- Следствие ведет Ева Даллас, #52
Глава тринадцатая
Ева собрала досье на вторую жену Вайманна и сразу вычеркнула ее из списка. Та опять вышла замуж — снова за старого и богатого — и теперь жила на вилле на юге Франции. Для верности Ева все-таки проверила ее алиби. Оказалось, что во время похищения сенатора Миры вторая жена Вайманна давала торжественный прием в Каннах. Международные интернет-страницы, посвященные моде и светской жизни, пестрели репортажами и фотографиями, а также подробными разборами нарядов. От всего этого у Евы разболелась голова.
Похоже, бывшие жены ни при чем. Они забыли прошлое и живут настоящим. А вот кое-кто не забыл…
Ева вернулась к Даунинг, затем перешла к Лидии Су. Лидии Су, которая училась в Йельском университете и, как и Маккензи, посещала центр «Душевный покой». Пора заняться подружкой Даунинг.
Но сперва еще одно дело, которое можно сделать, не выходя из кабинета: позвонить дочери Эдварда Миры.
Лицо у Гвен выглядело бледным и осунувшимся, однако сна не было ни в одном глазу.
— Лейтенант Даллас?
— Извините, что беспокою так рано.
— Ничего. Мы все равно почти не спали. Вы нашли убийцу отца?
— Работаем. Если попросить вас назвать ближайших друзей отца — пока что остановимся на его ровесниках, — кто первым приходит на ум?
— Хм… Наверное, Джонас Вайманн. Они дружили с университета.
— Так, еще кто-нибудь?
— Фредерик Бетц. Они с отцом, мистером Вайманном и Маршаллом Истердеем учились на одном курсе. Вместе снимали дом. А еще сенатор Фордхем — с ним отец подружился, когда сам был сенатором. Я сумела вам помочь?
— Да, очень. Миссис Сайкс, вы все равно скоро узнаете из новостей, так что я вам сообщу: сегодня утром Джонаса Вайманна убили — тем же образом, что и вашего отца.
— Что?.. — Гвен непонимающе уставилась на нее. — Я не… Почему? Почему это происходит?
— Вы не знаете никого, кто желал зла вашему отцу и Вайманну? Для кого они могли быть как-то связаны?
— Простите, я вообще ничего не понимаю. Когда мы с Недом были маленькими, мистер Вайманн тайком приносил нам шоколадки. И вот теперь он умер… убит… как отец…
— Мне очень жаль. Если вам или вашему брату придет в голову, что может их связывать или кто мог затаить на них злобу, сообщите.
— Я позвоню Неду. Не хочу, чтобы он узнал из новостей. А те, про кого вы спрашивали?.. Думаете, то же может случиться и с ними?
— Не исключено. Я с ними поговорю. Если вспомните еще кого-нибудь, звоните. В любое время.
— Непременно. Неду тоже передам. Спасибо, что сообщили. Я должна… Мне нужно идти.
Ева выписала адреса сенаторских приятелей и уже хотела встать из-за стола, когда зазвонил телефон. Она могла бы не отвечать, однако увидела на экране физиономию Бакстера.
— Даллас слушает. Что у тебя?
— Потрясенные коллеги Вайманна, которых мы подняли с постели, а также горстка имен. Дамы, с которыми он встречался в течение последнего года. Для старпера подружек у него немало. Пока поговорили только с двумя. Тоже потрясены. У всех, кого мы успели опросить, алиби весьма сомнительное: утверждают, что спали. В качестве свидетелей — мужья и жены, отчего алиби менее сомнительным не становится.
— Проверь, не учился ли кто-нибудь из любовниц в Йельском и не посещал ли центр психологической помощи «Душевный покой».
— Проверю. Ни одного из имен, которые мы раздобыли, в сенаторском списке нет. Похоже, на чужой территории они не охотились.
Человек, который охотится за наследством собственного кузена, способен охотиться и на подругу приятеля, подумала Ева.
— Это мы еще проверим. Найдешь кого-нибудь, кто хоть как-то связан с Йельским, работает риелтором или жаждет душевного покоя, сразу звони.
— Понял. И еще. Мы подняли с постели администраторшу Вайманна, и, когда немного ее успокоили, выяснилось, что она говорила с ним по телефону около трех дня. Вайманн оплакивал приятеля и на работу не вышел. Она подтвердила, что вечером он собирался на выступление внука. Но вот что интересно. На четыре у него была назначена встреча. Администраторша предложила ее отменить, однако Вайманн отказался.
— Что за встреча?
— С писательницей, которая то ли пишет, то ли собирается писать его биографию. Встретиться договорились у него дома в четыре.
— Скажи, что знаешь ее имя!
— Говорю. Сесили Ансон, пятьдесят восемь лет, состоит в браке, имеет одну дочь. Живет в Сохо. Ну-ка, подожди… Нет, в Йельском не училась. Окончила Университет Брауна. Ее жена — Энн Вайн, пятьдесят девять лет, разработчик программного обеспечения, окончила Массачусетский технологический институт. Дочь — Лилит, двадцать шесть лет, Университет Карнеги-Меллона, архитектор в фирме «Байстрап и Гроган».
— Я все равно кое-куда собираюсь, так что заеду к ним по пути. Администратор первого убитого не знал, с кем у того назначена встреча. Уж больно удачно, что администратор второго в курсе.
— Иногда удача нам улыбается.
— Чаще всего нет. Но надо продолжать, пока не улыбнется.
Ева положила трубку, взяла пальто. Выйдя в «загон», бросила только: «Пибоди!» — и зашагала дальше.
Слегка запыхавшаяся Пибоди нагнала ее уже у лифта.
— Прорыв?
— Возможно. Администраторша Вайманна говорила с ним в три, а значит, он все еще сидел дома и ему ничто не угрожало. На четыре у него была назначена встреча с писательницей Сесили Ансон.
— Мы знаем имя?!
— Имя, адрес, общие сведения. Писательнице далеко за пятьдесят, так что для убитого старовата. А поскольку у нее есть жена, вряд ли она подходит ему по ориентации. Имеется взрослая дочь, которая, возможно, ему больше по вкусу, а также квартира в Сохо. Заедем туда, прежде чем отправиться к Лидии Су.
Пибоди натянула ярко-зеленую шапку с голубой каймой.
— Вряд ли убийцы оставили бы такой прямой след.
— Вряд ли. Однако, вероятно, именно тот, кто пришел на встречу в четыре, похитил, пытал и убил Вайманна. Позвони Моррису. Спроси, не может ли он примерно назвать время, когда Вайманна избили. И давай отправим парочку ребят опросить соседей насчет того же временного промежутка. Вдруг кто-нибудь что-нибудь вспомнит.
Вскоре в лифт набились копы, штатские с печальными глазами и парочка подозрительных типов, в которых Ева опознала переодетых полицейских. Она мужественно выдержала толкучку, повторяя про себя, что дурацкий лифт все равно едет быстрее эскалаторов.
— Я узнала у Гвен Сайкс имена ближайших друзей сенатора. Нужно с ними поговорить — лично или по телефону.
— Думаешь, будет и третий?
— Двое из них учились в Йельском и снимали дом вместе с Эдвардом Мирой и Джонасом Вайманном. Это может оказаться интересным. Еще один подружился с Эдвардом в Вашингтоне. Сенатор Фордхем.
Ева протолкалась сквозь толпу и вдохнула полной грудью. Сев в машину, она первым делом ввела адрес Ансон, подумала немного, завела мотор и позвонила Уитни.
— Сэр, у меня есть дополнения к отчету по Джонасу Вайманну. Мы с Пибоди собираемся допросить человека, который может знать что-нибудь интересное. Еще я говорила с дочерью сенатора Миры, и она назвала мне имена его близких друзей. Один из них — сенатор Фордхем. Думаю, его охране и персоналу стоит сообщить о возможной угрозе похищения.
— Согласен. Я все устрою.
— Сэр, мне, скорее всего, придется допросить Фордхема. Учитывая обстоятельства, вряд ли получится вести себя чересчур деликатно.
— Понял. Однако некоторая деликатность все-таки необходима. Если понадобится, я или шеф Тиббл организуем вам с Фордхемом встречу. Буду на связи.
— Ни фига себе! — Пибоди выпучила глаза. — Ты правда думаешь, будто сенатор США состоит в каком-то сомнительном секс-клубе? Если речь, конечно, о секс-клубе. То есть… да что это я? Секс и политика, так?
— Вряд ли в нашем случае секс имеет отношение к политике. Тут другое. Братство. Власть. Собери досье на Фредерика Бетца и Маршалла Истердея. Оба учились в Йельском в то же время, что и убитые. Все четверо жили в одном доме. Выясни, учился ли в Йельском Фордхем.
Пока Пибоди собирала данные, Ева лавировала среди машин. Она заметила свободное парковочное место и тут же его заняла.
— Бетц, — начала Пибоди. — Владелец «Бетц кемикалз» в третьем поколении. Производит всякую химию, от моющих средств до ракетного топлива. Состоит в третьем браке. Супруге двадцать девять — меньше, чем его младшей дочери. Женаты три года. У Бетца четверо детей, в том числе трехлетний отпрыск от последней жены. Зачем мужику, которому вот-вот стукнет семьдесят, обзаводиться потомством?
— Еще раз повторить? Член.
— Понятно. Члену стыд неведом. Маршалл Истердей — юрист, тоже в третьем поколении. Старший партнер в фирме «Истердей, Истердей и Льюис». Второй брак, уже… пятнадцать лет. К тому же ей пятьдесят два. Двое детей, оба от первого брака. Дочь — второй Истердей в названии фирмы. Сын — нейрохирург в Филадельфии.
— Ясно. Мы еще займемся ими сегодня.
— А Фордхем окончил Университет штата Миссисипи — никакого отношения к Йельскому не имеет.
Ева вылезла из машины и оглядела пятиэтажное здание. Старый дом времен Городских войн был заново отделан и побелен. Огромные входные двери выглядели по-старинному богато и значительно, однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что сделаны они из стали и выкрашены какой-то особой краской. Охранная система на доме стояла первоклассная.
— Ансон живет на первом.
Ева нажала кнопку домофона. Через некоторое время в динамике раздался сонный женский голос:
— Что бы вы там ни продавали, сейчас слишком рано.
— Полиция Нью-Йорка.
Ева показала значок.
— Господи… Майк? Что-то с Майком?
Прежде чем Ева успела ответить, замок открылся. Едва она переступила порог, как из двери на противоположном конце стильно оформленной прихожей выбежала женщина. Беременная, босая, одетая в пижаму с пингвинами, двигалась она неожиданно проворно.
— Что-то с Майком? — Женщина словно тисками сжала плечи Евы. Ее большие карие глаза остекленели от ужаса. — Говорите скорее!
— Майк тут ни при чем. Успокойтесь.
— Точно? С ним все в порядке?
Она прижала руку к огромному животу и слегка покачнулась.
Пибоди поймала ее за локоть.
— Мэм, вам лучше присесть.
— Вы не из службы, сообщающей родственникам о несчастных случаях?
— Вовсе нет, — ответила Пибоди своим самым ласковым голосом, осторожно ведя женщину в глубь дома.
— Извините. Гормоны, наверное. У меня сейчас вообще одни сплошные гормоны. Просто Майк, мой жених, как раз на дежурстве, и я подумала… Уф. Да, давайте и правда присядем.
— Вы не Сесили Ансон, — сказала Ева, проходя вслед за женщиной и Пибоди в такую же стильную, как прихожая, гостиную.
— Нет, это моя мама. Господи, с мамами что-то случилось?
— Нет, — отрезала Ева, прежде чем у женщины успели опять разыграться гормоны. — Насколько нам известно, со всеми все хорошо. Вы Лилит?
— Да. — Лилит опустилась в большое красное кресло посреди отделанной в ярких тонах комнаты. — Хотя в основном просто Лил. Извините за истерику. Я не должна так распускаться — все-таки ношу ребенка полицейского. — Она счастливо улыбнулась, и ее щеки слегка порозовели. — Мой жених — Майк Беннет. Детектив Беннет из Центрального управления. Может, знаете?
— Знаем. — Решив, что кризис миновал, Пибоди тоже села. — Хороший парень.
— О да.
— На какой вы неделе?
— Тридцать первой, так что впереди еще целый месяц. — Лилит сложила руки на огромном, как бочка, животе. — Поверить не могу.
Ева тоже не могла. Неужели эта бочка может стать еще больше?..
— Ваша мать дома? — спросила она.
— Нет, обе мамы в Австралии. Мы с Майком занимаем третий этаж, но у нас ремонт в связи с… — Лилит похлопала по своей бочке рукой. — Так что пока, они в отъезде, мы живем здесь. Майк на ночном дежурстве. Скоро должен вернуться. Принести вам чего-нибудь?
— Нет, спасибо. Мисс Ансон давно в отъезде?
— Чуть больше трех недель. Мамы вернутся на следующей неделе, так что у них еще будет время со мной понянчиться, прежде чем родится малыш. А что случилось? Как это я сразу не спросила?..
— Вы, случайно, не знаете, не собирается ли мисс Ансон писать биографию экономиста Джонаса Вайманна?
Лилит наморщила лоб, рассеянно погладила себя по животу.
— По-моему, нет. Сейчас она работает над биографией Маркуса Новака. Поэтому они и поехали в Австралию. Новак строил школы и медицинские центры в австралийской глубинке. Иногда мама одновременно работает над несколькими проектами, но я не слышала, чтобы она упоминала это имя.
— Поездка в Австралию требует долгих приготовлений, — небрежно заметила Пибоди. — Должно быть, они давно ее планировали.
— С прошлого лета. Мы с Майком еле убедили их не отменять поездку. Пришлось поклясться, что не рожу, пока они не вернутся. Послушайте, я уже успокоилась. К тому же я невеста копа. Какое отношение этот Вайманн имеет к моей матери?
Похоже, она и правда успокоилась: взгляд ясный, голос ровный.
— Мистера Вайманна убили. Вчера у него была назначена встреча с вашей матерью.
Лилит только покачала головой:
— Мама таких ошибок не допускает. И потом, я, честное слово, не слышала от нее о Вайманне, а она всегда рассказывает о своей работе. Теперь понимаю, почему вы здесь. Мама оказалась бы в списке подозреваемых, если бы не находилась на другом конце света. Можете ей позвонить. Я дам вам номер.
— Я позвоню ей, но не потому, что она в списке подозреваемых. Я вам верю. Однако ее имя значилось в ежедневнике убитого. То есть кто-то им воспользовался, чтобы проникнуть к нему в дом. Вы упомянули, что ваша мать всегда рассказывает о своей работе. Наверняка рассказывала и о поездке.
— Всем, кто готов слушать. Мамы любят путешествовать. И да, я вас понимаю. Кто-то узнал, что мамы не будет в стране, и воспользовался ее именем. Боже, она так расстроится…
Входная дверь открылась, и Лилит тяжело поднялась с кресла животом вперед. Судя по тому, как она произнесла: «Майк», семя страха, зароненное ранним визитом, все-таки пустило корни.
— Привет, детка, что слу… — Заметив Еву, Майк чуть ли не вытянулся по струнке. — Лейтенант!
— Детектив. Ничего не случилось. Мы разыскиваем мисс Ансон для помощи в расследовании.
— Сеси?
Не сводя глаз с Евы, он одной рукой обнял жену.
— Кто-то воспользовался ее именем — возможно, выдал себя за нее, — чтобы получить доступ в дом Джонаса Вайманна.
— Вайманна?.. Да, я уже слышал. Привет, Пибоди.
— Привет, Майк.
— Ну что ты, Лил? Присядь.
— Просто рада тебя видеть. — Она потрепала его по щеке, успевшей за ночную смену покрыться легкой щетиной. — Рада видеть твое лицо. Хочу выпить свою жалкую чашечку кофе. Может, сварить на всех?
— Отличная идея.
— Я сварю кофе, а лейтенант пока тебе все объяснит. Даже не спросила, как вас зовут, — обратилась она к Еве.
Майк снял шапку, обнажив копну соломенных волос.
— Лил, ты что? Это же Даллас!
— Кто?.. Ой! — Лилит рассмеялась, держась за живот. — Совсем отупела от гормонов. Ну конечно! Даллас и Пибоди. Мы три раза смотрели фильм про вас! Ну, тогда я спокойна за наших мам. Если Майк говорит, что вы лучше всех, значит, так и есть. Сейчас сварю кофе. А Майк вам поможет, — добавила она, уходя. — Он отличный коп.
— Невеста — что тут скажешь? Но я и правда помогу, чем смогу. — Майк снял куртку. Это был подтянутый парень с проницательным взглядом. — Эдвард Мира, Джонас Вайманн… важные птицы. Не понимаю, какое отношение к ним имеет Сеси или вторая мама. Они у нас очень добропорядочные.
— Лилит сказала, они давно планировали поездку.
— Да. — Майк сел на подлокотник кресла, которое освободила его невеста. — Пришлось практически вытолкать их за дверь из-за ребенка, но вообще Сеси очень хотелось поехать — осмотреть место, поговорить с людьми, знавшими того парня, о котором она пишет. Мы пошли на компромисс. Они собирались на шесть недель, а поехали на четыре. Мы каждый день им звоним. Иногда даже по нескольку раз.
— Они сами заказывали билеты и отель или воспользовались услугами какой-нибудь фирмы?
— Всем занималась Энни. Сеси и Энни — это наши мамы.
— Можете назвать список людей, которые знают об их отъезде?
Майк раздул покрытые щетиной щеки.
— Легче назвать список тех, кто не знает.
Когда вошла Лилит, он подскочил и забрал у нее поднос.
— Они состоят в каких-нибудь клубах? — спросила Пибоди. — Что-нибудь вроде женских групп?
В глазах Майка мелькнуло понимание: убийца — женщина.
— О да, разумеется! — Явно захваченная всем происходящим, Лилит сидела в кресле, пока Майк разливал кофе. — Судя по фильму, вы очень любите кофе. Так вот. «Волевая женщина» — созданная лесбиянками группа активисток. Обе мамы — члены-учредители. Еще они посещают книжный клуб, который состоит почти из одних женщин, и помогают в паре приютов для жертв изнасилования. Мама С преподает писательство как средство выразить свои чувства, а мама Э — арт-терапию. Рисует плохие акварели. Не ужасные, а просто плохие. Хотя ей они приносят радость. Сейчас вы трое думаете, что можно говорить при мне, а чего нельзя. Могу, конечно, уйти в другую комнату, но тогда я вся изведусь.
— Не волнуйся, — Майк потрепал Лилит по плечу. — Думаете, кто-то, кого мамы знают благодаря своим увлечениям или волонтерской работе, воспользовался именем Сеси?
— Не исключено. Мне хотелось бы получить как можно больше имен.
— Мамы не станут предавать женщин, с которыми познакомились в приютах или во время терапии, — объявила Лилит, расправляя плечи.
— Я ищу только тех, кто уже числится в списке подозреваемых, — объяснила Ева. — Какая-то женщина воспользовалась именем вашей матери, чтобы добраться до Вайманна. Она уже убила двоих и, думаю, не остановится на достигнутом.
— Предоставьте это мне, лейтенант, — сказал Майк, продолжая гладить Лилит по плечу. — Я поговорю с мамами и все им объясню, хотя вряд ли они знают настоящие имена женщин, с которыми встречаются в приютах и на терапии.
— Возможно, это кто-то из волонтеров или сотрудников, — заметила Ева.
— По средам у них так называемые встречи позитивной силы в социальном центре на Канал-стрит. Координатор — Сьюзан Липски, социальный работник с двадцатипятилетним стажем. Жесткая и проницательная. Судимостей не имела — я проверял.
— Майк, как ты мог?!
— Раз мы с тобой пара, они и мои мамы тоже. Естественно, я проверил, кто она такая! Липски оберегает своих женщин, но убийцу оберегать не станет. Меня она знает — может, удастся у нее что-нибудь выяснить, если есть что выяснять. Или по крайней мере немного подготовлю для вас почву.
— Чем больше имен, тем лучше. И чем скорее, тем лучше, — сказала Ева, вставая. — Спасибо за время, за помощь, за кофе. И как вы живете на одной чашке в день?
Лилит сделала малюсенький глоточек.
— Сама не понимаю.
— Они здорово смотрятся вместе, — заметила Пибоди по пути к машине. — Хорошая пара. А раз Майк лично знает координатора, может, и сумеет что-нибудь выведать.
— По крайней мере, стоит дать ему шанс. Кто-то из окружения Ансон знал о ее отъезде, поэтому не боялся, что копы нападут на след.
Сев в машину, Пибоди размотала шарф и сказала:
— Группы поддержки — те же исповедальни. Полная конфиденциальность. Тот, кто выдал себя за Ансон, на это и рассчитывал. Участники обычно называют только имя, без фамилии, или псевдоним.
— Есть еще лица, — заметила Ева, включая зажигание. — Покажем фотографии, посмотрим на реакцию. Может, прямого подтверждения не получим, но реакцию-то увидим.
Того же она надеялась добиться и от Лидии Су.
Пришлось оставить машину на маленькой паршивой стоянке и пройти два квартала пешком. Ветер усилился и гулял по городским каньонам. Пибоди снова укуталась в шарф, а Ева натянула шапку со снежинкой и тут же вспомнила о Деннисе.
— Нужно спросить, что думает мистер Мира о приятелях сенатора, которых назвала мне Гвен. Первым делом уведомим их, поговорим с ними, а потом узнаем его мнение.
— Мистера Миру чутье обычно не обманывает.
— Обычно — да, однако Мира сказала, что к недостаткам кузена он слеп. Она считает Эдварда антисоциальной личностью, хотя и хорошо адаптированной. Говорит, он всегда был агрессором и домогался женщин.
— Сурово, но, если мы идем по верному следу, в общую картину вписывается.
— След верный.
Ева остановилась перед зданием, где жила Лидия Су. Современная высотка — наверное, примерно такую подыскивала Надин.
Швейцара в здании не было. Автосканер без особых препирательств согласился просканировать Евин значок.
«Личность установлена. Лейтенант Ева Даллас. Пожалуйста, назовите цель своего визита и/или лицо, которое хотели бы посетить».
— Дело у нас служебное — сам же сканировал значок. А посетить мы хотим Лидию Су — квартира 2204.
«Спасибо за информацию. Жилец квартиры 2204 будет уведомлен. Можете пройти внутрь и подождать».
Они прошли в просторный вестибюль в белых и серебристых тонах, где стояли ярко-голубые кресла, деревья в кадках и движущаяся карта комплекса. В здании был собственный рынок, бутик мужской и женской одежды, в мезонине — банк и бизнес-центр (только для жильцов и их гостей). Там же находился фитнес-клуб, два бара и три ресторана. Офисы администрации располагались на третьем этаже.
К тому времени как Ева изучила карту и нашла апартаменты номер 2204 — угловую квартиру с окнами на юг и восток, — компьютер разрешил пройти в лифт.
«Гости могут подняться на двадцать второй этаж, — объявил лифт. — Приятного посещения».
— Почему нельзя просто заткнуться? — проворчала Ева. — Кому надо, чтобы компьютер желал приятного посещения? А быстро она нас впустила, — заметила она, оглядывая серебристую кабинку с камерами наблюдения по стенам. — Наверное, понимала, что после вашего вчерашнего разговора мы захотим еще раз с ней побеседовать.
— Су была на высоте: легкое удивление и полнейшая готовность сотрудничать.
— Спорим, она уже сообщила Даунинг, что мы здесь?
Они вышли в широкий коридор, выстланный серебристо-серым ковром, и зашагали мимо блестящих черных дверей к номеру 2204. Одной рукой Ева нажала кнопку звонка, другой достала значок.
Как только Лидия Су открыла дверь, Ева подумала: «Ты-то нам и нужна».
В миндалевидных карих глазах Лидии мелькнуло злобное понимание — всего на секунду — и тут же пропало, сменившись вежливой улыбкой.
— Доброе утро. Вы насчет убийства сенатора Миры? Я уже говорила вчера с вашим детективом.
— Необходимо еще кое-что обсудить. Вы говорили с детективом Пибоди, — добавила Ева, указывая на напарницу.
— Ах да. Ну что ж, входите. Я еще не совсем проснулась — вы подняли меня с постели. Работала вчера допоздна.
— Извините, что побеспокоили. Разговор не займет много времени.
— Кофе? Чаю?
— Спасибо, не нужно.
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Су провела их в просторную гостиную с двумя вычурными креслами и длинным низким диваном. В прозрачной квадратной вазе с черными блестящими камушками на дне стояли какие-то экзотические цветы. На окнах висели легкие струящиеся занавески.
Переступая маленькими ножками в тапочках, Су подошла к дивану. На ней был кремовый домашний костюм, сверху накинут длинный черный кардиган. Может, она и правда только проснулась, однако успела расчесать свои гладкие блестящие волосы и собрать их в хвост. Су опустилась на диван, миниатюрная и грациозная, словно танцовщица.
— Чем могу помочь?
— Позавчера вы провели день с Чарити Даунинг.
— Все верно. Мы пообедали вместе, походили по магазинам, сделали маникюр. Расставаться не хотелось, поэтому зашли выпить, а потом решили поехать к Чарити — поужинать, посмотреть телевизор. Ушла я, кажется, около девяти. Приятный день в обществе любимой подруги.
— Похоже на то. А как вы подружились?
— Что, простите?
— У вас ведь не так много общего, — пожала плечами Ева, небрежно оглядывая комнату. На двери стоял изысканный бронзовый засов. Засов в таком месте, даже изысканный и бронзовый, — явный перебор. — Начинающая художница и доктор наук, окончившая Йельский. Давно вы стали друзьями? Я имею в виду, близкими друзьями. Вы ведь, кажется, очень близки. Чарити говорила, что о своих отношениях с Эдвардом Мирой никому, кроме вас, не рассказывала.
— Вообще-то у нас много общего. Мы обе любим живопись, слушаем в основном одну и ту же музыку, предпочитаем смотреть фильмы дома, в тишине. Нам нравится общаться друг с другом. Хочется верить, что, когда Чарити рассказала мне о своих отношениях с Эдвардом Мирой, я выслушала ее без осуждения и поддержала, как и следует подруге.
— Ясно. Так как вы познакомились?
— Я зашла в галерею, где она работает, и мы как-то сразу друг другу понравились.
— Счастливый случай. А я думала, вы подружились на почве бессонницы.
— Простите, не поняла…
— Ну, вы же обе участвовали в исследовании на тему бессонницы.
— Я… Вообще-то да, но… Мы участвовали в разных исследованиях, а познакомились уже позже.
— Вот так совпадение! Значит, вы хотели купить картину?
Снова искра злобы в глазах.
— Да, хотела, — сухо ответила Су. — Скорее, просто приглядывалась. А Чарити человек знающий и приятный в общении. В конце концов мы пошли выпить кофе и просто подружились. Это что, настолько невероятно?
— Говорю же — счастливый случай. Как и с бессонницей. И что, купили вы что-нибудь в итоге?
— Да, вот эту картину.
Лидия указала на большой этюд — три куста с темно-розовыми цветами; на заднем плане — женщина со склоненной головой, стоящая спиной к зрителю.
— Еще один счастливый случай — на этот раз для Чарити. Итак, вы уехали часов в девять, а дальше?
— Вернулась домой, почитала немного и легла спать.
— А прошлым вечером?
— Прошлым вечером? А что?
— Вчера был убит Джонас Вайманн, близкий друг Эдварда Миры. Вы с Чарити опять гуляли вместе?
— Нет. Я была в институте почти до десяти, потом вернулась домой и проработала еще как минимум часа три. Спать легла уже после двух.
— Чарити когда-нибудь упоминала о Вайманне?
— Нет, это имя мне незнакомо. Не думаю, что Чарити знала кого-то из друзей Эдварда Миры, иначе она бы мне рассказала.
— Даже если бы спала и с ними?
Лицо Лидии напряглось, пальцы спокойно сложенных рук на мгновение сжались.
— Я бы не стала ее осуждать, поэтому да, думаю, она бы рассказала. Если вы считаете Чарити шлюхой только потому, что у нее хватило глупости спать с влиятельным женатым мужчиной, у которого, судя по всему, в порядке вещей охотиться на глупеньких женщин, вы судите слишком строго. Не сомневаюсь, что смерть Эдварда Миры — большой удар для его друзей и родных, но, как по мне, он надругался над Чарити и ей подобными.
— Суровый приговор, а, Пибоди?
— Есть такое.
— Да, у каждого свои стандарты. А как насчет Карли Маккензи?
Вопрос застал Лидию врасплох, и Ева добилась своего — увидела реакцию. Не просто проблеск, а мгновенную вспышку.
— Простите, не понимаю…
— Вопрос несложный. Карли Маккензи. Я освежу вашу память. Вы обе лечились какое-то время в «Душевном покое».
В глазах Лидии полыхала злоба, однако голос оставался холодным и сдержанным.
— Мое пребывание в «Душевном покое» имеет частный характер.
— Ничто не имеет частного характера, когда речь об убийстве. Вы там познакомились с Карли Маккензи?
— Поскольку основное правило «Душевного покоя» — конфиденциальность, мы знали друг друга только по имени. Никакой Карли я не помню.
— У меня с собой фотография, — с готовностью сказала Пибоди.
Лидия коротко глянула на фото и отвела глаза.
— Не узнаю.
— Есть еще один интересный факт, — продолжила Ева. — Маккензи тоже училась в Йельском. Прямо как вы. Прямо как Эдвард Мира с Джонасом Вайманном. Один и тот же университет, бессонница, «Душевный покой». Не многовато ли… подскажи, Пибоди!
— Совпадений?
— Хм… У меня на языке вертелось что-то другое, но это тоже пойдет. Не многовато ли совпадений?
Лидия откинулась назад и вновь сложила руки на коленях, соединив ладони вместе.
— Полагаю, при вашей работе подозрительность необходима. Не повезло вам.
— Не повезло? Отчего же? По утрам подозрительность заряжает меня энергией. — Ева улыбнулась намеренно хищной улыбкой. — Не повезло тому, кто считает, будто убийство сойдет ему с рук.
— Тот день мы с Чарити провели вместе. Больше сказать мне нечего. Могу я еще чем-то помочь?
— Нет, этого достаточно. — Ева встала с кресла. — Спасибо за уделенное время.
У двери она остановилась.
— Ах да, сообщите своей подруге, что к ней мы тоже заедем.
У лифта Ева оглянулась на дверь в глубине длинного элегантного коридора.
— Врет — даже не сомневаюсь.
— Согласна. Тебе несколько раз удалось ее задеть. Она чуть не выдала себя, когда ты спросила про Маккензи. Су ее узнала и явно не ожидала такого поворота.
— Разумеется. Интересно она выразилась насчет Эдварда Миры. Он, мол, охотился на Чарити и ей подобных. Очень беспристрастно! Эта уж точно была и судьей, и присяжными, и палачом. Еще и гордилась собой. Пора нам копнуть поглубже.
