- Следствие ведет Ева Даллас, #27
2
Это была большая спальня с журнальным столом и креслом у окна. Ева подумала, что Натали, наверное, любила сидеть здесь и наблюдать, как протекает жизнь за окном.
Спальное место Натали выглядело очень по-женски. Сейчас по всей комнате были разбросаны подушки – некоторые из них в крови. Наверное, раньше они лежали на кровати горкой на бело-розовом покрывале с кружевными оборочками. Многие женщины именно так и делают. Маленький настенный экран был расположен таким образом, чтобы можно было смотреть и с кровати, и из кресла у окна. У одной из стен стоял длинный низкий комод, над ним висели картинки с изображением цветов в рамочках. Безделушки, вероятно, раньше стоявшие кокетливой группой на комоде, теперь валялись на полу, многие были разбиты.
На одном из разбросанных по полу пушистых ковриков лежала Натали. Ноги связаны в лодыжках. Руки, связанные в запястьях, стиснуты, как будто в отчаянной мольбе.
На ней была бело-голубая пижама, вся в кровавых пятнах и подтеках. Халат, тоже голубой, валялся в углу. А на шее у женщины был затянут голубой пояс от халата.
Кровью были перепачканы и оба пушистых коврика, возле двери растеклась лужица рвоты. В комнате пахло кровью, рвотой и мочой.
Ева подошла к телу и присела на корточки, чтобы провести стандартную процедуру опознания и определить время смерти.
– Жертва – женщина европейского типа, возраст – двадцать шесть лет, идентифицирована как Копперфильд Натали, проживающая по данному адресу. Синяки на лице указывают на нанесение прижизненных травм. Нос, по видимости, сломан. Два пальца на правой руке, скорее всего, тоже сломаны. Видны ожоги на плечах там, где порвана пижама. Следы ожогов на подошвах обеих ног. Кожа синевато-серого оттенка: соответствует версии удушения. Глаза красные, вывалившиеся из орбит. Свидетельница прикасалась к телу при обнаружении: целостность сцены несколько нарушена. Время смерти: ноль сорок пять, приблизительно за два часа до обнаружения. – Ева обернулась, когда вошла Пибоди. – Не наступи, там рвота, – предупредила она.
– Спасибо. Я вызвала двух патрульных и полицейского терапевта – сопровождать сестру в управление.
– Отлично. Смотри, она все еще в пижаме. Сексуальное насилие маловероятно. Видишь, вот здесь, вокруг рта? В какой-то момент он сунул ей в рот кляп. На лице остались следы клейкой ленты. Видишь мизинец и безымянный на правой руке?
– Они сломаны.
– Сломал ей пальцы, сломал нос. Жег ее. В комнате разгром, многие вещи повреждены. Возможно, она оборонялась. Или убийца пытался ей что-то внушить.
Пибоди подошла ко второй двери.
– Тут ванная. Мобильника на столике у кровати нет, он валяется на полу у двери.
– О чем это говорит?
– Видимо, она схватила мобильник, бросилась в ванную, похоже, хотела успеть запереться, позвонить, позвать на помощь. Но не успела.
– Да, похоже на то, – согласилась Ева. – Просыпается, слышит, что в квартире кто-то есть. Может, подумала, что это сестра. Может, окликает ее, а может, и просто переворачивается на другой бок. Тут открывается дверь. Это не сестра. Хватает мобильник, пытается бежать. Возможно, так и было. Новый замок на двери – хороший замок, с «глазком». Может, к ней кто-то приставал? Прокачай ее, проверь, не было ли жалоб за последнюю пару месяцев.
Ева выпрямилась и подошла к двери, ведущей в коридор.
– Если убийца вошел отсюда, она увидела его с кровати. Вполне разумно – схватить мобильник и бежать в противоположном направлении, к помещению, запирающемуся на замок. Она быстро соображает с учетом того, что она крепко спала и только что проснулась.
Вернувшись к кровати, Ева обошла ее кругом, оценила расстояние до ванной и заметила что-то поблескивающее на полу под кроватью. Она опять присела на корточки и своими обработанными изолирующим составом пальцами подняла кухонный нож.
– Интересно, зачем ей понадобился разделочный нож в спальне?
– Ножик нехилый, – согласилась Пибоди. – Его принес убийца?
– Тогда почему он им не воспользовался? Держу пари, это из ее кухни. Новые замки, – продолжала Ева, – и нож под кроватью. Определенно, она кого-то боялась.
– Жалоб не зафиксировано. Может, она и боялась кого-то, но не сообщила об этом в полицию.
Ева обшарила кровать, проверила под матрацем, перевернула подушки. Потом она прошла в ванную – маленькую, чистенькую, тоже очень женственную. Ничто здесь не указывало на присутствие убийцы. Но Ева поджала губы, когда, порывшись в туалетном шкафчике, обнаружила мужской дезодорант, крем для бритья и мужской одеколон.
– У нее был парень, – сказала она, вернувшись в спальню и принимаясь за осмотр ящиков ночного столика. – Презервативы, масло для тела.
– Может, они расстались со скандалом. Новый замок всегда врезают, если у бывшего приятеля были ключи от старого. Вряд ли ему понравилось, что его выставили за дверь, – предположила Пибоди.
– Вряд ли, – повторила за ней Ева, – но в таких случаях обычно присутствует сексуальное насилие. Проверь ее мобильник на входящие и исходящие за последнюю пару дней. Я пока закончу осмотр помещения.
Она вышла, вновь осмотрела гостиную. «Будь это любовная ссора, – подумала Ева, – «бывший» первым делом начал бы ломиться в дверь. «Ну, давай, Нэт, черт тебя побери, открой мне дверь! Нам надо поговорить!» Если парень сильно разозлен, а дверь хлипкая, он вполне может ее сломать. Но наверняка ничего сказать нельзя». Ева вошла в кухню приличных размеров. И, судя по всему, убитая тут любила хозяйничать. На безупречно чистой столешнице стояла подставка для ножей. Одно гнездо пустовало.
Ева прошла в соседнюю комнату, оборудованную под домашний кабинет. И тут она многозначительно подняла брови. Здесь царил разгром. Были явно заметны следы тщательного обыска. Компьютер, для которого, как она могла предположить, было предназначено место на блестящей поверхности письменного стола, исчез.
– В кабинете нет компа, – сказала она Пибоди.
– Что же это тогда за кабинет? – удивилась Пибоди.
– Вот и я о том же. И ни единого диска. Так как вся остальная электроника – а унести ее было бы нетрудно – осталась на месте, можно предположить, что целью был именно комп. Комп и убитая женщина. Так что же такое было у Натали? За что она заплатила своей жизнью?
– Не только жизнью: он позаботился, чтобы перед смертью она страдала. – Голос Пибоди был полон сострадания. – На мобильнике ничего, кроме входящего от сестры в десять утра и исходящего в семь тридцать утра в контору «Слоун, Майерс и Краус». Она предупредила, что заболела. Это аудиторская фирма на Хадсон-стрит. Предыдущие звонки были стерты. Наш электронный отдел сможет их вытащить. Хочешь прослушать то, что есть?
– Да, но не здесь. Поехали в управление. Надо еще раз поговорить с сестрой.
По пути в управление Пибоди сообщила анкетные данные убитой со своего карманного компьютера:
– Родилась в Кливленде, Огайо. Родители – оба школьные учителя – живы и по-прежнему состоят в браке. Одна сестра, на три года младше. Уголовного досье нет. Работала бухгалтером-аудитором в фирме «Слоун, Майерс и Краус» последние четыре года. Ни браков, ни совместного проживания не зарегистрировано. Проживала на Джейн-стрит последние полтора года, а раньше на Шестнадцатой улице в Челси. До того – в Кливленде, по адресу родителей. Там она тоже работала в аудиторской фирме, но на полставки. Это было что-то вроде практики во время учебы в колледже.
– Бухгалтер, щелкает цифры. Переезжает в Нью-Йорк. Что по нью-йоркской фирме?
– Минутку. Так, фирма солидная, – начала Пибоди, считывая данные с компьютера. – Богатые клиенты, несколько корпораций. Три этажа на Хадсон-стрит, две сотни служащих. Основана около сорока лет назад. Убитая была там старшим аудитором.
Ева обдумывала информацию, въезжая на подземную стоянку Центрального полицейского управления.
– Пожалуй, Натали Копперфильд могла получить компромат на кого-нибудь из этих богатых клиентов. Допустим, кто-то вел двойную бухгалтерию, отмывал деньги… Уклонение от налогов. Связь с мафией. А может, кто-то из ее коллег снимал пенки… Шантаж, вымогательство, растрата.
– У фирмы хорошая репутация, – возразила Пибоди.
– Это еще не значит, что у всех их клиентов и служащих хорошая репутация. Это версия.
Они запарковались, вышли из машины и направились к лифтам.
– Надо узнать имя приятеля – нынешнего или бывшего. Надо обойти всех соседей по дому. Выяснить у сестры, что она рассказывала о работе или о своих личных проблемах. Похоже, убитая столкнулась с чем-то, о чем не хотела или не готова была сообщать или говорить. Во всяком случае, не полиции.
– Но может, она доверилась кому-то из коллег или из начальства, если это связано с работой.
– Или приятелю, – добавила Ева.
Чем выше они поднимались в лифте, тем больше народу набивалось в кабину. До Евы доносился запах мятного мыла от заступающих на смену и запах пота от тех, кто смену сдавал. Она локтями проложила себе дорогу к выходу на своем этаже.
– Давай подготовим комнату для допроса, – сказала она. – Не хочу допрашивать сестру в приемной. Слишком много отвлекающих факторов. Если ей нужен психотерапевт, пусть берет его с собой.
Но сначала Ева прошла через «загон» к себе в кабинет. Она сбросила пальто и проверила алиби свидетельницы. Палма Копперфильд работала на рейсе Лас-Вегас – Нью-Йорк. Ее самолет приземлился примерно в то самое время, когда кто-то в южной части города душил ее сестру.
– Даллас.
Ева оглянулась и увидела Бакстера, одного из детективов своего отдела.
– Я два часа кофе не пила, – предупредила она. – Или три.
– До меня дошло, что тебя тут дожидается некая Палма Копперфильд.
– Да, свидетельница. Ее сестра была задушена сегодня рано утром.
– О черт… – Он провел рукой по волосам, откидывая их со лба. – А я-то надеялся, что это ошибка.
– Ты их знаешь?
– Палму немного знаю. Убитую – нет. Познакомился с Палмой несколько месяцев назад на вечеринке через общих друзей. Мы несколько раз встречались.
– Ей двадцать три года.
Бакстер поморщился.
– Я тоже пока на пенсию не собираюсь, не надейся. Ну, в общем, ничего такого не было. Славная женщина, очень славная. Она пострадала?
– Нет. Обнаружила в квартире сестры мертвую сестру.
– Да, не повезло. Черт. По-моему, они были очень близки. Палма рассказывала, что останавливалась у сестры, когда прилетала в Нью-Йорк. Как-то раз я подвозил ее к дому – на Джейн-стрит – после ужина в ресторане.
– Вы все еще встречаетесь?
– Нет. Да и не было ничего. Поужинали пару раз вместе, вот и все. – Бакстер сунул руки в карманы, словно не зная, что с ними делать. – Слушай, если она увидит знакомое лицо… Если ей так будет легче… Словом, я мог бы с ней поговорить.
– Может быть. Да, может быть. Пибоди готовит комнату для допроса. В приемной для этого слишком шумно. Она была в плохом состоянии на первичном допросе. Она не говорила, сестра ни с кем не встречалась?
– А-а, да. У нее был парень. Финансовый аналитик или брокер… что-то в этом роде. У них было что-то серьезное, вроде даже помолвка. Честно говоря, я не особенно интересовался. Я же не за сестрой охотился, понимаешь?
– А свидетельницу с лету уложил, Бакстер?
– Нет. – Бакстер улыбнулся. – Говорю же, она славная женщина. Порядочная.
Это означало, что они не спали вместе. Значит, можно без особой неловкости привлечь Бакстера к допросу.
– Ладно, дай мне засадить Пибоди за обработку мобильника убитой. А мы поговорим со свидетельницей.
Ева позволила Бакстеру первому войти в комнату для допроса, а сама внимательно взглянула на опухшее от слез лицо Палмы, когда та подняла голову. Палма заморгала, словно пытаясь осознать увиденное, на ее лице отражались, одна за другой, вполне понятные эмоции: узнавание, облегчение, растерянность… Потом она вновь погрузилась в свое горе.
– Бакс? О боже.
Она протянула обе руки. Бакстер стремительно шагнул к столу и сжал их.
– Палма, мне очень жаль.
– Я не знаю, что мне делать. Нэт… моя сестра. Кто-то убил ее, а я не знаю, что мне делать.
– Мы тебе поможем.
– Она же никому ничего не делала плохого, Бакс, она в жизни своей мухи не обидела. Ее лицо…
– Я знаю, как это тяжело. Но ты можешь помочь нам, и тогда нам легче будет во всем разобраться.
– Ладно. Но ты можешь остаться, да? Он может остаться? – повернулась она к Еве.
– Конечно. Вот что я сейчас сделаю: включу запись и задам вам несколько вопросов.
– Вы же не думаете, что я… Вы же не думаете, что это я ее убила?
– Никто так не думает, Палма. – Бакстер еще крепче сжал ее руки. – Нам нужно задать вопросы. Чем больше мы будем знать, тем скорее найдем тех, кто это сделал.
– Вы их найдете. – Палма говорила медленно, словно обдумывая каждое слово. На мгновение она закрыла глаза. – Вы их найдете. Я вам расскажу все, что знаю.
Ева включила запись, перечислила уже известные данные.
– Вы приземлились в Нью-Йорке рано утром, это верно?
– Да, мы прилетели из Вегаса. Мы приземлились около двух часов ночи, отметились… я не знаю, где-то, может, минут через двадцать. Да, примерно так. Потом Мэй… мы с ней вместе летели… Мы зашли в бар в аэропорту, выпили по бокалу вина. Хотели сбросить напряжение. Взяли вскладчину такси до города. Она вышла раньше, я довезла ее до дому. Она снимает квартиру в Ист-Сайде с двумя другими стюардессами. А я поехала к Нэт.
Палма замолчала, тяжело вздохнула и отпила воды из пластикового стаканчика.
– Я заплатила таксисту и пошла к дому. Я уже вынула ключ, а код Нэт я помню наизусть. Но замок был сломан. Такое иногда случается, и я не обратила особого внимания… в первый момент. Но когда я поднялась на третий этаж, замок на двери ее квартиры – она меня предупредила, что вставила новый замок, – оказалось, что он тоже сломан. И тут у меня в животе как будто что-то подпрыгнуло. Но я сказала себе: «Мало ли что? Откуда мне знать, может, замок врезали неправильно?»
– А вы ничего такого не заметили, когда вошли? Вспомните, начните с гостиной, – попросила Ева.
– Да я внимания не обратила. Закрыла дверь на цепочку… она-то, конечно, на цепочку не закрыла, иначе я не смогла бы войти. Я оставила сумку у двери, решила: загляну к ней, посмотрю, все ли в порядке. А оказалось, что нет. – Слезы навернулись на глаза Палмы и потекли по щекам, но она продолжала: – Нэт была на полу, и там была кровь, и комната была… ну, как будто там была драка. Пол усыпан осколками… флакон духов и маленькие вазочки… она их собирала. Коллекционировала. Она была на полу. Розовые коврики… Мы с ней вместе их покупали. Они были мягкие, как кошачья шерсть. Она не могла держать животных. У нее аллергия. Коврики были мягкие. Я… Простите, я не могу…
– Ты молодец, – подбодрил ее Бакстер. – Ты отлично держишься.
– Я подбежала. Мне кажется… все расплылось. Может, я закричала? Кажется, я окликнула ее по имени, и я подбежала, хотела ее поднять, встряхнуть, разбудить… Я не хотела, чтобы она умерла, хотя и понимала… Я не хотела, чтобы она умерла. У нее все лицо было в крови и в синяках, и ее глаза… я поняла, что она мертва. У нее руки были стянуты клейкой лентой. – Палма вдруг бросила на Еву полный ужаса взгляд, словно только что сама поняла, что сказала. – О боже, ее руки, ноги! Они были связаны, заклеены! – Она прижала дрожащие пальцы к губам. – Надо было позвать на помощь, но меня вырвало, я только потом смогла… смогла… выйти оттуда, достать мобильник из сумки. Потом я выбежала, я не могла там оставаться. Я выбежала, позвонила 911 и села на лестнице. Надо было вернуться, надо было посидеть с ней. Нельзя было оставлять ее одну в таком виде.
– Ты все сделала правильно. – Бакстер взял стаканчик с водой и вновь протянул его Палме. – Ты сделала именно то, что нужно.
– Она вам не говорила, может, ее кто-то беспокоил? – спросила Ева.
– Нет, но что-то ее беспокоило, это я видела. Она казалась расстроенной, когда я говорила с ней по телефону. Но когда я спросила, что случилось, она сказала, что волноваться не о чем. Сказала, что просто ей о многом надо подумать.
– Она с кем-нибудь встречалась? У нее был приятель?
– Бик! О мой бог, Бик! Я о нем даже не вспомнила. – Опять глаза Палмы наполнились слезами, она прижала к губам обе руки. – Они помолвлены. Они собираются… собирались пожениться в мае. О боже, какой ужас! Мне придется сказать ему.
– Назовите его полное имя.
– Бик, Бик Байсон. Они вместе работают, вернее, в одной компании. В разных отделах. Нэт – старший аудитор у «Слоуна, Майерса и Крауса». Это аудиторская фирма. Бик – финансовый менеджер. Они вместе уже два года. Господи, как же я ему скажу?
– Будет лучше, если мы ему скажем.
– А наши родители? – Палма обхватила себя руками и начала раскачиваться взад-вперед. – Мне придется им сказать. Я не хочу говорить это по телефону. Я должна оставаться здесь? Мне нужно поехать домой в Кливленд и сказать им, что Нэт убита. Что ее больше нет.
– Мы об этом поговорим, когда закончим здесь все дела, – пообещала ей Ева. – У вашей сестры не было проблем с женихом?
– Нет, насколько я знаю. Они были влюблены до безумия. Я, правда, подумала: может, они поссорились? Может, поэтому она казалась такой расстроенной, когда я ей звонила? Ну, знаете, все эти свадебные планы… Люди начинают нервничать, раздражаться. Но они действительно были счастливы вместе. Они прекрасная пара.
– У нее было обручальное кольцо?
– Нет. – Палма опять тяжело вздохнула. – Они решили не придерживаться этой традиции: сэкономить деньги. Бик – прекрасный человек, но он очень аккуратен в денежных вопросах. Нэт не возражала. Она тоже такая, понимаете? Лучше отложить на черный день.
– Но он не жил с ней вместе? Могли бы сэкономить на квартплате.
– Он бы и рад, но она не разрешила. – Впервые за все время Палма улыбнулась, и Ева сразу поняла, что привлекло к ней Бакстера. – Нэт сказала, что с этим надо подождать до свадьбы. Члены моей семьи довольно старомодны. Мне кажется, моим родителям хотелось бы верить, что Нэт и Бик даже не занимались сексом до брака. Они любили друг друга, – прошептала Палма. – Они были прекрасной парой.
– У нее были проблемы на работе?
– Она никогда ни о чем таком не говорила. Мы с ней не виделись недели три. Мне повезло: я десять дней подряд работала на линии Лос-Анджелес – Гавайи, а потом я с двумя подругами провела там отпуск. Я только что вернулась на свой обычный маршрут Вегас – Нью-Йорк. Пару раз мы с ней перезванивались, но… Мы собирались наверстать упущенное, вместе пройтись по магазинам, обсудить свадебные планы. Она ни разу не упоминала о какой-то проблеме – по работе или в личном плане. Но я знаю: что-то было не так. Просто я не вникала. Думала, вот увидимся, тогда и…
Ева и Бакстер вышли из комнаты для допроса.
– Ты что-нибудь знаешь об этом женихе?
– Нет. – Он почесал затылок. – Палма что-то говорила о помолвке сестры. Она была вне себя от радости. Вот потому-то я и отчалил от нее. Это ведь как лихорадка: стоит только подхватить.
– Если ты боишься ответственности, это твои проблемы, и к делу они отношения не имеют. Спасибо, что посидел на допросе: знакомое лицо ее немного успокоило. Почему бы тебе не проводить ее на самолет? Считай, что ты на дежурстве. Позаботься, чтобы она улетела к родителям.
– Спасибо, лейтенант. Я могу сделать это в свое свободное время.
– Считай, что ты на дежурстве, – повторила Ева. – Постарайся ей втолковать, что она мне еще понадобится: пусть остается на связи. Я хочу знать, где она и когда вернется. Все, как обычно.
– Без проблем. Мне так жаль ее, передать тебе не могу. А ты собираешься проведать жениха?
– Это моя следующая остановка.
– Байсон сегодня не вышел на работу. – Пибоди вспрыгнула на внутренний эскалатор следом за Евой. – По словам его ассистентки, это на него не похоже. Он практически всегда на месте, а если задерживается или не может выйти на работу, обязательно звонит и предупреждает. Она встревожилась, позвонила ему и по домашнему, и по мобильному, но ни тот, ни другой телефон не отвечает.
– Домашний адрес узнала?
– Да, он живет в Трайбеке, на Брум-стрит. Если верить его словоохотливой ассистентке, Байсон и убитая только что приобрели квартиру на верхнем этаже, и он поселился там, пока они делают кое-какой ремонт перед свадьбой.
– Давай попробуем найти его там.
– Мог дать деру, – сказала Пибоди, спрыгивая с эскалатора вслед за Евой, направлявшейся в гараж. – Поссорился с невестой, прикончил ее и слинял.
– Это убийство не на личной почве.
Они двинулись к своей машине. Пибоди недоуменно сдвинула брови:
– При таких травмах на лице и удушении лицом к лицу?
– Мы нашли какие-нибудь инструменты в квартире? – ответила Ева вопросом на вопрос.
– Инструменты?
– Дрель, молоток, гвозди?
– Нет. А при чем тут… Ах да! – Пибоди кивнула и заняла свое место на пассажирском сиденьи. – Изолента. Если у нее дома не было никаких инструментов, зачем ей изолента? Убийца принес ее с собой, а это снижает шансы на преступление по страсти.
– Добавь сюда, что не было сексуального насилия. Взломанные замки. Когда сестра убитой говорила с ней за несколько часов до убийства, она не заметила никаких признаков любовной размолвки. Это было не на личной почве, – повторила Ева. – Это бизнес.
Квартира на верхнем этаже располагалась в старинном, хорошо сохранившемся доме, в районе, где люди красили крылечки и сидели на них вечерами в хорошую погоду. На фасадной стороне дома были широкие окна, дающие жильцам полный обзор уличного движения и магазинов на противоположной стороне. А магазины были самые разные: от булочной с домашней выпечкой до эксклюзивных бутиков, где пара туфель, грозивших превратить жизнь покупательницы в сущий ад, стоила столько же, сколько поездка на выходные в Париж.
Некоторые квартиры были даже с балконами, на которых, предположила Ева, люди ставили горшки с цветами и сидели в жару, потягивая что-нибудь холодненькое, пока жизнь текла мимо.
На первый взгляд это был большой шаг вперед по сравнению с квартиркой на Джейн-стрит, но дом вполне соответствовал объединенному доходу пары молодых городских профессионалов, делающих карьеру.
Байсон не ответил на вызов домофона, но не успела Ева вытащить универсальный ключ, как в динамике домофона раздался женский голос:
– Вы ищете мистера Байсона?
– Совершенно верно. – Ева поднесла к экрану охранного устройства свой полицейский жетон. – Полиция. Может, впустите нас?
– Минуточку.
Зажужжал зуммер, замок щелкнул. Ева и Пибоди вошли в вестибюль, где кто-то не поленился выставить раскидистое зеленое растение в расписном горшке. Услышав громыхание спускающегося лифта, Ева решила подождать.
Из лифта вышла молодая женщина в красном свитере и серых брюках. Ее каштановые волосы, стянутые сзади в короткий хвостик, оставляли открытым хорошенькое личико. На руках она держала ребенка неопределенного пола и возраста.
– Это я вас впустила, – сказала она. – Я соседка мистера Байсона. А что случилось?
– Это мы должны обсудить с ним лично.
– Я не уверена, что он дома. – Она перехватила ребенка поудобнее. Ребенок смотрел на Еву немигающими совиными глазами. Потом он сунул большой палец в рот и принялся сосать его с таким азартом, словно палец был обмазан шоколадом. – В это время он уже должен быть на работе.
– Его там нет.
– Странно. Обычно я слышу, как он уходит. Мы живем на одном этаже, и я слышу лифт. А вот сегодня не слышала. И, как оказалось, к нему должен был прийти водопроводчик. Когда они вызывают кого-то из техников – у них там ремонт, – он заглядывает ко мне и спрашивает, не могу ли я их впустить. Понимаете? А сегодня он не предупредил, и я водопроводчика не впустила. Мало ли что? Вдруг придет кто-то с разводным ключом, а на самом деле это грабитель?
– Значит, у вас есть ключ от его квартиры?
– Да, и ключ, и код. Что-то случилось, да? Хотите, чтобы я вас впустила? Но, может, вы скажете в чем дело? А то глупо получается: я вас впущу, а сама понятия не имею о том, что случилось.
– Я скажу вам, что случилось. – Ева опять подняла свой жетон. – Невеста мистера Байсона убита.
– О, нет! – Женщина повела головой из стороны в сторону. – Нет! Этого не может быть. Только не Нэт!
Ее голос перешел в крик и захлебнулся. Ребенок среагировал мгновенно: вытащил палец изо рта и заревел.
– Вы ее знали? – Ева осторожно шагнула в сторону, подальше от заходящегося в крике ребенка.
– Да, конечно. Она часто здесь бывает. Они скоро поженятся. – Глаза женщины наполнились слезами, она машинально прижала ребенка покрепче к себе. – Она мне очень нравится. Мы так хотим стать соседями! Бик и Нэт, я и мой муж. Мы… поверить не могу. Что случилось? Что случилось с Нэт?
– Нам нужно поговорить об этом с мистером Байсоном.
– Боже! Боже! Сейчас, сейчас. – Явно потрясенная, она повернулась и вызвала лифт. – Это его убьет. Тихо, Крисси, тихо. – Она принялась укачивать и успокаивать ребенка. Они все втиснулись в лифт. – Они безумно влюблены друг в друга, но без тошнотворности, если вы меня понимаете. Она мне очень нравится. Может, это ошибка?
– Мне очень жаль, – вздохнула Ева, не находя других слов. – Она не упоминала о каких-нибудь проблемах? О том, что ее что-то или кто-то тревожит?
– Да нет, вроде бы нет. Предсвадебная нервотрепка и больше ничего. Они хотели пожениться в Кливленде: она оттуда родом. Мы с Хантом тоже собирались поехать. Наша первая поездка с тех пор, как появилась Крисси. Хант – это мой муж. Погодите, я возьму ключи, – добавила она, когда двери лифта открылись, и они вышли в холл. – Вот его квартира. Мы на одном этаже.
– Всего две квартиры на этаже?
– Да. Тут просторно. Много света. Мы с Хантом купили нашу квартиру, когда я забеременела. Это хороший район, в квартире три спальни.
Она открыла свою дверь, легко и умело придерживая ребенка. Прислонившись к открывшейся двери бедром, женщина взяла связку ключей из большой плоской вазы на столе.
– Вы так и не сказали, как вас зовут, – напомнила Ева.
– Ой, извините. Грейси. Грейси Йорк. – Она повернула ключ в замке и набрала на маленьком пульте над ним нужный код. – Может, Бику пришлось отлучиться по делам или что-то в этом роде. Крисси капризничала, не давала мне спать, вот я сегодня и встала позже обычного. У нее зубки режутся.
Грейси начала открывать дверь, но Ева остановила ее, придержав дверь рукой.
– Одну минуту. – Ева постучала. – Мистер Байсон! – позвала она громко. – Это полиция. Откройте, пожалуйста.
– Я вас уверяю, его нет дома, – начала Грейси.
– Даже если так, мы подождем минуту и только потом войдем. Таков порядок. – Ева еще раз постучала. – Мистер Байсон, это лейтенант Даллас. Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка. Мы входим.
Стоило ей открыть дверь, как Ева поняла, что Байсон дома, более того, что слова, ранее сказанные его соседкой, оказались пророческими. Смерть Натали Копперфильд убила его. Или, по крайней мере, – тут уж Ева готова была держать пари, – это сделал ее убийца.
– Господи, господи, господи, – забормотала Грейси.
Ее слова слились в тонкий истерический вопль. Она прижала головку дочери к плечу и отпрянула от двери.
– Миссис Йорк, вернитесь в свою квартиру, – приказала Ева. – Вернитесь к себе и заприте дверь. Кто-нибудь из нас подойдет к вам через минуту. Либо я, либо моя напарница.
– Это Бик. Это же Бик? Прямо напротив. Мы ведь живем прямо напротив.
Уловив безмолвный сигнал Евы, Пибоди взяла женщину под руку.
– Возьмите Крисси домой, – проговорила она мягко. – Ну, давайте, унесите ее домой. Ничего страшного с ней не случится. Просто уйдите с ней домой и ждите.
– Я ничего не понимаю. Он же мертв. Он убит? А мы живем прямо напротив.
Пибоди втолкнула соседку в квартиру и бросила на Еву взгляд, полный сожаления.
– Придется мне ею заняться. Думаю, ты не против.
– Ты права. Прежде всего, сообщи в управление, Пибоди, а потом возьми официальные показания у соседки. Я возьму полевые наборы и начну работу на месте.
