• Следствие ведет Ева Даллас, #52

Глава пятая

 Они обыскали дом, записывая каждый шаг. Пока Пибоди звонила в Центральное, Ева нашла механизм, опускающий люстру. О его существовании она знала только потому, что в ее собственной прихожей был такой же.

 — Можно чистить люстру, не залезая на стремянку, — объяснила она Пибоди.

 — Удобно. Черт, хорошо же его уделали, прежде чем вздернуть.

 — Думаю, повесили еще живым. Порезы на шее, скорее всего, нанес себе сам. Частицы кожи и кровь под ногтями тоже, вероятно, принадлежат ему. Но это установит судмедэксперт, как и причину смерти.

 Ева открыла принесенный Пибоди чемоданчик с полевым набором. Пока изолировались, она продолжала рассматривать тело.

 — Били по лицу и по гениталиям, раздели догола. Личные счеты. Причем крупные. Возможно, сексуального характера.

 — На попытку шантажа точно не похоже. Может, одна из тех женщин, с которыми он спал? С другой стороны, ты права — как ей удалось выволочь его из дома? Видимо, не обошлось без сообщника.

 Ева достала набор инструментов и измерительных приборов. Первым делом установила личность с помощью идентапада.

 — Убитый — Мира, Эдвард Джеймс. Шестьдесят восемь лет. На лице множественные порезы и кровоподтеки. Обе скулы, похоже, сломаны, выбито несколько зубов. — Ева надела очки-микроскопы. — Пибоди, проверь время смерти. Вряд ли побои нанесены кулаками. Возможно, резиновой дубинкой. Скорее всего, с утяжелителем. То же касается гениталий, хотя в паховой области присутствуют какие-то… следы от уколов, что ли?

 — Смерть наступила в три тридцать шесть.

 — Значит, перед смертью его довольно долго избивали. На запястьях кровоподтеки. Взгляни, как расположены.

 Трупное окоченение еще не прошло, поэтому Ева показала на собственных руках — соединила ладони и подняла над головой.

 — Похоже, его связали и подвешивали за руки — видишь, как расположены кровоподтеки? На лодыжках синяков нет. Пинали по яйцам, много раз подряд. А вот неглубокие следы от уколов… Думаю, туфли с этими дурацкими заостренными носками.

 — Значит, убийца — женщина.

 — Я видела такие и на мужчинах, хотя согласна, скорее всего, женщина. Месть на сексуальной почве. «Буду пинать тебя по яйцам, ублюдок, пока не отвалятся!» — по-моему, так. А еще его насиловали.

 Плечи Пибоди поникли.

 — Что?!

 — Ты не смотрела на тело со спины. Анус разорван и окровавлен. Сенатора насиловали каким-то предметом. Личные счеты на сексуальной почве, тщательно разработанный план. Его привезли обратно в дом. Может быть, изначально пытать хотели именно здесь.

 — Но пришел мистер Мира…

 — У них была машина и место, куда отвезти сенатора. Возможно, это план Б. Возможно, они с самого начала собирались забрать его с собой, потом привезти обратно и повесить.

 Ева села на пятки.

 — Готова поспорить, сенатора привязали к люстре и дождались, пока он начнет приходить в себя — пока очнется и сможет чувствовать и сознавать, что с ним происходит. Потом нажали кнопку и наблюдали, как он взмывает все выше, пытаясь разорвать веревку, как задыхается, раздирает себе горло ногтями. Когда месть настолько личная, хочется, чтобы обидчик чувствовал приближение смерти, хочется самому видеть ее наступление.

 — Кто пойдет на такое из-за любовной интрижки? Неужели женщина способна настолько рассвирепеть лишь потому, что ее бросили?

 — Конечно. Разумеется, это означает, что она совершенно чокнутая, но разве мало в мире чокнутых? Сообщник в таком случае тоже совершенно чокнутый.

 Ева встала на ноги и на секунду прикрыла глаза, чтобы четче увидеть картину.

 — Итак, вчера убитый приезжает сюда, чтобы поговорить о продаже дома, который он не может продать без согласия мистера Миры, а мистер Мира согласия давать не собирается. Сенатор сам впускает убийц. Возможно, чокнутая любовница притворилась вменяемой и предложила познакомить его с риелтором. Возможно, пришла неожиданно. В любом случае сенатора отводят в кабинет.

 Ева обогнула труп и сделала несколько шагов в глубь прихожей.

 — Он не был связан — по крайней мере, мистеру Мире так не показалось, экспертиза установит. Значит, ему угрожали шокером. Один держит на мушке, другой лупит по лицу. Приезжает мистер Мира, окликает кузена по имени, идет в кабинет. К нему убийцы шокер не применяют, просто бьют по голове.

 Ева ходила из угла в угол, прокручивая в голове разные варианты. Это было уравнение с переменными, и картинка менялась в зависимости от того, какие значения она в него подставляла.

 Недовольная результатом, Ева начала сначала.

 — Давай вернемся назад и прикинем время. Долго ли находился в их власти убитый до приезда мистера Миры?

 — Ты сказала, что убийцы уже начали избивать сенатора — что мистер Мира заметил следы побоев.

 — Подбитый глаз, когда планируешь такое завершение?.. Да они едва приступили! В кабинет сенатора отвели не силой, а просто в ходе осмотра. А там уже набросились.

 Чтобы удостовериться, Пибоди прошлась по коридору, заглядывая в комнаты, и остановилась на пороге кабинета. Да, теперь она тоже могла себе представить такую картину.

 — Если сенатор знал одного из убийц — а он наверняка знал, потому что счеты у них личные, — беспокойства он не испытывал.

 — Вот именно. Не чувствовал угрозы. Промотаем вперед. Мистер Мира лежит на полу без сознания. Совсем чокнутые его бы прикончили. Значит, убийцы не совсем чокнутые. Они решают забрать сенатора с собой — отвезти куда-нибудь, где можно спокойно поквитаться. Один из убийц достаточно соображает в технике, чтобы прихватить жесткий диск со станции безопасности.

 — Выходит, не совсем чокнутые и не в полной панике.

 — Верно. У них есть план, и они не теряются — следуют ему до конца.

 — А как сенатора смогли увезти? Допустим, убийцы надеялись, что в такую погоду их не заметят. Но как его заставили идти?

 — Применили шокер? Слегка, чтобы обездвижить. Или накачали наркотиками. Моррис проверит. Убийцы сажают Эдварда в машину. На месте им приходится проделать все то же самое в обратном порядке: вытащить сенатора из машины и отвести туда, где они собираются его пытать. Кое-какие подробности расскажет сам убитый: применили ли к нему шокер, накачали транквилизаторами или просто запугали. Все это выяснит Моррис. — Ева огляделась. — Не думаю, что дело в доме. Продажа дома — всего лишь уловка, чтобы заманить сенатора в ловушку и забрать с собой. Его повесили здесь. Значит, хотели, чтобы тело нашли. А еще хотели произвести определенный эффект.

 — «Правосудие свершилось», — прочла Пибоди. — Возможно, месть за то, что Эдвард кого-нибудь засадил или, наоборот, не засадил. А женщина охмурила его, чтобы подобраться к нему поближе, собрать информацию, втереться в доверие.

 — Возможно. Версию мы проработаем. Если дело действительно в том, что Эдвард засадил или не засадил кого-то за решетку, то наверняка по обвинению в изнасиловании. Каким-то образом все это связано с изнасилованием.

 — Потому что его самого насиловали.

 — Сделать такое с человеком и называть правосудием?.. Это месть, а с помощью секса мстят только за секс. Так что тут явно замешано изнасилование. По крайней мере, мне видится именно так.

 В дверь постучали.

 — Наверное, чистильщики или бригада из морга. Впусти их, и давай отправим кого-нибудь опросить соседей: не заметил ли кто-нибудь прошлой ночью машины рядом с домом или света в окнах. И пусть еще раз уточнят про вчерашний вечер, между шестнадцатью и восемнадцатью часами, просто на всякий случай.

 Ева еще раз взглянула на Эдварда Миру. Вряд ли он вызвал бы у нее симпатию при жизни, но в смерти он принадлежал ей.

 Когда Пибоди впустила ребят из морга, Ева достала телефон и вошла в кабинет. Затем тяжело выдохнула и позвонила Мире.

 — Ева… — Мира даже глазом не моргнула и не дала ей слова вымолвить. — Эдвард мертв.

 — Сожалею.

 — Не нужно. Где вы? Что случилось?

 — В доме на Спринг-стрит. Об этом тоже сожалею. Официально причину смерти определить не могу. Когда Моррис…

 — Ева!

 Черт, подумала она.

 — На лице и гениталиях следы побоев. Его насиловали каким-то предметом.

 — Боже мой…

 — Судя по следам на запястьях, руки связывали над головой. Скорее всего, когда Эдварда повесили на люстре в прихожей, он был еще жив. На шее висел плакат с надписью: «Правосудие свершилось».

 — Ясно. — Мира прикрыла глаза и потерла лоб. — Личные счеты на сексуальной почве…

 — Я не прошу вас составить портрет преступника — по крайней мере, пока. Дайте себе время оправиться. Не знаю, что именно вы скажете мистеру Мире…

 Мира открыла глаза.

 — То же, что вы сказали мне, естественно.

 — Хорошо. Нам придется еще раз с ним поговорить. Мне очень жаль.

 — Не извиняйтесь, — отрезала Мира, подняв руку. Явно успела прийти в себя. — Не извиняйтесь, — повторила она уже спокойнее. — Мы с мужем хотим, чтобы вы сделали все, что нужно, все, что в ваших силах, чтобы найти того, кто это сделал. Деннису приехать в Центральное?

 — Нет, не надо. Я сама приеду. Сначала сообщу ближайшим родственникам, а потом поговорю с мистером Мирой, прежде чем ехать в управление. Официально я не могу консультироваться с вами по этому делу.

 — Конечно. Конфликт интересов. Я еще плохо соображаю.

 — Однако неофициально попрошу вас составить портрет преступника, только позже. Сейчас отправляйтесь домой. Вам лучше быть рядом с мистером Мирой, когда я буду его допрашивать. Я позвоню Уитни, потом заеду поговорить с женой убитого, так что успеете добраться до дома.

 — Да, вы правы. Отправлюсь минут через пять.

 — Еще кое-что. Я сообщу обо всем Надин Ферст.

 — О… — вздохнула Мира.

 — Информация так и так просочится в СМИ. Я сообщу Надин, чтобы она смогла первой осветить произошедшее. Фильтруйте все входящие звонки: как только новость попадет в эфир, журналисты захотят поговорить с вами и с мистером Мирой. Подготовьте заявление для прессы.

 — Я знаю, что делать, и обо всем позабочусь. Поступайте так, как считаете должным.

 — Буду у вас часа через полтора.

 Ева обернулась — на пороге стояла Пибоди.

 — Чистильщики прибыли, наши ребята проводят опрос. Катафалк на пути в морг. Я сделала отметку, чтобы тело попало прямо к Моррису.

 — Значит, с этим все. Здесь мы закончили. Теперь нужно сообщить жене убитого.

 — Ненавижу эту обязанность.

 — На сей раз она покажется тебе особенно неприятной.

 Прежде чем покинуть место преступления, Ева позвонила Уитни.

 — Тиббл прав насчет СМИ, — заметил он. — Особенно учитывая сексуальный подтекст убийства.

 — Да, сэр. Я собираюсь позвонить Надин Ферст. Уж лучше пусть первый сюжет сделает человек, которому я доверяю. Человек, знакомый с супругами Мира. Что бы ни началось потом, первый репортаж будет честным.

 — Хорошо. А я поговорю с Тибблом и консультантом по связям со СМИ. И помните, Даллас: действуйте так, чтобы комар носа не подточил!

 — Поехали, — сказала Ева напарнице, когда Уитни повесил трубку. — С Надин поговорю по дороге.

 Сев за руль, она первым делом позвонила Надин. Журналистка, которая, как всегда, выглядела так, будто готовилась выйти в прямой эфир, поприветствовала ее ослепительной улыбкой.

 — Даллас! А мы с твоим обольстительным мужем как раз осматриваем пентхаус. Если бы Рорк шел с ним в комплекте, купила бы не задумываясь.

 — Заведи собственного. А теперь включи журналистский режим.

 Зеленые кошачьи глаза Надин так и впились в Еву.

 — Что у тебя?

 — Менее часа назад мы с Пибоди обнаружили труп бывшего сенатора Эдварда Миры в доме, принадлежавшем его бабушке с дедушкой.

 — Черт, черт, черт! Подожди, возьму диктофон!

 — Просто слушай. Жертву жестоко избили и повесили, предварительно изнасиловав.

 — Господи… Это же бомба!

 — Вчера около семнадцати двадцати пяти, согласно бортовому журналу скоростного такси, в котором он ехал, кузен сенатора Деннис Мира — нет, лучше профессор Мира — вошел в дом, увидел избитого сенатора и попытался ему помочь, после чего на него напали сзади и нанесли удар по голове. Профессор Мира вызвал полицию. С тех пор следователи безуспешно пытались установить местонахождение сенатора, которого, как полагают, удерживали где-то против воли, прежде чем отвезти обратно в дом деда. Главный судебно-медицинский эксперт устанавливает время и причину смерти. Старший следователь от комментариев пока воздержался, однако отдел обещает сделать официальное заявление, как только все подробности будут подтверждены.

 — Черт, умеешь ты ошарашить!

 — Мне нужно сообщить ближайшим родственникам. Не выпускай историю в эфир, пока Пибоди не даст отмашку.

 — Договорились. Как Деннис? С ним все в порядке?

 Ева перевела дыхание. Заводить друзей она не умела, но если уж заводила, то могла положиться на них во всем.

 — Я сливаю тебе информацию по двум причинам: во-первых, ты будешь ждать отмашки, а во-вторых, ты спросила про мистера Миру. С ним все хорошо. Его ударили по голове, но чувствует он себя нормально.

 — А теперь мой долг, как журналиста, спросить, подозреваешь ли ты кого-нибудь.

 — Нет, потому что расследование только началось. Раз уж ты все равно с Рорком, передай ему, что я разрешаю рассказать тебе про дедов дом. Подробности все равно выплывут — уж лучше раскрыть их с самого начала. Главное, никаких намеков, что мистер Мира в числе подозреваемых. Он свидетель и жертва нападения, все.

 — Я-то думала, ты знаешь меня лучше.

 — Знаю. Поэтому и позвонила еще прежде, чем сообщить ближайшим родственникам. Пибоди даст отмашку, как только мы с ними поговорим. А сейчас мне пора.

 — Мне тоже.

 Обе повесили трубку, и Ева хмуро уставилась на плотный поток машин.

 — Как собираешься поступить с мистером Мирой?

 Ева нахмурилась еще сильнее.

 — Что значит «поступить»?

 — Послушай, я прекрасно знаю, что он тут ни при чем. Я насчет слов Уитни: «Действуйте так, чтобы комар носа не подточил». Мистер Мира последним видел сенатора живым. К тому же у них с убитым были натянутые отношения — отчасти из-за того самого дома, в котором нашли тело. Я понимаю, как бы мы поступили, если бы не знали и не любили мистера Миру…

 — Да не подточит этот чертов комар своего дурацкого носа, не подточит!

 — Просто не хочу сбить тебя с ритма.

 — Не собьешь.

 К тому времени как Ева затормозила перед сверкающим небоскребом, она была уже на взводе. Незнакомый швейцар в костюме белого медведя тут же направился к ним. Ева выскочила из машины, сунула ему под нос полицейский значок.

 — Полиция, по полицейскому делу. Это полицейская машина, и она останется там, где стоит. Будете возражать — моя напарница арестует вас за препятствование правосудию и расследованию и отвезет прямехонько в Центральное управление.

 Смуглое лицо швейцара сделалось непроницаемым.

 — Я же ни слова не сказал!

 — Очень умно с вашей стороны. А теперь дайте нам допуск в апартаменты Эдварда и Мэнди Миры.

 Швейцар поморщился:

 — Послушайте, я должен следовать инструкции. Вы делаете свою работу, а я — свою. Мне нужно получить разрешение от личной охраны супругов Мира.

 — Так вперед.

 Вслед за швейцаром они подошли к зданию. Он оказался достаточно вежлив — или вышколен, — чтобы придержать для них дверь.

 — Минуту, пожалуйста.

 Швейцар подошел к тому же компьютеру, по которому говорил вчерашний, и ввел код.

 — Хэнк, говорит Джона. Тут у меня пара копов, которые…

 Ева оттолкнула Джону в сторону.

 — Хэнк, говорит лейтенант Даллас. Некогда тянуть резину. Дайте допуск нам с напарницей — чем скорее, тем лучше.

 — Мне о собственной шкуре думать надо. Миссис Мира внесла вас в черный список.

 — Она должна меня выслушать. Если откажется, узнает о случившемся из новостей — так ей и передайте.

 — А, черт с ним. Все равно место паршивое. Даю допуск. Джона, пропустите их обеих.

 — Вас понял.

 — Дорогу я знаю, — сказала Ева швейцару и подошла к тому же лифту, что в прошлый раз.

 — Стильненько, — заметила Пибоди, когда они вошли в кабинку.

 — Тут повсюду глаза и уши, — предупредила Ева.

 — Правда? — Мурлыча что-то себе под нос, Пибоди огляделась по сторонам, понюхала розы. — Часто используешь новое додзё?

 — Пару раз в неделю. Учусь быть медведем, петухом, журавлем, тигром и драконом. Целый зоопарк. К концу занятия как-то незаметно начинает нравиться.

 — А я бы не отказалась побыть драконом, — задумчиво произнесла Пибоди.

 Хэнк встретил их обиженным взглядом.

 — Пообещала, что велит сенатору устроить мне нагоняй. У вас ровно три минуты, после чего она звонит губернатору.

 — Думаю, она не сделает ни того ни другого. Открывайте дверь, Хэнк.

 Охранник покачал головой, но все же открыл.

 Мэнди стояла посреди комнаты — руки крестом на груди, подбородок поднят, взгляд исполнен презрения.

 — Это вторжение на частную территорию! Ровно через три минуты десять секунд я позвоню губернатору и своим адвокатам.

 — Миссис Мира, вынуждена с прискорбием сообщить, что ваш муж убит. Сожалею о вашей потере.

 Щеки Мэнди вспыхнули, словно два красных флага.

 — Что это значит? Да как вы смеете заявляться сюда и говорить мне такое?!

 — Его тело со следами побоев обнаружили повешенным на люстре в прихожей дома на Спринг-стрит. Тело отвезли на экспертизу к главному судмедэксперту, который установит точную причину смерти.

 Щеки Мэнди побледнели, в лице не осталось ни кровинки, однако голос звучал по-прежнему громко и яростно.

 — Вы лжете!

 — Я старший следователь по делу о смерти вашего мужа и пришла, чтобы вас уведомить. Мы понимаем, что вам тяжело, но у нас есть несколько вопросов. Ответы помогут найти убийцу вашего мужа.

 — Убирайтесь! Прочь из моего дома! Вы просто лжете! Лжете, чтобы меня позлить!

 — Сами знаете, что не лгу.

 Мэнди покачнулась, и Хэнк тут же бросился к ней, придержал за локоть.

 — Миссис Мира, мэм, вам лучше присесть. Сядьте, а я принесу воды.

 — Вы лжете… — повторила Мэнди дрогнувшим голосом.

 Ева подошла к ней. Мэнди не плакала — просто сидела, белая как полотно. Потрясение в ее глазах казалось вполне искренним.

 — Около часа назад мы с напарницей вошли в дом на Спринг-стрит и обнаружили тело вашего мужа. Я офицер полиции, миссис Мира, работаю в отделе по расследованию убийств. Я никогда не лгу, если дело касается убийства. Скажите, кто мог желать смерти сенатора Миры?

 — Никто бы этого не сделал! Никто бы не посмел!

 — Однако кто-то все-таки сделал. Кто-то посмел. Его пытали. Вы меня слышите? Ему намеренно причиняли боль, прежде чем убить. Кто хотел бы причинить боль вашему мужу?

 — Не знаю. Уходите.

 Пибоди сделала еще одну попытку. Голос ее звучал сочувственно и успокаивающе.

 — Хотите, мы кому-нибудь позвоним? Родственникам, друзьям?

 — Не нужна мне ваша помощь. Убирайтесь! Убирайтесь, пока я не велела выставить вас вон!

 Хэнк подбежал к Мэнди и предложил ей воды, но она выхватила стакан у него из рук и швырнула через всю комнату.

 — Убирайтесь! Все убирайтесь!

 — Если у вас появятся вопросы или вы захотите сделать заявление, можете позвонить мне в Центральное.

 На пороге Ева обернулась: Мэнди по-прежнему сидела неподвижно, сцепив пальцы в замок. Взгляд у нее был потрясенный, но глаза сухие.

 — Уходите? — спросила Ева, когда Хэнк вышел вслед за ними и плотно притворил за собой дверь.

 — Останусь пока — на всякий случай. Даже не знаю, что сказать. Можно я позвоню ее сыну и дочери?

 — Звоните. И не забудьте сообщить им мое имя. — Ева вошла в лифт вслед за Пибоди. — Удачи, Хэнк.

 — Жуткая женщина! — выпалила Пибоди. — У меня от нее просто мурашки по коже.

 — Она такая, какая есть, а мы сделали то, что должны были сделать.

 Пока ехали к дому Денниса и Шарлотты Мира, голова у Евы пульсировала от неотступной боли. Опять же, она сделает то, что должна. И на сей раз никто не станет обвинять их во лжи или швыряться стаканами. Возможно, именно поэтому ей еще тяжелее.

 Ева оставила машину примерно в квартале от живописного дома супругов Мира. Шагая по улице, она сунула руки в карманы и нащупала перчатки, о существовании которых совсем позабыла. Зато не успела их потерять.

 Дверь открыла девушка с соболино-черными волосами и голубыми глазами Миры и худощавым сложением Денниса. Джиллиан, вспомнила Ева. Дочь-неоязычница, живущая в… ах да, в Новом Орлеане.

 — Здравствуйте, Даллас. Добрый день, Пибоди.

 — Здравствуйте, Джиллиан. Не знала, что вы здесь.

 — Приехала вчера вечером. Внезапно почувствовала, что что-то не так…

 — Приятно снова увидеться, несмотря на обстоятельства.

 Джиллиан улыбнулась и отступила в сторону, давая им пройти.

 — Мне тоже приятно. Мама с папой в гостиной. Ему и так тяжело, поэтому, пожалуйста, будьте с ним помягче.

 — Вообще-то мы собирались надеть на него наручники и отвезти в Центральное — туда, где храним дубинки и резиновые шланги.

 В ответ Джиллиан только холодно посмотрела на Еву.

 — Давайте возьму у вас верхнюю одежду.

 Выполнив долг хозяйки, она провела их в гостиную. В камине горел огонь. Супруги Мира сидели рядышком на диване — точно так же, как в доме на Спринг-стрит. Ева заметила, что вид у Денниса усталый, и в сердце больно кольнуло: разговор предстоял тяжелый.

 — В доме копы, — шутливо сказала Джиллиан и уселась на подлокотник рядом с отцом.

 Единый фронт, подумала Ева.

 — Сожалеем о вашей потере, мистер Мира, — начала она.

 — Спасибо. Мы с Эдвардом… В общем, отношения у нас давно уже не те, что прежде, но я помню, каким он был в детстве. Какими мы оба были. Он очень мучился?

 Деннис посмотрел на Еву своими добрыми зелеными глазами. Ей захотелось солгать, избавить его хотя бы от этой боли. Но она не могла.

 — Да, очень.

 — Странно, каждый день слышу про работу Шарлотты и знаю, на что способны люди, однако никогда не думал, что нечто подобное может произойти с кем-то из близких. Эдвард ведь остается членом моей семьи, несмотря на наши разногласия. Вы говорили с Мэнди?

 — Только что от нее.

 — Мэнди не отвечает на звонки, — объяснила Мира. — Деннис за нее беспокоится.

 — Она… — Ева замялась, не зная, как сформулировать.

 — Охранник обещал сообщить ее детям, — пришла на помощь Пибоди.

 — Это хорошо. — Деннис похлопал Джиллиан по колену. — Всегда легче, когда рядом дети. Знаю, Мэнди непростой человек. Вежливость не позволяет вам сказать об этом напрямую.

 — Не больно-то я вежливая, — заметила Ева, и Деннис усмехнулся:

 — Вы же наверняка не обедали.

 Реплика застала Еву врасплох.

 — Вообще-то мы…

 — Вам нужно поесть. Я приготовлю сэндвичи.

 — Мистер Мира, к сожалению, нам придется задать вам несколько вопросов. Я должна зачитать ваши права и побеседовать с вами под запись.

 — Не смейте обращаться с ним как с подозреваемым!

 Джиллиан соскочила с подлокотника, словно стрела, спущенная с тетивы.

 — Джиллиан, я тебе объясняла. — Мира погладила мужа по ноге и поднялась с дивана. — Так положено, ничего не поделаешь.

 — Плевать я хотела, как положено!

 — У меня нет выбора, — сказала Ева и перевела взгляд на Денниса, на его мешковатый зеленый кардиган и спутанные волосы. — У меня нет выбора. Простите.

 — Понимаю, но поесть все-таки надо. Можете поговорить со мной на кухне, пока я делаю сэндвичи.

 — Папа, я же сварила суп, помнишь?

 — Ах да, точно… — Деннис поднялся на ноги. — Джилли готовит чудесный суп. С картошкой и луком, кажется?

 — С курицей и рисом.

 — Конечно. С картошкой и луком был в прошлый раз. Суп всегда утешает, а утешение нам необходимо.

 Ева не смогла сказать «нет» — не смогла проявить строгость. Вскоре она уже сидела напротив Денниса в большой кухне, где аппетитно пахло супом, а в окно светило неяркое зимнее солнце.

 — Сначала поешьте, — сказал Деннис, когда Джиллиан поставила перед ними тарелки. — Чарли говорит, что этого милого молодого полицейского повысили в должности.

 — Трухарта? Да, сегодня он получил значок детектива.

 — Вот и замечательно. Славный мальчик. Смышленый, наверное?

 — Очень. Трухарт хороший полицейский. — Ева ела только потому, что перед ней стояла тарелка. — Вкусный суп.

 — Очень вкусный, — подтвердила Пибоди. — Шалфей здорово его украшает. Моя бабушка тоже кладет в суп шалфей.

 — Любите готовить? — спросила Джиллиан.

 — В основном пеку пироги, когда есть время. Успокаивает нервы.

 Ева не слушала. Нужно прервать разговор. Нельзя просто сидеть на этой уютной кухне, угощаясь супом и ведя светские беседы. Нужно…

 Деннис наклонился к ней через стол, погладил по руке.

 — Не переживайте, это ваша работа. Я хочу помочь найти того, кто убил Эдварда.

 — Мистер Мира, вы не подозреваемый. Никто не считает, будто вы как-то связаны со смертью Эдварда. Но я должна вас допросить, и некоторые вопросы покажутся вам неприятными и неуместными. Мне очень жаль.

 — Не надо извиняться. Допрашивайте, только сначала доешьте суп. — Деннис повернулся к Пибоди: — А как ваш молодой человек? Мне он нравится. Очень колоритный.

 — Да, он такой. У него все отлично.

 Доев суп, Ева поймала на себе взгляд Миры, полный тихой благодарности. Может, она все-таки правильно поступила — дала мистеру Мире время взять себя в руки…

 — Сейчас приготовлю горячий шоколад, — объявил Деннис. — Вы ведь любите мой шоколад?

 — Конечно, но…

 — А вы, Делия? Любите горячий шоколад?

 — Это моя большая слабость. Теперь ясно, ради чего я отказалась от торта.

 — Мой шоколад лучше любого торта. — Деннис подмигнул, и у Евы защемило сердце. — Вы с Делией садитесь к разделочному столу, и я начну готовить. Будет чем занять руки, пока отвечаю на вопросы. Чарли, а вы с Джиллиан оставайтесь здесь. Джилли, веди себя хорошо.

 — Постараюсь.

 Пусть будет, как он хочет, решила Ева и пересела на табурет рядом с большим разделочным столом. Деннис тем временем рылся в шкафу. Когда он достал большую плитку шоколада и банку с сахаром, глаза у Пибоди засияли.

 — Вы сами его варите? Так приятно наблюдать, как человек сам варит шоколад!

 Ева сердито глянула на нее. Не мешает напомнить напарнице, что они сюда не шоколадом лакомиться приехали.

 Когда Деннис поставил настоящую кастрюлю на настоящую плиту, Еве пришлось напомнить себе о том же.

 — Включить запись.