• Следствие ведет Ева Даллас, #40

Глава 5

 Ева подготовила пакет документов для шефа: копии всех данных, видеозаписей, показаний и заметок. За работой она репетировала в уме речь в защиту тех шагов, которые намеревалась предпринять далее, обосновывала каждый, обосновывала необходимость привлечь к делу Финн, Миру и Уэбстера, раз уж нельзя будет обойтись без Бюро внутренних расследований.

 Тон, стратегическое видение, логика, уверенность – все это ей понадобится в идеальном сплаве без швов, если она хочет сохранить контроль над расследованием, когда в перекрестье прицела попадет дочь Маркуса Обермана.

 Ева вскинула взгляд, когда вошел Макнаб. Он был в своем собственном костюме. «Может, оно и к лучшему, – подумала Ева, – а то командир приедет, увидит его в нормальной одежде и лишится чувств от неожиданности».

 – Пибоди будет через пару минут, – предупредил он Еву. – Мне кажется, ей просто нужно немного побыть одной.

 – Как она?

 – В общем, почти оправилась от шока. Я боялся, вдруг ее кошмары будут мучить, но нет. Наверно, вымоталась.

 Еве показалось, что и сам Макнаб едва держится па ногах. Яркие одежки, блеск колечек, оттягивающих мочку уха, не могли скрыть и скорее подчеркивали напряжение и тревогу в его побледневшем лице.

 – А ты выглядишь… наверно, надо сказать «внушительно». Очень стильно, – добавил он.

 «Очко в пользу Рорка», – подумала Ева.

 – Я могу что-то сделать? – спросил Макнаб.

 – Работы будет много, но пока мы ждем. Я проверила монитор. Все работает четко. Выпей кофе, – предложила Ева, когда Макнаб остановился перед доской, которую она успела подготовить, позванивая монетками или чем-то там еще, что лежало в его многочисленных карманах. Потом она вспомнила, с кем имеет дело. – И съешь что-нибудь.

 – Пойду-ка я соберу что-нибудь на завтрак для Пибоди. – Макнаб двинулся в кухню, но остановился перед Евиным столом. Его глаза горели холодным светом. – Я хочу крови. Знаю, надо взять себя в руки, надо играть по правилам, но, черт побери, Даллас, я крови хочу. Это не потому – не только потому, – что она попала в переплет. Мы по службе попадаем в переплеты, работа у нас такая. Но это не должно исходить от других копов.

 – Жетон не делает тебя копом. Возьми себя в руки, Макнаб, надо играть по правилам. – Ева уже не раз повторяла это и себе. – Только так можно сделать свою работу хорошо.

 Пока он возился в кухне, Ева встала и еще раз проверила доску, чтобы убедиться, что ничего не забыла. Она услышала, как Пибоди вошла в кабинет у нее за спиной.

 – Макнаб собирает на стол. Пойди поешь.

 – У меня желудок какой-то неспокойный. Как подумаю, что придется все это выкладывать Уитни…

 Ева повернулась к напарнице и отметила, что не так уж крепко та держится.

 – Вы не доверяете своему командиру, детектив?

 – Доверяю, лейтенант. Безоговорочно.

 Ева отдала приказ тем же энергичным тоном, каким говорила с Макнабом. Она указала на дверь кухни.

 – Так пойди поешь, возьми себя в руки, никаких нервов, нас работа ждет.

 Отвернувшись, она вновь проверила монитор на месте преступления, хотя и знала, что в этом нет необходимости, и записала время. Пибоди скрылась в кухне.

 Через несколько секунд до нее донесся голос Макнаба. Слов она не разбирала, но тон был лукавый, поддразнивающий. И Пибоди рассмеялась. Ева почувствовала, как ее собственные плечи расслабляются, как из них уходит напряжение.

 Она вызвала идентификационное фото Рене Оберман и ее данные на экран своего компьютера и принялась заново их изучать.

 Сорок два года, волосы светлые, глаза голубые, рост – пять футов четыре дюйма, вес – сто двадцать фунтов. Красивая, как заметил Рорк. Безупречно белая кожа, нежный розовый румянец, классический опал лица, четко выписанные брови на несколько тонов темнее, чем волосы.

 «Темные брови, – отметила Ева, – и густые, как лес, ресницы, что, вероятно, означает умение грамотно накладывать косметику». На официальной фотографии она стянула волосы на затылке, оставив лицо открытым, но Ева изучила и другие снимки, где роскошные, прямые волосы блестящим дождем падали на плечи.

 «Тщеславие, – подумала Ева. – Пожалуй, на этом можно сыграть».

 Единственный ребенок Маркуса и Вайолет Оберман, состоящих в браке вот уже сорок девять лет. Отец – майор полиции в отставке, прослужил пятьдесят лет. Мать, до замужества официантка, шесть лет была домохозяйкой после рождения дочери, потом нашла себе место заведующей отделом продаж в дорогом женском магазине и с этой должности ушла па пенсию.

 Рене Оберман, один брак, продолжавшийся два года, один развод. Детей нет. Перекрестный поиск показал ей, что Ноэл Райт снова женился и во втором браке, продолжавшемся уже шесть лет, родились двое детей. Мальчику пять лет, девочке три года. Бывший муж – владелец и хозяин бара в Гринвич-Виллидж.

 Все это Ева запомнила, отложила в памяти. «Никогда не знаешь, что может пригодиться», – подумала она.

 – Лейтенант, – объявил Соммерсет по внутренней связи, – майор Уитни только что проехал в ворота.

 Ева уже решила, что не будет спускаться и встречать его внизу. Пусть поднимется наверх, так будет по-домашнему, неофициально.

 – Проводите его прямо наверх. Макнаб! Запрограммируй кофейник. Командир пришел.

 Но она не двинулась с места, нарочно вместе с Макнабом встала рядом с Пибоди, когда в кабинет вошел Уитни.

 Он нес властность на широких плечах, на своем грубоватом лице. Его холодный взгляд тоже излучал силу и властность.

 Он остановился возле доски с фотографиями. Ева нарочно так расположила доску, чтобы он увидел ее сразу, чтобы ему мгновенно бросились в глаза лица Рене Оберман и Уильяма Гарнета, сгруппированные со снимком с места преступления. Ей хотелось с самого начала зафиксировать связь.

 И она увидела, как в этом холодном взгляде сверкнул огонь.

 Ни о чем не спрашивая, Ева налила ему кофе, подошла и протянула чашку.

 – Спасибо, что так быстро приехали, командир. И что приняли дело всерьез.

 – Поберегите горло. – Уитни обогнул ее и двинутся прямиком к Пибоди. – Детектив, я рассмотрю ваши письменные показания, но сейчас хочу все услышать прямо от вас.

 – Да, сэр. – Пибоди машинально встала по стойке «смирно». – Командир, приблизительно в двадцать ноль-ноль вчерашнего вечера я вошла в спортивный зал в секторе два.

 Уитни допрашивал ее жестко, до того сухо и с пристрастием, что Ева невольно ощетинилась и ей пришлось, бросить предостерегающий взгляд на Макнаба, когда его лицо вспыхнуло негодованием.

 Командир безжалостно требовал, перебивал, заставлял Пибоди сомневаться в собственных показаниях, возвращаться назад, повторять снова и снова.

 Пибоди еще больше побледнела, Ева видела, как напрягается она при каждом слове, но она ни разу не сбилась, не перепутала ни одной детали.

 – Вы не смогли провести визуальное опознание пи одного из индивидов?

 – Нет, сэр, не смогла. Хотя я отчетливо слышала, как мужчина называл женщину «Рене» и «Оберман», а она его называла «Гарнетом», я ни одного из них не смогла отчетливо разглядеть. Женщина, к которой обращались как к Рене Оберман, ясно дала попять в разговоре, что мужчина – ее подчиненный. В какой-то момент я смогла увидеть часть ее профиля- цвет волос, цвет кожи. Я сумела определить ее примерный рост. Располагая этой информацией, мы идентифицировали обоих как лейтенанта Рене Оберман и детектива Уильяма Гарнета из отдела наркотиков Центрального полицейского управления.

 – Вам известно, что лейтенант Оберман является офицером со званием, с наградами и почти восемнадцатилетним стажем службы в департаменте?

 – Да, сэр.

 – А известно ли вам, что она дочь майора в отставке Маркуса Обермана?

 – Да, известно, сэр.

 – И вы готовы подтвердить ваши показания под присягой во внутреннем расследовании дела этих офицеров, а возможно, и в суде?

 – Да, сэр. Я готова это сделать. С большой охотой.

 – С большой охотой, детектив?

 – Я хочу исполнить свой долг как сотрудник Департамента полиции и безопасности Нью-Йорка, как офицер, присягавший служить и защищать. Я верю… нет, поправка, сэр: я знаю, что эти люди использовали свое положение и власть, использовали свои полицейские жетоны в аморальных и преступных целях, и я хочу, командир, сделать все от меня зависящее, чтобы их остановить.

 На это Уитни ничего не ответил, а потом вздохнул едва слышно.

 – Сядьте, детектив. Оставь ее, – приказал он Макнабу, когда детектив-электронщик поднялся и сделал шаг к Пибоди. – Нечего над ней квохтать, как наседка. Она коп, и она только что это доказала. Лейтенант.

 Теперь Ева встала навытяжку.

 – Сэр?

 – Вы ждали почти восемь часов, прежде чем доложить командованию об этом деле.

 Этого она ждала, и ответ у нее был готов.

 – Шесть часов, сэр. Нам потребовалось время, чтобы получить полные и подробные показания детектива Пибоди и проверить, действительно ли субъекты, чей разговор она невольно подслушала, являются офицерами Департамента полиции и безопасности Нью-Йорка. А когда мы это проверили и убедились, что это так и есть, я решила подтвердить показания детектива Пибоди и все эти детали, обнаружив местонахождение Кинера и собрав всю возможную информацию для вас. – Ева сделала паузу, чтобы подчеркнуть значимость своих слов. – Мой детектив проинформировал меня о возможном убийстве. Я сочла необходимым это проверить.

 – Это может сработать, – пробормотал Уитни.

 «Это сработает, – мысленно поправила его Ева. – Уж я, черт побери, в лепешку расшибусь, чтобы сработало».

 – Все наши действия документированы, сэр, можете убедиться. Далее я решила, что после того, как тело Рикки Кинера было обнаружено, а место взято под наблюдение, можно подождать еще около трех часов, прежде чем информировать вас, вместо того чтобы будить вас в три часа ночи. Это щекотливое и опасное дело, командир. Я сочла, что спешка тут неуместна.

 Он кивнул и после этого тоже сел.

 – Вольно, Даллас, ради всего святого. – Уитни потер лоб, потом уронил руки. – Маркус Оберман – один из лучших копов, с кем мне когда-либо приходилось служить. Этот «процесс», как вы его называете, запятнает его послужной список, его репутацию и имя. И, скорее всего, разобьет ему сердце.

 «Вот это и есть самая загвоздистая загвоздка», – подумала Ева.

 – Я об этом сожалею, сэр. Все мы об этом сожалеем. Однако дочь – не отец.

 Всю свою жизнь Ева прожила с этой мыслью, с ней и выросла.

 – Я это прекрасно понимаю, лейтенант. Я это прекрасно понимаю, поскольку Рене Оберман служила под моим началом несколько лет. Она не такой коп, каким был ее отец, но с ним мало кто может сравниться. Ее послужной список до сих пор был безупречен, ее работа – вполне приемлема. Среди ее преимуществ – сильная личность, умение отобрать для каждого задания нужного человека, она прекрасно анализирует детали любой ситуации и выстраивает их в логическое целое. Я считаю, что она лучше приспособлена к административной и руководящей работе, чем к работе на выездах, и, по правде говоря, именно такие обязанности она сама предпочитает. Она уверенно руководит отделом и добивается результатов.

 – Лейтенант, командующий отделом должен показывать более чем «вполне приемлемые» результаты. Так мне кажется, сэр.

 Уитни еле заметно улыбнулся.

 – Так и знал, что вы в это вцепитесь. В таком огромном хозяйстве, как нью-йоркская полиция, частенько приходится мириться с приемлемым. Не было никаких тревожных сигналов, никаких признаков коррупции. Лейтенант Оберман честолюбива, она построила свою карьеру, всерьез поставила себе целью получить капитанские погоны. Я не сомневаюсь, что она уже присматривается к моему креслу и, скорее всего, знает, когда в него усядется.

 – Ее ждет разочарование.

 Вот теперь он широко улыбнулся.

 – Даже до сегодняшнего дня я бы сделал все от меня зависящее, чтобы держать ее подальше от начальственного кресла. У нее не тот характер. Заниматься политикой, пиаром, руки пожимать, улыбаться, бумажки перебирать – это да. С этим она отлично справится. Но ей не хватает сочувствия, люди для нее – орудия, а работа – средство для достижения цели.

 «Она ему не нравится, – догадалась Ева. – Интересно, легче ему от этого или нет?»

 – Если все сказанное суммировать, – продолжал Уитни, – мы имеем взрывоопасную ситуацию, причем фитиль уже подожжен.

 Он обернулся, когда в комнату вошел Рорк.

 – Джек, – приветствовал его Рорк.

 – На данный момент только пятеро в этой комнате знают о ситуации, верно?

 – Да, сэр, – подтвердила Ева. – На данный момент.

 – Покажите мне труп. В укрупнении.

 – Вывести картинку на экран, – приказала Ева. На стене вспыхнуло изображение. Уитни внимательно изучил его.

 – Вы не стали устанавливать время смерти и собирать доказательства.

 – Мы только идентифицировали его, командир. Я подумала…

 – Я знаю, о чем вы подумали, – перебил Уитни. – Прокрутите запись от начала до конца.

 Ева выполнила приказ, сохраняя бесстрастное выражение лица, пока крутилась запись. На экран попала часть драки между Рорком и уличным грабителем.

 – Классный приемчик! – не сдержался Макнаб. – Извините, сэр.

 – Не извиняйтесь. Классный был приемчик. – Уитни кивнул Рорку. – Ты сломал ему локоть?

 – Да нет, думаю, просто вывихнул.

 – Иногда мне не хватает этих улиц. – Запись тем временем двинулась внутрь, прямо в грязь. – А иногда – нет.

 Уитни молча досмотрел до конца. Когда запись закончилась, молчание продолжалось еще с полминуты.

 – Я еще раз просмотрю остальное, но, предположим, все обстоит именно так, как вы рассказали. Каков ваш следующий шаг? У вас уже продуман следующий шаг, Даллас, – добавил Уитни. – У вас было время продумать несколько шагов вперед.

 – Первым делом я бы официально обнаружила тело и взялась за расследование. Обнаружить можно через звонок одного из моих осведомителей. Так это будет выглядеть в официальных записях. Мы так это обставим, чтобы она поверила. Мне кажется, так проще да и лучше, чем по стандартной процедуре. Она не будет знать, кто мне звонил, а я не буду обязана ее информировать. По правде говоря, стандартная процедура для меня в данном случае – защищать своего осведомителя. Она считает, что смерть Кинера спишут на случайный передоз. Пусть не надеется, этого не будет. Я проведу следствие жестко, по всем правилам, дам ей повод подергаться. Ну или просто разозлиться. Я полезу прямо ей под нос, и таким образом у меня будет возможность понаблюдать за ней и за ее командой.

 – Сколько из них замешано? – спросил Уитни. – Ведь не один же Гарнет?

 – Нет, сэр, это маловероятно. Параллельно и БВР будет проводить расследование. С вашего разрешения, сэр, я проинформирую и полностью введу в курс дела лейтенанта Уэбстера. Я уже раньше с ним работала, и он знает Пибоди. Нам этот контакт сэкономит массу времени и упростит весь процесс.

 – И вы полагаете, вам удастся убедить его, что вы и ваша команда должны принимать активное участие не только в следствии по делу об убийстве, но и во внутреннем расследовании? В том, что является прерогативой БВР?

 – Не будет никакого внутреннего расследования без Пибоди, а смерть Кинера, скорее всего, спишут на передоз.

 – Да меня-то убеждать не надо. Я тоже поговорю с лейтенантом Уэбстером.

 – Мне также нужно ввести в курс дела доктора Миру. Ее догадки, мнения и оценки очень мне помогут.

 – Хорошо, согласен.

 – И мне нужен Финн. Мне нужен ОЭС.

 – В Бюро внутренних расследований есть свои собственные электронщики.

 – А нам нужны наши. Макнаб уже в деле, и мы должны проинформировать его капитана. Каждая моя встреча с Рене Оберман должна, по возможности, проходить под запись. Бюро внутренних расследований пустит за ней слежку, сэр, но если ее хоть чему-то учили, она очень скоро почует крыс. Не будь у нее нюха, не будь она осторожной, ей не удалось ом зайти так далеко.

 – Итак, Фини и Мира. Ваша часть расследования будет в основном управляться отсюда. Мы не ищем, как далеко ее щупальца протянулись по департаменту. По моему дому, – с горечью добавил Уитни и вновь взглянул на Рорка. – А твой только что превратился в штаб-квартиру следствия.

 – Похоже на то.

 – Завидная терпимость, – усмехнулся Уитни.

 – Я бы так не сказал. У меня был, если можно так выразиться, опыт общения с копами вроде лейтенанта Оберман. Если работа в моем доме поможет ним изгнать ее из вашего дома, я говорю: добро побаловать.

 Уитни кивнул и поднялся на ноги. Обвел взглядом всех присутствующих.

 – Давайте возьмем эту суку.

 

 Когда совещание закончилось, Ева повернулась к Рорку.

 – Мне нужен этот звонок от стукача, и он должен звучать убедительно. Мало ли, вдруг Рене сумеет заполучить доступ к журналу записей?

 – Сделаю. Но сначала удели мне одну минуту. – С этими словами он шагнул к себе в кабинет.

 – Да я вообще-то уже на работе… – начала было Ева.

 – Да, я понимаю, и ты получишь свой звонок от стукача в самом скором времени, он поступит на твой рабочий телефон в Управлении и будет переведен сюда. Должен тебе сказать, я только что говорил с Дарсией – с шефом полиции Анджело с Олимпуса.

 – Хорошо.

 – Она в Нью-Йорке, у нее отпуск. Мы с ней назначили встречу на будущей неделе, перед ее возвращением, но она прилетела раньше срока. Она хотела бы побывать в Управлении и увидеть тебя.

 – Я сейчас вообще-то занята.

 – Ну, я же не мог ей сказать, что ты занята расследованием махинаций грязных копов, не так ли?

 Ева сунула руки в карманы.

 – Не мог.

 – Она хочет подольше побыть в Нью-Йорке. Я с ней встречусь, приглашу на ланч или на коктейль. Но она, конечно, захочет взглянуть на твой дом, пообщаться с тобой. Вы же с ней вместе работали в тот раз на Олимпусе, и работали успешно.

 – Да, да, ладно. Хорошо. – Ева задумалась, все взвесила, кивнула. – Может, я смогу это использовать с выгодой для себя. Когда шар покатится, никто из стоящих на стреме не подумает, что я стану тратить время на туры по Управлению и профессиональные разговоры с гостьей, будь у меня на тарелке горяченькое внутреннее расследование.

 – Мне кажется, в конечном счете она будет рада оказаться полезной. А теперь я займусь звонком. Пять минут.

 – Ладно, годится. – Ева вернулась в свой кабинет. – У нас будет звонок через пять минут, – объявила она Пибоди. – Я позвоню тебе по твоему номеру, скажу, что заеду и подберу тебя у дома, нам надо промерить наводку от стукача. Может, там ничего и нет, поэтому мы пока не будем звонить в диспетчерскую. Макнаб, тебе придется добраться до Управлении обычным способом. Пока ты добираешься, Уитни успеет ввести Финн в курс дела. Мне нужны фильтры на всю нашу электронику. Чтоб не только сигнализировали, если кто-то попробует вломиться, но и предотвратили попытку.

 – Это мы можем, – заверил ее Макнаб. – Держу пари, Рорк уже поставил фильтры и щиты на все, но тут есть. Пара минут в его лаборатории, и я поставлю фильтры на мобильники тебе и Пибоди.

 – Мы это сделаем, когда получим наводку. Кстати, о птичках, – заметила Ева, когда засигналил ее мобильник. – Быстро он работает, этого у него не отнимешь. – Она вскинула руку, приказывая всем молчать. – Даллас.

 – Без имен! Слышишь? – Голос был неразборчивый, задыхающийся, никто не принял бы его за голос Рорка.

 – Я тебя слышу.

 – Кто-то его урыл. Старого Сочника. Как его уделали, черт, без слез не взглянешь. Так в блевотине и кинули плавать.

 – Кто такой Сочник?

 – Сочник «кислотой» никогда не баловался, точняк. Это они его накачали. Он их боялся. А теперь он труп.

 – Сам ты накачался, задница. Что ты мне голову морочишь?

 – Это я Сочника помянул. Ты его забери. Ты должна, Даллас, въезжаешь? Они не имели права. Сунули его в гребаную ванну. Я не просто стучу тебее, Даллас. Это я ради Сочника.

 На записи будет видно, как она хмурится, всякий, кто прослушает, отметит угрозу в ее голосе.

 – Давай адрес. Но если я не найду тела, я тебя собаками затравлю и надеру задницу.

 – Ты его найдешь. – Голос пробубнил адрес. – Бедный старый Сочник. Ты дашь мне двадцатку, да? Я получу двадцатку?

 – Найду тело, получишь двадцатку. Не найду – лучше ищи дыру поглубже. – Ева отключила связь и подошла к двери, соединяющей ее кабинет с кабинетом Рорка. – Как ты это сделал?

 – О, это всего лишь небольшая программа по обмену голосов. Я над ней работал. Взял смесь двух актеров из пары фильмов о наркоте. – Рорк усмехнулся, видно было, что он доволен собой. – Любопытно, правда?

 – Гм. Твой выход, Пибоди. Переходим ко второй стадии.

 – Как-то глупо говорить по телефону, когда я стою прямо тут.

 – Действуем по плану.

 После краткого обмена репликами Ева бросила свой телефон Макнабу.

 – Делай свои электронные штучки, а потом подтягивайся в Управление. Все как обычно.

 – Я могу подбросить тебя в центр, Йен, – предложил появившийся в дверях Рорк.

 – Клево. Но сперва я должен оснастить мобильники.

 – Я пойду с тобой, – предложила Пибоди, – заберу мобильники, когда ты там свое наколдуешь. Встретимся внизу, Даллас. Спасибо за все, Рорк. За все сразу.

 – Не подвози его прямо к дверям, – начала Ева, когда Пибоди вслед за Макнабом вышла из кабинета.

 – Мне хитрить не впервой. – Рорк подошел к ней и провел пальцем по ямочке у нее на подбородке, – В игре на хитрость я бы тебя побил в первом раунде.

 – Возможно.

 – На твоего командира давит уважение к предшественнику.

 – Да, это я и сама поняла, но ему не нравится дочь. Даже до сегодняшнего дня. Что там говорили про яблоню и яблоко? Иногда это случается. В смысле, оно падает далеко.

 Рорк прекрасно понял, что она имеет в виду не только Рене Оберман, но и себя, а может быть, и его тоже. Он обхватил ее лицо ладонями и коснулся губами ее губ.

 – Иногда яблочко само решает упасть как можно дальше. Само выбирает добро или зло, Ева.

 – А бывает и так, что оно сгнило еще на ветке. Все, хватит о фруктах. Мне пора ехать. Надо найти мертвого ширяльщика.

 – Хорошо, что на этот раз меня бог миловал. – Он опять поцеловал ее. – Не забывай, там полно живых ширяльщиков.

 – Может, попробую твой классный приемчик.

 И Ева вышла, предвкушая такую возможность.

 Как только они оказались в машине, Ева обговорила с Пибоди всю предстоящую операцию.

 – Будем действовать строго по правилам. Заизолируемся, включим запись. Мы проверяем наводку. Проверим нижний уровень, только потом пойдем наверх. Об убитом мы ничего не знаем, кроме того, что его зовут Сочником. Мы его идентифицируем. Отверни от меня камеру, пока я буду снимать «глаза», Рорк их поместил над входом в ванную.

 – Есть.

 – Будем обрабатывать труп и место в точности как любой труп и любое место. Вот почему мы сразу пустим в ход версию с убийством и будем на ней настаивать. В любом случае это подозрительная одинокая смерть, а в моем отделе мы от этого не отмахиваемся только на том основании, что покойник – никчемный ширяльщик с уголовным досье.

 – Ясно! Я здорово понервничала с командиром.

 – Он обрабатывал тебя жестко, потому что БВР будет обрабатывать тебя еще жестче, а когда мы пойдем в суд, на тебя будут давить адвокаты.

 – Это я тоже поняла. – Пибоди нервно поигрывала радужными очками, но так и не нацепила их на нос. – А еще я подумала, что многие копы назовут меня предательницей.

 – Это она предательница, Пибоди.

 – Знаю. Но я должна быть к этому готова. И всякий раз, как я это услышу, буду вспоминать, как я сидела в душевой кабине, и буду мысленно посылать их куда подальше.

 – Верная мысль. Пора готовить следующий этап.

 Ева позвонила Уэбстеру с карманного телефона, над которым потрудился Макнаб.

 – Даллас? Ну надо же! Доброе утро.

 Весь экран заполнило его красивое лицо, но Ева услышала в трубке звуки уличного движения.

 – Ты где?

 – Иду на работу пешком, наслаждаюсь прекрасным летним утром. А что?

 – В компании?

 – Нескольких миллионов ньюйоркцев. – Уэбстер отхлебнул кофе из бумажного стаканчика, но Ева заметила, как изменились его глаза: стали бесстрастными. – Я один.

 – Надо встретиться, поговорить. Помнишь, где встречались, когда было то федеральное дельце?

 – Помню.

 – Там же. Через два часа. Оформи это как личноевремя.

 – У меня начальство есть, Даллас.

 – У твоего начальника есть свой начальник, а у того – еще один начальник. Этот приказ – от самого высокого начальника, Уэбстер. Не хочешь – я найду другую крысу.

 – О-о-очень смешно. Через два часа. – Он дал отбой.

 – Позвони Крэку, – приказала Ева Пибоди. – Скажи, мне надо, чтобы он открыл заведение через пару часов.

 – Ты хочешь, чтобы я позвонила семифутовому хозяину секс-клуба, зная, что мне придется его разбудить?

 – Где твой хребет, Пибоди? – спросила Ева.

 Днем район выглядел еще хуже, чем ночью, решила Ева. При дневном свете каждое пятно, каждая куча грязи выглядели рельефнее и бросались в глаза. На углу ютился убогий магазинишко, весь увешанный предупреждениями.

 ОПЛАТА НАЛИЧНЫМИ НЕ ПРОИЗВОДИТСЯ!

 ВЕДЕТСЯ ВИДЕОНАБЛЮДЕНИЕ!

 ОБСЛУЖИВАЕТСЯ ТОЛЬКО РОБОТАМИ!

 Прохожих было совсем немного. Они шли по своим делам, втянув голову в плечи. Впрочем, для большинства проходимцев, хулиганов и смутьянов час был слишком ранний, никто пешеходов не трогал.

 – Тяжко жить в таком месте, – заметила Пибоди. – Всего в паре кварталов отсюда совсем другая жизнь, а тут все прямо жутко и тоскливо. Если тут родиться, как отсюда выбраться?

 Ева подумала о Рорке, ребенке, которому приходилось выживать в кишащих преступностью дублинских переулках, где «жутко и тоскливо» показалось бы праздником.

 – Всеми правдами и неправдами, – прошептала она.

 Запарковавшись, включив все системы защиты и знак «На дежурстве», Ева извлекла из багажника полевой набор.

 – Занавес поднимается. Включить запись. Давай заизолируемся. – Она бросила Пибоди баллон с аэрозолем. – Вдруг это окажется не пустой тратой времени.

 Пибоди побрызгала изоляционной жидкостью руки и ноги и бросила баллон обратно.

 – Можно было послать патрульных все тут проверить, – проворчала она.

 – Это же мне сигнал поступил. Нет смысла тратить ресурсы, пока сами не проверим. – Ева извлекла универсальный ключ, когда они подошли к зданию. – Похоже, в этом веке тут никто не жил, но, ты погляди, это новый замок. И надо же, еще никто не озаботился его взломать.

 – Похоже, кроме этого замка, тут ничего нет. Ни камер, ни сенсоров.

 – Если они тут и были, их давно уже сперли. Лейтенант Ева Даллас и детектив Делия Пибоди вскрывают замок, входят в здание с целью подтвердить или опровергнуть сведения о трупе, обнаруженном тайным осведомителем.

 Ева вскрыла замок и обнажила оружие. Потом осторожно приоткрыла дверь.

 – О, какой дивный запах! Если это пустышка, задам стукачу серьезную трепку. Оружие и фонарь, Пибоди. Начинаем обыск.

 Как и за несколько часов до этого с Рорком, Ева обыскала первый этаж.

 – Наверно, тут когда-то было неплохо, – заметила Пибоди. – Местами сохранился первоначальным настил и лепнина на потолке.

 – Ну да. Небольшой косметический ремонт – и можно выставлять на продажу. Уровень чист, – добавила Ева для протокола. – Черт, смотри, чтобы лестница тебя выдержала. Провалишься – я тебя не вытащу.

 – Это ты насчет моего веса сейчас прошлась? Могу подать официальную жалобу.

 Ева фыркнула.

 – Валяй, полный вперед. Боже, аромат все крепчает. Пахнет, как целая куча навоза, надушенная… Дерьмо.

 – Навоз и есть дерьмо, – рассудила Пибоди.

 – Ради всего святого, Пибоди, ты уже не первый день работаешь в убойном отделе! Могла бы и учуять труп, даже сквозь это амбре. Стукач сказал, в ванне. Все-таки оглядись вокруг, – приказала Ева и, освещая фонарем окружающее пространство, двинулась напрямую к разрушенной ванной. – Похоже, это и есть Сочник.

 – Похоже, ты задолжала стукачу извинение.

 – Обойдется двадцаткой. – Ева подошла к ванне – Плавает в блевотине… Ну, это натяжка, но довольно близко к правде. Давай его опознаем и доложим.

 – Даллас, тут дышать нечем. Если мы не хотим провести час в дезинфекции, нам надо надеть балахоны.

 – Логично.

 Пока Пибоди наклонилась, снимая крышку с полевого набора, Ева отступила на шаг, протянула руку назад и сняла укрепленную Рорком камеру. Она сунула камеру в карман, отключила ее, затем вынула коммуникатор.

 – Лейтенант Ева Даллас.

 Диспетчерская. Даллас, принято.

 Ева доложила о трупе, указала адрес, описала ситуацию на месте, потребовала патрульных для помощи. Покончив с этим, она распечатала защитный балахон, который протянула ей Пибоди.

 Как и в первый раз, она пустила в ход сенсорную пластинку для идентификации.

 – Жертва идентифицирована как Кинер Рикки, возраст – двадцать семь лет. Мужчина смешанных кровей, рост – пять футов девять дюймов, вес – сто тридцать фунтов. Волосы каштановые, глаза карие. Лежит, свернувшись, в разбитой ванне, пустой шприц с иглой валяется тут же, в ванне. Имеются в наличии и другие атрибуты приема наркотиков.

 – Время смерти примерно четыре ноль-ноль вчерашнего дня, Даллас. Оценка приблизительная в связи с поздним сроком обнаружения и характером окружающих условий.

 – Пусть судмедэксперт уточнит время смерти.

 Пибоди произнесла то, что, как ей казалось, она бы произнесла, если бы они и впрямь обнаружили тело по наводке осведомителя:

 – Похоже на передоз. Видишь, у него тут следы уколов? Он был сторонником старой школы, но это не первое его путешествие в страну грез.

 – Но почему в ванне? В комнате рядом есть матрас, его, хоть и с натяжкой, можно назвать постелью. У жертвы есть синяки, на локте кожа содрана.

 – Он мог пораниться и синяков себе понаставить, пока у него были судороги, мог биться об ванну. По-моему, она чугунная.

 – Верно подмечено. У него есть досье, с наркотой давно дружит. Может, дозой ошибся, а может, прогнал по вене что-нибудь покрепче обычной дури. – Ева покачала головой. – В записях есть его адрес, но это не здесь. Тогда почему он умер здесь?

 – Ну, может, он пришел сюда не один, а с кем-нибудь на пару поширяться, с дозой перебрал, и этот кто-то положил его в ванну. А сам пустился в бега.

 – Все это вопросы и предположения. Ну что ж,Сочник теперь наш. Нам надо получить ответы. Судмедэксперт определит причину смерти, но на данный момент это подозрительная смерть, и расследовать ее предстоит нам. За работу, Пибоди.