- Следствие ведет Ева Даллас, #35
17
Энтони Хэмптон, судя по его виду, в одежде придерживался свободного стиля, правда, на ногах у него были дорогие кроссовки. Его подбородок обрамляла аккуратная бородка. Он приветствовал Еву и Пибоди улыбкой, хотя вид у него был встрепанный, в зеленых глазах на смуглом лице читалась веселая паника.
— Дамы! Чем я могу помочь вам сегодня?
— Энтони Хэмптон?
— Да, это я.
— Я лейтенант Даллас, Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка, это моя напарница детектив Пибоди.
— Полиция? — Улыбка превратилась в растерянную ухмылку, пока он изучал их жетоны. — В первый раз такое вижу. А что случилось? Какая-то проблема в здании?
— Нет, сэр. Позвольте нам войти.
— А, да, конечно, только… — Он заглянул себе за спину. — У нас тут все вверх дном, понимаете? В субботу у нас свадьба.
Ева почувствовала, как все болезненно сжалось у нее внутри, но шагнула в квартиру. Это не просто тяжело, поняла она, это жестоко. А то, что жестоко, надо делать быстро.
— Мистер Хэмптон, я с глубоким сожалением вынуждена вас известить, что ваша невеста Карлин Робинс мертва.
— Что? Господи, это не смешно! Если это один из дурацких розыгрышей Чэда…
— Мистер Хэмптон, тело мисс Робинс было обнаружено этим утром. Она была официально опознана. Я глубоко сожалею о вашей утрате.
— Эй, погодите, да это чушь! Этого не может быть! — Гнев и ужас вырвались наружу. Он схватил Еву за руку и толкнул ее к двери. — Убирайтесь отсюда, к чертовой матери!
— Мистер Хэмптон! — Ева перехватила его руку и с силой толкнула в кресло. — Карлин была убита в мансарде в Сохо, где, как мы полагаем, показывала клиенту недвижимость. У нее была назначена на вчерашний день встреча с клиентом?
— Ну и что? Это ее работа. Она этим занимается. Она этим занимается прямо сейчас. — Он выхватил из кармана телефон. — Прямо сейчас. — Одной кнопкой он вызвал абонента. И нервно провел рукой по волосам, когда музыкальный голос сообщил ему, что Карлин не может подойти к телефону. — Карлин, мне надо с тобой поговорить. Черт побери, Карлин, сними трубку! Что бы ты ни делала, я должен с тобой поговорить. Прямо сейчас.
— Энтони! — Пибоди присела на корточки, накрыла ладонью его руку. — Нам очень жаль.
— Она мне перезвонит. Перезвонит. — Дыхание у него стало тяжелым и прерывистым. — Она просто занята. Совершенно безумная выдалась неделя.
— Когда вы с ней говорили в последний раз?
— Я… Вчера, когда она уходила на работу. Но мы обменялись эсэмэсками. Несколько раз.
— Она живет здесь, но вчера не пришла ночевать?
— У нее была работа, клиент на крючке. Типпи, она собиралась переночевать у Типпи. Какие-то приготовления к свадьбе. Да, она собиралась заехать к Типпи и остаться на ночь. Сейчас я позвоню Типпи, и тогда…
Ева не стала ему мешать, позволила позвонить подруге невесты и выслушать то, что ей было известно заранее: Карлин не звонила и не заезжала. Она наблюдала, не отворачиваясь, как гнев и недоверие на лице Энтони Хэмптона сменяются безнадежным горем.
— Она… она работает. Она на работе. Я могу позвонить ее начальнику, и он…
— Энтони. — Пибоди повторила его имя тем же кротким, участливым голосом.
Его глаза наполнились отчаянной болью.
— Но она не могла умереть. Это неправда. Не может быть, чтобы это было правдой.
— Когда она послала вам эсэмэски?
— Я точно не помню. Вот здесь. — Он протянул Пибоди свой сотовый телефон. — Тут все записано. Вот прямо здесь.
Пибоди взяла мобильник и отошла на два шага, чтобы проверить записи. Ева тем временем подвинула к себе кресло и развернула так, чтобы сесть к нему лицом.
— Мистер Хэмптон, посмотрите на меня. Нам с детективом Пибоди нужна ваша помощь. Карлин нужна ваша помощь. Мы должны найти того, кто убил ее.
— Как она умерла? Как?
— Мы считаем, что ее убил тот, кого она повела осматривать мансарду в Сохо. Вам известно имя клиента?
— Этого не может быть. Это… Это просто нереально.
— Кто был клиентом? — повторила Ева.
— Какой-то богатый бездельник. Какой-то парень из богатой семьи, считающий себя живописцем. Сопляк.
— Вы с ним встречались?
— Нет, но…
— Знаете, как его зовут?
— Наверное, она мне говорила. Я не помню.
— У нее здесь есть записная книжка, ежедневник? Что-нибудь.
— Есть. Она держит одну здесь, другую на работе, а третью носит в сумке. Дотошная до невозможности. В кабинете. — Он пристально вглядывался в лицо Евы, словно цепляясь за ее черты, а иначе слова у него не выговаривались. — Мы с ней делим кабинет. Я работаю дома. Я работаю дома, и она тоже — иногда. Мы поженимся в субботу.
— Вы разрешите нам забрать ее записную книжку?
— Мне все равно.
Ева сделала знак Пибоди.
— Вы не знаете, как этот человек, тот, с кем она встретилась вчера, стал ее клиентом?
— Я точно не знаю. Она несколько недель искала для него подходящее место. Большая рыба. Так она сказала: «Большая рыба». Мансарда в Сохо. Случайно попала на рынок. Она была так взволнована. Сказала, что это как раз то, что ему нужно. Именно то, что он хотел. Комиссионные будут астрономические, но действовать надо быстро. Так она сказала… Где Карлин?
— Теперь мы о ней позаботимся.
Он медленно покачал головой:
— Она не любит, когда о ней заботятся. Она сама о себе заботится. Вы уверены? Вы точно знаете, что это она?
— Да.
Он закрыл лицо руками и начал раскачиваться из стороны в сторону. Заплакал. Ева встала и тихонько отошла в сторону, туда, где ее ждала Пибоди.
— Эсэмэска пришла на его мобильник в четырнадцать десять, а потом еще одна — в восемнадцать часов три минуты.
— Первая пришла, когда он связал ее и насиловал, а вторая, когда она была уже мертва.
— Он знал имя подруги, послал сообщение, предупредил, что она будто бы останется на ночь у подруги, что подтверждает показания Хэмптона. В записной книжке значится встреча с неким Д.П. на вчерашний день в девять тридцать утра по адресу в Сохо. Я перелистала назад, там есть еще парочка.
И первая, судя по всему, встреча в агентстве с Дрю Питтерингом.
Ева вернулась к Энтони и попросила разрешения обыскать вещи Карлин, забрать телефон и записную книжку.
— Кому мы могли бы позвонить, Энтони? — спросила Пибоди, когда они сделали все, что могли. — Позвольте, я позвоню кому-нибудь, кто мог бы с вами побыть.
— Я… моим родителям. Они приехали в город на свадьбу. Они здесь, в гостинице. Они приехали на нашу свадьбу.
Когда они вновь оказались на улице, Пибоди с силой потерла глаза.
— Я знаю, это всегда нелегко — извещать близких, к этому невозможно привыкнуть. Но такое? Один из самых тяжелых случаев в моей практике. Все эти приготовления, все эти вещи кругом валяются… Меня это просто доканало.
Ева решительно, даже с ожесточением оттолкнула от себя эмоции, как и тогда в квартире.
— Хэмптон не узнал фоторобот. Но Дэррину не было нужды выслеживать ее здесь. Сожитель работает дома, стало быть, убить ее здесь — нереально. А вот ее работа — полный простор. Полная возможность завлечь ее в пустующее запертое помещение. Изображаешь из себя богатенького парня, молодого, симпатичного… Можно смело сказать, обворожительного, ставлю все, что угодно. Конечно, она его проверила, таковы правила. Проверила удостоверение, но тут он себя прикрыл.
— Я проверила имя, фото и адрес: такого нет, — покачала головой Пибоди.
— А он уже стер это имя. Но она-то непременно должна была его проверить. Может, что-то осталось на ее компах — здесь или на работе. Конечно, там не будет подлинного адреса, но все-таки… еще одна точка на карте.
— Ты опаздываешь на пресс-конференцию.
— Чтоб они все сдохли, эти журналюги, — пробормотала Ева, привычно вцепившись пальцами в волосы. — Поезжай к ней на работу, возьми все, что только можно.
— А как насчет ее родителей? Их же надо известить… О господи, Даллас, не заставляй меня ехать одну.
— Возьми с собой психолога. И привези ее родителей в Управление. Мне надо поговорить с матерью. — Тут Ева спохватилась, что Пибоди придется ехать в Бруклин и обратно. — Возьми машину. Я на метро доберусь.
— Ладно. Слушай, Даллас, мы не могли это остановить. Мы не могли, — упрямо повторила Пибоди. — У нас ничего не было, мы не могли связать Карлин с Диной. Ничего.
— Он это знал. Он на это рассчитывал. Может, он рассчитывает, что мы и дальше ничего не узнаем, не свяжем их между собой. Это большой прыжок, тут без трамплина не обойтись. Что ж, пусть и дальше так думает. Я дам ему еще больше уверенности.
По дороге к метро Ева позвонила Надин. От проклятых журналюг тоже иногда бывает толк.
Как всегда, представитель по связям с общественностью попытался подготовить Еву к пресс-конференции, и, как всегда, она пригрозила ему телесными увечьями.
Она вошла в большой конференц-зал Центрального полицейского управления и заняла свое место между майором Уитни и капитаном Макмастерсом. Представитель по связям вышел вперед, изложил процедуру, правила, порядок ведения, потом попросил капитана сделать заявление.
Макмастерс в синей парадной форме занял трибуну. Он стоял как коп, выпрямившись, твердо глядя в зал.
Но он постарел, отметила про себя Ева. Постарел на много лет за пару дней. Из худощавого превратился в изможденного, из уверенного — в хрупкого.
— В ранние часы воскресного утра моя дочь Дина была жестоко убита в своем доме. В своей собственной комнате. В своей собственной постели. Ей было шестнадцать лет, она была доброй, красивой, умной девушкой и любящей дочерью. Ни разу за всю свою короткую жизнь она никому не причинила зла. Она была нашим единственным ребенком. Она любила музыку, любила ходить по магазинам и проводить время с подругами. Дина была обычным подростком, у нее были желания и мечты… Как это обычно бывает у подростков, она мечтала изменить мир.
От его улыбки разрывалось сердце.
— Она была немного застенчива, но тверда в своем желании помогать людям. Родственники и друзья, которые приезжают или звонят, чтобы утешить мою жену и меня, прежде всего отмечают доброту и кротость Дины. Вот такой она была.
Половину своей жизни я прослужил в полиции. Я верю, что полиция найдет убийцу Дины и заставит его ответить за содеянное. Я прошу вас, как полицейский офицер, поклявшийся служить и защищать, и как отец, не сумевший защитить своего единственного ребенка, сообщить в Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка, если у вас есть любая информация о человеке, убившем Дину.
Разумеется, посыпались вопросы, когда он, вопреки указаниям представителя по связям, сошел с трибуны. Не обращая внимания на выкрики, трибуну заняла Ева. Она стояла молча с каменным лицом, пока крики не стихли.
— Я лейтенант Даллас, ведущий следователь по делу об убийстве Дины Макмастерс. Большая команда следователей из Отдела убийств, Отдела электронного сыска и вспомогательных служб работает по этому делу. Мы исследуем все версии и продолжим свою работу, пока преступник, убивший Дину Макмастерс, не будет установлен, задержан и передан в руки правосудия. Мы считаем, что Дина Макмастерс знала своего убийцу. Мы полагаем, что она сама впустила его в дом в субботу вечером. В этот момент он одурманил ее наркотиком, добавленным в безалкогольный напиток. После этого он связал ее и подверг многократным изнасилованиям на протяжении нескольких часов, а затем задушил. Следственная бригада будет, не жалея сил, трудиться, пока мы не добьемся правосудия для Дины Макмастерс.
Опять началась бомбардировка вопросами:
— Почему вы считаете, что она знала убийцу?
— Исходя из показаний ее родителей, соседей, друзей мы считаем, что Дина не открыла бы дверь незнакомцу, особенно когда была одна в доме. Вещественные улики приводят нас к заключению, что нападение произошло в доме, что Дина была без сознания и не способна обороняться или хотя бы попытаться защитить себя перед тем, как ее связали.
— Какие улики?
— Я не стану называть конкретные улики, имеющиеся в открытом и активно ведущемся деле.
Так Ева продолжала отвечать на одни вопросы, отклонять другие, обходить третьи.
— Лейтенант! Надин Ферст, программа «Сейчас», «Канал-75». Каким образом изнасилование и убийство Карлин Робинс, чье тело было обнаружено этим утром в Сохо, связано с делом Дины Макмастерс?
Бомба взорвалась точно по расписанию. Репортеры засуетились, выкрикивая вопросы, проверяя новость по телефону и карманным компьютерам.
— Я здесь для того, чтобы отвечать на вопросы, касающиеся следствия по делу об убийстве Дины Макмастерс.
— Я только что задала вам вопрос по этому делу. — Надин протолкалась вперед. — Разве это не правда, что тело еще одной жертвы было найдено этим утром? Что она тоже была связана, изнасилована и задушена?
Взгляд Евы, казалось, мог просверлить стальную плиту.
— Мы еще не определили, связаны ли эти два дела между собой.
— Но между ними есть конкретные точки соприкосновения.
— А есть и конкретные различия.
— Какие различия?
Ева решила не церемониться. Ее гнев прорвался наружу:
— Я не могу и не буду обсуждать детали любого из этих дел.
— Вы полагаете, что эти две женщины стали жертвами серийного убийцы-маньяка, помешанного на сексе?
Эта бомба шрапнелью ударила по всему залу. Ева старалась перекричать поднявшийся шум:
— Мы подобных заключений не делали. На данный момент мы вообще не считаем, что эти два преступления связаны между собой.
— Но вы не исключаете возможности серии? Или имитатора?
— Я не стану заниматься предположениями. Я не стану скармливать вам — никому из вас — праздные измышления, чтобы вы могли повысить свои рейтинги. Две женщины — одна из них вообще еще вряд ли может называться женщиной — убиты. Этого более чем достаточно, чтобы вам было что жевать на данном этапе.
С этими словами она сошла с трибуны. Ярость сквозила в каждом ее шаге.
— Лейтенант! — остановил ее гневный оклик Уитни. — Со мной. Немедленно.
— Слушаюсь, сэр.
Ева прошла следом за ним в совещательную комнату. Уитни сразу же закрыл дверь.
— Ну что ж… Вы превосходно разыграли спектакль. Остается лишь надеяться, что он принесет желаемые результаты.
— Мы не могли затягивать с обнародованием убийства Робинс. Признать факт вот так, со скандалом, — это выглядит, будто мы тупые неуклюжие фараоны, будто мы все еще на двенадцать шагов позади. Если он поверит, что мы ищем серийного убийцу или имитатора, будет страшно доволен собой. У нас есть шанс взять его завтра на панихиде. И мы сможем получить новую наводку на него по родственным связям. Не исключено, что он уже обратился к кому-то из родственников тех людей, которых хочет наказать. Если он считает, что ему ничто не грозит, может попытаться выйти еще на кого-то из своего списка, причем в самом скором времени.
— Поработайте над этим. Проинструктируйте свою команду. И считайте, что я вас строго отчитал за столь возмутительную утечку в СМИ. Не понимаю, как вы могли это допустить.
— Да, сэр.
Ева направилась прямо к себе в кабинет. При этом она напустила на себя взбешенный вид в надежде, что ее гневное лицо и нетерпеливая походка отпугнут всех копов, которым вздумалось бы обратиться к ней со словами утешения или попытаться что-то выведать.
Рорк отвернулся от автоповара, когда она — в виде финального аккорда — неистово хлопнула дверью кабинета. В руках у него была кружка кофе.
— Награда победителю, — сказал он.
— Что?
— Просто небольшой приз за блестящее исполнение партии в слаженном дуэте. Я думаю, он свою роль сыграет, большинство проглотит и не заметит. С другой стороны, я хорошо знаю тебя, да и Надин тоже. Она не стала бы устраивать тебе такую засаду, а если бы вздумала устроить, ты бы ее на клочки разнесла.
— Будем надеяться, что тот, для чьих ушей это предназначалось, проглотит наживку. Не нравится мне так бессовестно использовать Карлин Робинс.
— Это не умаляет правду, как и то, что ты собираешься сделать.
— Для нее уже слишком поздно. И она потеряла куда больше, чем комиссионные.
Рорк знал, что именно так она и будет думать. Именно это делало ее такой неповторимой.
— Я слышал — слухи разносятся быстро, — что ты уже предпринимала шаги, чтобы предупредить и защитить тех, кто связан со старым делом Макмастерса, когда тебя вызвали на место второго убийства.
— Я знала, что это каким-то образом связано с Макмастерсом, с его работой. Я знала, что это личные счеты и что это последствия и отражение давнего преступления. Но я два дня потратила, чтобы это найти.
— Ева, перестань. Не надо так. Эти данные не лежали у тебя под носом. Твой поиск по жертвам убийства с изнасилованием не мог выявить имя Ирен Стольц. Эти люди — мошенники, жонглирующие именами, их трудно обнаружить, на это требуется время. Прими во внимание тот факт, что ты нашла-таки эту связь. И теперь спасешь жизнь другим его мишеням.
— Я знаю, что всех спасти невозможно. Я это знаю. Но когда понимаешь, что тебе не хватило нескольких часов, когда приходится это глотать… Это нелегко. Робинс собиралась замуж. Свадьба в субботу.
— Вот как… Что ж… — Повинуясь инстинкту, Рорк взял Еву за плечи и притянул к себе.
— Я стояла в этой квартире, где она жила с человеком, за которого собиралась замуж через пару дней. Я видела все это предсвадебное барахло, валяющееся вокруг. Как у Луизы. Черт побери, Рорк!
Он промолчал. Говорить было нечего.
— Я знаю, что всех не спасти, — повторила Ева. — Я знаю, что всех не поймать. Мало того, кое-кому из тех, кого ловишь, удается проскользнуть через систему. Но этот никуда не денется. Ненормальный, самовлюбленный подонок.
— Вот и хорошо. Что дальше?
Ева отступила на шаг.
— Опросим всех, кто был связан с делом Ирен Стольц, и установим, не вступал ли он в контакт еще с чьей-нибудь дочерью, сестрой, сыном, братом, матерью, отцом, четвероюродной кузиной. Нам надо подготовиться к завтрашней панихиде. Будем работать по делу. Будем давить на электронщиков. Кстати, что ты здесь делаешь? Почему не кучкуешься со своими приятелями из ОЭС?
— Давай обсудим это на брифинге.
— Ну что ж, приступим.
В конференц-зале Ева вкратце изложила ход расследования для новых членов команды. Затем она сделала отчет о первых шагах по делу Робинс.
— Пибоди!
— После Хэмптона я поехала в «Сити Чойс». Поговорила с шефом убитой и двумя ее коллегами. Никто из них не смог идентифицировать подозреваемого по имеющимся у нас картинкам. Но у них считается, что клиенту вовсе не обязательно приходить к ним в контору. Агенты по недвижимости чаще встречаются с клиентами прямо в выставленной на продажу квартире или где-нибудь в ресторане. Это обычная практика.
— Как, кстати, и для него.
— Все три женщина, которых я опрашивала, вспомнили, что убитая говорила о некоем Дрю Питтеринге, а одна из коллег отчетливо припоминает, как убитая похвасталась новым клиентом, когда он ей позвонил. В ее рабочем журнале есть запись звонка от Питтеринга, сделанного пятнадцатого мая. И там есть примечание, что он ищет место именно в Сохо. Там и только там. Есть также записи об их встречах, двух встречах в этом районе: она показывала ему объекты недвижимости. И наконец, имеется запись о назначенной встрече с ним в той мансарде в Сохо, где ее нашли. Встреча назначена на девять тридцать вчерашнего утра.
— Рейники, Дженкинсон, проверьте другие адреса, куда она его водила. Опросите соседей, покажите фоторобот. Пибоди? — повторила Ева.
— ОЭС забрал всю электронику у нее дома и на работе. Даже те компьютеры, что были на месте преступления. Потом вместе с полицейским психологом я поехала в Бруклин и уведомила родителей убитой. — Пибоди перевела дух. — Э-э-э… На первичном допросе Джейни Робинс не сразу вспомнила Ирен Стольц и ее дело. Она согласилась приехать сегодня в Управление, поговорить с лейтенантом. И она заявила, что проверит свои активы, почитает заметки, попытается вспомнить это дело. По правде говоря, она была сильно потрясена, и я не уверена, что она в состоянии вспомнить детали того старого дела. Я оставила ее с психологом. Вскоре их сюда привезут.
— Ладно. Хорошая работа. Финн, успехи?
— Я передам слово штатскому.
Когда Ева перевела взгляд на Рорка, Финн покачал головой:
— Не тому штатскому. Отчитайся перед лейтенантом, Джеми.
— Мы с Макнабом долго над этим уродовались, и не только мы, Рорк и Финн тоже корячились, и еще пара других, они наверху залипли. Но мы никак не могли додуматься, как ускорить процесс очищения, уж больно много там было всякой хрени. Потом Рорк что-то сказал типа того, что не попробовать ли нам выделить новый матричный клон вируса на новой платформе, подключить периферийный интерфейс, а потом смешать тексели с зараженными пикселями, чтобы проредить число пикселей на дюйм и расфигачить всю эту хрень на битмапке.
— Расфигачить? — переспросила Ева. — Ты сказал «расфигачить»? Это технический термин?
— Ну, это, типа, как бы описание процедуры. Понимаешь, в этом протоколе сегменты состоят из суб-пикселей, и когда они инфицированы, стандартная триада…
— Прекрати это безумие. — Ева еле удержалась, чтобы не зажать ладонями уши. — Я тебя умоляю.
— Ну, понимаешь, это максимум клевизны, когда понимаешь, как и почему это работает. Когда Рорк предложил клон и слив, я сразу подумал, что, может, мы могли бы пойти на экстрим, ввести для противодействия процессор гетерогенных элементов, потом экстраполировать, сделать клон, стартовать по новой и уж тогда расфигачить хрень.
— Я им горжусь, — проговорил Финн, когда Ева в отчаянии сжала голову руками.
— Кто-нибудь скажет мне, что все это значит? На человеческом языке.
— Тут картинка стоит тысячи слов. Давай, Джеми, — кивнул парню Фини.
— Есть. — Взяв в руки пульт, Джеми вывел изображение на экран.
Ева переступила с ноги на ногу, отошла назад. На экране перед ней предстал Дэррин Паули, застывший в полушаге на крыльце перед входной дверью дома Макмастерса. Он был в бейсболке, — Ева узнала эмблему Колумбийского университета, — в темных очках, на лице играла застенчивая улыбка. Прелестная, юная, счастливо улыбающаяся во весь рот Дина стояла в открытых дверях, протягивая ему руку.
— Превосходно, — прошептала Ева.
— Гениально, разрази меня гром, — заявил Рорк.
— Я бы ни за что не додумался, если б не твоя подача, — признался Джеми, поворачиваясь к Рорку. — И это ты на самом-то деле произвел слияние, и…
Рорк нацелил палец на Джеми:
— Ты гений, чтоб меня черти взяли!
— Ну… — Джеми пожал плечами, но его раскрасневшаяся физиономия расплылась в счастливой улыбке. — В общем, да.
— Прокурор должен быть полным идиотом, если не припаяет ублюдку первую степень с такими уликами, — заметила Ева. — Но сперва мы должны его поймать. А вы можете так же расчистить записи системы в Сохо?
— Ну, теперь, когда мы идентифицировали вирус и разработали процесс очистки… — Фини устрашающе ухмыльнулся. — Мы тебе представим все кино с камеры Макмастерса и из Сохо сегодня к концу смены.
— Хорошая работа, вы все молодцы. У него за плечами рюкзак — удобно, чтобы прятать снасти. Кроссовки те же, что опознала свидетельница в Центральном парке.
— И это подводит нас к покупкам, — вступила в разговор Пибоди. — У меня есть сильная наводка по кроссовкам и всему остальному. Точка прямо в студгородке, хотя я-то думала, где-то в центре. Кроссовки, фуфайка, тренировочные штаны, бейсболка, очки, рюкзак, скейтборд, несколько футболок и ветровка были куплены неким Дональдом Петри тридцать первого марта.
— Адрес?
— Всплыл адрес. Находится в Огайо, и по этому адресу действительно проживает некий Дональд Петри, возраст — шестьдесят восемь лет. Он страшно рассердился, когда получил счет на покупку кучи барахла из студенческого магазинчика в Нью-Йорке. Сообщил о мошенничестве в середине апреля, когда получил счет. У меня есть имя продавщицы, оформлявшей покупку. Номер ее удостоверения пробит на чеке. Я еще не успела с ней связаться. Она студентка университета.
— Мы это проверим. Завтра панихида.
Ева изложила свой план.
К концу брифинга она получила известие о том, что супруги Робинс доставлены в Управление. Ей хотелось поговорить с ними наедине, и она распорядилась отвести их в комнату для допросов. На допрос Ева забрала папку с делом Ирен Стольц и тюремную фотографию.
Они сидели рядом у стола, сцепив руки. Выглядели, решила Ева, как контуженые.
— Мистер и миссис Робинс, я лейтенант Даллас. С детективом Пибоди вы уже знакомы. Мы хотим поблагодарить вас за то, что согласились прийти сюда, и выразить вам наши самые искренние соболезнования в связи с вашей утратой.
— Я с ней говорила вчера утром. — Голос Джейни задрожал. — Она как раз ехала на… на ту встречу. Я хотела сказать ей, что моя сестра со всей семьей прибывает этим утром. Моя племянница, ее кузина, — одна из подружек невесты. Мы собирались сегодня вечером все собраться вместе. Она была так взволнована… Из-за свадьбы. И она была так уверена, что сумеет оформить эту продажу. Она была так счастлива.
— Она говорила с вами об этом человеке?
— Да, в общем-то, нет. Просто сказала, что нашла идеального клиента для объекта недвижимости и что это будет прекрасным свадебным подарком. У меня ее платье. Ее свадебное платье. — Растерянность отразилась на лице Джейни, она еле смогла договорить. — Ее платье у меня, она не хочет, чтобы Тони его видел. Оно висит в шкафу у нас дома, в ее спальне.
Пибоди поставила на стол стакан с водой и погладила Джейни по плечу, прежде чем занять свое место.
— Она для него ничего не значила, миссис Робинс. Но она много значит для меня. — Ева выждала паузу, ей хотелось, чтобы Джейни взглянула на нее, сосредоточилась на ней. — Мне дорога Карлин, и с вашей помощью я надеюсь найти виновного и добиться, чтобы он заплатил за содеянное.
— Она же ему ничего плохого не сделала! — Оуэн Робинс смотрел на Еву полными отчаяния глазами. — Она в жизни никому не причинила вреда!
— Она для него ничего не значила, — повторила Ева. — Ни Карлин, ни шестнадцатилетняя Дина Макмастерс. Для него имеет значение только одно: его месть, как он ее понимает. Ему хочется причинить боль всем, кто, как ему кажется, что-то отнял у него. Ирен Стольц. Вот все, что имеет для него значение.
Ева вынула из папки фотографию и положила на стол.
— Я вас прошу: постарайтесь ее вспомнить.
— Я порылась в своих архивах. Это было очень давно. Я любила свою работу, верила, что интересы и благополучие ребенка — превыше всего. И все же это всегда нелегко — забрать ребенка из дома. Даже когда это, бесспорно, ему во благо. Я продержалась почти десять лет. Большой срок. Потом мы переехали в Бруклин. Я консультирую семьи, стараюсь помочь. Всегда старалась.
— Я понимаю.
— Честно говоря, я ее совсем не помню, эту женщину. Очень смутно. Их ведь было так много… Я привезла свои заметки, вы можете их забрать. Я отметила, что жилищные условия показались мне очень хорошими. Рекомендация временно забрать ребенка из семьи была основана на аресте матери и на подозрении в причастности отца. У них не было друзей или родственников, поэтому ребенок был помещен в приемную семью. Его вернули отцу через сорок восемь часов. Я не понимаю, как он мог отнять жизнь у моей дочери за то, что я поместила его малыша в безопасное место на два дня. Он не пострадал.
— Что вы помните об отце?
— В моих заметках записано, что он был расстроен, но вежлив. Что он, судя по всему, хорошо относился к мальчику и сумел вызвать ответное чувство. Он заботился о сыне. Сам упаковал игрушки и одежду для сына, сам успокаивал ребенка, когда прощался. Я присягнула бы об этом в суде, если бы потребовалось.
Губы у Джейни задрожали, ей пришлось крепко сжать их, чтобы сдержать дрожь.
— Я всегда все записывала. Очень важно записать свои впечатления об отношениях в семье, об окружении. В заметках записаны мои первоначальные наблюдения. Мне показалось, что он хороший отец. Когда он заявил, что ничего не знал о незаконных заработках жены, и его оправдали, ребенок был возвращен ему. Никаких повторных проверок не было, дело закрыли.
— Хорошо. Спасибо.
— Не за что. Я вам ничем не помогла. Ничем не помогла Карлин.
— Ошибаетесь. Я думаю, что ваши заметки и впечатления очень мне помогут. Я распоряжусь, чтобы вас отвезли домой. Мне придется вас просить не разговаривать с прессой. Репортеры будут стучаться к вам в дверь, они будут настаивать. Ради других детей, которых он может выслеживать, прошу вас ничего никому не говорить о нашем с вами разговоре.
— Но вы будете держать нас в курсе, вы нам скажете?
— Даю вам слово. — Ева встала, подошла к двери и сделала знак ожидающим за порогом патрульным. — Эти офицеры отвезут вас домой.
— Нам нужно заехать к Тони.
— Они отвезут вас куда скажете, куда вам нужно.
Пибоди проводила их взглядом.
— Правильно ты сказала им, что они помогли. Хотя на самом деле никакой помощи от них не было.
— Мы не можем знать, что нам поможет, а что — нет.
— У меня сердце разрывается, Даллас. Вместо того чтобы погулять на свадьбе дочери, они пойдут на похороны.
— Вот и давай сделаем так, чтобы это стопроцентно были последние похороны по его вине.
