• Братья Хорнблауэр, #2

Глава 6

 

 Из мертвого сна Санни вырвал рев музыки; она вздрогнула. Когда ее ослепил свет, она застонала и закрыла рукой глаза.

 — Кто устроил вечеринку? — спросила она, морщась от грохота и воплей Тины Тернер.

 Джейкоб, прикорнувший у камина, просто накинул на голову одеяло. Всякий раз, когда он спал, он предпочитал спать в полной тишине.

 Ругаясь, она спрыгнула с дивана и, спотыкаясь, подбежала к музыкальному центру.

 — Свет! — закричала она и, подбежав к Джейкобу, села на него верхом. Из-под одеяла послышалось ворчанье. Она радостно засмеялась. — Джей-Ти, дали свет! Свет, музыка, горячая еда! — В ответ он снова что-то буркнул, и она ткнула его кулаком в бок. — Просыпайся, лентяй! Разве ты не знаешь, что часовому, уснувшему на посту, полагается расстрел?

 — Я не спал. Я впал в ступор.

 — Значит, выходи из него, приятель! Электричество починили. — Она рывком стащила с его головы одеяло и, видя его нахмуренную физиономию, лукаво улыбнулась. — Тебе нужно побриться! — заметила она. И потом, к собственной радости, громко чмокнула его в лоб. — Как насчет гамбургера?

 Ее лицо расплывалось у него перед глазами; он отчетливо видел только широкую, радостную улыбку и взъерошенные волосы. Его тело отреагировало на нее немедленно, отчего голова пришла в полное негодование.

 — Сейчас шесть утра, не больше!

 — Ну и что? Я умираю с голоду!

 — А я нет. — Он снова с головой накрылся одеялом.

 — Ясно… Тебе придется помогать! — Она снова безжалостно стащила с него одеяло. — Вставай, солдат, пора за дело!

 На сей раз он открыл только один глаз.

 — За какое дело?

 — Это такое выражение, Хорнблауэр. — Санни покачала головой. — Да, долго ты просидел в своей лаборатории!

 — Не очень долго. — Или слишком долго, если для того, чтобы возбудиться, нужна какая-то тощая девица, которая сидит у него на груди. — И потом, я не могу встать — ты ведь на мне сидишь. Ты мне, наверное, все ребра переломала.

 — Чушь! Я вешу на десять килограммов меньше, чем надо!

 — Мне так не кажется.

 Санни так развеселилась, что даже не обиделась. Вскочила, схватила его за плечо и, поднатужившись, подняла его на ноги.

 — Можешь пожарить картошку.

 — По-твоему, я на такое способен?

 — Конечно. — Демонстрируя уверенность в его силах, она схватила его за руку и потащила за собой на кухню. — Все, что нужно, в холодильнике. Господи, ну и холодрыга здесь! — Она погрела босую ступню о лодыжку другой ноги. — Держи! — Через плечо она швырнула ему упаковку замороженной картошки фри. — Брось на противень и сунь в духовку.

 — Ясно. — Он подумал, что с духовым шкафом еще как-нибудь разберется. Но как понять, что такое «противень»?

 — Сковородки… вон там! — Неопределенно махнув в сторону шкафчика, Санни задумчиво вертела в руках упаковку замороженных котлет.

 — Мясо заморожено, — заметил он.

 — Ну да. Приготовим ленивые сандвичи.

 — Что это такое?

 — Будет вкусно, — заверила Санни. Насвистывая в такт музыке, она начала греметь кастрюлями. Готовка не входила в перечень ее любимых занятий, но, если сильно прижимало, она и здесь старалась сделать все как можно лучше. — Вот, возьми. — Она протянула ему длинный и тонкий металлический лист, закопченный от жара.

 Джейкоб догадался: это и есть противень. Он приступил к работе.

 — На кофе, наверное, нечего и рассчитывать?

 — Можно. У меня есть немного в запасе. — Все еще насвистывая, она бросила на сковородку ломоть замороженного мяса и поставила на медленный огонь. Через несколько секунд она поставила кипятиться воду и расставила на столе чашки. — Тепло, горячая вода, горячая еда! — На радостях она сплясала чечетку и вскрыла пакет с чипсами. — Вот такие мелочи жизни не ценишь, пока не потеряешь их, — продолжала она с набитым ртом. — Не знаю, как люди раньше жили без электричества. Только представь: им постоянно приходилось греть воду на костре. Должно быть, вода закипала целую вечность.

 Джейкоб наблюдал, как медленно краснеет электрическая конфорка под чайником.

 — Да, поразительно, — согласился он и задумался: как же тогда мололи кофе?

 — Картошка сама по себе не пожарится. Ставь противень в духовку!

 — Ага. — Джейкобу стало не по себе.

 Столько краников и надписей! Ему показалось, что диск с надписью «Запекание» выглядит вполне безопасно — если только картошку не нужно варить. Сейчас он бы отдал год жизни за нормальный питательный центр, установленный у него в лаборатории.

 — Ты часто возишься на кухне? — спросила Санни у него из-за спины.

 — Нет.

 — Кто бы мог подумать? — Цокнув языком, она включила духовку и быстро сунула туда противень. — Десять-пятнадцать, и хватит.

 — Чего десять-пятнадцать? Секунд?

 — Обожаю твой оптимизм. Минут! — Санни показалось, что она понимает причину его нетерпения. По утрам, проснувшись, она готова была есть что угодно, даже стекло. Она легонько похлопала его по щеке. — Может, пока примешь душ? Тебе сразу полегчает. А когда снова спустишься сюда, почти все будет готово.

 — Спасибо. — Поднимаясь по лестнице, он подумал: вот самое хорошее, что она пока для него сделала.

 Львиную долю времени пришлось приноравливаться к ее допотопному душу. И все же Санни оказалась права. Хотя помылся он кое-как, ему действительно стало легче. С помощью своего ультразвукового прибора он сбрил бороду. Затем принял дневную дозу фторатина и из любопытства открыл зеркальную дверцу шкафчика, висящего над раковиной.

 Для ученого содержимое шкафчика представляло настоящую сокровищницу. Лосьоны, мази, кремы, порошки. При виде безопасной бритвы он вздрогнул. Зубная щетка вызвала у него улыбку. Еще он нашел пакет с маленькими белыми комочками из хлопка, какие-то тонкие щеточки и флакончики, наполненные ярким порошком.

 Он взял крем с каким-то странным названием. Отвинтил крышку, понюхал, и ему показалось, что рядом с ним в маленькой и тесной ванной стоит Санни. Джейкоб поспешно поставил крем назад на полку.

 Кроме того, в шкафчике оказались таблетки. Бегло прочитав этикетки, он понял, что Санни принимает таблетки от головной боли, боли в суставах, простуды и гриппа. Надо будет не забыть взять с собой несколько штук в виде образца. В углу стоял еще один синий пластмассовый флакон с крошечными таблетками без ярлыка. Поскольку во флаконе не хватало половины таблеток, он решил, что их она принимает регулярно. Это его озадачило. Не хочется думать, что она чем-то больна. Поставив их на место, он задумался. Как бы половчее расспросить ее о таинственном лекарстве?

 Он спустился вниз и пошел на запах. Не совсем понятно, что она ухитрилась сделать из глыбы замороженного мяса, но пахло божественно. И кофе уже ждал его. Приятнее не пахнут никакие духи. Едва он вошел, Санни протянула ему чашку.

 — Спасибо!

 — Пожалуйста. Вполне тебя понимаю.

 Он отпил глоток, искоса поглядывая на нее. Глаза у нее были ясные, лицо разрумянилось. Вид вполне цветущий. Более того, он еще не видел человека, который выглядел бы более здоровым. И более соблазнительным.

 — Перестань смотреть на меня как на личинку под микроскопом!

 — Извини. Я хотел спросить, как ты себя чувствуешь.

 — Немного устала, очень голодная, а вообще хорошо. — Она склонила голову набок. — А ты?

 — Отлично. У меня болела голова, — вдруг выпалил он по наитию. — Я принял твою таблетку.

 — Ну и хорошо.

 — Я взял одну из неподписанного синего флакона.

 Санни изумленно распахнула глаза и расхохоталась.

 — Вряд ли они тебе помогут!

 — Но тебе помогают?

 Она закрыла глаза и покачала головой.

 — И он еще называет себя ученым! Да, мне-то они помогают, можешь не сомневаться. Как говорится, осторожность никогда не мешает.

 Он кивнул, хотя ничего не понял.

 — Верно.

 — Тогда давай поедим.

 Она успела расставить на рабочем столе тарелки, на которых лежали разрезанные пополам булочки. На нижнюю половину каждой булочки Санни положила по толстому ломтю жареного мяса. Рядом бросила по горке картошки. Она не проронила ни слова, пока не расправилась с половиной своей порции.

 Джейкоб с удивлением наблюдал, как она посыпает свою картошку каким-то белым порошком. В виде опыта решил последовать ее примеру. Оказалось, это соль. Настоящая соль. Хотя вкус получился отменный, он удержался от соблазна посолить еще. Интересно, какое у нее кровяное давление? Вот бы придумать какой-нибудь благовидный предлог и сводить ее на звездолет в медицинский отсек — на обследование.

 — По-моему, теперь мы выживем.

 Он точно не знал, что ест, но она снова оказалась права. Очень вкусно!

 — Снег перестал.

 — Да, я заметила. Слушай, не хотела признаваться, но… я рада, что ты здесь. Ужасно неприятно было бы находиться здесь одной последние два дня.

 — Ты вполне самодостаточна.

 — И все-таки лучше, когда рядом есть кто-то, с кем можно подраться. Я не спрашивала, но… ты собираешься ждать, пока Кэл и Либби не вернутся? Возможно, они приедут только через несколько недель.

 — Я специально прилетел издалека, чтобы повидаться с Кэлом. Я подожду.

 Она кивнула, жалея, что испытала такое облегчение, услышав его ответ. Уж слишком она привыкла к его обществу!

 — Наверное, ты занимаешь такое положение, что можешь распоряжаться своим временем. А работа позволяет?

 — Да, уж временем-то я располагаю. А ты здесь надолго?

 — Сама не знаю. В этом семестре уже поздно записываться на курс. Я собираюсь разослать письма в несколько колледжей. Может, попробую поступить куда-нибудь на Восточном побережье. Сменю обстановку. — Она робко улыбнулась. — Как думаешь, мне понравится в Филадельфии?

 — По-моему, да. — Джейкоб задумался. Как описать ей город, чтобы ей понравилось? — Филадельфия красивая. Исторический центр очень хорошо сохранился.

 — Колокол свободы, Зал независимости и все такое.

 — Да. Многое сохраняется, что бы ни случилось. — Он с удивлением подумал, что радуется, хотя раньше никогда не придавал этому такого значения. — У нас много зеленых, тенистых парков. Летом в них полно детей и студентов. Конечно, хватает пробок, но это неизбежное зло. С верхних этажей некоторых зданий виден весь город — движение, старое и новое.

 — Ты скучаешь по Филадельфии.

 — Да. Больше, чем я думал. — Но сейчас он смотрел на нее и видел только ее. — Мне хочется показать ее тебе.

 — Мне бы тоже этого хотелось. Может, уговорим Кэла и Либби слетать туда? Заодно и познакомимся с твоими родителями. Так сказать, устроим воссоединение семьи. — Заметив, как изменилось выражение его лица, она инстинктивно положила руку ему на плечо. — Я что-то не так сказала?

 — Нет.

 — Ты злишься на него, — прошептала Санни.

 — Это наше дело.

 Но ее не так легко оказалось отвлечь. Он оказался не злобным идиотом, за которого она приняла его вначале. Просто он запутался. Кое в чем они с Либби похожи. Обе не в состоянии отвергнуть заблудшего.

 — Джей-Ти, ты должен понять: нечестно упрекать Кэла в том, что он влюбился, женился и поселился здесь.

 — Все не так просто!

 — Ничего подобного! — На сей раз, обещала она себе, она не выйдет из себя. — Они оба взрослые люди и, безусловно, способны сами решать за себя. И потом… видишь ли, им очень хорошо вместе. — Его скептическая ухмылка буквально взбесила ее. — Да, им хорошо! Я видела! А ты нет!

 — Верно. — Джейкоб кивнул. — Я их не видел.

 — Здесь никто не виноват, только… — Она вовремя осеклась, стиснула зубы и уже спокойнее продолжала: — Я хочу сказать, возможно, я и не знала Кэла до тех пор, пока он не влился в нашу семью, но я все-таки вижу, когда человек счастлив, а когда — нет. А он счастлив. Ну а Либби… Он сделал с ней то, что до него не удавалось никому! Она всегда была такой застенчивой, так легко отходила на второй план. А с Кэлом она просто вся светится. Я люблю ее, и мне немного обидно, что она полностью раскрывается не со мной и не с родителями, а с мужем, но факт остается фактом.

 — Я ничего не имею против твоей сестры. — А если он и имел что-то против Либби, он не намерен признаваться. — Но собираюсь серьезно поговорить с Кэлом. Видишь ли, он круто переменил не только свою жизнь.

 — А ты действительно упрямый как бык.

 Задумавшись над ее сравнением, Джей-Ти признал, что она в чем-то права.

 — Да. — Он улыбнулся, радуясь ее капризно выпяченной нижней губе и вздернутому подбородку. — Я бы сказал, тут мы с тобой похожи.

 — Но я хотя бы не сую свой нос в чужие дела!

 — Даже в дела симпатичных толстушек, которые хотят мучить себя… чем же… корсетом на два размера меньше?

 — Это совсем другое дело. — Фыркнув, она отодвинула от себя тарелку. — Я могу язвить, но даже я верю в любовь.

 — А я и не говорил, что в нее не верю.

 — В самом деле? — Санни скривила губы. Она была уверена, что загнала его в угол. — Значит, ты не станешь вмешиваться, если поймешь, что Кэл и Либби любят друг друга!

 — Если они на самом деле любят друг друга, то, конечно, не стану. А если нет… — он предупредительно поднял руку, — там видно будет!

 Она сложила ладони вместе и смерила его оценивающим взглядом:

 — Я всегда могу отправить тебя назад, в лес — мерзни под деревом в спальном мешке.

 — Но ты меня не выгонишь. — Он поднял чашку с кофе, салютуя ей. — Потому что под колючей внешностью сердце у тебя доброе.

 — Если надо, я умею быть и жесткой.

 — Наверное… Но доброта все равно никуда не денется. — Он понял, что должен прикоснуться к ней. Подался вперед и схватил ее за руку. Он нечасто позволял себе такой жест, но сейчас просто не сумел удержаться. — Санни, я не хочу причинять боль твоей сестре. И тебе тоже.

 — Но собираешься. Если мы окажемся у тебя на пути.

 — Да. — Он задумчиво перевернул ее руку ладонью вверх. Узкая, на удивление мягкая и нежная для девушки, которая обладает такой силой удара. — Ты любишь своих родственников. Я тоже. Мои родители… пытались понять Кэла, но им трудно. Очень трудно.

 — Чтобы все понять, им нужно только одно. Увидеть его собственными глазами.

 — Я не могу тебе объяснить… — Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. — Хотелось бы мне, но не могу. Больше я ничего не стану тебе говорить.

 — У тебя неприятности? — выпалила она.

 — Что?

 — У тебя неприятности? — повторила она, сжимая его пальцы своими. — С законом или еще с чем-нибудь…

 Джейкоб не понял, о чем она говорит, но следил за ней как завороженный. Глаза у нее сделались огромными и озабоченными. Она волнуется за него! Он растрогался, как никогда раньше.

 — С чего ты взяла?

 — Ты так странно сюда явился… Словно свалился с неба. И ведешь себя странно… Не знаю, как объяснить. Ты все время как будто не в своей тарелке.

 — Может, так оно и есть. — Ему бы засмеяться, но почему-то смеяться совсем не хотелось. Не будь он так уверен, что потом пожалеет о своем поступке, он бы сейчас заключил ее в объятия и не выпускал. — Санни, нет у меня никаких неприятностей. Во всяком случае, в том смысле, какой ты имеешь в виду.

 — И ты не… — она задумалась, прикидывая, как бы выразиться поделикатнее, — не болен?

 — Болен?! — Он ответил ей ошеломленным взглядом. Постепенно кое-что начало проясняться. — Ты решила, что я… — На его лице расплылась широкая улыбка. Он удивил их обоих, поднеся ее руку к губам. — Нет, я не болен — ни физически, ни психически! Просто в голове столько всего…

 Она попыталась вырвать руку, но он ее не отпускал.

 — Ты боишься меня?

 — С чего бы это? — Она горделиво тряхнула головой.

 — Хороший вопрос. Ты думала, что я… — он взмахнул рукой, — неуравновешенный, так скажем. И все же позволила мне остаться. И даже накормила!

 Необычная мягкость его голоса взволновала ее. Ей стало не по себе.

 — Наверное, так же я поступила бы и с больной собакой. Подумаешь, большое дело!

 — А по-моему, это очень важно. — Когда она встала, он тоже поднялся с места. — Санбим!

 — Я же просила…

 — Прости, опять не удержался. Спасибо тебе. Ей стало совсем нехорошо. Он выбил ее из колеи.

 — На здоровье. И хватит об этом.

 — Я так не думаю. — Он медленно погладил пальцем внутреннюю поверхность ее ладони. — А если бы я сказал, что у меня неприятности, ты бы мне помогла?

 Санни беззаботно тряхнула головой:

 — Не знаю. Зависит от многого.

 — По-моему, помогла бы. — Он взял ее за обе руки и сжал. Она уже не вырывалась. — Доброта, особенно по отношению к человеку, который оказался вдали от дома, действительно драгоценный и редкий дар. Я этого не забуду.

 Ей не хотелось подходить ближе. Но ее неудержимо влекло к нему. Когда он смотрит на нее так, с такой тихой нежностью, у нее подкашиваются ноги. Нет ничего страшнее слабости!

 — Вот и отлично! — Борясь со страхом, она высвободила руки. — Тогда ответь мне добром на добро и вымой посуду. А я иду гулять.

 — Я с тобой.

 — Я не…

 — Ты ведь сказала, что не боишься меня.

 — Я и не боюсь. — Она шумно выдохнула. — Ну ладно, пошли.

 В ту же секунду, как она открыла дверь, ее окатило холодом. Ветер утих, и солнце просвечивало сквозь тучи, но воздух показался ей ледяным.

 Санни сказала себе, что прогулка поможет ей развеяться. На кухне ей ненадолго показалось — когда он так пытливо смотрел ей в глаза — ей показалось, что… Она не успела разобраться в себе, но ей стало не по себе.

 Приятно, когда можно гулять, хотя снега намело по колено. Еще один час заточения, и она сойдет с ума! Может быть, именно это с ней и произошло в хижине наедине с ним. Может, ею овладело безумие.

 — Красиво, правда?

 Она стояла на заваленном снегом заднем дворе и озиралась по сторонам. Куда ни посмотри, везде белый снег. Затихающий ветер слабо завывал за деревьями; по заснеженной пустыне мела поземка.

 — Мне всегда больше всего нравилось здесь именно зимой. Если хочешь побыть в одиночестве, лучше места не придумать. Я забыла корм для птиц! Подожди.

 Она развернулась и с трудом побрела по снегу. Он подумал, что сейчас она похожа не на спортсменку, а скорее на танцовщицу. Несмотря на глубокий снег, она идет очень грациозно. За ней можно наблюдать часами… Джейкоб снова выругался про себя.

 Санни вернулась довольно скоро. Она волочила за собой громадный джутовый мешок.

 — Что здесь?

 — Корм для птиц. — Она запыхалась, но не остановилась. — Сейчас, зимой, им нужно помочь.

 Джейкоб покачал головой:

 — Дай-ка сюда.

 — Я очень сильная.

 — Да, я знаю. И все-таки дай мешок мне.

 Он взял мешок, нагнулся, закинул его на спину и зашагал по целине. С каждым шагом мешок словно делался еще тяжелее.

 — А я думал, что ты не очень любишь природу.

 — Это не значит, что я позволю птичкам умереть с голоду. — Кроме того, Санни дала слово Либби.

 Он протащил мешок еще немного.

 — А не проще раскидать корм по снегу?

 — Если уж делать что-то…

 — То делать хорошо. Да, я в курсе.

 Она остановилась под деревом и, взобравшись на пенек, начала насыпать семечки из мешка в большой домик из дерева и стекла.

 — Вот так… — Она отряхнула руки. — Ну, кто понесет его назад — я или ты?

 — Давай уж мне. Не понимаю, зачем уважающей себя птице прилетать сюда, в самую глухомань.

 — Мы же здесь, — ответила она, когда он снова поволок мешок по снегу.

 — Я и этого тоже не понимаю.

 Она улыбнулась ему вслед и тут же, не желая упускать подвернувшуюся возможность, принялась лепить снежок. Когда он положил мешок в сарай и снова вышел на улицу, она успела заготовить много боеприпасов. Первый снежок угодил ему прямо в лоб.

 — В яблочко!

 Джейкоб не спеша вытер лицо.

 — В одной игре ты уже проиграла!

 — То был покер. — Санни подкинула в руке еще один снежок. — А это война. На войне требуются навыки, а не везение.

 От следующего снежка он уклонился, но едва не потерял равновесия. Едва выпрямившись, он получил удар в грудь. Мертвая точка.

 — Предупреждаю, в колледже я играла в софтбол и была подающей. Мой рекорд еще никто не перекрыл!

 Следующий снежок угодил Джейкобу в плечо, но он успел подготовиться. Моментально разогнулся, быстро слепил снежок и мощным броском послал его в цель. Из скромности он не стал упоминать о том, что его три года подряд выбирали капитаном межгалактической сборной по софтболу.

 — Неплохо, Хорнблауэр! — Санни запустила в него еще два снежка.

 От первого он успел увернуться, зато второй попал в плечо. Она обрадовалась, поняв, что не потеряла хватки. Вся куртка у него была в снегу. Один особенно метко пушенный снежок едва не сшиб с него шапку.

 Прежде чем у нее закончились снаряды, она попала в него восемь раз из десяти и очень обрадовалась. Она даже не заметила, что он незаметно подкрадывается все ближе к ней.

 Когда он получил очередной удар в лицо, она согнулась пополам от смеха. И вдруг вскрикнула, когда он схватил ее за локти и сбил с ног.

 — Ты хороший тактик, но плохой стратег, — заметил он, прежде чем окунуть ее лицом в снег.

 Она перекатилась на спину, отплевываясь.

 — И все-таки я выиграла!

 — По-моему, нет.

 Добродушно пожав плечами, она протянула ему руку. Он замер в нерешительности. Санни широко улыбнулась. Как только он взял ее за руку, она откинулась назад всем телом, и он упал в сугроб рядом с ней.

 — Ну а теперь что?

 — Рукопашная!

 Он схватил ее за плечи. Они все глубже увязали в снегу. Холодный, мокрый снег проникал под одежду, под воротник его куртки. Ему нравилось все — особенно то, как она извивается и изворачивается под ним. Она смеялась и подбрасывала снег ногами, стараясь не дать ему встать. Запыхавшись, она с трудом захватила его за шею — и чуть не задохнулась, когда он мощным броском швырнул ее через плечо.

 Она приземлилась с глухим стуком, наполовину утонув в снегу, и целую секунду лежала без движения, хватая ртом воздух.

 — Отличный бросок, — с трудом выговорила она, снова кидаясь в бой. Он уложил ее на спину, но ей удалось вырваться и сесть. Вскоре она окунула его с головой в сугроб. — Сдавайся!

 Он буркнул что-то грубое, а она так расхохоталась, что едва не выпустила его.

 — Перестань, Джей-Ти! Настоящий мужчина всегда признает свое поражение!

 Лицо занемело от холода; он злобно подумал, что ему хочется избить ее. Но уже два раза, когда он пытался ее захватить, рука натыкалась на соблазнительные изгибы. Они не давали ему сосредоточиться.

 — Дай отыграться, — промямлил он.

 — Если мы будем отыгрываться, то замерзнем здесь до смерти! — Решив, что его ворчанье — знак согласия, она помогла ему перевернуться. — Неплохо для ученого!

 — Если мы продолжим в закрытом помещении, даже не надейся победить, — в досаде буркнул он.

 — Самое главное, что я сверху.

 Джейкоб нахмурился:

 — В каком-то смысле да.

 Санни весело улыбнулась:

 — Видел бы ты сейчас себя! У тебя даже ресницы белые.

 — И твои тоже. — Он поднял руку в перчатке, вывалянной в снегу, и потер ей лицо.

 — Нечестно!

 — Главное — результат! — Усталый, он безвольно уронил руку.

 Он не помнил, когда его побеждали в последний раз — и когда ему это так нравилось.

 — Давай лучше принесем еще дров. — Она рывком встала, поскользнулась и упала ему на грудь. — Ой, извини.

 — Ничего страшного. У меня еще осталось несколько целых ребер.

 Он не растерялся и обхватил ее обеими руками. Его лицо оказалось так близко! Она поняла, что будет неправильно, если она еще хоть секунду пробудет в опасном положении. И все же не шелохнулась. А потом она перестала думать. Самым естественным движением для нее было опустить лицо и прильнуть к нему губами.

 Губы у него оказались прохладными, твердыми — и именно такими, как ей хотелось. Целовать его — все равно что нырять с головой в холодное горное озеро. Радостно и до дрожи приятно. И рискованно. Она услышала собственный тихий вскрик, затем стон желания и, оставив всякую осторожность, поцеловала его уже как следует — глубоко и страстно.

 Она его заводила. С ней он стал слабым — и не просто потерял самообладание. В порыве страсти забывается все. Но сейчас… сейчас все оказалось по-другому. Ее губы обжигали, и он почувствовал, что теряет и волю, и силы. В голове словно поднялся туман, такой же густой и белый, как снег, в котором они барахтались. Сейчас он не мог думать ни о чем и ни о ком… Только о ней.

 Женщины, которые были в его жизни раньше, превратились в ничто. Они стали призраками. Тенями. Когда ее губы жадно впились в него, он понял, что после Санни Стоун у него других женщин уже не будет. За один короткий миг она забрала его жизнь. Окружила, напала на него и взяла его в плен.

 Дрожа, он положил руки ей на плечи. Он был готов оттолкнуть ее. Но пальцы лишь крепче сжали ее, а желание усилилось.

 В нем вскипало чувство, похожее на гнев. Похоже, оно передалось и ей. Ярость. Голод. Губы, одни только его губы уводили ее за каменистую грань между раем и адом. Ей показалось, что она чувствует, как адское пламя лижет ей пятки. С ним, наверное, всегда так — сера и адское пламя. Она испугалась, очень испугалась, что меньшим уже никогда не удовлетворится.

 Она приподняла голову — чуть-чуть. Голова закружилась. Санни страшно удивилась. Между ними еще ничего не было, они только поцеловались… Один поцелуй, каким бы страстным он ни был, не способен изменить ее жизнь. И все же ей захотелось как можно быстрее отдалиться от него. Тогда ей скорее удастся убедить себя в том, что она осталась такой же, какой была раньше… до этого поцелуя.

 — Нам и правда нужно принести дров, — с трудом проговорила Санни, боясь, что не сможет встать.

 Ее самолюбие сильно пострадает, если к дому придется ползти. Она осторожно откатилась от него и, напрягая всю силу воли, с трудом встала на ноги. Демонстративно долго отряхивалась от снега. Сейчас не помешает сказать пару слов, чтобы разрядить обстановку… Хоть что-нибудь сказать.

 — Смотри!

 Осторожно, сказала себе Санни. Но он показывал на кормушку, где несколько зимостойких птиц клевали корм. Благодаря им она чуть-чуть отмякла.

 — Что ж, свой долг по отношению к ним я выполнила. — Вдруг ей стало холодно, ужасно холодно, и ее передернуло. — Я иду домой.

 Она побрела по снегу, волоча ноги. Молча они набрали дров, молча отряхнулись от снега, молча высыпали дрова в ящик. Санни устояла от искушения выпить чашку горячего чая. Ей хотелось побыть одной. Хотелось подумать.

 — Пойду приму душ. — Ей стало очень не по себе; она смотрела, как он подбрасывает поленья в огонь.

 — Отлично.

 — «Отлично», — передразнила она, глядя ему в спину.

 Он выждал, когда она скроется наверху, и только потом выпрямился. Санбим Стоун совсем лишила его рассудка. А может, он еще не оклемался после своего путешествия. Вот почему она оказывает на него такое действие. Пройдет совсем немного времени, и он приспособится. Как ни хочется собрать побольше ценных сведений, лучше всего ему сейчас вернуться на звездолет.

 Он окинул хижину задумчивым взглядом. Правда, он обещал ей вымыть посуду. Тоже интересный опыт.

 Наверху Санни сбрасывала с себя одежду — слой за слоем. Вещи небрежно падали на пол. Раздевшись, она включила душ и вывернула горячий кран на полную мощность. Шагнув под воду, поморщилась и тут же блаженно вздохнула.

 Уже легче. Так гораздо легче. Горячий душ лучше согревает кровь, чем поцелуи Джейкоба… Нет, не лучше.

 Она прижалась лбом к кафельной плитке и, закрыв глаза, долго стояла, наслаждалась теплом и одиночеством.

 Может, она сошла с ума, поцеловав его, но она в жизни не чувствовала себя такой живой. Он не виноват — по крайней мере, в этот раз. Она сама сделала первый шаг. Она заглянула ему в глаза и поняла: вот он!

 Но возможно ли такое? Ведь она его почти не знает и не уверена, может ли на него положиться. Совсем недавно он ей активно не нравился. Но… Вот именно, что но! Вместе с тем Санни с самого начала боялась, что постепенно влюбляется в него.

 Все совершенно нелогично, несомненно глупо и вместе с тем правдиво. Остается решить, что же ей делать.

 Вылив на ладонь шампуня, она попыталась разложить все по полочкам. Она всегда считала себя практичной. Практичной и способной постоять за себя. Проблемы, даже эмоционального плана, она всегда преодолевала без труда. Если она и влюбилась, она справится. Главное — не совершать опрометчивых поступков.

 Осторожность, здравый смысл и самообладание! Санни обильно намылила тело. Она будет держаться на разумном расстоянии от Джейкоба, пока не узнает его лучше, пока не будет уверена в своих чувствах. Ей стало гораздо легче. Набравшись уверенности, она включила массажную струю и смыла пену.

 Разобравшись в себе, она осмелилась подумать и о нем. Нельзя не признать: он странный тип. Интересный, безусловно, но какой-то непонятный. Ей еще предстоит разобраться, что в нем не так.

 С ним можно справиться. Выключив воду, она провела рукой по волосам. Она всегда успешно справлялась с мужчинами. Но сейчас ей вначале нужно справиться с самой собой.

 Довольная, она отшвырнула попавшуюся под ноги грязную одежду. Вытершись, она завернулась в полотенце и вышла на площадку.

 

 Джейкоб с удовольствием мыл посуду. Бездумное и монотонное занятие помогало расслабиться. Очистить голову от посторонних мыслей… и успокоиться. На этикетке флакона с жидкостью для мытья посуды написано, что в состав средства входит натуральный лимонный сок. Он понюхал руки. Запах вполне приятный. Надо будет не забыть записать, когда он вернется на звездолет.

 Моя посуду, он думал, как ему быть с Санни. Его влечет к ней, что вполне естественно, даже элементарно. Но он достаточно умен и умеет сдерживать первобытные инстинкты. Особенно в том случае, если зов природы влечет за собой невероятные осложнения.

 Санни красива, притягательна — и в то же время недостижима. Добиваться ее неправильно. Интимные отношения с ней не будут простыми. Наоборот, они создадут лишние проблемы. Если он постарается проводить как можно больше времени на звездолете, он упростит жизнь и себе, и ей. Он дождется Кэла, попробует убедить брата в том, что тот совершил ошибку. А потом они полетят домой, туда, где им место. И все, конец.

 Джейкоб понимал, что рассуждает правильно. Возможно, он бы и поступил как собирался — как надо. К сожалению, он поднялся на второй этаж в тот самый миг, как Санни вышла из ванной, завернувшись в полотенце, которое она придерживала на груди. Джейкоб так крепко ухватился за перила, что испугался, как бы дерево не раскрошилось.

 Как некстати! — подумали оба одновременно. А может, наоборот — все случилось как раз кстати.