- Следствие ведет Ева Даллас, #35
6
Поскольку Соммерсета в холле не оказалось, Ева недоуменно подняла бровь:
— А где мистер Страшилище?
Рорк послал ей взгляд, в который ухитрился вложить обреченность и мягкий упрек.
— У Соммерсета выходной.
— Ты хочешь сказать, что дом свободен от Соммерсета? Какая жалость, что приходится тратить такой благословенный день на работу.
Рорк провел рукой по ее спине, шутливо шлепнул по попке.
— Мы же имеем право на отдых? Разве мы его не заслужили?
— Нет, не имеем. Мне тридцать человек надо проверить. А я еще с отчетом Уитни затянула в надежде на чудо.
Ева начала было подниматься по лестнице, но остановилась и замерла, увидев кота, сидевшего на площадке. В его двухцветных глазах читалось явное неодобрение.
— Господи, да он такое же пугало, как твой Соммерсет.
— Он не любит, когда его оставляют одного.
— Ну, я не стану таскать его с собой на место преступления. Тебе придется с этим примириться, приятель, — сказала Ева Галахаду, но все-таки наклонилась и погладила его, когда добралась до площадки. — Кое-кому из нас приходится зарабатывать себе на жизнь. Ну, скажем, одному из нас приходится. Другой делает это шутки ради.
— Так уж получилось, что мне как раз пора немного пошутить. После чего проведу какое-то время в лаборатории.
— Работать в День мира? Хотя сейчас, наверное, уже Вечер мира…
— Да так, начал один пустяковый проект этим утром, когда моя жена бросила меня в одиночестве.
Они вместе продолжили подъем. Кот путался у них под ногами.
— Можешь сделать копию с этого диска? — спросила Ева. — Чтобы оригинал остался чистым?
— Без проблем. — Рорк взял у нее пластиковый пакет для улик. — Через два часа мы поужинаем, — предупредил он, проходя мимо Евы в свой кабинет. — А пока можешь покормить кота.
Она не стала ничего говорить ему вслед. Чего зря силы тратить? Она прошлась по кабинету и опять остановилась как вкопанная, увидев подарок Рорка — игрушечного кота, точную копию Галахада, растянувшегося на ее раскладном кресле.
Ева перевела взгляд с игрушки на оригинал и снова на игрушку.
— Слушай, я даже знать не хочу, чем ты тут с ним занимался.
Пройдя в кухню, она покормила кота и запрограммировала целый кофейник кофе, потом вернулась к письменному столу, включила компьютер и загрузила для проверки первые десять фамилий из Колумбийского университета, а сама принялась приводить в порядок свои заметки и составлять отчет для майора.
Когда отчет был готов, Ева перечитала его. В надежде, что Уитни пока удовлетворится письменным отчетом, она отослала копии ему на рабочий и на домашний компьютер.
Затем Ева отдала приказ компьютеру вывести результаты проверки на стенной экран, откинулась на спинку кресла и начала изучать данные и лица.
Молодые… Какие же они все молодые, думала Ева. Первичная проверка не выявила ни единого намека на криминал, опечатанных досье малолетних правонарушителей, задержаний за наркотики… Не было даже выговоров за академическую неуспеваемость.
Ева проверила остальных и начала новую прокачку, на этот раз под другим углом.
— Компьютер, проверить текущий список на родителей, братьев и сестер с уголовным досье и/или связью с капитаном Джоной Макмастерсом как следователем или начальником следствия.
Принято. Работаю…
Если это месть, решила Ева, то опосредованная. Пока проверка продолжалась, она встала и начала устанавливать еще одну доску.
Проверка завершена.
— На экран.
Вот теперь потянуло дымком, появились задержания и аресты, у некоторых — и по нескольку раз.
Но ни один, отметила Ева, не имел отношения к Макмастерсу.
Задумавшись, она заказала проверку ведущих следователей. Может, связь с Макмастерсом тоже опосредована.
И опять она вытащила пустышку. И опять принялась расхаживать из угла в угол.
Надо задать Макмастерсу прямой вопрос. Может, один из ведущих следователей был его другом детства или двоюродным племянником.
Нет, это пустая трата времени, Ева и сама понимала. Ничего там нет. И все-таки проверить надо.
Она обошла доску кругом, посмотрела на нее с другой стороны, но ничего нового не увидела. Покачала головой. И тут вошел Рорк.
— Дочь, — проговорила Ева. — Месть — если мы принимаем эту гипотезу, — состояла в том, чтобы убить дочь Макмастерса. Может, это зеркало? Может, по вине Макмастерса — как полагал убийца — был изнасилован и убит кто-то из его близких, возможно, его собственный ребенок? Будем считать, ребенок любого пола, ведь у Макмастерса есть только дочь.
— Если убийца близок по возрасту к тому, какой он назвал Дине, значит, он очень молодой отец. А что, если он сам этот ребенок, а Макмастерс — в его больной голове — виновен в изнасиловании или убийстве одного из его родителей? Или его самого, если на то пошло? Он вполне может воспринимать себя как жертву.
— Да, я тоже об этом думаю. — Ева обеими руками взлохматила волосы. — И ни к чему не могу прийти, я на нуле. Пожалуй, было бы неплохо устроить перерыв на часок, прояснить мысли.
— Я скопировал музыкальный диск.
Что-то в его тоне заставило Еву отвернуться от доски и встретиться с ним взглядом.
— В чем дело?
— Я провел автоматический анализ, пока работал с другими файлами. На диске аудио и видео, но тут ничего необычного нет. На таких дисках часто музыка сопровождается изображением. Но было сделано добавление, и даже не одно. Первое в два тридцать сегодняшней ночи, второе после трех.
— Это он сделал добавление. Сукин сын! Ты его проиграл?
— Нет, я решил, что ты этого не одобришь.
Ева протянула руку, Рорк вложил в нее диск. Ева вставила диск в компьютер.
— Компьютер, воспроизвести добавления к содержанию, начиная с двух тридцати сегодняшней даты. Вывести изображение на первый экран.
Рорк молча подошел к ней и встал рядом.
Сначала раздалась музыка — легкая и наигранно бодрая. Такую музыку, подумала Ева, любят пускать фоном в некоторых магазинах. Ей самой эта музыка почему-то неизменно внушала желание кого-нибудь поколотить.
Потом на экране появилось изображение — сперва размытое, потом постепенно все более и более резкое, пока не попали в фокус все кровоподтеки, все порезы и разрывы на теле Дины Макмастерс.
Она опиралась спиной на подушки в полусидячем положении лицом к камере. Камера, вероятно, с ее собственного карманного компьютера или телефона, подумала Ева. Ее глаза были затуманены слезами и болью. Голос, когда она заговорила, звучал глухо, язык заплетался от шока и изнеможения.
— Не надо. Не заставляй меня. Пожалуйста.
Изображение сбилось, ушло, потом снова появилось.
— Ладно. Ладно. Папа, это ты виноват. Ты во всем виноват. И… о боже, боже… Ладно. Я тебя никогда не прощу. И… Я тебя ненавижу. Папа. Папочка. Пожалуйста… Ладно, я скажу. Ты никогда не узнаешь — за что. Ты не узнаешь, и я не узнаю. Но… но мне придется заплатить за то, что ты сделал. Папа, помоги мне! Почему никто мне не поможет?
Опять изображение расплылось, и музыка изменилась. Ева различила характерные звуки траурного марша. Камера вернулась, медленно наезжая панорамой на ноги Дины, на ее тело, на ее лицо. Крупным планом были даны глаза, теперь уже пустые. Мертвые.
Кадр замер, и на фоне этих мертвых глаз по экрану побежал текст.
Может, ты не сразу найдешь это и прокрутишь, сволочь. Твоя мертвая дочь обожала музыку! Я проигрывал ей эту музыку, пока трахал ее в хвост и в гриву. Да, кстати, она была полной идиоткой, но трахается вполне прилично. Надеюсь, наша маленькая порнушка заставит тебя сунуть ствол в рот и вышибить себе мозги.
Она не слишком удачно произнесла свой текст, но сути это не меняет. Это твоя вина, сволочь. Если бы не ты, твоя дура-дочь была бы жива.
Сколько ты сможешь прожить с этой мыслью?
Месть сладка!
Музыка сменилась криками Дины. Звук шел по нарастающей.
— Компьютер, воспроизвести еще раз этот фрагмент.
— Побойся бога, Ева! — возмутился Рорк.
— Мне надо еще раз это увидеть, — упрямо мотнула головой Ева. — Надо это проанализировать. Может, он что-то сказал, за что мы смогли бы ухватиться. Может, поймаем его отражение на какой-нибудь поверхности.
Ева встала поближе к экрану, когда трансляция началась снова.
Рорк подошел к стенной панели, отодвинул ее, вытащил и откупорил бутылку вина.
— Зеркала нет, нет отражающих поверхностей. Ее глаза? Притом, как он ее усадил, можно надеяться на отражение в ее глазах.
— Живой или мертвой? Прости, — тут же извинился Рорк. — Прости, что я это сказал. Честное слово, мне очень жаль.
— Все нормально.
— Нет, не нормально. Она такая юная, такая испуганная, такая беспомощная…
— Она — не я.
— Нет. Не ты и не Марлена. Но… — Рорк протянул Еве бокал вина, а сам одним глотком осушил свой. — Я попробую что-нибудь из этого вытащить. Но шансов больше с оригиналом, а не с копией.
— Мне надо зарегистрировать оригинал в Управлении, обговорить это с Финн. «Время, — подумала Ева. — Все это требует времени». — Никаких обходных путей.
— Ладно, — смирился Рорк и указал на экран: — Ты же не покажешь это отцу?
— Нет, не покажу. — Ева отпила вина: у нее пересохло в горле. — Не надо ему это видеть.
Рорк почувствовал, что ему необходим контакт, необходимо чувствовать ее прикосновение. Он взял Еву за руку, и они вместе принялись изучать изображение на экране.
— Да, насчет мотива ты, похоже, права. Это месть, расплата.
— А иначе и быть не могло. Все остальное не имеет смысла.
Опять и опять она вчитывалась в текст, в гнусное послание убийцы.
— Это хвастовство, — сказала она тихо. — Он не мог удержаться, ему хотелось непременно повернуть нож в ране. Оставить музыкальный диск — это понятно. Но не надо было добавлять текст — это ошибка, и немалая. Ему все равно, но он совершил большую ошибку.
— Мало ему было замучить эту девочку, заставить ее произнести эти слова — ее последние слова — и обратиться с ними к отцу. Ему надо было кое-что добавить от себя.
— Вот именно, — кивнула Ева. — Ему изменило самообладание, логика, даже терпение.
— Убийство, — подсказал Рорк. — Кое для кого это кайф, высший момент упоения.
— Совершенно верно. Он был так доволен собой! Все эти недели, месяцы подготовки, все завершилось здесь. Ему кажется, что это момент его победы. Поэтому он не может удержаться, ему надо сплясать джигу. Это ошибка, это слабость, — повторила Ева. — Он слишком много себя в это вложил, не смог отказаться от удовольствия взять на себя ответственность за нее. Мы используем эту ситуацию.
«Личное дело, — добавила Ева мысленно. — Глубоко личное».
— Ему было необходимо дать знать Макмастерсу. Пусть Макмастерс знает и мучается. Это дает нам направление. Сосредоточимся на Макмастерсе, на его делах, на его карьере. Кого он арестовывал, кого из копов увольнял. За годы должно было накопиться немало. Все, что он делал до этой минуты, было сделано с холодным расчетом. Предумышленно. Но этот последний ход? Тут дерзость, вызов, самодовольство. И в то же время злость. Нам это поможет.
Рорк понял, что с него хватит, и отвернулся от экрана.
— Очень надеюсь, что тебе это поможет.
— Давай сделаем перерыв.
— Ну, это ты предлагаешь исключительно ради меня.
— Ну, не исключительно, разве что наполовину. Мне надо хоть на время выбросить это из головы.
Рорк подошел к ней. И почему он раньше не заметил, как она побледнела, какие черные круги залегли у нее под глазами?
— Мы поедим. Но только не здесь. Надо уйти подальше от всего этого. Мы поедим на свежем воздухе.
— Ладно, давай. — Ева глубоко вздохнула, чтобы разогнать тяжесть в груди. — Да, это было бы неплохо. Надо будет проинформировать Уитни и команду. Пожалуй, я так и сделаю. Прямо сейчас.
— Давай, а я займусь ужином.
Когда Ева спустилась и вышла на террасу, Рорк уже стоял с бокалом вина и смотрел на лужайку. Он включил подсветку, мягкое сияние залило кроны деревьев, кустарники, клумбы… Они как будто переливались под луной. Стол был уже накрыт: Рорк знает, как такие вещи делаются! Колеблющееся пламя свечей отражалось в серебряных блюдах с крышками.
Два мира, подумала Ева. Тот, что они оставили в кабинете, и этот.
— Когда я построил этот дом, — начал Рорк, все еще вперяясь взглядом в мягкую, рассеянную полу мглу, — мне хотелось уюта и одновременно чего-то внушительного. Разумеется, надежного. Но, мне кажется, только когда появилась ты, я стал подумывать о надежности как о безопасности. Безопасность никогда не была для меня важна. Мне нравилось рисковать. Но когда любишь, безопасность становится решающим фактором. И все равно мы рискуем. Уж такие мы с тобой люди, что не можем жить без риска. Мы оба это знаем. Может, так и должно быть? — Рорк повернулся к ней. Его силуэт был темен, но подсвечен по контуру. — Я сказал, что не знаю, как ты все это выдерживаешь, как можешь видеть то, что видишь, изо дня в день. Думаю, мне этой загадки не разгадать. Так и буду ломать голову всю жизнь, что мне отпущена. Но сегодня я знаю одно: у меня нет слов, ни одной внятной фразы или разумного объяснения не приходит в голову. Я просто не знаю, как это выразить.
— Если тебе так тяжело, что я приношу работу домой, ты скажи.
— Дорогая Ева! — Рорк шагнул к ней, погладил ее растрепанные короткие волосы. — Мне нужен был дом, и мне хотелось чего-то внушительного. Я сумел выстроить каркас, не так ли? Весьма внушительный каркас, если на то пошло. Но ты?.. То, что ты есть, то, что ты принесла в этот дом… Даже этот ужас… Он стал домом, родным домом, только благодаря тебе. А что я мог бы к этому добавить? Разве что слегка уравновесить чаши весов.
— Тебе нужно равновесие? — удивилась Ева.
— Возможно, — прошептал Рорк. — Итак. — Он наклонился и легко провел губами по ее лбу. — Давай поедим.
Ева подняла одну из серебряных крышек и изучила блюдо. Рыба с гарниром из овощей и завитками макарон.
— Здоровая пища…
Рорк засмеялся и поцеловал ее.
— Готов держать пари, ее нетрудно будет проглотить. А потом сможешь заполировать здоровую пищу парой галлонов кофе с печеньем, припрятанным у тебя в кабинете.
Ева сделала вид, будто не понимает, о чем речь, бросила на него недоуменный взгляд и села.
— Что значит «припрятанным»? Я ничего не прячу. Просто убрала подальше, чтобы некоторые обжоры вроде Пибоди и Макнаба не похватали и не слопали. — Ева подцепила на вилку кусок рыбы. — Похоже, съедобно.
— Как альтернатива пицце, — подсказал Рорк.
— Нет никакой альтернативы пицце, — возразила Ева. — Нет и быть не может. Пицца одна на свете.
— Помнишь свой первый кусок?
— Помню свою первую пиццу в Нью-Йорке. Настоящую. Я уже была совершеннолетняя, окончила школу. Вырвалась из государственной системы и рванула в Нью-Йорк, подала заявление в Академию. У меня была пара свободных недель, я бродила по городу, хотела сориентироваться. Вошла в маленький ресторанчик в центре на Западной стороне — «Полумби». Заказала кусок. У них прилавок такой длинный — вдоль всей витрины. Я нашла себе местечко. Откусила, и это было… ну, не знаю… как маленькое чудо. Я подумала: наконец-то я свободна. Вот я здесь — где мне хочется быть, ем чертовски вкусную пиццу и смотрю на Нью-Йорк. Это был лучший день моей жизни. — Ева пожала плечами и наколола на вилку еще один кусочек чудесно поджаренной рыбы. — Это была чертовски хорошая пицца.
Рорк испытал смешанные чувства: у него сжалось сердце и в то же время полегчало на душе.
Они заговорили об обыденных вещах, о милых пустяках. Но Рорк хорошо знал свою жену, ее настроения, ход ее мыслей. Он знал, что это ненадолго.
— Скажи мне, что сказал Уитни. Я же знаю, ты об этом думаешь.
— Это может подождать.
— Не надо ждать.
Ева передвигала вилкой овощи по тарелке.
— Он со мной согласен: нет смысла показывать диск Макмастерсу. На данный момент не стоит даже говорить ему, что мы нашли этот диск. Мы сосредоточимся на делах Макмастерса, текущих и старых, посмотрим, не удастся ли нам связать одно из них с угрозами, приходившими по его адресу. Но…
— Ты думаешь, он слишком умен, чтобы открыто угрожать.
— Одну ошибку он совершил, значит, может совершить и еще одну. Но я не думаю, что мы найдем его среди угрожавших. Бакстер и Трухарт проверили единственного, кого Макмастерс сам назвал: это наркоторговец, которого он помог разоблачить. Там ничего нет, — добавила Ева, покачав головой. — Не вытанцовывается. Когда ты…
Рорк покосился на нее, когда Ева смолкла и зацепила вилкой новый кусочек рыбы.
— Заканчивай. Что ты хотела сказать?
Ева посмотрела ему в глаза, уже жалея, что придется увести его — и себя тоже — из этой сияющей ночи в кровь и боль прошлого.
— Ладно. Те люди, которые убили Марлену… Которые измывались над ней и убили ее, чтобы поквитаться с тобой…
— Дал ли я им знать, что собираюсь их затравить и убить? — закончил за нее Рорк. — Тебе… как бы это сказать помягче… Тебе неловко спрашивать и выяснять, что я действительно их затравил, что я действительно их убил. Каждого из тех, кто бил, насиловал и убивал ее.
Ева взяла свой бокал и отпила, чтобы смягчить боль от его режущих холодной сталью слов. Но при этом она не сводила с него глаз.
— То же самое, что было сделано с девочкой, которую мы видели на экране там, наверху, было проделано с другой девочкой, только младше годами. Негодяев было несколько. Они проделывали это с ней опять и опять, снова и снова. Похоже, по той же самой причине. С Марленой это произошло из-за меня. Мы с ней были одной семьей, и они разорвали ее на части.
— Я же тебе говорила: если я слишком много работы приношу домой, если тебе тяжело, так прямо и скажи. Какого черта ты мне ничего не говоришь?
Рорк отодвинулся от стола, делая над собой явное усилие — он так редко делал что-либо явно! — чтобы совладать с чувствами и успокоиться.
— Не могу. Мы с тобой слишком крепко связаны, Ева. И я не хотел бы что-то менять. Но бывают минуты — бог свидетель! — когда я будто куски стекла глотаю.
Тут до нее дошло. Захотелось вскочить и врезать ему как следует.
— Черт бы тебя побрал, я же не сравниваю тебя с этим ублюдком! Ты не убивал невиновных, чтобы наказать виновных. Ты действовал не из слепого чувства мести, ты жаждал справедливости. Согласна я с этим или нет, другой вопрос. Но я тебя спросила, идиот несчастный, потому что ты был молод, когда это случилось, а в молодости люди нетерпеливы и склонны к опрометчивым поступкам. Но ты ничего опрометчивого не делал, ты действовал целеустремленно и терпеливо, ты… добился чего хотел. И, ради всего святого, ты же не насиловал и не убивал девчонку, чтобы кайф словить!
Он ответил не сразу, помолчал, пожал плечами.
— Ну что ж, считай, ты мне все сказала. — Ева напряглась, Рорк улыбнулся ей. Пламя свечей колебалось между ними на столе. — Мне крупно повезло в жизни: ты все знаешь обо мне и миришься с этим. Одного этого довольно для счастья.
— Байки зеленой лошади, — пробормотала Ева.
Рорк засмеялся: ему приятно было, что она применила одно из его любимых выражений.
— Я тебя обожаю. Каждый день, каждую минуту. И только теперь я понял, что мне нужно было не только сделать перерыв и поесть, мне нужно было выговориться. Итак, перейдем к сути вашего вопроса, лейтенант.
— Какого вопроса?
— Угрожал ли я людям, убившим Марлену, дал ли я им знать, что заставлю их заплатить за сделанное? Нет. И я не оставлял никаких следов, чтобы никто из заинтересованных лиц не догадался, почему все это с ними происходит.
— Я так и думала. — Немного успокоившись, Ева кивнула. — Но ведь у тебя все было не так. Это не было местью. Вот в чем разница. Вот почему ему так нужно было это видео, это послание.
— Да, я согласен. Такую месть называют кровожадной.
— Кровожадной, — повторила Ева, перебирая в уме детали послания убийцы. — Да. Удачное слово.
— Обычно на месте оставляют достаточно информации, чтобы объект кровавой мести понял, из какого колчана вылетела поразившая его стрела. В противном случае нет смысла плясать победную джигу.
— Да, но нам надо было проверить и убедиться. Надо будет прочесать университет, это версия. И мы проанализируем диск. Пусть Финн его возьмет.
— А что, меня уже понизили в должности?
Ева подняла брови.
— Мы с тобой слишком крепко связаны, — сказала она. — Речь идет о дочери копа. Мы должны быть осторожны. Пусть эту улику обрабатывает глава электронного отдела. У нас безлимитный бюджет и неограниченные профессиональные ресурсы. В СМИ и даже в Департаменте найдутся люди, которым это не понравится.
Легкая морщинка недовольства обозначилась у Евы на переносице. Она заговорила с не свойственными ей интонациями, словно подражая кому-то:
— «Как это получилось, что этому делу отдают столько времени и сил? Когда умирает среднестатистический Джо, вокруг него так не хлопочут!» Ответ прост: пойдешь против копа или его семьи, мы пойдем против тебя. А можно и посложнее: пойдешь против копа или его семьи, и мы все попадаем в перекрестье прицела. Это несколько затрудняет нам работу по защите среднестатистического Джо. Мы с этим живем, но такие вещи все усугубляют. У Макмастерса были напарники, теперь он босс, и у него есть подчиненные. Кто из них может оказаться под ударом? Я тебе больше скажу: когда мы возьмем этого гада, каждая улика, каждый наш шаг в расследовании должны быть безупречны. Мы не можем себе позволить представить в суд нечто сомнительное. Нечто такое, что ловкий адвокат потом повесит нам же на шею.
Ева проглотила кусочек рыбы.
— С учетом вышеизложенного, если у тебя есть время и желание поработать с копией, никто тебе мешать не будет. Как гражданский эксперт-консультант, приписанный к ОЭС, ты подотчетен Финн.
— Это совсем не так занятно и весело, как быть подотчетным тебе. Но я тебя понял.
— Одна из твоих бесценных услуг — ты позволяешь мне прокатывать с тобой разные идеи. Выслушиваешь, высказываешь свое мнение. Стоит мне с тобой поговорить, как открываются новые возможности. Вот поэтому я и задала вопрос.
— Ясно. Но теперь у тебя назрели новые вопросы, так что давай прокатывай.
— Ладно. Мне приходится изучать все данные, тянуть за все ниточки. И одна из них — связь с Колумбийским университетом. Может быть, это была ложь. Но мне кажется, что доля правды там есть, не стал бы он так легкомысленно врать. Тут тот же самый момент, что и в вопросе с акцентом. Возможно, он там учился или работал. Или знает кого-то, кто там учится или работает. А может, и по-другому: он заранее все разузнал, изучил. Может, он мониторил лекции. Выяснил, что там и как, прочувствовал атмосферу, чтобы было о чем поговорить с Диной. Да, и имя! Может, имя-то и вымышленное, но он взял что-то знакомое, что-то значимое для него самого. Он не собирался сообщать ей слишком много правды, но в его лжи есть частица правды.
— Университетская территория огромна, и проникнуть в студенческий корпус не так уж сложно, несмотря на охрану, — сказал Рорк. — Можно изучить план, расположение, уточнить все детали. Имена профессоров, расписание занятий. Но большую часть информации он мог просто взять из Интернета.
«Нет, — думала Ева, — тут есть кое-что еще. Не все так просто».
— Он изучал ее, значит, мог знать, что у нее есть друг, который учится в Колумбии. Я зуб даю, это был один из его подходов. Один из приемов заинтересовать ее, заставить разговориться. На самом раннем этапе у нее не было причин от всех скрывать это знакомство. Она ведь могла обмолвиться Джеми, что у нее появился новый знакомый, который учится в Колумбии.
Обдумав ее слова, Рорк кивнул:
— И если он ее изучал, он должен знать, что ее друг Джеми интересуется электронной и полицейской работой. Разве ему не захочется прикрыть свою задницу в этом случае? Особенно если бы Джеми вдруг вздумалось прокачать нового знакомого своей подруги, из-за которого у нее в глазах появляются сердечки?
— Захочется, если у него есть мозги, — согласилась Ева. — Может, он не настолько хорошо знает девочек-подростков и не понимает, что, когда он уже зацепил ее и они ходят парой, она захочет с кем-нибудь поделиться этой новостью. С кем-то из сверстниц, с подружкой. А может, и понимает, но его это не беспокоит. Он не боится, что мы это откопаем. Но он должен беспокоиться, что Джеми начнет его проверять: все-таки она — дочь копа. Черт, Джеми мог бы проверить просто из любопытства! Он должен был показать студенческий билет, когда покупал билеты в кино и так далее, чтобы получить скидку! А если билета нет, разве это не заставит ее насторожиться? Вот я и хочу знать: где он взял билет?
— Спер или подделал, — предположил Рорк. — А может, и то и другое, потому что если кто-то проверит — он обязан это предусмотреть! — он должен числиться в реестре.
— Да, вероятность высока. Завтра я начну терроризировать людей из администрации, чтобы дали мне список студентов, сообщивших о пропаже билета. Потом начну этот список сортировать.
— А почему завтра? — удивился Рорк.
— Потому что сегодня — гнусный и надоевший мне до чертиков День мира, а сейчас уже поздно, и никого из администрации нет на месте.
— Я могу этим заняться.
Грозно прищурившись, Ева наставила на него указательный палец:
— Я же тебе только что сказала: мы должны быть осторожны. Я не могу тебе позволить вламываться в файлы Колумбии.
— Как жаль! Мне бы это доставило удовольствие. Но мне не нужно вламываться в файлы. Я могу все решить одним телефонным звонком.
— Звонком кому?
— Ну… почему бы не начать с самого верха? Как насчет президента университета?
Ева нахмурилась:
— Ты знаешь президента Колумбийского университета?
— Да, знаю. «Рорк Индастриз» спонсирует стипендию и время от времени дарит университету лабораторное оборудование. К тому же я с ней говорил о Джеми.
— «С ней»? Президент Колумбийского университета — женщина? И ты просто можешь взять телефон и позвонить ей? Без проблем?
— А вот давай попробуем, тогда и узнаем. — Рорк вынул из кармана сотовый телефон и нажал на поиск. — Она интересная женщина с потрясающим чутьем на всякий вздор. Она тебе понравится. — Он улыбнулся, когда его соединили. — Пич, прости, что нарушаю твой отдых.
Ева, сидя по другую сторону стола, услышала приглушенный ответ, но слов не разобрала. Что бы это ни было, Рорк засмеялся.
— Ну что ж, в таком случае я рад помочь. Кстати, я как раз хочу обратиться за помощью к тебе. Ты ведь знаешь, что моя жена — офицер полиции. Ах, вот оно что? Да, не могу не согласиться: она прекрасно смотрится на экране. Она сейчас ведет расследование, которое может касаться студента или бывшего студента Колумбии.
Рорк помолчал, бросил взгляд на Еву.
— Да, это ее напарница. Я знаю, Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка благодарен тебе за содействие. Но им нужна еще информация. Думаю, будет лучше, если лейтенант лично изложит тебе свою просьбу. Можешь подождать минутку?
Рорк переключил телефон в режим ожидания и передал аппарат Еве.
— Пич? — спросила она с подозрением. — Президента университета зовут Пич[1]?
— Доктор Лапкофф.
— Ладно.
Ева взяла телефон и включила связь. Ее поразили льдисто-голубые глаза. Взгляд такой острый, что им можно было резать сталь. Эти глаза смотрели на нее со спокойного и привлекательного лица, обрамленного ореолом коротких, но густых каштановых волос.
— Лейтенант Даллас. — Тон был такой же деловой и простой, как ее прическа. — Чем я могу вам помочь?
Через минуту бюрократические колеса завращались. Ева передала трубку Рорку.
— Она говорит, что данные будут у меня через час.
— Значит, так и будет.
— Ну, тогда мне лучше вернуться к работе. Надо приготовиться.
У себя в кабинете Ева начала поиск совпадений по списку Колумбийского университета и списку угрожавших Макмастерсу. Одновременно она запустила поиск совпадений по делам Макмастерса за последние пять лет. Это займет какое-то время, подумала она.
Это время она использовала, чтобы еще раз изучить видеопослание убийцы.
Он несколько раз начинал снимать и останавливался, определила Ева. Всякий раз, как Дина запиналась или отклонялась от сценария. Терпение, сосредоточенность. У него было послание, и он хотел, чтобы это послание дошло до адресата.
Обвиняй отца. И не имеет значения, что жертва говорит явно по принуждению. Ему нужно, чтобы слова были произнесены, чтобы дочь обратилась к отцу. Это для него важно? Ребенок — родителю? Что это — принципиальный вопрос или просто жребий выпал?
Нет, никакого жребия тут нет, никакой случайности. Все преднамеренно. Обращено к Макмастерсу без единого упоминания о матери. Папа, папочка, но не мать.
Никогда не прошу. Ненавижу. Никогда не узнаешь — за что. Придется заплатить.
«Грехи отцов падут на детей? — размышляла Ева. — Око за око?»
Она села, вскинула ноги в башмаках на стол, закрыла глаза и начала размышлять вслух.
Убийца был на три года — а может, и больше! — старше жертвы. Жертва была выбрана специально, чтобы наказать Макмастерса. Кровные узы.
Родственник? Сын?
Непризнанный ребенок?
Возможно.
Жестокость убийства, его предумышленный характер, послание — все указывало на расплату за столь же жестокое преступление. Что же это было за преступление? Против кого? Убийцы? Против его родственника или близкого человека?
Примечание: поиск по файлам Макмастерса на смертельные исходы и на арестованных, свидетелей, потерпевших, которые умерли или понесли тяжелые увечья. А также пожизненные сроки — на планете и за ее пределами.
Личное, крайне личное. Не деловая разборка.
Ева открыла глаза, когда ее блок связи просигнализировал о поступающем сообщении. Выпрямившись, она вывела данные на экран. Пич Лапкофф сдержала слово.
Это хорошая новость, отметила Ева. Но была и плохая: Ева даже не подозревала, сколько студентов одного колледжа ухитрились потерять свои студенческие билеты.
Надо выпить еще кофе.
Заправившись горючим, она принялась за тяжкий и нудный процесс отсева. Тем временем ее компьютер доложил об отсутствии совпадений, но Ева не огорчилась: в эту самую минуту она нашла жемчужину в навозе.
— Паудерс Дэриан, возраст: девятнадцать лет. Второкурсник, специализируется по литературе. Получил и оплатил дубликат студенческого билета пятого января 2060 года. — Ева вывела на экран свой предыдущий список и окинула его прищуренным взглядом. — А вот и ты, Дэриан. Родом из Саванны.
Все данные о субъекте — на экран!
Она повернулась в кресле, изучила его удостоверение.
— Симпатичный парень, высокий, заразительная улыбка. Как по мерке скроен.
Продолжая изучение, Ева нахмурилась. Интересно, это убийца или его двойник?
— Есть только один способ узнать наверняка.
Она поднялась и накинула жакет, который перед этим бросила на кресло, после чего позвонила Рорку по внутренней связи.
— Слушай, у меня есть след, надо его проверить. Я скоро вернусь.
— Проверить в смысле, ехать куда-то?
— Да, у меня есть кандидат. Надо проверить его прямо сейчас.
— Встретимся внизу.
— Ты не обязан…
— …тратить время, — закончил за нее Рорк. — И ты тоже. Я сяду за руль.
Когда он отключил связь, Ева с шумом вздохнула.
Спорить бесполезно. К тому же она сможет провести вторичную проверку по Паудерсу, пока Рорк сидит за баранкой.
Он опередил ее, первым спустился вниз и открыл дверь. Галахад провожал их ревнивым и негодующим взглядом, пока машина, которую Рорк вызвал к крыльцу удаленным доступом, медленно выплывала из-за угла.
— Куда мы едем и зачем?
— В кампус Колумбии, опросить потенциального подозреваемого. А скорее всего потенциального двойника. Как бы то ни было, это не моя тачка.
Рорк бросил взгляд на изящный двухместный автомобиль с опущенной крышей, отлакированный переливающимся серебром.
— Это моя, и, раз уж я за рулем, а вечер сегодня очень приятный, хочется прокатиться в достойной машине.
Ева поначалу нахмурилась.
— У меня есть классная машина. Это ты мне ее подарил.
— Надежная, безопасная, начиненная электроникой и демонстративно непривлекательная. Введи адрес, — предложил Рорк и двинул игрушечную машинку по аллее.
Еве ужасно не хотелось в этом сознаваться, но ей было чертовски здорово. Вечер, ветер, скорость… Пришлось напомнить себе, что они тут не дурака валяют, а работают. Она начала глубокую проверку Дэриана Паудерса.
— Паренек из Джорджии, затребовал новый студбилет в январе. Он подходит по возрасту, и у него смазливая мордаха.
— Разве они не разошлись на летние каникулы? Почему он в кампусе в июне? — спросил Рорк.
— У него короткий летний семестр и стажировка в издательстве «Уэстлинг». Специализируется по литературе. Окончил второй курс, средняя оценка — 3,4. Уголовного досье нет, зато у его брата, — который все еще живет в Джорджии, — есть два привода за наркотики. Все по мелочи. Так, еще у него есть дядя в Нью-Йорке, работает редактором в издательстве. А у дяди есть сын на пару лет старше Дэриана, и у этого сына были серьезные неприятности с наркотой. Отсидел полгода, провел еще три месяца в реабилитации. Но арест был произведен в Бруклине, так что это не Макмастерс.
— Вряд ли это мотив, чтобы так отделать девчонку.
— И все-таки это кое-что для начала.
