• Ирландская трилогия, #1

Глава 4

 Надежность, сказала себе Джуд, начинается с ответственности. А суть обеих лежит в дисциплине.

 С такой короткой лекцией она проснулась утром, приготовила простой завтрак и, налив кружку чая, приготовилась к работе. И, несмотря на то, что сегодня замечательный солнечный день, она не пойдет гулять по холмам. Они не будет любоваться цветами и мечтать. И, конечно же, она не поедет в деревню на час или два и не будет гулять там по берегу.

 И хотя многие могут подумать, что идея изучать ирландские легенды не самая лучшая, но, во всяком случае, если ответственно к этому подойти, может получиться отличная работа. В конце концов, фольклор краеугольный камень культуры.

 Джуд не могла признаться даже самой себе, что ее тайное желание — писать. Чтобы написать книгу, надо просто открыть тщательно запертую в сердце дверку и выпустить на волю слова и образы.

 Всякий раз, когда замок в ее сердце гремел, она напоминала себе, что это была непрактичная, романтичная, даже глупая идея. Обычные люди со средними навыками предпочли что-нибудь более разумное.

 Исследование, детализация, анализ — это сложные вещи, но она это умеет. Она с этим справится. Предмет, который она выбрала, достаточно сложен. Но она сможет выяснить психологическую причину возникновения и распространения мифов в стране ее предков.

 Ирландия полна ими.

 Призраки и банши, злые духи и волшебные царства. Кельтские умы богаты своим воображением! Они говорят, что дом стоит на волшебном холме — в одном из загадочнейших мест этой земли.

 Если хорошенько подумать, можно представить себе действие волшебства, смертельную притягательность холма и столетнее заточение на его вершине. Ну, разве это не очаровательно?

 Но самое странное: рациональные, умные люди двадцать первого века, действительно, безоговорочно в это верят. Власть души и ума.

 И достаточно сильная власть, поскольку этой ночью она тоже почти поверила в это. А перезвоны колокольчиков и свист ветра помогли ей в этом. Они заставили открыть простор воображению.

 Тогда она увидела неясную фигуру, выступавшую на фоне утесов. Тень человека, вырисовывавшаяся между морем и небом, притянула к себе ее пристальный взгляд и заставила сердце биться сильнее.

 Он может быть человеком, дожидающимся любви или оплакивающим ее. Волшебный принц на фоне моря.

 Очень романтичный, решила Джуд, и очень сильный.

 И кем бы он ни был, он сумасшедший, если решил гулять по утесам после полуночи. Эта картина стояла у нее перед глазами все время, пока она пыталась заснуть.

 Но невменяемость — она не могла подобрать лучшего слова — часть очарования этих людей, их жизни и их истории. Она использует это. Исследует. Погрузится в эту атмосферу. Развернувшись к столу, она взяла письма и погрузилась в работу.

 «Говорят, что дом стоит на волшебном холме, одном из многих возвышений в Ирландии, под которым находится волшебное царство со своим дворцами и замками. Рассказывают, что если подойти к волшебному холму, то можно услышать музыку, которая играет в главном зале дворца под густой зеленой травой. А если идешь в одиночестве, то рискуешь быть похищенным, и тогда ты будешь обязан выполнять все прихоти волшебного народца».

 Джуд остановилась, улыбнувшись. Конечно, это все слишком романтично, но Ирландия — неплохое начало для серьезной академической работы.

 На первом году в колледже оценки за все ее работы занижали именно из-за этого. Перескакивание с одного вопроса на другой, выход за границы темы.

 Зная, как важны оценки для ее родителей, Джуд научилась душить в себе эти красочные полеты фантазии.

 Но это же — не сама работа, а только черновик. Она отредактирует позже. Пока только соберет все, что у нее есть и проанализирует это. Из бабушкиных рассказов она поняла достаточно, чтобы выявить основные черты мифических образов. Ее задача — найти истории, которые объединят в себе все характеры, а затем объяснить их место в психологии людей, которые придумали эти легенды.

 Она проработала все утро, рассматривая основные положения и зачастую дополняя их ссылками на похожие определения из других культур.

 Сосредоточившись на работе, она не сразу услышала стук в парадную дверь, а услышав, рассеянно моргнула, отрываясь от записей ирландских знахарок, живших в то время почти во всех деревнях. Зацепив очки за ворот свитера, она поспешила вниз. Когда она открыла дверь, Бренна уже возвращалась к своему грузовику.

 — О, извините, что побеспокоила, — начала Бренна.

 — О, ну что вы. — Как женщина в грязных рабочих ботинках может пугать ее? — Я просто была наверху. Рада, что вы зашли. Я не отблагодарила вас должным образом.

 — Нет проблем. Вы засыпали на ходу. — Бренна отошла от ворот, возвращаясь к веранде. — Вы уже освоились? У вас все есть?

 — Да, спасибо. Не хотите зайти на чашку чая?

 — Это было бы прекрасно, но у меня много работы.

 Однако, Бренна казалась довольной, останавливаясь возле цветов.

 — Я только хотела узнать, все ли у вас в порядке и не требуется ли вам чего-либо. Я бываю на этой дороге пару раз в день.

 — Мне сейчас ничего не приходит на ум. Хотя… вы можете подсказать, к кому мне надо обратиться, чтобы установить телефонное гнездо во второй спальне? Я использую ее как кабинет, и оно необходимо для модема.

 — Модем? Ваш компьютер? — Теперь ее глаза мерцали с интересом. — У моей сестры Мэри Кейт есть компьютер, поскольку она изучает программирование в школе. Вы даже не представляете, что она с ним вытворяет, но она даже близко не подпускает меня к нему.

 — Вы интересуетесь компьютерами?

 — Мне нравится узнавать, как вещи работают, а она боится, что я займусь им всерьез, хотя как еще можно понять, как работает вещь? У нее тоже есть модем, и она посылает сообщения некоторым нашим кузенам в Нью-Йорк и друзьям в Голуэй. Это — чудо.

 — Я понимаю это. Мы всегда стремимся узнать вещи как можно лучше, чтобы потом спокойно пользоваться ими.

 — Я передам вашу просьбу, и рано или поздно вам все сделают. Хотя скорее поздно, чем рано, через неделю или около того. Но, если что, я попытаюсь сделать что-нибудь на скорую руку.

 — Это прекрасно. Я была бы очень признательна. Я вчера ездила в деревню, но магазины уже закрылись к тому времени. Я хотела найти книжный магазин, чтобы поискать книги по садоводству.

 — Книги по садоводству… — Бренна закусила губу. Интересно, о чем она думает? — Хорошо, я не знаю, где их можно найти в Ардморе, но в Дангарване или в Уотерфорд-Сити такие книги наверняка есть. Однако, если хотите что-то узнать о цветах, спросите мою маму. Она — заядлый садовник.

 Услышав звук автомобиля, Бренна оглянулась через плечо.

 — Миссис Даффи и Бетси Клуни приехали, чтобы поприветствовать вас. Я выведу грузовик со двора, чтобы они могли припарковаться. Миссис Клуни наверняка привезла пироги, — добавил Бренна, — она славится ими.

 Она помахала двум женщинам в автомобиле.

 — Только позовите, если вам что-нибудь понадобится.

 — Да, я… — О, Боже мой, только и думала Джуд, не оставляй меня наедине с этими незнакомками. Но Бренна уже села в грузовичок. Она быстро развернулась и легкомысленно, по мнению Джуд, проигнорировав узкий въезд и подъезжающий автомобиль, рванула прочь.

 Джуд стояла, мысленно ломая руки по мере того, как автомобиль пропадал вдалеке.

 — Здравствуйте, мисс Мюррей, — глаза женщины были такими же яркими как светло-коричневое оперение малиновки.

 Когда она высунулась из машины, оказалось, что у нее неплохие грудь и бедра и не слишком длинные ноги.

 Джуд нацепила улыбку на лицо и направилась к женщинам, словно в камеру смертников. Она уже достаточно успела испугаться, когда женщины вылезли из машины.

 — Я — Кэти Даффи из деревни, а это Бетси Клуни, моя племянница со стороны сестры. Пэтти Мэри, моя сестра, сегодня работает в магазине продовольственных товаров, но она все же потом заедет к вам. А я сказала Бетси, почему бы нам не попросить соседа присмотреть за ребенком и, пока двое старших в школе, не заехать в Фейри Хилл Коттедж, чтобы поприветствовать кузину Старой Мод из Америки.

 Она говорила все это, копаясь в машине, в платье с роскошными маками. Когда она закончила копаться, у нее в руках оказалось блюдо с пирогом, а на лице — ослепительная улыбка.

 — Вы немного похожи на свою бабушку, — продолжила Кэти, — я помню ее, когда она еще была девчонкой. Надеюсь, что у нее все в порядке.

 — Да, очень. Спасибо. Как хорошо, что вы приехали. — Она открыла ворота. — Пожалуйста, заходите.

 — Надеюсь, что мы дали вам время, чтобы устроиться. — Бетси обошла автомобиль, и Джуд вспомнила, что видела ее вчера ночью в пабе. Женщина с семьей за одним из столиков. Так или иначе, даже такое отдаленное знакомство помогает.

 — Я сказала тете, что видела вас вчера в пабе Галлахеров. И мы подумали, что вы уже готовы к визиту гостей.

 — Вы были со своей семьей. Ваши дети так хорошо вели себя.

 — О, да. — Бетси закатила глаза ясного бутылочно-зеленого цвета. — Не хочу разуверять вас в этом. У вас ведь нет своих?

 — Нет, я не замужем. Не хотите чаю? — сказала Джуд, поскольку гости уже подошли к двери.

 — Это было бы прекрасно. — Кэти прошла через гостиную, — давайте славно посидим на кухне.

 К удивлению Джуд, они так и сделали. Она провела приятный час с двумя этими дружелюбными женщинами. Этого оказалось достаточно, чтобы понять, что Кэти Даффи — балаболка и женщина немного самоуверенная, но она все делает с хорошим настроением.

 Не прошло и часа, как голова Джуд была заполнена именами и взаимоотношениями людей в Ардморе: междоусобицами и семьями, свадьбами и похоронами. Если и было что-то, чего Катарина Анна Даффи не знала о ком-либо, жившем в этой местности за последнюю сотню лет, значит, это просто не стоило упоминания.

 — Очень жаль, что ты не встречалась со Старой Мод, — сказала Кэти. — Потому, что она была замечательной женщиной.

 — Моя бабушка очень её любила.

 — Они были скорее как сестры, чем как кузины, даже, несмотря на разницу в возрасте. — Кивнула Кэти. — Твоя бабушка жила здесь, будучи маленькой девочкой, после того, как потеряла родителей. Моя мать дружила с ними, и обе — и моя мать, и Мод — очень скучали по твоей бабушке, когда она вышла замуж и уехала в Америку.

 — А Мод осталась здесь. — Джуд оглядела кухню. — Одна.

 — Так должно было быть. У неё был возлюбленный, и они планировали пожениться.

 — О? А что случилось?

 — Его звали Джон Мэги. Моя мать говорит, что он был красивым парнем, который любил море. Он завербовался в солдаты во время Первой Мировой и погиб на полях Франции.

 — Это так печально, — вставила Бетси, — но в тоже время романтично. Мод никого больше не любила и часто говорила о нем, когда мы приходили её проведать, хотя он был мертв уже три четверти столетия.

 — Для некоторых, — со вздохом сказала Кэти, — есть только один единственный. Никого не было до и никого не будет после. Но Старая Мод была счастлива здесь со своими воспоминаниями и цветами.

 — Это спокойный дом, — сказала Джуд и тут же почувствовала себя глупо.

 Но Кэти Даффи только улыбнулась и снова кивнула.

 — Да. И те из нас, кто знал её, рады, что здесь живет её родственница. Хорошо бы тебе пройтись по деревне, посмотреть на людей и познакомиться с кем-нибудь из своей родни.

 — Родни?

 — Ты в родстве с Фитцжеральдами, их очень много в Олд Пэрише и его окрестностях. Моя подруга Дейдра, которая сейчас в Бостоне, тоже была Фитцжеральд, пока не вышла замуж за Патрика Галлахера. Ты была у них вчера вечером.

 — О да. — Мысленным взором Джуд тут же увидела лицо Эйдана. Медленная улыбка, невероятно голубые глаза. — Мы своего рода кузены.

 — Кажется, твоя бабушка была двоюродной сестрой Дейдриной двоюродной бабушки Сары. Или, может быть, двоюродной прабабушки, и они были троюродными сестрами. Едва ли это имеет значение. А сейчас старший парень Галлахеров. — Кэти сделала паузу, чтобы откусить немного от своего пирожного. — Ты ведь в свое время положила на него глаз, не так ли, Бетси?

 — Ну, может, я и глянула в его сторону пару раз, когда была шестнадцатилетней девчонкой. — Бетси глядела поверх кружки, и глаза ее смеялись. — Да и, возможно, он пару раз отвечал на мои взгляды. Затем он подался в странствия, и появился мой Том. Когда Эйдан Галлахер вернулся, пожалуй, я снова глянула на него, но только чтобы повосхищаться творением Божьим.

 — Он был необузданным парнем и, если хорошенько присмотреться, то можно сказать, что это еще не в прошлом. — Вздохнула Кэтти. — У меня всегда была слабость к мужчинам с диким сердцем. Так у тебя нет возлюбленного в Штатах, Джуд?

 — Нет. — У неё мелькнула мысль об Уильяме. Думала ли она когда-нибудь о своем муже как о возлюбленном? — Никого особенного.

 — Если они не особенные, то какой тогда в них смысл?

 Совсем никакого смысла, подумала Джуд позднее, провожая гостей до двери. Она не могла утверждать, что он был любовью всей ее жизни, как Джон Мэги для Мод. Они с Уильямом никогда не были особенными друг для друга.

 Хотя должны были быть. И одно время он был смыслом её жизни. Она любила его или верила, что любила. Она хотела любить его и отдавала ему всю себя.

 Но этого было недостаточно. Как унизительно осознавать это. Осознавать, с какой легкостью, с какой беззаботностью он нарушил недавно данные клятвы и вычеркнул её из своей жизни.

 Но она признавала, что и сама не стала бы убиваться по нему в течение семидесяти лет, если бы он погиб каким-нибудь героическим или драматическим образом. Дело в том, что если бы Уильям погиб в каком-нибудь чудовищном несчастном случае, то она была бы верной вдовой, а не брошенной женой.

 Было жутко осознавать, что она бы предпочла, чтобы все было именно так.

 Сейчас ей было интересно, что ранило сильнее. То, что она потеряла его или то, что она потеряла гордость? Какой бы ни была правда, она не позволит, чтобы подобное случилось с ней снова. Она не пойдёт на это — замужество, потом снова развод — просто потому, что её попросили.

 В этот раз она сконцентрируется на себе и на собственной независимости.

 Не то чтобы она имела что-то против замужества, подумала она, остановившись снаружи. У её родителей был крепкий брак, и они были преданны друг другу. Возможно, между ними не было той страсти, которую показывают в кинофильмах, но их отношения были отличным примером эффективного партнерства.

 Возможно, она убедила себя, что у неё и Уильяма будет нечто похожее — спокойный и представительный брак, но это не сработало. И это была её вина. В ней не было ничего особенного. Ей было немного стыдно признавать, что она стала для него просто привычкой, частью его рутины.

 В среду в семь вечера встреча с Уильямом и ужин в одном из трех любимых ресторанов. В субботу совместный поход на пьесу или фильм, за которым последуют поздний ужин и хороший секс. Если оба согласны, то вечер закончится здоровым восьмичасовым сном, после которого будет поздний завтрак и обсуждение воскресной газеты.

 Так было, когда они встречались, и замужество просто пошло по этой же схеме. И оказалось так просто, очень просто, покончить с заведенным порядком.

 Но Господи, Господи, как же она жалела, что это не она покончила с ним. Что у нее не хватило ума и способностей сделать это. Решиться на страстный роман в дешевом мотеле. Работать по ночам стриптизершей. Сбежать и прибиться к банде мотоциклистов.

 Попробовав представить себя натягивающей кожаную одежду и запрыгивающей на сидение мотоцикла позади какого-нибудь крепкого татуированного байкера по имени Зеро, она рассмеялась.

 — Вот это да, уверен, это прекрасный знак для мужчины апрельским днем. — Эйдан стоял у дыры в живой изгороди, засунув руки в карманы и улыбаясь ей. — Смеющаяся женщина с цветами у ног. В этих местах, некоторые могли бы подумать, что они случайно наткнулись на фею, которая появилась, чтобы с помощью колдовства заставить цветы распуститься.

 Говоря, он подошел к воротам и теперь остановился там. И она была уверена, что никогда в жизни не видела более романтичной картины, чем Эйдан Галлахер с его густыми, взъерошенными ветром волосами, ясными, безумно голубыми глазами, стоящий у ворот на фоне далеких скал.

 — Но ты не фея, не так ли, Джуд Франциска?

 — Нет, конечно, нет. — Не задумываясь, она подняла руку, чтобы убедиться, что с волосами у неё все в порядке. — У меня только что были Кэти Даффи и Бетси Клуни.

 — Я встретил их, когда шел сюда. Они сказали, что вы хорошо провели время за чаем с пирожными.

 — Ты шел пешком? От самой деревни?

 — Это не так уж и далеко, если тебе нравится ходить пешком, как мне, например. — Она снова выглядела немного расстроенной. Словно не знала, что с ним делать.

 Что ж, он полагал, что это делало их равными. Но ему хотелось заставить её улыбнуться, смотреть, как её губы медленно и робко изогнутся, и на щеках появятся ямочки.

 — Пригласишь меня в сад или предпочитаешь, чтобы я продолжил прогулку?

 — Нет, извини. — Она заторопилась к воротам и взялась за щеколду одновременно с ним. Его руки — теплые и крепкие — легли поверх её, и они подняли щеколду вместе.

 — О чем ты таком думала, что засмеялась?

 — О, ну… — Так как он все еще держал её руку, она вдруг поняла, что пятится назад. — О чем-то глупом. Миссис Даффи оставила немного пирожных, да и чай еще остался.

 Он не мог вспомнить, чтобы когда-либо встречал женщину, которая нервничала бы так сильно, просто разговаривая с ним. Но он не мог сказать, что её реакция была совсем неприятной. Проверяя, он продолжал держать её руку в своей, продвигаясь вперед, в то время как она отступала.

 — Ну, думаю, что на сегодня с тебя достаточно и того, и другого. Правда в том, что время от времени мне нужно дышать свежим воздухом, поэтому я и занимаюсь тем, что люди называют путешествиями Эйдана. И если ты не торопишься в дом, то мы могли бы немного посидеть у тебя на крыльце.

 Он вытянул свободную руку и обхватил её за талию, не давая отступить.

 — Ты сейчас наступишь на свои цветы, — прошептал он. — Будет досадно растоптать их.

 — О, — она осторожно обошла их. — Я такая неуклюжая.

 — Я бы так не сказал. Просто немного нервничаешь. — Несмотря на странное удовольствие видеть её волнение, он чувствовал сильное желание сгладить нервозность и успокоить её.

 Сжав её пальцы своими, он подвинул Джуд, и развернул так плавно, что она и глазом моргнуть не успела, как уже смотрела совсем в другую сторону.

 — Я задаюсь вопросом, — продолжал он, ведя её к крыльцу, — не интересно ли тебе послушать истории, которые я знаю. Для твоего исследования.

 — Да, очень интересно. — Она облегченно вздохнула и присела на крыльцо. — Я начала этим утром — имею в виду исследование — пыталась настроиться на него, продумать план, основную структуру.

 Она обхватила колени руками, а затем крепко сжала их, когда, обернувшись, заметила, что он наблюдает за ней.

 — Что такое?

 Он вскинул бровь.

 — Ничего. Я слушаю. Мне нравится тебя слушать. У тебя такое четкое и американское произношение.

 — А. — Она откашлялась и снова стала смотреть прямо, словно ей нужно было пристально следить за цветами, чтобы те не исчезли. — Так о чем я — значит, структуру. Различные сферы, к которым я хочу обратиться. Фэнтезийные элементы, конечно, но также социальные, культурные и сексуальные аспекты традиционных мифов. Их употребление в традициях в качестве развлечений, иносказаний, предупреждений, и в романах.

 — Предупреждений?

 — Да, матери, говорящие детям о болотных волшебницах, чтобы предостеречь их от прогулок в опасных местах, или рассказывающие сказки о злых духах и тому подобном, чтобы повлиять на их поведение. Гротескных легенд столько же — хотя на самом деле даже больше — сколько и добрых.

 — А ты какие предпочитаешь?

 — Ну. — Она немного замялась. — И те, и другие, я думаю, в зависимости от настроения.

 — А у тебя их много?

 — Много чего?

 — Настроений. Я думаю, да. У тебя переменчивые глаза. — Вот оно, подумал он, это заставило её опять посмотреть в мою сторону.

 Это томительное, плавное, тянущее ощущение снова возникло у неё в животе, поэтому она отвернулась. Быстро.

 — Нет, на самом деле, у меня не очень часто меняется настроение. В любом случае, ммм… Здесь малышей похищают из колыбелей и подкладывают вместо них подменышей, людоеды съедают детей. В последние сто лет мы заменили отрывки и окончания в сказках на «и жили они долго и счастливо», когда, на самом деле, их ранние формы содержали кровь, смерть и людоедство. Психологически, это отражает изменения в нашей культуре и то, что родители хотят, чтобы их дети слушали и во что верили бы.

 — А во что веришь ты?

 — Что сказка есть сказка, «и жили они долго и счастливо» крайне редко вызывает у ребенка ночные кошмары.

 — А твоя мать рассказывала тебе истории о похищении детей и их подмене?

 — Нет. — Такая идея рассмешила Джуд. — Но моя бабушка делала это. Очень весело. Я думаю, ты тоже расскажешь веселую историю.

 — Я расскажу тебе одну сегодня, если ты не против прогуляться со мной до деревни.

 — Прогуляться? — Она покачала головой. — Но это же несколько миль[10]

 — Не больше двух. — Внезапно, ему ужасно захотелось прогуляться вместе с ней. — Ты растрясешь пирожные миссис Даффи, а затем я накормлю тебя ужином. Сегодня в меню тушеная баранина по-бедняцки, и это довольно вкусно. А затем я прослежу, чтобы тебя подвезли домой.

 Она взглянула на него, и снова отвела глаза. Это звучало неожиданно здорово — просто встать и пойти, никаких планов, никакой системы. Но именно поэтому не стоило так поступать.

 — Это соблазнительно, но мне и, правда, нужно еще немного поработать.

 — Тогда приходи завтра. — Он снова взял её за руку, заставляя подняться вслед за собой. — В субботу вечером в пабе Галлахеров будет музыка.

 — У вас и прошлым вечером была музыка.

 — Ее будет еще больше, — сказал он. — И она будет более систематизированной, полагаю, ты бы так сказала. Несколько музыкантов из Вотерфорда, традиционная музыка. Тебе понравится, и ты ведь не можешь писать об Ирландских легендах, не зная их музыку, не так ли? Так что приходи в паб завтра вечером, а я приду к тебе в воскресенье.

 — Придешь ко мне?

 Он снова улыбнулся — медленно, неторопливо, восхитительно.

 — Чтобы рассказать тебе историю для твоего исследования. После обеда в воскресенье тебе подойдет?

 — О, да, это будет нормально. Здорово.

 — Ну, тогда хорошего тебе дня, Джуд Франциска. — Он дошел до калитки, а затем обернулся. Его глаза казались еще более синими, более глубокими, когда встретили её взгляд, удержали его. — Приходи в субботу. Мне нравится смотреть на тебя.

 Она и бровью не повела, ни когда он повернулся, чтобы открыть калитку, ни когда он прошел через нее и спустился к дороге. Ни даже когда он был уже довольно далеко за высокой изгородью.

 Смотреть на нее? Что он имел в виду? То-то и оно!

 Был ли это своего рода легкомысленный флирт? Его глаза не выглядели легкомысленными, подумала она, начав прохаживаться взад и вперед по дорожке. Конечно, ну как она может знать наверняка, если видела его всего лишь во второй раз!

 Так оно и есть. Просто экспромт, автоматический флирт со стороны мужчины, который привык флиртовать с женщинами. Более того, если учитывать ситуацию, скорее всего, это было просто дружеское замечание.

 — Я бы хотел увидеть тебя в пабе в субботу, приходи, — пробормотала она. — Вот и все, что он имел в виду. И путь все катится ко всем чертям, почему я должна ко всему придираться?

 Злая на саму себя, она зашла обратно в дом, плотно закрыв дверь. Любая здравомыслящая женщина улыбнулась бы ему, когда он это сказал, и немного пофлиртовала бы в ответ. Это было бы безобидно и даже оправданно. Если только вы — не закомплексованная невротичка.

 — Которой, Джуд Ф. Мюррей, ты как раз и являешься. Закомплексованная невротичка. Ты не могла просто открыть свой идиотский рот и сказать что-то вроде: «Посмотрим, что я смогу сделать. Мне тоже нравится на тебя смотреть». О, нет, ты просто стояла на месте, словно он выстрелил тебе промеж глаз.

 Джуд остановилась, выставив обе руки и закрыв глаза. Сейчас она не просто говорила сама с собой. Она ругалась сама с собой, словно была двумя разными людьми. Глубоко дыша, она успокоилась и решила, что уже хочет еще одно маленькое глазированное пирожное, просто чтобы заморить червячка.

 Она прошла в кухню, игнорируя ехидный тоненький голосок в её голове, который говорил ей, что она удовлетворяется едой. Да, и что с того? Когда прекрасный мужчина, которого она едва знает, заставляет её гормоны играть, черта с два она не может утешиться с помощью сладостей.

 Она схватила пирожное с бледно-розовой глазировкой, а затем обернулась на громкий удар о заднюю дверь. При виде волосатой морды и длинных клыков, она с криком подскочила, пирожное подпрыгнуло вверх, отскочило от потолка, а затем с негромким шлепком упало к её ногам — глазировкой вниз.

 Еще до того, как пирожное упало на пол, она поняла, что у задней двери был не монстр, а собака.

 — Господи! Господи Боже, да что с этой страной такое? Каждые две минуты кто-нибудь появляется у двери. — Она провела рукой по волосам, высвобождая кудряшки, а затем они с собакой пристально посмотрели друг на друга через стекло.

 У неё были большие карие глаза, и Джуд решила, что они выглядят скорее выжидающими, чем агрессивными. Она показывала зубы, это правда, но её язык свешивался из пасти, поэтому, какой у них был выбор? Большие лапы уже запачкали стекло грязью, но когда собака дружелюбно загавкала, Джуд сдалась.

 Когда она двинулась к двери, собака исчезла. Но стоило Джуд открыть её, и она была тут как тут — благовоспитанно сидела на заднем крыльце, стуча хвостом и пристально глядя на неё снизу вверх.

 — Ты собака О’Тулов, не так ли?

 Казалось, они приняла это за приглашение, потому что пролезла внутрь, протопав по кухне, раскидывая грязь. Затем она сделала Джуд одолжение и подчистила упавшее пирожное, прежде чем пройти к камину и снова сесть на задние лапы.

 — Сегодня я не собираюсь разжигать камин. — Она подошла ближе, выставив руку вперед, чтобы посмотреть, как собака на это отреагирует. Когда та осторожно её обнюхала, а затем ткнулась в неё носом так, что рука легла ей на голову, Джуд рассмеялась.

 — А ты умная, да? — Осторожно, она почесала её между ушами. У неё никогда не было собаки, хотя её мать держала двух сиамских котов с плохим характером, которых баловали словно королевских особ.

 Она представила себе, как собака постоянно приходила к Старой Мод, сворачивалась у кухонного камина и время от времени составляла компанию старой женщине. Чувствуют ли собаки скорбь, когда умирает их друг? — заинтересовалась она, а затем вспомнила, что ей нужно сдержать свое обещание и отнести цветы на могилу Мод.

 Прошлой ночью она порасспрашивала в деревне о том, где она находится. Мод была похоронена к востоку от деревни, над морем, вдали от дороги, которая проходила рядом с отелем, позади руин, часовни и колодца Святого Деклана.

 Долгая и живописная прогулка, подумала она.

 Повинуясь порыву, Джуд вытащила цветы из банки, которую поставила на кухонную столешницу, затем повернулась к собаке.

 — Хочешь навестить Старую Мод?

 Собака снова загавкала, поднялась и, когда они вместе выходили из задней двери, Джуд задумалась над тем, кто же кого ведет.

 Все кругом казалось очень простым и деревенским. Идя через холмы с этой рыжей собакой и с цветами, которые положит на могилу предка, в одной руке, Джуд представила себе, как делает это каждую неделю. Женщина из ирландской деревушки со своей верной гончей, выражающая уважение дальней родственнице.

 Это могло бы стать привычкой — ну, если бы у неё на самом деле была бы собака, и она действительно жила бы здесь.

 Это было умиротворяюще: гулять на свежем воздухе при легком ветерке, наблюдать за тем, как собака бегает и нюхает Бог знает что, видеть признаки весны в цветущих изгородях, быстрых перелетах и трелях птиц.

 Шумело море. Над ним задумчиво нависали утесы.

 Когда она добралась до часовни с крутой остроконечной крышей, солнце пробилось через облака и осветило траву и камни. Тут, отбрасывая тени, стояли три каменных креста, а под ними располагался колодец со святой водой. Здесь омывались пилигримы, вспомнила она из своего путеводителя. И сколько их, задумалась она, тайком выливали немного воды на землю для богов, тем самым, обеспечивая себе победу в пари?

 «Зачем рисковать?» — подумала она, кивая. Она бы и сама сделала то же самое. Какое тихое место. И очень волнующее, словно оно понимает жизнь, смерть и связь между ними.

 Воздух казался теплее, словно летом, несмотря на ветер, наполненный сильным и сладким ароматом цветов, проглядывавших сквозь траву и лежащих на могиле. Она слышала жужжание пчел и пение птиц, звук был чистый, мелодичный и звонкий.

 Трава здесь была высокой и зеленой и немного разрослась на неровной земле. Она заметила, что несколько небольших, грубых камней, обозначавших древние могилы, расположенные здесь, впечатались в землю. А рядом с ними — одна новая. Старая Мод пожелала, чтобы её похоронили здесь, практически в одиночестве, на холме, который смотрел на деревенское поле для выпаса скота, синий край моря и поросшую зеленью тропинку, уводящую в горы.

 На каменном выступе руин стояла длинная пластиковая банка с темно-красными цветами. Их вид тронул сердце Джуд.

 «Люди так часто забывают, — подумала она. — Но не здесь. Здесь все всё помнили и чтили свои воспоминания, принося цветы мертвым».

 «Мод Элис Фитцжеральд» — гласила простая надпись.

 «Мудрая женщина» — было выгравировано под её именем, а ниже указаны годы её долгой, долгой жизни.

 Странная надпись для надгробия, размышляла Джуд, опускаясь на колени рядом с пологим холмиком. Здесь уже были цветы — маленький букет ранних фиалок, которые только начинали вянуть. Она положила свои цветы рядом с ними и села на пятки.

 — Я — Джуд, — начала она, — внучка вашей кузины Агнессы. Той, что в Америке. Я некоторое время поживу в вашем доме. Он, правда, очень милый. Мне жаль, что я никогда с вами не встречалась, но бабушка часто говорила о том времени, которое вы провели вместе в вашем доме. И как вы были рады за неё, когда она вышла замуж и уехала в Америку. А вы остались здесь, дома.

 — Она была замечательной женщиной.

 С бьющимся в горле сердцем Джуд резко вскинула голову и заглянула в темно-синие глаза. Это было красивое лицо, молодое и гладкое. У него были длинные — почти до плеч — черные волосы. Уголки рта слегка приподнялись в улыбке, когда он подошел поближе и встал у могилы напротив Джуд.

 — Я не слышала вас. Я не знала, что вы здесь.

 — В святом месте ходят тихо. Я не хотел напугать вас.

 — Вы и не испугали. — Всего лишь до полусмерти, подумала она. — Вы просто удивили меня. — Она отмахнулась от волос, которые высвободил ветер, и которые теперь пританцовывали вокруг её лица. — Вы знали Мод?

 — Конечно, я знал Старую Мод, замечательная женщина, как я сказал, у которой была богатая и интересная жизнь. Это хорошо, что ты принесла ей цветы, потому, что она очень их любила.

 — Это её цветы, из её сада.

 — О. — Его улыбка стала шире. — Тогда это делает их еще лучше. — Он положил руку на голову собаке, которая спокойно сидела рядом с ним. Джуд увидела блеск кольца на его пальце — какой-то темно-синий камень, мерцающий в тяжелой серебряной оправе. — Ты долго ждала, прежде чем вернуться к своим корням.

 Она нахмурила брови и посмотрела на него, щурясь на солнце, которое, казалось, стало ярче — настолько ярким, что все перед глазами стало расплываться.

 — О, вы имеете в виду, приехать в Ирландию? Да, думаю, да.

 — Это место, где ты можешь заглянуть в своё сердце и увидеть, что является главным. — Сейчас его глаза были синими как кобальт. Глубокими, гипнотизирующими. — А затем сделать выбор, — сказал он ей. — Выбирай тщательно, Джуд Франциска, потому, что это затронет не только тебя.

 От запахов цветов, травы и земли у нее кружилась голова, и она почувствовала себя опьяненной ими. Солнце слепило её, раскалываясь на грани, которые горели и расплывались. Поднялся ветер, внезапный, ослепительный взрыв энергии.

 Она готова была поклясться, что слышит, как играют на свирели — нарастающий звук, летящий по ветру.

 — Я не понимаю, что вы имеете в виду. — Чувствуя головокружение, она подняла руку к виску и закрыла глаза.

 — Ты поймешь.

 — Я видела вас во время дождя. — У неё кружилась голова, Господи, как же у неё кружилась голова. — На холме с круглой башней.

 — Да, видела. Мы ждали тебя.

 — Ждали? Кто?

 Ветер стих также быстро, как и поднялся, и музыка сменилась тишиной. Она тряхнула головой, чтобы немного прояснить мысли.

 — Извините. Что вы сказали?

 Но когда она снова открыла глаза, то была одна с молчаливыми мертвыми и большой рыжей собакой.