• Следствие ведет Ева Даллас, #27

4

 Ева не знала о чем это говорит, но она лучше чувствовала себя в морге, чем в детском магазине. А в общем, ей было все равно, кто и что о ней подумает. Холодные белые стены, запах смерти, пробивающийся сквозь сдобренный хвоей запах дезинфекции, – все это было ей хорошо знакомо.

 Она толкнула тяжелую дверь и вошла в прозекторскую в тот самый момент, когда Моррис переносил мозг Бика Байсона из его черепа на весы.

 – Итак, два по цене одного, как я вижу.

 Моррис в прозрачном пластиковом балахоне поверх очередного щегольского костюма ввел данные в компьютер и перенес мозг на поднос. Моррис был невысок ростом, но хорошо сложен, и шоколадный костюм с рубашкой цвета старого золота прекрасно сидел на нем. Он выглядел удивительно сексуально: темные, чуть раскосые глаза и черные, как смоль, волосы, заплетенные в тугую косу.

 – Вот и я так думаю, – согласилась Ева. – Ты подтверждаешь? Тот же метод, тот же убийца?

 – Травмы нанесены с большой физической силой. Другими словами, удары он наносил с плеча. Связал по рукам и ногам. Буду очень удивлен, если эксперты не подтвердят, что изолента в обоих случаях взята из одного мотка. Смерть в результате удушения в обоих случаях. Мужчина был парализован электрошокером: полный контакт прямо над грудиной. Имеются также, как ты уже отметила в своем отчете на месте, синяки и ссадины на костяшках пальцев. Он сопротивлялся. Я извлек несколько кусочков керамики из его спины и ягодиц.

 – Разбитая лампа. Похоже, он схватил ее в спальне, вышел в большую комнату, пытался использовать ее как оружие против нападающего.

 – Никаких посмертных травм не было в обоих случаях. Когда убийца с ними покончил, он там больше не задерживался. Сексуального насилия не было в обоих случаях. Убитая женщина…

 Моррис обтер обработанные изолирующим составом руки и подошел к столу, на котором лежала обнаженная и обмытая Натали с биркой на ноге.

 – Это не твой фирменный разрез, – заметила Ева, нахмурившись и внимательно изучая тело.

 – Глаз-алмаз у тебя, Даллас. – Глаза самого Морриса задорно блеснули. – Нет, я наблюдал за работой нового патологоанатома. Наш лозунг: «Умри, но научись». Женщину перед смертью пытали. Пальцы сломаны. Угол смещения пальцев указывает на давление спереди назад. – Моррис поднял свою собственную руку, схватил мизинец другой рукой и потянул его назад и вниз. – Эффективно и очень больно.

 Ева вспомнила, как ей было больно, как она задохнулась и впала в шок, когда отец сломал ей руку.

 – Да, это очень больно.

 – Ожоги. Плечо, живот, подошвы обеих ног. Похоже на контактные ожоги, нанесенные каким-то лазерным инструментом. Видишь, следы круглой формы. Нужно было не просто прикасаться, а нажимать очень сильно, очень твердо, чтобы не только прожечь кожу, но и оставить столь глубокий след.

 Ева надела очки-микроскопы, чтобы рассмотреть получше.

 – Следы, очень четкие, почти нет наплывов. Ее ноги были туго связаны в лодыжках, но она должна была дергаться и уклоняться, пока он ее жег. Значит, он держал ее за ногу. Держал с силой, наваливался всем телом, чтобы она не дергалась. Да, он очень серьезно относится к своей работе. – Ева стянула с себя очки. – У нее нос сломан.

 – Зря очки сняла. В микроскопах можно рассмотреть деталировку гематом по обе стороны ноздрей.

 Моррис взял пару, которую сняла Ева, и протянул их Пибоди, когда Ева указала на свою напарницу.

 Нацепив очки, Пибоди наклонилась.

 – Вижу только большую массу лопнувших кровеносных сосудов. – Она нахмурилась, сосредоточилась, когда Моррис подсветил точечным фонариком кожу сбоку от носа Натали.

 – А, да, теперь вижу. Я бы, наверно, не заметила, но теперь вижу. Он заклеил ей рот, а потом зажал нос. Сильно сжал большим и указательным пальцами. Перекрыл доступ воздуха.

 – Со сломанным носом ей и без того было очень трудно дышать. Он сделал так, чтобы ей было еще тяжелее.

 – Допрос с пристрастием, – сказала Ева Моррису. – Если бы это было просто садистское убийство, порезал бы ее, сломал бы больше костей, пожег бы еще больше, и ожоги были бы более обширными. Скорее всего, было бы сексуальное насилие или травмы груди и гениталий.

 – Согласен. Он просто хотел причинить ей боль. С мужчиной он сократил программу, пыточную часть пропустил. От драки перешел прямо к удушению.

 – Потому что женщина сказала ему все, что ему нужно было знать, дала ему то, что требовалось, – заключила Пибоди.

 – А мужчина должен был умереть, потому что женщина сказала убийце, что ее жениху известно то же, что и ей. Или он видел то же, что и она. Мотив в ней, – тихо сказала Ева.

 

 В управлении Ева сидела у себя в кабинете за письменным столом, поглощая кофе и добавляя данные к своему первоначальному отчету. Она еще раз позвонила в контору окружного прокурора, спросила, как насчет ордера. Выслушала в ответ обычные отговорки.

 Адвокаты, подумала она. Адвокаты аудиторской фирмы внесли ходатайство о блокировании ордера. У них это выходило автоматически, как коленный рефлекс. «Ничего неожиданного, – твердила себе Ева. – Ордер они все равно получат, но скорее всего не раньше конца рабочего дня».

 Она позвонила в лабораторию, чтобы поторопить их с работой. У нее это тоже было нечто вроде коленного рефлекса. Ответ она опять получила стандартный: вещественные улики изучаются. Мы не волшебники. И так далее, и тому подобное.

 Итак, на руках у нее два трупа. Жених и невеста, убиты каждый в своем доме, в нескольких кварталах друг от друга, с интервалом примерно в час. Сперва женщина. Один и тот же работодатель, но разные отделы. Насильственная смерть, пропавшие компьютеры и диски.

 Никаких врагов.

 Убийца не мог обойтись без средств передвижения, думала она. Невозможно пехом тащить на себе компьютер от одного места преступления к другому. Ева, хмурясь, проверила входящую почту: может, Пибоди уже установила, какого типа компьютеры были в собственности убитых. Оказалось, что ее надежная напарница уже скопировала для нее список компьютеров, зарегистрированных на обоих. Два настольных, два карманных. В список не входили электронные записные книжки, не требовавшие регистрации в Службе компьютерной охраны. Наверняка у убитых были такие книжки. Но книжек, как и компьютеров, на месте преступления не оказалось. В обоих случаях.

 «Хорошее оборудование и довольно компактное», – решила Ева, изучая модели. Но она как-то слабо себе представляла убийцу, втаскивающего компьютер Натали Копперфильд вверх по пожарной лестнице в квартиру Бика Байсона.

 Нет, у него была машина для транспортировки. Компьютер Натали он надежно запер, пока заканчивал свою ночную работу.

 Где же он запарковался? Может, он живет где-то поблизости? Он работает один?

 Принес изоленту с собой, скорее всего, и электрошокер тоже, а также лазерную указку или что он там использовал для ожогов. Подготовился. Но орудие удушения и в том, и в другом случае находил на месте. Значит, полагался на случай.

 Он знал, что в доме первой жертвы нет ни камер наблюдения, ни сигнализации. Знал, что дом второй жертвы охраняется гораздо лучше. Значит, он все изучил заранее. Опять-таки подготовился. А может, уже бывал раньше в обоих местах? Еще до убийства? Может, имел личные контакты с убитыми?

 Ева встала, подготовила свою доску и снова села, повернув кресло так, чтобы видеть лица своих мертвецов.

 – Что ты знала, Натали? Что у тебя было? О чем ты догадалась? Что бы это ни было, ты встревожилась.

 Сказалась больной утром в день убийства. Вставила новый замок с «глазком», хотя всего через несколько месяцев собиралась выехать из этого дома. Да, ты была встревожена.

 Но не настолько, чтобы сказать сестре или начальнице, с которой якобы поддерживала дружеские отношения.

 А вот Бик пришел на работу в то утро. Возможно, не был так сильно встревожен. Возможно, хотел проверить, откуда ветер дует.

 А Натали была не настолько встревожена, не настолько испугана, чтобы попросить жениха при-ехать, не оставлять ее одну на ночь.

 Она не опасалась за свою жизнь, несмотря на нож в спальне. Взволнована, расстроена, встревожена… насторожена. Но она думала, что ее жизни ничто не угрожает. Наверно, чувствовала себя глупо, даже стыдилась себя самой, когда принесла в спальню нож. Но не была настолько испугана, чтобы позвонить в полицию или хотя бы переехать к жениху на пару дней.

 Может, она над чем-то работала. Ей хотелось остаться одной, чтобы было тихо, чтобы никто не мешал, не отвлекал. Но вот стемнело, и Натали стало тревожно.

 Чтобы освежить свою память, Ева вызвала на экран и прослушала запись с мобильного телефона Палмы.

  – Привет, Нэт!

  – Палма? Ты где?

  – Где-то над Монтаной. Линия Вегас – Нью-Йорк, помнишь? Челночные рейсы. Туда-сюда, туда-сюда. Все билеты проданы. Я вернусь в Нью-Йорк поздно, ты не против, если я к тебе вломлюсь? Не передумала?

  – Конечно, нет! Я очень хочу тебя увидеть. Я соскучилась.

  – Я тоже. У тебя ничего не случилось?

  – Нет. Нет, просто мне о многом надо подумать.

  – Ты поссорилась с Биком?

  – Нет, у нас все в порядке. Просто… много чего происходит. Послушай, ты завтра свободна?

  – После такой смены? Можешь не сомневаться. Может, плюнешь на работу и устроим девичник?

  – Я с удовольствием. Мы могли бы походить по магазинам.

  – Свадебные планы?

  – Ага. И я могла бы прояснить мозги, может, кое-что обсудить с тобой.

  – Собираешься перебежать под другие знамена?

  – Что? Нет, ничего подобного. Дело в том, что…

  – Черт, опять меня вызывает кресло 5А.

  – Иди. Поговорим завтра утром. Нет, погоди, у тебя есть новый ключ и код? Я тебе послала сегодня утром.

  – Конечно, есть, не волнуйся. У тебя такой усталый вид, родная. Что… О, ради всего святого! И как не надоест трезвонить? Извини, Нэт.

  – Ничего страшного. Иди. Скоро увидимся. Палма, я так рада, что у нас будет время поговорить!

  – Я тоже рада. Оладушки на завтрак?

  – Можешь не сомневаться.

  – Пока!

 

 «У жертвы явный стресс, – подумала Ева. – Даже не нужно проводить голосовой анализ». Она это слышала и видела по глазам Натали. Не страх, а напряжение и усталость.

 Она собиралась сказать сестре, что ее тревожило. Рассказать ей все в подробностях, как она, – Ева в этом не сомневалась, – все рассказала жениху. Палме повезло, что ее не было в городе в момент совершения убийств.

 Натали нужен был совет. Она искала, с кем бы поделиться своей ношей. «Я это знаю, я это обнаружила, я это подозреваю. Я не знаю, что мне следует делать».

 Закрыв глаза, Ева восстановила в памяти квартиру Натали. Аккуратная, типично женская. Все подобрано со вкусом, все гармонично. Вся одежда, которую Ева перебрала в шкафу, была выдержана в одном определенном стиле. Трудолюбивая бухгалтерша, практичная и организованная. Новый замок. Осторожная и предусмотрительная.

 Что бы у нее ни было, что бы она ни узнала, это случилось совсем недавно. Натали Копперфильд производила на Еву впечатление женщины, которая обычно хорошо знала, что ей думать и что ей делать.

 Может, она поделилась информацией еще с кем-то, кроме жениха. Если так, вероятно, она сказала не тому человеку.

 Взяв предоставленный ей список, Ева начала стандартную проверку коллег убитой и руководящего персонала фирмы. Потом она позвонила Пибоди по внутреннему телефону.

 – Отыщи и прокачай всех жильцов в доме Копперфильд. Может, она видела что-то дома или по соседству.

 – Я как раз собиралась этим заняться. Только что перечитала показания соседей из обоих домов. На поверхности – ничего.

 – Значит, мы должны спуститься в глубину. Я получила «зеленый свет» на исследование их финансов. Займусь этим.

 – Они не были шантажистами. Нет таких флюидов.

 – А мы все равно проверим.

 Флюидов нет. С этим Ева была согласна. И все же она вывела на экран личное дело Натали. Она нашла именно то, чего можно было ожидать от человека такой профессии. Организованная, бережливая, никогда не превышала кредит. Иногда позволяла себе пройтись по магазинам. Один раз, три месяца назад, выложила кругленькую сумму в ателье «Белая свадьба» за платье, фату и белье.

 В квартире никакого подвенечного наряда не было. Ева сообщила об этом Пибоди.

 – Его надо подгонять по фигуре, – объяснила напарница. – Оно, наверно, осталось в ателье. Примерки обычно прекращаются за неделю до дня икс.

 – А, да, верно. И все-таки давай проверим.

 – У меня пара случаев хранения нелегальных препаратов. Жилец с первого этажа в доме убитой. Паули Майкл. Последний случай три года назад. В доме убитого буйство в пьяном виде и мелкие магазинные кражи. И то и другое довольно давно.

 – Я проверяла ее финансы. Перешлю тебе данные, ты их сохрани. А я пойду в ОЭС, проверю, что они сумели вытащить из ее мобильника.

 – Я могу сходить в ОЭС.

 – Хренушки. Не пущу я тебя туда обжиматься с Макнабом.

 – У-у-у.

 – Прокачай имена, Пибоди. Если что-то выскочит, звони мне. Если нет, перешли данные мне на рабочий компьютер и на домашний. Когда закончишь, можешь считать себя свободной. Можешь идти домой и хватать его за задницу.

 – Да у него почти не за что хватать, но то, что есть…

 Ева отключила связь, чтобы избавить себя от подробностей. Чтобы добраться до отдела электронного сыска, она предпочла эскалаторы и тем самым избавила себя от толкотни в лифте. В пересменок лифт превращался в душегубку, полную тел и запахов. На эскалаторах тоже было несладко: здесь тоже было полно полицейских, заступающих на смену, уходящих со смены, подозреваемых, которых вели на допрос. Ева пробралась к выходу и последний марш преодолела по лестнице. Она вошла в коридор электронного отдела, и ее буквально ослепили кричащие завитушки цвета «электрик» на интенсивно-розовом фоне. Только один человек на свете – Йен Макнаб – мог назвать такое рубашкой.

 – Я хочу знать, где ты покупаешь все эти вещи?

 – А? Что? Привет, Даллас.

 – Потому что я хочу не допустить смертельной ошибки и попасть туда хотя бы ненароком. – Ева вытащила из кармана несколько монет. – Купи мне банку пепси у этой гадостной штуки, которую люди называют торговым автоматом.

 – Без проблем. – Он на лету подхватил брошенные ему монеты.

 В одном Пибоди, безусловно, была права: хватать там было особо нечего. Он был сложен, как тростинка, одевался, как цирковой клоун, но у него была душа хакера.

 Гладко зачесанные назад и стянутые на затылке в хвост светлые волосы оставляли красивое и дерзкое лицо открытым. В левом ухе поблескивало множество серебряных колечек. Ева удивлялась, как они не оттягивают ему голову на сторону.

 – Мне досталось твое дело, – сказал он и бросил ей банку пепси. – Как раз на обратном пути с пит-стопа. Собирался тебе позвонить.

 – У тебя для меня что-нибудь есть?

 – Разговоры первой жертвы за последнюю неделю. Могу нарыть еще. Понимаешь, даже когда стираешь разговоры с аппарата, они на жестком драйвере сохраняются еще…

 – Не надо мне лекций читать, мне нужен результат.

 – Ну, тогда идем.

 Если сотрудники отдела убийств придерживались делового стиля, электронный отдел жил по законам «высокой» моды. Ультрамариновые загогулины Макнаба прекрасно вписывались в общий фон кричащих, контрастирующих красок, блескучих тканей, башмаков на гелевой подошве и тяжелой, как корабельный балласт, бижутерии.

 Если отдел убийств гудел, то электронный отдел пел. Точнее визжал, мысленно уточнила Ева. Жужжание, голоса, музыка, гудение и писк электронного оборудования.

 Ева сошла бы с ума через час в таких условиях. Она часто удивлялась, как ее бывший наставник Фини, капитан отделения, здесь выживает. Но ей пришлось признать, что он не просто выживал, он прямо-таки расцветал среди павлиньих и попугайных красок.

 Макнаб взял диск со своего компьютерного стола.

 – Пошли в кабину.

 Он ловко лавировал в лабиринте ОЭС. Большинство его коллег приплясывали вокруг, что-то бормотали в свои беспроводные устройства. У Евы они вызывали нервную дрожь. Она прошла вслед за Макнабом сквозь двойные двери туда, где выстроились, как солдатики, стеклянные кабинки. Больше половины из них были заняты.

 Макнаб занял одну, вставил диск в прорезь дисковода.

 – Большинство звонков – на телефон второй жертвы. Ну, есть еще звонки матери, сестре, на работу. И еще в магазины и всякое такое. Она же замуж собиралась, так?

 – Да, вроде того.

 – Ну вот, она звонила, узнавала насчет цветов, платья, всякого такого.

 – Мы можем это пропустить?

 – Я так и думал, потому и сделал два файла. Вот в этом – только разговоры с женихом. Другой можешь прослушать, если захочешь. Пуск, – скомандовал Макнаб.

 Компьютер выдал дату звонка, время, использованные коды. На экране всплыло лицо Байсона. Таким же его увидела Натали на экране своего мобильного телефона.

 «Красивый парень, – подумала Ева. – Был красивым, пока ему не раскроили лицо».

  – Привет, Нэт.

  – Бик. Ты один?

  – У меня сейчас совещание. А в чем дело?

  – Мне надо с тобой поговорить о… Я тут кое-что нашла. Ты можешь взять перерыв на ланч?

  – Не могу. У меня деловая встреча за ланчем. А что случилось?

  – Мне кажется, об этом не стоит говорить по телефону. После работы… Пойдем ко мне, я должна тебе кое-что показать. Спускайся, когда закончишь, хорошо? Мне кажется, это очень важно.

  – Ладно, увидимся позже.

 Компьютер объявил конец записи.

 – Обеспокоенная, немного нервная, но в то же время возбужденная, – задумчиво проговорила Ева, словно размышляя вслух. – Вроде как хотела сказать: «Смотри, что я нашла».

 Следующий звонок был записан на следующий день. Это был входящий звонок.

  – Привет, детка. Стараюсь отменить сегоднящий ужин, но пока ничего не получается. Хочешь, я приду потом?

  – Нет-нет, все нормально. Я работаю, Бик, и я нашла еще кое-что. Мне кажется, тут есть еще много чего. Может, встретимся утром за завтраком? На нашем месте.

  – Идет. Семь тридцать?

  – Отлично. Боже, Бик, я просто поверить не могу! Мы должны все выяснить. Этому надо положить конец.

  – Мы могли бы пойти в полицию.

  – Не сейчас. Мы должны быть абсолютно уверены. Мы не знаем, кто замешан с этого конца. Мы же этого точно пока не знаем. Мы должны быть очень осторожны. Я тебе утром все расскажу.

  – Не работай допоздна. Целую.

  – И я тебя целую.

 Было еще несколько разговоров – все более напряженных и столь же загадочных. Последний состоялся около полуночи всего за пару часов до первого убийства.

  – Просто хотела с тобой поговорить. Увидеть твое лицо.

  – Нэт, послушай, я только что вошел.

  – Да, уже поздно, а у тебя был такой трудный день. Со мной, в общем-то, все в порядке. Просто немного нервничаю. И Палма скоро будет здесь. Знаешь, мне всегда как-то неловко, когда я прошу тебя остаться на ночь, и она приезжает.

  – Пуританка.

  – Да, наверное.

 Она засмеялась.

  – Я ей все расскажу, Бик. Хочу поделиться с ней.

  – Мне не нравится, как они среагировали, Нэт. Они хотели тебя подкупить.

  – Ну и что? Они считают, что я все еще обдумываю предложение.

  – Нет, это был не подкуп, это было больше похоже на ультиматум. Они могут устроить покушение.

  – Я попросила сорок восемь часов, чтобы обдумать их предложение. Время у меня есть. Им нет смысла что-то предпринимать, пока я не дала им ответ. Я врезала новый замок. «Глазок». Палма приедет. Я уже взялась за это дело, Бик, я хочу довести его до конца. Я просто хочу еще раз все обдумать, обговорить с Палмой. Завтра мы передадим все это дело властям.

  – Я приду к тебе завтра утром. Мы пойдем вместе.

  – Не бери с собой копии файлов. Пусть это будет… ну, что-то вроде страховки, понимаешь? Если полиция ничего не сможет сделать, мы обратимся в СМИ. Это надо придать гласности.

  – Так или иначе, Нэт, мы поджарим им задницы.

  – А сами заживем своей жизнью. Жутко хочется за тебя замуж.

  – Я тебя обожаю. Спи крепко, детка. Завтра все кончится.

  – Скорей бы. Не могу дождаться. Целую. Пока.

 

 – Штатские, – вздохнула Ева, ощущая мучительную, жгучую смесь жалости и досады. – В детективов играют. Пошли бы в полицию – были бы живы.

 – Наткнулись на что-то горяченькое, – согласился Макнаб. – Подкуп, угрозы, и все кончается кровавым убийством. Я попробую отмотать подальше назад, может, она раньше упоминала что-то более конкретное. Одно, по-моему, ясно: она что-то обнаружила у себя на работе.

 – А я все еще жду гребаный ордер на ее рабочие файлы. Адвокаты, черт бы их побрал. А пока я жду, кто-то, при желании, может изъять компрометирующие данные, сфальсифицировать, в общем, прикрыть свою задницу. А почему нет? Времени полно.

 – Все оставляет след. Ищейки ОЭС возьмут его. – Макнаб извлек диск и передал его Еве. – Ужасно жаль этих ребят. Сразу видно, что у них все серьезно.

 – Вот и занимались бы своей цифирью, а плохих парней оставили бы нам. И было бы у них все серьезно на этом свете, а не на том.

 Но Ева вышла из кабины с тяжелым сердцем, ее переполняла жалость.

 – Работай, – сказала она Макнабу. – Мотай назад как можно дальше. Мне кажется, если кто-то контактировал с ней по телефону по этому поводу, она сохранила бы запись разговора. Она же думала, что у нее целое дело сшито. Бухгалтеры, они такие: у них все разнесено по колонкам и, главное, чтоб баланс сходился. Они все записывают и хранят все записи. Если был электронный контакт, значит, он у нее где-то есть.

 «Или был», – мысленно добавила Ева, с облегчением покидая электронный отдел. Натали выложила бы своему убийце все, что он хотел узнать, прежде чем он с ней покончил.

 По дороге домой Ева заглянула в лабораторию. Ей хотелось взять за горло заведующего лабораторией Дика Беренски, по кличке Дикарь, и заставить его выдать хотя бы результаты, имеющиеся на данный момент. Но, пробираясь по лабиринту среди застекленных кабинок и лабораторных отсеков, она заметила Урсу Харво, лаборантку, с которой ей уже дважды приходилось работать раньше.

 Короткие, стоящие дыбом, как у дикобраза, рыжие волосы Харво были спрятаны под защитную шапочку, расписанную, заметила Ева, обнаженными мужскими телами.

 – Симпатичная штучка.

 – Ловим кайф, где можем. – Харво щелкнула надувной жевательной резинкой цвета легких здорового человека. – Если ищешь Дики, его нет. Отпуск у него, улетел на юг. Небось уже балдеет там и пристает к какой-нибудь несчастной женщине, которой всего-навсего хотелось тихо и мирно выпить свою пинаколаду.

 – А кто же главный по дурдому?

 – Есть один тип, но его сейчас тоже нет, он на полевой работе. Выловили «клецку» из Ист-Ривер. Это его любимый жанр, вот он и выехал на место. Если хочешь, я тебе выдам все, что у нас есть по твоему двойному убийству.

 – По гроб обязана.

 – Служить людям – наш долг.

 Вместо того чтобы вести Еву в кабинет Дики, Харво предпочла свой собственный закуток.

 – А тебе нравится полевая работа, Харво?

 – Нет. Предпочитаю свой улей. – Харво уселась на высокий табурет, зацепилась черно-зелеными кроссовками на толстой подошве за перекладину. – И все эти дела с утопленниками меня не вдохновляют. Нет такого блюда в моем меню. Мне подавай отдельные улики, понимаешь? – Она поерзала на табурете, устраиваясь поудобнее, и пробежалась по клавиатуре длинными яркими ногтями. – Изоленту обрабатывала не я, а тот лаборант только что ушел. Наверно, послал тебе отчет, но, раз уж ты здесь…

 – Раз уж я здесь…

 – Изолента в обоих случаях взята с одного мотка. Вот, видишь? Кромка от куска на лодыжках женщины тик в тик стыкуется с кромкой на руках мужчины. Часами пришлось биться, чтобы расправить эти чертовы концы, но совпадение стопроцентное. Изолента садового типа.

 – Вряд ли стоит уповать на чудо. Отпечатков нет?

 – Ни единого. Зато есть ДНК. На теле женщины – ничего, у нее под ногтями – ничего. «Пальчики» в первой точке: жертвы, второй жертвы, сестры первой жертвы. Брызги крови – исключительно первой жертвы. Она не причинила никакого вреда своему убийце. А вот вторая жертва… Мужчина успел навесить ему пару раз.

 – Значит, получили ДНК во второй точке.

 – Во второй точке не вся кровь принадлежит убитому. Сняли отличные образцы с костяшек пальцев убитого. Он врезал ублюдку. Зацапаешь его, мы сравним и получим совпадение. Во второй точке чертова уйма отпечатков.

 – Там шел ремонт.

 – Да, мы так и поняли. Придется все это просеивать. Мы их для тебя прокачаем, дадим имена и адреса. На теле – ничего, как и у первой жертвы. Но на костяшках второй жертвы мы нашли кровь и слюну. Не его. Веревка для удушения во втором случае была взята на месте: отрезана от связки.

 – Он тоже ловил кайф, где мог.

 – Можно и так сказать. Вот еще кое-что. Наружные замки в доме женщины – полное дерьмо. Взломал их гладким круглым орудием, типа небольшого молотка. Бум, бум – и ты внутри. Наверху замки получше. Пустил в ход слесарный инструмент.

 Ева и сама это знала, но кивнула.

 – Он подготовился. Знал, что она сменила замок.

 – Ну, словом, мы установим, кому принадлежат отпечатки на второй точке, а ты их прокачаешь.

 – Спасибо.

 «Следил за ней, – думала Ева, пробиваясь сквозь чудовищные заторы на улицах. – Сперва пытался подкупить… но в конце концов все равно убил бы. Копперфильд думала, что предложение подкупа даст ей время, но она ошиблась. Он это время использовал по-своему. Все спланировал и подготовился».

 Если дело так горячо, чтобы из-за него убить двоих, значит, оно слишком горячо, чтобы рисковать с подкупом. А все дело в аудиторской фирме – это как пить дать. Надо – кровь из носа! – добыть эти чертовы файлы. Ева воспользовалась телефоном на приборном щитке: позвонила заместителю окружного прокурора Шер Рио.

 – Ты меня в дверях поймала, – сказала Рио. – Свидание у меня, понимаешь? Не ломай мне кайф, а?

 – У меня два трупа в морге. Мне нужен ордер. Не ломай мне кайф, а?

 – Ты хоть представляешь, сколько бумаг может составить адвокат за пару часов?

 – Это теоретический вопрос? Типа сколько ангелов может уместиться на острие булавки?

 Рио сухо усмехнулась:

 – Типа того.

 – А с какой стати ангелам устраивать пляски на острие булавки? Они же могут отплясывать свои буги-вуги в облаках.

 – Я предпочла бы облака, – осклабилась Рио. – Но я не ангел.

 – И я тоже. Все, хватит философии. Что насчет этих адвокатов? И что насчет моего ордера?

 – Я его достану, Даллас, но я достану его не раньше завтрашнего утра. Мы же говорим не просто об адвокатах, мы говорим о чертовски богатых адвокатах. Они уже получили свой жирный задаток, у них орды помощников, готовых отыскать любой прецедент в стоге сена.

 – В стоге сена? А что, прецеденты ищут в стоге сена?

 – Ты что, не понимаешь? Это такая поговорка. Ладно, проехали. – Рио тяжело вздохнула. – Это был тяжелый день: вот самое меньшее, что я могу сказать. Вот у меня прямо сейчас судья сидит и проверяет их последний блок возражений. Если он готов пожертвовать ужином, может, ордер будет выписан через пару часов. Ну а я дам знать. Как только, так сразу.

 – В ту же минуту, – сказала Ева и отключила телефон.

 «Слишком долго, – думала она. – Слишком много времени уходит на согласование, на утряску всяких юридических формальностей. Тот, кто убил Натали и Бика – или заказал их убийство, – наверняка уже начал стирать или подчищать файлы».

 Дай-то бог, чтобы Макнаб оказался прав насчет ищеек из ОЭС, способных взять любой след. Она не сомневалась, что следы заметаются в этот самый момент, пока адвокаты копаются в своем стоге сена. Что бы это ни означало.

 Но даже если ОЭС ее подведет, у нее есть собственная ищейка. Очень хитрая и ловкая.

 С этими мыслями Ева въехала в ворота своего и Рорка дома.