Глава 11

 

 — Вы уверены, что хотите заняться этим?

 Эй Джи чувствовала, что будет справедливо дать Дэвиду последний шанс, прежде чем он свяжет себя.

 — Уверен.

 — У вас пропадет почти весь вечер.

 — Хотите от меня избавиться?

 — Нет. А что, такое уже бывало? — улыбнулась она, все еще колеблясь.

 Он потер между пальцами уголок воротника ее блузки (Эй Джи питала слабость к шелку).

 — Вы — первая.

 — Тогда будете делать то, что я скажу.

 Он провел пальцем по ее щеке.

 — Мне вы не доверяете?

 Она подняла голову и посмотрела на него долгим взглядом.

 — Я еще не решила. Но в данных обстоятельствах я свой шанс использую. Подвиньте кресло. — Эй Джи показала на стол позади себя с аккуратно разложенными бумагами. Она взяла заточенный карандаш и подала ему:

 — Первым делом вы должны вычеркивать имена, которые я буду называть. Это люди, которым отправлены заявки. Я называю вам имя и номер человека под этим именем. К концу недели мне нужны все поставщики продуктов.

 — Это довольно легко.

 — Вы просто не имели дела с поставщиками, — проворчала Эй Джи и села в свое кресло.

 — Что это? — Он потянулся к еще одной стопке бумаг.

 Она оттолкнула его руку.

 — Люди, которые уже прислали подарки и не желают связываться с системой. Когда мы покончим с этим, надо будет еще разобраться с теми, кто приедет из-за города. Я надеюсь завтра снять для них несколько номеров.

 Он изучал аккуратно разложенные по всему столу бумаги.

 — Я думал, предполагается небольшая, скромная свадьба.

 Она снисходительно взглянула на него:

 — Не бывает небольших, скромных свадеб. Я потратила целых два утра на войну с торговцами цветами и больше недели с поставщиками продуктов.

 — И каковы выводы?

 — Тайный побег был бы желательнее всего! Так вот…

 — А вы бы?

 — Что я бы?

 — Сбежали бы?

 Эй Джи засмеялась и взялась за первую пачку бумаг.

 — Если бы я потеряла голову и решилась выйти замуж, то улетела бы в Лас-Вегас. Благо там есть церкви, где венчают прямо в автомобилях!

 Услышав это, он прищурился, словно хотел рассмотреть, что кроется за ее словами.

 — Не очень-то романтично.

 — А я не романтик.

 — Не романтик?

 Удивив Эй Джи, он положил свою руку поверх ее. Жест был какой-то собственнический и почему-то очень естественный.

 — Нет. — Она сплела свои пальцы с его. — В бизнесе не так уж много романтики.

 — А вне?

 — А вне романтика может заставить тебя видеть то, чего на самом деле нет. Иллюзии я люблю на сцене, а не в жизни.

 — А чего вы хотите от жизни, Аврора? Вы никогда не говорили.

 Почему она занервничала? Глупо. Но он сидит так близко и выжидательно глядит на нее. Он спросил о том, о чем никогда не спрашивал. А ответить не так легко, как она когда-то думала.

 — Успеха, — ответила она. — Такой ответ всегда честен, разве нет?

 Он кивнул, но его большой палец продолжал нежно скользить по ее руке.

 — Вы уже управляете успешным агентством. Чего еще?

 Он ждал одного слова, хоть одного знака. Нужен ли он ей? Впервые в жизни ему очень хотелось быть кому-то нужным.

 — Я… — Она подбирала слова. Кажется, он единственный заставлял ее выбирать слова. Чего он хочет? Какой ответ его устроит? — Полагаю, я хочу знать, что заслужила право идти собственным путем.

 — Именно поэтому вы не захотели, чтобы Элис Ван Кэмп стала вашей клиенткой?

 — Она вам это сказала?

 Они еще не обсуждали интервью с Элис. Последние дни Эй Джи нарочно не углублялась в эту тему.

 — Упомянула.

 Эй Джи выдернула руку. Дэвида удивляло, что каждый раз, когда у них начинался серьезный разговор, она будто стремилась поскорее удрать от него.

 — Ну, что-то вроде того. Она пришла ко мне, когда я только начинала и дела еще были… не ахти. — Она пожала плечами и принялась крутить в пальцах карандаш. — Но отказала я все-таки не из-за матери. Я не могла подписывать свой первый контракт с таким крупным клиентом из какой-то благодарности.

 — Но потом вы ей тоже отказали!

 — А это слишком личное. — Она боролась с искушением встать из-за стола и отойти от Дэвида.

 — Ну да, главное — не путать личную жизнь с бизнесом!

 — Именно. Хотите кофе, перед тем как приступим?

 — Со мной вы смешиваете личные отношения с деловыми.

 Она стиснула карандаш, и он это увидел.

 — Да.

 — Почему?

 Хоть это и было трудно, она не отвела от него взгляд. Она знала, что он мог бы заставить ее обнажиться полностью, до самых глубин души. Если бы она призналась, что влюбилась в него, что падение ее началось едва ли не с первой встречи, то осталась бы совершенно беззащитной. И изменила бы самым важным правилам в своей жизни. Но раз уж она не может сказать ему правду, нужно ответить так, чтобы он понял. Дать ответ, который отразит его отношение к ней.

 — Потому что я хочу вас, — вполне спокойно ответила она. — Я увлеклась вами, не знаю, насколько это умно, но увлеклась!

 Он не услышал самых главных слов, и ему стало больно.

 — Вам этого достаточно?

 Ну вот, она же знала, что он может обидеть. Он обижает ее каждым словом.

 — Почему бы и нет? — Она беспечно улыбнулась и подождала, пока отпустит боль.

 — Почему бы и нет? — пробормотал он, прилагая усилия, чтобы принять такой ответ.

 Он вытащил сигарету и осторожно начал:

 — Думаю, вы должны знать, что мы сняли кусок о деле Райдауэра. — Он заметил, как она напряглась. — Кларисса согласилась поговорить об этом.

 — Она мне сказала. Это войдет в фильм?

 — Войдет.

 Она помешкала.

 — Кажется, вам это не нравится?

 — Не нравится, но я стараюсь привыкнуть к тому, что Кларисса сама принимает решения.

 — Эй Джи, мне кажется, она очень легко к этому относится.

 — Вы не понимаете.

 — Так объясните.

 — До того, как я убедила ее переехать и не разглашать места своего проживания, у нее все шкафы были полны писем. — Она сняла очки и потерла заломивший висок. — Люди обращались к ней за помощью. Одним требовалось просто установить круг лиц или чье-то местоположение, а у других обстоятельства были такие кошмарные, что и во сне не приснится.

 — Она не может помочь всем.

 — Именно об этом я ей и твердила. Когда она переехала в Ньюпорт-Бич, стало полегче. Пока не раздался звонок из Сан-Франциско.

 — Райдауэрские убийства?

 — Да. — Боль в виске нарастала. — Меня она даже слушать не стала. Не уверена, слышала ли она мои доводы. Просто упаковала чемодан, и все. Когда стало понятно, что ее не остановить, я поехала с ней. — Эй Джи чуть не задыхалась, но крепко сцепленные руки лежали спокойно. — Это был один из самых болезненных экспериментов в ее жизни. Она все видела! — Эй Джи прикрыла глаза. Он не должен видеть страх и недоумение в них. Сейчас она рассказывала ему то, о чем никому еще не говорила. — И я тоже увидела!

 Он положил ладонь на ее руку и обнаружил, что рука холодная.

 — Почему вы мне не рассказали?

 Эй Джи открыла глаза. Она уже овладела собой, но ее словно покачивало.

 — Не люблю вспоминать. Ни до, ни после этого я ничего не видела так отчетливо. Так безобразно отчетливо!

 — Вырежем.

 Она озадаченно взглянула на него:

 — Что?

 — Мы вырежем этот кусок.

 — Зачем?

 Он хотел объяснить, рассказать ей, что понимает ее. Но не находил слов.

 — Потому что вас это расстраивает. Одного этого довольно.

 Она посмотрела на его сильные, надежные руки. Никто без давления, за исключением матери, не предложил бы сделать для нее что-нибудь подобное. А он, кажется, готов.

 — Не знаю, что вам сказать.

 — Не говорите ничего.

 — Нет. — Она помолчала и, сама не понимая почему, успокоилась. Кое-какое напряжение еще осталось, но боль уже отступила. — Раз Кларисса согласилась на этот кусок, значит, хочет, чтобы дело было сделано!

 — Сейчас речь не о Клариссе, а о вас. Я уже говорил, что не хочу отвечать за то, чтобы вы проходили через нечто подобное. Я серьезно!

 — Я думаю о вашем предложении. — Это все меняло. — Ваша готовность из-за меня вырезать этот кусок вызывает у меня особые чувства.

 — Наверное, следовало сказать вам это раньше.

 Ее захлестнуло страстное желание. Но она позволила себе это ощущение всего на несколько мгновений.

 — Вы ничего не должны делать. Понимаете, если вы вырежете этот кусок из-за меня, я себя возненавижу! Это было очень-очень давно, Дэвид. Может, мне уже пора научиться жить в реальности?

 — Может, вы уже слишком хорошо это делаете?

 — Возможно. — Она улыбнулась. — Во всяком случае, я считаю, что вы должны доделать этот кусок. С ним фильм получится лучше.

 — Я и собирался так сделать. Хотите в этом поучаствовать?

 — Нет. — Она посмотрела на стопку бумаг. — Алекс там с ней был?

 Вопрос был задан вполне мирно.

 — Он без ума от нее.

 — Я знаю. — Настроение у нее немного изменилось. Она опять взялась за карандаш. — Задам я им жару с этой свадьбой!

 Дэвид ухмыльнулся. Это умение быстро справляться с собой тоже очень привлекало его в Эй Джи.

 — Давайте начнем.

 Почти два часа они трудились бок о бок. Примерно на середине напряжение стало спадать. Они проверяли списки и составляли новые. Высчитывали, сколько потребуется ящиков шампанского. Спорили, подавать лососину или креветки на льду.

 Она не ожидала, что он с такой готовностью погрузится в подготовку свадьбы ее матери. По сути, она обратила на это внимание, когда возложила на него размещение гостей.

 — Работа с вами — это хороший опыт, Эй Джи.

 — Да? — рассеянно отозвалась Эй Джи, подсчитывая в этот момент, сколько гостей приедет из-за города.

 — Если бы мне был нужен агент, вы стояли бы во главе списка.

 Она подняла взгляд, но предусмотрительно не улыбнулась.

 — Это комплимент?

 — Не совсем.

 Вот теперь Эй Джи улыбнулась. Когда она сняла очки, лицо у нее было совершенно беззащитное.

 — Ладно, эти цифры надо передать поставщикам. Все гости будут еще благодарить меня за то, что им не придется пробовать стряпню Клариссы. И вам спасибо. — Она отложила бумагу в сторону. — Я очень ценю вашу помощь.

 — Я люблю Клариссу.

 — Знаю. И это тоже ценю. А сейчас, я думаю, вы заслужили награду. — Она наклонилась и чуть-чуть показала язык. — Что-нибудь приходит в голову?

 Когда он смотрел на нее, ему все время что-нибудь приходило в голову.

 — Можно начать с кофе.

 — Начнем прямо сейчас. — Она поднялась и, против обычая, бросила взгляд на часы. — О господи!

 Он потянулся за сигаретами:

 — Проблема?

 — «Империя» идет.

 — Тоже мне проблема!

 — Нет, я должна посмотреть!

 Эй Джи бросилась к телевизору. Он покачал головой:

 — А я и не знал, что вы фанатка сериалов. Эй Джи, могут ли где-нибудь помочь вам побороть это увлечение?

 — Тсс. — Она устроилась на диване, довольная тем, что пропустила только начальные титры. — У меня есть клиентка…

 — Да у вас их множество…

 Однако Эй Джи продолжала:

 — На нее возлагают большие надежды. Но это ее первое настоящее появление. С ней заключили контракт только на четыре эпизода. Однако если она хорошо справится, то ее возьмут и в следующие серии.

 Смирившись, он сел на диван рядом с ней.

 — Разве передачу не повторят?

 — На этот раз нет. Слишком трудная задача для многосерийного фильма, который идет все лето.

 Он закинул ноги на кофейный столик.

 — Многосерийного? А что, одного часа секса и страданий в неделю мало?

 — Это мелодрама. Среднему обывателю очень важно знать, что проблемы бывают и у несметно богатых. — Она передала ему вазочку с засахаренным миндалем. — Вон, видите? Это Дерек, глава семьи. Он сделал деньги на морских перевозках и… контрабанде. Он считает, что дети должны продолжить бизнес и вести дело по его правилам. А это Анжелика.

 — В горячей ванне?

 — Да. Она — вторая жена. Вышла замуж за деньги, власть и все радости, которые они приносят. Но она ненавидит его детей.

 — Как и они ее?

 — В том-то и дело. — Довольная Эй Джи похлопала Дэвида по ноге. — Фишка в том, что должна появиться незаконнорожденная дочь Анжелики. Она родила ее когда-то давно. Вот это и есть моя клиентка.

 — Такая же, как мамаша?

 — О да. Та еще штучка! Ее зовут Левинда.

 — Ну конечно!

 — Понимаете, Анжелика никогда не говорила Дереку, что у нее есть дочь, так что, когда появляется Левинда, то с ней возникает куча проблем. А вот Бэу — старший сын Дерека.

 — Не надо больше имен. — Дэвид со вздохом закинул руки на спинку дивана. — Я просто полюбуюсь на все эти меха и бриллианты.

 — Это потому, что вам больше нравится смотреть про миграцию пеликанов… Вот она!

 Эй Джи замолчала. Теперь она напряженно следила за каждым жестом, каждым выражением лица своей клиентки. А Дэвид с улыбкой думал, не распечет ли она его, если он что-нибудь скажет о ее личном участии в судьбе дебютантки. Стоит ли рисковать? Она всегда болеет за своих инженю, а в это число не входит всего процентов десять ее клиентов.

 — Она хороша, — перевела дух Эй Джи в перерыве на рекламу. — Да, очень хороша. Сезон, может быть, два, и мы начнем принимать не каждое предложение!

 — У нее отличная координация. — Пусть он относится к сериалам как к пустой трате времени, но талант есть талант. — Где она училась?

 — Нигде не училась. — Довольная Эй Джи откинулась на спинку. — Она приехала автобусом из Канзас-Сити и явилась в мой офис с самодельным портфолио и несколькими школьными спектаклями за спиной. Он сдался и взял миндалинку.

 — Вы всегда так выбираете клиентов?

 — Нет, обычно я приглашаю Эйба или кого-нибудь из сотрудников, отличающихся материнской и отеческой заботливостью.

 — Очень разумно. И что же?

 — Она — другое дело. Когда она безвылазно просидела в офисе до второго прогона, который состоялся на следующий день, я посчитала нужным взглянуть на нее сама и с первого взгляда все поняла. — Нет, не то, — ответила она на его безмолвный вопрос. — Я взяла себе за правило не ставить крест на клиенте, какие бы чувства он у меня ни вызывал. У нее был прекрасный вид и замечательный голос. Больше того, у нее был драйв, внутренний импульс. Уж не помню, сколько прослушиваний ей пришлось пройти в первые несколько недель, но я решила: если она все это выдержит, то мы запустимся. И вот мы запустились! — Эй Джи снова прилипла к телевизору.

 — Требуется большое мужество, чтобы устроиться ночевать в одном из лучших агентств Голливуда.

 — Если в этом городе не иметь мужества, тебя через полгода сровняют с землей.

 — Это и держит вас на вершине?

 — Отчасти. — Она положила голову ему на плечо. — Не будете же вы утверждать, что стали тем, кем стали, в результате простого везения?

 — Нет, не буду. С самого начала вы поняли, что предстоит тяжелая работа, и не могли не сознавать риска и большой крови. И вот, когда все позади и проект успешно завершен, все начинается сначала.

 — Отвратительный бизнес. — Она прижалась к нему.

 — Да.

 Забыв про сериал и свою клиентку, она повернула голову, чтобы взглянуть на него.

 — Тогда зачем вы им занимаетесь?

 — Мазохизм.

 — Нет, правда?

 — Потому что каждый раз, когда я вижу на этом маленьком экране дело своих рук, это напоминает мне Рождество. Я получаю подарок, о котором мечтал.

 — Понятно. — Точнее он выразиться не мог. — Пару лет назад я присутствовала на церемонии вручения «Оскара», и две мои клиентки получили эту награду. Обе. — Она за крыла глаза и опять прижалась к нему. — Я сидела в зале, и у меня мурашки бегали по телу. Многие говорят, что волнения за чей-то успех для них недостаточно. А мне достаточно! Мне радостно сознавать, что я тоже причастна к их успеху. Может быть, твое имя и не известно всему миру, но катализатор-то ты!

 — Не каждый хочет, чтобы его имя стало расхожим!

 — Вы-то хотели бы. — Она опять отодвинулась и взглянула на него. — Я не потому это говорю, что…

 Что «люблю»? Слова чуть не слетели с ее губ, но она вовремя спохватилась.

 Когда Эй Джи внезапно замолкла, Дэвид приподнял брови, и она быстро закончила:

 — Я говорю это не из-за наших отношений. При хорошем материале и хорошей команде вы могли бы войти в десятку лучших продюсеров.

 — Приятно слышать. — Взгляд его стал серьезным и напряженным. — Уверен, что вы не стали бы разбрасываться комплиментами, если бы уже не думали об этом.

 — Нет, конечно. Я видела ваши работы. И видела, как вы работаете. Я довольно много пробыла рядом с вами, так что знаю.

 — Я даже пока не мечтаю связываться с какой-нибудь крупной студией. Большой экран — это для меня фантазия. — Он коснулся ее щеки. Вот действительность: мягкая, нежная. — Я предпочитаю реальность.

 — Так создайте что-нибудь настоящее!

 Это был вызов. Эй Джи понимала это. И по его взгляду видела, что Дэвид тоже понял.

 — Что, например?

 — У меня есть сценарий.

 — Эй Джи…

 — Нет, послушайте, Дэвид! — в отчаянии воскликнула Эй Джи, когда он опрокинул ее на диван.

 — Лучше я укушу вас за ухо!

 — Укусите за что захотите, но только после того, как выслушаете.

 — Опять договор; и его условия? — Дэвид приподнялся, чтобы взглянуть ей в лицо.

 Глаза ее горели энтузиазмом, щеки пылали от нетерпения и возбуждения.

 — Какой сценарий? — спросил он, больше интересуясь ее губами.

 — У меня есть кое-какие дела с Джорджем Стейджером. Знаете его?

 — Встречались. Превосходный писатель.

 — Он написал сценарий. В первый раз. И тот случайно попал на мой стол.

 — Что значит случайно?

 Она сделала Джорджу несколько одолжений. Он просил еще. Делать одолжения без выгоды для себя не соответствовало тому имиджу, который она усердно себе создавала и совершенствовала.

 — Ни к чему вникать в детали, Дэвид. Сценарий удивительный, просто замечательный. Там речь идет об индейцах чероки и о Тропе Слез, как они называют насильственное переселение из Джорджии в резервации Оклахомы. Большая часть видится глазами маленького ребенка. Ты просто ощущаешь неразбериху и предательство, но там же присутствует и тонкая нить надежды. Это вам не вестерн, который кончается тем, что «они скрылись в лучах заходящего солнца», и не сладкая история. Это настоящее, и вы могли бы сделать это великолепно!

 Она уламывала его, и делала это чертовски хорошо. Ему даже пришло в голову, что Эй Джи никогда не бросается в сделку, не повалявшись прежде на диване.

 — Эй Джи, почему вы думаете, что, если я заинтересуюсь сценарием, Стейджер заинтересуется мной?

 — Я случайно упомянула, что знакома с вами.

 — Опять случайно?

 — Опять. — Она улыбнулась и провела руками по его бедрам. — Он видел ваши работы и знаком с вашей репутацией.

 — И что?

 Сделав равнодушное лицо, она легонько погладила его по голове.

 — Он просил меня как-нибудь намекнуть вам о сценарии. Неофициально.

 — Куда уж неофициальнее, — пробормотал Дэвид, пристраиваясь к ней поудобнее. — Вы играющий агент, да?

 — Нет. — Эй Джи посерьезнела, и взяла в ладони его лицо. — Просто я ваш друг.

 Она касалась его так нежно, как не касалась даже в моменты страсти. В первое мгновение он не нашелся, что сказать ей.

 — Каждый раз, когда мне кажется, что я напал на ваш след, вы увиливаете.

 — Прочтете?

 Он поцеловал ее в одну щеку, потом в другую, так же как ее целовала мать. В этот поцелуй он вложил и любовь, и преданность. Неужели она этого не чувствует?

 — Я полагаю, это значит, что копию вы мне дадите?

 — Я случайно прихватила ее домой, — засмеялась она и обняла его. — Дэвид, вы его полюбите!

 — Скорее, я полюблю вас!

 Она замерла. Сердце почти остановилось. Но ведь у них чисто сексуальная любовь! Очень глубокая, доставляющая большое удовольствие и удовлетворение, но все равно физическая. Когда он говорил о любви, то говорил не о чувстве, а лишь о теле. Но иного она от него и не ждала. Как и он от нее.

 — Вот и любите меня сейчас, — пробормотала Эй Джи и прижалась к Дэвиду губами.

 Она притянула его к себе, соблазняя взять ее сразу, быстро и пылко. Но он уже усвоил, что для большей радости это надо делать медленно и ласково. Потому что на нежность она до сих пор отзывалась настороженно, не без колебаний. Когда он провел губами по ее губам, обещая, предлагая, у нее что-то задрожало в груди, и она сама услышала, как невольно всхлипнула. Потом он еле слышно произнес ее имя, как будто только для самого себя.

 Без спешки. Его желание сливалось с ее желанием. Но… не спеша. Согласившись, она позволила себе радоваться поцелуям, которые бередили душу еще до того, как откликнулось тело. Ослабев, она позволила себе трепетать под легчайшими ласками, готовясь уступить грядущей слабости. Она хотела чувствовать его без всяких преград. Поэтому принялась стягивать с него рубашку. Потом провела руками по всей его спине. Что он сильный, она поняла уже давно, с самого начала. Силу она уважала, пожалуй, даже больше, чем мягкость.

 Когда это ей требовалась нежность? Если когда-то и требовалась, так это уже покрыто мраком забвения. Правда, сейчас Эй Джи искала ее и ни за что не хотела бы потерять.

 — Я хочу вас, Дэвид, — прошептала она ему куда-то в щеку.

 От ее слов у Дэвида заколотилось сердце. Такие слова он слышал и раньше, но от нее очень редко. И никогда еще ее признание не было таким нежным.

 Он приподнял голову и взглянул на нее.

 — Скажите еще раз, — Он взял ее за подбородок и низким, хриплым голосом попросил: — Скажите еще раз, когда я смотрю на вас.

 — Я хочу вас, Дэвид!

 Он прижался к ее губам, сметая все слова, все мысли. Как будто его жажда еще более возросла. Ей казалось, что она это чувствует, хотя сомневалась, что может ответить тем же. Эй Джи предлагала свои губы, которые он так жадно искал. Она предлагала свое тело, которое Дэвид с алчностью принимал. Но придерживала сердце из страха, что он его заберет и разобьет. Нетерпение нарастало. Одежда была сорвана. Ему хотелось чувствовать ее всю, и Дэвид задрожал, когда это произошло, и вдруг осознал, что его всегда охватывала дрожь от прикосновения к ней. Он испытывал боль, он всегда ее испытывал. Ему нравилось, как пахнет ее тело. От горла до ложбинки на груди и до ямочки на локте.

 Эй Джи вздрогнула. Казалось, что все ее тело пульсирует от каждого его прикосновения. Он знал, где легкое поглаживание кончиками пальцев вызовет возбуждение, где разожжет страсть легкое покусывание, и она знала его тело. Ее губы должны отыскать каждую точку удовольствия. От ее ладоней пламя должно подняться еще выше. Его жажда росла. Каждый раз, когда Дэвид ее любил, он хотел не только того, что она давала, но и того, что могла дать. Каждый раз он отчаянно старался вытянуть это из нее и понимал, что так и не подобрал к ней ключик. Она ничего не просила, но могла бы поставить его на колени.

 — Скажите, чего вы хотите? — спросил он, когда она всем телом прижалась к нему.

 — Вас. Я хочу вас.

 Она вознеслась выше облаков, а там сверкали молнии и гремел гром. Воздух загустел, стало душно и жарко. Ее тело принадлежало ему, она охотно отдавалась. Но сердце, которое она так защищала, само потеряло себя.

 — Дэвид. — Вся любовь, все чувства, какие у нее были, мерцали в его имени, когда она прижалась к нему. — Не отпускайте меня.

 

 Они дремали, все еще сплетенные воедино, сонные и удовлетворенные. Странно, но в тесных объятиях Дэвида Эй Джи чувствовала удивительную легкость и свободу. И с каждым разом, когда она занималась с ним любовью, ощущение личной свободы становилось все сильнее. Дэвид ее еще связывал, но она чувствовала себя более раскрепощенной, чем когда-либо в жизни. Она лежала и с тихой радостью слушала, как медленно бьется его сердце. Прямо напротив ее.

 — Телевизор еще работает, — пробормотал Дэвид.

 — Ну и пусть, — По ночному каналу шел какой-то фильм, выли сирены, стреляло оружие. Ее это не волновало. Она обняла его за талию. — Не имеет значения.

 — Если мы не шевельнемся — уснем прямо здесь.

 — Тоже не имеет значения.

 Дэвид засмеялся, повернул голову и поцеловал Эй Джи в шею, где кожа все еще была разгоряченной. Он неохотно подвинулся:

 — Знаете, еще немного мелких перемен, и нам могло бы стать гораздо уютнее.

 — В постели, — согласилась она и прижалась к нему.

 — Для начала. Я думаю о долгосрочной перспективе.

 Это было что-то новенькое.

 — Какой такой долгосрочной?

 — Мы оба делаем все, чтобы подольше работать вместе и даже проводить вместе вечера.

 — М-м-м. Не возражаю.

 А он возражал. Чем больше удовлетворения он получал от нее, тем больше его не удовлетворяла их договоренность. Я люблю вас. Казалось бы, такие простые слова. Но ни одной женщине он их до сих пор не говорил. А если он скажет их Эй Джи, не исчезнет ли она из его жизни? И как быстро? Рисковать не хотелось. Он считал, что она должна понимать его осмотрительность.

 — И все-таки я думаю, мы должны выработать более логичное соглашение.

 Эй Джи открыла глаза и чуть-чуть подвинулась. Дэвид заметил появившуюся между бровей легкую складку.

 — В каком смысле?

 Он еще не подступил к тому, что хотел предложить. Но уже понял: как бы тщательно он ни подготовил интригу, она не сработает, потому что он имеет дело с Эй Джи!

 — Ваша квартира в городе удобнее для нашей работы, если возникает такая необходимость.

 — Да.

 Ее глаза утратили дремотную мягкость, которая всегда появлялась в них после занятий любовью. И он не понял, кого в этом следует винить, ее или себя.

 — Мы работаем пять дней в неделю. С другой стороны, мой дом удобнее для отдыха. Логичнее, наверное, рабочие дни проводить у вас, а на выходные выезжать ко мне.

 Эй Джи молчала секунд пять, потом десять, смятенно обдумывая услышанное. «Логичное соглашение», как он это назвал. Не обязательства, а соглашение. Точнее, поправка к соглашению, которое уже существовало.

 — Вы хотите жить вместе?

 Дэвид ожидал большего. Много большего. Блеска в глазах. Всплеска эмоций. Но голос у нее был спокойный и тон, можно сказать, осторожный.

 — Но ведь, по существу, мы и так живем вместе, разве нет?

 Она хотела отодвинуться, но он обнимал ее и отпускать не собирался.

 — Нет. Мы спим вместе!

 И это все, чего она хотела? У него зачесались руки. Ему хотелось встряхнуть ее. Хотелось, чтобы она посмотрела на него и увидела, что он чувствует и чего хочет. Вместо этого он сел и просто начал одеваться. Она вроде бы не протестовала, но, почувствовав себя обнаженной и незащищенной, тоже потянулась за блузкой.

 — Рассердились?

 — Скажем так, я не думаю, что с этим мы можем садиться за стол переговоров.

 — Дэвид, вы не дали мне подумать даже пяти минут.

 — Он повернулся к ней, и огонь в его глазах заставил ее напрячься.

 — Если вам нужно думать над этим, — с великолепным спокойствием произнес он, — так может, нам лучше вовсе все бросить?

 — Это нечестно!

 — Нет, честно! — Дэвид поднялся, зная, что сейчас уйдет. Уйдет, потому что сказал слишком много. — Возможно, только с вами я всегда старался быть честным.

 — Черт возьми, Дэвид! — Эй Джи, полуодетая, вдруг повернула к нему лицо. — Вы сначала предлагаете изменить условия нашего договора, а потом взрываетесь, потому что мне требуется несколько минут на обдумывание. Это же смешно!

 — У меня уже в привычку вошло набирать обороты, как только я вижу вас. — Ему давно уже пора было бы стоять в дверях, но вместо этого он вдруг схватил ее за руки и рывком притянул к себе. — Я хочу большего, чем секс и завтрак! Я хочу большего, чем кувыркание на простынях, когда позволяют ваш и мой график!

 Она гневно отшатнулась.

 — Вы заставляете мои слова звучать, как…

 — Нет, я заставляю и ваши, и свои слова просто звучать. — Дэвид больше не потянулся к ней. Хватит унижаться! — Я заставляю наши слова звучать именно так, как есть на самом деле. И мне на это наплевать.

 Эй Джи поняла, что это конец. Она знала, что он когда-нибудь наступит. Но ей все равно захотелось закричать, даже завопить.

 Призвав на помощь всю оставшуюся гордость, она выпрямилась:

 — Не понимаю, чего вы хотите?

 Он пристально смотрел на нее, пока она, почти безуспешно, боролась с подступавшими слезами.

 — Нет, не понимаете, — тихо произнес Дэвид. — И в этом самая большая проблема, правда?

 Он ушел, потому что уже был готов умолять. Эй Джи отпустила его, потому что была готова к тому же.