• Следствие ведет Ева Даллас, #54

20

 Уиллоу Маки во всех подробностях расписала совершенные преступления, перемежая свой рассказ насмешками и оскорблениями. Ева дала девчонке то, чего ей так хотелось, – почувствовать собственную значимость. Сработало.

 Три часа Ева слушала, уточняла, поддакивала. Время от времени Рио с Пибоди вставляли свои замечания или задавали вопросы. Давить не пришлось. Уиллоу, наслаждаясь вниманием к собственной персоне, сама шла на контакт. Лишь пару раз попросила прерваться. Сначала потребовала еще газировки, потом, к концу третьего часа, заявила, что ей надо в душ.

 – Пибоди, вызови двух охранников, женщин, естественно. Пусть Уиллоу в душ проводят.

 Задержанная громко расхохоталась.

 – Я вам тут подробно рассказываю, что сделала, думаете, с двумя девчонками в форме не справлюсь?

 «А со мной-то не справилась», – подумала Ева, однако лишь кивнула в ответ:

 – Вызывай четверых, Пибоди.

 – Так-то лучше.

 – Допрос приостановлен, – произнесла Ева и вышла из комнаты.

 Возле офиса ее догнала Рио.

 – Боже правый, Ева, что это было?!

 – А вы ожидали угрюмого, неразговорчивого подростка?

 – Вообще-то, хладнокровного убийцу. Никак не озлобленную, самовлюбленную психопатку. Надо босса ввести в курс дела, а потом с Мирой поговорить. Хочу убедиться, что девчонка точно вменяемая.

 – Такая же вменяемая, как мы с вами. Просто злобный маленький клоп, которого надо раздавить. По-другому никак.

 – Во второй части я с вами полностью согласна. А вот первую еще раз проверю все же.

 – У вас пятнадцать минут. – Ева стояла, задумчиво раскачиваясь взад-вперед, и прислушивалась к себе, пытаясь осознать, что же сейчас чувствует – отвращение или удовлетворенность проделанной работой. И вдруг поняла – то и другое. – Хочу, чтобы девчонка посидела, подождала, собралась с мыслями, настроилась выкладывать нам все остальное.

 – Мы и так ее уже навечно посадить можем. Но вообще-то, да, мне и самой отдохнуть нужно. Увидимся через пятнадцать минут, – сказала Рио.

 Ева зашла в общую рабочую зону и очень удивилась – почти вся ее команда была в сборе.

 – Мы еще не закончили, а она уже практически во всем созналась. Осталась самая малость. Все, кто не на дежурстве, пожалуйста, уезжайте домой.

 – Как ваш глаз, лейтенант? – обеспокоился Дженкинсон.

 – Огнем горит. Потому что мне на галстук твой больно смотреть. Поезжай домой.

 Ева прошла дальше, в кабинет. За ее рабочим столом сидел Рорк. Он подключил свой ППК к ее компьютеру и работал на обоих одновременно.

 – Закончили?

 Ева отрицательно мотнула головой.

 – Что это?

 На экране ее компьютера висело фото какого-то старинного замка, заштрихованного сеткой.

 – А, это наш новый проект – отель в Италии. Я удалю его с твоего компа перед тем, как уйти. Кофе?

 – Нет-нет. Чего-нибудь холодного. Надо было в автомате пепси взять или, точнее, выбить.

 – У тебя теперь в «Авто-шефе» есть холодные напитки.

 – Правда?

 – Чтобы с автоматом не связываться.

 К собственному удивлению, Ева была тронута до глубины души вниманием мужа и чуть не со слезами присела на неудобный стул для посетителей.

 – Все так плохо? – спросил Рорк.

 Он поднялся и достал себе бутылку пепси.

 – Уиллоу созналась во всем, вплоть до атаки на Мэдисон-сквер. Ни сострадания, ни каких-либо еще чувств по отношению к жертвам я от нее, конечно, не ждала. Знала, что она наверняка собой гордится. И это не просто гордость… ликование, понимаешь. Не ожидала, что настолько все запущено. Эгоизм безграничный просто. Весь план от начала до конца был ее идеей. Я догадывалась, но не хотела верить. Учитывая, в каком состоянии сейчас Маки, он, конечно, не смог бы все это придумать и уж тем более воплотить. Слишком был поглощен своим горем, а дочери мало внимания уделял. Прямо она не сказала, но и так ясно. Мачеху свою новую она не уважала. Назвала идиоткой. Умело воспользовалась слабостью отца, его горем ради своих амбиций. Ей хотелось убивать.

 – Садись-ка на свой стул.

 – Нет-нет. Мне все равно не сидится.

 Ева встала, забрала у Рорка свою газировку и принялась расхаживать из угла в угол с бутылкой в руках.

 – Она все до мелочей помнит. Даже во что одеты были некоторые жертвы. Некоторых убила только потому, что их наряд не понравился.

 Рорк молча присел на угол стола и продолжил внимательно слушать излияния жены.

 – Она считает, что убийства, реализация их совместного плана пошла ее отцу на пользу. У него появилась цель. А она снова заполучила все его внимание.

 Ева остановилась, открыла бутылку, сделала глоток, отдышалась.

 – Мира, наверно, сказала бы, что она таким образом пытается восполнить нехватку отцовской любви в детстве. Стала его глазами и руками, его партнером. Плоть от плоти его. И хочет это всячески подчеркнуть. Она и план весь придумала, чтобы добиться его внимания и похвалы.

 – Мы все думали, что отец ее наставник. Может, так оно изначально и было. Но, судя по тому, что ты сейчас мне рассказываешь, они давно поменялись местами. Дочь подала папаше идею убрать мнимых врагов ее руками. Их это очень сблизило.

 – Да. К тому же отец стал ее единственным зрителем и свидетелем. Поклонником ее таланта, черт возьми! Даже когда его не было рядом, как, например, во время нападения на Мэдисон-сквер, она понимала – отец обо всем узнает и будет ею гордиться. Она – его звезда, самое дорогое, что у него есть.

 – И Маки доказал это, когда решил пожертвовать собой.

 – Мы остановились на плане Б. Предполагалось, что Уиллоу сбежит и затаится, а отец нас заманит, вызовет огонь на себя. Не вышло. Девчонка сейчас страшно собой гордится. На все лады рассказывает, какая она особенная. Равных просто нет. А я только отвращение испытываю, глядя на нее. Больше ничего. Думала, буду злиться.

 – Не волнуйся, еще покипишь от злости. Я уверен.

 Ева чуть заметно улыбнулась.

 – Не поедешь домой?

 – Ты такая бледная! Только синяки сверкают, – ответил Рорк с полуулыбкой.

 – На записи хорошо смотрятся. И, между прочим, энергетик, что ты мне раздобыл, очень помог. Я устала, но не до трясучки.

 – Вот это тоже должно помочь, – сказал Рорк, доставая из кармана шоколадный батончик.

 – Это я, что ли? – нахмурилась Ева, заметив на стене свой портрет, нарисованный Никси Свишер. – Ты что, в моем тайнике порылся?

 – Нет, хотя было бы любопытно. В электронном отделе автомат с батончиками стоит.

 – Да? И почему их все так любят… не знаю. – Все же Ева взяла конфету и сразу развернула. – Спасибо.

 – При первой возможности накормлю тебя как следует.

 – Да ладно. И так сойдет, – отмахнулась Ева и с наслаждением прожевала первый кусочек. – Узнал, как там Саммерсет?

 – Несколько раз звонил. Он на меня уже злится.

 – Ясно. – Она завернула оставшуюся половинку батончика и убрала в карман. – Еще пару часов, наверное, тут просидим.

 – Как закончу, приду в комнату наблюдения – посмотрю, как ты разделаешься с нашей преступницей.

 Ева положила голову на плечо мужа.

 – Возможно, Маки когда-то был хорошим человеком… Ловенбаум в этом уверен. Но он пошел дурным путем. И теперь уже ничего не исправить. То, во что превратилась его дочь, – тоже результат неверных поступков. Правда, она и без него рано или поздно за решеткой оказалась бы. Просто уж так совпало, что разгребать все, что Маки наворотил, приходится мне. Что ж поделаешь. Пойду заканчивать дело.

 Ева развернулась и ушла, а Рорк подумал: «Сколько будет их еще… и убийц, и жертв».

 

 У двери допросной Ева столкнулась с Пибоди и Рио. Обе выглядели очень уставшими. Пибоди держала в руках пару стаканчиков с апельсиновой газировкой. Рио – диетическую пепси.

 – Она уже на месте, – доложила Пибоди. – Заранее принесла ей газировки. А то еще разозлится… вцепится в меня. Мне самой сейчас сахара не хватает. И себе прихватила.

 – А я вот холодного кофеина взяла – не перевариваю кофе из автомата.

 – Смотрите. – Ева достала из кармана половинку батончика, разломила и протянула каждой по кусочку.

 – Шоколадка? – воспряла Пибоди. – Да здравствуют широкие штаны! Спасибо большое, Даллас!

 – Рорка благодарить надо.

 – О, благодарю тебя, Рорк! – произнесла Рио, откусывая малюсенький кусочек.

 – Давайте быстрее. Будете теперь по крошечке грызть, как мыши, до скончания века. Нам работать надо.

 – Люблю посмаковать неожиданные угощения, но… – Рио отправила в рот весь свой кусочек.

 – Буду продолжать в том же духе. Попробую уломать ее поведать нам про Аляску, ну а потом – и о личных планах. Хочу, чтобы вслух проговорила свои намерения. Всячески показывайте, что мы ей не особо верим. Ей только сильнее захочется хвастать.

 Ева распахнула дверь.

 – Запись. Допрос продолжается. Присутствуют все вышеозначенные.

 Пибоди поставила перед Уиллоу стаканчик с газировкой.

 – А я вишневую хотела.

 Пибоди недовольно прищурилась.

 – Есть только апельсиновая. Хочешь – пей. Не хочешь – пусть стоит. Плеснешь в меня – привлеку за оскорбление офицера полиции.

 – Оскорбление газировкой. Вот интересно!

 Пибоди никак не отреагировала, и Уиллоу принялась осыпать ее проклятиями.

 – Я ведь не шучу, дерьмо неблагодарное!

 Ева поняла – пора приступать к главному, однако говорить начала лишь после того, как Пибоди села и успокоилась, глотнув из своего стаканчика.

 – Расскажи про Аляску.

 – Там холодно.

 – Твой отец утверждает, вы с ним собирались туда перебраться. Говорит, у вас был запасной план: если что-то пойдет не так или с ним что случится, ты уедешь туда одна.

 – Аляска такая же примитивная, как Сюзанн. Приехать полюбоваться, поохотиться, конечно, можно. Мы побывали там пару раз. Но чтобы насовсем поселиться – нет уж.

 – А он утверждает, что именно так вы и собирались сделать.

 – Ну, чтобы залечь на дно на пару месяцев, вполне годится. Я с ним не спорила, потому что ему нужна была моя поддержка. И от основного плана чтоб не отвлекать.

 – Так, значит, ты после его ареста не собиралась туда уезжать?

 – Мне в городе нравится. Путешествовать здорово. Мы на Запад ездили на несколько дней и на Север, в эскимосский край. А на Аляску я тащиться не собиралась. К тому же у меня дела тут оставались.

 – И поэтому ты благополучно убила Иону Ротштейна, а вместе с ним еще семнадцать мирных жителей на Мэдисон-сквер. А вот дальше у тебя бы начались трудности. Ты знала, что мы вычислили всех остальных твоих намеченных жертв и взяли их под охрану?

 – Да. Подумаешь!

 – И ты решила спрятаться в родном доме, а не в том месте, которое вы с отцом подобрали?

 – Они не моя семья, понятно? – В зеленых глазах Уиллоу проскользнула тень отвращения. – Тупая курица, ее хахаль и их выродок. Мне просто в дом вернуться надо было. Там мои вещи.

 – Уже не все.

 – Вы всю электронику забрали. По фигу! Я копии сделала.

 – Точно. И они тоже у нас. Интересно, наши айтишники найдут еще дополнительные копии тех документов, что ты на компьютере брата спрятала?

 На лице Уиллоу промелькнул испуг, потом – злость. Она презрительно усмехнулась:

 – Он мне не брат.

 – Ну, у вас одна мать. Или инкубатор, как ты выражаешься. Щенку шею свернула и с мальчиком хотела так же поступить?

 Уиллоу сделала глоток газировки. Не смогла сдержать улыбки.

 – С чего мне тупую собаку трогать?

 – Забавы ради. Потому что знала, как брат ее любит. И понимала, что тебе за это ничего не будет.

 – Он мне не брат. А если и так? Что с того? Будете меня судить за убийство животного?

 – За жестокое обращение с животным, – пояснила Пибоди.

 Уиллоу зевнула.

 – Ну-ну. Продолжайте. Мне плевать.

 – Ты убила щенка, потом вышвырнула его из окна прямо к ногам братика…

 – Я же сказала – прочистите уши свои, – он мне не брат!

 – Ты признаешься?

 – Я свернула шею этому блохастому паршивцу, а потом выкинула его в окно. Мы об этом тут поговорить собрались? Тогда я все сказала.

 – О нет. Не только. Нам нужно еще обсудить твою личную миссию. Твой личный список жертв, который ты пыталась спрятать на компьютере Зака (будем называть его по имени).

 – Они за мной следили, как в тюрьме. Зоуи думает, я не в курсе, что она каждый день в моих вещах рылась. День и ночь на стреме была. А когда сраный извращенец, ее муженек, стал до меня докапываться, ничегошеньки не сделала!

 – Он тебя не трогал.

 – Ну, конечно. Кто же мне поверит.

 – Расскажи-ка поподробней. – Рио приготовилась записывать. – Когда и сколько раз это случилось? Что он сделал?

 – Она врет, – вмешалась Ева.

 – У нее есть право рассказать свою версию. Линкольн Штубен когда-нибудь применял к тебе физическое или сексуальное насилие? Если да, опиши подробности. Расскажи, сколько раз и когда это случилось.

 – Вот скукотища! Он хотел… но я умею за себя постоять.

 – У вас бывали стычки?

 – «У вас бывали стычки», – передразнила Уиллоу. – Да, много. Он постоянно указывал мне, что делать. Вечно орал, что к старшим надо проявлять уважение. Я не собираюсь какого-то неудачника уважать.

 – Поэтому-то он попал в твой список, – вставила Ева. – А вместе с ним твоя мама, брат, социальный педагог из школы, директор. Ах да – еще у тебя имелась схема школы.

 – Ну, ее несложно было сделать. Я не только метко стрелять умею.

 – Так и запишем. Ты планировала нападение на школу? Хотела убить учащихся, учителей и так далее?

 – Была такая мысль. – Уиллоу вновь уставилась в потолок, покрутила пальцем в воздухе. – За мысли пока вроде не судят.

 – Ты вернулась домой. Засела в комнате на третьем этаже, включила самодельную сигнализацию.

 – И что?

 – Затаилась и стала ждать. Рано или поздно они бы вернулись домой. И вот тут-то ты бы их встретила. Как собиралась с ними расправиться? Просто спуститься вниз, поздороваться и застрелить их всех на месте?

 Уиллоу пожала плечами. Ева подалась вперед:

 – Нехитрое дело. Стрелять из засады по трем безоружным. К тому же совсем неинтересно. Раз – и все. Слишком быстро. Разве ты только на это способна?

 – Я могу делать все что захочу! – Уиллоу оттолкнула стаканчик. – Допустим, я представляла себе, как все будет происходить, когда они вернутся и лягут спать. Мечтать не запрещено. Представляла, каково это – убить жертву ножом. Вас же вот почти убила.

 – Даже близко нет, – парировала Ева, поднимая забинтованную руку.

 – Почти.

 – Сначала – мальчик. Он ведь у тебя первым в списке значится.

 – Вы ни черта не понимаете в тактике. Первым надо устранить того, кто наиболее опасен, – козла этого. Я бы Штубену горло перерезала. Тихо и быстро. Как был никем, так же незаметно и сдох бы.

 – А потом?

 – Потом, по идее, надо обезвредить Зоуи. Вырубить ее. И можно спокойно отправляться за мелким. Скрутить его и принести вниз.

 Глаза Уиллоу возбужденно блестели. Ева не сомневалась – девчонка сейчас воочию представляет себе все, о чем говорит.

 – Ранить его слегка. Совсем чуточку. Мамаша очнется, увидит, что у него кровь идет, что сыну больно, – начнет молить о пощаде. Пусть себе причитает – в спальне хорошая шумоизоляция. Да пусть хоть волком воет! Но если сильно разорется, я ему горло перережу. Но умолять – пожалуйста. Пусть рассказывала бы мне, почему не стоит убивать паршивца, которого она вообще заводить не должна была. Родила себе ляльку, чтоб меня заменить. Ну а потом я бы его распотрошила как ягненка. Давно мечтала. С тех пор как он родился. А ее бы заставила смотреть. А самой ей вены бы перерезала. Уже в самом конце. Чтобы медленно умирала. А я сидела бы и наблюдала, как из нее по капле жизнь уходит.

 – Я ошиблась. Больше всех ты ненавидишь мать.

 – Она бросила моего отца. Отняла его у меня. Пыталась заменить нас с ним Штубеном и маленьким засранцем. Я хотела, чтобы она увидела их мертвыми и поняла – это все из-за нее. Она всему виной. А на следующее утро я отправилась бы в школу. Пока еще никто не узнал… Я бы вошла в историю.

 – Потому что хорошо знаешь расположение, распорядок дня.

 – Прежде чем они опомнились бы и успели принять меры, я легко пришила бы несколько десятков человек. Потом, чтоб сбить с толку, еще штук двадцать кварталах в двух от школы уложила. А там уже подтянулись бы копы, репортеры, родители, просто случайные идиоты, собравшиеся поглазеть. Выбирай – не хочу. Сотню бы точно сделала. Никто еще никогда не убивал столько в одиночку с большого расстояния. А я бы смогла.

 – И стала бы самой лучшей.

 – Я и так лучшая. Просто вошла бы в историю.

 – Твой отец бы этого не одобрил.

 – Если бы мне удалось завершить его план, он бы передумал. Я помогла разделаться с его обидчиками – теперь моя очередь мстить. Это честно. Он совсем ослаб в последнее время, а цель придавала ему сил. Я бы даже согласилась пожить на Аляске пару лет. Чтоб он здоровье поправил. Но я заслужила свою собственную миссию.

 Ева выжидательно молчала. Щеки Уиллоу вспыхнули, как когда-то у ее отца. Впрочем, в отличие от него дочь не утратила рассудок. Прекрасно понимала, что хорошо, а что плохо. Ей просто было наплевать.

 – Ты утверждаешь, что, сговорившись с отцом, убила двадцать четыре человека, чьи имена были названы в ходе допроса. И собиралась убить еще нескольких.

 – Да. Больше повторять не буду.

 – И не надо. Ты также утверждаешь, что планировала убить Зоуи Янгер, Линкольна Штубена и Зака Штубена. Янгер и Зака собиралась к тому же пытать перед смертью.

 – Да-да-да. Я что, неясно выразилась?

 – Кроме того, ты заявила, что планировала нападение на школу имени Хиллари Родэм Клинтон и ее окрестности с целью убить по меньшей мере сотню человек.

 – Рекорд! Вы мне мировой рекорд сорвали. У копов опасная работа. Будьте аккуратны. Вдруг через годик-полтора несчастье какое с вами приключится? А может, годика через три, – рассмеялась Уиллоу. – Три – хорошее число.

 – Думаешь? А как насчет такого предложения: встретимся с тобой, скажем, годика через три с половиной в межгалактической тюрьме?

 – Я туда не попаду. Какие же вы все тупые! Идиотки самые настоящие.

 Она запрокинула голову и громко расхохоталась.

 – Хотели, чтобы я призналась? Пожалуйста. Должны же вы понимать, на что я способна. Таких, как я, единицы. А потом, я все равно освобожусь меньше чем через три года. Как только восемнадцать стукнет.

 – С чего ты взяла?

 – Слышала, о чем вы говорили, идиотки! Отец сделку заключил. Дорожит мной. Поэтому согласился рассказать вам кое-что. А меня зато будут судить как несовершеннолетнюю. В восемнадцать освобожусь. Я ведь еще маленькая.

 – Ты думаешь, что преднамеренно можно хладнокровно убить двадцать пять человек, ранить еще неизвестно сколько и преспокойно освободиться меньше чем через три года? К тому же ты еще призналась, что в дальнейшем собиралась убить еще сотню человек.

 – А вас это страшно задевает, правда? Столько времени потратили, чтоб меня найти. Да и здорово получили. Копов собрали… но я их все равно перехитрила. Только вот загвоздка: чтобы меня найти, вам пришлось к отцу обратиться. А он, как всегда, обо мне позаботился. И теперь я всего около трех лет просижу в какой-нибудь захудалой колонии для несовершеннолетних. Ох как вас это бесит!

 – Моя задача как копа задержать преступника и собрать вещественные доказательства, которые потом передаются кому-нибудь вроде Рио, и они помогают довести дело до конца.

 – Да, а такие, как она, – Уиллоу показала пальцем на Рио, – стараются поскорее все уладить. Самый простой способ – заключить сделку. Она не хотела, чтоб меня даже в суд вызывали. Ах-ах. Мне ведь всего пятнадцать. Меня в заблуждение ввели. – Уиллоу, подскочив на стуле, снова громко расхохоталась. – Вот в суде бы представление устроить! Морем слез затопить присяжных. Обманутый подросток оплакивает невинно убитых… Ха-ха-ха!

 – Да, то еще шоу, – согласилась Ева. – Жду с нетерпением. Потому что ты абсолютно права, Уиллоу, я бы страшно расстроилась, если бы после всего, что сделала, ты смогла по достижении восемнадцати лет спокойно выйти на свободу и приняться за старое. Если бы.

 – Вы ведь заключили сделку? – обратилась Уиллоу к Рио.

 – Да.

 – Тогда как ты собираешься меня остановить, сучка?!

 – Ты сама все испортила. Не без помощи отца, надо отметить. Мне и стараться не пришлось. – Ева подняла свою раненую руку, внимательно ее осмотрела. – Ой как больно, – с улыбкой протянула она.

 – Хотите иск подать? Вперед. В сделке и это оговорено.

 – Да. Рио, разъясните ей, пожалуйста, условия сделки.

 – С удовольствием, – ответила Рио, вынимая из портфеля соглашение. – Можешь сама ознакомиться. Окружной прокурор Нью-Йорка согласился предъявить Уиллоу Маки обвинения как несовершеннолетней за преступления, совершенные до момента подписания настоящего соглашения на следующих условиях: первое – если информация, предоставленная Реджинальдом Маки, поможет арестовать вышеупомянутую Уиллоу Маки. Второе – если Уиллоу Маки во время задержания ранит или убьет кого-нибудь из лиц, уполномоченных обеспечить выполнение условий настоящего соглашения, все договоренности признаются недействительными.

 – Чушь! Она напала на меня! Мне пришлось защищаться!

 – Ты собственноручно ранила лейтенанта Даллас во время задержания. Сопротивлялась, напала на офицеров полиции – кстати, вооруженное нападение – и, помимо всего прочего, призналась здесь сейчас в ходе допроса, что собираешься убить лейтенанта Даллас.

 – Ой, – повторила Ева. – Кроме того, информация, которую твой отец предоставил, завела нас в тупик. Про дом, где мы тебя нашли, он не упоминал. Так что ни одно из условий сделки не соблюдено.

 – Вы специально меня запутываете. Хотите подставить. Вы спорили между собой. Говорили, меня нельзя судить как взрослую из-за сделки. Я все слышала!

 – Правда? – Рио повернулась к Еве с широко распахнутыми глазами. – По-моему, мы на допросе ни словом не обмолвились о сделке, которая уже заведомо признана недействительной.

 – Нет. Абсолютно точно. К чему? Документ-то недействителен. Так что тебя будут судить за предумышленное убийство двадцати пяти человек, причинение тяжких телесных повреждений множеству других. Несколько человек скончалось от ран. Плюс незаконное хранение, использование фальшивых документов. Более того, ты сама сейчас здесь под запись призналась, что собиралась убить свою семью, и не только.

 – Потянет лет на сто заключения на Омеге. Солнца ты больше не увидишь, Уиллоу.

 – Этого не будет. – Впервые за время допроса во взгляде Уиллоу проскользнул страх. – Мне всего пятнадцать! Вы не можете меня навсегда упрятать за решетку в пятнадцать!

 – Продолжай мечтать. А как попадешь на Омегу, пообщайся с Рэйлин Страффо, если увидитесь. Я ее посадила в десять. У вас много общего.

 – Я знаю свои права! Допрос незаконный! Я несовершеннолетняя! Мне нужен представитель органов опеки.

 – Ты не заявляла об этом и… – Рио достала еще один документ. – Мы получили письменное разрешение твоей матери на проведение допроса.

 – Она не имеет права за меня решать.

 – Формально имеет. Если бы ты заявила, что тебе нужен представитель органов опеки или адвокат, твою просьбу удовлетворили бы.

 Рио села и аккуратно сложила руки перед собой.

 – Уиллоу Маки, вы официально признались в совершении всех перечисленных лейтенантом Даллас преступлений. Остается только добавить одно: учитывая, что вы действовали с особой жестокостью, вас будут судить по всем статьям без учета смягчающих обстоятельств.

 – Мне нужен адвокат. Прямо сейчас. И представитель органов опеки.

 – Если у вас есть свой адвокат, сообщите номер, мы его вызовем.

 – Не знаю я никаких адвокатов. Сами найдите. И побыстрее.

 – В таком случае вам назначат государственного защитника. И, хотя судить вас будут как взрослую, мы вызовем представителя органов опеки. Вам есть что добавить?

 – Пошли вы все! Я вас всех прикончу.

 – Ясно. Ну что ж. – Рио поднялась на ноги.

 – Пибоди, позови охрану. Пусть забирают заключенную. Допрос окончен, – сказала Ева, поднимаясь. – Прекрасное времяпрепровождение тебя ждет на весь оставшийся век.

 – Я найду способ выбраться. – Уиллоу неотрывно смотрела на Еву полными ненависти и злости глазами, однако руки у нее тряслись.

 – Ты сама подписала себе приговор, – отрезала Ева и вышла из комнаты.

 Она отправилась прямиком в свой кабинет. Ей очень хотелось выпить большую чашку чего-нибудь крепкого и бодрящего. Кроме кофе сейчас ничего придумать не удалось.

 Рио вошла следом.

 – Мне теперь надо дальше дело двигать, но прежде зашла вас поздравить – вы идеально ее разыграли.

 – Это было не сложно. Девчонке страшно хотелось похвастаться. Рассказать мне или любому другому полицейскому о своем подвиге. Я просто дала ей такую возможность. Посадите ее, Рио. Надолго. За вами теперь дело.

 – Можете на меня положиться.

 – Только на вас и рассчитываю.

 Оставшись одна, Ева повернулась к своей доске, посмотрела на фото жертв.

 – Ты за них отомстила, – сказала возникшая на пороге Мира.

 – Я только задержала ее. Теперь пусть разбираются Рио и суд.

 – Ты отомстила за них, – повторила Мира. – И спасла многих других от подобной же участи. Убедила ее раскрыться и выдать себя. Поверь мне, запись твоего допроса будут годами в институтах изучать. За образец возьмут.

 – Мне почти подначивать не пришлось. Ей самой не терпелось показать, насколько она лучше и умнее всех.

 – А ты ни на секунду не потеряла самообладания. И ей не дала понять, что усиленно сдерживаешься. Ее нарциссизм, полное отсутствие моральных принципов, стремление быть первой, безудержное желание убивать так явно читались. Правда, кое-кто может заявить, что она подросток и попала под дурное влияние отца. Мол, он надоумил ее пойти на такие бесчеловечные преступления.

 Ева резко обернулась.

 – Этот аргумент не сработает, – добавила Мира. – Уиллоу – расчетливая, умная, организованная. Подросток с психопатией, которому отец позволил безнаказанно убивать. Даю тебе честное слово – я пресеку любые попытки адвоката выставить ее запутавшейся маленькой девочкой, которую отец манипуляциями заставил плясать под свою дудку.

 Рассчитывать на Рио, доверять Мире… а что еще оставалось.

 – Верю. И поэтому, надеюсь, смогу наконец сегодня выспаться как следует.

 – Советую отправиться домой прямо сейчас.

 – Почти уже…

 Только Ева собралась уходить, как пришел Уитни.

 – Отличная работа, лейтенант.

 – Спасибо, сэр.

 – Вы заставили девчонку саму себя выдать. Но ваших трудов это нисколько не умаляет. Четко спланировали задержание. Так что, по крайней мере, сегодня в нашем городе стало чуточку безопаснее. Подойдите в медиацентр через десять минут.

 – Да, сэр, – ответила Ева, чувствуя, что просто падает от усталости.

 – Если бы мог, я бы вас освободил. Но жители Нью-Йорка заслуживают знать подробности ареста двух особо опасных преступников, державших весь город в страхе почти неделю. Если бы вы так быстро не справились, представьте, сколько было бы еще жертв? Мы с шефом Тибблом будем присутствовать, но заявление лучше сделать вам.

 – Хорошо, сэр.

 – Тогда приложите лед, Даллас. Глаз совсем заплыл.

 Ева вышла в общую зону и тут же увидела Рорка. Он обсуждал что-то с Ловенбаумом у стола Пибоди. Ловенбаум заметил ее, прервался, подошел, протянул руку:

 – Спасибо.

 – И тебе.

 – Выпьем чего-нибудь? Я угощаю.

 – У меня сейчас пресс-конференция. Потом отсыпаться поеду. А там договоримся.

 – Идет.

 Она повернулась к Рорку, нервно провела рукой по волосам.

 – Придется еще немножко задержаться. У нас сейчас пресс-конференция, потом еще бумажки оформить. И мы свободны.

 – Когда закончишь, я буду ждать тебя здесь.

 – Пибоди, пошли, разделаемся с журналистами.

 – Я не могу. Горы документов. Тоже домой хотелось бы попасть еще сегодня, – добавила напарница, не давая Еве возразить. – В медиацентре я не нужна. А вот с бумажками надо срочно заканчивать.

 Ева заглянула в ее усталое лицо.

 – Ладно. Отличная работа, Пибоди.

 – Все здорово поработали.

 Ева кивнула и отправилась в медиацентр, чтобы во всей красе предстать перед жителями Нью-Йорка.