• Братья Хорнблауэр, #2

Глава 10

 

 — Тебе понравится. — Санни долго искала место для парковки и наконец остановилась перед ярко освещенной вывеской «Клуб Рандеву». Джейкоб с сомнением разглядывал мигающие огни. Она похлопала его по руке. — Ты уж мне поверь, приятель, нам нужно развеяться.

 — Раз ты так говоришь…

 — Да. И потом, если окажется, что ты не умеешь танцевать, я сразу тебя брошу, и мы сэкономим кучу времени. — Она только рассмеялась, когда он ущипнул ее за ухо. — И потом, ты мой должник.

 — Это еще почему?

 Санни опустила солнцезащитный щиток и посмотрелась в зеркальце. Потом порывисто выхватила из сумки ярко-красную помаду и мазнула по губам.

 — Потому что, если бы я так быстро не соображала, ты бы до сих пор ужинал в доме моих родителей!

 — Твои родители мне понравились.

 Растрогавшись, она поцеловала его в щеку.

 Размазанный красный отпечаток кое-как стерла пальцем.

 — Ты меня испачкала!

 — Не дергайся, — посоветовала она, вытирая ему щеку. — Я почти закончила. — Довольная, она убрала тюбик с помадой в сумку. — Я знаю, что мои родители тебе понравились. Я тоже их люблю. Но в доме у Уилла и Каро тебя не угостят ни начос, ни коктейлем «Маргарита»! — Она заговорщически понизила голос и зашептала: — Моя мама готовит сама!

 Он в недоумении потер щеку.

 — А что, в вашем штате это считается преступлением?

 — Она готовит очень своеобразно. Например, фондю с ростками люцерны…

 — А-а-а… — Едва представив себе подобное блюдо, Джейкоб решил, что предпочитает острую пищу — они с Санни только что побывали в мексиканском ресторане. — Да, наверное, я действительно твой должник.

 — Ага, ты мне жизнью обязан, — согласилась Санни. Открыв дверцу, она скользнула в узкий проход между своей и соседней машинами. Над ней плясали неоновые огни, отчего она выглядела по-особенному женственной и очень сексуальной. — После того как мы провели две недели на лоне природы, я поняла, что умираю без живой музыки — чем громче, тем лучше, без плотной толпы народу и клубов табачного дыма.

 — Райская обстановка! — Джейкоб с большим трудом выбрался из машины. — Санни, мне не по себе оттого, что ты тратишь на меня свою валюту.

 Она смерила его изумленно-озадаченным взглядом. Что за странное выражение?

 — Валюту тратят, когда едут за границу. А дома я просто трачу деньги.

 — Все равно. Мне-то сейчас нечего тратить.

 Санни вздохнула. Очень жаль, что такому блестящему и преданному делу ученому так мало платят.

 — Не волнуйся. — Сама Санни начала считать деньги только после того, как поселилась отдельно от родителей, зато и в экономике немало преуспела. — Вот приеду я к тебе в Филадельфию, и ты мне за все заплатишь!

 — Поговорим об этом позже. — Ему нужно было сменить тему, и подходящая подвернулась тут же. — Хотел спросить, как называется то, что на тебе надето.

 Санни опустила голову и задумчиво оглядела свое короткое красное кожаное платье без бретелек. Сверху платья она накинула теплую куртку.

 — Платьице-секси. — Она медленно провела языком по губам. — А ты бы как его назвал?

 — Об этом мы тоже поговорим позже.

 Взяв его под руку, она уверенно зашагала по разбитому тротуару. Облегающая кожа не защищала от ветра, но приятно надеть что-то, кроме джинсов. И еще приятнее подмечать, как часто Джейкоб косится на ее ноги.

 Холод был забыт, когда она распахнула дверь и их окатило волной тепла. Музыка была такой громкой, что казалась осязаемой.

 — Ах… цивилизация!

 Он видел лишь полутемный зал, время от времени освещаемый вспышками света. Музыка сразу заводила: пульсировали басы, завывали духовые. Пахло табаком и спиртным, потом и духами. Помимо громкой музыки, в зале слышался несмолкаемый гул голосов и взрывы смеха.

 Пока он осваивался, она ловко передала их куртки гардеробщику, а номерок сунула в сумочку.

 Она оказалась права. Ему действительно нужна не просто стимуляция нервных окончаний, не просто безымянная толпа, но и непосредственное знакомство с обществом XX века.

 На первый взгляд толпа почти не отличалась от той, что можно найти в веке XXIII. И тогда, и сейчас люди стремятся собираться вместе и веселиться. Все любят музыку, общество, еду и питье. Пусть времена меняются, но люди по сути своей остаются такими же самыми.

 — Пошли! — Она тащила его сквозь толпу.

 На первом этаже возвышалась длинная барная стойка. За стойкой стоял бармен — живой человек, а не робот. Он разливал напитки и раздавал мисочки с закусками, которые принято, кажется, есть руками. Посетители облепили стойку очень плотно — не протиснешься.

 По узкой винтовой лесенке они поднялись на второй уровень. Здесь была устроена полукруглая сцена, на которой выступали музыканты — восемь пестро разодетых парней. Они самозабвенно играли; звук еще усиливался мощными динамиками по обе стороны сцены.

 Перед сценой находился небольшой пятачок, куда устремились танцующие. По-настоящему танцевать на тесном пятачке оказалось невозможно; они просто покачивались в такт музыке. Джейкоб разглядывал одежду. Он решил, что в конце XX века никакого единообразия не было. Брюки в обтяжку и мешковатые, юбки длинные и короткие, буйство красок и строгие черные костюмы. На некоторых женщинах были туфли без каблука; на других, как на Санни, — туфельки на тонких шпильках.

 Он решил, что женщины, которые носят шпильки, хотят казаться выше. Но у шпилек оказался и побочный эффект: на ноги их хозяек очень приятно смотреть.

 От такой пестроты разбегались глаза. Джейкобу стало весело. Он вспомнил, что лет через сто после этого времени начнется (к счастью, короткий) период преобладания униформы, единообразия во всем. Как же тогда, наверное, будет уныло!

 По залу сновали официантки в коротких юбках; они разносили подносы и записывали заказы, которые выкрикивали посетители.

 Хотя живые официантки не так расторопны, как роботы, подумал Джейкоб, зато с ними веселее. И обстановка становится более теплой и дружелюбной.

 Не выпуская его руку, Санни потащила его между столиками.

 — Я забыла, что сегодня суббота! — прокричала она. — По субботам здесь настоящий сумасшедший дом!

 — Почему?

 Санни рассмеялась:

 — Потому что все ходят на свидания! Не волнуйся, как-нибудь втиснемся. — Она перестала озираться и улыбнулась ему. — Ну, что ты думаешь?

 Он дотронулся до ее серьги — три шарика на тонкой золотой цепочке.

 — Мне здесь нравится.

 — «Мародеры» неплохи. Я имею в виду группу. — Она жестом показала на саксофониста, который как раз исполнял сольную партию. — Ох и горячие же!

 — Здесь очень жарко, — согласился он.

 — Нет, я имела в виду… Не важно! — Кто-то врезался в них сзади, и Санни прильнула к Джейкобу, закинула руки ему на шею. — По-моему, это наше первое свидание.

 Не обращая внимания на толпу, он поцеловал ее.

 — Ну и как оно проходит?

 — Классно. Просто классно!

 Поняв, что она имеет в виду «хорошо», он снова поцеловал ее. Ее довольный взгляд запустил в нем цепную реакцию.

 — Можем ведь и просто постоять, — сказал он ей на ухо. — По-моему, никто ничего не заметит.

 — Ты был прав, — со вздохом ответила она. — Здесь действительно жарко. Наверное, нам лучше…

 — Санни! — Кто-то схватил ее за талию, развернул и запечатлел на ее губах мокрый, сочный поцелуй. — Детка, ты вернулась!

 — Марко…

 — От меня осталась половина — в лучшем случае. Я уже несколько недель усыхаю. — Он по-дружески обнял ее за плечи. — Где ты пропадала?

 — В горах. — Она улыбнулась, радуясь старому приятелю. Марко такой же, как всегда, — тщедушный и бесхитростный. Несмотря на театральное приветствие, между ними никогда ничего не было. Они давно договорились, что не станут портить дружбу — Ну, как дела в реальном мире?

 — Лютая конкуренция, детка. Слава богу. — Он оглянулся через плечо и заметил, что его прожигают чьи-то зеленые глаза. — А… почему ты не знакомишь меня со своим другом?

 — Джей-Ти. — Санни положила руку Джейкобу на плечо. — А это Марко, мой старый приятель по покеру. Предупреждаю заранее, Марко: с Джеем-Ти играть не садись. Он настоящий убийца.

 Марко окинул Джейкоба цепким взглядом и решил, что тот может убить не только в переносном смысле и не только за покерным столом.

 — Как дела? — спросил он, предусмотрительно не протягивая руку.

 — Нормально. — Джейкоб смерил его оценивающим взглядом. Он решил: если этот мозгляк еще раз поцелует Санни, свернуть ему шею будет раз плюнуть.

 — Кстати, Джей-Ти — брат мужа моей сестры.

 — Как тесен мир!

 Джейкоб не отвел взгляда.

 — Теснее, чем вам кажется.

 — Верно! — Если бы на Марко был галстук, он бы сейчас ослабил узел. Но поскольку ворот его рубахи и так был распахнут, он беспомощно топтался на месте, не зная, как избавиться от подступившего к горлу кома. — Кстати, вы присесть куда-нибудь хотите?

 — Конечно!

 — Мы сдвинули несколько столиков вместе. При желании присоединяйтесь.

 — Идет! — Санни снизу вверх посмотрела на Джейкоба. — Ты как?

 — Я за, — ответил он, злясь на себя.

 Его ревность была не осознанной, а чисто инстинктивной. Пробираясь между столиками, он любовался длинными ногами Санни. Его реакция совершенно оправданна. Несмотря на эволюцию, мужчины во все времена остаются собственниками.

 Когда они подошли к столику, с полдюжины людей приветствовали Санни по имени. Поскольку их имена потонули в реве музыки, Джейкоб только кивал, садясь.

 — Сейчас я угощаю, — заявил Марко, когда ему наконец удалось подозвать официантку. — То же самое, — сказал он. — Плюс бокал шардоне для дамы и… — Он вопросительно посмотрел на Джейкоба.

 — Пиво. Спасибо!

 — Нет проблем. Я сегодня сбыл три машины!

 — Молодец! — Санни наклонилась вперед и слегка повысила голос, чтобы Джейкобу было лучше слышно: — Марко — автодилер.

 Услышав слово «дилер», Джейкоб невольно представил, как Марко тасует машины, словно карты, и сдает их на зеленом сукне.

 — Поздравляю! — прокричал он, не совсем уверенный, что полагается говорить в таких случаях.

 — Ничего, справляюсь. Если понадобится тачка, дайте мне знать. На этой неделе пришла новая партия — настоящие конфетки!

 Джейкоб покосился на аппетитную брюнетку справа от себя; та словно бы невзначай привалилась к нему плечом.

 — Обязательно!

 Заметив, что новый друг Санни больше не смотрит на него так, словно хочет расквасить ему физиономию, Марко придвинул свой стул поближе.

 — Ну а ты на чем ездишь, Джей-Ти?

 Все сидящие за столом дружно запротестовали. Марко добродушно пожал плечами и сунул в рот горсть арахиса.

 — Ладно вам, это ведь моя работа!

 — Хорошая работа — тискать старушек на тест-драйвах! — пошутил кто-то.

 — Зарабатываю себе на хлеб как могу, — ухмыльнулся Марко. — Физиков-ядерщиков среди нас нет.

 — Джей-Ти — физик, — сказала Санни.

 — Правда? — Брюнетка придвинулась еще поближе.

 Глаза у нее оказались большие, карие, доверчиво распахнутые ему навстречу.

 — Да… в некотором роде.

 — Обожаю умных мужчин!

 Удивленный, Джейкоб взял у официантки бокал с пивом. Он поймал на себе взгляд Санни и узнал его. Ревность, оказывается, заразительна. Джейкоб ужасно обрадовался. Он отпил большой глоток пива и ухитрился не поморщиться, когда брюнетка выпустила в его сторону струю сизого табачного дыма. Наверное, без толку говорить ей, как она не права, что причиняет вред своим легким, тем более столь красиво упакованным…

 — В самом деле?

 Глядя ему в глаза, брюнетка медленно раздавила окурок в пепельнице.

 — О да… Интеллект меня просто притягивает!

 — Пошли танцевать! — Санни отодвинула свой стул и потянула Джейкоба за рукав. — Неплохой заход, Шейла! — прошипела она, утаскивая Джейкоба на танцпол.

 — Значит, ее зовут Шейла?

 Санни всем телом прильнула к нему и вызывающе вскинула подбородок:

 — Тебе-то что?

 — Разве тебе не приятно, когда я вежлив с твоими друзьями? — Он положил руки ей на бедра.

 Так как она была на каблуках, их глаза оказались вровень. А тела идеально подходили друг другу.

 — Нет. — Капризно выпятив губу, она закинула руки ему на шею. — По крайней мере, не с такими пышногрудыми.

 Невольно заинтересовавшись, Джейкоб повернул голову и бросил взгляд на их столик:

 — У нее пышная грудь?

 — А то ты сам не заметил! К сожалению, ее коэффициент умственного развития совпадает с номером бюстгальтера.

 — Твой… коэффициент умственного развития нравится мне гораздо больше.

 — Умница. — Улыбнувшись, она поцеловала его в губы. — Ладно, я ее не виню. Тебя невозможно не полюбить — ты такой милый!

 — Милыми бывают собачки, — пробормотал он. — И маленькие дети.

 — Ты любишь детей?

 — Да, а что?

 Санни дернула себя за волосы:

 — Да так, ничего. Но и ты тоже милый. И сексуальный. — Она игриво куснула его в нижнюю губу. — И ужасно умный! — Она прижалась к нему щекой, а он крепче обнял ее.

 «И еще ты мой, — подумала она. — Весь, целиком мой!»

 — Кстати, что означает «Ти»? — спросила она вслух.

 — Какое еще «Ти»?

 — В твоем имени: Джей-Ти.

 — Ничего.

 — Не может быть! — Санни невольно улыбнулась. — Ты хорошо танцуешь.

 Снова заиграл саксофон; на сей раз он исполнял блюз. Когда Джейкоб прижал Санни к себе, она мечтательно закрыла глаза. Народу на танцполе было столько, что двигаться оказалось почти невозможно. Пары топтались на месте. Ей хотелось, чтобы танец длился вечно. Он ласкал ее спину, бедра, ягодицы, не обращая внимания на окружающих.

 Она приникла к нему всем телом. Кожаное платье облегало ее, как вторая кожа; Джей-Ти представил, как будет стаскивать с нее это платье. Он не спеша развернул ее боком к себе и впился губами в голое плечо. Несмотря на оглушительную музыку, он чувствовал, слышал, как вибрирует ее кожа. Проведя губами по плечу, он вернулся к ее губам.

 — У тебя потрясающий аромат. Похожий на… весну в пустыне… Жарко, и только вдали пахнет только что распустившимися цветами.

 Не в силах ничего сказать, она страстно ответила на его поцелуй, и голова ее закружилась.

 — Джей-Ти…

 — Что?

 — Я, конечно, не ясновидящая, но, по-моему, нас сейчас арестуют.

 — Ну и пусть!

 Она открыла глаза, посмотрела на него в упор:

 — Поехали домой. Оказывается, я уже не так сильно, как раньше, люблю шум и толчею.

 

 Они задержались в Портленде на неделю. Санни водила его в кино, в торговые центры, во все новые ночные клубы. Он по-детски радовался всему и с любопытством озирался кругом. Санни решила, что он, наверное, впервые оказался на Северо-Западе. Всякий раз, как они куда-то выбирались, ей казалось, будто он никогда ничего подобного не видел. А иногда они сидели дома, вдвоем, и наслаждались друг другом.

 Трепеща в его объятиях, Санни понимала: не важно, где они находятся. Главное — они вместе. И если с каждым мигом она все больше влюбляется в него, то влюбляется по доброй воле и радостно.

 Впервые в жизни она задумалась о совместном будущем с мужчиной — с единственным мужчиной. Она представляла себе долгие годы совместной жизни — не всегда безоблачные, но всегда радостные и наполненные любовью. Дом, семья… Пусть она не рисовала в своем воображении белого деревянного забора и стоянки для машин, она задумывалась о детях. В их доме будет весело и шумно.

 Пройдет совсем немного времени, и они поговорят о будущем. Все продумают, представят…

 Джейкоб позволил себе неделю отдыха. Что эти несколько дней в перспективе времени? Он удивился, поняв, как много значат для него эти несколько дней. Он многое записывал, а что не мог или не успевал записать — запоминал. Нельзя забывать ни единого мгновения!

 И все же тревога все чаще мешала ему просто радоваться жизни. Как признаться ей в том, что он покинет ее навсегда? Какие найти слова, чтобы не было больно? И еще одно волновало Джейкоба. Он не знал, как он сам теперь сможет жить без Санни.

 На обратном пути в хижину он твердил себе, что это — начало конца. Если все должно закончиться — а другого выхода он просто не видел, — между ними не должно остаться никакого обмана, никакой недоговоренности. Он все ей расскажет.

 — Ты какой-то тихий, — заметила Санни, когда они повернули на длинную, ухабистую дорогу, ведущую к хижине.

 — Я задумался.

 — Что ж, думать неплохо, но за пять часов ты ни разу со мной не повздорил. Я беспокоюсь за тебя.

 — Я не хочу с тобой ссориться.

 — Вот теперь я забеспокоилась по-настоящему. — Санни понимала: у него что-то на уме. Ладони ее невольно вспотели. Она постаралась напустить на себя побольше веселости и беззаботности. — Через несколько минут мы будем дома. Как только ты переступишь порог тесной хижины и осознаешь, что придется снова таскать дрова и есть консервы, ты станешь самим собой!

 — Санни, нам надо поговорить.

 Она страшно перепугалась и затормозила у двери хижины.

 — Хорошо… — Она поспешно облизнула губы. — До того, как вынесем вещи, или после?

 — Сейчас. — Джейкоб понимал, что позже ему не хватит сил. Он взял ее за руку и произнес первые слова, какие пришли в голову: — Я так тебя люблю!

 Страх, сковавший ей сердце, немного отпустил.

 — Мы никогда не поссоримся, если ты и дальше будешь вести такие речи. — Нагнувшись, она поцеловала его в щеку. И тут заметила, что из трубы идет дым. — Джейкоб, там кто-то есть!

 — Что?

 — Посмотри — дым! — Дверь распахнулась, и на крыльцо вышла молодая темноволосая женщина. Санни рассмеялась и выскочила из машины. — Либби! Либби, ты меня до смерти напугала! — Сестры обнялись, и Санни принялась разглядывать сестру. — Ну надо же! Ты так загорела!

 — На Бора-Бора много солнца. — Либби расцеловала сестру в обе щеки. — Мы приехали вчера вечером и подумали, что ты специально улизнула, чтобы оставить нас вдвоем.

 — Нет, я просто ездила в город — подзарядить батарейки!

 Либби весело рассмеялась. Она отлично знала свою сестру.

 — Так я и сказала Кэлу. Ведь ты оставила здесь все свои книги. — Она схватила Санни за руки. — Ох, Санни! Как я рада, что ты вернулась! Мне не терпится сказать тебе. Я… — Краем глаза она уловила какое-то движение и, повернувшись к машине, увидела Джейкоба. Их взгляды встретились; Либби перестала улыбаться. Она крепко стиснула руку Санни.

 — Что? Что такое? А-а… — Санни, улыбаясь, повернулась к нему. — Угадай, кто к нам приехал? Это Джейкоб, брат Кэла.

 — Я знаю… — Либби показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Она уже видела это лицо — на фотографии, которую Кэл держал на звездолете. Но сейчас перед ней не фотография. Перед ней человек из плоти и крови, причем человек настроенный отнюдь не благодушно. Они молча смотрели друг другу в глаза, и кровь постепенно отливала от ее лица.

 Либби поняла: он прилетел за Кэлом. Ей с трудом удалось не закричать.

 Джейкоб сразу заметил, что жена брата в ужасе, но постарался отрешиться от всяких эмоций. Не станет он ей сочувствовать. Она — помеха, которая не дает брату вернуться домой.

 — Джей-Ти! — Санни инстинктивно поняла: что-то не так. Она положила руку на плечо Либби, словно защищая ее. Либби и Джейкоб как будто посвящены в какую-то тайну, и лишь одна она не в курсе. — Либби, ты вся дрожишь. Не стой на холоде без куртки! Пойдемте в дом. — Она обернулась к нему через плечо. — Пойдемте все!

 — Я в порядке. — Дрожа, Либби вернулась в дом, подошла к камину и попыталась согреть ледяные руки. Но никакое тепло не в состоянии было отогреть ее заледеневшее от страха сердце. Она больше не станет на него смотреть — до тех пор, пока к ней не вернется самообладание. В глубине души у нее всегда жил червячок сомнения. Однажды они явятся за ним. Правда, не верилось, что страшное случится так скоро. Они пробыли вместе совсем недолго…

 Время, с горечью подумала она. Скоро она возненавидит само это слово!

 Ошеломленная Санни стояла между ними. Напряжение висело в воздухе; атмосфера заметно сгустилась.

 — Эй, вы, послушайте… — Она переводила взгляд с напряженной спины Либби на окаменевшее лицо Джейкоба и не понимала, к кому ей обратиться. — Может, кто-нибудь из вас объяснит мне, что происходит?

 — Эй, Либби, если приехала твоя сексуальная сестренка, я хочу сказать ей…

 Из кухни вышел Кэл — босой, в рваной футболке. Все повернулись к нему. Как в замедленной съемке. Улыбка застыла у него на лице. Он оцепенел.

 — Джей-Ти… — недоверчиво прошептал он. — Джей-Ти! — повторил он и, испустив радостный вопль, бросился к брату и сгреб его в объятия. — Надо же, Джейкоб! Это и в самом деле ты!

 Либби наблюдала за ними, пока смотреть не помешали слезы; она отвернулась.

 Санни просияла. Два брата крепко обнимали друг друга. Она увидела радость на лице Джейкоба и решила, что можно расслабиться.

 — Глазам не верю, — бормотал Кэл, разглядывая брата. — Ты в самом деле здесь! Но как тебе удалось?..

 Джейкоб держал руки на плечах Кэла; ему необходимо было просто прикасаться к нему.

 — Так же, как и тебе, только изящнее. Ты неплохо выглядишь. — Почему-то он ожидал, что Кэл будет бледный, худой, усталый от борьбы с XX веком. А брат, наоборот, загорел, вполне здоров и, судя по всему, счастлив.

 — Ты тоже. — Улыбка Кэла померкла. — Как мама? Как папа?

 — Хорошо.

 Кэл кивнул. Кое с чем сжиться невозможно.

 — Ты, значит, получил мой отчет? Я боялся, что он не дойдет…

 — Мы его получили, — без выражения ответил Джейкоб.

 — Значит, с Либби ты уже познакомился.

 Сожаление исчезло. Повернувшись, он протянул руку жене. Та не двинулась с места.

 — Да, познакомился. — Джейкоб наклонил голову и стал ждать. Пусть она сделает первый шаг.

 — Вам есть о чем поговорить. — Либби из последних сил старалась не расплакаться.

 — Либби! — Кэл подошел к жене и погладил ее по щеке. Когда она подняла глаза, он различил в них нежность и страх. — Не надо!

 — Я в порядке. — Собрав все силы, она сжала ему руку. — Мне надо кое-что сделать наверху. А вы пока пообщайтесь. — Она покосилась на Джейкоба. — Я знаю, вы скучали друг без друга.

 Отвернувшись, она направилась к лестнице.

 Санни переводила взгляд с одного на другого. Либби уходит, Кэл внезапно посерьезнел, а у Джейкоба вдруг сделались такие злые глаза…

 — Что здесь происходит? Кто-нибудь мне объяснит?

 — Иди, пожалуйста, с ней. — Кэл положил руку ей на плечо, но смотрел по-прежнему вслед жене. — Ей сейчас лучше не оставаться одной:

 — Ладно! — Взглянув на братьев, Санни поняла, что от них она объяснений не дождется. Значит, она обо всем расспросит Либби.

 Пока Санни поднималась по лестнице, Кэл молчал. Повернувшись к брату, он увидел на его лице ярость, страсть и боль.

 — Нам надо поговорить.

 — Да.

 — Не здесь. — Кэл прежде всего подумал о жене.

 — Да. — Джейкоб думал о Санни. — Пойдем на звездолет.

 Санни остановилась у двери спальни и, глубоко вздохнув, распахнула ее. Либби сидела на краю кровати, скрестив руки на груди. Она не плакала, но от этого было только хуже.

 — Милая, в чем дело?

 Либби казалось, что она видит страшный сон. Подняв голову, она сосредоточилась на лице сестры.

 — Он долго здесь пробыл?

 — Недели три. — Санни присела рядом и взяла сестру за обе руки. — Поговори со мной! Я думала, ты обрадуешься, когда, наконец, познакомишься с братом Кэла.

 — Я очень рада… за него. — Надеясь, что не слишком кривит душой, Либби положила руку на живот. — Он тебе объяснил, зачем он здесь? И откуда явился?

 — Конечно. — Озадаченная Санни встряхнула сестру: — Либби, да перестань ты! Джей-Ти немного резковат, но он не чудовище. Просто он волнуется за Кэла и еще, наверное, ему немного обидно из-за того, что его брат выбрал тебя и перебрался сюда.

 — О господи!

 Не в силах усидеть на месте, Либби вскочила и подошла к окну. Она услышала рев мотора и увидела, как «лендровер» исчезает в лесу.

 — Надо было сразу его отпустить, — тихо сказала она и закрыла глаза. — Ведь тогда я еще была готова отпустить его! Я не могла просить его предать свою семью, расстаться с привычной жизнью. А сейчас я уже не могу его отпустить. И не отпущу.

 — Куда ты не можешь его отпустить?

 Либби прижалась лбом к холодному стеклу.

 — Назад. — Она рассмеялась. — Или вперед. Джейкоб, наверное, рассказал тебе, как все это сложно.

 Встав, Санни подошла к сестре и положила руки ей на плечи. Она была напряжена, как натянутая струна. Санни принялась механически разминать ей плечи.

 — Либби, Кэл — взрослый мужчина и остался с тобой по доброй воле. Джею-Ти придется смириться с этим, и все.

 — А он смирится?

 — Когда Джей-Ти только приехал, он выглядел злым и обиженным. Просто не был готов понять чувства Кэла. Но потом все изменилось… для нас обоих.

 Либби медленно повернулась. То, что было у сестры на сердце, недвусмысленно отражалось в ее глазах. Либби стало страшно.

 — Ой, Санни!

 — Да не смотри ты на меня так! — Она широко улыбнулась. — Я влюблена, а не смертельно больна!

 — И что ты теперь собираешься делать?

 — Уехать с ним.

 Издав нечленораздельное восклицание, Либби обвила шею Санни руками и принялась раскачиваться на одном месте.

 — Либби, ради бога, и ты не лучше Джейкоба! Ведь речь идет всего лишь о Филадельфии. А ты ведешь себя так, словно я собираюсь переселиться на Плутон.

 — На Плутоне пока нет колоний.

 Сдавленно хохотнув, Санни отпрянула.

 — Что ж, значит, Плутон исключается. Придется нам довольствоваться многоквартирным домом в старушке Филадельфии.

 Либби долго смотрела Санни в лицо. Постепенно выражение ее лица изменилось. Высохли навернувшиеся на глаза слезы.

 — Значит, ты не в курсе… Ты не понимаешь, что происходит!

 — Я понимаю, что люблю Джея-Ти, а он любит меня. Мы с ним еще не обсуждали планы на будущее, но это лишь вопрос времени. — Вдруг Санни насторожилась. — Либби, почему ты на меня смотришь так, словно хочешь свернуть мне шею?

 — Хочу, но не тебе. — Голос у Либби окреп. Пусть она считается тихоней. Если опасность грозит ее близким, тем, кого она любит, она превращается в королеву амазонок. — А этому подонку!

 — Что?!

 — Я сказала, он настоящий подонок!

 Санни любила сестру, но сейчас решительно ничего не понимала.

 — Послушай, Либби…

 Сестра покачала головой. Ее уже не остановить!

 — Он говорил, что любит тебя?

 Санни едва сдержала себя, чтобы не ответить грубо.

 — Да, — буркнула она.

 — И ты с ним спала.

 Санни прищурилась:

 — Ты что, у папы научилась?

 — Конечно, ты с ним спала! — бормотала Либби, расхаживая по комнате. — Он заставил тебя полюбить себя, затащил тебя в постель, и ему не хватило порядочности все тебе рассказать!

 Санни нетерпеливо притопывала ногой.

 — Что рассказать?

 — Что они с Кэлом из XXIII века!

 Санни замерла и молча воззрилась на Либби. Наверное, подумала она, все дело в солнце. Бедная сестра совсем свихнулась на жарком острове Бора-Бора. Она медленно подошла к Либби:

 — Либ, ты приляг, а я принесу тебе холодное полотенце…

 — Нет! — По-прежнему кипя от ярости, Либби покачала головой. — Лучше ты присядь, а я принесу тебе бренди. Поверь, оно тебе пригодится!

 

 Едва Кэл вошел в кабину звездолета, на него нахлынула теплая волна ностальгии. Грузовые корабли, на которых он в основном летал, были надежными и простыми, сейчас же он очутился в суперсовременном летательном аппарате. Восхищенный, он провел рукой по пульту управления.

 — Красота какая, Джей-Ти. Новая модель?

 — Да. Я подумал, что лучше всего сконструировать его специально под мой полет. Пришлось внести кое-какие усовершенствования. Зато теперь он выдерживает более высокие температуры и более маневренный.

 Кэл никак не мог оторваться от приборов.

 — Очень хочется полетать на нем… проверить, на что он способен!

 — Пожалуйста.

 Кэл рассмеялся:

 — Нас сразу же засекут, и наши снимки окажутся на первой полосе «Нэшнл инкуайрер».

 — Что это такое?

 — Скоро сам поймешь. — Кэл нехотя отдернул руку от пульта управления — и соблазна. Он снова заглянул Джейкобу в глаза. — Ты не представляешь, до чего я рад тебя видеть!

 — Кэл, как ты мог?

 Испустив долгий вздох, Калеб сел в кресло пилота.

 — Долго рассказывать.

 — Твой отчет я прочел.

 Кэл долго смотрел на брата в упор.

 — Некоторые вещи в отчете не напишешь. Ты ведь ее видел.

 — Да. Я ее видел.

 — Я люблю ее, Джей-Ти. Даже не могу передать тебе, как сильно я ее люблю.

 Искра сострадания мелькнула в душе Джейкоба, но он поспешил загасить ее. Сейчас он не имеет права думать о Санни.

 — Мы… почти полгода считали тебя мертвым.

 — Мне очень жаль.

 — Вот как, тебе жаль? — Джейкоб подошел к обзорному экрану и посмотрел на снег. — Через пять месяцев и двадцать три дня после того, как тебя признали пропавшим без вести, обломки твоего корабля приземлились километрах в шестидесяти от базы Макдауэлл в мексиканском штате Баха. Тебя на борту не оказалось. Зато мы нашли твои отчеты. — Он смерил брата выразительным взглядом. — И мама с папой снова пережили горе…

 — Я хотел, чтобы вы знали, где я. И почему. Джей-Ти, пойми, я не нарочно. Ты же видел хижину.

 — Да, видел. — Джейкоб стиснул челюсти. — Ты должен был погибнуть! Я высчитал, сколько у тебя было шансов уцелеть при столкновении с черной дырой… Ни одного шанса! — Джейкоб впервые улыбнулся. — Кэл, ты всегда был отличным пилотом!

 — Да, но судьбу просчитать невозможно. — Кэл долго и упорно размышлял об этом в прошедшие месяцы. — Я имею в виду Либби, Джей-Ти. Можно завести в память компьютера все, что случится вплоть до следующего тысячелетия, но какие-то вещи останутся неизменными. Я очень вас всех люблю, но не могу бросить ее и вернуться.

 Джей-Ти молча рассматривал брата. Очутившись в конце XX века, он кое-что понял и теперь ненавидел самого себя. Несколько недель назад — всего несколько недель! — он бы спорил, кричал. Он запер бы Кэл а в кабине и, лишив его выбора, увез домой.

 — Она так же сильно тебя любит?

 На губах Кэла появилась тень улыбки.

 — Либби не требовала, чтобы я остался с ней. Более того, она всячески помогала мне подготовиться к отлету. Она даже просила взять ее с собой. Она готова была все бросить ради меня.

 — Но ты все-таки остался… Ты, а не она, все бросил!

 — Думаешь, мне легко было выбирать? — Кэл рывком встал. Его душили ярость и досада. — Более трудного выбора у меня в жизни не было! Нет, черт побери, не было у меня никакого выбора! Я не знал, сумею ли вернуться назад, а рисковать ее жизнью не мог. Я был готов рисковать собой — но не ею! Если бы я ее оставил, я бы снова попал в вакуум, очутился в черной дыре. И мне было бы все равно!

 Джейкоб не желал слушать брата. Сейчас он его прекрасно понимал.

 — Я целых два года трудился, готовясь к путешествию в прошлое. Конструировал звездолет, отлаживал все системы, просчитывал все варианты. Не хочу хвастать, будто довел все до совершенства, и все же я прилетел без особых трудностей. Фактор успеха — 88,57 процента. Возвращайся домой, Кэл, а ее бери с собой!

 Кэл смотрел в обзорный экран. За прошедший год он многое понял. И усвоил самый важный урок — жизнь совсем не простая штука. И выбирать очень и очень непросто.

 — Джей-Ти, ты кое-чего не учел, — медленно произнес он. — Либби беременна.