• Следствие ведет Ева Даллас, #52

Глава девятая

 Ева буквально ненавидела такое поведение Рорка! Она готова к хорошей схватке, а он покрывается льдом и уходит… Больше всего ей хотелось распахнуть дверь и продолжить ссору, но… ему это наверняка пришлось бы по вкусу. О да, Рорк был бы в восторге, если бы она ворвалась к нему и продолжила бушевать, а он бы молча сидел, окутанный пугающим ледяным спокойствием.

 Конечно, Ева знала, как проломить лед, на какие кнопочки надавить, чтобы вспыхнуло пламя. Но и это придется ему по вкусу. Ну уж нет, такого удовольствия она ему не доставит.

 Ева вылетела из кабинета и, сердито бормоча себе под нос, зашагала в спальню. Поперек кровати, вытянувшись во всю длину, лежал кот.

 — Лучше молчи! — предупредила Ева, когда он открыл свои разноцветные глаза. — Интересно, как бы ему понравилось, если бы я привела кого-нибудь сюда?

 Она стянула пальто и бросила его на кровать.

 — Если бы ни с того ни с сего решила все тут переделать? Меня, видите ли, ужалил в задницу жук-дизайнер, так что я просто-напросто выброшу все вещи и наставлю новые. Как тебе такой расклад, а?

 Ева расстегнула ремень с кобурой, вытащила из карманов телефон, рацию, значок и прочую мелочь и бросила все на комод.

 Галахад знал, когда лучше сидеть и помалкивать, поэтому просто наблюдал, как она сдирает с себя одежду и натягивает спортивный костюм.

 — Вполне возможно, ты следующий, — предостерегла Ева, направляясь к лифту. — Вдруг Рорка ужалит в задницу еще какой-нибудь жук и он решит перекрасить тебя в розовый цвет и нарядить в смокинг?

 Всю дорогу вниз Ева кипела от злости. Явно не лучшее время для голографического занятия с мастером Ву. Может, расколотить очередного робота-боксера? В конце концов Ева остановила выбор на виртуальной беговой дорожке и запрограммировала ее на городской маршрут с препятствиями. Пробежка по пляжу помогла бы расслабиться, а она не готова была к расслаблению, поэтому бегала по городским улицам, отвешивала пинки уличным воришкам, перелезала, перепрыгивала, перекатывалась через препятствия, пока не намотала пять миль. Затем перешла к поднятию тяжестей и тягала гантели, пока не заболели мускулы, а напоследок выполнила несколько особо жестких упражнений для пресса.

 Потная, запыхавшаяся, Ева прошла в бассейн, разделась и нырнула в прохладную голубую воду. После того как она десять раз проплыла от одного края бассейна до другого, тело взмолилось о пощаде, а мысли вернулись в прежнее русло.

 Это ее территория. Рорк не имеет права заставлять Еву что-то менять и приводить шикарную рыжую красотку только потому, что кабинет недостаточно… шикарен.

 Чем плох кабинет? — размышляла Ева, лежа на воде. Удобный. Всем ее устраивает. Может, конечно, для Рорка он как бельмо на глазу — жалкая конура посреди великолепного дома. Но это ее конура, черт побери! Она раскрыла там немало преступлений. Раньше Рорк не жаловался. И вообще, он сам и обустроил этот кабинет — просто сшиб Еву с ног, воссоздав точную копию ее квартиры, вплоть до обшарпанного стола.

 Проклятье. Этим жестом Рорк покорил ее сердце, а теперь хочет взять и все переделать.

 Потому что она больше не живет в старой квартире с обшарпанным столом, напомнила себе Ева.

 Она с шумом выдохнула сквозь сжатые зубы, пробормотала: «Черт…» — и погрузилась под воду.

 К тому времени как Ева вынырнула, она успела взять себя в руки. В глубине по-прежнему клокотало бешенство, но на поверхности образовалась тонкая пленка самообладания. Ева переоделась в хлопчатобумажные брюки, рубашку и кроссовки, затем присела на кровать и погладила кота.

 — Рорк не станет перекрашивать тебя в розовый или наряжать в смокинг. Он любит тебя таким, какой ты есть. Насчет себя я порой сомневаюсь, но тебе волноваться не о чем.

 Галахад боднул Еву в плечо. Она принялась его гладить и вскоре довела до полного блаженства. Потребовалось всего несколько минут. Похоже, с кошками ладить гораздо проще, чем с людьми…

 Вслед за Евой кот прошел в кабинет. Дверь Рорка по-прежнему оставалась закрытой.

 Ева поджала губы.

 — И пусть сидит там хоть целый день! А мне надо работать. Ничего необычного не замечаешь? — спросила она Галахада.

 Кот посмотрел на нее и вспрыгнул на кресло.

 — Все под рукой, только доски не хватает.

 Доска оказалась аккуратно убрана в кладовую. Ева вернула ее на место и обновила материалы. Затем сварила кофе, еще раз оглядела доску, обошла ее кругом, кое-что подправила, потом села за стол, обшарпанный вид которого лично ее вполне устраивал, и принялась изучать свои записи.

 Когда вошел Рорк, Ева даже не подняла головы.

 Он отодвинул стенную панель и достал бутылку вина. Откупорил ее.

 — Вина?

 — Не надо. Кстати, просить прощения я не собираюсь.

 — Какое совпадение! Я тоже.

 — Не я привела сюда мурлыкающую рыжую девицу в сапогах.

 Рорк удивленно приподнял бровь.

 — Ты что-то имеешь против сапог?

 — Да, если у них каблуки шесть дюймов длиной и в мизинец толщиной. Хотя это к делу не относится. Можешь сколько угодно изображать из себя снежную бурю, но мне неприятно после и без того отвратного дня выяснить, что ты решил переделать мое рабочее место, не сказав мне ни слова. Не поинтересовавшись, что я об этом думаю.

 — Ошибаешься.

 — Ну да, конечно.

 — Ошибаешься, — повторил Рорк. — Я бы ничего не стал менять, не посоветовавшись с тобой и не спросив, что ты думаешь и чего хочешь. Ты на меня наговариваешь, Ева. Я этого не заслуживаю.

 — Ты пригласил ее, а меня даже не предупредил.

 Рорк отпил вина.

 — Я пригласил Шармен, чтобы она взглянула на кабинет и обдумала предложенные мной идеи.

 — Предложенные тобой?

 — Да. Я отлично знаю, где и как ты работаешь.

 — Я работаю именно здесь и именно так. Ты сам обустроил этот кабинет, черт побери!

 Ева резко встала из-за стола и вытащила за цепочку большой бриллиант в форме слезы, который носила под рубашкой.

 — Когда ты подарил мне этот камень и сказал, что любишь меня, я подумала, ты спятил.

 — Помню. — Рорк поглядел на нее и снова отпил вина. — Отлично помню.

 — Но когда ты показал мне этот кабинет… уголок, сделанный специально для меня… Когда я увидела, что ты создал в своем доме точную копию моей квартиры, потому что знал: мне нужна собственная, знакомая территория… Ты все понял верно, и я поверила. Поверила, что ты действительно меня любишь. А теперь, оказывается, мой кабинет тебя не устраивает!

 — Не устраивает, — подтвердил Рорк, поразив ее в самое сердце. — Потому что не стоит тебя и той работы, которой ты занимаешься каждый божий день. Но дело не только в этом. Когда-то тебе требовалось нечто знакомое и привычное, чтобы оставить свою квартиру и переехать сюда. Ты нужна мне, поэтому я дал тебе то, в чем ты нуждалась, чтобы ты могла жить здесь и чувствовать себя как дома. Я думал, три года — достаточный срок, чтобы отпустить прошлое и создать нечто новое — не в моем доме, а в нашем.

 Взгляд Рорка оставался холодным, однако Еве показалось, что за стеной голубого льда она уловила нечто новое. Обиду, вот что.

 — Я тревожусь: ты цепляешься за то, что было прежде — до нас с тобой.

 — Чушь собачья! — Нет, она не станет молча терпеть. — Чушь собачья. Ни за что я не цепляюсь… Ну, разве что чуть-чуть, — поправилась Ева. — И не психую… почти.

 Черт, черт, черт…

 — Я привыкла к своему кабинету. Меня он устраивает. Как я смогу приглашать сюда копов, если ты устроишь из него будуар? Это рабочее место, где расследуют убийства, а не выпендриваются перед гостями.

 Сквозь лед прорвалось раздражение — уж лучше так, чем обида.

 — Обновить интерьер и создать удобное рабочее место не значит выпендриваться. Господи, Ева, да ты с твоим профессиональным снобизмом только и делаешь, что выпендриваешься — просто на другой лад.

 — Кто бы говорил! Хочешь узнать, кто из нас больший сноб, приятель?

 — Нет. Хочу побеседовать об этом столе.

 — О… столе?

 — Ты к нему привязана?

 — Я… — Застигнутая врасплох, Ева запустила руки в волосы и хмуро уставилась на стол. — Не вижу в нем ничего плохого.

 — Лично я вижу в нем много чего плохого, но если ты к нему привязана, он остается. Точка. Если же нет, можешь рассмотреть несколько других вариантов, например командный центр.

 — Не нужен мне никакой… Командный центр?..

 — Большой U-образный стол со встроенными кнопками и сенсорными экранами. Основная система отображения и управления расположена по центру, дополнительная — с одной стороны, дисковая память и голографический экран — с другой. Техника развивается не по дням, а по часам, и бывает полезно идти с ней в ногу.

 — Не слишком-то я лажу со сложной техникой, так что…

 — Я это учел.

 Рорк перебил Еву на полуслове. Уже не столь холодно, отметила она.

 — Ты предпочитаешь обычную доску, — продолжил Рорк, — так что она остается. Тебе предложат несколько вариантов экранов — а экраны мы здесь заменим, как и во всем доме. Речь ведь не о диванчиках и шторках с рюшечками!

 — Да, но…

 — Мы ужинаем здесь чуть ли не каждый день, — опять перебил Рорк. — Давно пора отвести для еды особое место — скорее всего, там. Обеденный стол, стулья. Причем стол должен раскладываться — на тот случай, если нагрянет половина убойного отдела. Также не помешают дополнительные компьютеры и уголок для отдыха.

 — Для отдыха?

 Рорк сделал жест рукой с бокалом.

 — Можешь сколько угодно утверждать, будто не принимаешь гостей в кабинете, но у тебя часто бывают посетители. Копы, по крайней мере.

 — Они ни за что не уйдут, если наставить удобных кресел.

 Ева потерла шею. Черт, а в этом что-то есть… Да и идея с командным центром ей понравилась.

 — Я привыкла, вот и все. А тут вхожу и вижу какую-то мурлыкающую рыжую девицу в сапогах. Еще и ты заявляешь: «Сделаем так-то и так-то».

 — Повторяю: я бы ничего не стал трогать и тем более менять без твоего согласия. Это ведь не только твой кабинет, черт побери. Это твой дом.

 — Потому я и рассвирепела! — Не зная, что еще ответить, Ева дернула себя за волосы. — Это ведь и мой дом тоже, а мне показалось, будто ты распоряжаешься, даже не предупредив меня.

 Рорк немного помолчал, затем налил себе еще вина.

 — Пожалуй, тебя можно понять. Хорошо, что высказалась откровенно. Я не распоряжался, а закладывал фундамент для выбора, который ты вольна сделать или не сделать. Хотела бы ты работать с Шармен?

 — Ты спятил?!

 — Не спятил. Я пригласил ее, чтобы показать тебе несколько готовых вариантов, которые могли бы тебе понравиться. Если бы ни один не понравился, Шармен предложила бы еще что-нибудь. Если бы ты захотела внести изменения в некий вариант, мы бы внесли изменения. В точности как с додзё. Думаю, если бы я заранее сообщил, что хочу создать для тебя додзё, ты бы ответила: «Додзё в доме? Что за чушь?!»

 Рорк произнес это сварливым голосом с американским акцентом, и Ева невольно рассмеялась.

 — Совсем на меня не похоже!

 — Вполне похоже. Учти, Шармен разрабатывает новый дизайн и для спальни.

 — Что? Зачем? Там и так хорошо…

 — Спальня создавалась для меня — до того, как я тебя встретил. Задолго до того, если уж на то пошло. Теперь она будет заточена под нас обоих.

 — Мне и так нравится.

 — Я ничего не буду менять, пока ты не одобришь новый дизайн. Если неожиданно вернешься домой и обнаружишь в спальне мурлыкающую рыжую девицу, то будешь, по крайней мере, знать, что она там делает, и не станешь вести себя так, будто я собираюсь трахнуть ее на нашей кровати.

 Ева обиженно ткнула в него пальцем:

 — Я себя так не вела! Иначе один из домашних роботов уже носил бы костюм из твоей кожи. Можешь спросить у Пибоди — я сегодня ей объясняла.

 — По какому поводу?

 — Почти весь день допрашивала прелюбодеев. Пожалуй, все-таки выпью вина, — решила Ева и отобрала у Рорка бокал. — Настроение поганое. Поэтому и приехала домой пораньше, чтобы развеяться, прежде чем продолжить работу. А Соммерсета не было, и даже с ним не удалось попрепираться.

 — Я приехал еще раньше и предложил ему сходить куда-нибудь с друзьями.

 — У трупов нет друзей — разве что другие трупы.

 Рорк приподнял брови и склонил голову набок.

 — Полегчало?

 — Не особо.

 Он налил себе вина.

 — Я хотел сделать что-нибудь для тебя — для моего копа. Не спорь, — добавил он прежде, чем Ева успела раскрыть рот. — Ты — свой собственный коп, причем самый талантливый из всех, кого я знаю. Но ты еще и мой коп и достойна большего.

 Ева была тронута, потому что знала: Рорк говорит искренне.

 — Пытаешься соблазнить меня командным центром?

 — Пытаюсь. А еще преследую чисто эгоистическую цель: хочу, чтобы ты отпустила прошлое.

 — Прошлое? Дело не в старой квартире. Вовсе не в ней. Она принадлежит теперь Мевис, Леонардо и малышке. Они сделали ее своим домом — ничего моего в ней не осталось. Мне не нужна та квартира — ни там, ни тут. Честное слово, я не за прошлое цепляюсь. Просто я привыкла к кабинету, вот и все. Но главное, это твой подарок. Ты еще тогда знал меня как облупленную и подарил мне его. Вот чего я не хочу отпускать.

 Ева глотнула еще вина и буркнула:

 — Недотепа!

 Рорк подошел, провел пальцем по ямочке у нее на подбородке.

 — Тогда мы оба в этом нуждались, недотепа. А теперь давай попробуем что-нибудь новое. Хотя если тебе нужно, чтобы все осталось как есть, так оно и останется.

 — Если я скажу: «Хорошо, давай попробуем», эта рыжая не разведет тут гламур?

 — Ничего сколько-нибудь похожего на гламур — даю слово.

 — Хорошо. Но извиняться я по-прежнему не намерена.

 — Я тоже.

 — Тогда мы квиты.

 Он коснулся губами ее губ.

 — Опять расколошматила робота-боксера?

 — Передумала — знала, что ты спросишь. Не хотела доставлять тебе удовольствие. — Она усмехнулась и вздохнула. — Надо было все-таки расколошматить. День сегодня и правда на редкость отвратный.

 — Насчет сенатора ты была права: тело действительно нашли.

 — Ну да, одно очко в мою пользу. Его здорово отделали. Всех подробностей мы сообщать не стали, но они уже просочились в СМИ. В конце дня пришлось давать пресс-конференцию, а завтра нужно начать с морга. Сегодня я туда не успела, да это и не к спеху. — Ева обошла вокруг доски. — Токсикологическая экспертиза показала, что наркотиками сенатора не накачивали. Хотели, чтобы все чувствовал. Били по лицу, по гениталиям. Били жестоко. Изнасиловали раскаленным предметом. Думаю, сенатор был жив, возможно даже в сознании, когда на шею ему надели удавку, привязали к люстре в прихожей и запустили подъемный механизм. Понимаешь? Опустили люстру, подвесили к ней сенатора и стали поднимать. Медленно, наверняка очень медленно, чтобы чувствовал каждый дюйм, задыхался и бился. Руки оставили несвязанными — он расцарапал себе горло. Эдвард Мира умер страшной смертью, и убийцы считали, что он этого заслуживает.

 Действительно, отвратный день, подумал Рорк. Вслух он ничего не сказал, а про себя решил, что Евины слова еще раз подтверждают его правоту: дома она должна работать в кабинете, который ее достоин.

 — «Убийцы»? — переспросил он.

 — Как минимум двое, и по крайней мере одна из них женщина.

 Ей нужно выговориться, подумал Рорк, и облокотился на стол.

 — Откуда ты знаешь?

 — Секс. Изнасилование. И никаких свидетельств, что сенатор предпочитал мужчин или мальчиков. К тому же мистер Мира слышал женский голос. Сообщил об этом во время допроса на своей же собственной кухне… пока делал мне горячий шоколад. — Слезы подступили к глазам и едва не выплеснулись наружу. — Черт, черт, черт…

 — Тише, тише, что с тобой?

 Рорк быстро поставил вино на стол и подошел к Еве. Он успел забрать у нее бокал, прежде чем она обвила его шею руками.

 — Пришлось давить на него, чтобы проклятый комар носа не подточил. Мистер Мира держался хорошо, даже отлично, и все понимал. Они все понимали, что у меня нет выбора, но, боже мой… я видела, как он скорбит об этом никчемном сукином сыне и меня же еще утешает, потому что знает…

 — Тебе было тяжело, однако ты оберегала его.

 — Так и хотелось врезать консультанту по связям со СМИ, когда он спросил, числится ли мистер Мира в списке подозреваемых. Но я не имела права. Я должна оберегать мистера Миру, Рорк. Однако этот никчемный сукин сын — жертва убийства, и я обязана отстаивать его интересы, что бы о нем ни думала.

 — Тяжелый день, с какой стороны ни погляди.

 — Это еще не все.

 Ева наконец заставила слезы отступить и отстранилась.

 — Знаешь что? — сказал Рорк. — Давай поужинаем пораньше, и ты все мне расскажешь. А потом вместе займемся расследованием. Деннис мне тоже дорог — очень дорог.

 — Знаю. Не уверена, что смогу что-нибудь проглотить.

 — Значит, сварганим пиццу. Но только с одним условием: к пицце будет салат.

 — Хорошо, давай попробуем.

 За ужином Ева присмотрелась к интерьеру — к точной копии старого кухонного стола, за которым когда-то обедала. Иногда. Чаще же она ела — если вообще ела — прямо за компьютером.

 «Может, подобрать новый стол не так уж и страшно?» — думала она, ковыряя вилкой салат.

 Хотя…

 — Рассказывай, — произнес Рорк.

 И она рассказала ему все: как они с Пибоди посетили Институт Миры, как Трухарт получил значок детектива, как обнаружили труп, сообщили ближайшим родственникам, отправились к супругам Мира. Потом рассказала о допросах и собственных впечатлениях от женщин, с которыми встречался сенатор.

 — Насыщенный день.

 — День еще не окончен. Уверена, у сенатора были и другие любовницы. Хобби у него такое — коллекционировать женщин. Сами они тоже хороши. Чувство вины, месть мужу, холодный расчет, личная выгода. У каждой свой повод замутить с сенатором, но ни один меня не устраивает.

 — По-твоему, они лгут?

 — Нет. По крайней мере, не во всем. Те двое, что вверху списка, например… — Ева указала на доску. — Явно чего-то недоговаривают. Но я не о том. Меня не устраивает сам подход. По-моему, либо ты верен человеку, либо нет. По той же причине никогда бы не стала спать с женатым мужчиной: либо он верен жене, либо нет.

 — Ты видишь все в черно-белом цвете.

 — Именно так.

 — К счастью для моей шкуры, я с тобой согласен. Однако для многих измена — понятие относительное и зависит от обстоятельств.

 — Тогда зачем вообще жениться? Либо ты верен, либо нет, — повторила Ева. — Надо получше присмотреться к Маккензи. Производит впечатление домоседки, которая больше наблюдает со стороны, чем действует. Этакая… Как там говорят? Серая кошка?

 — Серая мышка.

 — А, ну да. Не скажу, что сенатор предпочитал женщин определенного типа, но все остальные — красотки и держатся уверенно. Маккензи — исключение? Или просто играет роль? В общем, надо присмотреться. К Даунинг тоже. Эта далеко не мышка, но с ней тоже что-то нечисто. Позволила богатенькому влиятельному старикашке трахнуть себя ради выгоды и карьерного роста — допустим. Но в чем-то она врет. Маккензи слишком серенькая и нервная, а Даунинг… слишком подготовленная.

 — Более подготовленная, чем та, что встретила тебя в обнимку с адвокатом?

 — Та, что с адвокатом, законченная стерва. А Даунинг… хитрая, как лисица. Серая мышка и хитрая лисица — целый зверинец подобрался.

 Ева взяла с тарелки кусочек пиццы. Редко бывало такое, чтобы ей не хотелось пиццы, однако на этот раз она жевала, только чтобы Рорк не начал ее уговаривать.

 — Та, что меньше всего тебе нравится, меньше всего вызывает подозрений.

 — Пока, по крайней мере. Но вот о чем я думаю… А вдруг подозреваемых связывают не только отношения с убитым? Они понимали, какой он кобель, и все равно с ним трахались. Что, если эти женщины знакомы? Не просто догадываются о существовании друг друга, а встречались лично?

 — Клуб переспавших с сенатором Мирой?

 — Когда у мужика много любовниц, шансы, что их пути пересекутся, резко возрастают. Интересно, чьи же именно пути пересеклись и что между ними произошло?.. У меня не было времени подумать, потому что приехали дети убитого. Второй по тяжести эпизод дурацкого дня.

 Рорк заметил, что Ева съела не больше ложки салата и почти не притронулась к пицце, которая обычно действовала безотказно. Значит, этот второй эпизод все еще ее мучил.

 — Почему? — спросил он.

 — Они друг за дружку горой. У него глаза мистера Миры, хотя это не важно.

 — Для тебя важно.

 — Для меня — да, но не для расследования. Они друг за дружку горой, — повторила Ева. — Когда слушаешь их, наблюдаешь, видно, что они всегда держались вместе и больше ни на кого рассчитывать не могли. Сенатору с супругой дети нужны были в первую очередь — если не исключительно — для того, чтобы создать образ. Образ дружной, примерной, состоятельной семьи. Потому что это могло помочь карьере Эдварда. Из адвокатов в судьи, из судий в сенаторы… Вряд ли он собирался остановиться на достигнутом, но предпочел отступить — не хотел проиграть на выборах.

 — Понимаю, — произнес Рорк. Он и правда понял.

 — А еще они с детства все это сознавали — сознавали, какая роль им уготована. Сознавали, какие отношения у родителей. Не семья, а просто красивый фасад и показуха. От детей ждали, что они будут жить по сценарию: Йельский университет, карьера юриста, выгодный брак. Просто пешки, которые понимают, что родители изменяют друг другу, лгут и лицемерят. — Ева положила кусок пиццы обратно на тарелку. — Знаю, это не тот же случай. Знаю.

 — Однако не такой уж непохожий. — Рорк понял, о чем она, и накрыл ее руку своей. — Физическое насилие — нечто материальное. Если ребенка били и насиловали, как тебя, это видно невооруженным глазом. Эмоциональное насилие тоже оставляет следы и шрамы, только в душе. Как и дети Эдварда Миры, ты знала, что создана с определенной целью. Не важно, что их ждал золотой путь, а тебя — темный и жестокий. Всех вас держали в клетке и обесценивали те самые люди, которые должны были любить и защищать.

 — Тебя тоже.

 — Да, меня тоже. Их было двое, поэтому они справились. Мы с тобой нашли друг друга, и это изменило нашу судьбу. Ничего удивительного, Ева, дорогая, что душа у тебя болит за них — и за себя.

 — Нельзя, чтобы чувства мешали работе. А они могли бы помешать, если бы я дала им волю. Поэтому и решила поехать домой, успокоиться и начать с чистого листа.

 — И наскочила на рыжую девицу в сапогах. Да, время я выбрал неудачно. Извини, что внес свой вклад в и без того ужасный день.

 — Ты же не знал, так что… Дети сенатора не имеют отношения к убийству. — Ева взглянула на доску, на фотографии Неда и Гвен. — Не потому, что у него глаза мистера Миры. И не потому, что я их понимаю. Они создали собственную жизнь. Не пошли по проторенной дорожке, а проложили свою. А еще они счастливы. Я проверю, соберу данные, однако семейные конфликты тут ни при чем. Тут замешан секс.

 — Ты почти ничего не съела, но я все равно помогу тебе собрать данные.

 — Оставим еду на потом. — Ева благодарно стиснула его руку. — Если немного поработаю, может, и захочется пиццы.

 — Хорошо, тогда займусь сенаторскими детьми. Раз чутье подсказывает, что они тут ни при чем, нечего тебе тратить на них время.

 — Или нервы?

 — Или нервы.

 — Ладно, тогда начну с первой по списку.

 И Ева взглянула на фотографию Карли Маккензи.