Глава 12

 

 Взволнованная Эй Джи проверяла, ровными ли рядами расставлены стулья в саду матери. Она в который раз пересчитала их и направилась к столам под зонтами, поставленными вдоль изгороди сада. Поставщики провизии были заняты на кухне. Торговец цветами с двумя помощниками делал последние штрихи в созданных композициях. Вокруг террасы разместились горшки с лилиями и кадки с розами. Их запах смешивался с ароматами сада Клариссы.

 Все было почти готово. Сунув руки в карманы, Эй Джи наблюдала за работами.

 Мама вот-вот выйдет замуж за человека, которого любит. Погода великолепная. И все, что планировала Эй Джи, благополучно выполнено. А ей было грустно как никогда. Ей хотелось домой, в свою квартиру, чтобы закрыться, опустить шторы и с головой залезть под одеяло. Не Дэвид ли однажды сказал, что жалость к себе непривлекательна?

 Что ж, Дэвида в ее жизни больше нет. Вот уже около двух недель. Да это и к лучшему. Ей же спокойнее, когда его нет рядом. И бизнес продвигается лучше. Ее агенты были так загружены, что она уже всерьез подумывала об увеличении штата. Из-за возросшей нагрузки Эй Джи готова была отменить двухнедельный отпуск, который хотела провести на одном из курортов заповедника реки Сент-Крой. Она лично вела переговоры по двум миллионным контрактам, и из-за одного неверного движения могло рухнуть все.

 Интересно, он приедет?

 Она тотчас же обругала себя. Он ушел! И из ее квартиры, и из ее жизни. Он ушел, когда она была в смятении, хотя очень старалась держаться в рамках их уговора. Он рассердился совершенно необоснованно и даже не потрудился позвонить! Разумеется, она тоже звонить не собирается!

 Правда, она один раз позвонила, но его не оказалось дома. Эй Джи вздохнула. Не похоже, чтобы Дэвид Брейди страдал или хотя бы хандрил. Она, Эй Джи Филдс, тоже человек независимый и слишком занятой, ей не до страданий!

 И все-таки она постоянно думала о нем. Иногда ночью она вдруг просыпалась, и ей казалось, что он рядом. Но никого не было, и ей становилось очень грустно.

 Она убеждала себя, что этот эпизод ее жизни закончился. А эпизоды не всегда заканчиваются цветами, солнцем и нежными словами. Она оглянулась и увидела, что один из взятых напрокат стульев выбился из ряда. Отвлекшись от размышлений, Эй Джи бросилась устранять непорядок.

 Когда она вернулась в дом, поставщики продуктов нервно суетились над пирогами, а рядом сидела Кларисса в халате и записывала рецепты.

 — Мама, ты еще не готова?! Мать подняла взгляд, отрешенно улыбнулась и погладила сидевшую на коленях кошку.

 — Да еще полно времени!

 — Женщине всегда не хватает времени как следует подготовиться к собственной свадьбе.

 — Прекрасный день, правда? Глупо считать это знаком, но все же это добрый знак!

 — Ты можешь считать знаками все, что захочешь.

 Эй Джи направилась к плите, чтобы налить кофе, но передумала. Машинально она открыла холодильник и достала бутылку шампанского. Поставщики заворчали, но она не обратила на них внимания. Не каждый день у ее матери свадьба!

 — Мама, пойдем, я тебе помогу.

 По пути Эй Джи прихватила два бокала.

 — Боюсь, если я раньше времени хоть немного выпью, то не сохраню ясную голову.

 — У тебя всегда абсолютно ясная голова, — возразила Эй Джи. Войдя в комнату матери, она плюхнулась на кровать, как делала это еще ребенком. — Нам обеим не мешает немного затуманить мозги. Все лучше, чем нервничать!

 Кларисса ослепительно улыбнулась:

 — Я не нервничаю!

 Эй Джи выстрелила пробкой в потолок.

 — Невесте полагается нервничать. Даже я нервничаю, хотя всего лишь слежу за порядком!

 Кларисса взяла предложенный бокал и села на кровать рядом с дочерью:

 — Аврора, перестань за меня волноваться!

 — Не могу. — Эй Джи наклонилась и поцеловала ее в щеку. — Я люблю тебя.

 Кларисса взяла ее руку и крепко пожала:

 — Ты всегда меня радовала. Ты всю жизнь приносила мне только счастье.

 — Именно этого я тебе и желаю.

 — Знаю. И я тебе желаю того же. — Кларисса, не выпуская руки дочери, предложила: — Расскажи мне!

 Эй Джи сразу поняла, что мать говорит о Дэвиде. Она отставила нетронутое шампанское и поднялась:

 — Времени нет. Нам нужно…

 — Тебе больно. И не спорь!

 Безнадежно вздохнув, Эй Джи опять села.

 — Я с самого начала все знала! У меня есть глаза.

 — Вот как? — Покачав головой, Кларисса тоже поставила свой бокал. — Почему же в такой трудный для себя момент ты готова принять любовь любого, только не мою? Это я виновата?

 — Нет. Так уж сложилось. Мы с Дэвидом… Одним словом, у нас с ним была бурная связь. Была, да вся выгорела.

 Кларисса немного поразмышляла и незаметно вздохнула:

 — Но ведь ты его любишь!

 Перед кем-нибудь другим Эй Джи могла бы все отрицать. Кому-нибудь другому она бы солгала и, возможно, сама в это поверила.

 — Это мои проблемы, ладно? И я справлюсь, — быстро добавила она, испугавшись, что сейчас опять начнет жалеть себя. — Сегодня нельзя говорить ни о чем, кроме любви.

 — Сегодня, как никогда, я хочу, чтобы моя дочь была счастлива! А как он к тебе относится? Об этом ты подумала?

 Никогда не стоит забывать, насколько упрямой бывает Кларисса.

 — Он был увлечен. Думаю, даже немного заинтригован, потому что я не сразу уступила, да и в бизнесе мы то и дело сталкивались лицом к лицу.

 Кларисса тоже помнила, насколько уклончивой умеет быть дочь.

 — Я спросила, что ты думаешь о его отношении к тебе?

 — Не знаю. — Эй Джи запустила руки в волосы и встала. — Он хочет меня… или хотел. Он очень хорош в постели. А в остальном я не уверена. Кажется, он хочет большего… проникнуть в мои мозги!

 — А тебе это не все равно?

 — Я не люблю, когда меня экзаменуют!

 Кларисса наблюдала, как дочь нервно ходит взад-вперед. Слишком много сдерживаемых эмоций, подумала она. Как же это она все просмотрела и не разобралась в истинных чувствах?

 — Ты уверена, что это все, что он чувствует?

 — Я ни в чем не уверена. Знаю только, что Дэвид слишком рассудочный и последовательный человек. Он очень дотошно выискивает в людях только то, что ему интересно.

 — А ты не думала, что ему интересна именно ты, а не твои способности и возможности?

 — Я думаю, его может интересовать одно и смущать другое. Во всяком случае, теперь дело обстоит именно так. Мы оба поняли, что об обязательствах не может быть и речи.

 — Почему?

 — Потому что он, — и тут же поправилась, — потому что мы договорились. Мы с самого начала выработали правила.

 — И из-за чего же вы поссорились?

 — Он предложил жить вместе.

 — О! — Кларисса немного помолчала. Она была достаточно несовременной женщиной, чтобы обрадоваться этому, но при этом достаточно мудрой, чтобы принять все. — В некотором роде это тоже обязательства.

 — Нет, скорее, вопрос удобства. — Эй Джи не хотелось сегодня думать о неприятном. — Во всяком случае, я хотела немного подумать, а он рассердился. Да еще как!

 — Ему больно. — Когда дочь подняла взгляд и было явно видно, что она хочет возразить, Кларисса покачала головой. — Я знаю. Вам удалось очень глубоко ранить друг друга! И все это только гордость!

 — Я не хотела его обидеть. Я хотела только…

 — …защититься, — закончила за нее Кларисса. — Делаешь одно, а выходит другое. Когда кого-то любишь, действительно любишь, нужно рисковать!

 — По-твоему, я должна пойти к нему?

 — Ты должна поступать так, как велит тебе сердце!

 Сердце! Ее сердце разбито! Удивительно, что этого никто не видит.

 — Легко сказать.

 — Это самая страшная вещь в мире. Можно исследовать самые разные физические явления. Можно работать в лабораториях самых больших и передовых университетов в мире, но никто, кроме поэтов, не понимает трагичности любви!

 — Ты всегда была поэтом, мама. — Эй Джи опять села рядом и уткнулась носом в плечо матери. — О господи, а если он меня не захочет…

 — Тогда тебе будет очень больно и ты будешь плакать. А потом соберешь осколки своей жизни и пойдешь дальше. У меня сильная дочь!

 — А у меня самая прекрасная и мудрая мама! — Эй Джи опять взяла бокалы и один передала матери. — За что выпьем?

 — За надежду. Только и всего.

 И они чокнулись.

 

 * * *

 

 Эй Джи переоделась в спальне, которая в доме матери всегда была готова для нее. И не важно, что она провела в ней всего несколько ночей за десять лет. Кларисса называла ее дочкиной комнатой, и Эй Джи всегда об этом помнила. Возможно, она останется здесь и на сегодняшнюю ночь. После того как свадьба кончится, гости разъедутся, а новобрачные отправятся в свадебное путешествие. Она все обдумает, а утром наберется смелости послушаться материнского совета и последовать за своим сердцем.

 А если он ее не захочет? А если он ее уже забыл? Эй Джи даже зажмурилась. Слишком много «если». Ни в чем нельзя быть уверенной. Но если нужно идти на риск, то выбора у нее нет!

 Она открыла глаза, расправила плечи и стала внимательно изучать свое отражение в зеркале. Платье у нее было в самом романтическом стиле. Этот стиль нравился матери. Эй Джи давно уже не носила ничего столь женственного и цветистого. Кружево корсажа ласкало горло, нежно-голубой шелк подчеркивал цвет глаз, юбка-колокол вилась вокруг щиколоток.

 Она подумала, что это не совсем привычный для нее стиль, но было что-то очаровательное в старомодном фасоне, которому шелк придавал дополнительный шарм.

 Она взяла букетик белых роз, перевязанных лентой, и сама почувствовала себя невестой. Глупость какая! Что испытывает невеста перед тем, как связать свою судьбу с любимым человеком? Трепещет душа? Ее душа сейчас трепетала. А в горле пересохло. От страха и волнения закружилась голова. Пришлось даже опереться рукой о шкаф.

 Предчувствие? Предостережение? Тряхнув головой, она отошла от зеркала. Это же ее мама вот-вот принесет клятву любви и обещание заботы! Эй Джи взглянула на часы, и у нее перехватило дыхание. Сколько же она потеряла времени? Скоро уже начнут съезжаться гости!

 Первыми появились дети Алекса. Она видела их только один раз, на обеде накануне вечером, поэтому все чувствовали себя еще очень неловко. Но когда будущая сестра предложила помощь, Эй Джи решила не отказываться, тем более что уже через несколько минут перед домом одна за другой начали останавливаться машины.

 Когда она провожала гостей в сад, ей навстречу попался Алекс:

 — Эй Джи, вы великолепно выглядите!

 Сам он был бледен, чего не мог скрыть даже загар. Эй Джи решила подбодрить его и засмеялась:

 — Подождите еще, вот увидите свою невесту…

 — Очень хотелось бы увидеть. — Он поправил узел галстука. — Мне было бы гораздо легче, если бы она была здесь. Для поддержки. — Он оглянулся на сад, постепенно заполняемый гостями.

 — Все будет прекрасно! — Она погладила его по щеке. — Почему бы вам не улизнуть и не глотнуть чуть-чуть бурбона?

 — Наверное, можно. — Алекс потрепал ее по плечу. — Думаю, что можно.

 Он направился к дверям, а она смотрела ему вслед. Потом, вернувшись к своим обязанностям, увидела Дэвида. Он стоял в дальнем углу сада, и ветер легонько трепал его волосы. Просто удивительно, как вдруг затрепетало сердце. Какая радость охватила ее. Он не подошел к ней. Эй Джи стиснула стебельки цветов. Она знала, что первый шаг предстоит сделать ей.

 Какая же она красавица! Ему показалось, что Эй Джи явилась из сновидения. Ветерок, настоянный на садовых ароматах, играл шелком у ее горла. Она шла к нему, а он думал: сколько же пустых часов он провел вдали от нее!

 — Я рада, что вы пришли!

 О себе он этого сказать не мог, ему следовало бы одеться полегче. Притянула ли она его мысленно или он явился сюда под влиянием собственных ощущений — не важно.

 — У вас, кажется, все под контролем?

 Ничего не под контролем! Ей хотелось потянуться к нему и рассказать все-все, но он казался очень холодным и неприступным.

 — Да, к церемонии уже почти все готово. Как только все рассядутся, я пойду за Клариссой.

 — Я позабочусь о гостях.

 — Вы не обязаны. Я…

 — Я сказал, позабочусь.

 Невыразительный отклик оборвал ее возражения. Она проглотила недоговоренное и кивнула:

 — Спасибо. Тогда извините. — И ушла от него. В дом. В свою комнату, где она сможет успокоиться, прежде чем показаться на глаза матери.

 Черт подери! Дэвид резко отвернулся, проклиная ее, себя и все вокруг. Стоило только ее увидеть, и он опять готов ползать на брюхе! А он не способен жить на коленях! Эй Джи выглядела такой спокойной, такой свежей, такой красивой! Но на мгновение ему показалось (скорее всего, просто показалось), что в глазах у нее появилось что-то необычное, очень ему нужное… А потом она улыбнулась ему, как будто он был просто гостем на свадьбе ее матери.

 Он не собирался продолжать в том же духе. Провожая гостей до назначенных им мест, он старался не забывать об учтивости и предупредительности. Сегодня же, когда все кончится, они с Эй Джи Филдс должны обо всем договориться. На его условиях. Он ведь так и планировал, верно? Пора уже привести в действие один из планов ее обработки.

 На помосте, сооруженном на газоне, тихо играл оркестр, нанятый Эй Джи после неоднократных прослушиваний. В нескольких футах от рядов стульев стояли трельяжи, увитые душистым горошком. Эй Джи, спокойная, с ясным взором, шла по саду к своему месту. Она мимолетно улыбнулась Алексу, чтобы подбодрить его.

 И вот из дома появилась Кларисса, одетая в темно-розовое шелковое платье.

 Она выглядела королевой. Сердце Эй Джи переполнилось. Все гости встали, когда Кларисса проходила мимо них, но она смотрела только на Алекса. И тот смотрел на нее так, словно для него на всем свете существовала только она. Они взялись за руки и произнесли брачный обет.

 Церемония была короткой, в традиционном стиле. Эй Джи слушала, как мать произносит слова клятвы, и боролась с ощущением потери, омрачавшей счастье. Простые слова, но в конечном счете всеобъемлющие. Торжественное обещание неподвластно времени, и все-таки оно почему-то всегда совершенно новое.

 Потом взор Эй Джи затуманился слезами, а горло перехватило. Она обняла Клариссу:

 — Будь счастлива, мамочка!

 — Я уже счастлива! И буду счастлива. — Она слегка наклонилась к дочери. — Как и ты!

 Не успела Эй Джи ответить, как мать уже отошла и попала в объятия своих новых детей.

 Потом началось застолье, а Эй Джи продолжала свои труды, что очень помогало держать эмоции в узде. Вот через несколько часов она останется одна, тогда и даст им волю. А пока она улыбалась, произносила тосты, чокалась, смеялась и чувствовала себя совершенно окоченевшей и беспомощной.

 Дэвид дождался момента, пока Кларисса немного освободилась, и подошел к ней:

 — Кларисса, вы прекрасны!

 — Спасибо, Дэвид. Я рада, что вы приехали. Вы ей нужны.

 Он оцепенел и только склонил голову:

 — Ей?

 Кларисса вздохнула и взяла его за обе руки так крепко, что он чуть не подался назад.

 — Планы совсем не обязательны. Есть чувства!

 Дэвид засмеялся:

 — Вы ведете нечестную игру!

 — Она во всех отношениях моя дочь.

 — Это я понимаю.

 Кларисса задумалась, но уже через мгновение улыбнулась:

 — Конечно понимаете. Но можете и узнать. Аврора — мастер закрываться от чувств, но прекрасно разбирается в словах. Поговорите с ней?

 — Собирался.

 — Вот и отлично! — Кларисса удовлетворенно похлопала его по руке. — А сейчас, думаю, мне пора попробовать пирог. Я вытянула из поставщиков рецепт. Это что-то восхитительное!

 — Как и вы! — Дэвид наклонился и поцеловал ее в щеку.

 А Эй Джи, казалось, не уставала. Она переходила от одной группы гостей к другой, потягивала шампанское, слегка прикасалась к выставленным блюдам. Свадебный торт с глазурью в виде белых лебедей и сердечек был уже разрезан и съеден. Лилось вино, играла музыка. На газоне танцевали пары.

 — Думаю, вам будет интересно узнать, что я прочел сценарий Стейджера. — Дэвид не глядел на Эй Джи. Его взор был прикован к танцующим. — Он просто замечателен!

 Бизнес, подумала она. Лучше всего говорить о бизнесе.

 — Вы решили запустить его?

 — Решил, но до запуска еще далеко. У меня в понедельник встреча со Стейджером.

 — Прекрасно! — Она едва справилась с охватившей ее радостью. — Это будет великолепно!

 — Если сценарий доберется до съемок, то катализатором будете все-таки вы.

 — Приятно так думать.

 — Я с тринадцати лет не танцевал вальс. — Дэвид взял ее под руку и испытал потрясение. — Мать заставляла меня танцевать с кузинами. Тогда я считал, что девушки — низшая форма жизни. Но с тех пор мое мнение изменилось, — Его рука обвилась вокруг ее талии. — Вы слишком напряжены.

 Эй Джи сосредоточилась на счете, на движении ног, но Дэвид опять держал ее в объятиях, и это мешало.

 — Я хочу, чтобы у мамы все было хорошо.

 — Думаю, вам больше не о чем волноваться.

 Мать танцевала с Алексом, и эта парочка не замечала никого вокруг.

 Эй Джи не удержалась и вздохнула:

 — Я не волнуюсь.

 — Тем не менее вам немного грустно. — Он помнил этот ее запах, слабый и соблазнительный.

 — Чистой воды эгоизм.

 — Это нормально, — успокоил он ее. — Вы слишком суровы к себе.

 — У меня такое ощущение, будто я потеряла ее. — Она чуть не расплакалась, но сумела сдержаться.

 Он прикоснулся губами к ее виску:

 — Не потеряли. А это ощущение скоро пройдет.

 Когда он проявлял доброту, она терялась. Когда он становился ласковым, она оказывалась беззащитной.

 Эй Джи впилась пальцами в его плечо:

 — Дэвид. Я скучаю по вас!

 Ей дорого стоили эти слова. Первый слой гордости, накрывавший остальные пласты, разрушился. Она почувствовала, как напряглась его рука, лежавшая на ее талии.

 — Аврора…

 — Пожалуйста, ничего не говорите. — Самообладание, от которого она очень зависела, могло подвести ее. — Я только хочу, чтобы вы знали.

 — Нам надо поговорить.

 Не успела она согласиться, как загремел микрофон:

 — Все незамужние леди, выстраивайтесь в ряд. Сейчас невеста будет бросать букет!

 — Давай, Эй Джи, — нетерпеливо подтолкнула ее новоиспеченная сестра и засмеялась. — Посмотрим, кто будет следующей.

 Эй Джи не придавала значения букетной традиции и прочим девичьим дурачествам. Она растерянно оглянулась на Дэвида. И в этот миг букет матери чуть не угодил ей в лицо. Она смущенно приняла поздравления и добродушные поддразнивания окружающих.

 — Еще один знак! — улыбнулась Кларисса и коснулась губами щеки дочери.

 — Знак того, что у моей мамы глаза на затылке и великолепная меткость. — Эй Джи с удовольствием зарылась лицом в цветы. — Тебе нужно было оставить его себе на память.

 — Ой нет, это плохая примета, а мне никакие неприятности не нужны.

 — Я буду скучать по тебе, мама!

 Кларисса поняла — она всегда все понимала, — но улыбнулась и опять поцеловала дочь.

 — Уже через две недели я вернусь!

 Эй Джи едва успела еще раз крепко обнять мать, как новобрачные тут же попали под град риса.

 Многие гости разъехались, но некоторые задержались. Солнце начало садиться, оркестранты стали убирать инструменты.

 — Какой длинный день!

 Она повернулась к Дэвиду и машинально протянула руку:

 — Я думала, вы ушли.

 — Просто ненадолго выходил. Вы сегодня здорово поработали.

 Она следила за тем, как собирают и увозят последние стулья.

 — Я бы выпил кофе. — Дэвид улыбнулся, стараясь держаться непринужденно.

 — Не знаю, осталось ли у нас что-нибудь?

 — А я немного одолжил у соседей. — Он повел ее к дому. — Где они проведут медовый месяц?

 В доме было пусто. Странно, Эй Джи никогда не задумывалась, насколько Кларисса заполняет собой свое жилище.

 — В плавании. — Она засмеялась, но вдруг поймала себя на том, что беспомощно оглядывает кухню. — Для меня наступили трудные времена: теперь я постоянно буду представлять себе, как Кларисса ставит паруса.

 Он вытащил из кармана носовой платок:

 — Возьмите. Садитесь и хорошенько поплачьте. Имеете право.

 — Я рада за нее. — Но слезы все же полились. — Алекс — прекрасный человек, и я знаю, что он ее любит.

 — Но она больше не нуждается в вашей опеке. — Дэвид подал ей кружку с кофе. — Пейте!

 Эй Джи кивнула и сделала глоток:

 — Она всегда во мне нуждалась.

 Он отобрал платок и сам вытер ей щеки:

 — И теперь нуждается. Только не так, как прежде. Иначе.

 — Я чувствую себя дурой.

 — В том-то и заключается ваша проблема: вы не можете примириться с тем, что время от времени чувствуете себя глупой!

 Она шмыгнула носом:

 — Я этого не люблю.

 — И не обязаны. Вы кончили реветь?

 Она еще немного похандрила, посопела, потом отпила кофе:

 — Да.

 — Скажите еще раз, что вы по мне скучали.

 — Это была минутная слабость, — проворчала она в кофе, но он отнял у нее кружку.

 — Никаких уверток, Аврора! Вы собирались рассказать мне, чего хотите и что чувствуете.

 Она проглотила комок в горле, страстно желая, чтобы он не пытал ее, а сказал за нее.

 — Я хочу, чтобы вы вернулись.

 — Ну же!

 — Дэвид, вы сами все усложняете.

 — Конечно! — Он не прикоснулся к ней. Пока.

 — Хорошо. — Эй Джи со вздохом выпрямилась. — Когда вы предложили жить вместе, я этого не ждала. Я хотела подумать, но вы так рассердились! А когда вы ушли, у меня появился шанс все обдумать. И я не вижу, почему бы нам не начать жить на тех же условиях.

 Как всегда, переговоры, подумал он и поскреб подбородок. Она все-таки не намерена сделать последний шаг.

 — У меня тоже был шанс подумать. И я передумал.

 С таким же успехом он мог бы ее ударить, не рискуя получить сдачи. Любой отказ переносится болезненно, но это было уж ни на что не похоже.

 — Понимаю. — Эй Джи отвернулась, чтобы взять кружку, но руки у нее слегка дрожали.

 — Вы хорошо потрудились для этой свадьбы, Эй Джи.

 Она закрыла глаза. Интересно, почему так хочется рассмеяться?

 — Спасибо. Большое спасибо.

 — Мне кажется, вы могли бы спланировать и другую. Под свою ответственность.

 Эй Джи провела пальцами по глазам:

 — Ну еще бы! Теперь я могу открыть новый бизнес!

 — Нет, я имел в виду только одну свадьбу. Нашу.

 — Что?

 — Свадьбу. Вы невнимательно слушали?

 Она медленно повернулась и увидела, что он с мягкой усмешкой смотрит на нее.

 — Что вы сказали?

 — Я видел, как вы поймали букет. А я человек очень суеверный.

 — Не смешно!

 Эй Джи ринулась из комнаты, но Дэвид перехватил ее и прижал к себе:

 — Действительно, черт возьми, не смешно! Не смешно, что я вот уже одиннадцать дней и двенадцать ночей ни о чем больше не могу думать, кроме как о вас! Не смешно, что, когда я делаю шаг к вам, вы на шаг отступаете. Что бы я ни планировал, все летит к черту, стоит мне только пять минут побыть рядом с вами!

 — Вряд ли мы сможем что-то решить, если при этом вы будете кричать на меня.

 — Вряд ли что-то можно будет решить до тех пор, пока вы не начнете слушать меня и перестанете заранее пугаться. Послушайте, я больше не хочу, чтобы вы так поступали. Мне нравилась моя жизнь.

 — И прекрасно. Мне моя тоже!

 — Значит, проблемы у нас обоих. Потому что ничего уже не будет таким, как было раньше.

 Почему так трудно вздохнуть? Никогда еще у нее не перехватывало дыхания из-за раздражения.

 — Почему?

 — Догадайтесь. — Дэвид поцеловал ее жестко и яростно, словно хотел что-то доказать им обоим. Но продолжалось это недолго. Губы у него стали мягкими и нежными, и Эй Джи поддалась ему. — Прочтите мои мысли, хотя бы одну и сейчас! И будьте откровенной, Аврора!

 Она затрясла головой, но он опять начал ее целовать.

 В доме было тихо. За окном садилось солнце, и на вечерней заре пели птицы. Потихоньку темнело, и в эту минуту не было вокруг ничего, кроме этой комнаты.

 В душе Эй Джи переливались странные ощущения, которые когда-то вселили в нее страх. Теперь они предлагали и требовали того, на что она и надеяться не могла.

 Она крепко обняла его:

 — Дэвид, я должна вам сказать… Я не перенесла бы, если бы ошиблась.

 Нужны ли ему слова? Разве он не пытался выпытать их у нее? Может быть, настало время произнести их самому?

 — Когда я в первый раз увидел вашу маму, она сказала, что мне нужно что-то понять и открыть в себе доброту и нежность. В тот первый уик-энд, когда вы остались у меня, я вернулся домой и увидел вас спящей. Я смотрел на женщину, которая была моей любовницей, и вдруг почувствовал, что люблю ее. Проблема заключалась в том, что я не знал, как заставить вас влюбиться в меня.

 — Я уже влюбилась. Но не думала, что вы…

 — В том-то и дело. Вы слишком много думали. — Дэвид чуть-чуть отодвинул ее, чтобы заглянуть в лицо. — Как и я. Главное — цивилизованность и осмотрительность. Разве об этом мы договаривались?

 — Это казалось самым правильным. — Эй Джи проглотила комок и придвинулась к нему. — У меня это не получилось. Когда я в вас влюбилась, я только и думала о том, как бы не потерять все, пожелав слишком многого.

 — А я боялся, что если спрошу, то вы уйдете от меня, прежде чем я договорю. — Он коснулся губами ее лба. — Мы столько времени потеряли зря!

 Может быть, и следовало бы быть осмотрительней, но так хорошо было просто обнимать его…

 — Я боялась, что вы никогда не примете меня такой, какая я есть.

 — И я тоже. — Он поцеловал ее в щеку, потом в другую, — Мы оба были не правы.

 — Мне нужна была уверенность, что для вас это не важно.

 — Аврора, я люблю вас, кем бы вы ни были! Какой бы ни были. Не знаю, как еще вам объяснить.

 Эй Джи прикрыла глаза. Они с Клариссой правильно сделали, когда выпили за надежду.

 — Вы все правильно сделали.

 — Можно было бы и лучше. — Дэвид обнимал ее и ждал, когда она опять взглянет на него. И тогда он увидел то, что ему так хотелось увидеть. Ее душу. — Я хочу провести с вами всю жизнь! Хочу, чтобы вы родили мне детей! Нет другой такой женщины, которая заставила бы меня желать этого!

 Она взяла в ладони его лицо:

 — Я позабочусь о том, чтобы никаких других и не было.

 — Скажите мне, что вы чувствуете?

 — Я люблю вас.

 Он крепче прижал ее к себе:

 — Скажите мне, чего вы хотите.

 — Всю жизнь прожить вдвоем, если мы с этим справимся!