• Следствие ведет Ева Даллас, #2

12

 Лекарство Мэвис оказалось чудодейственным. В горле после него немного першило, но зато, подъезжая к зданию «Канала 75», Ева была трезва как стеклышко.

 Здание было построено в конце прошлого – двадцатого – века, в разгар бума массмедиа, охватившего Европу и Америку. Эта отрасль экономики начала тогда приносить такие доходы, что стала одной из важнейших. Здание было одним из самых высоких на Бродкаст-авеню, здесь находилось пять студий, где работали несколько тысяч человек и были установлены мощнейшие ретрансляторы, передававшие сигналы в любую точку планеты.

 Восточное крыло, куда направили Еву, выходило на Третью авеню, где стояли жилые дома, в которых в основном селились телевизионщики.

 Увидев у входа толпу людей, Ева поняла, что о преступлении уже известно многим. Значит, надо выставлять охрану. Ева на ходу связалась по рации с диспетчерской и попросила обеспечить патруль. Убийство прямо у телестудии, шуму и так не избежать, пусть хоть зевак будет поменьше.

 Выйдя из машины, Ева сквозь пелену дождя увидела отряд полицейских и вздохнула с облегчением: они отогнали толпу и запечатали служебный вход. Журналисты и операторы, естественно, толпились неподалеку, но это было неизбежное зло.

 Загнав чувство вины в самый дальний угол сознания, Ева прицепила значок на лацкан пиджака и пошла к тенту, который сообразили установить над местом убийства. Капли дождя звонко барабанили по туго натянутому пластику.

 Плащ она узнала сразу, и сердце ее болезненно сжалось. Ева спросила, сделали ли видеозапись, и, получив утвердительный ответ, склонилась над телом.

 Твердой рукой она приподняла капюшон, скрывавший лицо жертвы. И, вздрогнув от неожиданности, уставилась на незнакомое лицо.

 – Кто это?!

 – По предварительным данным – некая Луиза Кирски, редактор-монтажер «Канала 75». – Женщина-полицейский, представившаяся сержантом Пибоди, вытащила блокнот из кармана своего черного плаща. – Тело обнаружил около одиннадцати пятнадцати Си Джей Морс. После чего его вывернуло наизнанку, вон там, – добавила она с изрядной долей презрения. – Затем он с криками вбежал в эту дверь. Охранники сразу вызвали полицию. Диспетчер получил сообщение в одиннадцать двадцать две. Я прибыла на место преступления в одиннадцать двадцать семь.

 – Оперативно. Сержант Пибоди, где вы находились, когда поступил вызов?

 – Я дежурила на Первой авеню. Установила факт убийства, заперла служебный вход, вызвала наряд полицейских и медэкспертов.

 – Они успели что-нибудь снять? – спросила Ева, кивнув в сторону журналистов.

 – Прибыв на место, я запретила съемку. Но, боюсь, они времени даром не теряли.

 – Ладно.

 Ева начала обыскивать тело. Несколько купюр, какая-то мелочь. На теле – никаких следов борьбы. Она записала отчет на диктофон, размышляя, каким образом на этой женщине мог оказаться плащ Надин Ферст.

 – Я пойду в здание, – наконец решила Ева. – Должен прибыть капитан Фини. Пошлите его ко мне. Тело пусть заберут медэксперты. А вы следите за журналистами, сержант. Никаких комментариев, никаких сообщений не делайте.

 – А мне и нечего им сказать, лейтенант.

 – Вот и отлично.

 Ева прошла через служебный вход и снова заперла его. В вестибюле почти никого не было: полицейские успели распорядиться, чтобы убрали всех посторонних.

 – Где мне найти Си Джея Морса? – спросила Ева у охранника.

 – Его студия на шестом этаже, в восьмом секторе. Его проводил туда кто-то из полицейских.

 – Я поднимусь к нему. Должен прибыть мой коллега. Скажите ему, где меня найти. – И Ева встала на эскалатор, идущий вверх.

 В коридорах толпились люди, что-то обсуждали. Ева услышала запах чуть пережаренного кофе, напомнивший ей о буфете родного участка. Окажись она здесь при других обстоятельствах, это деталь обязательно вызвала бы у нее улыбку.

 На шестом этаже было особенно шумно – там находился зал новостей. Столы стояли почти впритык друг к другу, если в проходах сталкивались двое, то разойтись было довольно трудно. Телестудия, как и полицейский участок, работала двадцать четыре часа в сутки.

 Разница только в том, подумала Ева, что у полицейских обычно вид усталый и потрепанный. А здесь все выглядели так, словно в любой момент были готовы встать перед камерой. Модная одежда, тщательно подобранные украшения, макияж.

 Все были чем-то заняты: кто-то говорил по телефону, кто-то считывал с компьютера информацию или передавал свою.

 С виду все выглядело вполне обычно, только атмосфера была какой-то напряженной. Если бы у страха был запах, можно было бы сказать, что пахло тут именно страхом.

 Заметившие Еву приподнялись со своих мест, в глазах их читался немой вопрос. Она окинула присутствующих ледяным взглядом, отгородившись им, как щитом.

 На стене были установлены огромные экраны. Каждый из них мог показывать разные программы, но сейчас они были настроены на одну. Со всех экранов на Еву глядело лицо Надин.

 Она, как всегда, выглядела безупречно, и Ева подошла ближе, чтобы лучше слышать, что говорит Надин.

 – Сегодня произошло еще одно убийство. Погибла служащая нашего канала Луиза Кирски. Произошло это у входа в здание, из которого я веду сейчас репортаж.

 Ева даже не выругалась, когда Надин, сказав еще несколько слов, уступила место Морсу: она была к этому готова.

 – Обычный вечер, – сказал Морс тоном профессионального журналиста. – Обычный дождливый вечер. Но снова, несмотря на старания нашей полиции, произошло жестокое убийство. И об этом ужасном событии вы узнаете из первых рук. – Он сделал эффектную паузу и продолжил: – Истекающее кровью тело Луизы Кирски я обнаружил на ступенях у входа в здание, где мы оба столько лет проработали. Горло было перерезано, и кровь хлестала прямо на тротуар. Признаюсь, я замер в ужасе, у меня перехватило дыхание. Я стоял, смотрел на нее и не верил своим глазам. Как это могло случиться?! Эту женщину я хорошо знал, часто болтал с ней по-дружески, иногда имел удовольствие с ней работать. И вот она лежит передо мной – бездыханная…

 Камера отъехала от лица Морса, на экране появилась фотография тела.

 Да, они времени не теряли, подумала Ева с отвращением и спросила у ближайшего к ней человека:

 – Где студия?

 – Простите?

 – Я хочу знать, где эта чертова студия! – Она ткнула пальцем на экран.

 – Э-э, я…

 Вне себя от ярости Ева угрожающе придвинулась к нему.

 – Хотите проверить, как быстро я смогу всех вас тут разогнать?

 – Двенадцатый этаж, студия «А».

 Она метнулась к эскалатору и столкнулась с только что появившимся Фини.

 – Однако ты не торопился.

 – Приехал как только смог, навещал стариков.

 Он не стал задавать лишних вопросов, а просто двинулся следом за ней.

 – Мне надо заткнуть телевизионщикам рот!

 – Так… – задумчиво почесал в затылке Фини. – Можем потребовать конфискации материалов, снятых на месте преступления. Я видел кусок репортажа, когда ехал сюда, – пояснил он. – Потом они все получат обратно, но несколько часов мы выиграем.

 – Начинай действовать. Мне нужна вся информация об убитой.

 – Это-то нетрудно…

 – Перешли все на мой рабочий компьютер, ладно, Фини? Я скоро поеду в участок.

 – Будет сделано. Что-нибудь еще?

 Они стояли перед белыми дверями студии «А».

 – Возможно, здесь мне тоже будет нужна твоя поддержка.

 – Рад стараться.

 Двери были заперты, горела табличка «Идет передача». Еве безумно хотелось достать револьвер и прострелить двери насквозь, но она сдержалась и ограничилась тем, что нажала на кнопку экстренного вызова.

 – На «Канале 75» идут «Новости», прямой эфир, – отозвался невозмутимый голос. – Какова причина вызова?

 – Полиция! – Ева подставила свое удостоверение под сканер.

 – Минуту, лейтенант Даллас. Я доложу о вашей просьбе.

 – Это не просьба, – спокойно ответила Ева. – Немедленно откройте дверь, или я взломаю ее, на что имею право согласно статье 83Б, раздел Е.

 Электронное устройство тихо загудело, потом прозвучал ответ:

 – Двери открываются. Просим соблюдать тишину и не переступать белую линию. Спасибо.

 В студии было прохладно. Ева направилась к стеклянной перегородке перед съемочной площадкой с таким решительным видом, что режиссер, увидевший ее, побледнел от ужаса и умоляюще прижал палец к губам. Ева молча показала ему значок.

 – Это прямой эфир! – сказал он резко, но все-таки отпер дверь и снова повернулся к мониторам. – Третья камера на Надин. На задний план – фото Луизы. Прием.

 Техники послушно выполнили его указания. Ева увидела на одном из мониторов улыбающееся лицо Луизы Кирски.

 – Прервите передачу и дайте рекламу, – Ева старалась говорить спокойно.

 – «Новости» идут без рекламы.

 – Давайте рекламу! – повторила она. – Или просто остановите передачу.

 Режиссер развернулся к ней, угрожающе расправил плечи.

 – Послушайте, вы что…

 – Это вы послушайте! – Она ткнула ему пальцем в грудь. – У меня есть свидетель. Либо вы сделаете то, что я велю, либо ваши конкуренты заработают обалденный рейтинг на репортаже о том, как «Канал 75» оказывал сопротивление полиции, расследующей убийство одного из его сотрудников. И, возможно, я сочту вас одним из подозреваемых. Похож он на хладнокровного убийцу, а, Фини?

 – Я сам об этом думаю. Может, допросим его по всей форме? Только сначала надо обыскать.

 – Подождите! Подождите… – Режиссер вытер ладонью лоб и, очевидно, решил, что трехминутный рекламный блок ничему не может повредить. – Через десять секунд дайте рекламу «Зиппо». Си Джей, закругляйся. Музыку! Первая камера отъезжает. Прием. – Он откинулся на стуле и вздохнул. – Учтите: я вынужден буду обратиться к нашему юристу.

 Но Ева уже направлялась к длинному черному столу, за которым сидели Надин и Морс.

 – Вы не имеете права… – начал было Морс.

 – Свои права я знаю, а сейчас расскажу о ваших, – перебила его Ева. – Вы имеете право вызвать адвоката. Пусть подъезжает в Центральный участок.

 Морс смертельно побледнел.

 – Вы меня хотите арестовать? Да вы что, с ума сошли?!

 – Вы свидетель, кретин! И не имеете права делать публичных заявлений, пока не дадите показаний. – Она бросила взгляд на Надин. – Вам придется дальше вытягивать программу одной.

 – Я поеду с вами. – Надин решительно встала и, не обращая внимания на крики режиссера, отцепила микрофон. – Возможно, я была последней, кто с ней разговаривал.

 – Хорошо. Идемте. – Проходя мимо режиссера, Ева бросила: – Можете пустить фильм «Нью-йоркский полицейский». Это классика.

 

 – Ну что ж, Си Джей, – Ева чувствовала себя отвратительно, но этот момент доставил ей истинное удовольствие, – наконец-то я вас заполучила. Вам удобно?

 Вид у Морса был унылый, но он постарался приободриться и окинул презрительным взглядом комнату для допросов.

 – Вам не помешало бы воспользоваться услугами дизайнера.

 – Постараемся внести этот пункт в бюджет. – Она устроилась поудобнее за единственным стоявшим в комнате столом и включила диктофон. – Первое июня. Допрашиваемый – Си Джей Морс, допрос проводится в комнате В, ведет его лейтенант Ева Даллас, отдел расследования убийств. Дело об убийстве Луизы Кирски. Время – ноль часов сорок пять минут. Мистер Морс, вам были разъяснены ваши права. Вы настаиваете на присутствии адвоката?

 Он взял стакан воды и сделал глоток.

 – Меня в чем-то обвиняют?

 – На сей раз нет.

 – Тогда можете начинать.

 – Си Джей, расскажите, что именно произошло.

 – Хорошо, – он глубоко вздохнул. – Я шел на студию. У меня была съемка в полуночных «Новостях».

 – В какое время вы туда прибыли?

 – Приблизительно в четверть двенадцатого. И пошел к восточному входу. Многие из нас пользуются именно им: от него ближе к залу «Новостей». Шел дождь, поэтому я выскочил из машины и побежал бегом. У лестницы что-то лежало… Сначала я даже не понял, что это. – Он некоторое время молчал, закрыв лицо ладонями. – Понял, только когда чуть не наступил на нее. И подумал… Даже не знаю, что я, собственно, подумал. Казалось – вот кто-то напился.

 – Вы не узнали жертву?

 Морс пожал плечами.

 – Капюшон закрывал ее лицо. Я наклонился, приподнял его… – Он вдруг вздрогнул. – И увидел кровь – на горле. Кровь… – повторил Морс, закрыв глаза.

 – Вы дотрагивались до тела?

 – Нет. Кажется, нет. Она лежала с перерезанным горлом! И ее глаза… Нет, не дотрагивался. – Он явно пытался взять себя в руки. – Меня вырвало. Вам, Даллас, думаю, этого не понять, но у нормальных людей нормальные реакции. Кровь кругом, и эти глаза… Боже мой! Меня вырвало, я испугался и помчался в здание. Там сидел охранник. Я сказал ему.

 – Вы были знакомы с убитой?

 – Конечно. Луиза несколько раз монтировала мои сюжеты. В основном она работала с Надин, но иногда делала кое-что и для других. Она была профессионалом – одним из лучших. Господи Иисусе! – Морс схватил графин с водой. Рука его дрожала, и часть воды расплескалась. – Зачем кому-то понадобилось убивать ее?! Не было никаких причин! Совершенно никаких…

 – Она обычно выходила в это время из здания?

 – Не знаю. Не думаю. Вообще-то она должна была быть в монтажной.

 – У вас с ней были личные отношения?

 Морс вскинул голову и, прищурившись, посмотрел на Еву.

 – Хотите повесить убийство на меня? Понимаю, это было бы пределом ваших мечтаний.

 – Отвечайте на вопрос, Си Джей! У вас были личные отношения?

 – Она встречалась с парнем по имени Бонго. Мы с ней были просто сослуживцами, ничего больше.

 – Вы прибыли на «Канал 75» в одиннадцать пятнадцать. А чем занимались до этого?

 – Был дома. Когда я работаю в ночных «Новостях», стараюсь вечером поспать пару часиков. У меня не было специального сюжета, поэтому особой подготовки не требовалось. Предполагалось, что мы просто проведем обзор случившегося за день. Около семи я поужинал с друзьями, в восемь вернулся домой и лег спать. – Морс облокотился о стол, подпер голову руками. – В десять я встал, около одиннадцати поехал на студию. Поехал пораньше, потому что лил дождь… Боже ты мой!

 Если бы Ева не видела, как спокойно он работал перед камерой через полчаса после того, как обнаружил тело, она бы, пожалуй, даже пожалела его.

 – Видели ли вы кого-нибудь на месте преступления?

 – Нет. В этот час восточным входом мало пользуются. Так что я никого не видел. Кроме Луизы…

 – Хорошо, Си Джей. На сей раз – все.

 Он поставил стакан на стол.

 – Я могу идти?

 – Можете, но помните о том, что вы – свидетель. Если вы что-то утаили, я привлеку вас к ответственности за отказ помочь следствию. – Она одарила его лучезарной улыбкой. – Да, и назовите имена друзей, с которыми вы ужинали. Я, признаться, и не предполагала, что у вас имеются друзья…

 Он ушел, и Ева стала ждать, когда приведут Надин. Сценарий допроса был ей совершенно ясен, и чувство вины давило, как гранитная плита. Ева открыла папку и начала рассматривать фотографии Луизы Кирски. Услышав, что открылась дверь, она убрала их.

 Надин уже не выглядела блистательной журналисткой. Перед Евой была бледная испуганная женщина с запавшими глазами и дрожащими губами. Ева молча указала ей на стул и налила в чистый стакан воды.

 – А вы, однако, не теряли времени, – заметила она холодно. – Быстро сделали репортаж.

 – Это моя работа. – Надин сидела, сложив руки на коленях. – У вас своя работа – у меня своя.

 – Вот как? Еще скажите, что мы обе служим обществу, – язвительно произнесла Ева.

 – В настоящий момент ваше мнение обо мне мало меня волнует, Даллас.

 – Ну и прекрасно, потому что мнение это сейчас не из лучших. – Она снова включила диктофон, проговорила положенный текст. – Когда вы видели Луизу Кирски в последний раз?

 – Мы работали в монтажной, готовили сюжет для ночных «Новостей». И закончили раньше, чем предполагали. Луиза всегда отлично работала… – Надин тяжело вздохнула и уставилась в пустоту. – Потом несколько минут поболтали. Она сказала, что решила поселиться вместе с одним человеком, с которым давно встречалась. Луиза казалась очень счастливой. Она вообще была веселым человеком. С ней было легко.

 Надин говорила с трудом, было ясно, что ей очень тяжело. Она заставила себя сделать глубокий вдох, потом выдох.

 – В общем, у нее кончились сигареты. Она довольно много курила, но все старались не обращать на эту привычку внимания. Я попросила ее купить сигарет и мне, дала ей денег. Мы вышли вместе. Я отправилась в зал «Новостей»: надо было сделать несколько звонков. Иначе я пошла бы с Луизой, была бы с ней рядом…

 – Вы часто выходили вместе перед вечерним выпуском?

 – Нет. Она обычно оставалась в студии, а я в перерыве стараюсь отдохнуть, иду в то маленькое кафе на Третьей авеню, пью кофе. У нас на студии есть и рестораны, и буфет, но я люблю выходить в город.

 – Это привычка?

 – Пожалуй, да. – Надин встретилась с Евой взглядом и отвернулась. – Привычка. Но сегодня мне надо было звонить, к тому же шел дождь, поэтому я… осталась. Я отдала ей свой плащ, и она пошла одна. – Надин снова взглянула на Еву. – Она умерла вместо меня. И мы обе это знаем, так ведь, Даллас?

 – Я узнала ваш плащ, – сказала Ева. – И подумала, что это вы.

 – Она просто вышла купить сигарет. Но оказалась в неподходящем месте в неподходящее время. И в неподходящем плаще…

 «Перепутали наживку!» – снова подумала Ева, но вслух этого говорить не стала.

 – Давайте не торопиться с выводами, Надин. Луиза была редактором-монтажером. Редактор – важное лицо на студии?

 – Нет, – покачала головой Надин. Было видно, что она с трудом преодолевает тошноту. – Главное – сюжет и тот, кто его ведет. О редакторе никто, кроме репортера, и не вспоминает. Мишенью была не она. Не будем друг друга обманывать, Даллас.

 – Предполагать можно все, что угодно, но нам нужны факты, Надин. Ну хорошо, давайте сейчас говорить о том, что я предполагаю. Скорее всего, мишенью действительно были вы, и убийца принял Луизу за вас. У вас разные фигуры, но шел дождь, на ней был ваш плащ, лицо закрывал капюшон. Когда убийца понял свою ошибку, было уже поздно.

 – Что? – дернулась вдруг Надин. – Что вы сказали?

 – Все произошло слишком быстро. Я знаю, когда она прошла мимо охранника. Морс наткнулся на нее через десять минут. Все было рассчитано до секунды. Я готова поклясться: преступник мечтал, чтобы это попало в «Новости», пока тело не успело остыть!

 – И вы хотите сказать, что мы ему помогли?

 – Да, – кивнула Ева. – Вы ему действительно помогли.

 – Думаете, мне было легко? – произнесла Надин хрипло. – Думаете, легко вести репортаж, зная, что она лежит там, внизу, мертвая?!

 – Не знаю, – тихо ответила Ева.

 – Она была моей подругой! – Надин наконец разрыдалась. Слезы текли по ее щекам, и она не вытирала их. – Я любила ее! Черт возьми, для меня важна была она сама, а не сюжет, который я делала о ней! Мне казалось, чем скорее я об этом сообщу, тем легче будет обнаружить преступника…

 Ева протянула Надин стакан.

 – Выпейте воды, – велела она.

 Надин взяла стакан обеими руками. «Лучше бы это было бренди», – подумала она.

 – У меня до сих пор все это стоит перед глазами.

 – Вы видели тело? – спросила Ева. – Вы ходили туда?

 – Я должна была! – Надин смотрела на Еву невидящими глазами. – Ведь это касалось лично меня, я просто не могла не пойти… Когда мне сказали, я даже сначала не поверила!

 – А как вы узнали об этом?

 – Кто-то услышал, как Морс кричит охраннику, что кого-то убили прямо у входа. – Надин потерла пальцами виски. – И сразу все об этом заговорили. Я прервала разговор по телефону и побежала вниз. Там я увидела ее. – Надин горько усмехнулась. – Раньше съемочной группы. И раньше полицейских.

 – Ох, Надин, вы же прекрасно знаете, что никто не должен появляться на месте преступления. – Ева с досадой махнула рукой. – Ладно, сделанного не воротишь. Кто-нибудь до нее дотрагивался?

 – Нет, мы же не совсем идиоты. Было совершенно ясно, что она мертва. Эта рана, и кровь… Но «Скорую» мы все-таки вызвали. Первый наряд полиции прибыл через несколько минут, и нас всех загнали обратно в здание, дверь опечатали. Я сказала кому-то из полицейских, что это Луиза, и пошла наверх – готовиться к передаче. И все время думала только об одном. Это должна была быть я! Я осталась жива, стояла перед камерой, а она лежала мертвая! Вместо меня…

 – Вы ни в чем не виноваты, Надин. Никто не должен был умереть – ни вы, ни все эти женщины.

 – Мы убили ее, Даллас, – сказала Надин твердо. – Вы и я.

 – Боюсь, нам ничего не остается, кроме как жить дальше, – вздохнула Ева. – Давайте снова все вспомним, Надин. По минутам.