• Братья Хорнблауэр, #2

Глава 8

 

 Санни понимала: еще неделя тишины, покоя и дикой природы сведет ее с ума. Даже любовь не спасает. Они одни; вокруг очень тихо, только щебечут птицы да монотонно звенит капель.

 Однообразные звуки так надоели, что она с удовольствием слушала, как между деревьями воет ветер. Опомнившись, Санни решила, что охотно променяет все свои богатства на огни большого города и охотно посидит в автомобильной пробке в час пик.

 Да, она родилась в лесу, но проводить здесь всю жизнь не собирается!

 Джейкоб, конечно, отвлекал ее от мрачных мыслей; им было хорошо вдвоем. Но шли дни, и Санни поняла: ему тоже надоело сидеть в глуши, в хижине, заваленной снегом. Хотя она испытала облегчение, поняв, что он такой же, как она, веселее ей от этого не стало.

 Развлекались они в основном тем, что постоянно ссорились — и в постели, и вне ее. Когда две такие сильные личности оказываются в замкнутом пространстве, они неизбежно сталкиваются и высекают искры. Что поделать? Не только тело, но и разум нуждается в постоянной подпитке.

 Санни боролась со скукой по-своему. Она впадала в спячку. Когда она спит, уверяла она, ей не скучно. Поэтому она иногда задремывала в самое неподходящее время. Убедившись, что она спит, Джейкоб тихонько выходил из хижины и шел к сараю, где он, к своей огромной радости, обнаружил аэроцикл Кэла. Он летал к звездолету и вносил в компьютер все новые сведения.

 Он твердил себе, что не обманывает Санни, а просто выполняет задание. Раз уж он попал сюда, то не имеет права сидеть сложа руки. Ну, может, и обманывает… чуть-чуть. Он почти убедил себя, что ей не повредит то, чего она не знает. По крайней мере, пока.

 Хотя он, как и Санни, постоянно был на взводе, он без устали складывал в копилку памяти воспоминания, образы, отдельные мгновения. Как она выглядит, когда просыпается — сонная и сердитая, как маленькая девочка. Как она смеялась, запрокидывая голову, когда они лепили дом из снега под соснами. Как она неистовствовала, когда они занимались любовью у камина.

 Он будет скучать по ней. Ему пригодятся все воспоминания — о каждом разговоре или ссоре. Всякий раз, когда он оказывался в звездолете, сердце его сжималось от тоски. Он твердил себе, что его жизнь должна продолжаться. Он должен подготовиться жить дальше. И она тоже.

 Санни написала в несколько университетов, которые выбрала для себя. Но из-за непогоды не отваживалась выбраться в Медфорд, чтобы бросить письма в почтовый ящик. Она читала, проигрывала Джейкобу в покер, однажды от скуки даже вытащила альбом для рисования. Когда ей надоело рисовать снег и деревья — вид из окна, она набросала интерьер хижины. Потом зарисовки ей наскучили, и она переключилась на карикатуры.

 Джейкоб запоем читал и что-то записывал в блокноте, найденном в ящике комода. Когда Санни спросила, чем он занят и не готовится ли к новому научному эксперименту, он что-то уклончиво буркнул в ответ. Видя, что она не отстает, он посадил ее к себе на колени, и вопросы отпали сами собой.

 Дважды отключалось электричество; любовью они занимались не реже, чем спорили. Что случалось довольно часто.

 Не находя себе дела, Санни решила перестелить постель. Она разглаживала простыни и думала: если они не найдут чем заняться, скоро они окажутся в больнице для умалишенных — в отделении для буйных.

 Не застелив постель до конца, она выбежала на площадку.

 — Джей-Ти!

 Он боролся со скукой, воздвигая карточный домик.

 — Что?

 — Поедем в Портленд!

 Джейкоб сосредоточился на особенно сложной конструкции и не сразу понял, о чем она.

 — Что?

 — Поехали в Портленд!

 Джейкоб все никак не мог достроить очередной этаж. Его карточный домик начинает напоминать небоскреб на Омеге-2.

 — Джей-Ти!

 — Да? — Он положил сверху еще одну карту. Руки у него не дрожали.

 — По-моему, уже поздно, — пробормотала Санни, садясь на стол и разрушая целую стену. — Он уже готов, съехал с катушек.

 — У нас есть еще такие же?

 Она вздохнула. Он истратил на свою постройку почти все карты.

 — Нету.

 — Я хотел построить мост.

 — Тебя спасет только шоковая терапия.

 — Или воздушную эстакаду.

 — Что-о?!

 Он осекся и аккуратно приставил к своему сооружению еще одну карту.

 — Да так, ничего. Мысли путаются.

 Санни фыркнула:

 — Если у тебя еще остались мысли в голове!

 — Ты что-то сказала?

 — Я сказала, пора выбираться из Доджа, шериф!

 — Кажется, ты говорила, что ближайший к нам городок называется Медфорд.

 Санни только вздохнула.

 — Иногда, — выговорила она наконец, — мне кажется, что ты прилетел с другой планеты!

 — Планета та же самая. — Джейкоб поморщился: от ее досадливого вздоха рухнула крыша его карточного домика. — Дыши, пожалуйста, в другую сторону!

 — Джейкоб! Удели мне минуту своего драгоценного времени.

 Он поднял голову — и не смог не улыбнуться.

 — Ты так сексуально дуешься… Невозможно устоять!

 — Я не дуюсь. — Поймав себя на том, что нижняя губа действительно выпятилась, Санни шумно выдохнула и повалила всю конструкцию.

 — Ты убила тысячи невинных людей!

 — Я хочу убить только одного человека. — Дойдя до отчаяния, она схватила его за свитер. — Джей-Ти, если я не выберусь отсюда, то скоро начну биться головой о стены!

 — А ты умеешь?

 — Ты только представь себе! — Она наклонилась ближе. — Портленд. Люди. Машины. Рестораны.

 — Когда ты хочешь уехать?

 Она облегченно вздохнула:

 — А, значит, ты все-таки услышал, что я говорю!

 — Конечно. Я тебя внимательно слушал. Я вообще очень внимательный. Так когда ты хочешь уехать?

 — Неделю назад. Сейчас. Я соберусь за десять минут!

 Она вскочила с места. Джейкоб поморщился — весь его карточный городок распался, — но тоже встал.

 — А как же снег?

 — Снегопада не было три дня. И потом, у нас полноприводная машина. Если доберемся до шоссе номер 5, мы свободны!

 Мысль о том, что они выберутся отсюда, едва не заставила его забыть о самом главном.

 — А если Кэл вернется?

 Санни только что не приплясывала на месте от нетерпения.

 — Раньше чем через две недели они не вернутся. И потом, они ведь здесь живут! — Она беззаботно прихлопнула рукой его разрушенный город. — Джей-Ти, ты только представь. Неужели ты в самом деле хочешь увидеть, как взрослая женщина превращается в буйнопомешанную?

 — Да, наверное. — Взяв ее за бедра, он подтянул ее к себе. — Мне нравится, когда ты буйствуешь.

 — Тогда приготовься!

 — Я готов. — Он повалил ее на пол.

 Она вырывалась — правда, недолго.

 — Я уезжаю, — заявила она, расстегивая свою фланелевую рубашку.

 — Отлично.

 — Я серьезно.

 — Вот и хорошо. — Он через голову стащил с нее белую нижнюю рубашку.

 Она вырывалась, но губы невольно растянулись в улыбке. Сдавшись, она помогла ему снять свитер.

 — И ты тоже.

 — Сразу же, как только ты перестанешь буйствовать, — обещал он, приникая к ней губами.

 

 Санни швырнула сумку в багажник «лендровера». Она успела кое-как побросать туда зубную щетку, расческу, любимый жакет и помаду.

 — На всякий случай, — объяснила она, — если придется останавливаться по пути.

 — Зачем?

 — Не знаю, сколько времени нам понадобится, чтобы выехать на равнину. — Она села на водительское сиденье. — Да оттуда еще часов пять.

 Пять часов! Понадобится целых пять часов, чтобы добраться из одной части штата в другую… За последние несколько дней он и забыл, что здесь все иначе.

 Санни метнула на него выразительный взгляд. Глаза сияют, губы растягивает улыбка.

 — Ты готов?

 — Да.

 Он с трудом заставил себя не глазеть, как она вставляет маленький ключик в замок и заводит двигатель внутреннего сгорания. Пол завибрировал. Джейкоб подумал: это допотопное средство передвижения можно довести до ума, и оно будет бегать по земле гораздо быстрее — и бесшумнее.

 Джейкоб собирался поделиться с Санни своими соображениями, но она включила передачу, и из-под колес «лендровера» полетел снег.

 — Отлично!

 — Правда?

 — Мой малыш — настоящий танк! — радостно воскликнула Санни, когда они отъехали от хижины.

 — Да, наверное. — Джейкоб благоразумно умолчал о своих опасениях. И потом, не ему сейчас беспокоиться за свою жизнь и целость рук и ног, ведь он совсем недавно летел со сверхсветовой скоростью! — Не сомневаюсь, ты знаешь, что делаешь.

 — Разумеется, я знаю, что делаю. Я училась водить джип.

 Они взбирались по скользкому склону: в прошедшие дни снег то таял, то снова шел. Их окружали высокие, могучие сосны. Джейкоб от всей души надеялся, что Санни сумеет их объехать.

 — Ты что-то позеленел, — хихикнула она. Они ползли вверх; она то и дело притормаживала. Медленно, но верно они двигались вперед. — Ты разве сам никогда не ездил по бездорожью?

 Он представил, как летит в своей капсуле типа ЗВВ, то есть класса «земля-вода-воздух». Она движется плавно, бесшумно и стремительно, как комета.

 — Если честно, нет.

 — Сейчас наездишься всласть!

 «Лендровер» наткнулся на камни, заваленные снегом. Их тряхнуло.

 — Не сомневаюсь…

 Они пробивались сквозь снежные заносы. Постепенно Джейкоб успокоился. Судя по всему, управляться с такой машиной она умеет. Более или менее. Прошло минут двадцать; загудел радиатор.

 — Может, настроимся на волну?

 Джейкоб постарался не выдать недоумения.

 — Можно, — осторожно произнес он.

 — Тогда ты крути.

 — Что крутить?

 — Настройку, конечно. — Они перевалили вершину и теперь катили вниз по склону. — Выбирай станцию, какую хочешь.

 Джейкоб окинул подозрительным взглядом особенно высокое дерево. Учитывая их скорость и угол наклона… они врежутся где-то через полминуты.

 — Мы же не взяли с собой приемник.

 — Джей-Ти, что с тобой? В машине тоже есть радио! — Она проехала на расстоянии двадцати сантиметров от дерева. — Давай крути!

 Она на секунду оторвала руку от руля и ткнула пальцем в приборную панель. Прищурившись, Джейкоб долго разглядывал ее. Положившись на удачу, повернул ручку.

 — Будет лучше, если ты сначала включишь приемник, а уже потом настроишься на нужную волну.

 Еле сдержавшись, чтобы не выругаться, он покрутил другую ручку. На него обрушился оглушительный треск. Прикрутив громкость, он занялся ручкой настройки. Сначала попалось что-то инструментальное в исполнении оркестра струнных инструментов. Джейкоб недовольно поморщился, но на всякий случай покосился на Санни.

 — Если тебе это нравится, — заявила она, — я порываю с тобой всякие отношения!

 Он снова принялся возиться с настройкой, перескакивал с одной станции на другую. Наконец он наткнулся на зубодробительный рок — звуки не слишком отличались от тех, что транслировались в его времени.

 — Уже лучше. — Санни на миг повернулась к нему и улыбнулась. — Кто твой любимый композитор?

 — Моцарт, — ответил он. Он действительно любил Моцарта. Кроме того, такой ответ был безопасен.

 — Значит, ты найдешь общий язык с моей мамой. Когда я была маленькая, она все время ставила его Концерт для кларнета с оркестром. — Санни довольно чисто пропела первые такты. — Она всегда говорила, что надо наслаждаться чистотой звучания. Мама обожает все чистое и настоящее — никаких пищевых добавок, никаких консервантов.

 — Как вы сохраняли еду без консервантов?

 — Вот и я про то же. Что такое жизнь без глутамата натрия? Позже папа так же пытал нас Бобом Диланом. — Они наконец добрались до первой расчищенной дороги, и Санни рассмеялась от облегчения. — Вот одно из моих самых ранних воспоминаний: я смотрю, как папа борется с сорняками в саду. Волосы у него до плеч, а на маленьком переносном проигрывателе — запиленный диск Дилана. И на нем… на папе, а не на Дилане… только джинсы клеш да бусы.

 Джейкоб невольно заерзал на сиденье. Он представил себе своего отца, облаченного в безукоризненный садовый костюм: синяя рубашка, синие свободные брюки. Волосы подстрижены; на голове кепка с твердым козырьком, лицо спокойное. Он вручную подстригает розы и слушает Брамса на миниатюрном развлекательном устройстве.

 И маму он живо представил в жаркий воскресный день: она сидит в тени под деревом, читает роман, а рядом они с Кэлом играют в бейсбол и, как всегда, ссорятся.

 — По-моему, он тебе понравится.

 Вырванный из воспоминаний, Джейкоб заморгал:

 — Кто?

 — Мой отец, — ответила Санни. — По-моему, он тебе понравится.

 Он с трудом заставил себя не вспылить. Вот, оказывается, в чем дело!

 — Твои родители живут в Портленде?

 — Совершенно верно. Минутах в двадцати езды от моей квартиры. Уф, добрались! — Санни повернула руль, и они покатили по шоссе номер 5. — Они рады будут познакомиться с тобой — ведь родственники Кэла окутаны такой загадочной дымкой!

 Ее дружелюбная улыбка сразу увяла, когда она заметила, какое у него сделалось лицо. Санни вцепилась в рулевое колесо. Нет, она совсем не злилась. Она пришла в отчаяние.

 — Послушай, ты не обязан на мне жениться после знакомства с родителями!

 Она говорила принужденно и холодно. Не будь Джейкоб так поглощен собственными мыслями, он бы расслышал в ее голосе горечь.

 — Ты не говорила, что мы едем к твоим родителям. — Он понял, что ему совсем не хочется знакомиться с ними и даже думать о них как о живых людях.

 — Не считала нужным. — Санни раздраженно топнула правой ногой. — Допускаю, что у тебя с твоими близкими особые отношения, но у меня и в мыслях не было, что я вернусь в город и не заеду к своим.

 Горечь поднималась по горлу, как желчь.

 — Ты понятия не имеешь, что значит для меня семья.

 — Неужели? — Санни быстро и раздраженно пожала плечами. — Догадаться нетрудно! Ты вполне обходишься без некоторых родственников, по крайней мере, способен надолго исключить их из своей жизни! Поступай как знаешь, — продолжала она, не дав ему возразить. — И разумеется, ты не обязан ехать со мной к родителям! Если хочешь знать, и я им про тебя ни слова не скажу!

 Он сдерживался изо всех сил, чтобы не заговорить снова. Если он сейчас раскроет рот, то невольно выдаст себя, и тогда придется слишком много всего объяснять.

 Она понятия не имеет, что он сейчас чувствует. Для нее все очень просто и понятно. Чтобы увидеть родителей, ей всего-навсего нужно протрястись несколько часов по той жути, которая в их времена называлась дорогой. При помощи допотопных средств связи она может беседовать с ними на относительно дальних расстояниях. Даже если она отправится на другой континент, в XX веке уже изобрели приспособления, помогающие соединиться с близкими.

 Она и понятия не имеет, что такое настоящая разлука! Интересно, как бы она отреагировала, если бы знала, что никогда не увидит свою сестру?

 Она не вела бы себя так самоуверенно.

 Следующий час Джейкоб забавлялся тем, что разглядывал другие транспортные средства, которые попадались им на дороге. Какие они смешные — неуклюжие, еле ползут, КПД близок к нулю! И столько вредных выхлопов… Обитатели XX века бездумно загрязняют воздух, которым сами же дышат. Они не уважают и не ценят ни себя, ни природу, не задумываются о среде обитания для своих потомков.

 А она еще его считает черствым и бесчувственным!

 Интересно, что будет, если он зайдет в здешний примитивный аналог своей научно-исследовательской лаборатории и продемонстрирует холодный ядерный синтез?

 Наверное, в его честь заколют жирного тельца, а его станут боготворить.

 Он откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди. Нет уж, пусть здешние ученые сами выкручиваются. А ему пока лучше оставаться в тепле… хотя от Санни так и веет холодом.

 Она притормозила у обочины, и Джейкоб нахмурился. Он не смотрел на часы, но был уверен, что пяти часов еще не прошло.

 — Что ты делаешь?

 — Нам надо поесть и заправиться, — отчеканила она, не глядя на него.

 Исполненная презрения, она подкатила к автозаправочной станции, вышла из машины и захлопнула за собой дверцу. Схватив шланг — здесь было самообслуживание, — она негромко выругалась.

 Она и забыла, что у него мозги работают совершенно по-другому! Очевидно, он решил, что она заманивает его в ловушку. «Познакомься с моими родителями. Может, и обручимся заодно?» Санни стиснула зубы. Он оскорбил ее!

 Пусть она влюблена в него — наверное, она даже сейчас сумеет дать задний ход, — но она не собирается ни к чему его принуждать. Пусть не думает, будто она ждет, когда он опустится перед ней на одно колено и сделает ей предложение руки и сердца.

 Если он решил, что она намерена похвастать им перед родителями, представить образцом мужской красоты, его ждет сюрприз. Он придурок.

 Джейкоб посидел немного в машине и решил размять ноги. А заодно и осмотреться.

 Значит, вот что такое заправочная станция! Он задумчиво разглядывал бензоколонки. Судя по выражению ее лица, ей не очень нравилось стоять на морозе и держать в руках шланг. Он услышал щелчки и догадался, что работает счетчик. Сильно пахло бензином.

 У других бензоколонок тоже стояли машины. Некоторые водители продолжали сидеть в машине — к ним вышел мужчина в кепке и проделал ту же процедуру, что и Санни. Другие предпочитали не ждать и теперь дрожали на ветру.

 Вот из-за угла соседнего здания вышла мамаша с тремя малышами. Дети ссорились и хныкали, а мамаша то и дело их растаскивала. Джейкоб невольно улыбнулся. Некоторые вещи от времени не зависят.

 По шоссе проносились машины. Вот прогрохотал большегрузный грузовик, оставив за собой облако черного дыма. Джейкоб невольно поморщился.

 Вокруг оказалось довольно много самых разных зданий. Высокие, низкие, они теснились, как будто им страшно было стоять в одиночку. Скучные, унылые строения… Вдруг глаз его упал на что-то знакомое: невдалеке блестели на солнце две высокие золотистые арки. Джейкоб сразу приободрился. Раз у них есть «Макдоналдс», они не совсем дикари! Улыбаясь, он повернулся к Санни.

 Та и не думала отвечать.

 Делая вид, будто его не существует, она повесила шланг на место и завинтила крышку бензобака. Ну и пусть себе отмалчивается, подумал Джейкоб. Просить прощения он не намерен — она сама виновата! И все же он следом за ней зашел в здание. И сразу принялся увлеченно разглядывать батареи разноцветных шоколадок и бутылок с водой и соками. Впрочем, и внутри трудно было дышать из-за бензиновых паров.

 Санни подошла к кассе и достала из кошелька банкноты. Джейкобу ужасно хотелось пощупать бумажные деньги. Чтобы удержаться от искушения, пришлось сунуть руки в карманы. Кассир в бейсболке пробежал пальцами по клавиатуре кассового аппарата. В окошечке высветились красные цифры. Санни протянула мужчине купюру и получила на сдачу несколько металлических кругляшей.

 Джейкоб вспомнил: это тоже деньги. Их называют мелочью или монетами. Он огорчился, когда она бросила монеты в сумку, не дав ему как следует рассмотреть их. Может, удастся попросить у нее несколько экземпляров?

 В дверях показалась та самая многодетная мамаша, и в магазинчике сразу стало шумно. Все ее отпрыски дружно бросились к конфетам.

 — Только по одной! — истошно завопила мамаша, роясь в сумке.

 Дети, одетые в теплые куртки и шапки, снова из-за чего-то поссорились и начали толкаться. Самую младшую девочку толкнули так сильно, что она упала на пол и разрыдалась. Джейкоб мгновенно нагнулся, чтобы помочь малышке встать, а потом протянул ей мятую конфету.

 Нижняя губа у девчушки дрожала, огромные синие глаза наполнились слезами.

 — Они всегда толкаются! — наябедничала она на братьев.

 — Скоро ты вырастешь такой же, как они, — сказал он. — Тогда они уже не посмеют тебя толкнуть!

 — Извините! — Мамаша, тяжело вздыхая, взяла дочь за руку. — Скотти, мы долго ехали и устали. Пока не доберемся до дому, будешь сидеть спокойно!

 Джейкоб повернулся, собираясь уходить; девчушка улыбнулась ему. Краем глаза он заметил, что улыбается и Санни.

 — Значит, ты снова со мной разговариваешь? — спросил он, когда они вернулись к машине.

 — Нет. — Она натянула перчатки и плюхнулась на водительское сиденье. Куда как проще было бы ненавидеть его, если бы он так хорошо не утешил маленькую девочку. — Меня очаровать труднее, чем трехлетнюю малышку.

 — Давай поговорим на нейтральную тему.

 Она завела мотор.

 — Нейтральных тем у нас нет.

 Тут она права! Джейкоб снова погрузился в мрачное молчание. Санни ловко лавировала в потоке машин. Заметив, что она подруливает к двум золотистым аркам, он ужасно обрадовался. Ему захотелось ее расцеловать.

 Она подъехала к указателю «Мак-Авто» и притормозила у стойки с меню.

 — Ты что будешь?

 Джейкоб хотел заказать бургер «Мак-Гэлакси» и большую порцию лазерных колечек, но ни того ни другого в меню не увидел. Пришлось снова довериться ее вкусу.

 — То же, что и ты, только в два раза больше. — Не в силах устоять, он взъерошил ей волосы на затылке.

 Она раздраженно сбросила его руку, высунулась в окошко, сделала заказ, узнала, сколько надо заплатить, и встала в конец длинной вереницы машин в ожидании, когда их обслужат.

 — Мы доберемся быстрее, если будем есть на ходу.

 Они передвигались вперед с черепашьей скоростью.

 — Мы что, спешим?

 — Не люблю напрасно тратить время.

 Джейкоб про себя согласился с ней. Он не знал, много ли им еще осталось.

 — Санни!

 Нет ответа.

 — Я люблю тебя.

 Ее нога соскользнула с педали сцепления, и «лендровер» заглох. Она поспешила завести мотор. Санни обернулась к нему, раскрыв рот:

 — Что?!

 — Я сказал, я люблю тебя. — Он думал, произнести эти слова будет мучительно трудно. А оказалось совсем не трудно, даже наоборот, приятно. Очень приятно. — Я решил: почему бы нам не сыграть в открытую?

 — А-а-а… — Не в силах придумать с ходу хлесткий, достойный ответ, она смотрела в заднее стекло стоящей впереди машины. На стекле болталась мягкая игрушка на присоске — кошка. Кошка улыбалась ей. Водитель следующей в очереди машины нетерпеливо нажал на клаксон, и Санни медленно подъехала к окошку раздачи.

 — Вот и все, что ты можешь сказать? — язвительно спросил он, поворачиваясь к ней. — Только «А-а-а»?

 — Я… не знаю, что…

 — Двенадцать семьдесят пять! — прокричал парень в окошко, протягивая ей белые бумажные пакеты.

 — Что?

 Парень закатил глаза:

 — Двенадцать семьдесят пять! Поживее, дамочка!

 — Извините. — Санни схватила пакеты и бросила их Джейкобу на колени.

 Он выругался: горячо! Санни протянула парню двадцатку и, не дожидаясь сдачи, подрулила к ближайшей стоянке, где и затормозила.

 — По-моему, ты обожгла мне…

 — Извини, — сухо отрезала Санни. Из-за того, что она чувствовала себя дурой, она напустилась на него: — Сам виноват! Нашел где признаваться в любви — в очереди у закусочной быстрого обслуживания! Ты что же думал, я брошусь тебе на шею, хрустя маринованным огурчиком?

 — С тобой как на вулкане! — Он порылся в пакете и швырнул ей гамбургер, завернутый в станиоль.

 — Со мной?! — Она развернула гамбургер и откусила большой кусок. Однако в животе по-прежнему екало. — Это со мной как на вулкане?! А с тобой как, Хорнблауэр? То готов мне голову откусить, то признаешься в любви, то швыряешься!

 — Заткнись и ешь. — Он сунул ей бумажный стаканчик.

 Пусть он себе лучше язык откусит в следующий раз, когда захочется признаться ей в любви! Он сам не понимал, что на него нашло. Наверное, бензиновые испарения повлияли. Ни один мужчина в здравом уме не влюбится в такую упрямицу. Хочется верить, что с его разумом, несмотря на воздействие Санбим Стоун, ничего не случилось.

 — Кажется, только что ты слезно просил, чтобы я с тобой поговорила, — заметила она, засовывая в напиток соломинку.

 — Я никогда никого не прошу… тем более слезно.

 Она развернулась к нему; глаза злорадно сощурились.

 — Захочу — и будешь просить!

 Джейкобу захотелось ее задушить: он понимал, что она права.

 — А я думал, мы будем есть на ходу.

 — Я передумала, — сухо ответила она.

 Она так дрожала, что сейчас не смогла бы проехать и десяти метров. Но будь она проклята, если покажет ему свою слабость! Ей захотелось лягнуть его, но в машине это было невозможно. Тогда она отвернулась и стала смотреть вперед.

 Санни ела и про себя ругала его за то, что испортил ей аппетит.

 Подумать только — он признается ей в любви в очереди за гамбургерами! Очень стильно, очень возвышенно. Она побарабанила пальцами по рулю и не удержалась от вздоха. Романтично — сил нет!

 Она осторожно покосилась на него. Застывший профиль, стальные глаза. Она видела его и в куда более взбешенном состоянии, но сейчас они слишком близко. И вдруг его лицо и даже его раздраженное молчание чрезвычайно растрогали ее. Через двадцать лет она улыбнется, вспомнив, как он произнес самые главные в жизни слова в самый первый раз!

 Она с трудом встала на колени и обвила его шею руками. Он ахнул от неожиданности: она облила его холодной газировкой.

 — Санни, черт тебя побери, из-за тебя я весь мокрый!

 Он заерзал на сиденье, но, когда она прильнула к нему губами, сразу затих. Он почувствовал, как она смеется. Ему хотелось притянуть ее ближе, но мешал рычаг коробки передач.

 — Ты это серьезно? — спросила она, отряхивая его колени.

 Если она думает, что все так легко сойдет ей с рук, она ошибается.

 — Что — серьезно?

 — То самое! Ты сейчас говорил серьезно?

 Он с трудом стащил ее с кресла и посадил себе на колени — нарочно на то самое место, куда она пролила воду.

 — Когда именно?

 Она досадливо вздохнула, но тут же снова обняла его за шею.

 — Ты сказал, что любишь меня. Ты серьезно?

 — Может быть. — Он запустил руку ей под куртку, но там оказалась толстая фланелевая рубашка. — А может, я просто хотел завязать разговор.

 Санни укусила его за ухо.

 — В последний раз спрашиваю, Хорнблауэр. Ты серьезно?

 — Да. — Боже, помоги им обоим! — Опять хочешь поссориться?

 — Нет. — Она потерлась о него щекой. — Я не хочу с тобой ссориться. Во всяком случае, сейчас. — Последовал глубокий вздох. — Мне страшно.

 — Мне тоже.

 Она поцеловала его в шею и тут же отпрянула.

 — А сейчас мне еще страшнее. Я тоже тебя люблю.

 Он догадывался, чувствовал, и все же… И все же, когда он услышал, как она произносит заветные слова, когда увидел ее глаза и губы, оказалось, что он совершенно не готов к обрушившейся на него волне — да что там волне, водопаду страсти. Дрожа всем телом, он прижался к ней губами.

 Целоваться в машине оказалось неудобно, и все же его совсем не смущало, что они средь бела дня сидят в машине рядом с оживленным шоссе. Гораздо удивительнее то, что он вообще здесь очутился и нашел ее, несмотря на разделяющие их века.

 Она не может поехать туда, где живет он. Он не может остаться там, где живет она. И все же они оказались вместе в крохотной точке пространства-времени.

 Время уходит.

 — Не знаю, как нам быть, — прошептал он. — Наверное, есть какой-то выход… Можно рассчитать… Но ни один компьютер не справится с человеческими эмоциями!

 — Не все сразу, помнишь? — Улыбаясь, она отпрянула. — У нас уйма времени. — Она свернулась на сиденье калачиком и прижалась к нему. Поэтому она не видела, как пеленой озабоченности затуманились его глаза. — Кстати, о времени. До Портленда еще почти два часа езды.

 — Как долго!

 Санни многозначительно кашлянула и откинула голову на спинку сиденья.

 — Я думала о том же самом.

 Решительно стиснув челюсти, она выехала со стоянки и притормозила у первого же мотеля, попавшегося им на пути.

 — По-моему, нам обоим нужно отдохнуть. — Схватив сумку, она подошла к стойке регистрации.

 На сей раз она вынула пластиковую карточку — вещицу гораздо более знакомую для него. Без труда и почти без слов она получила у портье ключ от номера.

 — Мы сюда надолго? — спросил Джейкоб, кладя руку ей на плечо.

 Санни покосилась на него:

 — Здесь, конечно, не пятизвездочный отель, — она подошла к двери под номером девять, — но вряд ли хозяева сдают номера на час. Поэтому… — Ключ повернулся в замке. — До вечера нас никто не побеспокоит… а если захотим, останемся и на ночь.

 — Обязательно захотим! — Он схватил ее в тот же миг, как она перешагнула через порог.

 Развернув ее к себе, он спиной закрыл за ними дверь. Так как руки у него были заняты, Санни изогнулась и закрыла дверь еще и на цепочку.

 — Джей-Ти, подожди.

 — Почему?

 — Буду тебе очень признательна, если мы вначале задернем шторы.

 Он ощупал стену, ища выключатель, но не выпуская ее из объятий.

 — Что ты делаешь?

 — Ищу кнопку, которая задергивает шторы.

 Санни тихо хихикнула.

 — Номер стоит тридцать пять долларов за ночь; за такие деньги и вручную задернешь!

 Она проворно подбежала к окну.

 — Ну у тебя и привычки! Интересно, какие ты сам предпочитаешь отели?

 В номере сразу потемнело; между двумя полотнищами осталась только узкая щель, через которую проникал свет. Санни стояла на фоне этой щели, и солнечный луч казался копьем в ее руке. Она была неотразима.

 — Есть один отель на острове Мэн. — Джейкоб снял куртку, которую ему на время дала Санни, и принялся развязывать ботинки. — Он стоит на мысу, который выдается в море. Внизу грохочет прибой. Окна… — Он замялся. Как ей объяснить? — Окна изготовлены из особого материала; можно любоваться красотами, а снаружи ничего не видно; кажется, будто вместо окон сплошная сверкающая стена. В каждом номере есть огромная ванна на уровне пола; из крана подается благоухающая вода.

 Он даже глаза закрыл, чтобы получше вспомнить тот отель. И очень живо представил там Санни — рядом с собой в огромной ванне.

 — Можно заказать любые освещение и звуковое сопровождение, какие захочешь; достаточно только пожелать. Нажимаешь на кнопку — и номер освещает лунный свет, и тебе слышится шум дождя. Там громадные мягчайшие кровати; когда занимаешься на них любовью, кажется, будто ты на облаке. В общем, время там останавливается — на столько, на сколько хочешь.

 Санни шумно вздохнула.

 — Ты все выдумываешь!

 Он покачал головой:

 — Я обязательно взял бы тебя туда, если бы смог.

 — У меня богатая фантазия, — сказала она, сбрасывая с плеч куртку. Он снова прижал ее к себе, и она вздрогнула всем телом. — Давай притворимся, что мы там. Правда, на лунный свет не похоже…

 Улыбаясь, он усадил ее на кровать и снял с маленьких ног сапожки.

 — А на что похоже?

 — На гром. — У нее пресеклось дыхание, когда он провел рукой по ее ноге снизу вверх. — И молнию. Когда ты до меня дотрагиваешься, меня как будто бьет током.

 В нем самом бушевала гроза, отражение которой он видел в ее глазах. Она постепенно придвигалась к нему, вжимаясь в него всем телом — мучительно медленно, постепенно. Он хотел ее поцеловать, но она первая впилась губами ему в шею. Пульс у него бился с бешеной скоростью, подхлестывая, воспламеняя ее. Одежда казалась лишним, ненужным препятствием, мешающим им соединиться.

 Она рывком стащила с него свитер и швырнула на пол. Издав хриплый стон, принялась целовать его грудь и плечи. У нее кружилась голова от его аромата — земного и очень мужского.

 И вот губы Санни добрались до того места, где билось его сердце. Она поняла, что его сердце бьется для нее. На мгновение она подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза…

 Он удивлялся тому, что еще может стоять. Она проделывала с ним такое, что голова кружилась. Он сходил с ума. Ее чуткие длинные пальцы успели хорошо изучить его тело, и все же каждый раз им удавалось найти что-то новое.

 Нежные губы ласкали его грудь и живот, спускаясь все ниже. Он невольно крепко схватил ее за плечи. Ее язык оставлял на коже влажный след. Она приглушенно рассмеялась, быстро расстегнула на нем джинсы, и они соскользнули с бедер. Она снова рассмеялась, увидев, с каким нетерпением он ее ждет.

 Они любили друг друга, и время изменило свой ход. Оно как будто пошло вспять, отбросив их к первобытным временам. Не в силах сдержать восторга, он подхватил ее на руки и закружил, осыпая страстными, огненными поцелуями.

 Они не помнили, как очутились на кровати. Санни дышала часто и неглубоко; ей не хватало воздуха. Он властно и уверенно ласкал ее, что-то шепча, но она не разбирала слов, потому что в голове тоже бушевала гроза. В порыве страсти он срывал с нее одежду. Он не мог дождаться, когда же, наконец, доберется до нее, и не щадил тонкую ткань.

 Ошеломленная и одновременно испуганная той яростью, какую сама же и пробудила в нем, Санни окликнула его, но он ничего не слышал.

 Она жадно хватала ртом воздух. Ее накрыло волной блаженства, но волна не сбила ее с ног, не лишила сил.

 Она чуть отодвинулась и приподнялась. Теперь они стояли на кровати на коленях. Она запрокинула голову; он неистово ласкал ее, доставляя и ей, и себе неизъяснимое наслаждение.

 Он целовал ее, одновременно стаскивая с нее джинсы. Наконец их больше ничто не разделяло. Руки скользили по влажной от возбуждения коже. Вдруг Санни осознала, что ее любимый весь дрожит; его тело вибрирует от мощной страсти.

 Она снова позвала его, но он уже вошел в нее, заполнил собой, воспламенил. Опрокинулся на спину, рывком закидывая ее на себя, — и обоих унес вихрь страсти.

 Быстрее, глубже… на нее накатывали все новые и новые волны наслаждения. Она выгнулась и словно вышла из собственного тела. Он ласкал ее и никак не мог насытиться. Наконец оба очутились в чудесном лабиринте света, цвета и звука, и она перестала различать, где начинается он и где заканчивается она.