• Следствие ведет Ева Даллас, #52

Глава десятая

 Пересев за компьютерный стол, Ева открыла входящие сообщения: Пибоди прислала отчет. Все алиби подтвердились. Немного поразмыслив, Ева решила не начинать с Маккензи, а взглянуть на подружку Даунинг.

 Лидия Су. Точнее, доктор Лидия Су. Биофизик в Лотемском институте науки и технологий Нью-Йорка. Тридцать три года, не замужем. Азиатское — корейско-китайское — происхождение. Есть сестра — на четыре года младше, лингвист, живет в Лондоне. Родители женаты тридцать пять лет — неплохой срок, отметила про себя Ева. Отец — нейрохирург, мать — тоже ученый, занимается нанотехнологиями. В общем, очень целеустремленная, очень умная, очень образованная семья.

 Сама Лидия Су, оказывается, окончила Йельский.

 — Интересно… Очень интересно…

 С другой стороны, мало ли умных, богатых и целеустремленных окончило Йельский?

 И все же…

 На всякий случай Ева выяснила, в каком университете изучала живопись Чарити Даунинг. В Нью-Йоркском — не в Йельском. Тогда она проверила, где учились все женщины из списка, но больше никаких связей с Йельским не обнаружила. Пока не копнула чуть глубже…

 Совпадение — фигня, подумала Ева, встала из-за стола и прошла в кабинет к Рорку.

 — По-моему, насчет детей жертвы чутье тебя не обмануло, — начал он, потом поднял голову и увидел ее лицо. — Что-то накопала.

 — Йельский университет.

 — Респектабельное и престижное учебное заведение.

 — Его окончил убитый.

 — Помню. Не меньше полувека назад, наверное.

 — Да, дело давнее, однако двое из его любовниц тоже связаны с Йельским. Там училась подружка Даунинг — на биофизика, что бы это ни значило. Азиатка из образованной и успешной семьи.

 — Должен заметить, что за последние полвека там училось множество студентов из образованных и успешных семей.

 — Да, и одна из них — Карли Маккензи. Получила частичную стипендию на обучение. Продержалась один семестр и вылетела за неуспеваемость.

 — Что тоже не редкость, но… — Рорк откинулся на спинку стула. — Интересно, что из всех университетов тебе трижды встретился именно этот, да еще в такой маленькой выборке.

 — Такой спец по числам, как ты, мог бы просчитать вероятность, но пока пусть будет просто «интересно». Я копнула чуть глубже. — Ева присела на компьютерный стол. — Изучила личное дело Маккензи. В школе успеваемость отличная. — Она подняла руку над головой и развернула ладонью вниз. — Еще до двадцати опубликовала два рассказа в разных литературных журналах. А через два месяца в Йельском успеваемость… — Ева резко опустила руку. — В общем, запоролась по полной. Знаю, так тоже бывает. Потом сумела получить диплом какого-то онлайн-колледжа и теперь зарабатывает на жизнь фрилансом. Однако в модных литературных журналах больше не печатается.

 Рорк задумчиво взял со стола бутылку с водой.

 — Адвокат дьявола вынужден заметить, что такие ранние взлеты и падения тоже не редкость. К тому же Маккензи училась в Йельском — пусть и недолго — лет на сорок позже убитого.

 — Может, и так, но совпадение — фигня. Еще большая фигня считать, будто это к делу не относится. А самая расфиговая фигня в том, что одна из подозреваемых провела день убийства с выпускницей Йельского. И как, интересно, художница, работающая в галерее в Сохо, подружилась с ученым, штатным сотрудником престижного научно-исследовательского центра? Что у них общего?

 Рорк протянул Еве бутылку. Она мотнула головой, и он отпил сам.

 — То же можно сказать про тебя с Мевис.

 — Мевис занималась мошенничеством, я ее арестовывала. Коп и преступница — вот что у меня с ней общего. — Ева подняла два пальца, постучала ими друг о друга и указала на Рорка. — Как и с тобой, умник.

 — Прошу заметить, что меня никто не арестовывал. Ни ты, ни один другой коп.

 — Твоя изворотливость нашей общности не отменяет. Неубедительно, да? — Ева повернулась так, чтобы посмотреть прямо на Рорка. — Согласна, неубедительно, но некая связь прослеживается. Добавь к этому, что убитый менял любовниц с такой же скоростью, с какой Фини щелкает засахаренный миндаль. Плюс вероятность того, что пути кого-то из них могли пересечься. Может, стоит показать фотографию Су работникам твоего отеля? Вдруг она тоже его любовница? Если да, версия не такая уж неубедительная.

 — Проверю.

 — Мотива я пока не вижу. Подозреваемые спали с сенатором по доброй воле. Шокера к горлу им никто не приставлял. Те, с кем я говорила, утверждают, что все происходило по обоюдному согласию. Готова поспорить, если найдутся другие, скажут то же самое. Ни одна не питала к нему искренних чувств, так что отвергнутая страсть не вариант. Если две из них действовали сообща — а наверняка так и окажется, когда я во всем разберусь, — ревность тоже отпадает. «Правосудие свершилось…» — пробормотала Ева. — За что его судили? За какое преступление, грех, обиду? Вот он, мотив. Так что опять возвращаемся к убитому.

 — Когда Эдвард Мира учился в Йельском, женщин из твоего списка еще на свете не было.

 — Да знаю, знаю. Но ведь он известный выпускник известного университета. Разве такие не выступают с лекциями? Не посещают важные мероприятия и всякие там церемонии? Может, сенатор приезжал в Йельский, когда там учились Лидия Су или Карли Маккензи? Это бы кое-что объяснило. Спасибо, — сказала Ева, вставая.

 — Я ничего не делал.

 — Ты служил защитником сатаны.

 — Адвокатом дьявола.

 — Какая разница?

 Ева вернулась к себе, выяснила, когда именно Су и Маккензи учились в Йельском, и принялась шерстить архивные статьи о встречах выпускников и выступлениях Эдварда Миры. Потратив впустую целый час, она решила, что лучше обратиться к заведующему университетским архивом.

 Ева сварила кофе, доела кусок холодной пиццы, которая на этот раз ушла за милую душу, и принялась искать еще что-нибудь общее между женщинами из списка.

 Салоны, банки, фитнес-центры, клубы, комитеты, врачи, церкви, увлечения…

 Ничего конкретного она не нашла, зато выяснила, что с 2058-го по начало 2060-го Карли Маккензи проходила курс психотерапии с доктором Натали Полсон. Су посещала терапию с доктором Кимом Пином в 2055-м и бросила четыре года спустя. В 2059-м Даунинг в течение шести недель посещала некую Фелицию Фейрберн, которая позиционировала себя как целителя телесных и душевных недугов.

 Представитель сатаны справедливо отметил бы, что к психотерапевту ходят многие. И все же надо приглядеться повнимательнее.

 Йельский университет. Психотерапия. Эдвард Мира. Три линии, пересекающиеся для нескольких имен из списка.

 А есть ведь еще отрицательные совпадения. Никаких судимостей. Никаких признаков, что хотя бы одна из женщин страдала зависимостью, приведшей к тюремному заключению или заметному пробою в финансах. По крайней мере, никаких признаков на данный момент. К психиатру ходят, когда есть проблемы с алкоголем или наркотиками, проблемы с азартными играми, проблемы с сексом — одним слишком много, другим слишком мало. Черт, некоторые ходят к психиатру, желая определиться, что съесть на завтрак, но все же…

 А вдруг?..

 Ева принялась копать, снимать пласты, тянуть за путеводные ниточки, которые либо вели к другим ниточкам, либо в тупик.

 Она откинулась назад и забарабанила пальцами по бедру.

 Интересно… После отчисления из университета Карли Маккензи вернулась домой, а через полгода переехала в какую-то халупу к некой Марли Дэвис, которая, в отличие от Маккензи, могла похвастаться длинным и красочным полицейским досье, пестрящим неудачными попытками нападения, мелкими кражами и сексуальными домогательствами.

 С чего бы приличной умной девушке из Нью-Рошелла[4] дружить с мелкой неудачницей из Алфабет-сити[5], которая сейчас отбывает пятилетний срок за очередную неудачную попытку нападения?

 Ева проследила эту линию и обнаружила в жизни Карли Маккензи интересный сценарий. Набросала теорию, несколько вопросов и отправила все Мире, а копию — Пибоди. Затем принялась за Лидию Су. Когда дошла до Чарити Даунинг, взяла еще кусок холодной пиццы, потом не удержалась и выпила пепси.

 Вошел Рорк.

 — Вижу, ты обнаружила нечто такое, от чего у тебя разыгрался аппетит, а на лице улыбка копа.

 — Карли Маккензи. Умная, талантливая. Если как следует поискать, можно найти воодушевленные статейки, которые строчили про нее с раннего детства. Победила в нескольких литературных конкурсах, в некоторых получала денежные призы. В старших классах писала статьи для школьного блога, помогала подтянуть слабых учеников, работала волонтером по программе «Подростки за грамотность». Получила частичную стипендию на обучение в Йельском. Респектабельная семья из среднего класса, уютный домик в пригороде. Вот, посмотри. Компьютер, вывести на экран изображение 1-C.

 «Запрос выполнен».

 На экране появилась фотография миловидной блондинки в ярко-красном платье, прижавшейся бедром к миловидному парню в черном костюме с ярко-красным галстуком.

 — Хорошенькая.

 — Да, выглядит она что надо. Фото со школьного бала. Парень, согласно ленте ее матери на сайте «Общайся с нами»…

 — Секундочку… — Рорк поднял палец. — Ты что, умудрилась получить доступ к архивным данным с сайта давно не существующей социальной сети?

 — Когда нужно, я тоже кое на что способна.

 — Я так поражен, что мне, пожалуй, лучше присесть.

 — Отстань!

 — Дорогая, я даже не начинал к тебе приставать!

 — На странице матери полно гордых заметок о достижениях чада и фотографий вроде этой. Видно, что Карли Маккензи была симпатичной девушкой, которая встречалась с симпатичным парнем. Еще и умным — поступил в Гарвард. А месяцев через семь после того, как сделано это фото, Маккензи вылетает из университета и возвращается домой.

 — Значит, она симпатичная и неверно рассчитала свои силы.

 — Не все так просто. Через пару месяцев после возвращения Маккензи переезжает в халупу на авеню А к какой-то шлюхе — по-другому не скажешь, — у которой уже на тот момент был длинный список судимостей: за хранение наркотиков, продажу «кайфа» специально подосланному сотруднику полиции, предложение сексуальных услуг без лицензии. Где они могли познакомиться? Что у них общего?

 — Симпатичная Маккензи сидела на игле.

 — Готова поспорить на твою соблазнительную ирландскую задницу, что да. Доказательств у меня нет, но восемнадцатилетняя девушка не станет просто так бросать любящую мать в Нью-Рошелле и переезжать к шлюхе из Алфабет-сити, если шлюха не поставляет ей наркотиков. Через несколько месяцев Маккензи опять возвращается домой.

 — Видимо, именно поэтому она до сих пор жива и на свободе.

 — А шлюха отбывает третий год из пяти за нападение при отягчающих обстоятельствах. Маккензи прожила дома еще два года и за это время отмотала собственный срок: дважды лежала в клинике «Душевный покой», каждый раз по три месяца. Копать пришлось глубоко, потому что в документах клиника значится как центр психологической помощи, не реабилитации. Угадай, кто еще лечился в «Душевном покое».

 — Чутье дельца и твой взгляд подсказывают, что это либо Су, либо Даунинг.

 — Су. Не одновременно, к сожалению, но обе они учились в Йельском, обе лежали в центре. Три года назад Су взяла творческий отпуск и прошла курс «Душевного покоя». А перед этим принимала участие в программе по изучению бессонницы. Чарити Даунинг — что за совпадение?! — тоже участвовала в исследовании на тему бессонницы — правда, опять же в другое время.

 — Слишком много совпадений — даже для адвоката дьявола.

 Поскольку ничего другого под рукой не оказалось, Рорк отхлебнул пепси.

 — Теплая, — заметил он.

 — Все равно действует. Вот что я думаю…

 Ева принялась мерить шагами комнату.

 — Много лет назад все три женщины уже имели сексуальный контакт с убитым. Контакт настолько травмирующий, что Маккензи покатилась по наклонной. Скорее всего, каждая из них лечилась от, скажем так, побочных эффектов этого контакта. Так они и встретились. — Ева сцепила пальцы в замок. — Две из трех снова вступают в отношения с убитым. Ты ведь еще не успел поговорить с охраной отеля насчет Су?

 — Вообще-то успел. За последние полтора года она на камеры наблюдения не попадала.

 — Ничего удивительного. Я почти уверена, что она лесбиянка.

 Рорк удивленно поднял брови.

 — Не потому, что ее нет на камерах, — пояснила Ева. — Просто я нашла ее фотографии. Пышная церемония по случаю вручения научной премии — Су сопровождает женщина. Обед в Белом доме — Су сопровождает женщина. Наконец, интервью в известном научном журнале, где она прямым текстом говорит, что лесбиянка. — Ева снова обошла доску кругом. — Эти три знают друг друга. Знали Эдварда Миру. Чутье подсказывает, что они сговорились и убили его. Судя по характеру пыток, это месть. Месть за принуждение к сексу, домогательство или изнасилование. Три женщины не станут объединяться, пытать и убивать только потому, что переспали с женатым мужчиной.

 Рорк повернулся на стуле и внимательно посмотрел на фотографии Эдварда Миры — сурово-привлекательного государственного деятеля и жертвы убийства.

 — Думаешь, бывший сенатор был серийным насильником?

 — Да, думаю. — Ева тяжело перевела дыхание. — Думаю, черт возьми. Именно так мне все и представляется. А вот доказать это — уже совсем другой коридор.

 — Коленкор, но не суть важно. Ева, ты пускаешься в опасное плавание.

 — Я хороший пловец.

 — Хороший, — согласился Рорк, — но это дело принесет тебе боль.

 — Я не могу бросить расследование. Сам понимаешь.

 — Понимаю. — Рорк поставил на стол банку с пепси и подошел к Еве. — Я люблю тебя.

 Она неловко переступила с ноги на ногу.

 — Угу, я тебя тоже.

 Он сжал ее лицо в ладонях и посмотрел прямо ей в глаза.

 — Я люблю тебя.

 Сердце у Евы подпрыгнуло, и она прижала руки к его щекам.

 — Я тоже люблю тебя и знаю, что ты пытаешься мне сказать: «Прорвемся».

 — Обязательно прорвемся.

 — Даже если тебе придется вливать мне в глотку успокоительное.

 — Именно это я и хотел сказать. — Рорк прижался губами к ее лбу. — Ты сделаешь все, что от тебя требуется. Я тоже.

 — Возможно, я ошибаюсь, иду по ложному следу, но мне все видится именно так.

 — После того как ты объяснила свою логику, мне видится то же самое. Наверняка всплывут еще женщины. Если ты права и сенатор действительно силой или шантажом принуждал этих трех к сексу, наверняка были и другие.

 — Да, будут и другие — студентки Йельского или просто девушки, которых встретил там Эдвард. Между тем, как Маккензи училась в Йельском университете, а Даунинг — в Нью-Йоркском, прошло три года. Пять лет между Маккензи и Су. Так что непременно всплывут и другие. Однако мне не кажется — пока, по крайней мере, — что это кто-то из списка. Его дочь…

 — Не думаю. — По крайней мере, это утешение он может ей дать. — Не стоит даже прорабатывать такую версию. Я изучил ее биографию. Брата тоже. Никаких признаков.

 — Я дослужилась до лейтенанта полиции, а признаков так никто и не заметил.

 Он провел рукой по ее коротким волосам.

 — Думаешь, Мира ничего не замечала?

 Еве нужно было двигаться, поэтому она сунула руки в карманы и принялась ходить взад-вперед.

 — Ты прав. Скорее всего, Мира догадалась задолго до того, как я смогла ей рассказать. И все же…

 — В твоем детстве Миры не было рядом. Никого не было рядом. А Гвендолин Сайкс окружали любящие люди — брат, Мира и Деннис. Судя по тому, что я нашел, в детстве они с братом не получали ни любви, ни тепла, и Деннис с Шарлоттой брали их под крыло при всякой возможности. А теперь у них обоих успешная и счастливая жизнь. Ева, Мира бы заметила.

 — Ты прав. Конечно, прав. — Хотя рано или поздно она все равно должна будет спросить у Миры напрямую. — Уже что-то. Им с Деннисом и так придется нелегко.

 — Мы будем рядом и сделаем все, что от нас зависит. Уже поздно, а тебе завтра по новой опрашивать подозреваемых. Учитывая, куда это все может завести, лучше нам обоим выспаться, пока есть такая возможность.

 — Ты так и так почти не спишь. — Ева продолжала нервно ходить взад-вперед. — Не хочу, чтобы ты за меня беспокоился еще до того, как возникнет повод. Я в состоянии справиться с прошлым, как и… — Она остановилась, провела рукой по столу. — Как и с прошлым.

 Она уже справилась, напомнила себе Ева. Ей не нужны копии того, что было у нее когда-то. Ведь она знает, что есть у нее теперь, и дорожит этим.

 Ева задумчиво глянула на Рорка:

 — Правда хочешь избавиться от этого стола?

 — Тебе решать.

 Ева только отмахнулась.

 — Я про тебя спрашиваю. Хочешь ты от него избавиться или нет?

 — Боже мой, конечно, да! Это жалкое подобие письменного стола — и с точки зрения эстетики, и с точки зрения практичности.

 — М-да. Насколько же ты ко мне снисходителен, если три года терпел, что я оскорбляю твой эстетический и практический вкус. Думаю, дни стола так и так сочтены, поэтому… давай раскачаем его напоследок. — Ева села на стол и послала Рорку обольстительную улыбку. — Иди-ка сюда, дружище, и трахни меня как следует на этом жалком подобии письменного стола.

 У Рорка вырвался легкий смешок.

 — Твое нестандартное мышление меня поражает. И никогда не разочаровывает.

 Дело не в этом дурацком столе, подумал Рорк. Хотя, возможно, отчасти и в нем. Однако прежде всего Ева хочет доказать им обоим, что готова вынести любую мерзость, с которой ей предстоит столкнуться. Готова ко встрече с кошмарами, страхами, жуткими воспоминаниями, лишь бы выполнить ту работу, которую поклялась выполнять.

 Хотя блеск в ее глазах бросал вызов и требовал, Рорк подошел и снова сжал ее лицо в ладонях. Думая о кошмарах, страхах, воспоминаниях, он нежно коснулся губами ее губ.

 В ответ Ева вцепилась ему в волосы и с силой притянула к себе.

 — Ну уж нет. Это же секс на столе, а значит, будет немножечко больно.

 И она укусила его в губы. Потом нарочно грубо оттолкнула и стащила с себя рубашку.

 — Покажи мне, на что ты способен.

 — На что способен?

 — Да. И даже больше.

 — Когда будешь стонать, что больше не можешь, помни: сама напросилась.

 — О, я-то могу. Давай проверим, можешь ли…

 Но тут рука Рорка скользнула ей между ног, надавила, и у Евы перехватило дыхание. Когда она снова смогла дышать, Рорк свободной рукой схватил ее за шею, не давая двигаться, и впился поцелуем в губы.

 Теперь он тоже легонько ее покусывал, так что у Евы дух занимался и она скользила по самому краю между наслаждением и болью. Она обвила его ногами, с силой прижала к себе и принялась раскачиваться и тереться о его сводящую с ума руку.

 — Войди в меня… войди…

 — Нет, еще рано. Я способен на большее, — напомнил Рорк и легонько сжал ее сосок между большим и указательным пальцем.

 Игривое пощипывание и непрестанное трение сделали свое дело. Ева кончила. Ее ноги сдавили Рорка, словно тисками, но он не останавливался. Она еще стонала в экстазе, а он уже поднял в ней новую волну желания.

 Дыхание обжигало ей легкие, и она балансировала на узком, опасном гребне блаженства. Руками, дрожащими от невыносимой потребности, Ева потянула Рорка за пиджак.

 — Сними… сними…

 С досады Ева рванула его рубашку — во все стороны брызнули пуговицы. Наконец она нашла ладонями голое тело — горячее, упругое, принадлежащее ей одной… Она обвила Рорка руками, впивалась пальцами в его плоть, царапалась, кусалась.

 — Сейчас… Ну же, сейчас…

 — Я способен на большее, — повторил Рорк и толкнул ее назад.

 Он повалил Еву на стол — что-то с грохотом полетело на пол. Ее разметавшиеся руки смели вниз папки с дисками.

 Рорк покрывал жадными поцелуями Евину грудь, одновременно стягивая с нее брюки. Она тщетно пыталась дотянуться до ремня своего любовника, расстегнуть пряжку, найти его — взять его…

 Язык Рорка скользил по телу Евы, доводил до дрожи, ласкал, проникал в нее…

 Весь мир превратился в зной и блеск. Желание вспыхивало с новой силой, едва оно удовлетворялось; голод становился еще острее, как только его утоляли.

 Ева обхватила бедра Рорка, произнесла его имя — лишь имя, — заглянула в шальные голубые глаза.

 И наконец Рорк вошел в нее. Он двигался резко и быстро, сметая последние остатки самообладания. Ева отвечала безумием на его безумие, жадностью на его жадность, пока мир для них не исчез.

 Еве казалось, что сердце вот-вот проломит грудную клетку. Его бешеный стук звучал в ушах, а тело сотрясала дрожь, будто землю после землетрясения.

 Они лежали распластавшись на столе, словно только что пережили стихийное бедствие. В голове у Евы мелькнуло, что стол, пожалуй, не так уж плох, раз выдержал такой вес.

 — Я лежу на материалах об убийстве. Это неправильно. Неуважительно как-то.

 — Они свалились на пол. — Рорк лежал, уткнувшись лицом Еве в грудь. — Мы все подберем. Господи… не могу отдышаться.

 — Я тоже.

 Рорк с трудом приподнял голову и посмотрел на нее глазами, которые каким-то непостижимым образом казались одновременно шальными, насмешливыми и сонными. Ева, тоже с трудом, протянула руку и отвела волосы у него со лба.

 — Ну и? Это все, на что ты способен?

 Как, учитывая их позу и состояние, Рорк умудрился просунуть под нее руку и ущипнуть за попу, так и осталось для Евы загадкой.

 — Просто спросила. Кажется, я только что видела Бога. По-моему, он улыбался.

 — Ну, как-никак, он хорошо подогнал нас друг к другу.

 — Точно.

 — Точно. — Рорк поцеловал ее между грудей и встал, слегка поморщившись. — А ведь и правда немножечко больно.

 Ева рассмеялась, потом попробовала сесть и ойкнула.

 — Есть маленько. А материалы по делу мы действительно сбросили на пол. Кофейник тоже, но он был пустой… почти. Слушай, не можешь носить поменьше одежды? Боюсь, я порвала твою рубашку — пуговицы уж точно отодрала. А она, наверное, стоила больше, чем этот проклятый стол.

 — Если бы я знал, что на повестке дня секс на столе, непременно оделся бы попроще.

 — Если я таки соглашусь на командный центр, можно будет устраивать регулярный секс на командном центре. Так что одевайся соответственно.

 Рорк со смехом поднял с пола рубашку — светло-серую, с легким голубым отливом.

 — Похоже, ее уже не спасти, — объявил он. — Небольшая цена за такое удовольствие.

 Ева забрала у него рубашку, надела на себя, вдохнула его запах.

 — Нужно поднять с пола вещи, а я не могу подбирать материалы по делу голышом.

 — А я могу, — ответил Рорк и принялся помогать Еве собирать диски и сброшенную впопыхах одежду. — Как следует приберешься утром.

 — Ладно. Может, стоит выставить этот стол в витрине, снабдив какой-нибудь памятной табличкой?

 — «Здесь трахались Даллас и Рорк»?

 — Да нет! Хотя можно и так, только в более завуалированной форме. Что-нибудь вроде: «Он служил нам верой и правдой».

 — Не слишком ли сентиментально ты относишься к этому столу?

 — Возможно. Где мои штаны?

 — Зачем тебе штаны? Мы же прямым ходом в спальню.

 — А вдруг где-нибудь по пути притаился Соммерсет?

 — К этому времени он уже мирно посапывает у себя в постели, не сомневайся.

 — Может, он и правда у себя в гробу, может, и нет, но я в любом случае не пойду в спальню в одной разодранной рубашке.

 — Тогда поедем в лифте, — решил Рорк и нажал кнопку вызова. — Так чего ты просила? Показать все, на что я способен? И даже больше?

 — С задачей ты справился.

 — Еще нет. Я показал только, на что способен. — Он забрал у Евы ворох одежды, бросил на пол. — А сейчас будет больше.

 — Ты же не…

 Но он просто прижал ее к стене и взял прямо в лифте — быстро и неистово.

 Когда Рорк наконец отстранился, весьма довольный собой, Ева бессильно сползла по стене. Он поднял ее, запустил лифт, а когда двери открылись, на руках отнес в постель.

 — Знаешь, как говорится?.. Думай, о чем просишь.

 — Я вообще не думала, — пробормотала изможденная Ева, погружаясь в блаженный сон.

 Внезапно она подскочила в постели.

 — Господи боже мой! Одежда! Она осталась в лифте!

 — Утром разберем.

 — Он ведь увидит! Всю нашу скомканную одежду! Забери ее оттуда!

 — Если тебя это беспокоит, лифт еще здесь.

 Ева соскочила с кровати, нырнула в лифт и подхватила с пола одежду. Содрогаясь от облегчения, грудой бросила ее на стул, потом забралась обратно в постель, вздохнула и тут же погрузилась в сон.

 Похоже, на стуле скомканная одежда ее не смущает, отметил про себя Рорк. «Вот уж точно — нестандартное мышление!» — подумал он и тоже уснул.

 Сон впился в Еву острыми, беспощадными когтями. Она знала, что сейчас последует, но освободиться не могла. Вцепившись мертвой хваткой, сон утащил ее вниз — в кабинет дома на Спринг-стрит.

 Эдвард Мира сидел за столом в кресле — строгий костюм, непроницаемое лицо, блестящие черные волосы зачесаны назад.

 — Меня убили.

 — Я в курсе.

 — Однако пытаешься сделать жертв из моих же убийц.

 — Мне все видится именно так. Вы ведь их насиловали, сенатор Мира?

 Он подался вперед и ударил кулаком по столу.

 — Меня убили! Ты несешь передо мной ответственность, а сама собираешься опорочить мое имя, осквернить память обо мне! Так-то ты отстаиваешь интересы мертвых?

 — Я исполню свой долг. Сделаю все от меня зависящее, чтобы найти тех, кто вас убил. Даже если тем самым опорочу ваше драгоценное имя.

 — Все от тебя зависящее, говоришь? — Эдвард Мира криво усмехнулся. — О да, ты сделаешь все от тебя зависящее, чтобы меня считали чудовищем, а моих убийц погладили по головке.

 — Я открою правду, какой бы она ни была.

 — Правду?! — Он снова ударил по столу, на этот раз судейским молотком, который держал в руке. — Я знаю правду. Знаю, кто ты такая, что ты сделала. Ты ничем не лучше их!

 Эдвард в третий раз ударил по столу, а когда грохот стих, они оказались в комнате в Далласе, в которой вспыхивал мерзкий красный свет.

 — Нет… Нет…

 Ева шарахнулась назад. Внутри кольцами поднялся и змеей накинулся на нее панический страх.

 — С этим покончено! Я больше сюда не возвращаюсь! Все в прошлом!

 — Ничто не в прошлом! — Теперь сенатор сидел на возвышении в черной судейской мантии. — Убийца!

 Когда он опять стукнул молотком, Ева увидела себя — испуганную восьмилетнюю девочку, которая боролась с Ричардом Троем, умоляя его о пощаде. Со своим отцом, насилующим ее.

 Ева услышала свой пронзительный крик, почувствовала, как треснула кость, когда он сломал ей руку. Ощутила прилив ужаса и надежды, как только детские пальцы сомкнулись на рукоятке ножа.

 — Виновна! — выкрикнул сенатор, когда доведенная до отчаяния девочка вонзила нож в собственного отца. — Виновна, виновна, виновна!

 Ева продолжала вонзать нож в Ричарда Троя — снова и снова. В горле клокотало, по рукам текла теплая кровь.

 — У тебя все руки в крови! Ты виновна! Убийца! Точно такая же, как они!

 — Убейте сучку! — Ричард Трой уставился на нее остекленелыми глазами. На губах у него выступила кровавая пена. — Пусть получит по заслугам!

 Со следующим ударом молотка Ева очутилась в доме на Спринг-стрит с петлей на шее. Она дергала окровавленными руками за веревку, но та лишь затягивалась туже, а люстра поднималась все выше и выше…

 — Ну вот, — произнес сенатор, — справедливость восторжествовала.

 — Ева, проснись! Проснись, тебе говорят, и дыши. Дыши!

 Рорк звал ее и тряс за плечи. Она с трудом втянула ртом воздух, по-прежнему пытаясь содрать с шеи несуществующую веревку.

 — Это был сон, просто сон. Ты меня слышишь? Вернись ко мне!

 — Все хорошо… хорошо…

 — Еще нет, но скоро будет. Посмотри на меня.

 Ева не могла унять дрожь, но посмотреть ему в глаза все-таки сумела. Ярость. Да, в них была ярость, а еще отчаяние, которое она слишком хорошо понимала.

 — Все в порядке, — пробормотала Ева. — Прости.

 — Не извиняйся, а то выведешь меня из себя.

 Рорк нашел в ногах кровати покрывало, укутал Еву и принялся растирать ей спину и руки, а кот тем временем толкал ее головой в бедро.

 — Ты вся холодная. — Рорк обнял ее и стал укачивать. — Готов поклясться, что на мгновение ты перестала дышать. Просто взяла и перестала. Сейчас принесу тебе успокоительное.

 — Я…

 — Не спорь. Принесу, и все. Себе тоже.

 Она ничего не стала отвечать — просто сидела, укутавшись в кашемировое покрывало, и гладила кота. Они вдвоем пытались ее разбудить, подумала Ева. Муж и кот. Но она была слишком далеко.

 Первым делом Рорк включил камин, чтобы в комнате стало теплее и светлее. Затем подошел к автоповару.

 — Успокоительное тебе необходимо, — сказал он уже непринужденнее. — У тебя давно не бывало настолько сильных кошмаров.

 — Всем по успокоительному! — Ева попыталась унять дрожь в голосе. — Может, и коту налить?

 — Он сам себе успокоительное.

 Рорк вернулся в постель с двумя стаканами в руках, отдал один Еве, погладил верного Галахада.

 — Кот уже пришел в себя, хотя переволновался не меньше моего. Вот, выпей.

 Ева сделала большой глоток, вздохнула.

 — С шоколадным вкусом…

 — Я же знаю своего копа.

 На глаза Еве навернулись слезы, и она прижалась лицом к его плечу.

 — Я не могла выбраться. Знала, что сейчас будет, но ничего не могла сделать.

 — Все уже позади. — Рорк поцеловал ее в макушку, зарылся лицом ей в волосы. — Допей, детка. Допей и расскажи мне обо всем.

 Ева послушно допила успокоительное и принялась рассказывать, а когда закончила, Рорк убрал пустые стаканы и крепко прижал ее к себе.

 — Знаю, то, что сказал Эдвард — вернее, мое подсознание, — неправда. Но…

 — Не может быть никаких «но». Ты была невинным ребенком, который защищался от чудовища. А это взрослые женщины, совершившие преднамеренное убийство.

 Да, да, так подсказывали логика и здравый смысл. И все же…

 — Мотив тот же. И потом, если я права, то действительно погублю его репутацию.

 — Если ты права, его репутация — сплошная ложь, а ты отстаиваешь правду.

 — Да, если я права… ты примешь их сторону.

 Рорк поцеловал ее в одну щеку, потом в другую и уложил рядом с собой. Ева прижалась к нему, пытаясь согреться.

 — По некоторым вопросам мы с тобой не сходимся, но, как ты сама любишь повторять, коп у нас ты. Вы выполните свой долг, лейтенант, а я сделаю все возможное, чтобы помочь вам выяснить правду. Дальнейшее от нас не зависит, не так ли?

 — Так.

 Кот прижался к ее спине, так что с обеих сторон Еву окружали тепло и безопасность. Слезы жгли глаза, поэтому она прикрыла веки. Вскоре успокоительное подействовало, и Ева уснула.

 Рорк лежал без сна, крепко обнимая жену и прислушиваясь к ее дыханию.