• Следствие ведет Ева Даллас, #45

Глава 15

 Ева не сомневалась, что застанет Чаза Парзарри мертвым. Нечестному бухгалтеру легко найдется замена. И тем не менее она, поручив Пибоди вызвать полицию туда, где, по имеющимся данным, сейчас стояла брошенная карета «Скорой помощи», на всей скорости бросилась через весь город.

 — Получен ответ двух подразделений, — доложила Пибоди, побелевшими от напряжения пальцами сжимая телефон и мысленно моля бога, чтобы пресловутое умение начальницы на всей скорости лавировать в плотном потоке транспорта, оказалось как всегда на высоте.

 В следующий миг они перешли в вертикальный режим, и Пибоди показалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Внизу под ними протянулась бесконечная желтая лента такси. Впрочем, уже через пару секунд их машина на бреющем полете резко свернула за угол. Сердце Пибоди екнуло еще раз, но, похоже, все-таки осталось там, где ему и полагается быть.

 — Боже, как глупо его убивать! — воскликнула Ева, когда колеса снова коснулись дорожного полотна и они устремились в просвет между машин. — Это же просто тупо! Но и я хороша. Должна была сразу предположить. Черт, все дураки. И они, и я.

 — Он слишком много знал.

 — Потому что у него рыльце в пуху. Ему подкинули деньжат, чтобы он постарался изолировать меня. Откуда им знать, что Дикенсон сняла копии. Изолировать меня, подчистить отчетность, потом убрать его. Убить или сбагрить с глаз долой. У него здесь никаких реальных связей. Отправить его в какой-нибудь медвежий угол, откуда нам никогда не добиться его экстрадиции, сделать ему новое лицо, новое имя и потихоньку платить ему — вдруг еще понадобится? Хоть убей, отказываюсь понять, зачем им еще один труп. Какой в этом смысл? Какая польза?

 — Так, может, этим они сейчас и заняты? Пытаются сплавить его из страны?

 Ева покачала головой.

 — В таком случае они похитили бы его еще в Вегасе. Зачем привозить его сюда, чтобы потом переправить куда-то еще? С другой стороны, зачем привозить его сюда ради того, чтобы убить? Почему это нельзя было сделать подальше от Нью-Йорка? Глупо, черт побери. Как же это глупо.

 Убийственно глупо.

 Вскоре Ева уже сворачивала с главной дороги.

 Когда она вышла из машины, бесконечный поток транспорта грохотал высоко над ее головой. Рядом с открытыми дверями кареты «Скорой помощи» застыл полицейский. Второй стоял рядом с водительским сиденьем. Затем Ева заметила еще двоих. Эти разговаривали — вернее, пытались разговаривать — с каким-то «торчком» с трясущимися руками.

 — В машине труп, лейтенант. Еще теплый.

 Ева заглянула внутрь и тотчас узнала Чаза Парзарри.

 — Пибоди, у них тут был еще один автомобиль. Посмотри, может, что обнаружится на дорожных видеокамерах. Думаю, они опережают нас минут на пятнадцать, не больше. А там у вас что? — спросила она у полицейского, кивнув головой в сторону трясущегося наркомана.

 — Мы застукали его, когда он пытался залезть в машину. Все замки были открыты, но его так плющит, что он был не в состоянии справиться с дверной ручкой. — Полицейский похлопал себя по боку. — Утверждает, что просто хотел проверить, есть ли кто внутри. Так сказать, проявил бдительность.

 — Что ж, молодец.

 — Он почти невменяемый. С другой стороны, «торчок» вроде него чует наркотики за милю. Сейчас мои ребята с ним разбираются, но он утверждает, будто ничего не видел.

 Врет, подумала Ева, быстро оглядевшись по сторонам. Рядом с одной из опор виадука виднелась груда всякого хлама.

 — Вон там, случаем, не его берлога?

 — Мы тоже так решили.

 — Я сама с ним поговорю. А вы постойте здесь.

 — Удачи вам.

 На «торчке» была замусоленная куртка армейского образца и рваные оранжевые спортивные штаны, которые болтались на его тощем теле, как на вешалке. Картину довершал дряблый живот — верный признак скверного питания. Красные глаза слезились — визави Евы явно не дружил с ярким солнцем. Заметив ее приближение, эти самые глазки испуганно забегали, после чего доходяга водрузил на нос залапанные очки с треснувшим левым стеклом.

 Дрожащие руки нервно теребили конец черного шарфа, которым была обмотана шея. Ноги в разбитых армейских ботинках переминались, не в силах устоять на одном месте. Шнурков в ботинках не было, а подметки держались лишь благодаря скотчу.

 Возраст «торчка» определялся с трудом — в диапазоне от тридцати до восьмидесяти. По крайней мере, по грязному, изможденному, в морщинах лицу этого сделать было нельзя.

 А ведь он чей-то сын, а возможно, в прошлом и чей-то возлюбленный или даже отец, подумала Ева. Возможно, до какого-то момента он вел нормальную жизнь, которую затем принес в жертву наркотическому отупению.

 — Я просто шел мимо, — твердил наркоман, переминаясь с ноги на ногу. — Да-да, просто шел мимо. Эй, леди, у вас ничего, часом, не найдется? Мне много не нужно.

 — Ты это видишь? — Ева постучала пальцами по жетону.

 — Вижу. — Красные слезящиеся глаза растерянно заморгали.

 — Это полицейский жетон. Мой. Лейтенанта полиции. Так что я никакая тебе не леди. Имя?

 — Чье имя?

 — Твое.

 — Док. Тик-ток-док. Красненький грибок.

 — Док. Ты здесь живешь?

 — Я никому не мешаю. Ничего плохого не делаю. Не верите? Не надо.

 — Верю. Скажи, ты был у себя, когда сюда подъехала «Скорая»?

 — Просто шел себе мимо. — Слезящиеся глазки снова воровато забегали из стороны в сторону. — По своим делам.

 — Куда и откуда?

 — Ниоткуда и никуда. Просто так.

 — То есть ты просто шел ниоткуда и никуда, а потом случайно увидел припаркованную «Скорую» метрах в шести от своего лежбища?

 «Торчок» осклабился, и Ева имела возможность близко ознакомиться с состоянием его несчастной ротовой полости.

 — Угу, шел и увидел.

 — Я тебе не верю, Док. Думаю, ты сидел в своей берлоге. День сегодня холодный. В такой особенно не погуляешь. Ты сидел, закутавшись в одеяло, чтобы согреться. Откуда я это знаю? Потому что, отправься ты за очередной дозой, ты бы напялил на себя еще несколько слоев тряпья.

 — Неправда, я просто шел мимо, — упирался наркоман, вернее, даже заскулил. — Я ничего не видел, ничего и нигде. У меня плохое зрение. Я вообще весь больной.

 Это точно, подумала Ева, хроническая наркотическая зависимость.

 — Подожди здесь.

 Она подошла к своей машине и открыла бардачок. Как она и ожидала, там валялись солнечные очки. Их про запас положили туда Рорк и Соммерсет, зная, что она постоянно их теряет.

 Ева могла поспорить, что очки стоят больше, чем все деньги, вместе взятые, которые прошли через руки Дока за те десять лет, как он побирался на улице. Тем не менее, взяв их из машины, она вернулась к нему и повертела ими у него под носом.

 — Нужно?

 — Еще как! — В глазах Дока мелькнуло что-то похожее на отчаяние. — Хочешь поменяться со мной?

 — Да, только не очками. Ты получишь мои, если скажешь мне, что ты видел. Только без дураков. Скажи мне все, как было, и очки твои.

 — Усек. Тик-ток, слышь, Док, валяй сюда, гони кусок.

 — Так нужны очки или нет? — Повертев ими у «торчка» под носом, Ева спрятала их за спину. — Как говорится, баш на баш. Я тебе очки, ты мне — что знаешь про эту «Скорую».

 — Я в нее не заходил. Просто шел себе мимо.

 — Верю. Кто из нее вышел?

 Док равнодушно посмотрел на Еву и пожал костлявыми плечами.

 — Как знаешь. — Она сделала вид, будто собирается уйти.

 — А как же баш на баш?

 — Никакого баш на баш, пока ты мне не скажешь правду. Повторяю: пока ты не скажешь мне правду. После чего можешь взять очки. Без дураков.

 — Вылезли чуваки в белых халатах. А вы думали кто? Это же «Скорая». Я им не дался. Мое дело сторона. Я залег себе и лежу.

 Он опустил ладони как можно ниже, жестом подтверждая свои слова.

 — Мне «Скорая» на фиг. На фиг эти халаты.

 — И сколько белых халатов вышли из «Скорой»?

 — Два. Вроде как. У меня зрение малость не того. А вообще два. Затем никаких халатов. В багажнике.

 — Что — в багажнике?

 — Халаты, что же еще? В багажнике такой большой тачки. Вот тогда-то я и очухался. Вот это, скажу я вам, тачка. Танк, а не машина, бока блестят. В такую не влезешь. Там все на замке. Я лишь одним глазом взглянул, — поспешил уточнить наркоман. — То есть хотел, но обломался, все было закрыто. Белые халаты без белых халатов — нырь в нее, и только их и видели.

 — Как они выглядели? — Вопрос, как говорится, на засыпку, тем не менее Ева его задала. — Кто они? Белые халаты без белых халатов в большой блестящей тачке?

 — Один — бугай, второй — сморчок. Толком не рассмотрел. Но один точно бугай. — Док сначала развел руки, затем поднял их вверх, распространив при этом вокруг себя волну омерзительного амбре.

 — Понятно. А машина? Какого она цвета? Черная или белая?

 — Темная. Может, черная. Не знаю, блестит. У меня все. А теперь баш на баш.

 — Уговорил, — согласилась Ева. Похоже, из этого доходяги она и впрямь выжала все, что можно. — Бери. Свои можешь оставить себе, — сказала она, когда он протянул ей поломанные. — У нас с тобой другой баш на баш. Твоя правда на мои очки. Обмен состоялся.

 Ева отошла прочь, а ее место занял полицейский.

 — Лейтенант, так мы берем его или нет? Может, сразу в наркологичку?

 По идее, так бы и надо, подумала Ева. Чтобы совесть не мучила. Но какой смысл? Не пройдет и недели, как он снова возьмется за старое. Более того, его логово может занять кто-то другой, и тогда ему будет даже хуже, чем сейчас.

 Так что лучше ему точно не будет.

 — Не надо. Отпустите его. Можете время от времени заглядывать сюда, чтобы проверить, что с ним и как.

 Полицейский кивнул.

 — Да. У него тут что-то вроде крыши над головой, так что сверху на него не капает. Здесь ему точно никто не будет мешать. Думаю, лучше ему не найти.

 Порой, подумала Ева, приходится довольствоваться малым.

 С этими мыслями она зашагала к карете «Скорой помощи», где ее догнала Пибоди.

 — У меня есть данные по уличному движению. В восемь двадцать три камеры засекли автомобиль, движущийся в восточном направлении. К сожалению, на такой скорости номерных знаков не различить. Ни спереди, ни сзади. Но у нас есть марка и модель. Черный «люкс-5000» представительского класса. Нынешнего года выпуска. Все окна, в том числе ветровое, тонированы, что запрещено законом. Но что важно для нас, мы не можем сказать, кто внутри.

 — Спроси, может ли Макнаб провести проверку владельцев. По идее, машина либо принадлежит лично Александеру, либо зарегистрирована на его компанию. И пусть еще разок прогонят запись транспортного потока. Они должны были для начала попасть сюда, по моим прикидкам, рано утром. Затем к ним присоединилась еще одна машина.

 — Три тачки ради какого-то бухгалтера? Они что, совсем чокнулись?

 — Похоже, что да.

 — Им еще крупно повезло, что их тачку не раздели. А ведь могли бы снять все: и резину, и зеркала. А то и разнести к чертовой бабушке.

 — Если бы Док — этот «торчок», на носу у которого сейчас мои очки, — хоть немного пораскинул своими сожженными наркотиками мозгами, он бы догадался разбить стекло и запустить лапу внутрь. На их месте было бы куда разумней, если бы их встретил кто-то третий. Или было бы проще поймать такси. Я лишний раз убеждаюсь в том, что тот, кто у них за главного, имеет весьма смутное представление о том, как делаются такие вещи. А все потому, что слишком много о себе мнит.

 С этими словами она запечатала герметиком руки и вскарабкалась в салон «Скорой помощи».

 — Вызывай сюда бригаду, а заодно дай задание нашим ребятам. Пусть съездят в больницу, проверят камеры безопасности и, главное, выяснят, как оттуда угнали эту «Скорую».

 Хотя Ева прекрасно знала, кто перед ней, и даже примерное время смерти, она воспользовалась приборами опознания личности. Включив запись, она осмотрела ремни, которыми крепились к каталке лодыжки и запястья убитого, исследовала и сфотографировала лопнувшие кровеносные сосуды белков, кровоподтек вокруг носа и рта.

 Как и его живой коллега, Парзарри был бледен и изранен. Ева отметила старые синяки, следы медицинской помощи, капельницу. Все это однозначно говорило о том, что Парзарри досталось куда больше, чем Арнольду.

 Ева приподняла верхнюю губу и внимательно изучила кровоточащие трещинки там, где зубы врезались в нежную слизистую.

 «Похоже, я ошиблась», — подумала она. Она посеяла семена надежды, полагая, что бухгалтер запутается в побегах. Рассчитывала припугнуть его.

 Ей и в голову не могло прийти, что кто-то по глупости вручит ей еще одно звено цепочки, предпочтя взятке или премии убийство. Что кто-то сочтет нужным пустить в расход такого первоклассного специалиста.

 — Синяки и потертости на лодыжках и запястьях, — начала она отчет. — Похоже, что он извивался. Пытался освободиться и извивался.

 Ева поднялась с места и вскрыла отмычкой запертую на замок аптечку. Хранящиеся в ней препараты стоят на улице безумных денег, как, впрочем, и оборудование, которое легко унести с собой.

 Нехватка времени или нежелание тащить лишнее. Не до приятных мелочей. Главное, успеть сделать дело и скрыться.

 Затем она переместилась в кабину водителя. При помощи фонарика провела внутренний осмотр, заглянула под сиденья, в «бардачок», в надежде, что преступники допустили хотя бы одну оплошность. Бросили обертку от леденца, картонный стаканчик, обрывок бумажки. Да что угодно.

 Так ничего не обнаружив, Ева села на корточки и окинула внимательным взглядом приборную доску. Проверила бортовой журнал, последние выезды.

 — База. Это Мормон и Дамбровски, седьмая бригада. Подтверждаем, что забрали пациента из аэропорта. Имя Чаз Парзарри. Доставлен частным шаттлом из Лас-Вегаса. Бортовой номер «Браво-Эхо-Девять-Шесть-Три-Девять».

 — Это база. Вас поняли. Сообщите, когда будете готовы вернуться в клинику.

 — Прием. Седьмая бригада выезжает.

 Ева слушала запись, нервно барабаня по коленке пальцами.

 — База. Говорит седьмая бригада. Возвращаемся.

 — Вас понял. Как состояние пациента?

 — Стабильное.

 Мужской голос перечислил данные, которые это подтверждали: артериальное давление, пульс, другие показатели, после чего отключился.

 Пибоди распахнула боковую дверь.

 — Макнаб занят делом. Он уже вовсю следит за ними.

 — Это наверняка хакер, — сказала Ева не столько Пибоди, сколько себе самой. — Водитель. Ему были известны номер бригады и имена медиков, которые должны были забрать Парзарри, а также стандартные формулы общения в радиоэфире. Все просто: влезть в компьютерную сеть клиники, заполучить журнал и послушать пару-тройку переговоров. Никакой диспетчер не заподозрит угон. А раз так, можно действовать смело. И все будет отлично.

 Ева продолжила внутренний досмотр «Скорой».

 — Теперь мы имеем образец голоса. Безмозглый болван. Пусть наши ребята усилят его и сделают распечатку частот. И заодно проверят, вдруг засекут похожий?

 Пибоди кивнула и тут же отправила Макнабу текстовое сообщение.

 — У тебя есть соображения по поводу обстоятельств смерти?

 — Задушен. Закрепили конечности, зажали рот, зажали нос. Ты только взгляни на эти синяки. Здесь никакой судмедэксперт не нужен, — сказала Ева и задумалась. — И главное, преступник не прятался. Они наверняка были знакомы. Но что поделать, бизнес есть бизнес. Распоряжения начальства нужно выполнять. Это все равно как уволить коллегу. Есть в этом нечто личное. А пока оцепить место происшествия. Плюс хотелось бы знать местонахождение Джейка Ингерсола.

 — Неужели ты считаешь?..

 — Я не думала, что они убьют бухгалтера. — Ева смахнула с лица волосы. — Ладно, я сама узнаю, где этот Ингерсол. Ты же свяжись с Гиббонсом. Нужно сообщить ему о смерти Парзарри. Кстати, готовься отражать атаки журналистов. Как только они сообразят, что два аудитора из одной и той же фирмы были убиты с разницей всего в несколько дней, они слетятся, будто воронье на падаль.

 — Боюсь, что здесь мы бессильны.

 Может, нанести превентивный удар? — подумала Ева. Интересно, успеет ли она уломать Надин, чтобы та сочинила такую историю, какую им нужно?

 Ева связалась с компанией «WIN» из машины.

 — Говорит лейтенант Ева Даллас. Скажите, Джейк Ингерсол на месте?

 — Все три партнера сегодня утром проводят совещание в новом офисе компании. Сообщить вам адрес?

 — Спасибо, он у меня есть.

 — Скажите, может, мне связаться с мистером Ингерсолом и сообщить ему, что вы хотели бы поговорить с ним?

 — Нет-нет, спасибо.

 Пока Ева катила дальше через весь город, ей было слышно, как Пибоди бормочет слова соболезнования Гиббонсу и, главное, как ловко напарница уходит от прямых ответов на его вопросы.

 — Договорись об очередной консультации с доктором Мирой, — попросила она напарницу, когда та закончила разговаривать с Гиббонсом. — По линку это сделать проще. По крайней мере, ее админша не испепелит тебя своим взглядом. Хотела бы послушать, что она скажет по поводу этих остолопов.

 Ева представила себе Парзарри: привязанный к каталке, он смотрит в глаза своему убийце, пока тот его душит. Извивается, пытается вырваться, но, увы, бесполезно. От этих мыслей ее тоже передернуло.

 Парзарри был нечист на руку, в этом никаких сомнений. Но он не убийца. По крайней мере, он был лишен возможности решать, принимать или не принимать участие в убийстве коллеги. Правды он так и не узнал.

 И вот теперь он мертв. И все из-за Евы. Ей следовало догадаться. Но как она могла это сделать, если в этом убийстве не прослеживалось никакой логики? Таких ценных кадров, как Парзарри, не убивают.

 Наверно, зря она не взяла Рорка с собой в Вегас, чтобы он взглянул на этого Парзарри. А главное, ей следовало лично встретить шаттл в аэропорту.

 «Да, задним умом все мы крепки», — с горечью подумала она.

 — Я договорилась с Мирой. Она проконсультирует в удобное для тебя время, — прощебетала Пибоди.

 — Даже так?

 — Я старалась.

 — Спасибо. Ценю. Отныне ты договариваешься обо всех моих консультациях с ней. Скажу честно, перед ее админшей я ощущаю себя полным ничтожеством. Просто не знаю, как к ней подступиться. И ничего не могу с собой поделать.

 — Здесь мы не виноваты. — Пибоди со вздохом откинулась на сиденье. — Знаешь, я тоже любительница пообвинять себя во всех смертных грехах. И всегда выхожу победительницей. Потому что как можно проиграть, когда играешь сама с собой? Но Парзарри — не наша вина.

 — Нет, это мой прокол. И вот теперь его убрали.

 — Возможно, это твой прокол. Но кто мог такое предвидеть? Ты была права, когда сказала, что убивать его просто глупо. Бессмысленно. Скажи, как можно управлять огромной компанией, если принимаешь бессмысленные решения? Он ведь не мог никому ничего сказать. И они прекрасно это знали. Он не знал про Марту Дикенсон, и ему не было резона предавать их, даже если он того захотел. Он сам загребал бабло и не мешал никому делать то же самое. Насколько мне известно, все файлы с инфой по аудиту хранятся у них, так что при необходимости они всегда смогут перед новым аудитом внести в цифирь нужные им коррективы. Не проще ли поручать аудит одному и тому же человеку?

 — Мне тоже так казалось. Но, как видишь, я ошиблась.

 — Нет, то есть да… но все равно зря они его убили. По крайней мере, так, как они это сделали. Если они его в чем-то подозревали, не проще ли было копнуть под него, состряпать иск, и все дела? Парзарри нечист на руку, так давайте свалим все на него, а сами останемся в шоколаде. Им ничего не стоило представить фальшивые свидетельства того, что за аварией стоит он сам, что он с кем-то в сговоре, что работает на кого-то, кому эта авария была выгодна. А его самого сплавить куда-нибудь подальше, в Аргентину, дать новое лицо, новое имя, и пусть он там по-прежнему мошенничает. Он же ценный кадр. А потом навесить на него всех собак, чтобы он немного подергался, а все подумали, что он и с них снял пенки. Вуаля! Теперь они белые и пушистые. Наивные жертвы бессовестного вымогателя.

 Ева прокрутила в голове доводы Пибоди.

 — Да, это был бы крутой ход. Сохранить аудитора, выставить его вором, при этом обеспечив ему сытую жизнь в какой-нибудь заднице мира. Зря они этого не сделали. Даже не попытались.

 — Вместо этого они нанимают спеца. Тот ведет для них двойную отчетность, помогает проворачивать махинации. Затем они убивают его во время аудита, который должен показать, что их цифры в полном ажуре, так получается? Нет, они точно с дуба рухнули.

 — Импульс, стремление к мгновенному удовлетворению. Они могли избавиться от Парзарри когда угодно, если бы тот вдруг заартачился, если бы стал делать кое-какие намеки. Но они лишили его такой возможности. Итог. У них есть карманный бухгалтер, денежный мешок, хакер и громила.

 — Теперь у них нет бухгалтера.

 — Верно, — согласилась Ева, а про себя подумала: импульс, стремление к мгновенному удовлетворению. — Они вполне могут совершить вторую глупость, если решат убрать из кадра денежный мешок. Но главное в другом. Подумай сама. Убив бухгалтера, они, сами того не подозревая, раскрыли для нас эту связь. Теперь мы точно знаем: Парзарри был замешан в афере. Возможно, они рассчитывали, что, подбросив нам его труп, они быстро заметут другие следы. Но ведь это и есть импульс. Минутный порыв. Кстати, про жадность. Их вполне могла душить банальная жадность. Зачем им вкладываться в какого-то там счетовода? Всегда можно договориться с новым. Дешево и сердито. Если заартачится, указать на дверь. Готова спорить на что угодно, что Александер так и думает и мнит себя гением в подобных делах.

 — И никаких компенсаций за увольнение.

 — Если Александер попытается повесить всех собак на Парзарри, ему понадобятся средства денежного мешка. Или с ним тоже придется расстаться.

 Ева подумала, включила сирену и взмыла ввысь.

 — Ну вот, опять летим, — вздохнула Пибоди и ухватилась за поручень.

 Ева резко затормозила, не обращая внимания на колючие взгляды других водителей, припарковалась во втором ряду и прилепила на стекло стикер «Дежурная». Выйдя из машины, она быстро окинула глазами парковку в надежде заметить темный представительский «люкс-5000», но, так и не увидев, взбежала по ступенькам центрального входа и нажала звонок.

 Секунд через десять ей открыл Уайтстоун и одарил улыбкой.

 — Лейтенант Даллас, мы как раз…

 — Ингерсол.

 — Джейк? — Уайтстоун отступил, пропуская ее внутрь. Ева вошла в просторный вестибюль, пахнущий свежей краской и сверкающий гладкими, полированными поверхностями. Стойка ресепшена изгибалась в виде огромной буквы U, за которой мерцала серебристая стена, на ней огромными буквами высвечивался логотип компании.

 — Нам нужно с ним поговорить.

 — Он только что вышел. Должен вернуться с минуты на минуту. А пока давайте я покажу вам наш новый…

 — Куда? — перебила его Ева. — Куда он вышел?

 Растерянность на лице Уайтстоуна уступила место озабоченности.

 — Я точно не знаю. Этим утром нам сюда завозят мебель и офисную технику. Мы — то есть, Роб, Джейк и я — хотели убедиться, что все пройдет гладко. Роб уже вернулся к себе в офис и пытается руководить доставкой. Джейку позвонили по телефону. Он сказал мне, что у него какие-то дела, но уже через час он вернется. Он ушел минут двадцать назад, самое большее полчаса. Я не засекал время.

 — Пибоди.

 — Все понятно, — ответила помощница и отошла в сторону, чтобы отдать распоряжение по розыску Джейка Ингерсола.

 — Что понятно? — потребовал уточнения Уайтстоун и нахмурился. — Что-то не так? Это как-то касается Джейка?

 — Сегодня утром был убит Чаз Парзарри.

 — Что? Как? Господи Иисусе! Роб! — Уайтстоун повернулся и крикнул: — Роб! Иди сюда. Он ведь был в больнице, разве не так? Вы уверены, что это убийство? Может, его состояние было гораздо хуже, чем все мы думали? Я не могу даже…

 — Какого черта, Брэд! Неужели меня нужно отрывать от… Извините, лейтенант. Я не знал, что вы здесь.

 — Лейтенант говорит, что Чаз Парзарри… она говорит, что его убили.

 — Когда? Где? Он ведь в Лас-Вегасе. Или нет, сегодня утром его должны были доставить в Нью-Йорк. Я вчера разговаривал с Джимом Арнольдом. Он сказал, что они возвращаются сегодня утром. А как Джим? С ним все в порядке?

 — С ним — да. Вам известно, куда направился ваш партнер, после того как ему позвонили?

 — Кто, Джейк? У него был проблемный клиент. Он сказал, что быстро переговорит с ним где-нибудь за чашкой кофе, успокоит и вернется. А почему вы?..

 — Мне нужно с ним поговорить. Срочно.

 — Хорошо. Я сейчас с ним свяжусь. Представляю, как он расстроится, когда узнает про Чаза. Они столько раз работали вместе. — С этими словами Ньютон вытащил из кармана коммуникатор.

 — Думаю, будет лучше, если вы не станете упоминать про убийство, — предупредила Ева. — Главное, выясните его местонахождение.

 — Звонок пошел на голосовую почту. Давайте я пошлю ему текстовое сообщение. Когда что-то срочное, у нас есть специальный код.

 — Скажите, как он себя повел, когда с ним связался этот его проблемный клиент? — поинтересовалась Ева.

 — Не совсем понимаю ваш вопрос. Был слегка раздражен. Поймите сами, через две недели здесь уже все должно быть готово. Отделка завершена, мебель завозится. Остались разные мелочи, так сказать, завершающие штрихи, и можно будет переезжать.

 — Если он встречается с клиентом за чашкой кофе где-то поблизости, где, по-вашему, это может быть?

 — Обычно мы ходим в «Экспресс». Это в одном квартале отсюда.

 — Джейк не отвечает, — доложил Ньютон.

 — Оставайтесь здесь, — приказала Ева. — Если он с вами свяжется, прикажите ему оставаться на месте и дайте знать мне. Пибоди.

 — Может, вы все-таки скажете нам, что происходит? — произнес Ньютон. — Если с Джейком что-то стряслось, если с ним что-то не так, мы имеем право это знать.

 — Я скажу вам, как только узнаю сама, — ответила Ева и вышла.

 На полпути к машине она остановилась, обернулась и посмотрела на дверь, которая, по всей видимости, вела в квартиру Уайтстоуна.

 — Господи, неужели им хватит наглости?..

 Ева повернулась и зашагала вниз по лестнице. Оглянувшись на ходу на Пибоди, она вытащила пистолет.

 — Ты уверена?

 — Да. Это же так удобно. Ведь все думают, что он сейчас в кафешке попивает кофе вместе с клиентом.

 Левой рукой Ева извлекла отмычку и осторожно вставила ее в замочную скважину. Затем вскинула вверх правую руку и пальцами начала отсчет — три, два, один, ноль.

 Обе разом шагнули внутрь.

 Увы, наглости преступникам хватило.

 Джейк Ингерсол с проломленным черепом лежал на недавно отполированном полу, устремив незрячий взгляд на свежевыкрашенный потолок, в луже собственной крови.

 Ева предостерегающе подняла руку.

 — Сначала убедимся, что здесь никого нет.

 Нет, она не ожидала обнаружить убийцу в гардеробе или свернувшимся калачиком в кухонном шкафчике. И тем не менее вместе с Пибоди они методично прошлись по всей квартире, осматривая комнату за комнатой, прежде чем Ева снова вернула пистолет в кобуру.

 — Доставай полевой набор, Пибоди. И вызывай наших.

 — Ему пробили голову молотком. — Орудие убийства лежало рядом с телом, все в той же луже крови. — Размозжили голову, превратили мозги в кашу. Ты только посмотри, здесь же все ими заляпано. А кровь на штанине! Не иначе как преступник прижимал его к полу коленом.

 — Это точно. Чтобы вложить в удар всю свою силу. Я бы сказала, что он начал входить во вкус.