• Братья Хорнблауэр, #2

Глава 12

 

 Она ушла, не дожидаясь, когда он проснется. Решила, что так будет лучше. Ночью она не сомкнула глаз. Лежала рядом с ним и думала, думала…

 Джейкоб включил какую-то музыку — мечтательную и красивую; ее сочинил неизвестный ей композитор. Неизвестный, потому что в конце XX века он еще не родился. Потом Джейкоб поменял освещение; казалось, будто отсек освещают лунные лучи.

 Больше романтики. Теперь она понимала, что он имеет в виду, и ее сердце переполнялось нежностью. Он стремился дать ей все, что он мог, чтобы последняя ночь стала незабываемой. Да, он дал ей все, кроме того, чего ей больше всего хотелось. Кроме будущего.

 Жизнь часто преподносила ей сюрпризы, и она всегда сама принимала решения. Но раньше ее суждения были черно-белыми. Правда или ложь. Плохое или хорошее. Сейчас ей снова предстоит сделать выбор, но между черным и белым появилось множество оттенков.

 Она медленно возвращалась в хижину. Сумеет ли она попрощаться с ним? Такую боль не вынести во второй раз. Санни надеялась, что Джейкоб поймет, почему она так поступает. И почему сейчас уехала.

 Она припарковалась за хижиной и немного посидела в «лендровере», глядя, как блестят на утреннем солнце обледенелые ветви деревьев. Она долго вслушивалась в тишину — почти совершенную тишину. Чувствовалось, что скоро пойдет снег.

 Медленно, подавляя в себе горе, она подошла к хижине и отворила дверь на кухню.

 Либби оставила для нее свет. При виде старой керосиновой лампы, горящей несмотря на ясное утро, ненавистные слезы снова навернулись Санни на глаза. Она проглотила их, села за стол и пробежала пальцами по деревянной столешнице — совсем как Джейкоб неделю назад.

 — Ты рано встала.

 Санни вскинула голову, увидела сестру и невольно улыбнулась.

 — Привет, мамочка!

 Либби инстинктивно положила руку на живот.

 — Значит, Джейкоб тебе сказал. Жаль… я сама хотела.

 — Важные новости остаются важными, кто бы их ни сообщил. — Санни встала и обняла сестру. Либби счастлива, и ей хотелось погреться у ее счастья. — Тебя по утрам не тошнит?

 — Нет. В жизни не чувствовала себя лучше.

 — Пусть Кэл тебя балует.

 — Он избаловал меня до крайности. — Либби отодвинулась от сестры и откинула челку с ее лба. Глаза у сестры оказались печальными. — А ты как?

 — Я в порядке. — Она быстро села — ноги снова сделались ватными. — Извини, что вот так убежала.

 — Ничего… — Либби, как всегда, приезжая в горы, облачилась в мешковатый свитер и вельветовые брюки. Разглядывая ее, Санни подумала: никогда еще сестра не была красивее. Интересно, будет ли она сама когда-нибудь вынашивать ребенка и чувствовать, как любовь поглощает ее изнутри.

 — Я ему врезала.

 — Вот и молодец, — одобрительно кивнула Либби. Двигаясь механически, она налила воду в чайник и поставила его на плиту. — Позавтракать хочешь?

 — Нет, сейчас не хочу.

 — Санни, мне так жаль…

 — Не надо. — Санни подняла руку и дотронулась до руки Либби, которую та положила ей на плечо. — У меня все хорошо.

 — Ты в самом деле любишь его?

 — Да. Я его люблю.

 Жалея, что не может придумать, как сделать сестру такой же счастливой, как она сама, Либби потерлась щекой о волосы Санни.

 — Кэл говорит, Джей-Ти собирается еще поработать над расчетами для путешествий во времени. Чтобы попадать в прошлое стало проще, безопаснее и технологичнее, если годится такое слово.

 — Да, мне он тоже говорил.

 — Санни, Джейкоб очень умный. Он настоящий ученый. Кэл не просто гордится братом. Я прослушала все данные о нем. То, что ему удалось прилететь сюда всего через два года работы, — веское доказательство. Как только он закончит испытания, он вернется.

 — Надеюсь. — Санни закрыла глаза. — От всей души надеюсь. — Рассмеявшись, она закрыла лицо руками. — Нас с тобой послушать… Мы обсуждаем путешествия во времени, как будто это самая простая вещь на свете. Наверное, я до сих пор в шоке.

 — Прошло больше года, а я до сих пор иногда просыпаюсь утром, и мне кажется, будто все мне только приснилось.

 — Но у тебя есть Кэл, — прошептала Санни, беспомощно опуская руки. — Он рядом с тобой, и ты понимаешь, что все наяву.

 — Санни, если бы я… — Либби замолчала, потому что на кухню вошел Кэл. Она беспомощно пожала плечами. — Я могу хоть чем-нибудь тебе помочь?

 — Нет. Я сама справлюсь. Обещаю.

 — Хочу подышать воздухом, — громко объявила Либби. — Кэл, пожалуйста, завари чай.

 Супруги переглянулись.

 — Да, конечно.

 Санни достаточно хорошо знала и сестру, и зятя. Она поняла, что они все обсудили заранее и Либби специально оставила Кэла с ней наедине.

 — Что желаешь? — спросил он, как только за Либби закрылась дверь. — Кукурузные хлопья или горелый тост?

 — Джей-Ти починил тостер.

 — В самом деле? — Кэл рассеянно посмотрел на тостер. — Мой брат всегда любил все чинить. — Закипел чайник, и он обрадовался, потому что у него появилась лишняя секунда. Он сумел сосредоточиться на том, о чем собирался с ней поговорить. — Санни… По-моему, вечером пойдет снег.

 — Кэл, может, угомонишься? Как мне ни хотелось прикончить твоего братца, я оставила его в живых.

 — Я волновался не за него. — Он разлил кипяток в две чашки. — Ну, может, и волновался, но несильно. Мне больше хотелось объясниться.

 — Объяснить, что твой брат — придурок? Я и так знаю.

 — А еще он очень ранимый.

 Оказывается, ее еще можно чем-то удивить! Какое облегчение!

 — Неужели мы с тобой говорим об одном и том же человеке? О Джейкобе Хорнблауэре, астрофизике, упрямом осле с ужасным характером?

 А что? — подумал Кэл. Очень похоже.

 — Да. Я не хочу сказать, что он льет слезы над видеооб… фильмами. — Он вовремя опомнился. — Или замыкается в себе, когда его ругают. Он становится очень чутким, если речь заходит о других. О его близких. — Не уверенный, что действует правильно, Кэл поставил чай на стол. — Он часто дрался, но в большинстве случаев защищал меня. Меня это раньше раздражало, потому что я сам хотел во всем разбираться, но он всегда вмешивался, не давая мне случая постоять за себя самому. А родители… Не могу вспомнить, чтобы он хоть раз забыл мамин или папин день рождения или День матери.

 — День матери отмечают и у вас?

 — Ну да.

 — Кэл… — Санни рассеянно мешала сахар в чашке. — Почему ты решил остаться?

 — Я не решил, — ответил Кэл. — Точнее, слово «решил» тут не совсем годится. Оно подразумевает выбор. Я не мог оставить Либби, хотя и пытался. И при этом не переставал думать о родителях.

 — Был у тебя выбор или нет, он наверняка оказался трудным.

 — Для меня все оказалось довольно шаблонно. Я даже не знал, сумел бы вернуться назад. Я послал назад звездолет и отчеты, потому что не мог не воспользоваться единственным шансом сообщить им, что я жив и здоров. — Он взял ее за обе руки. — С Джеем-Ти все по-другому. Он знает, что может вернуться, а если он не вернется, он лишит маму и папу последней надежды. На такое он не способен.

 — Да, на такое он не способен. — Санни подняла голову. — Тебе тоже было тяжело.

 — Я провел лучший год своей жизни.

 — А необходимость приспосабливаться, а разлука…

 — Если бы меня забросило еще на пятьсот лет назад, это не имело бы никакого значения. Ведь я нашел Либби.

 — Ей с тобой повезло.

 — Хочется верить. — Кэл улыбнулся, но тут же посерьезнел. — Санни, он любит тебя.

 Перед тем как она опустила голову, в ее глазах что-то блеснуло.

 — Он сам тебе сказал?

 — Да, но мог бы и промолчать. Я все понял сразу, как только он произнес твое имя. И вот еще что: чувство, которое он испытывает к тебе, для него новое. Так он еще ни к кому не относился.

 — Кэл, помоги мне, пожалуйста… Я хочу уехать до того, как он проснется. — Санни плотно сжала губы, чтобы не дрожали. — Я не могу сказать ему «прощай».

 

 Либби стояла у ручья и смотрела, как вода пробивает тонкий слой льда. Весной так бывает всегда. Потом ручей разливается и журчит по камням, а повсюду звонко распевают птицы. Весной трава здесь мягкая и зеленая.

 Именно здесь они с Кэлом зарыли капсулу времени. А потом занимались любовью, и, когда она представила, что он покидает Землю и улетает на несколько веков в будущее, сердце ее разбилось.

 Кэл остался с ней; через двести с лишним лет его брат выкопал коробку, которую они зарыли на этом месте. И в результате разбито сердце у ее сестры.

 Она понимала: Санни ничем не утешить.

 Как-то неправильно, что у нее есть все, а у Санни — ничего. У нее есть Кэл, любимый дом, совместная жизнь. Наконец, у нее будет ребенок. Нежно улыбнувшись, она положила руку на живот. Ребенок родится в конце лета и еще теснее сблизит их.

 У Санни же останутся только воспоминания, и здесь Либби ничего не может поделать.

 Она повернула голову и увидела Джейкоба.

 Брат мужа стоял в нескольких шагах от нее. Она не слышала, как он подошел, — снег заглушал шаги. Он стоял под деревом, в тени, и она ясно видела, до чего он похож на Кэла. Та же фигура, тот же цвет волос, то же строение черепа. Он мерил ее оценивающим взглядом.

 Либби невольно задумалась: давно ли он стоит там и молча разглядывает ее.

 Она не подошла к нему. Хотя Джейкоб не представлял для нее угрозы — и она призналась самой себе, что переволновалась напрасно, — он забрал сердце ее сестры. И разбил его.

 — Кэл в доме, — холодно и сухо сказала она, даже не пытаясь притвориться дружелюбной.

 Джей-Ти смотрел на нее и думал: она демонстрирует свой гнев по-другому, не так, как Санни. Санни взрывается и сразу кидается в бой. Очевидно, внутри Либби сейчас все кипит… Понимает ли она, что ее настроение такое же переменчивое?

 — Я хотел поговорить с тобой.

 Либби терпеть не могла выяснять отношения, но приготовилась к бою.

 — Никакие твои доводы не заставят меня повлиять на Кэла и уговорить его лететь с тобой. Выбор за ним, хочешь — верь, хочешь — не верь. Так же, как в прошлый раз.

 — Знаю.

 Джей-Ти медленно прошагал к ней по снегу и остановился рядом.

 — Не скажу, что радуюсь его решению, и все же я смиряюсь. Наши родители будут… Я расскажу им о тебе, и это очень важно. О ребенке.

 — Он скучает по ним, — с трудом проговорила Либби, которую одолевали самые разные чувства. — Пусть знают…

 — Узнают.

 — Почему ты ей не сказал? — не выдержала Либби. — Как позволил ей влюбиться в тебя, не сомневаясь в том, что обязательно улетишь?

 Он сунул стиснутые кулаки в карманы куртки.

 — Я целых два года упорно трудился, чтобы прилететь сюда. С единственной целью. Одной-единственной! Я хотел найти брата и забрать его домой.

 Ее глаза полыхнули гневом.

 — Ты его не получишь!

 — Да. — Джейкоб с трудом удержался от улыбки. Оказывается, Либби куда больше похожа на Санни, чем ему показалось вначале. — И Санни я тоже не получу. Придется с этим сжиться. Не только она полюбила. И не только она одна теряет…

 — Но ты знал, что делаешь.

 Кипя от досады, он смотрел на нее в упор. Либби только сейчас заметила, какой у него затравленный, жалкий взгляд.

 — Ты думала, что Кэл улетит. Разве это помешало тебе любить его, а ему — тебя?

 — Нет. — Вздохнув, она положила руку ему на плечо. — Нет, не помешало!

 — Она сильная, — продолжал Джейкоб. Уловив в ее голосе нотки сострадания, он немного успокоился. — Она не позволит себе долго мучиться. Если я не вернусь… — Его голос дрогнул. Чтобы прийти в себя, ему пришлось несколько раз глубоко вздохнуть. — Если я не смогу вернуться, она переживет.

 — Ты в самом деле в это веришь?

 — Я обязан верить. — Дрожащей рукой он откинул со лба прядь волос. Раздираемый мучительной болью, он сказал ей то, что так и не смог сказать Санни. То, о чем и сам не хотел думать. — Я не довел систему до совершенства. В этот раз я промахнулся на несколько месяцев. В следующий раз, если будет следующий, я могу промахнуться на несколько лет. К тому времени она, возможно, начнет новую жизнь, с чем мне придется смириться.

 Либби улыбнулась:

 — Я антрополог. Когда изучаешь людей профессионально, начинаешь обращать внимание не только на нравы и обряды того или иного общества. Ты понимаешь, что настоящая любовь, вечная любовь встречается очень редко. Ее нельзя просто принять, Джей-Ти. Ее надо лелеять.

 Он окидывал рассеянным взглядом белый свет, который он только начинал постигать.

 — Я буду думать о ней каждый день… всю оставшуюся жизнь.

 — Разве ты никогда не слышал слова «компромисс»?

 — Не очень-то я люблю компромиссы. Если бы я мог придумать такой, который устраивает всех, я бы как-нибудь приспособился. Вот что я тебе скажу: как только я вернусь, я стану придумывать, как вернуться… в тот же день, в тот же час, в то время, из которого я улетел.

 Растрогавшись, Либби встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он обнял ее, и она удивилась. Но тоже, не колеблясь, обняла его и похлопала по спине.

 — Береги их… Их обоих.

 — Да… — На секунду она крепче сжала его и улыбнулась, увидев идущего к ним Кэла. Снова поцеловав Джейкоба, она протянула руку мужу. — Пойду-ка приготовлю завтрак.

 — Спасибо. — Кэл сжал ее руку. — Я люблю тебя.

 Быстро улыбнувшись, она зашагала к хижине.

 — Санни там?

 Кэл повернулся к брату:

 — Она вернулась рано утром. — Он положил руку на плечо Джейкоба, который рванулся было к хижине. — Джей-Ти, она просила передать, что желает тебе удачного полета, но у нее нет сил еще раз прощаться с тобой.

 — К черту!

 — Джейкоб! — Кэл загородил брату дорогу. — Ей нужно, чтобы все было именно так. Поверь, ты ей не поможешь, если попробуешь снова увидеться с ней.

 — Просто валить отсюда, и все? — Джейкоб вырвался. — Вот так, значит?

 — Я не сказал, что все будет просто. Никто лучше меня не понимает, что ты сейчас испытываешь. Если ты ее любишь, — продолжал Кэл, — оставь ее. Пусть поступает как знает!

 Стряхнув его руки, Джейкоб повернулся кругом и отошел на несколько шагов. Его раздирала боль, боль, смешанная с обидой. Она даже не хочет в последний раз взглянуть на него! Для нее он превратился в воспоминание… А может, так лучше? И ему будет легче поверить, что она сумеет жить без него.

 Если он ничего больше не может для нее сделать, надо хотя бы с уважением отнестись к ее последней просьбе.

 — Ладно. Передай ей… — Джейкоб замолчал и смешался.

 Ни за что не сумеет он подобрать слова, способные описать, что он сейчас чувствует. Даже если бы он, как Кэл, любил поэзию, он и то промолчал бы. В таком положении любые стихи блекнут.

 — Она знает, — сказал Кэл. — Пошли в дом.

 

 Днем они отвезли его на звездолет. Джейкоб невольно гадал, смотрит ли Санни им вслед. Он обернулся через плечо. Оконные стекла блестели на солнце, и он ничего не увидел.

 Кэл постоянно говорил, пытаясь заполнить давящую пустоту. Джейкоб косился на брата и невестку и видел, что Кэл не выпускает руки Либби.

 А ему отказано даже в такой малости… В единственном последнем прикосновении!

 Проклиная Санни, он вышел из машины.

 — Мама с папой теперь будут спокойны.

 Кэл кивнул.

 — Давай, совершенствуй систему. Так хочется верить, что ты вернешься и привезешь их с собой в гости!

 — Я вернусь. — Джейкоб обнял брата.

 — Я люблю тебя, Джей-Ти.

 Глубоко вздохнув, Джейкоб повернулся к Либби:

 — Передай сестре: я обязательно придумаю, как вернуться.

 — Я на тебя рассчитываю. — Либби смахнула слезы с глаз и протянула ему конверт. — Она просила передать это тебе, только запретила вскрывать письмо до того, как ты вернешься в свое время.

 Он потянулся за конвертом, но Либби не выпустила его.

 — Обещай! Кэл говорит, ты — человек слова.

 — Я не вскрою его, пока не улечу. — Джейкоб осторожно сложил конверт пополам и сунул в карман. Он расцеловал ее в обе щеки и в губы. — Держись, сестренка!

 Из глаз у Либби брызнули слезы.

 — И ты. — Она положила голову на плечо Кэлу и стала смотреть, как Джейкоб входит в отверстие люка.

 — Либби, он вернется. — Кэл поднял руку в знак прощания. Рука безвольно упала. Улыбаясь, он поцеловал плачущую жену. — Дай ему время!

 

 Вернувшись на звездолет, Джейкоб встряхнулся и приступил к работе. Подготовку к взлету он отработал до автоматизма и все же проделал все необходимые операции скрупулезно, как пилот-первогодок. Думать не хотелось. Да и не мог он позволить себе такой роскоши.

 Он заранее знал, что будет больно, но не представлял, что боль окажется такой мучительной. Даже пальцы гнулись с трудом.

 Повернув ключ на старт, он посмотрел в обзорный экран. Тихо загудели приборы. Кэл уводил Либби подальше от опасного места. В последний раз он оглядел лес в поисках Санни и, никого не увидев, выжал последний рычаг.

 Звездолет поднялся в воздух мягко, почти бесшумно. Он понимал, что не может медлить, и все же не увеличивал скорость до тех пор, пока брат не превратился в крохотную точку в бело-зеленом море. Вздохнув, он толкнул рычаг и взмыл в атмосферу.

 Космос успокаивал — успокаивало темное безмолвие. Но Джейкоб не хотел успокаиваться. Лучше всего сейчас дать волю гневу и раздражению. Он стиснул челюсти и включил компьютер.

 — Введи координаты Солнца.

 — Координаты введены.

 В обзорном экране показался красивый пестрый шар.

 Он механически уклонялся от метеорных потоков. На самом деле все очень просто. В этом времени космос не заполнен летательными аппаратами; он не встретит ни коммерческих, ни частных звездолетов. Нет ни патрульных кораблей, на чьи позывные он обязан отвечать, ни пропускных пунктов.

 Он нажал переключатель, и его выбросило в гиперпространство. Как и раньше, прищурив глаза, напрягая все мышцы, он понесся к Солнцу. Опустив защитный козырек, он следил за показаниями приборов, которые фиксировали рост температуры за бортом. Все, казалось, было в порядке, но летел он без той страсти, которая толкала его в предыдущий раз.

 Он приказывал компьютеру увеличить скорость, менял траекторию. Пальцы будто сами собой управляли приборами. Хотя он был готов заранее, перегрузка швырнула его на спинку кресла. Стараясь не сбиться с курса, он выругался, наполнив кабину своим разочарованием и безнадежностью.

 Хотя сердце его осталось на тысячи километров и на сотни лет позади, обратного пути нет.

 Словно пуля из ружья, он выстрелил собой сквозь пространство и время, оставив сердце позади.

 Завершив все необходимые дела, он едва мог дышать. По спине катилась струйка пота. Взглянув на приборы, он понял, что все прошло успешно.

 Успешно! Куда там успешно… Он потер ладонью глаза. Поднял защитный козырек и посмотрел в обзорный экран. Да, он вернулся в свое время.

 Все очень похоже — те же звезды, те же планеты, та же чернильная темнота. Только спутников больше, да в отдалении видно пятно света. Там орбитальная научно-исследовательская лаборатория. Меньше чем через полчаса он впишется в транспортный поток. Он больше не будет один. Откинувшись на спинку кресла, Джейкоб в тихом отчаянии закрыл глаза.

 Ее больше нет.

 Судьба свела их, потом разлучила. Судьба, да еще его интеллект. Он воспользуется своим интеллектом. Пусть на это уйдет вся жизнь, но он придумает, как им снова соединиться.

 Может, он будет страдать много месяцев или даже лет, которые уйдут на необходимые эксперименты. Лишь бы ему удалось вернуться в то время и место, откуда он стартовал. Но он обязательно вернется и рассчитает все по минутам. Санни даже не успеет сообразить, что его долго не было.

 Он медленно вытащил из кармана конверт. Вот и все, что у него от нее осталось. Какое-то послание, письмо. Несколько слов любви. Этого будет недостаточно, в ярости подумал он, разрывая конверт.

 Внутри он увидел только одно слово.

 «Сюрприз».

 Ошарашенный, он уставился на листок бумаги.

 Какой еще сюрприз? Что за сюрприз? Вот так прощальное письмо, нечего сказать. Так похоже на нее… Он смял листок в кулаке, но тут же раскаялся. Ему захотелось сохранить хотя бы то немногое, что содержит ее следы.

 И тут он услышал тихий шорох и развернулся в кресле.

 Смертельно бледная Санни стояла на пороге кабины. Заметив, какое у Джейкоба сделалось лицо, она с трудом растянула губы в улыбке.

 — Значит, ты получил мое письмо.

 — Санни?! — прошептал он, думая, что бредит.

 Галлюцинации — один из побочных эффектов путешествия во времени. Надо будет обязательно записать.

 Но он видел ее, слышал, чувствовал ее аромат. Вылетев из кресла, он схватил девушку и впился в нее губами, словно изголодавшийся путник в краюху хлеба.

 И тут до него дошло происходящее. Он пришел в ужас.

 — Что ты здесь делаешь? — закричал он, встряхивая ее. — Что ты натворила, черт тебя дери?

 — Я сделала то, что должна была сделать. — Санни покачнулась, и он снова обругал ее. — Орать будешь потом, — невозмутимо заметила она. — По-моему, я сейчас упаду в обморок.

 — Нет, не упадешь!

 Несмотря на душившую его ярость, он бережно, точно она была стеклянная, подхватил ее на руки и усадил во второе кресло. Заботы заставили его встряхнуться.

 — Голова кружится?

 — Да. — Она потрогала пальцами висок. — Ничего себе поездочка!

 — Тошнит?

 — Немножко.

 Джейкоб нажал круглую черную кнопку, и открылось небольшое отделение. Оттуда он вытащил квадратную коробку. Из нее достал крошечную, тонкую, как бумага, таблетку.

 — Положи под язык, идиотка, — велел он.

 Санни повиновалась.

 — Ты же не готовилась к путешествиям со сверхсветовой скоростью!

 Ей сразу стало легче. Она глубоко вздохнула, радуясь, что не опозорилась. Забыв на миг о нем, она повернулась к лобовому стеклу. Перед ней раскинулся Млечный Путь.

 — О господи! — Кровь, едва успевшая прихлынуть к щекам, отхлынула вновь. — Невероятно… Неужели это… Неужели там Земля?

 — Да. — Ладони у него стали влажными. Сейчас его затошнит, и придется самому принимать лекарство. — Санни, ты хоть понимаешь, что натворила?

 — С какой скоростью мы летим?

 — Санни, черт тебя дери!

 — Да, я понимаю, что я натворила. — Она крутанулась в кресле и положила руки ему на колени. Ее глаза были ясными и темными. — Я пронзила время вместе с тобой, Джейкоб.

 — Ты, наверное, совсем спятила. — Ему хотелось трясти ее, пока не вытрясет все кости. Хотелось прижать ее к себе со всей силы, чтобы она не шелохнулась. — Кто тебя надоумил?!

 — Кэл и Либби мне помогли.

 — Они тебе помогли? Они знали, что ты задумала?!

 — Да. — Руки задрожали, и Санни стиснула их и сложила на коленях. Она не хотела, чтобы он знал, как ей страшно. — Я все решила вчера ночью.

 — Ты решила, — повторил он.

 — Совершенно верно. — Она задрала подбородок и долго смотрела на него в упор. — Утром я поговорила с Кэлом, объяснила, что хочу сделать. — Желая успокоиться, Санни посмотрела в обзорный экран.

 Она увидела яркие звезды — но не наверху, а на одном уровне с собой! Просто невероятно… Она мчится в космосе со своим единственным, с мужчиной, которого любит. И всегда будет любить.

 Кому-то из них придется быть разумным. Кому-то надо сохранять хладнокровие. Джейкоб не был уверен, что разумным и хладнокровным удастся остаться ему.

 — Санни, по-моему, ты сама не понимаешь, что натворила.

 — Я все отлично понимаю. — Она оглянулась на него. Да, ей стало чуточку легче. Она спокойна, голова у нее ясная, а на душе радостно. — Кэл выдвинул кучу возражений — больше из-за Либби, чем из-за меня. Но когда я с ней поговорила, она меня поняла. Сегодня она сама отвезла меня на звездолет, пока ты прощался с Кэлом.

 — Твои родители…

 — Они всегда хотели, чтобы я была счастлива. — Когда она вспомнила о родителях, сердце сжалось от острой боли. — Либби с Кэлом все им объяснят. — Она встала, но, не будучи уверенной, что устоит на ногах, положила руку на панель управления. — Я не говорю, что они не будут грустить и не будут скучать по мне, если я не смогу вернуться. Но по-моему, отец — особенно отец — ужасно разволнуется, когда представит, где я… — Она усмехнулась. — Точнее, на сколько лет вперед я улетела… — Она повернулась к нему, по-прежнему улыбаясь. — Джей-Ти, ни один из нас не любит компромиссов. Для нас с тобой или все, или ничего. Вот почему мы с тобой так хорошо поладили.

 — Я бы обязательно вернулся. — Он закрыл лицо руками, потом запустил руки в шевелюру. — Черт побери, Санни, я же обещал тебе, что вернусь! Через год, ну, может, через два или три!

 — Я не хотела так долго ждать.

 — Идиотка! Если бы мне удалось усовершенствовать систему, я бы вернулся в твое время через пять минут после того, как улетел!

 Ее время… Она поразила его так сильно, так глубоко, что он не был уверен, что сможет говорить.

 — Ты не имела права принимать такое решение, не посоветовавшись со мной!

 — Я имею право сама решать за себя! — Рассердившись, она повернулась к нему. — Если я тебе не нужна, не волнуйся! Я быстро найду себе симпатичного спутника жизни, который сумеет меня оценить! Может, на Марсе. Я сумею за себя постоять, приятель. Считай, что просто подвозишь меня.

 — Мои желания тут ни при чем. Я думал о том, что будет лучше для тебя самой.

 — Я сама разберусь, что для меня лучше! — Она стукнула его кулачком в грудь. — Раньше мне казалось, что самое главное для меня — ты, но мне уже случалось ошибаться. — Она развернулась и шагнула вон, но он схватил ее за руку.

 — Что ты намерена делать? — осведомился он. — Перед нами еще несколько тысяч километров, прежде чем мы попадем в атмосферу, пригодную для дыхания.

 — Звездолет большой.

 — Сядь!

 — Я не…

 — Я сказал, сядь! — Джейкоб довольно резко встряхнул ее, и она упала в кресло. — И заткнись. Мне нужно кое-что тебе сказать. — Она положила руки на подлокотники, и он потряс сжатым кулаком. — Если встанешь, клянусь, я дам тебе по башке!

 Санни хмыкнула, но осталась сидеть.

 — Оказывается, это выражение пережило века.

 — Если бы я знал, что ты задумала, я бы тебя как следует стукнул гораздо раньше. Ты и понятия не имеешь, чем ты рисковала! Если бы я ошибся, ошибся в расчетах хотя бы чуть-чуть…

 — Но ты не ошибся.

 — Дело не в этом.

 — А в чем, Хорнблауэр?

 — Ты не имела права поступать так безответственно!

 Она раздраженно топнула ногой:

 — Что толку говорить об этом сейчас? Ведь я уже сделала, что хотела. Давай перейдем к следующему вопросу.

 Он понял, что и сам должен сесть.

 — Возможно, ты никогда не сможешь вернуться назад!

 — Знаю. Я с этим смирилась.

 — Если ты передумаешь…

 — Джейкоб… — Она вздохнула и встала, но тут же присела рядом с его креслом на корточки. — Я не могу передумать, если только не разлюблю тебя. А сейчас мне кажется, что я скорее умру, чем это произойдет.

 Он взъерошил ей волосы.

 — Я бы ни за что не попросил тебя лететь со мной!

 — Знаю. А если бы я попросила тебя взять меня с собой, ты бы привел мне с полдюжины вполне веских доводов, почему этого делать нельзя. — Санни потерлась щекой о его ладонь. — И потом, ты ошибся. Я не могу другого — жить без тебя.

 — Санни…

 — Посмотри на все с другой точки зрения. Мне всегда казалось, что я опережаю время… как будто я родилась не в том веке. Может, мне будет лучше в твоем времени.

 — Какую глупость ты совершила! — Он рывком посадил ее себе на колени. — И какое счастье, что ты это сделала!

 — Значит, ты не сумасшедший?

 Он продемонстрировал ей степень своего безумия, прильнув к ней губами.

 — Когда ты сегодня не вышла попрощаться со мной, мне показалось, будто у меня вырезали сердце. Но мне было все равно, потому что я и так оставил его у тебя.

 На глаза ей навернулись слезы, но удалось не расплакаться. Хотелось только улыбаться ему.

 — Прочти стихи!

 — Не привык я к стихам. — Не выпуская ее, он нагнулся вперед и принялся что-то настраивать на панели управления.

 — Ты научишь меня управляться с этой штуковиной?

 Джейкоб недоверчиво покосился на нее. Неужели она с ним, в самом деле здесь? Она принадлежит ему… навсегда!

 — Заранее дрожу. А вдруг ты потом захочешь управлять военным звездолетом?

 — Я быстро учусь.

 — Вот поэтому мне и страшно. — Он уложил ее голову себе на сгиб локтя. — Даже не знаю, готов ли мой мир к встрече с тобой.

 — Главное, что ты ко мне готов.

 Он снова нежно поцеловал ее.

 — Я был готов к тебе всю жизнь.

 Вздохнув, она прильнула к нему губами и целовала до тех пор, пока не почувствовала, что он весь горит.

 — Как по-твоему, можно перевести эту штуку на автопилот?

 — Сейчас — нет.

 — Но мы же вернулись, да?

 Он наклонил голову к обзорному экрану.

 — Нам еще долго лететь.

 — Нет, я имею в виду — назад… вперед… Какой сейчас год?

 Он показал ей на табло:

 — 2254-й.

 У Санни закружилась голова. Джейкоб крепче сжал ее в объятиях.

 — Значит, мне сейчас… двести восемьдесят семь лет?! — Она нахмурилась. — Ты как относишься к старушкам?

 — С ума по ним схожу.

 — Помни, когда мне стукнет триста и я начну слабеть, — она быстро поцеловала его, — я буду нарочно злить и мучить тебя… в общем, надолго превращу твою жизнь в ад.

 — Я на это рассчитываю.

 Они вместе смотрели, как постепенно приближается сине-зеленый шар — их дом.