- Ирландская трилогия, #1
Глава 5
Эйдан не возражал против бумажной работы. Он чертовски ненавидел её.
Но три дня в неделю — что бы то ни случилось — он проводил по часу или больше за письменным столом в своей комнате наверху за напряженной работой над заказами и накладными расходами (обычно это все затраты, кроме прямых затрат труда и материалов: например, затраты на аренду помещений, электроэнергию, канцелярские товары и другие расходы на хозяйственное обслуживание производства и управления), зарплатами и доходами.
Наличие дохода было постоянным утешением для него. Он никогда не задумывался о деньгах, пока паб Галлахеров не перешел к нему в руки. И он часто интересовался, не это ли послужило причиной того, что родители передали паб ему? Он провел чудесное время в путешествиях, едва сводя концы с концами. Еле находя деньги на жизнь или просто перебиваясь. Он не скопил не пенни, да и не чувствовал нужды делать это.
Ответственность определенно не была его характерной чертой.
В конце концов, он вырос довольно спокойным, и, безусловно, он отработал своё в детстве и юности. Но мытье полов, подача кружек и пение слишком сильно отличались от высчитывания, сколько лагера заказать, какое количество поломок — спасибо большое, сестра Дарси, — бизнес сможет вынести, от жонглирования цифрами в бухгалтерских книгах и подсчета налогов.
Каждый чертов раз у него болела голова, и сидеть с книгами ему нравилось не больше, чем вырывать зуб, но он научился. И когда он научился, то понял, что паб значит для него больше именно благодаря этому. «Да, родители были умными людьми», — решил он. И они знали своего сына.
Он проводил время в телефонных переговорах с дистрибьюторами, пытаясь добиться лучшей цены. Против этого Эйдан не слишком возражал, поскольку это немного напоминало ему продажу лошадей. И это было тем, к чему он обнаружил у себя способности.
Ему доставляло удовольствие, что музыканты из Дублина, Вотерфорда, из таких дальних мест как Клэр и Гэлвей не только были готовы, но и сами просили оказать услугу пабу Галлахеров. Он гордился тем, что за те четыре года, что он заправлял пабом, он помог улучшить репутацию паба как музыкального заведения.
Эйдан ожидал, что летний сезон, когда приедут туристы, будут самым лучшим из тех, что у них были.
Но это не делало сложение и вычитание более легким заданием. Он подумывал о компьютере, но тогда ему пришлось бы учиться пользоваться этой чертовой штуковиной. Эйдан мог безо всякого стыда признать, что эта идея пугала его до потери дара речи. Когда он подкинул Дарси идею того, что она могла бы изучить основы пользования компьютером, она смеялась над ним до тех пор, пока слезы не потекли по её хорошеньким щекам.
Он был достаточно умен, чтобы не просить Шона, который и не подумает менять лампочку, если он читал в темноте.
Эйдан не собирался передавать эту работу кому-либо другому, ведь паб Галлахеров сам занимался собственным менеджментом с самого момента открытия. Значит, нужно были либо продолжать работать с карандашом и счетной машинкой, либо набраться смелости и познакомиться с технологиями.
Он полагал, Джуд разбиралась в компьютерах. Эйдан бы не стал возражать, если бы она научила его парочке приемов. Ему определенно нравилось, подумал он с легкой улыбкой, отвечать услугой на услугу в совершенно разных областях.
Ему хотелось прикоснуться к ней. Ему было интересно, каким окажется её симпатичный большой рот по вкусу и по ощущениям. Прошло довольно много времени с тех пор, как женщине удавалось заставить его кровь гудеть, и он наслаждался этим предвкушением, этим интересом.
Она напоминала ему молодую кобылу, которая не совсем уверена в собственных ногах. Ту, которая шарахается в сторону при приближении человека, хотя и надеется на приятное, нежное прикосновение. Притягательное сочетание нерешительного поведения с хорошими мозгами и тренированным голосом.
Он надеялся, что этим вечером она придет, как он и просил её. Эйдан надеялся, что она будет одета в один из своих утонченных нарядов, а её волосы будут аккуратно убраны назад так, чтобы он мог представить себе удовольствие привести их в беспорядок.
Если бы Джуд знала, куда унеслись мысли Эйдана, она бы никогда не набралась смелости выйти из дома. Даже без этого добавочного осложнения она меняла свое решение о том идти или нет полдюжины раз.
Будет невежливо не пойти после того, как её пригласили.
Это будет выглядеть, как будто она надеется на его время и внимание.
Это просто хороший способ провести приятный вечер.
Она не принадлежит к тому типу женщин, которые проводят вечера в барах.
Её собственные колебания разозлили её настолько, что она решила пойти из принципа на один час.
Она одела широкие брюки и жакет асфальтового цвета, оживив их немного рубашкой в тонкую бордовую полоску. В конце концов, сегодня субботний вечер, решила она и добавила серебряные серьги, которые энергично раскачивались. Там будет музыка, вспомнила она, решив позабавляться со схождением с ума и надела еще пару тонких серебряных браслетов на запястье.
У неё был тайный и страстный роман с драгоценностями. Одевая браслеты на запястье, она подумала о кольце, которое носил мужчина с кладбища. Блеск сапфира в искусно гравированном серебре, такой неуместный в этом тихом пригороде.
Он был таким странным, подумала она сейчас, появился и двигался так тихо, словно просто ей приснился. Но она очень четко помнила его лицо и голос, также четко, как и внезапный взрыв аромата, резкое появление ветра и головокружение.
Просто сахарная ломка, решила она. Все эти пирожные, которые она съела, сначала резко проникли в её организм, а затем ушли, оставив ей только головокружение.
Она отделалась от этих мыслей, подавшись всем телом к зеркалу, чтобы убедиться, что не размазала тушь. Вероятно, она снова увидит его: сегодня в пабе или когда в следующий раз понесет цветы на могилу Мод.
Звеня браслетами, что вселяло в неё уверенность, она спустилась вниз. В этот раз она вспомнила про ключи, прежде чем дошла до машины, что показалось ей прогрессом. Точно так же, как она посчитала хорошим знаком и то, что её ладони не вспотели, пока она справлялась с дорогой в темноте.
Довольная собой, предвкушая спокойный и приятный вечер, она припарковалась у тротуара как раз рядом с пабом Галлахеров. Пригладив волосы по дороге, она подошла к двери, вдохнула и открыла её.
И была немного отброшена назад взрывом музыки.
Трубы, скрипка, голоса, а затем безумный рёв толпы на припеве «Виски в банке»[11]. Ритм был такой быстрый, такой сумасшедший, словно это было пятно звука, и этот звук захватил её, набросился на неё изнутри, а затем окружил её.
Это был уже не тот темный, тихий паб, в который она входила раньше. Этот паб был заполнен людьми, перемещающимися между низкими столиками, толпящимися у бара, бродящими вокруг с полными или пустыми стаканами.
Музыканты — и как только три человека могут издавать такой звук? — были втиснуты в переднюю кабинку, полностью заняв пространство в своей рабочей одежде и ботинках, в то время как играли, словно демонические ангелы. В помещении пахло дымом, дрожжами и особым субботним мылом.
На мгновенье она задумалась, что, возможно, попала не в то место, но затем заметила Дарси, облако её великолепных черных волос, стянутых сзади дерзко-красной лентой. Она несла поднос, заполненный пустыми стаканами, бутылками, переполненными пепельницами, и в то же время искусно флиртовала с молодым человеком, лицо которого было красным от тайного удовольствия, как её лента, и чьи глаза были наполнены отчаянным восхищением.
Поймав взгляд Джуд, Дарси подмигнула, затем погладила безумно влюбленного молодого человека по щеке и начала прокладывать локтями путь через толпу.
— В пабе сегодня оживленно. Эйдан сказал, что ты придешь и тебя нужно встретить.
— О, это так мило с его стороны, и с твоей. Я не ожидала такого большого количества людей.
— Музыкантов здесь любят, и они привлекают большую толпу.
— Они восхитительны.
— Да, они хорошо играют. — Дарси больше интересовали серьги Джуд, ей было интересно, где она их купила и сколько они, должно быть, стоили. — Так, теперь держись позади меня, я доведу тебя до бара без особых проблем.
Именно это она и сделала, петляя и идя прямо, время от времени толкаясь локтями, сопровождая это смехом и комментариями, адресованными то одному, то другому. Она направилась к дальнему концу бара, где просунула поднос между телами в отделение приема заказов.
— Добрый вечер, мистер Райли, сэр, — сказала Дарси пожилому мужчине, сидящим за последним стулом.
— И тебе добрый вечер, юная Дарси. — Он говорил слабым голосом, улыбаясь ей глазами, которые показались Джуд полуслепыми, и потягивая густой темный Гиннесс. — Если выйдешь за меня замуж, дорогая, я сделаю тебя королевой.
— Тогда женимся в следующую субботу, поскольку я заслужила быть королевой. — Она чмокнула его в похожую на бумагу щеку. — Уилл Райли, уступи-ка янки место рядом со своим дедом.
— С удовольствием. — Худой мужчина встал со стула и широко улыбнулся Джуд. — Значит вы янки? Садитесь здесь, рядом с дедушкой, и мы купим вам пинту.
— Леди предпочитает вино. — Эйдан, уже с бокалом в руке, появился рядом и предложил его ей.
— Да. Спасибо.
— Хорошо, тогда запиши это на счет Уилла Райли, Эйдан, и мы выпьем за тех, кто не пьет этот пенный напиток.
— Это я сделаю, Уилл. — Он улыбнулся Джуд этой легкой улыбкой и сказал. — Останешься ненадолго, ладно? — А затем отошел по работе.
Она осталась ненадолго. Поскольку это казалось ей вежливым, она пила за здоровье людей, о которых никогда не слышала. Поскольку для этого не требовалось больших усилий с её стороны, она разговаривала с обоими Райли об их родне в Америке и их поездках туда — хотя она и знала, что разочаровала их обоих, когда призналась, что никогда не была в Вайоминге и не видела настоящего ковбоя.
Она слушала музыку, поскольку она была восхитительной. Звуки, одновременно знакомые и неизвестные, воодушевляющие и вызывающие скорбь, плыли сквозь и над толпой. Она позволила себе немного напеть мотив, когда узнала песню, и улыбнулась, когда старый мистер Райли выводил слова своим тонким голосом.
— Я любил твою кузину Мод, — сказал мистер Райли Джуд. — Но она была только для Джонни Мэги, упокой его душу. — Он тяжело вздохнул и в той же манере отпил маленький глоток Гиннесса. — Однажды, когда я в очередной раз пришел к её двери со шляпой в руках, она сказала, что я женюсь еще до конца года на девушке со светлыми волосами и серыми глазами.
Он остановился, улыбнувшись самому себе. Словно оглядываясь назад, подумала Джуд. Она наклонилась ближе, чтобы слышать его в грохоте музыки.
— Не прошло и месяца, как я встретил мою Лиззи с её светлыми волосами и серыми глазами. Мы поженились в июне и прожили вместе почти пятьдесят лет, пока она не умерла.
— Это так прекрасно.
— Мод, она кое-что знала. — Его потускневшие глаза смотрели в глаза Джуд. — Хорошие люди часто шептали Мод на ухо.
— Правда? — весело сказала Джуд.
— О да, и у тебя её кровь, они могут шептать и тебе. Посмотрим, что ты услышишь.
— Так и сделаем.
Какое-то время они просто пили и слушали музыку. А затем слезы навернулись Джуд на глаза, когда Дарси обняла старого мужчину рукой за костлявые плечи и стала подпевать ему своим великолепным голосом песню о бесконечной любви и потере.
Увидев Бренну, наливающую виски и крутящую краны за баром, Джуд улыбнулась. На этот раз на ней не было кепки, и масса рыжих кудряшек Бренны падали как им хотелось.
— Я не знала, что ты тут работаешь.
— О, время от времени, когда это необходимо. Что ты пьешь, Джуд?
— О, это шардоне, но мне правда не следует…
Но она говорила со спиной Бренны, и прежде чем это поняла, женщина уже повернулась и снова наполнила её бокал.
— По выходным в пабе бывает много людей, — продолжала Бренна. — И я так же помогаю летом. Сегодня хорошая музыка, не так ли?
— Она восхитительна.
— А как у вас дела, мой дорогой мистер Райли?
— Все хорошо, прекрасная Бренна О’Тул. И когда ты собираешься стать моей невестой и унять эту боль в моем сердце?
— В веселом месяце мае. — Она аккуратно заменила его пустую кружку на полную. — Смотри Джуд, опасайся этого проказника, или потом он будет играть на твоем чувстве любви.
— Бренна, возьмешь другой край? — Эйдан подошел к ней и дернул за блестящие волосы. — Я поработаю здесь, чтобы можно было пофлиртовать с Джуд.
— О, вот тебе и еще один проказник. Здесь их просто полно.
— Она симпатичная, — вставил мистер Райли, и Эйдан подмигнул Джуд.
— Которая из них, мистер Райли, сэр?
— Все они. — Мистер Райли хрипло рассмеялся и стукнул своей тонкой рукой по стойке бара. — Уверяю, я никогда не видел женского лица, которое было бы недостаточно красивым для щипка. У янки глаза ведьмы. Следи за собой, парнишка Эйдан, а не то она наложит на тебя заклятие.
— Может, она это уже сделала. — Он очистил стаканы, убрал их в раковину под бар, поставил чистый под кран. — Ты выходила в полночь, Джуд Франциска, собирать луноцвет и шептать моё имя?
— Я бы вышла, — услышала она собственные слова, — если бы я знала, что такое луноцвет.
Это вызвало у мистера Райли такой сильный приступ смеха, что она испугалась, как бы он не упал со своего стула. Эйдан только улыбнулся, налил пинту пива, взял деньги. Затем он наклонился ближе, наблюдая, как расширились её глаза, и губы затрепетали от удивления.
— Я покажу тебе луноцвет, в следующий раз, как приду.
— Хорошо. Эммм. — Слишком много для остроумного ответа, решила она и отпила немного вина.
Или вино, или близость взгляда, которым он её одарил, ударила прямо в голову. Она решила, что нужно подходить к ним обоим с большей осторожностью и уважением. В этот раз, когда Эйдан поднял бутылку, она покачала головой и накрыла стакан рукой.
— Нет, спасибо. Мне просто воды.
— Будешь газированную?
— Газированную? О да, было бы здорово.
Он принес её в невысоком стакане, о льде не было и речи. Она медленно пила её, наблюдая, как он поставил еще два стакана под краники и начал методично цедить в них Гиннесс.
— Это занимает чертовски много времени, — сказала она скорее себе, чем ему, но он быстро глянул на нее, продолжая одной рукой манипулировать кранами.
— Всего лишь столько, сколько необходимо, чтобы сделать это правильно. Когда-нибудь, когда у тебя будет настроение, я налью тебе стаканчик, и ты поймешь, что теряешь, потягивая работу французов.
Дарси вновь подошла к бару и поставила свой поднос.
— Пинту и половину Смитвика[12], пинту Гиннесса и два стакана Джеймсона[13]. Когда ты здесь закончишь, Эйдан? Джек Бреннан дошел до предела.
— Я с этим разберусь. Сколько у тебя еще времени, Джуд Франциска?
— Времени. — Она оторвала взгляд от его рук — таких быстрых и умелых — и посмотрела на часы. — Боже, уже двенадцатый час. Я и не знала. — Её час растянулся почти на три. — Мне уже пора домой.
Эйдан рассеянно кивнул, намного меньше, чем то, на что она надеялась, и продолжил выполнять заказ сестры, в то время как Джуд доставала деньги, чтобы заплатить за выпивку.
— Мой внук платит. — Мистер Райли положил свою слабую руку ей на плечо. — Он хороший парень. А вы, дорогая, уберите-ка свои деньги.
— Спасибо. — Она протянула руку для пожатия и была совершенно очарована, когда старик поднес её к своим губам. — Мне было очень приятно с вами познакомиться. — Она соскользнула со стула и улыбнулась младшему Райли. — С вами обоими.
Без Дарси, расчищающей дорогу, добраться до двери было более проблематично, чем до бара. Когда она добралась туда, её лицо пылало от жара тел, а кровь танцевала под горячую мелодию скрипки. Она признавала, что это был один из самых веселых вечеров в её жизни.
Затем она вышла наружу, в прохладу ночного воздуха. И увидела Эйдана как раз в тот момент, когда он поднырнул под мощный удар руки толщиной со ствол дерева.
— Ну, Джек, — сказал он спокойным тоном, в то время как гигантский мужчина с ярко-рыжими волосами снова сжал свои огромные кулаки. — Ты же знаешь, что не хочешь драться со мной.
— Хочу! На этот раз, клянусь Богом, я расквашу твой надоедливый нос, Эйдан Галлахер. Кто ты такой, чтобы говорить мне, что я, черт возьми, не могу выпить в этом хреновом баре, когда, твою мать, я этого хочу?
— Ты и так сильно напился, Джек, иди домой и проспись.
— Ну-ка посмотрим, сможешь ли ты проспаться.
Он ударил и, пока Эйдан готовился уклониться и с легкостью избежать сильного удара, Джуд издала короткий встревоженный крик. Этого было достаточно, чтобы отвлечь Эйдана, тут же получившего удар кулаком от Джека.
— Вот черт. — Эйдан пошевелили челюстью и выдохнул, в то время, как повинуясь энерции сильного удара, Джек растянулся лицом вниз на тротуаре.
— Как ты? — Напуганная, Джуд подбежала к нему, обходя распластавшееся тело, которое по размерам было похоже на опрокинутый океанский лайнер. — У тебя идет кровь изо рта. Болит? Это так ужасно. — Запнувшись, она нащупала в сумочке бумажную салфетку.
Эйдан был порядком зол на неё, чтобы сказать, что её крик также виновен в этой крови, как и кулак Джека, но она выглядела такой милой и расстроенной, и уже прикасалась к его ноющей разбитой губе салфетку. Он попробовал улыбнуться, но поскольку стало еще больнее, то поморщился.
— О, вот черт. Нужно вызвать полицию.
— Зачем?
— Чтобы арестовать его. Он напал на тебя.
Искренне пораженный, Эйдан в изумлении посмотрел на неё.
— Ну и почему я должен хотеть, чтобы арестовали одного их моих лучших друзей только за то, что он разбил мне губу?
— Друга?
— Ну да. Он успокаивает свое разбитое сердце виски, это глупо, но вполне естественно. Девушка, которую он любил, уехала с дублинцем, в прошлую среду было две недели, так что в последние дни он взял в привычку заливать свое горе, а потом устраивать дебош. Он это не со зла.
— Он ударил тебя в лицо. — Возможно, скажи она это медленнее и четче, смысл стал бы понятен. — Он сказал, что собирается разбить тебе нос.
— Только потому, что пробовал сделать это раньше и не преуспел. Он будет жалеть об этом утром, примерно также, как и о том, что его раскалывающаяся голова не может просто свалиться с плеч и оставить его в покое.
Он снова улыбнулся, на этот раз осторожно.
— Ты волновалась обо мне, милая?
— Судя по всему, мне не следовало этого делать. — Сказала она сухо и убрала окровавленную салфетку. — Поскольку тебе, похоже, нравится драться с друзьями на улице.
— Было время, мне нравилось драться на улице с незнакомцами, но, повзрослев, предпочитаю делать это с друзьями. — Он протянул руку, как давно хотел, и коснулся кончиков её связанных сзади волос. — Я благодарен тебе за заботу.
Он шагнул вперед. Она отступила. Он вздохнул.
— Когда-нибудь у тебя не будет места, чтобы отступить. И несчастный пьяный Джек не будет валяться у меня под ногами.
Он философски посмотрел вниз и, к удивлению Джуд, поднял огромного, полубессознательного мужчину и ловко перекинул его через плечо.
— Это ты, Эйдан?
— Да, Джек.
— Я разбил тебе нос?
— Нет, всего лишь немного раскровил губу.
— Хренова Галлахердовская удача.
— Здесь леди, тупица.
— О, приношу извинения.
— Вы оба выглядите смешно, — заявила Джуд и, развернувшись, демонстративно пошла к машине.
— Джуд, милая, — Эйдан улыбнулся, зашипев, когда его губа снова треснула. — Увидимся завтра, скажем, в половину первого? — Он только тихо засмеялся, когда она продолжила идти, стуча каблуками, затем повернулась, чтобы одарить его гневным взглядом, и села в машину.
— Она ушла? — поинтересовался Джек.
— Уходит. Но недалеко, — пробормотал Эйдан, когда она аккуратно поехала по улице. — Нет, далеко она не уйдет.
Мужчины — просто павианы. Это очевидно. Джуд тряхнула головой, раздраженно постукивая пальцем по рулю, пока ехала домой. Пьяные драки на улице — это не забавное развлечение, а те, кто думают по-другому, сильно нуждаются в лечении.
Господи, он заставил её чувствовать себя идиоткой. Стоял там и улыбался, пока она вытирала ему кровь со рта и что-то лепетала. Снисходительной улыбкой, подумала она, большого сильного мужчины в сторону глупой дрожащей женщины.
Хуже, она и правда была глупой и правда дрожала. Когда Эйдан закинул этого огромного мужчину на плечо, словно он был не тяжелее набитого пером мешка, её желудок, и, правда, затрепетал. Если бы она в тот момент не собралась с силами и не ушла, то могла бы сейчас плакать от умиления.
Унизительно.
И был ли он хоть немного смущен, что получил кулаком в лицо в её присутствии? Нет, конечно же. Постыдился ли он представить пьяного дурака у его ног как старого и близкого друга? Нет. В эту минуту он, скорее всего, стоит за стойкой, развлекая посетителей этой историей, заставляя их смеяться над её предостерегающим криком и дрожащими руками.
Ублюдок.
Она фыркнула и почувствовала себя лучше.
К моменту приезда домой, она убедила себя, что её поведение было достойным и благоразумным. А дураком был Эйдан Галлахер.
Луноцвет, как же. Она хлопнула дверью так сильно, что эхо зазвенело по долине. Шумно выдохнув и пригладив волосы, она направилась к воротам. А когда посмотрела вверх, то увидела женщину в окне.
— О, Господи.
Кровь отхлынула от лица. Она почувствовала каждую отдельную её капельку. Лунный свет мягко освещал водопад светлых волос, бледные щеки, которые так сильно контрастировали с глубокими зелеными глазами.
Она улыбалась прекрасной, трогающей сердце улыбкой, которая зацепила Джуд за душу и почти вырвала её.
Собравшись с духом, она толкнула калитку и побежала к двери. Когда она дернула её чтобы открыть, оказалось, что она забыла запереть её. Кто-то был в дома, пока она была в пабе, подумала Джуд. Вот и все.
Её колени дрожали, пока она бегом поднималась по лестнице. Обежав дом, она выяснила, что в спальне было пусто, как и во всех остальных комнатах. Все, что осталось, это только едва ощутимый запах женщины.
Волнуясь, она заперла все двери. И снова оказавшись в спальне, она закрылась изнутри. Раздевшись и свернувшись калачиком в постели, она оставила свет включенным. Прошло много времени, прежде чем она заснула.
Ей снились драгоценные камни, сыпавшиеся из солнца и падающие с неба, где их в серебряный мешок собирал мужчина на крылатой лошади, белой как снег.
Они падали с неба на поля и горы, озера и реки, болота и торфяники, которые были Ирландией. Через зубчатые стены замков и простые соломенные крыши домов под пение на ветру белых крыльев лошади.
Внезапно это прекратилось, копыта стучали по земле перед стоящим на холме домом с белыми стенами и темно-зелеными ставнями, и цветами, росшими от самой двери.
Она вышла к нему — с волосами цвета бледного золота, покрывающими плечи, и глазами, зелеными как поля. И мужчина с волосами такими же темными, как её были светлыми, носящий серебряное кольцо с камнем, не менее ярким, чем его глаза, спрыгнул с лошади.
Он подошел к ней и высыпал поток драгоценных камней к её ногам. Бриллианты сверкали в траве.
— Вот доказательство моей страсти, — сказал он ей. — Прими их и меня, и я дам тебе все, что у меня есть и даже больше.
— Страсти недостаточно, также как и твоих бриллиантов. — Её голос был тихий и сдержанный, а руки сложены на груди. — Я обещана другому.
— Я дам тебе все. Я подарю тебе вечность. Пойдем со мной, Гвен, и я подарю тебе сотню жизней.
— Прекрасные драгоценности и вечная жизнь — это не то, чего я хочу. — Одна слезинка скатилась по ее щеке, яркая как бриллианты в траве. — Я не могу оставить мой дом. Не поменяю мой мир на твой. Ни за все твои бриллианты, ни за все жизни.
Не говоря ни слова, он отвернулся от неё и оседлал лошадь. И когда они поднялись в небо, она ушла в дом, оставив бриллианты на земле, словно они были просто цветами.
И они превратились в цветы и покрыли землю ароматом, скромностью и сладостью.
