• Следствие ведет Ева Даллас, #7

ГЛАВА 13

 Ева решила, что лучшей стратегией для достижения ее целей будет открытое и жесткое нападение. Если Пибоди сделает все правильно, Руди и Пайпер будут в шоке, пытаясь любым способом избежать огласки и возможного судебного преследования.

 А потом Пибоди отойдет в сторону, и на сцену вый­дет она.

 В девять тридцать Ева уже была в здании, где распо­лагалась фирма «Только для вас», однако на сей раз ее интересовал салон «Абсолютная красота». Поднявшись на десятый этаж, она вошла в приемную и показала секретарше фотографию Голловея. Если все пойдет, как распланировано, она закончит здесь, как раз когда Пи­боди проснется и получит сигнал к атаке.

 – Конечно, я знаю мистера Голловея. Как мини­мум раз в неделю он посещает нас.

 – Раз в неделю… А что он делает?

 – Стрижка и укладка волос, массаж и маски лица, массаж тела, ароматическая релаксация. – Иветта, став сразу вежливой и милой, вышла из-за стола и тихо вздохнула, еще раз посмотрев на фотографию Голло­вея. – У этого парня потрясающая внешность, и он знает, как ее поддерживать. Раз в месяц он проводит здесь целый день – полный курс.

 – У него всегда один мастер?

 – Конечно. Он бы не позволил прикоснуться к себе никому, кроме Саймона. Когда несколько месяцев назад Саймон ушел в отпуск, мистер Голловей устроил здесь такой скандал, что нам пришлось дать ему специ­альные успокоительные пилюли и бесплатно предоста­вить «Делюкс О».

 – «Делюкс О»?

 – Это для оргазма, дорогая. Специальная комната с подобранными видеофильмами и музыкой. Мы используем все разрешенные для салонов средства и методы, но у нас есть и кое-что еще. «Делюкс О» стоит пятьсот долларов, но мы пошли на это, чтобы его успо­коить. Надо поддерживать марку заведения, хотя для такого клиента, как Голловей, ничего не стоит выки­нуть пять сотен в месяц. При этом они не интересуются, легальный ли товар.

 – А есть у вас еще что-нибудь типа «Делюкс Ор­газм», чтобы удовлетворить привередливого клиента?

 – Вы можете увидеть все. – Иветта просто сияла, благодарная Еве за то, что та не капризничает. – Он что-нибудь натворил?

 – Можно сказать и так. Но больше он этого делать не будет. Саймон на месте?

 – Он в кабинете номер три. Вы хотите пройти к нему?

 – Да.

 Ева прошла по коридору, миновав стеклянные две­ри, украшенные рисунками совершенных человеческих форм. Приглушенно звучала успокаивающая музыка, слышны были звуки падающей воды и пение птиц, шу­мел легкий бриз. В воздухе отчетливо ощущались запа­хи эвкалипта, роз и муската.

 Окрашенные в пастельные тона двери на мгновение распахнулись, и Ева увидела длинный стол с какими-то сложными приборами, трубками, зеркалами и миниа­тюрным компьютером. Все это неприятно напоминало о больнице.

 По пути ей встретился служащий салона в белом ха­лате, который вел куда-то женщину, закутанную с ног до головы в зеленую тогу.

 – Кабинет номер три?

 – По коридору налево, на двери номер.

 – Угу. – Ева проводила взглядом служащего, кото­рый убеждал клиентку, что десять минут в «Комнате покоя» сделают ее новым человеком, и невольно пере­дернула плечами.

 На развилке коридора, за стеклянной стеной, Ева увидела большой искусственный бассейн с минераль­ной водой, обрамленный цветущими вишневыми дере­вьями. В нем расслаблялись три женщины, чьи груди гордо плавали на поверхности медового цвета воды. Еще одна женщина плавала в одиночестве, опустив­шись по самый подбородок в специальную ванну со светло-зеленой жидкостью. Дальше располагался узкий бассейн, наполненный ярко-синей водой: надпись над ним гласила, что здесь постоянно поддерживается тем­пература около ноля градусов. Даже от одного вида этого у Евы застучали зубы.

 Она повернула налево и, постучавшись, вошла в дверь кабинета номер три. Еще неизвестно, кто был по­ражен больше всех: она, Саймон или Макнаб, который сидел на специальном кресле с какой-то маской на лице, здорово напоминавшей черную грязь.

 – Это медицинский кабинет. – Саймон попытался преградить ей дорогу и вытеснить из комнаты. – Сюда нельзя входить, когда я работаю с клиентом. Уходите, уходите!

 – Мне надо поговорить с вами. Это займет всего пару минут.

 – Но я не могу говорить с вами здесь. – Саймон взмахнул руками, и кусочки грязи разлетелись по ком­нате.

 – Две минуты, – сказала она и с трудом подавила в себе смех, глядя, как Макнаб дико вращает глазами за спиной Саймона. – Мы могли бы выйти в коридор.

 Саймон некоторое время, нахмурившись, размыш­лял.

 – Я извиняюсь, – обратился он к Макнабу. – Сеанс необходимо закончить в любом случае. Пожалуйста, расслабьтесь, дайте отдых своему мозгу. Я буду через минуту.

 – Нет проблем, – пробормотал Макнаб.

 – Нет-нет, ш-ш-ш! – с извиняющейся улыбкой Саймон приложил палец к губам Макнаба. – Никаких разговоров. Дайте вашему лицу возможность полнос­тью расслабиться, освободите свой мозг от всех мыслей. Это ваше личное время. Закройте глаза и представьте, что вы смотрите на потоки падающей воды. Я скоро вернусь.

 Улыбка тут же слетела с его лица, как только он ока­зался за дверью с Евой наедине.

 – Я не позволю вам беспокоить моих клиентов!

 – Прошу прощения. Но один из ваших клиентов действительно больше никогда не будет беспокоиться. Не придет он больше и на свои ежемесячные процедуры.

 – О чем вы говорите?

 – Голловей. Брент Голловей. Он умер.

 – Умер? Брент?! – Саймон бессильно прислонился к стене, схватившись грязной рукой за сердце. – Но я видел его всего несколько дней назад! Эта, вероятно, ошибка.

 – Я видела его сегодня утром в морге. Здесь нет ошибки.

 – Я не могу… дышать. – Пошатываясь, Саймон до­плелся до холла и упал в шелковое кресло, опустив го­лову на колени.

 – Я не знала, что вы были так близки.

 – Я являюсь… вернее, являлся его косметологом и массажистом. Никто, даже жена, не может быть ближе.

 Ева попыталась представить свою интимную бли­зость с Триной и с трудом сдержала дрожь.

 – Я сочувствую вашей потере, Саймон. Может быть, вам дать воды?

 – Да. То есть нет… О боже милостивый! – Он под­нял голову и стал нервно передвигать предметы на столике. Его лицо было смертельно бледным, что особен­но подчеркивали огненно-рыжие волосы. – Мне надо прийти в себя. Ромашковый чай, пожалуйста. – Он от­кинулся на спинку кресла и закрыл глаза. – Как это случилось?

 – Мы ведем расследование. – Ева налила в стакан чаю из термоса, который стоял здесь же, на столике. – Расскажите мне, что вы знаете о нем.

 – Брент был великолепным человеком. Я уважал его. Он знал точно, как хочет выглядеть, и полностью посвящал себя уходу за своим лицом и телом. О бо­же! – В кармане Саймона зазвонил мобильный теле­фон, и он достал трубку. – Прости, сердце мое. Я пере­звоню через минутку.

 Саймон взял стакан и начал пить – медленно, боль­шими глотками, постоянно вздыхая. Постепенно его лицо стало приобретать естественный цвет.

 – Он никогда не пропускал ни одного сеанса и по­стоянно говорил мне комплименты. Он высоко ценил мою работу.

 – Не было ли здесь у него с кем-нибудь особенных отношений? Стилисты, массажисты, другие клиенты…

 – Нашему персоналу запрещено общаться с клиен­тами вне стен салона. А что касается других клиентов, то я не припомню, чтобы он упоминал кого-нибудь. Ему нравились женщины, у него была разнообразная и бо­гатая сексуальная жизнь.

 – Он рассказывал вам об этом?

 – Разговоры с клиентами являются строжайшей профессиональной тайной.

 В ответ Ева только пожала плечами.

 – Мужчины его также интересовали?

 Губы Саймона задрожали.

 Он сделал последний глоток и отставил пустую чашку.

 – Брент никогда не проявлял интереса к однополой любви. Я испытываю дискомфорт от ваших вопросов, лейтенант!

 – Голловею сейчас тоже не слишком комфортно.

 Ева выждала немного, чтобы дать Саймону возмож­ность переварить сказанное.

 – Вы правы, – наконец пробормотал он. – Конеч­но, вы правы. Я извиняюсь. Это такой удар…

 – Проявлял ли кто-нибудь из вашего персонала ин­терес к нему? Романтический или сексуальный.

 – Нет, я никогда не замечал ничего подобного. И на­до сказать, здесь это было бы крайне неуместно. Мы профессионалы.

 – Ладно. Есть ли среди ваших служащих кто-ни­будь, кто делает татуировки?

 Саймон глубоко и шумно вздохнул.

 – У нас есть несколько человек, которые являются великолепными художниками по телу.

 – Имена, Саймон.

 – Спросите Иветту. Она даст вам всю необходимую информацию. Я должен вернуться к клиенту. – Он за­крыл глаза ладонью. – Я не могу позволить своим лич­ным переживаниям мешать моей работе. Лейтенант… – Саймон уронил руки, глаза его стали темными и без­донными. – У Брента не было семьи. Что будет с его… Что будет с ним?

 – Городская служба побеспокоится об этом, если не найдется никого другого.

 – Нет-нет, это было бы неправильно. – Он сжал губы и гордо расправил плечи. – Я бы хотел взять на себя все хлопоты, связанные с похоронами. Это пос­леднее, что я могу сделать для него.

 – Такой вариант возможен. Вам надо прийти в морг и заполнить все необходимые бумаги.

 – В морг… – Его губы задрожали, но он быстро взял себя в руки. – Да, я приду.

 – Я позвоню, чтобы вам приготовили все бумаги. – Он выглядел таким убитым, что Ева добавила: – Вам необязательно видеть его, Саймон. Идентификация уже закончена. Вы напишете прошение, и тело будет доставлено на любое кладбище, которые вы выберете.

 – О! – Он вздохнул с облегчением. – Спасибо вам. Однако мне нужно идти. Меня ждет клиент. Это очень запущенный случай: он никогда по-настоящему не уха­живал за своей кожей. К счастью, он молод, и мне надо потрудиться, чтобы помочь ему. Наш долг – делать людей привлекательными. Красота смягчает душу.

 – Да, конечно, Саймон. Идите и занимайтесь сво­им клиентом. Я свяжусь с вами.

 Ева вернулась к Иветте. Когда та уже заканчивала печатать список клиентов салона, вошла Пибоди. Уви­дев Еву, покраснела и отвела глаза, но скоро справи­лась с собой.

 – Мне порекомендовали вас в баре «К вашим услу­гам», – начала она. – Особенно хвалили «План брил­лиантового дня».

 – Да, это одна из лучших наших программ. – Иветта изучающе посмотрела на Пибоди. – Дорогуша, вы выглядите уставшей. Это как раз то, что вам нужно. Я сейчас же вас запишу.

 – Спасибо. – Пибоди отошла к витрине с много­численными пузырьками, флакончиками, баночками и бутылочками, которые гарантировали красоту и моло­дость, и быстрым шепотом доложила Еве: – Оба были шокированы, пытались все объяснить. Старательно убеждали меня, что я ошиблась. – Она быстро огляну­лась. – Старались меня успокоить, как мы и предпола­гали. Обещали во всем разобраться. Предложили мне побывать в салоне, показали брошюру. «Бриллианто­вый день» стоит здесь пять тысяч. Но я не позволила им сорваться с крючка: сказала, что иду сюда, чтобы успо­коиться перед тем, как встретиться со своим адвокатом.

 – Хорошая работа. Поговорите с максимально большим количеством служащих, пока вас будут массиро­вать и мазать грязью. Упомяните вскользь Голловея. Я хочу знать их реакцию – слухи, мнения… И было бы лучше, если бы вами занялся специалист-мужчина.

 – Что-нибудь новое по нашему делу, лейтенант?

 – Мисс Пибоди?

 Она повернулась, и челюсть у нее тут же отвисла – перед ней стоял божественный мужчина ее мечты.

 – Я… М-м-м… Да.

 – Меня зовут Антон. Я помогу вам очистить орга­низм при помощи трав. Не могли бы вы пройти со мной?

 – О да! – Пибоди успела краем глаза посмотреть на Еву, прежде чем Антон взял ее за руку и вежливо увел с собой.

 Надеясь на лучшее, Ева спрятала список клиентов салона в сумку и направилась в офис конторы «Только для вас».

 – Руди и Пайпер сейчас заняты, – произнесла слу­жащая не терпящим возражений тоном, чтобы сразу поставить Еву на место.

 – О, я уверена, что они с радостью освободятся для встречи со мной. – Она широко улыбнулась и достала полицейский значок. – Уверяю вас.

 – У меня нет никаких указаний на ваш счет, лейте­нант. Повторяю, Руди и Пайпер заняты. Если вы со­гласны записаться на прием, я с удовольствием найду для вас время в их расписании.

 Ева разозлилась.

 – Никогда не слышали выражение «препятствие правосудию»?

 Глаза женщины забегали.

 – Я лишь делаю свою работу.

 – От вас именно это и требуется. Вы немедленно проводите меня к вашим боссам, иначе я отвезу вас в управление полиции и предъявлю обвинение в препят­ствии правосудию. За то, что вы не исполняете указаний офицера полиции, и за то, что вы просто чертовски глупы. У вас десять секунд, чтобы сделать выбор.

 – Извините меня, – быстро пробормотала женщи­на, открыв дверь. – Вам прямо, лейтенант.

 – Это был нетрудный выбор, правда?

 Убрав полицейский значок в сумку, Ева прошла в офис и тут же столкнулась с Руди и Пайпер.

 – Неужели обязательно было пугать нашу служа­щую? – раздраженно бросил Руди.

 – Оказалось, что да. У вас были причины избегать встречи со мной сегодня утром?

 – Мы очень заняты…

 – Вы будете еще более заняты. Вам придется прой­ти со мной.

 – Пройти с вами? – Пайпер схватила Руди за ру­ку. – Зачем? Куда?

 – В полицейское управление. Брент Голловей убит этой ночью, и у нас к вам есть кой-какие вопросы.

 – Убит?! – Пайпер готова была упасть в обморок, но Руди вовремя подхватил ее. – О господи! Боже ми­лостивый! Так же, как и другие? Он убит так же, как и другие, Руди?

 – Замолчи! – Он крепче прижал к себе сестру, про­должая буравить Еву взглядом. – Так ли уж необходи­мо идти в управление полиции?

 – У вас есть только два варианта: или вы пойдете добровольно, или через несколько минут после моего звонка в сопровождении полицейских в форме.

 – Вы не можете просто так арестовать нас!

 – Пока вы не арестованы, и вам даже не предъявле­но обвинение. Но я вам советую пойти со мной для формального допроса.

 Продолжая держать под руку дрожащую Пайпер, Руди выдохнул:

 – Мне надо позвонить нашему адвокату.

 – Вы можете сделать это из управления полиции.

 

 – Хорошо, что посадили их отдельно, – сказала Ева Фини, разглядывая Пайпер через зеркальное стек­ло. Та сидела за маленьким столиком в комнате для до­просов "А" и, вся дрожа, слушала бормотание своего адвоката. – Мне кажется, так мы добьемся большего. Ты кого берешь – его или ее?

 Фини размышлял, шевеля губами.

 – Пожалуй, его. Надо сразу поразить их, выбить из равновесия. Если нам удастся это с каждым в отдель­ности, мы устроим им очную ставку.

 – Правильно. А как дела у Макнаба?

 – Идут. Он почти закончил в салоне и скоро при­едет сюда с рапортом.

 – Скажи ему, чтобы подождал. Если нам сейчас все удастся, мы получим разрешение на снятие информа­ции с их компьютеров. Может быть, он сможет что-ни­будь там откопать.

 «Иначе, – подумала Ева, – придется опять обра­щаться к Рорку, чтобы он поработал на своей волшеб­ной машине».

 – Звони, если что понадобится.

 – Ты тоже.

 Ева толкнула дверь в комнату для допросов и вошла. Адвокат тут же вскочил на ноги и, выставив вперед под­бородок, затянул обычную песню:

 – Лейтенант, это нарушение! Мой клиент плохо себя чувствует, эмоционально подавлен. У вас нет при­чин настаивать на допросе немедленно.

 – Если вы хотите отсрочки допроса, получите рас­поряжение суда. Идет аудио – и видеозапись. Следова­тель – лейтенант Ева Даллас. Объект – Пайпер Гоффман. Допрашиваемая запросила адвоката. Запрос удов­летворен. Допрашиваемой зачитаны ее права и обязанности. Вы понимаете свои права и обязанности, мисс Гоффман?

 Пайпер посмотрела на своего адвоката и, когда тот кивнул, сказала:

 – Да.

 – Вы знакомы с Брентом Голловеем?

 Кивок.

 – На записи должен звучать ваш голос с утверди­тельным ответом. Ведь он был вашим клиентом, персо­нально вашим?

 – Да.

 – В ходе работы с ним вы знакомили покойного с клиентами женского пола?

 – Да, но в этом и заключается наша работа. Мы знакомим людей, имеющих общие интересы и цели, чтобы дать им возможность встречаться и развивать от­ношения.

 – Романтические или сексуальные отношения?

 – Уровень отношений – это личное дело каждой пары.

 – Ваши клиенты заполняли анкету, прежде чем их запрос принимался?

 – Да, они заполняли подробнейшую анкету. – Пай­пер вздохнула с облегчением, так как ей показалось, что допрос пошел в безопасном для нее русле. Она даже немного приободрилась и провела красивой рукой по своим серебряным волосам. – Это наша обязанность – следить, чтобы наши клиенты соответствовали опреде­ленным стандартам.

 – Эти стандарты включают сексуальные домога­тельства? Насильственные сексуальные домогательства?

 – Разумеется, нет. – Она вся излучала возмущение – голова гордо поднята, губы плотно сжаты.

 – Это политика вашей компании?

 – Которой мы очень строго придерживаемся.

 – Но вы делали исключение для Брента Голловея.

 – Я… – Руки Пайпер, лежавшие на столе, сжались в кулаки и побелели. – Я не понимаю, что… – Ее голос сорвался, и она беспомощно уставилась на адвоката.

 – Моя клиентка объяснила политику своей компа­нии в этой области, лейтенант. Продолжайте, пожа­луйста.

 – Брент Голловей был осужден за сексуальные до­могательства, не раз находился под судом за сексуаль­ное насилие и извращения. – Ева говорила так резко, что Пайпер при каждом слове вздрагивала. – На до­просе вы заявили, что ваши клиенты заполняли подробную анкету, и разъяснили политику своей фирмы в этом вопросе. Я спрашиваю вас, почему вы делали ис­ключение для Голловея?

 – Мы… Я… Мы не делали. – Пайпер начала нерв­но потирать руки, и на ее лице отразился страх. – У нас не было таких данных на Брента Голловея.

 – Может быть, вам знакомо имя Джон Б.Бойд? – Глядя прямо в лицо Пайпер, Ева отчетливо увидела в ее глазах утвердительный ответ. – Вы мне сказали, что ваша система доведена до совершенства. Входило ли в ваши обязанности проверять информацию, которую сообщает вам клиент?

 – Мне не нравится тон, в котором задан этот во­прос! – запротестовал адвокат.

 – Запись зарегистрировала этот протест. Ваш ответ, Пайпер?

 – Я не знаю, что произошло! – Она часто и тяжело дышала, нервно скрестив руки на своей прекрасной груди. – Я не знаю…

 «Ну да! – подумала Ева. – Ты все знаешь и страш­но боишься того ада, который тебя ждет».

 – Четверо ваших клиентов убиты. Четверо! Каждый из них посещал ваше заведение, и каждый из них был избит, изнасилован и задушен.

 – Это ужасное, ужасное совпадение! Всего лишь совпадение. – Пайпер затрясло. – Так сказал Руди, и я…

 – Вы сами не верите этому, – негромко произне­сла Ева и ближе наклонилась к Пайпер. – Вы ни мину­ты не верили этому. – Она бросила на стол фотографии. Заснятые на них сцены были предельно откровенны и жестоки. – Они убиты, и это не выглядит совпадением, не правда ли?

 – О боже, боже! – Пайпер закрыла лицо руками. – Нет, нет, нет! Я больна.

 Адвокат взглянул на фотографии, и лицо его покры­лось красными пятнами.

 – Это не связано с деятельностью моего клиента.

 – Убийства не связаны?! – Ева встала. – Я даю ва­шей клиентке несколько минут, чтобы прийти в себя. Запись прекратить. – Она развернулась и вышла.

 Она вышла в коридор и позвонила Фини, наблюдая через зеркальное стекло за тем, что происходит в ком­нате для допросов.

 – Я подвела ее к черте. Ты должен помочь ей пере­ступить эту черту. Будь с ней милым, как добрый дя­дюшка. Возьми ее за руку и вкрадчиво спроси, почему они платили Голловею. Я пока не дошла до этого.

 – Хорошо. Руди твердо стоит на своем. Я с ним об­ходился очень мягко – как ты просила. Должен ска­зать, что он – мерзкая маленькая дрянь.

 – Прекрасно. У меня сейчас как раз настроение врезать какой-нибудь дряни. – Ева залезла в сумку и достала орешки, которые еще вчера взяла у Фини. – Пайпер утверждает, что они ничего не знали о про­шлом Голловея. Врет, но это может нам помочь глубже залезть в их систему. Я постараюсь получить ордер на арест еще до того, как врежу Руди.

 Ева успела выпить кофе, прежде чем пошла на до­прос Руди в комнату "Б".

 – Включить запись. Допрос продолжает лейтенант Ева Даллас. Отметьте число и время. – Она села и улыбнулась Руди и его адвокату. – Ну что ж, парни, да­вайте начнем.

 Она проделала с ним то же самое, что и с Пайпер, но в результате Руди, наоборот, стал еще тверже и со­бранней.

 – Я хочу видеть мою сестру, – сказал он резко.

 – Ваша сестра на допросе.

 – Она слишком нежное создание, все это может просто разрушить ее.

 – Я знаю четырех человек, которые действительно разрушены. Вы беспокоитесь о том, что может сказать Пайпер? Я только что закончила с ней разговор. – Ева откинулась в кресле и пожала плечами. – Она держит­ся не очень хорошо. Для нее было бы лучше, если бы вы сами прояснили дело.

 Ева заметила, как он крепко сжал кулаки, и попыта­лась вспомнить, что говорит закон о потенциальном насилии.

 – Ей необходимо дать отдохнуть. – Руди словно вколачивал каждое слово, а его кошачьи глаза сверка­ли. – Ей нужна передышка и сеанс медитации.

 – Мы здесь не слишком сильны в медитации, но у нее есть адвокат, так же как и у вас. Скажите, Голловей никогда не проявлял интереса к ней?

 Руди сжал губы.

 – Разумеется, нет.

 – Тогда, может быть, к вам?

 – Нет. – Он взял твердой рукой стакан воды и сде­лал глоток.

 – Почему вы платили ему?

 Вода чуть не выплеснулась из стакана. Руди поста­вил его на стол.

 – Я не понимаю, о чем вы говорите.

 – Я говорю о регулярных выплатах. По десять ты­сяч в течение двух лет. Что у него было на вас, Руди?

 В его глазах бушевал огонь. Он повернулся к адво­кату:

 – Они ведь не имеют права залезать в финансовые документы?

 – Конечно, нет. – Адвокат лениво повел плеча­ми. – Лейтенант, если вы изучали финансовые доку­менты моего клиента без соответствующего ордера…

 – А разве я это сказала? – улыбнулась Ева. – Я не обязана объяснять вам, откуда получила информацию в ходе расследования этого дела. Вы не обнаружите в де­партаменте финансов наших следов. Но вы платили ему, не правда ли, Руди? – Она нанесла ему сокрушающий хук. – Вы платили ему раз за разом, позволяя шантажировать вас, и вставляли его в списки, в то время как вы знали, что он сексуально опасен. Сколь­ких клиентов вам пришлось успокаивать или даже пла­тить им, а может быть, запугивать, чтобы сохранять все это в тайне?

 – Я не понимаю, о чем вы говорите.

 На этот раз его рука слегка дрожала, когда он потя­нулся за стаканом воды, а на молочно-белой коже лица явно проступили красные пятна. Ева подумала, что, если бы она посадила его сейчас перед детектором лжи, аппарат просто сгорел бы от перенапряжения.

 – Да все вы понимаете! И клянусь, для меня не со­ставит особого труда найти парочку ваших клиентов, которых оскорбил Голловей во время чудных аристо­кратических встреч, которые вы им организовали. И как только я это сделаю, я смогу предъявить вам и вашей сестре обвинение в домогательстве, подлоге и организации нескольких преступлений на сексуальной почве. И ваш адвокат отлично знает, что я могу это сделать. И тогда ваш бизнес вылетит в трубу, а ваши с Пайпер фотографии появятся на страницах каждой газеты и на экранах всех телевизоров.

 – Мы не можем нести ответственность за то, что этот… извращенец совершил.

 – Руди. – Адвокат предостерегающе положил руку ему на плечо и повернулся к Еве. – Мне нужно не­сколько минут для консультации с клиентом, лейте­нант.

 – Никаких проблем. Запись прекратить. У вас пять минут, – предупредила она и оставила их одних.

 Наблюдая за ними через зеркальное стекло, Ева до­стала мобильный телефон. Ожидая ответа, она просто-таки наслаждалась языком жестов своих подопечных. Руди сидел, обняв себя за плечи и массируя пальцами бицепсы, адвокат бегал вокруг, что-то быстро говоря.

 – Макнаб? Это Даллас. Я заканчиваю.

 – Ну и заканчивайте. Я сейчас оформляю для вас ордер на допуск ко всем документам фирмы «Только для вас». Дождитесь меня. Может, я успею позавтра­кать?

 – Не успеешь. Ты должен быть здесь через минуту после получения ордера. – Она услышала его вздох и не удержалась: – Макнаб, как тебе лечебная маска для лица?

 – Великолепно! Мои щеки стали румяными, как задница младенца. А кроме того, я видел Пибоди голой! Впечатляющее зрелище. Она пыталась закутаться в зе­леный балахон, но я успел все разглядеть.

 – Выбрось это из головы и будь готов к работе на компьютере.

 – Я могу одновременно думать об этих двух вещах.

 Ева, конечно, могла заткнуть ему глотку приказом, но ей не хотелось проиграть эту словесную схватку в ироничном тоне.

 – Время вышло, – пробормотала она в трубку и от­правилась на допрос.

 Возобновив запись, она молча уставилась на Руди: иногда молчание действует сильнее, чем гром армей­ских барабанов.

 – Мой клиент хочет сделать заявление, – сообщил адвокат.

 – Мы здесь именно для этого и собрались. Так что вы хотите сказать, Руди?

 – Брент Голловей действительно выкачивал деньги из моей компании. Я старался изо всех сил защитить своих клиентов, но он шантажировал меня, и частью его требований были регулярные сеансы в салоне и ор­ганизация встреч с клиентками. По моему мнению, он обладал тяжелым и раздражительным характером, но не представлял опасности для женщин, с которыми встре­чался.

 – Вы заявляете это как профессионал?

 Руди пожал плечами:

 – Мы всегда советовали нашим клиентам встре­чаться с партнерами в публичных местах. Если кто-то соглашался встречаться с ним приватно, это было его личное дело. Все клиенты подписывали соответствую­щую бумагу.

 – Итак, вы считаете, что это поможет вам прикрыть свою задницу, вежливо говоря. А я абсолютно уверена, что у судей будет прямо противоположное мнение. Но давайте вернемся к нашим баранам. Что у него было на вас?

 – Это не имеет отношения к делу.

 – Имеет. И даже очень.

 – Это касается моей личной жизни.

 – Это касается четырех убийств, Руди. Но, если вы не хотите мне рассказать об этом, я вернусь, и спрошу вашу сестру. – Она сделала вид, что собирается встать, но Руди схватил ее за руку.

 – Оставьте ее в покое! Она очень ранимая…

 – Один из вас расскажет мне об этом. Ваш выбор, Руди.

 Его пальцы больно сжали ей руку, прежде чем он осознал это и отпустил ее.

 – У нас с Пайпер особые отношения. Мы близне­цы. Мы очень тесно связаны друг с другом. – Он опус­тил глаза. – Мы близки…

 – Вы с сестрой находитесь в сексуальных отноше­ниях?

 – Не вам судить об этом! Я не призываю вас по­нять, как много нас связывает, никто не сможет этого понять. Я знаю: то, что существует между нами, строго не является противозаконным, но общество это осуж­дает.

 – «Кровосмесительство» – не слишком приятное слово, Руди.

 Образ отца, его красное от натуги лицо, глаза, в ко­торых горел огонь похоти, – все это вдруг взорвалось в сознании Евы. Она изо всех сил сжала под столом кулаки, стараясь прогнать жуткое видение и порождаемую им слабость.

 – Большую часть нашей жизни мы старались не поддаваться страстной привязанности друг к другу, из­гнать ее из своих сердец. Мы пытались быть с другими людьми, жить разными жизнями. И мы были несчас­тливы. Как вы полагаете, это справедливо – быть не­счастным, потому что люди считают твою жизнь непра­вильной?

 – Мое мнение не имеет значения. Как Голловей узнал об этом?

 – Это было в Индии. Мы с Пайпер ездили туда от­дыхать. Мы всегда были очень осторожны, поскольку понимали, что потеряем клиентов, если это станет из­вестно. Мы уезжали туда, где могли хотя бы короткое время быть вместе не скрываясь, быть вместе, как другие пары. Там мы встретили Голловея. Он не знал нас, мы не знали его. Мы путешествовали под другими фамилиями.

 Руди взял стакан с водой и жадно сделал несколько глотков.

 – Спустя пару месяцев он пришел к нам в салон. Это… судьба. Я сначала даже не узнал его. Но после проверки, когда вся его подноготная выяснилась, и мы отказали ему, он напомнил нам, где мы встречались.

 Руди смотрел в стакан с водой, перекатывая его в ладонях.

 – Он очень четко объяснил нам, что ему нужно и как все это организовать. Пайпер была просто раздав­лена. Мы оба искренне верили в необходимость нашего дела, ведь мы помогали людям найти друг друга, обрес­ти то, что обрели друг в друге мы.

 – Ваша приверженность делу приносила вам не­плохую прибыль, – заметила Ева.

 – Зарабатывать деньги, помогая людям, – в этом нет ничего плохого. Вы живете в достатке, лейтенант. Это ведь не делает ваш брак хуже?

 Ей было что сказать на эту тему, но она лишь под­няла бровь и бросила:

 – Давайте поговорим о вас и ваших делах с Голловеем.

 – Я попытался бороться с ним. Но Пайпер этого делать не могла. Он старался застать ее одну, запугивал. Он даже попытался принудить ее к… – Руди поднял глаза – в них полыхал гнев. – Он хотел ее! Люди его типа всегда хотят того, что им не принадлежит. Но мы беспрекословно платили ему. Мы делали все, что он требовал. Молчали, даже если ему удавалось застать ее одну, и он пытался схватить ее.

 – Вы, должно быть, ненавидели его за это.

 – Да, да! Я ненавидел его за это. Я ненавидел его за все, но особенно за это.

 – Достаточно сильно, чтобы убить его, Руди?

 – Да, – сказал он, прежде чем адвокат успел его ос­тановить. – Хватит. Я убил его.