Глава 6

 

 Слабый свет сочился сквозь хмурые облака. Полноводный после дождя ручей с жалобным шипением бросался на камни позади дома. И у самой Шейн были причины для жалоб.

 Накануне она убрала машину с узкой подъездной дороги, чтобы грузовик со строительными материалами мог подъехать к заднему крыльцу. Не желая мять траву, она поставила машину на небольшом огороде, где бабушка выращивала овощи. Когда пришел грузовик, Шейн была занята разгрузкой и забыла о своей машине, которая успела глубоко и крепко завязнуть в земле, так что теперь ее было не вытащить.

 Она нажала на педаль газа, попробовала сначала передний, потом задний ход. Затем с проклятиями заглушила двигатель и выбралась из машины, бешено хлопнув дверью. По щиколотку утопая в грязи, она осуждающе оглядела багажник и пнула заднее колесо ногой.

 — Не поможет, — заметил Вэнс, который с удивлением и не без удовольствия наблюдал за ней. Ему нравилось просто смотреть на нее. Последние несколько дней он только о ней и думал.

 Злая как собака, Шейн резко обернулась. Ее положение было плачевным, не стоило лишний раз об этом напоминать.

 — Вы могли бы хотя бы поздороваться, когда пришли.

 — Но вы же были… заняты, — ответил он, взглядом указывая на злополучную машину.

 Она холодно посмотрела на него.

 — У вас, наверное, есть лучшее предложение.

 — И не одно, — подтвердил он, идя к ней через газон.

 В ее глазах сверкали молнии, губы сердито надулись. Она стояла по щиколотку в грязи, в закатанных до колен джинсах, и вид у нее был такой, будто она готова взорваться при первом неосторожном слове. Разумный человек предпочел бы помолчать.

 — Какой дурак бросил машину в этом болоте? — удивился Вэнс.

 — Я бросила машину в этом болоте. — Шейн снова со злостью пнула колесо. — Здесь не было болота, когда я ее сюда поставила.

 Он выгнул бровь.

 — Но вы же заметили, что идет дождь?

 — Ах, уйдите с дороги! — Шейн в отчаянии оттолкнула его и снова уселась в машину. Повернула ключ зажигания, включила первую передачу и дала газ. Грязь градом полетела из-под колес. Машина недовольно зарычала и погрузилась еще глубже.

 Шейн в бессильной ярости ударила кулаком по рулю. Как ей хотелось сказать Вэнсу, что она обойдется без его помощи. Ничто так не бесит в трудной ситуации, как мужчина, который смотрит и насмехается, сознавая свое превосходство. Особенно когда он тебе и вправду нужен. Глубоко вдохнув воздух, она вылезла из машины и с ледяным самообладанием взглянула в улыбающееся лицо Вэнса.

 — И какое же ваше первое предложение?

 — Пара планок найдется?

 Еще больше разозлившись оттого, что не додумалась до этого сама, Шейн пошла в сарай и достала две длинных тонких доски. Без суеты и лишних слов Вэнс подложил их под передние колеса. Шейн наблюдала за ним, сложив руки на груди и притопывая грязным ботинком.

 — Я бы и сама додумалась, — заявила она ему.

 — Может быть. — Вэнс выпрямился и подошел к багажнику. — Но вы бы никуда не поехали, потому что задние колеса утонули.

 Шейн ждала, что он скажет что-нибудь о женской глупости. Тогда бы у нее был повод выместить на нем всю свою злость. Но он просто смотрел на ее раскрасневшееся лицо и злые глаза.

 — Ну? — спросила она наконец.

 Углы его рта подозрительно дрогнули, будто в улыбке. Глаза Шейн сузились.

 — Садитесь обратно, а я вас подтолкну, — сказал он. — Только полегче, не надо выжимать газ до отказа.

 Он подождал, пока она сядет за руль. Первый раз за несколько месяцев, а может и лет, ему с трудом удавалось сдерживать смех.

 — Медленно! — напомнил он и закашлялся, чтобы не рассмеяться.

 — Я умею водить машину! — отрезала Шейн и громко хлопнула дверью.

 Она хмуро смотрела в зеркало заднего вида, ожидая его кивка. Затем повернула ключ зажигания и слегка нажала на газ. Передние колеса медленно вползли на доски. Задние колеса заскользили. Шейн глядела прямо перед собой и думала о том, какое это будет чудовищное унижение, если теперь машина выберется сама, без его усилий.

 — Прибавьте немного! — крикнул Вэнс, берясь поудобнее. — Только осторожно!

 — Что? — Шейн опустила стекло и высунулась из окна. В это время ее нога соскользнула и тяжелый ботинок ударил по педали газа. Автомобиль рванулся и выскочил из грязи, как банан из кожуры. Шейн вскрикнула, резко затормозила.

 На мгновение она зажмурилась. Ей хотелось бежать. Она не смела взглянуть в зеркало. «Выскочить, — думала она, — повернуть за угол, и только он меня и видел». Но трусость была не в ее духе. Она закусила губу и выбралась из машины, чтобы принять огонь на себя.

 Вэнс стоял на коленях в грязи. Перемазанный и невероятно злой.

 — Вы идиотка! — закричал он, прежде чем Шейн успела сказать хоть слово в свое оправдание. — Да какого дьявола? Я же сказал вам: медленно, безмозглое вы существо!

 На этом он не остановился. Напротив, долго и виртуозно поливал ее, но Шейн не вслушивалась. Ей было достаточно знать, что она довела его до белого каления. Она изо всех сил старалась не расхохотаться. Не пытаясь перебивать его извинениями, что было бы глупо, она только закусила губу и быстро-быстро сглатывала слюну.

 — Хотелось бы знать, кто вам сказал, что вы умеете водить?! — кричал разъяренный Вэнс. — И какой разумный человек бросил бы машину в болоте?

 — Это бабушкин огород, — выдавила, наконец, из себя Шейн. — Но вы правы. Вы абсолютно правы. Простите… — Она осеклась, потому что смех грозил вот-вот прорваться. Кашлянув, она продолжала: — Простите, Вэнс. Это было, — она возвела глаза к небу, — очень неосторожно с моей стороны.

 — Неосторожно!

 — Глупо, — поправилась она, думая, что это поможет ему успокоиться. — Очень глупо. Мне правда очень жаль. — Тут она зажала рот обеими руками и прыснула сквозь пальцы. — Простите, — настаивала она под его сердитым взглядом. — Я вовсе не нарочно. Это ужасно. — Устав от своих усилий, Шейн согнулась пополам. — Какой ужас! — Она застонала от хохота.

 — Ну, раз вам так весело… — прорычал он и дернул ее за руку.

 Шейн мягко плюхнулась в грязь, продолжая смеяться.

 — Ой… я вас не поблагодарила, — проговорила она между взрывами смеха, — за то, что вы тащили мою машину.

 — Не стоит благодарности. — Другая женщина взбесилась бы, если бы ее вот так столкнули в грязь, отметил про себя Вэнс. А потом совершенно неожиданно для себя усмехнулся и сказал с упреком: — Хватит издеваться.

 — Да нет же, нет! — Шейн зажимала рот тыльной стороной ладони. — Просто у меня такая привычка — смеяться не вовремя. Мне правда очень жаль!

 — Вижу.

 — А на вас остались еще чистые места. — Она провела грязной рукой по его щеке. — Вот тут я вас не докрасила. — Смех булькал у нее в горле. — Теперь лучше.

 — Да и на вас тоже, — ответил Вэнс и вытер обе ладони о ее лицо.

 Шейн хотела уклониться, но заскользила и опрокинулась на спину. Глубокий смех Вэнса слился с ее визгом.

 — Гора-а-аздо лучше. — Заметив, что она набрала горсть грязи, он успел перехватить ее руку. — О нет! Не надо!

 Пока он хохотал, она заскользила в сторону, и он упал в черную жижу. Вполголоса выругавшись, он встал, с прищуром глядя на нее.

 — Городской мальчик, — она радостно ухнула, дразня его, — наверное, ни разу не дрался в грязи. — Она так обрадовалась своему маневру, что потеряла бдительность.

 Вэнс стремительно схватил ее за плечи, перевернул на живот и навалился сверху. Лицо Шейн оказалось всего в паре дюймов от грязи.

 — О, Вэнс! Не надо! — Она извивалась под ним, а беспомощный смех пузырился на губах.

 — Нет, надо! — Он слегка наклонил ей голову.

 — Вэнс!

 Хотя она успела стать скользкой, как угорь, он держал ее крепко, зажав между коленями и одной рукой нагибая голову. Расстояние, разделявшее месть и ее нос, сокращалось. Шейн зажмурилась, перестала дышать.

 — Сдаетесь? — требовательно спросил он.

 Шейн приоткрыла один глаз. Еще мгновение в ней боролись желание взять верх и нежелание окунуться в грязь с головой. Не было никаких сомнений, что он ей в этом поможет.

 — Сдаюсь, — просипела она.

 Вэнс резко перевернул ее, так что она оказалась у него на коленях.

 — Городской мальчик, да?

 — На ваше счастье, я не в форме, — сказала Шейн, — иначе вам ни за что было бы меня не одолеть. Вам просто повезло. Новичкам везет.

 В ее глазах горела насмешка. На лице чернели полосы грязи от его пальцев. Скользкие руки упирались ему в грудь. Ладонь, сжимавшая ее затылок, стала нежно его поглаживать. Рука медленно заскользила по бедру, а взгляд уперся в губы. Медленно, будто во сне, Вэнс притянул ее к себе.

 Заметив, как переменились его глаза, Шейн испугалась. Как она станет защищаться, если что? Теперь, когда она была уверена, что любит его, могла ли она защищаться? Все происходило слишком быстро. С бешено бьющимся сердцем она вскочила и крикнула:

 — Бежим на перегонки к ручью! — и в мгновение ока исчезла.

 Вэнс с удивлением смотрел ей вслед. В другое время он счел бы это хитростью, но тут было что-то иное. Все в ней было не так. С этой мыслью он поднялся. Странно, но он тоже был другим. Раньше он и подумать не мог, что борьба в грязи — это такое веселое и приятное занятие. Раньше он не догадывался, что есть на свете женщины столь пленительные и желанные, как Шейн Эббот. Пытаясь разобраться в своих мыслях, он обогнул дом и увидел, что Шейн уже у ручья.

 Она сняла ботинки и по колено забрела в бурлящую воду.

 — Холодища! — крикнула она и окунулась по пояс. От холода у нее захватило дух. — Если бы было теплее, мы могли бы сбегать на запруду Молли и искупаться.

 — А где это? — Вэнс сел на траву и стал снимать ботинки.

 — Сразу за поворотом, — указала Шейн куда-то в сторону от главной дороги. — Отличное место для купания. И для рыбалки. — Дрожа, она потерла рубашку на груди, чтобы легче было смыть грязь. — Хорошо, что дождь прошел, а то ручей был бы слишком мелкий.

 — Но тогда ваша машина не застряла бы в грязи.

 Шейн взглянула на него, сверкнув улыбкой.

 — Но это другое дело.

 Он, морщась, вошел в воду.

 — Холодно? — приветливо поинтересовалась она.

 — Зря все-таки я вас не окунул с головой.

 Вэнс стянул рубашку, бросил ее на траву и начал тереть руки и плечи. Шейн в это время умывала лицо.

 — Вас бы тогда совесть замучила.

 — Вот уж нет.

 Шейн расхохоталась.

 — А вы мне нравитесь, Вэнс. Бабушка сказала бы, что вы шельмец.

 Он выгнул бровь.

 — Это что — похвала?

 — Самая высшая.

 Шейн встала, чтобы оттереть джинсы на бедрах. Мокрая одежда облепила ее, особенно рубашка. Торчащие от холода соски обозначились под тонким хлопком. Занятая чисткой одежды, она болтала, не зная, что стоит все равно что голая.

 — Шельмецы были ей по нраву, — продолжала Шейн. — Потому, наверное, мы с ней так хорошо уживались. Вечно я попадала в какую-нибудь историю.

 — Например? — Вэнс уже смыл с себя всю грязь, но выбираться на берег не спешил. Интересно, как он раньше не замечал, до чего хорошо она сложена? Круглые маленькие груди, осиная талия, стройные бедра.

 — Я хоть и не люблю хвастаться, — начала Шейн, очищая скользкие рукава рубашки, — но могу показать вам кратчайший путь в сад старины Триппета, если вам охота полакомиться зелеными яблочками. Еще я любила покататься на дойных коровах мистера Поффенбургера. — Шейн брызнула в него водой. — Вот вам, умойтесь. — Потом она набрала в пригоршню воды и сама принялась умывать его. — На три мили в округе нет ни одного фермера, на заборе которого я не порвала бы штаны. Бабушка, бывало, ставит заплатки и приговаривает, что ей надоела внучка-хулиганка.

 Маленькая гладкая ручка Шейн тщательно терла лицо Вэнса, а другая упиралась в его голую грудь. Он не сопротивлялся, стоял смирно и смотрел на нее.

 — Меня так и звали: «Эта хулиганка Эббот», — говорила Шейн, оттирая одно особенно грязное место на подбородке. — Теперь я должна доказать им, что я законопослушная гражданка, чтобы они забыли, как я разоряла их сады, и начали покупать мой антиквариат. Потому что хулиганов никто не воспринимает всерьез. Ну вот, теперь лучше.

 Удовлетворенная результатами, Шейн опустила руку. Вэнс тут же перехватил ее. Их взгляды встретились.

 Теперь он стал смывать с ее лица остатки грязи. Его пальцы медленно чертили круги у нее на лице, а глаза неотрывно смотрели в ее глаза. Прикосновения его грубой ладони были на удивление нежными. Губы Шейн задрожали и раскрылись. Словно из любопытства, Вэнс очертил их пальцем. Она судорожно вздрогнула. Неторопливо и осторожно он провел кончиком пальца по внутренней поверхности верхней губы. Солнце на краткий миг выглянуло из-за туч, осветило все вокруг и снова скрылось. Проследив игру света у нее на лице, он пробормотал будто бы сам себе:

 — Теперь вы от меня не убежите.

 Она ничего не ответила, боясь говорить, пока его палец медлил на ее губах. Палец неспешно заскользил вниз, по подбородку, к пульсирующей на горле жилке. Там он задержался, будто проверяя реакцию Шейн и наслаждаясь ею. Затем передвинулся к груди и легко коснулся торчащего соска, прикрытого мокрой и тонкой тканью.

 Жаркая волна разом окатила ее тело. Кожу холодила вода, а кровь горела от прикосновений Вэнса. Он наблюдал, как ее румянец бледнеет, а глаза становятся невозможно большими и темными. Но все же она не отстранялась, не сопротивлялась его близости. Он услышал, как она несколько раз судорожно выдохнула.

 — Вы меня боитесь? — спросил он, кладя руку ей на затылок.

 — Нет, — прошептала она, — себя.

 Он озадаченно сдвинул брови, на миг приняв суровый и недоверчивый вид. Его глаза были не холодными, но проницательными — полными вопросов и подозрений. Но Шейн не чувствовала страха, только томление.

 — Странный ответ, — задумчиво прошептал он. — Вы странная женщина. — Его пальцы растирали ее затылок, пока он искал ответы в ее лице. — Поэтому вы меня возбуждаете?

 — Не знаю, — сказала она, задыхаясь. — Я не хочу знать. Просто поцелуйте меня.

 Его губы коснулись ее губ, но лишь слегка, с легкостью кончика пальца.

 — Интересно, — зашептал он, — что в вас такого, чего я никак не могу раскусить? Вкус? — Он чуть ли не в порядке опыта сжал зубами ее нижнюю губу. У нее вырвался низкий стон удовольствия. — Свежесть дождя и сразу медовая сладость. — Его язык легко и лениво пробежался по ее губам. — Эта кожа… как лепесток розы. — Он стал ласкать ее руки, снизу вверх, затем сверху вниз, постепенно сближаясь с ней, пока, наконец, не прижал к себе. Стук его сердца громом отдавался у нее в ушах.

 — Что вы хотите узнать? — низким дрожащим голосом спросила она. — Разве чувств недостаточно?

 Они стояли, прижавшись друг к другу, будто голые, разделенные лишь мокрой, облепившей их одеждой.

 — Поцелуйте меня, Вэнс, просто поцелуйте. И все.

 — Вы пахнете дождем, — пробормотал он, веля себе не подчиняться соблазну, но зная, что не сможет. — Вы чистая и честная. Когда я смотрю в ваши глаза, я готов поклясться, что в них нет лжи. Это так? — И он впился в ее губы, не дав ей ответить.

 Перед глазами у Шейн все поплыло. Гнев, который она чувствовала в нем ранее, обратился в чистую страсть. Его болезненный голод передавался и ей. Громко журчал ручей, торопясь слиться с рекой, но Шейн слышала только собственное сердцебиение. Не было больше жгучего холода, только тепло его руки, ласкавшей ее спину.

 Теперь ему стало мало ее губ, и он стал жадно исследовать все ее лицо, мокрое, со вкусом холодной свежести ручья. Но где бы ни бродили его губы, они постоянно возвращались к сладкому и мягкому рту, ждущему и жаждущему, манящему и готовому впустить его. Под ее податливостью и мягкостью была страсть, не уступающая его страсти, и сила, которую он только начинал познавать.

 Вэнс убеждал себя, что ему просто нужна женщина. Вот отчего его так притягивает Шейн. Он нуждался в мягкости и аромате женщины, и он находил это у Шейн, как нашел бы у любой другой на ее месте. Как могло быть иначе? Но все же было что-то в ее хрупком теле, в ее пленительном вкусе, что отодвигало других женщин в самый дальний и темный угол его сознания, оставляя на свету только Шейн.

 Он мог бы взять ее сейчас, на берегу ручья, в пасмурный день, на сырой от дождя траве. Чувствуя движения ее влажных и теплых губ, Вэнс представлял, каково будет целиком завладеть ее телом, таким же сильным и жадным, как его собственное. Не будет никакого фальшивого и глупого притворства, присущего соблазнению, одно лишь истинное удовлетворение взаимной страсти.

 Ее круглые маленькие груди вжались в его голую грудь. Вэнсу казалось, что он чувствует их болезненное томление, или это было его собственное вожделение, терзавшее и повелевавшее им, заставляя забыть все другие желания? Ее маленький, но жадный рот не отпускал его. Он чувствовал, что теряет власть над собой.

 Вдруг ему подумалось, что если он возьмет ее сейчас, то не сможет запросто уйти от нее. Он пока не совсем понимал причины этого, знал лишь, что она не похожа на тех женщин, что были у него раньше. Он боялся, что ее жадные руки и рот удержат его навсегда, а он пока не готов пойти на такой риск.

 Вэнс отстранил Шейн, и она уронила голову на его грудь. Было что-то трогательное в этом жесте. Это возбуждало, так же как и стремительное биение ее сердца. Они неподвижно стояли посреди ручья, холодная вода струилась вокруг их ног, сумрачный свет плыл над деревьями.

 Она как-то сказала ему, что снегопад вызывает у нее чувство полного одиночества. Вэнс ощутил это сейчас. Будто на свете нет других людей, нет никого за этим ручьем и частоколом из деревьев. К собственному удивлению, он вовсе не огорчился. Ему не нужен был никто, кроме нее. Может быть, они и вправду остались одни… Эта мысль волновала и тревожила. Может быть, и вправду ничего не было, кроме этого богом забытого уголка, и ничто не мешало ему взять то, чего он хотел.

 Шейн вздрогнула, и он мигом очнулся и сообразил, что она, должно быть, продрогла до костей. Его руки отпустили ее.

 — Идемте, — пробормотал он, — вам нужно скорее в дом. — Вэнс потащил ее вверх по скользкому склону.

 Шейн наклонилась, чтобы поднять ботинки.

 — А вы не пойдете со мной, — сказала она, спокойно глядя ему в глаза. Это был не вопрос. Она слишком хорошо чувствовала перемену в его настроении.

 — Нет, — ответил он холодно, хотя кровь у него по-прежнему клокотала. — Я переоденусь, а потом вернусь, чтобы начать делать крыльцо.

 Она знала, что он причинит ей боль, но не думала, что так скоро. Старые раны вновь открылись и заныли.

 — Хорошо. Если меня не будет, просто делайте, что надо.

 Вэнс почувствовал ее обиду, но она смотрела ему прямо в глаза и говорила твердым голосом. Он не боялся ни обвинений, ни истерик, но этого не было и следа. Впервые в жизни он встретил женщину, которая совершенно сбивала его с толку.

 — Вы знаете, что случилось бы, если бы я пошел с вами в дом, — грубо и нетерпеливо огрызнулся он, ловя себя на том, что пытается ее разозлить.

 — Да.

 — Этого вы хотите?

 Помолчав, Шейн улыбнулась, но улыбка не коснулась ее глаз.

 — Этого не хотите вы.

 Она повернулась, чтобы идти домой, но Вэнс схватил ее за руку и заставил остановиться. Он был зол на себя, потому что видел, чего стоит ей ее выдержка.

 — Черт возьми, Шейн, вы просто дура, если думаете, что я вас не хочу.

 — Вы не хотите меня хотеть, — спокойно уточнила она. — Это для меня более важно.

 — Какая разница? — Он заскрипел зубами. Ее спокойный тон приводил его в отчаяние. Как может женщина смотреть такими большими безмятежными глазами, когда буквально пару минут назад довела мужчину до последней черты? — Вы знаете, что я чуть не отымел вас прямо на земле? Разве вы не убедились, что способны принудить меня к этому? Чего вам еще?

 Шейн посмотрела на него долгим пронзительным взглядом.

 — Угу, принудить вас. Вот как вы это видите.

 Кипя одновременно от возмущения и желая поскорее уйти, он с горечью заявил:

 — Да! Иначе не бывает!

 — Иначе не бывает, — усмехнулась она, вызвав в нем новую волну боли. — Для некоторых, наверное, это комплимент.

 — Если вам так больше нравится. — Он наклонился, чтобы взять рубашку.

 — Нет, не нравится. Вы же сами говорили, что я странная. — Вздохнув, она взглянула в его глаза. — Вы душите в себе свои чувства, Вэнс, и это вас снедает.

 — Вы ни черта не понимаете! — рявкнул он, не в силах совладать с собой, потому что это была правда.

 В лесу на другом берегу ручья вскрикнула птица. Ее высокий, визгливый голос хорошо вписался в атмосферу неприязни, возникшую между ними.

 — Вы совсем не такой холодный или жестокий, как вам кажется, — тихо проговорила Шейн.

 — Вы обо мне ничего не знаете! — возмутился он и снова схватил ее за руки.

 — И вы злитесь, когда это выплывает наружу, — продолжала она тем же спокойным и тихим голосом. — И еще больше злитесь потому, что вы, возможно, ко мне неравнодушны. — Его пальцы, державшие ее руки, ослабели, и она отстранилась. — Это не я вас принуждаю, это что-то иное. Я не знаю, что это. А вы знаете. Вы должны сами себя побороть, Вэнс.

 Повернувшись, она пошла к дому. Он изумленно смотрел ей вслед.