- Следствие ведет Ева Даллас, #46
12
Ева сорвала печать с двери квартиры Рейнхолдов и вошла. Внутри еще сохранился запах смерти с примесью химикатов из арсенала чистильщика.
– Начнем сначала.
– Что будем искать? – спросила Пибоди.
Ева оглядела гостиную, даже после убийства оставшуюся поразительно аккуратной и чистенькой.
– Он играл в Детской лиге и сохранил биту. Вернее, ее сохранили его родители. Ее и другое старье. Родителям всегда дороги предметы из детства детей, а не только фотографии.
– Детские рисунки, школьные дневники, награды, грамоты и все такое прочее. Большинство так и делает. Например, мои родители.
– Давай поищем то, что он не забрал. Еще нужны семейные фотографии. Фотографии, сделанные в каникулы и в отпуске. Нам надо опознать людей, на которых он может быть зол, и места, где он захочет опять побывать.
Ева перешла в кухню.
– Все началось здесь. Здесь он схватил нож и пырнул мать. С этого и пошло. Судя по реконструкции событий, она стояла вот здесь. Обеденное время. Он собирается есть, вернее, она собирается его кормить.
Ева вспомнила фотографию убитой из удостоверения личности.
– Кормить сына – ее привычное дело. Она готовит еду, убирается в доме. Возможно, она делает сандвич, пользуясь ножом. Ему приходит в голову тоже им воспользоваться. Она его изводит – так он это воспринимает.
Пытаясь увидеть ситуацию его глазами, Ева обошла стол.
– «Тебе надо найти работу, повзрослеть, взяться за ум…» Возможно, она твердит, что они с его отцом решили назначить ему срок, после которого они выгонят его из дома. Наверное, она сообщила об этом, не дождавшись возвращения мужа. Тогда он хватает нож и тыкает им мать. От этого ему становится так хорошо, выражение на ее лице так ему нравится, что он бьет еще и еще. Она пытается увернуться, убежать, падает, уже мертва – а он все никак не остановится. После этого он жрет.
– Что?!
– После убийства Нуссио он тоже жрал. От пуза. Прямо вот тут сидел и ел, планируя убийство своего отца. Времени хватало, чтобы понять, чего ему надо, потом найти их пароли и поработать над их банковскими счетами. Полно времени! Никакой паники. Никаких попыток прибраться, что-то спрятать. Прямо здесь, на кухне, над окровавленным телом матери он наконец стал взрослым.
– Господи!
– У него хватает целеустремленности и мозгов, чтобы завладеть деньгами и предметами, которые он считает ценными. После убийства отца он так же без спешки строит планы. Чтобы разделаться с отцом, он вооружается реликвией из своего детства – бейсбольной битой. Возможно, отец когда-то его тренировал и критиковал за неуклюжесть. Забирать эту биту он не стал – для него она не представляет ценности. Он покупает новую для своего набора убийцы.
– Он расстается с предметами из своего детства.
– Что ты сказала?
– Просто подумала. Ты говорила о взрослении. Вот он и бросил свою детскую биту и купил новую. Наверное, первую биту, ставшую орудием убийства, ему купили сами родители. Теперь он делает такие покупки сам.
– Молодец! – одобрила Ева. – Именно так он и рассуждает. Но своего папашу немного побаивается. Поэтому прячется, сидит в засаде, чтобы наброситься на него неожиданно. Удар исподтишка, а не честный бой лицом к лицу. Потом он оставляет их обоих лежать здесь, плавать в их собственной крови, а сам ест, спит, строит планы. Он опять превращается в ребенка или в подростка: разбрасывает по полу свои вещи и перешагивает через них, вместо того чтобы подобрать и убрать с глаз долой. Некому сказать ему, что надо прибраться. Он сделал так сознательно.
– Что именно?
– Проторчал здесь до вечера субботы. Мертвые родители на полу, кухня загромождена посудой. Мать заботилась о чистоте, воспитывала сына в уважении к порядку, не уставала его пилить. Но теперь он ее прикончил и устроил такой бардак, какой хотел!
– Но в гостиной и в родительской спальне сохранился порядок.
– Эти помещения ему неинтересны. Он сосредоточен на маленьком кабинете, кухне, собственной комнате, ванной. Его бесит все это старье, все, что идет от матери, все, что было дорого ей и отцу. Его раздражают традиции. Ему подавай новизну: новую биту, новый костюм. Ему хочется лоска.
Ева еще побродила по квартире.
– Он будет подыскивать статусное место, противоположность этому – постоянству, уюту, традициям. Вот что он сейчас ищет.
– Дом поновее?
– Думаю, самый современный. Чтобы с иголочки. Чтобы там было то, чего он всегда был лишен. Ему ненавистна память о детстве в доме, где люди заботились об уюте, были аккуратны, ценили семейные реликвии и традиции. От всего этого его воротит. Чтобы взять его след, надо это уяснить.
Серебристая стеклянная башня над Гудзоном привлекала собственной набережной, сверхсовременным двухэтажным фитнес-центром с бассейном и пятизвездочным спа-комплексом, целой россыпью роскошных бутиков, круглосуточным консьерж-сервисом, двумя шикарными ресторанами, тремя барами и уборкой квартир за дополнительную плату ежедневно, раз в неделю или раз в месяц.
Квартира на 18-м этаже была для него пределом мечтаний.
Окна от пола до потолка выходили на реку. Нажатием кнопки или голосовой командой они открывались, выпуская хозяина квартиры на террасу. Просторное жилое помещение с огромным встроенным в стену экраном, серебристыми полами, бледно-золотистыми стенами включало обставленную столовую с гибким хромированным столом, свободно меняющим форму, и блестящими черными креслами. В кухне, мерцавшей серебром, золотом и рифленым стеклом, были собраны все вообразимые, а также невообразимые технические ухищрения.
Он вполуха слушал болтовню риелтора про квадратные метры, элитное расположение и удобства – звукоизоляцию, полную голосовую управляемость, частный лифт, бла-бла-бла. Он кивал, изображая осведомленность и лоск. При виде главной спальни он с трудом сдержал слезы. Она была полностью обставлена – как и столовая, гостиная с гелевым диваном, хромированными столиками, удобными золочеными креслами.
При помощи пульта риелтор заставляла раздвигаться стеклянные стены, открывала окна на террасу. Он все это время старался держать себя в руках, как ни трудно ему это было в большой ванной комнате с джакузи, сложным душем, сушильной колонной, солярием, перед маленьким газовым камином, в компьютеризованной гардеробной.
Вторая комната, которую болтушка-риелтор назвала отличным рабочим кабинетом для холостяка, была оборудована собственной ванной – меньше хозяйской, но такой же роскошной.
Он знай себе вертел головой, открывал дверцы шкафов, заглянул на террасу. На болтовню он отвечал коротко или вообще помалкивал.
Он уже считал эти хоромы своими. Здесь было все, чего он только мог желать. Теперь он хотел, чтобы риелтор поскорее убралась, чтобы он мог развалиться на диване и, дрыгая ногами, триумфально потрясать кулаками.
– Это чрезвычайно завидная собственность, – не умолкала она. Сколько можно?! – Комплекс открылся всего полгода назад и уже скуплен на девяносто три процента. Прежний владелец не успел сюда переехать, но, как видите, начал обставлять квартиру; дела позвали его в Париж. Квартира только что выставлена на продажу, но, полагаю, она останется свободной не дольше недели, да и то благодаря празднику.
– Что ж, годится, – сказал Рейнхолд, прикидываясь уставшим. – У меня нет времени на долгие поиски.
Риелтор, низенькая плотная особа в фиолетовом платье и удобных туфлях, профессионально улыбнулась.
– Вы говорили, что сами только что прибыли в Нью-Йорк из Европы.
Он нехотя кивнул, еще немного прошелся, насупленно оглядел кухню, открыл несколько дверей, выдвинул пару ящиков.
– Маловато для моих приемов, но сойдет.
– Здесь базируется одна из лучших в городе фирм по обслуживанию мероприятий. Что ж, от такого владельца, как Рорк, ничего другого не приходится ожидать.
Он посмотрел на нее.
– Рорк? – Он почувствовал прилив адреналина и не смог скрыть улыбку. – Все это принадлежит Рорку?
– Да, так что вы можете быть уверены в безопасности, профессионализме персонала и наивысшем качестве всего оборудования.
– Не сомневаюсь. Кажется, его жена служит в полиции?
– Совершенно верно. Смотрели «Icove Agenda», видео на материале одного из ее дел? Это потрясающе!
– Слыхал о таком. Но у меня нет времени на подобные вещи. – Он махнул рукой – такие мелочи недостойны его внимания. Но внутри он ликовал. Полицейская, идущая по его следу, замужем за человеком, выстроившим ему штаб-квартиру! О таком он и не мечтал. – Так что там насчет обстановки?
– Как я сказала, прежнему владельцу пришлось спешно уехать в Европу. Он либо распорядится забрать мебель, либо захочет продать ее частично или полностью.
– Понятно. Это сэкономило бы время, а время – деньги. – Он посмотрел на свой новый щегольский коммуникатор, как будто что-то проверяя. – Я беру все, включая мебель.
– Не желаете ознакомиться с другими предложениями?
– Время – деньги. Это вполне годится. Сколько он просит за мебель?
– За всю?
– Ну да. – Он подтвердил свою решимость выразительным жестом. – Я не привык тратить время зря.
– Это придется уточнить. Менеджмент запросит при подписании контракта арендную плату за первый и последний месяцы и страховой депозит.
– Ясно. Мой секретарь сегодня же переведет деньги. Этим вечером я переезжаю сюда.
– Этим вечером?!
– Не хотелось бы ночевать лишнюю ночь в отеле. У меня немного вещей. Переехав, я распоряжусь о доставке остальной своей обстановки. Действуйте!
И он удалился, оставив риелтора в замешательстве.
Ева шла по следам Рейнхолда, посещая банки, отели, магазины, ломбарды. Беседовала с персоналом, просматривала записи камер. Изучала его, наблюдая, как он врастает в свою новую жизнь, осваивается со своей убийственной свободой.
Она нашла новые фотографии и – по подсказке Пибоди – школьные табели. Рейнхолд демонстрировал результаты не выше средних. Им попалось старое видео под названием «Джерри, конкурс талантов, 5-й класс». Он пел песенку – справился неплохо и занял третье место. На видео было видно, как он злится при вручении приза. На другом видео был снят бейсбольный матч Детской лиги. Команда Джерри проиграла, и он от злости замахнулся на оператора битой.
Были также видео с семейными каникулами: Рейнхолд плюхается в бассейн и неуверенно плывет. Неспортивный мальчик, решила Ева, просмотрев все съемки отпусков, дней рождения, выпускных праздников.
Теперь Ева и Пибоди ходили пешком по ломбардам. Внимание Евы привлек модный салон.
– Ему надо изменить внешность.
– Он еще не делал этого. Камера отеля показала его в прежнем виде.
– Он мог изменить внешность потом.
Она вошла в салон, показала первому попавшемуся сотруднику свой жетон, потом фотографию Рейнхолда.
И так в одном салоне за другим, в бесконечных ломбардах.
Пибоди задержалась перед очередным салоном.
– Вот здесь он мог бы заняться своей прической и лицом.
– «True Essence»? Что за место?
– Это целая сеть высокого класса. Мне не по карману, разве что по скидке. Наращивание и средства ухода за волосами, средства ухода за телом, все для ванны. В салоне на Мэдисон есть дневной спа-комплекс. Туда можно заглянуть, но у меня там возникла бы необходимость что-то купить. Зато персонал всегда готов тебе помочь. На этом построена их репутация: надежное персональное обслуживание.
– Давай проверим, не обслуживали ли они Рейнхолда.
Ева не понимала подобных заведений. Искусно подсвеченные стены, киоски, нижний уровень – все было битком набито продукцией для приукрашивания, изменения, трансформации, улучшения себя – волос, кожи, лица, губ, ягодиц. Целая секция была отведена шее и груди – для этого применялся эвфемизм «декольте».
Правда, стильный и вышколенный персонал здесь не кишел кишмя, как в некоторых других местах. К Еве и Пибоди подошла женщина в классическом для Нью-Йорка черном облачении, высокая блондинка сногсшибательного облика, но, на взгляд Евы, воплощение нормальности: ни шпилек, ни бросающегося в глаза пирсинга или татуировок, ни торчащих во все стороны клочьев волос безумных цветов.
– Добро пожаловать в «True Essence». Чем вам помочь?
– Вы не видели этого мужчину?
Ева показала ей фотографию и, видя, что перед ней не набитая дура, спрятала жетон в ладони.
– Это же убийца своих родителей! – Женщина перешла на сценический шепот. – Я видела его в выпусках новостей. Вы его ищите?
– Ищем.
– Лично я его не видела, но у меня был двухдневный отгул. Может быть, побеседуете с нашим менеджером? Я могу ее вызвать.
– Будьте так добры.
– Конечно. Минутку.
– Ой, ты только посмотри на эту губную помаду!
– Нет! – отрезала Ева, заставив Пибоди вернуть тюбик на место. – Прекрати. Забудь, что ты девушка. Сейчас ты коп.
– Я – коп женского пола. – С этими словами Пибоди подошла к витрине с тушью и тенями.
Видимо, к облику менеджера здесь предъявлялись не такие строгие требования. К Еве приблизилась особа с волосами цвета сливы, с серебряными гвоздиками в бровях, в полосатых, как зебра, туфлях на высоченных каблуках.
– Я менеджер, а вы?
– Лейтенант Даллас, детектив Пибоди. Мы ищем этого мужчину.
– Его показывали вчера. Что ему могло здесь понадобиться?
– Он находился в этом районе, совершал здесь покупки. Мы проверяем разные адреса.
– Понятно. Вам известно, что он мог покупать, за чем мог бы к нам прийти? Честно говоря, не могу себе представить, что могло бы понадобиться в магазине продукции для наращивания волос и для ухода за телом подозреваемому в убийстве. У нас не притон.
– Вы его узнали?
– Говорю вам, я видела его вчера вечером в выпуске новостей.
«Сложи одно с другим, сестрица», – подумала Ева и стала терпеливо объяснять:
– Уверена, его видели многие. Многие, кто узнал бы его, если бы он заглянул в кафе перекусить. Раз теперь он вызывает подозрение, то ему могло хватить мозгов, чтобы перекрасить себе волосы.
– О! – Менеджер сделала глубокий вдох, говоривший об озабоченности. – Значит, вам нужна секция волос. Возможно, вам поможет кто-то из наших стилистов. Какой милый оттенок помады! – обратилась она к Пибоди с теплой улыбкой. – Прямо создан для вас! Желаете приобрести?
– Мне нравится!
– Нет! – перебила Ева обеих. – Мы все-таки ищем убийцу, при чем тут губная помада? Волосы, говорите?
– Конечно. – Улыбка погасла, глаза заледенели. – Прошу сюда.
Они прошли сквозь киоски, миновали длинные стеллажи, покупательниц, теребивших, как Пибоди, образцы или тащивших серебристые корзины с продукцией, которая сделает их сексуальнее, красивее, мягче, глаже, моложе.
Видя, что Пибоди опять отвлеклась, Ева оскалила зубы, и напарница ускорила шаг.
– Марселла, помоги этим женщинам.
– С удовольствием. – Продавщица с короткой черной прической, увенчанной розовой макушкой, расплылась в гостеприимной улыбке. – Чудесная стрижка! – обратилась она к Еве. – Мало кто может себе это позволить. У меня есть превосходное средство, как раз для вас. И для вас, – повернулась она к Пибоди. – Уверена, вам пойдет вечерняя завивка. Для этого есть специальный домашний набор, очень простой в применении. Вы бы могли…
– Потрясающе! – перебила ее Ева тоном, подразумевавшим прямо противоположное. – Но нам интереснее он.
Она показала фотографию Рейнхолда и свой жетон. Марселла скосила густо накрашенные глаза на менеджера.
– Не понимаю.
– Узнаете его? – спросила Ева.
– Вроде да. Но я все равно не понимаю.
– Откуда вы его знаете?
– Вчера я его обслуживала. Но я не…
– Понятно, – сказала Ева. – В котором часу это было?
– Сейчас вспомню. Примерно в половине второго. Точнее не скажу. Я как раз вернулась с ленча.
– Мне потребуются вчерашние записи ваших камер наблюдения. От открытия до закрытия. – Дав задание менеджеру, Ева опять повернулась к Марселле: – Вы помните, что он приобрел?
– Краску для волос цвета «тропик блонд», набор прядей цвета «карамель», шампунь и кондиционер «Дренч», комплект стилиста «Сам себе мастер». – Она отбарабанила все это так, как будто заучила наизусть. – Ему нужны были товары и из других секций, поэтому я осталась с ним, порекомендовала искусственный загар «Сан Бласт Бронзер» для лица и тела, четвертый номер, еще «Соли Квенч», тоже для лица и тела, и комплект для глаз «Лайтнинг Блу Ай» от «Франческо». Он потребовал самое лучшее. Я посоветовала ему воспользоваться нашим кредитом, чтобы была десятипроцентная скидка, но он предпочел заплатить наличными. – Она прикусила губу. – Я предложила ему бесплатную консультацию, чтобы Эли прямо у нас изменила ему цвет глаз по очень разумной цене, но он отказался. При неправильном применении глаза могут распухнуть и покраснеть, но он решил заплатить и уйти. Он подписал отказ от претензий, поэтому непонятно, чего ради он обратился в полицию.
– Вы, наверное, не любительница экрана, Марселла? Не следили за последними новостями?
– Это из-за занятости. На День благодарения приезжает моя сестра с семьей, вот я и помогаю маме, а что?
– Его показывали в новостях. Джеральд Рейнхолд за последние два дня отправил к праотцам троих человек.
– Что?! О господи! – Она отшатнулась и схватилась за сердце. – Боже! Он стоял вот здесь, я посвятила ему не меньше получаса! У меня будут неприятности?
– С какой стати?
– Ну, не знаю. Я же все это ему продала и заработала неплохие комиссионные. Я даже показала ему на компьютере, каким он станет, когда все это применит.
Ева довольно улыбнулась.
– У вас это сохранилось?
– А как же! Просто мне так нехорошо. Можно мне хлебнуть водички? Что-то меня колотит. Он выглядел совершенно нормальным! Невежда, изображающий всезнайку, – у нас такие не переводятся. Да, забыла, еще он купил комплект для пирсинга. – Продавщица виновато закрыла ладонью лицо. – И золотое колечко для уха. Как это я забыла?..
Ева сочувствовала ее смущению и была впечатлена ее памятью. Чтобы ее успокоить, она сказала:
– Вы все вспомнили. И очень нам помогли. Выпейте воды, Марселла, отдышитесь и покажите нам, что у вас там в компьютере.
– Спасибо. Меня аж затошнило. Кого он убил?
– Своих родителей и бывшую возлюбленную.
Ее экзотические глаза наполнились слезами.
– Бросьте! Не может быть!
– Может. За дело, Марселла.
– Иду-иду, – она заковыляла прочь на своих высоченных каблуках.
– Нам повезло с этим местом, Пибоди.
– Джекпот!
– Ума не приложу, почему он решил все купить в одном месте. С одеждой, инструментами, продажей добычи он поступал по-другому.
– Ты не понимаешь всей притягательности этого местечка. – Пибоди горестно вздохнула и обвела магазин полным вожделения взглядом. – Если бы это было мне по средствам, я бы зависла здесь на долгие часы. Ушла бы, нагрузившись, как верблюд, – особенно если бы меня стали охмурять. Я бы не устояла.
– Неужели?
– Эта музыка, эта подсветка! Сексуальная энергия так и прет. Весь товар твердит, какой роскошной я буду, если его скуплю. Потрать пару тысяч – выйдешь заново родившейся, гораздо лучше прежней.
– И люди на это клюют?
– Лично я заглатываю наживку. Вот стою и борюсь с собой. Может, купить эту помаду? На День благодарения я никуда не еду. И помады у меня полно. Но не этой потрясающей марки. Она слишком дорогая. Это инвестиция в свой облик. Чувствуешь напор противоречий?
– Чувствую. Хватит. Напомни менеджеру про записи камер! – распорядилась она, увидев возвращающуюся с планшетом Марселлу.
– Малахия Голд – вот как его звали! Я попила водички, успокоилась – и вспомнила.
– Нет, его зовут не так. Он назвался этим именем?
– Да, я спросила его имя для проекта, и он назвал это. Мы храним проекты одну неделю на случай возвращения клиента: вдруг захочет еще чего-нибудь или пожалуется на недостатки. – Марселла добралась до искомого. – Вот он, смотрите! Их приходится фотографировать. Полюбуйтесь!
– Он самый. – Ева поморщилась от наглой ухмылки Рейнхолда. – Хорош! Покажите ваш проект.
Марселла еще пощелкала по клавишам и развернула планшет.
– Если все использовать, как полагается, то получится вот так. Не стопроцентное совпадение, но все же какое-то представление.
– Действительно, – Ева уставилась на новенького Рейнхолда: белобрысого, голубоглазого, загорелого, с пирсингом.
– Он накупил нашего товару, но не мог толком объяснить, каким хочет стать. Поэтому мне пришлось импровизировать.
– У вас хорошо получилось. Направьте мне все вот по этому адресу. И дайте распечатку.
– Сейчас пришлю. И поищу принтер. Вам придется еще немного подождать.
– Постарайтесь, Марселла. У вас все получается.
– Спасибо. – Она неуверенно улыбнулась. – Это мой первый убийца.
– Пусть он останется единственным. И дайте мне ту, как ее? Губную помаду.
– «Алый мак» от «Ля Фам»? Шикарно! Но не хочу вас обманывать: это не ваш оттенок. Вам лучше пойдет «Цветение мака» или…
– Это не для меня. – Ева полезла за деньгами. – Сколько?
– Шестьдесят два доллара.
– Шутите?
Марселла состроила виноватую гримасу.
– Серьезно. Это потрясающая помада, ее хватает на целый день, влагостойкая, не мажется, содержит смягчители и…
– Вот и славно. – Ева достала кредитную карточку. – Лучше так.
– Конечно. К этой помаде лучше всего подходит подводка «Лепесток розы».
– Лучше не старайтесь, Марселла. Только помада – и распечатка. Побыстрее.
Марселла дала Еве расписаться.
– Сейчас я принесу распечатку и вашу покупку. Две минуты! – С этими словами продавщица весело ускакала.
Воспользовавшись передышкой, Ева огляделась, засунув руки в карманы. Какая еще притягательность? Она видела только несчетное количество товара, который, прояви она слабину, залепил бы все ее лицо, волосы и тело. Ей хотелось поскорее унести отсюда ноги.
– Вот и диски, – доложила Пибоди, подходя к ней. – Менеджер была сама услужливость, ведь здесь побывал убийца. Все, чего мы захотим, все, что в ее силах!
– Тем лучше. Я видела компьютерный проект изменения внешности. Марселла направит его на мой компьютер и отдаст нам распечатку.
– Через десять минут портрет может оказаться в распоряжении прессы.
– Нет, – покачала головой Ева. – Тогда он тоже увидит и опять изменит внешность, причем в этот раз будет осторожнее. Мы знаем, как он сейчас выглядит – во всяком случае, может выглядеть. Будем держать это знание при себе, пока не возникнет необходимость поделиться им с прессой.
– Готово. – Марселла протянула Еве розовый пакетик в черную полоску. – В белом конверте распечатка портрета, в маленьком пакетике помада. Я добавила несколько пробников, вы обязательно должны попробовать наше «Цветение мака».
– Спасибо. Если вспомните еще что-нибудь, тут же свяжитесь со мной.
– Обязательно. Теперь я буду смотреть на экран, честное слово. Какой ужас! Говорю вам, я еще никогда не обслуживала убийц!
«Это тебе только кажется», – подумала Ева, выходя.
– Ты что-то купила! – раздался обвинительный шепот Пибоди. – Стоит мне отвлечься, и ты делаешь покупку, хотя сам магазин вызывает у тебя презрение. – Она фыркнула. – Что приобрела?
– Какую-то дрянь, губную помаду под названием «Алый мак». – И она сунула онемевшей Пибоди пакетик.
– Это мне?! – Пибоди чуть не сорвалась на визг. – Даллас!
– Станешь обниматься – вымажу всю эту гадость тебе на задницу!
Пибоди исполнила танец в своих ковбойских сапожках.
– Хочу, хочу, хочу! Но не стану, потому что моей чудесной губной помаде не место на заднице.
– Запомни это.
– Ты такая умница!
– Это был единственный способ прекратить твое нытье.
– Умница, – повторила Пибоди. – Спасибо.
Ева заглянула в карту.
– Ты удачно выбрала магазин. Попадание в «десятку»! За это полагается приз.
– С ума сойти! – Пибоди заглянула в пакетик. – Да тут пробники!
– Пибоди!
Та перестала шуршать пакетом, но не улыбаться.
– В общем, он у нас теперь голубоглазый блондин. Загар богача, проколотое ухо – наверное, в нем болтается кольцо. На все это ему нужно не менее двух часов. Даже четырех.
– И место, где всем этим заняться. Опять отель? Поселился одним, выселился другим? Тогда это должен быть крупный отель, а то кто-нибудь обязательно заметит перемену. Например, снова отель для бизнесменов, большой, кишащий людьми. Или…
– Или?
– Он провел ночь с убитыми родителями, потом несколько часов со своей убитой бывшей. Вдруг он выбрал новую жертву и занялся гримом у нее дома?
– Мерзость!
– Вполне в его духе. Только не семейный дом, зачем ему супруг, дети? Заглянем в список одиночек, с них и начнем. Обзвони их с коммуникатора. Туда, где не ответят или окажутся недоступны, мы нанесем первый визит. И еще: хочу еще раз потолковать с Голдом. Откуда у Рейнхолда его старый ID?
– Тот факт, что он пускает его в ход, делает Голда одной из предпочтительных мишеней.
– Согласна. Приступаем к поиску, – сказала Ева, открывая дверцу машины. – Начни обзвон с Голда – он у своих родителей. Скажи, что мы едем к нему.
– Будет сделано.
