- Квартет невест, #2
20
Пресмыкаться Джек начал прямо с утра. Он заготовил речь. Почти всю ночь он мысленно редактировал ее, исправлял, расцвечивал. Самое главное теперь, насколько он понимал, заставить Эмму выслушать его.
Она выслушает, говорил он себе, въезжая в поместье Браунов. Она же Эмма. Нет на свете человека более доброго, более великодушного, чем Эмма, — и не это ли одна из дюжины причин, почему он ее любит?
Да, он был идиотом, но она его простит. Она обязательно его простит, потому что… она Эмма.
И все же у него внутри все сжалось, когда он увидел ее машину перед главным домом. Она не поехала к себе.
Значит, придется иметь дело не только с ней, подумал он, впадая в панику, а со всеми. Со всеми четырьмя и миссис Грейди в придачу.
Они поджарят его яйца.
Он это заслужил, без вопросов. Но, боже милостивый, все четверо, не много ли? Его чуть пот не прошиб.
— Возьми себя в руки, Кук, — пробормотал Джек, вылезая из пикапа.
Подходя к двери, он вдруг подумал, чувствует ли приговоренный к смерти такую же обреченность и отупляющий страх.
— Возьми себя в руки, успокойся. Они же не могут тебя убить.
Возможно, покалечат, более вероятно — словесно уничтожат. Но они не могут его убить.
Джек по привычке начал открывать дверь, затем понял, что, как персона нон грата, не имеет на это права. Он позвонил в колокольчик.
И подумал, что сможет просочиться мимо миссис Грейди. Она его любит, искренне любит. Он бы сдался на ее милость, но…
Дверь открыла Паркер. Вот мимо Паркер Браун никто не просочится.
— Уф, — выдохнул он.
— Привет, Джек.
— Я хочу… мне нужно… увидеть Эмму. Извиниться за… за все. Если бы я мог поговорить с ней несколько минут и…
— Нет.
Такое короткое слово, подумал он, и такое категоричное.
— Паркер, я просто хочу…
— Нет, Джек. Она спит.
— Я могу вернуться, или подождать, или…
— Нет.
— Это все, что ты можешь мне сказать? Просто нет?
— Нет, — снова сказала она без тени иронии. — Это не все, что я могу тебе сказать.
Мак и Лорел подошли и остановились за ее спиной. Если сравнивать с планом военной кампании, идеально. Ему оставалось лишь капитулировать.
— Что бы вы мне ни сказали, я заслужил. Вы хотите, чтобы я признал, что был не прав? Я был не прав. Что я был идиотом? Я был. Что…
— Я бы сказала, эгоистичный мерзавец, — вклинилась в его самобичевание Лорел.
— И это тоже. Может, были причины, может, были обстоятельства. Но все они не имеют значения. Для вас уж точно.
Мак шагнула вперед.
— Ничто не имеет значения, когда ты оскорбляешь лучшего человека из всех, кого мы знаем.
— Я не смогу все уладить, все исправить, если вы не позволите мне поговорить с ней.
— Она не хочет с тобой разговаривать. Она не хочет тебя видеть, — сказала Паркер. — Сейчас. Я не могу сказать, что жалею тебя. Я вижу, что ты переживаешь, но не могу тебя пожалеть. Сейчас не могу. Сейчас главное — Эмма, не ты. Ей нужно время. Ей нужно, чтобы ты оставил ее в покое. Поэтому ты оставишь ее в покое.
— И надолго?
— На сколько понадобится.
— Паркер, ты не могла бы выслушать…
— Нет.
Пока Джек таращился на нее, из кухни вышел Картер, бросил на Джека короткий сочувственный взгляд и вернулся на кухню.
Вот вам и мужская солидарность.
— Ты не можешь просто захлопнуть дверь перед моим носом.
— Могу и захлопну. Но сначала кое-что скажу тебе, потому что я люблю тебя, Джек.
— Боже мой, Паркер. — Ну, почему бы просто не поджарить его яйца. Это было бы не так больно.
— Я люблю тебя. Ты мне не как брат, ты мне брат. Всем нам. Поэтому я кое-что тебе скажу. В конце концов я тебя прощу.
— Я в этом не участвую, — сказала Лорел. — У меня есть сомнения.
— Я тебя прощу, Джек, — продолжала Паркер, — и мы снова будем друзьями. Но что более важно, тебя простит Эмма. Она найдет способ. Пока она не найдет, пока не будет готова, ты не будешь искать с ней встреч. И мы не скажем ей, что ты приходил сегодня, если она не спросит. Лгать ей мы не станем.
— Сюда не приезжай, Джек. — В голосе Мак проскользнула тень сочувствия. — Если со студией возникнут какие-нибудь проблемы или вопросы, мы созвонимся. Но не приезжай, пока Эмма не будет готова.
— И как вы об этом узнаете? — спросил Джек. — Она просто скажет: «Эй, пусть Джек приходит, я не возражаю»?
— Мы узнаем, — сказала Лорел.
— Если она тебе небезразлична, ты предоставишь ей столько времени, сколько необходимо. Дай мне слово.
Джек провел пятерней по волосам. Паркер ждала.
— Ладно. Вы, все вы, знаете ее лучше, чем кто-либо другой. Если вы говорите, что именно это ей нужно, значит, именно это ей нужно. Я даю вам слово. Я оставлю ее в покое, пока… пока.
— И еще, Джек, — добавила Паркер. — Проведи это время с пользой для себя. Подумай, чего ты в действительности хочешь, что тебе нужно. И пообещай мне еще кое-что.
— Поклясться на крови?
— Обещания будет достаточно. Когда Эмма будет готова, я тебе позвоню. Я сделаю это для тебя и для нее, но только если ты пообещаешь сначала поговорить со мной.
— Хорошо. Обещаю. Вы не могли бы иногда позванивать мне? Я хотел бы знать, как она. Что она…
— Нет. До свидания, Джек. — Паркер закрыла дверь. Спокойно. Перед его носом.
По другую сторону двери Мак протяжно выдохнула.
— Считается предательством, если я скажу, что мне его немного жаль? Я представляю, каково быть придурком в таких делах. Когда кто-то тебя любит, а ты ведешь себя как полная задница.
Лорел кивнула.
— Да, кому знать, как не тебе. Можешь пожалеть его минуточку. — Лорел помолчала, взглянула на часики. — Ну, достаточно?
— Вполне.
— Пожалуй, я тоже возьму минутку. Парень выглядел ужасно. Но Эмме гораздо хуже. Надо бы проведать ее.
— Я схожу. Думаю, мы должны придерживаться обычного распорядка, насколько получится, — сказала Паркер. — Ей будет только хуже, если ее беда повлияет на бизнес. Итак, работаем и, если возникнут трудности, пытаемся справляться без нее, пока она не наберется сил.
— Если понадобятся лишние руки, попросим Картера. Мой парень лучший.
— Ты не устала им хвастаться? — спросила Лорел.
Мак задумалась, обняла Лорел за плечи одной рукой.
— Если честно, нет. Наверное, поэтому я чуть-чуть сочувствую Джеку и всем сердцем — Эмме. Любовь действительно может вытянуть все жилы, пока не научишься с ней жить. А когда научишься? Просто изумляешься, как, черт побери, жила без нее. Думаю, я должна немедленно зацеловать Картера до смерти. Я вернусь вечером. — Мак направилась к дверям кухни. — Позвоните, если понадоблюсь раньше.
— Любовь может вытянуть все жилы, пока не научишься с ней жить, — задумчиво повторила Лорел. — Знаешь, Паркс, мы могли бы поместить это изречение на нашей веб-страничке.
— В нем что-то есть.
— И Мак права насчет Картера. Он лучший. Но он все равно не войдет в мою кухню, когда я работаю. Мне не хочется травмировать его. Паркс, дай мне знать, если Эмме понадобится еще одно плечо, а тебе боец на передовой войн невест.
Паркер кивнула и отправилась наверх.
* * *
Эмма приказала себе выбраться из кровати. Хватит валяться и жалеть себя. Однако она только покрепче прижала к груди подушку и уставилась в потолок.
Подруги задернули шторы на всех окнах, поэтому в комнате было темно и тихо. Они подоткнули ей одеяло, как инвалиду, завалили подушками, поставили на тумбочку вазу с фрезией. Они сидели с ней, пока она не заснула.
Какой стыд, сказала она себе. Стыдно быть такой зависимой, такой слабой. Но она была так благодарна им за понимание и поддержку.
Только наступил новый день. Придется двигаться дальше, придется справляться с реальностью. Разбитые сердца излечиваются. Может, трещинки и остаются, как тоненькие шрамы, но люди с этими трещинками живут и работают, смеются и едят, ходят и разговаривают.
А у многих даже шрамы рассасываются, и появляется новая любовь.
Но у многих ли из тех людей жизнь так тесно переплетена с жизнью того, кто разбил им сердце? Многим ли приходится встречаться со старой любовью снова и снова? Для многих ли их возлюбленный словно ниточка, вплетенная в ковер их повседневной жизни? Только потяни, и распустится все полотно.
Она не может исключить Джека из своей жизни. Невозможно не встречаться с ним, невозможно видеться только изредка по особым случаям.
Вот почему офисные романы столь опасны. После расставания приходится ежедневно смотреть в лицо своему прошлому. С девяти до пяти, пять дней в неделю. Или увольняться, переводиться, переезжать в другой город. Бежать, чтобы исцелиться и жить дальше.
Не ее случай, потому что…
Ямайка. Предложение Адель.
Не просто другой офис, другой город, но другая страна. Совершенно новый старт. Она продолжала бы заниматься любимым делом, но стала бы совершенно новым человеком. Необремененными отношениями, сложными связями. Не видела бы Джека в поместье, не сталкивалась бы с ним в супермаркете или на вечеринке.
Никаких жалостливых взглядов десятков людей, знающих о ее растрескавшемся сердце.
Она хорошо бы работала. Все те чудесные тропические цветы. Вечные весна и лето. Домик на пляже. А по ночам она слушала бы музыку волн.
Одна.
Эмма повернулась на скрип приоткрывшейся двери.
— Я не сплю.
— Кофе, — Паркер подошла к кровати, протянула блюдце с чашечкой. — Я принесла на всякий случай.
— Спасибо, Паркер, спасибо.
— Как насчет завтрака? — Паркер подошла к окнам, раздернула шторы, впустила свет.
— Я не голодна.
— Хорошо. — Паркер присела на край кровати, пригладила разметавшиеся волосы Эммы. — Ты спала?
— Представь себе, да. Сбежала от действительности. А теперь чувствую себя слабой и глупой. У меня ведь не смертельная болезнь. Я не переломала кости. Не истекаю кровью. Никто не умер, слава богу. А я не могу уговорить себя выползти из постели.
— Еще и суток не прошло.
— Ты хочешь сказать, чтобы я не торопилась. Что станет легче.
— Станет. Некоторые говорят, что развод похож на смерть. Думаю, это правда. И я думаю, что когда любовь такая сильная, все так же. — Синие глаза Паркер лучились сочувствием. — И никуда не деться от скорби.
— Почему я не могу просто злиться? Обзывать его? Сукин сын, ублюдок, как угодно. Почему я не могу пропустить скорбь и просто возненавидеть его?
— Только не ты, Эмма. Если бы я думала, что это поможет, я бы освободила день, мы бы напились и начали ругать его последними словами прямо сейчас.
— Ты бы это сделала. — Сумев наконец улыбнуться, Эмма села, оперлась на подушки. — Знаешь, о чем я думала перед самым твоим приходом, упиваясь жалостью к себе?
— О чем?
— Что мне следовало бы принять предложение Адель. Я переехала бы на Ямайку, помогла бы ей начать дело. У меня бы получилось. Я знаю, как все спланировать, как справиться со всеми аспектами бизнеса. Или нашла бы хороших специалистов. Для меня это был бы новый старт. И я создала бы классную фирму.
— Да, у тебя получилось бы. — Паркер встала, подошла к окну, поправила шторы. — Это важное решение, особенно когда находишься в состоянии эмоционального стресса.
— Я спрашивала себя, как можно справиться, если Джек все время будет перед глазами, здесь, в городе, на приемах. Его каждый месяц приглашают как минимум на одно из наших мероприятий. У нас столько общих знакомых, наши жизни так переплетены. Даже когда я смогу думать о нем, о нас, без… — Эмма умолкла, чтобы взять себя в руки, — …без дикого желания разреветься, как я справлюсь со всем этим? Я же знала, что так будет, я знала, но…
— Но. — Паркер обернулась.
— В общем, я лежала, представляя, как принимаю предложение, начинаю все с нуля, строю что-то новое. Пляж, солнце, новые перспективы. Я думала минут пять. Нет, ближе к трем. Здесь дом, семья, ты, мы. Я. Значит, придется придумать, как справляться здесь.
— Я могла бы по-настоящему разозлиться на него за то, что он довел тебя даже до трехминутных размышлений.
— Но если бы я решила, что так лучше для меня, ты бы меня отпустила.
— Я бы попыталась тебя отговорить. Я бы завалила тебя графиками, схемами, планами, слайдами, фотографиями, компакт-дисками.
Слезы снова хлынули по щекам Эммы.
— Паркер, я так тебя люблю. — Паркер снова села на кровать, обняла подругу и крепко прижала к себе. — Я сейчас встану, приму душ, оденусь и начну думать, как буду справляться.
Эмма как-то пережила этот день… и следующий. Она создавала композиции, собирала букеты, встречалась с клиентами. Она плакала, а когда к ней заехала мама, еще поплакала. Но потом осушила слезы и потащилась по жизни дальше.
Она справлялась со своим кризисом, умудрялась принимать высказанное и невысказанное сочувствие своей команды. Она смотрела, как невесты, украшенные ее цветами, идут навстречу любимым мужчинам.
Она жила и работала, смеялась и ела, ходила и разговаривала. И хотя пустота в ее душе казалась безграничной, простила Джека.
На совещание в середине недели она опоздала на пару минут.
— Прошу прощения. Хотела дождаться цветов для пятничной свадьбы. Я вызвала Тиффани, но хотела посмотреть каллы. Мы используем «Зеленую богиню», и надо было проверить, как она сочетается с орхидеями, до того, как Тиффани начнет обрабатывать цветы. — Эмма подошла к шкафчику, достала диетическую пепси. — Что я пропустила?
— Пока ничего. И можем начать с тебя, — предложила Паркер. — В пятницу у нас самая большая свадьба недели, а ты только что получила цветы. Есть проблемы?
— С цветами никаких. Доставили все, что было заказано, и хорошего качества. Невеста пожелала ультрасовременные композиции с легким намеком на «фанк». Зеленые каллы, орхидеи симбидиум — очень красивые, в желто-зеленых тонах — с белыми лилиями эухарис в сложном букете. Для каждой из ее десяти, да, десяти подружек — по три каллы «Зеленая богиня», перевязанные лентой. Маленький букет из лилий эухарис и заколка из орхидей для девочки-цветочницы. Вместо букетиков на корсажи, или тусси-мусси, по одной орхидее для МН и МЖ. Для всех букетов на столах — и во время ужина, и во время танцев — предусмотрены вазы. «Зеленая богиня» с хвощом в вазонах портика, орхидеи, амарант и…
Эмма захлопнула крышку своего ноутбука.
— И я должна на пару минут отвлечься и кое-что вам сказать. Во-первых, я вас люблю и я не знаю, как пережила бы без вас последнюю неделю. Наверное, я до смерти утомила вас своими рыданиями и стенаниями…
— Меня точно. — Лорел подняла руку и помахала, рассмешив Эмму. — Вообще-то твои рыдания весьма примитивны, а стенания требуют значительной доработки. Я надеюсь, что со временем ты усовершенствуешься.
— Я постараюсь. Но на данный момент с этим покончено. Я в порядке. И поскольку Джек не появлялся, не старался дозвониться, не присылал емейлы и не подавал дымовые сигналы, я делаю вывод, что вы его предупредили.
— Да, — подтвердила Паркер, — предупредили.
— И за это спасибо. Мне необходимо было время и пространство, чтобы все продумать и, ну, успокоиться. Поскольку Дела я тоже не видела, полагаю, вы и его попросили некоторое время держаться подальше.
— Это казалось разумным, — сказала Мак.
— Вероятно, вы правы. Но дело в том, что мы все друзья. Мы семья. И мы не должны об этом забывать. Поэтому, если вы разработали условный сигнал, можете его послать. Мы с Джеком выясним отношения, если он в этом нуждается, и вернемся к прежней жизни.
— Если ты уверена, что готова.
Эмма кивнула:
— Да, Паркс, уверена. Итак, переходим к украшению вестибюля.
Джек проскользнул в кабинку «Кофейного разговора».
— Картер, привет. Спасибо, что согласился встретиться.
— Я чувствую себя шпионом. Двойным агентом. — Картер задумчиво уставился в свою чашку с зеленым чаем. — И, если честно, мне нравится.
— Ну, как она? Что она делает? Что вообще происходит? Все, Картер, выкладывай все. Прошло десять дней. Мне запрещено разговаривать с ней, видеть ее, посылать ей сообщения и электронные письма. И сколько это будет продолжаться… — Джек нахмурился. — Это я?
— Да, да. Это ты.
— Боже милостивый, я сам себя не выношу. — Джек поднял глаза на официантку. — Морфий. Двойной.
— Ха-ха, — сказала она.
— Попробуй чай, — предложил Картер.
— Мне плохо, но не настолько. Пока еще. Кофе. Черный. Картер, как она?
— Нормально. У них сейчас очень много работы. Июнь… это просто безумие. Эмма работает с утра до ночи. Как и все они. И обязательно кто-то из них вечерами сидит с ней, хотя бы немного. Приезжала ее мать, и я знаю, что встреча была очень эмоциональной. Мак доложила. Я же двойной агент. Со мной Эмма об этом не разговаривает. Я не враг, но…
— Понимаю. Я и в книжный не заглядывал, потому что Лючия вряд ли бы мне обрадовалась… Я чувствую себя прокаженным! — воскликнул Джек, разрываясь между раздражением и горечью. — Они и Дела не пускают. Указание Паркер. Господи, я же Эмме не изменял, я ее не поколачивал, я не… И да, я пытаюсь оправдаться. Как мне попросить у нее прощения, если я не могу с ней поговорить?
— Ты можешь пока потренироваться.
— Я и тренируюсь. Непрерывно. А как это у тебя, Картер?
— Ну, мне разрешают разговаривать с Мак.
— Я имел в виду…
— Да, я понял. Точно так же. Она — свет. Как будто раньше ты топтался в темноте или в полумраке и не представлял, что может быть иначе. Но потом появляется этот свет, она. И все меняется.
— А если свет гаснет или — что еще хуже — если ты по глупости гасишь его сам, тьма становится совсем непроницаемой.
Картер подался вперед.
— Думаю, чтобы вернуть свет, нужно дать Эмме стимул. Слова — это одно, но главное, по-моему, это то, что ты будешь делать.
Джек кивнул, достал затрезвонивший мобильник.
— Паркер. Сейчас. Сейчас. — Он открыл телефон. — Да? Она… Что? Прости. Хорошо. Спасибо. Паркер… ладно. Я еду.
Джек захлопнул телефон.
— Они открыли дверь. Я должен ехать. Я…
— Поезжай. Я заплачу за кофе.
— Спасибо. Господи, меня подташнивает. Пожелай мне удачи.
— Желаю удачи, Джек.
— Спасибо, удача мне точно понадобится.
Джек вскочил и поспешил к выходу. Он приехал в главный дом точно в то время, что назначила Паркер. Он не хотел ее злить. Тихие сумерки, напоенный ароматом цветов воздух… А у него взмокли ладони.
Второй раз за все годы знакомства с Браунами Джек позвонил в колокольчик.
Откликнулась Паркер. Серый деловой костюм, волосы, собранные в аккуратный пучок на затылке. Такая элегантная, такая свежая, такая прелестная. Джек понял, как сильно скучал по ней.
— Привет, Паркер.
— Заходи, Джек.
— Я уж начал сомневаться, что когда-нибудь услышу твой голос.
— Она готова поговорить с тобой, поэтому я готова разрешить тебе поговорить с ней.
— Мы с тобой больше никогда не будем друзьями?
Паркер посмотрела на него, обняла его лицо ладонями, легко поцеловала.
— Ты выглядишь ужасно. Это говорит в твою пользу.
— Прежде чем я поговорю с Эммой, я хочу сказать тебе, что сдох бы от тоски, если бы потерял вас. Тебя, Лорел, Мак. Это меня просто убило бы.
— Семья прощает. — Паркер обняла его, крепко сжала и отпустила. — Что нам остается? У тебя есть две возможности, Джек, и ты должен определиться, когда пойдешь к Эмме. Первая. Если ты ее не любишь…
— Паркер, я…
— Нет, мне не говори. Если ты ее не любишь, если не можешь дать ей то, в чем она нуждается, то, что она хочет — не только для себя, но и для тебя, — порви близкие отношения. Она уже простила тебя, и она примет твое решение. Не обещай ей того, чего не можешь или не хочешь дать. Она никогда не смирится, и вы никогда не будете счастливы. Вторая возможность. Если ты любишь ее, если можешь дать ей то, в чем она нуждается и чего хочет — не только для нее, но и для себя, — я скажу тебе, что делать, что тебе действительно поможет.
— Говори.
* * *
Эмма работала допоздна и в одиночестве, как случалось теперь почти каждую ночь. Скоро с этим будет покончено. Она скучала без людей, разговоров, суеты. Она уже была почти готова покинуть свою зону безопасности. Осталось прояснить ситуацию, сказать то, что должно быть сказано, и снова стать Эммой.
Она вдруг поняла, что скучает и по прежней Эмме.
Эмма отнесла законченную композицию в холодильник и вернулась убрать свое рабочее место. Ее остановил стук. Еще не подойдя к двери, она знала, что это Джек. Паркер прекрасный организатор.
Джек стоял на пороге с огромной охапкой огненно-красных георгинов. У Эммы кольнуло сердце.
— Привет, Джек.
— Эмма. — Он судорожно выдохнул. — Эмма. Я понимаю, что это пошлость. Притащить цветы, чтобы расчистить себе дорогу, но…
— Они прекрасны. Спасибо. Заходи.
— Я так много должен тебе сказать.
— Нужно поставить их в воду. — Эмма развернулась, ушла в кухню за вазой, кувшином с питательным раствором, ножницами. — Я понимаю, что тебе есть что сказать, но сначала выслушай меня.
— Хорошо.
Эмма начала обрезать стебли под струей воды.
— Я хочу извиниться.
— Не надо. — Он чуть не потерял самообладания. — Не делай это.
— Я хочу извиниться за свое поведение, за свои слова. Когда я пришла в себя, я поняла, что ты был измучен, расстроен, плохо себя чувствовал, а я — намеренно — нарушила границы.
— Мне не нужны чертовы извинения.
— Однако я их приношу, а ты разбирайся. Я рассердилась, потому что ты не давал мне то, что я хотела. — Она собрала цветы стебелек к стебельку. — Я должна была уважать твои границы, я их нарушила. Ты разозлился, это на твоей совести, но я слишком сильно на тебя надавила. Это на моей совести. Однако, самое главное, мы пообещали друг другу остаться друзьями, а я не сдержала обещание. Я нарушила свое слово и за это прошу прощения.
Только сейчас она посмотрела на него.
— Мне так жаль, Джек.
— Прекрасно. Ты закончила?
— Не совсем. Я все еще твой друг. Мне просто необходимо было немного времени, чтобы к этому вернуться. Для меня очень важно, чтобы мы остались друзьями.
— Эмма. — Он хотел положить ладонь на ее руку, но она ловко ускользнула и снова завозилась с цветами.
— Они действительно прекрасны. Где ты их взял?
— У твоего поставщика. Я просил, умолял и сказал, что они для тебя.
Эмма улыбнулась, но руки старательно держала вне его досягаемости.
— Вот видишь. Как мы можем не быть друзьями, если ты подумал об этом? Давай забудем обо всех обидах. Мы все еще важны друг другу. Просто все остальное оставим в прошлом.
— Это то, чего ты хочешь?
— Да, это то, чего я хочу.
— Хорошо. Теперь давай поговорим о том, чего хочу я. Давай прогуляемся. Мне необходим глоток свежего воздуха.
— Конечно. — Гордясь своей выдержкой, Эмма отложила цветы, отставила кувшин.
Как только они вышли в сад, она сунула руки в карманы и снова похвалила себя. Она справляется, и справляется прекрасно. Но она не выдержит, если Джек до нее дотронется. К этому она пока не готова.
— Тот вечер, — начал Джек. — Я был измучен, и зол, и все такое. Но ты была права. Я не понимал. Себя. Не задумывался. Ни о своих барьерах, ни об ограничениях. А после твоих слов я все время думал, почему стал таким. И лучшее, что мне пришло в голову, — из-за развода моих родителей. Я остался с отцом, и в доме все время были вещи других женщин. В ванной комнате, повсюду. Это меня беспокоило. Конечно, они расстались, но…
— Они были твоими родителями. Естественно, ты переживал.
— Я так и не смирился с их разводом.
— О, Джек.
— Еще одно клише, но это правда. Я был подростком и ничего не замечал, и вдруг… Они любили друг друга, были счастливы. И вдруг ни любви, ни счастья.
— Но это никогда не бывает вдруг.
— Это логика, разум. А для меня все случилось внезапно. И только недавно до меня начало доходить, что они сумели расстаться по-человечески, смогли построить новые счастливые жизни, не превратив меня в заложника, в жертву. А тогда у меня в голове все перевернулось. Не давай обещаний, не строй будущее, потому что чувства меняются и могут вообще закончиться.
— Могут. Ты прав, но…
— Но, — прервал он. — Позволь мне сказать. Но если ты не можешь доверять себе и своим чувствам, если не можешь рискнуть, какой смысл? Это шаг в неизвестность, рискованный шаг, и я думаю, что если делаешь этот шаг, то должен быть абсолютно уверен, потому что речь не только о тебе и данном моменте. Нужно очень сильно верить, чтобы сделать этот шаг.
— Ты прав. Теперь я лучше понимаю, почему… Ну, почему.
— Может, теперь мы оба лучше понимаем. Прости за то, что чувствовала себя нежеланной. Прости за то, что чувствуешь, будто нарушила границы, пытаясь что-то сделать для меня. Что-то, что я должен был оценить. Что я ценю. Я поливаю твои цветы.
— Хорошо.
— Ты была… Господи, я так сильно скучал по тебе. Я не могу вспомнить все, что хотел сказать тебе, все, что репетировал. Я не могу вспомнить, потому что смотрю на тебя. Ты была права, я мало ценил тебя. Дай мне еще один шанс. Пожалуйста, дай мне второй шанс.
— Джек, мы не можем вернуться назад и…
— Не назад, вперед. — Он взял ее за руки, повернул лицом к себе. — Вперед, Эмма. Пожалей меня. Дай мне еще один шанс. Мне никто не нужен, кроме тебя. Я нуждаюсь в твоем… свете, — вспомнил он слова Картера. — Я нуждаюсь в твоем сердце и твоем смехе. В твоем теле, в твоем разуме. Эмма, вернись ко мне.
— Но это невозможно. Мы оба хотим… нам обоим нужны совершенно разные вещи… Эго было бы неправильно. Я не могу.
Ее глаза налились слезами. Он притянул ее к себе.
— Эмма, позволь мне. Позволь мне сделать этот шаг, потому что с тобой я верю. С тобой это не только сейчас. Это завтра, это будущее, это все. Ты — все. Останься со мной, Эмма. Будь со мной.
— Я с тобой. Я хочу… что ты делаешь?
— Танцую с тобой. — Он поднес ее руку к своим губам. — В саду, под луной.
Ее сердце затрепетало, и все трещинки начали затягиваться.
— Джек.
— И я говорю, что люблю тебя. Я прошу тебя прожить со мной жизнь. — Он поцеловал ее. — Я прошу тебя дать мне то, в чем я нуждаюсь, то, чего я всегда хотел, хотя слишком долго не понимал. Я прошу тебя выйти за меня замуж.
— Выйти за тебя замуж?
— Выходи за меня. — Каким легким оказался этот шаг, каким правильным. — Живи со мной. Просыпайся со мной, сажай для меня цветы, только тебе придется все время напоминать, чтобы я их поливал. Мы будем строить планы и менять их, в зависимости от обстоятельств. Мы будем строить будущее. Я дам тебе все, что у меня есть, а если тебе понадобится больше, я найду и отдам тебе.
В благоухающем лунном саду она услышала свои собственные слова, кружась в вальсе с любимым мужчиной.
— Кажется, ты только что это сделал. Ты подарил мне мой сон, мою мечту.
— Скажи «да».
— Ты уверен?
— Как хорошо ты меня знаешь?
Она улыбнулась, похлопала ресницами, смахивая слезы.
— Довольно хорошо.
— Я сделал бы тебе предложение, если бы не был уверен?
— Нет. Нет, не сделал бы. Как хорошо ты меня знаешь, Джек?
— Довольно хорошо.
Она потянулась к нему, поцеловала.
— Тогда ты знаешь мой ответ.
На веранде третьего этажа, обнимая друг друга за талии, стояли три молодые женщины и смотрели вниз на кружащуюся пару. За их спинами послышался вздох миссис Грейди. Всхлипнула Мак. Паркер достала из кармана пачку салфеток и протянула одну салфетку Мак, одну Лорел, одну миссис Грейди, одну взяла себе.
— Это прекрасно, — наконец сказала Мак. — Они прекрасны. Посмотрите, какой свет, какой серебристый свет. И тени, отбрасываемые цветами, и их блеск, и силуэты Эммы и Джека.
— Ты мыслишь образами. — Лорел вытерла глаза. — Здесь настоящий роман.
— Не просто образами. Мгновениями. Это мгновение Эммы. Ее голубая бабочка. Наверное, мы не должны смотреть. Если они увидят нас, их мгновение будет испорчено.
— Они не видят никого, кроме друг друга. — Паркер взяла за руки подруг и улыбнулась, почувствовав на плече ладонь миссис Грейди.
— Идеальное мгновение, точно такое, каким должно быть.
— Так они и смотрели на Эмму, танцующую нежной июньской ночью с любимым мужчиной в освещенном луной саду.
