- Ирландская трилогия, #1
13
У меня любовная связь.
У Джуд Фрэнсис Мюррей бурный роман с ослепительно-красивым, обаятельным, сексуальным ирландцем.
С каким же удовольствием я пишу это.
Я готова, как глупая школьница, снова и снова выводить в тетрадке его имя.
Эйдан Галлахер. Какое изумительное имя!
Он так красив. Я понимаю, что на физическую красоту клюют пустоголовые вертихвостки, но… Если я не могу быть пустоголовой вертихвосткой на страницах собственного дневника, то где же тогда?
Его волосы глубокого каштанового цвета, а на солнце в них сверкают золотистые искорки. У него изумительные глаза, ярко-ярко-синие, и когда он смотрит на меня, просто смотрит на меня, а смотрит он часто, у меня внутри все горит и плавится. У него очень мужественное лицо. Хорошие кости, как сказала бы бабуля. Он улыбается охотно, но неторопливо, а на подбородке у него маленькая ямочка.
Его тело… мне с трудом верится, что я прижималась к его телу. Такому сильному, со стальными мышцами. Могучему, наверное, правильно было бы сказать.
Мой любовник — мужчина могучего телосложения.
Ну, пожалуй, хватит восторгаться его внешностью… Так, еще немножко… все.
У него есть и другие потрясающие качества. Он очень добрый, остроумный. Он умеет слушать. Это практически исчезающее человеческое качество у Эйдана отточено до совершенства.
Он любит своих близких, очень ответственно относится к своей работе. Я восхищаюсь его умом и умением рассказывать легенды. Кажется, я могла бы слушать его часами.
Он много путешествовал, видел места, какие я только мечтала увидеть. Теперь, когда его родители обосновались в Бостоне, он взял на себя управление семейным бизнесом и вошел в роль главы семейства спокойно и с достоинством.
Я понимаю, что не должна влюбляться. То, что происходит сейчас между мною и Эйданом, это просто приятная физическая связь и нежная дружба. Я высоко ценю и то, и другое и не должна бы желать большего.
Однако я ничего не могу с собой поделать. Я влюблена в него.
Я вдруг поняла, что все, когда-либо написанное о любви, чистая правда. Воздух стал прозрачнее и ароматнее, солнце — ярче. Мне кажется, что я едва касаюсь ногами земли. Я не хожу, я летаю.
Это ужасно. И это чудесно.
Я никогда не чувствовала ничего подобного. Я понятия не имела о том, что способна на такие чувства. Глубокие, головокружительные и совершенно глупые чувства.
Я понимаю, что не изменилась. Я смотрю в зеркало, и оттуда на меня смотрит прежняя Джуд. И все-таки не совсем прежняя. В ней появилось что-то новое. Как будто потерявшиеся или неиспользованные кусочки мозаики вдруг встали на место.
Я ощущаю физический и эмоциональный подъем, взрыв эндорфинов и… о, к черту! Я не буду ничего анализировать и раскладывать по полочкам. Это просто есть.
И это так романтично… Он приходит по ночам в мой дом. Он приходит в кромешной тьме или в лунном свете и стучится в мою дверь. Он приносит мне полевые цветы или морские раковины, или красивые камни.
И он творит с моим телом такие чудеса, о которых я только читала. О боже, еще более волшебные.
Я чувствую себя распутницей. Есть над чем посмеяться. Джуд Фрэнсис Мюррей испытывает сексуальное влечение. И никаких признаков его ослабления.
Никогда за всю свою жизнь я так не веселилась.
Я понятия не имела, что романтика может быть веселой. Почему мне никто об этом не говорил?
Когда теперь я смотрюсь на себя в зеркало, я ощущаю себя красивой. Представить только! Я чувствую себя красивой.
Сегодня мы с Дарси поедем на моей машине в Дублин прошвырнуться по магазинам, и я накуплю себе самых дорогих шмоток просто так.
Дом Галлахеров, старый и милый, стоял на крутом холме на краю деревни фасадом к морю. Если бы Джуд спросила, ей рассказали бы, что сын Шеймуса, тоже Эйдан, построил этот дом в тот год, когда женился.
Галлахеры не зарабатывали на жизнь дарами моря, но любили на него смотреть.
Когда позволяли средства и время, новые поколения пристраивали к дому то одно помещение, то другое, и из почти всех многочисленных комнат открывались прекрасные морские виды.
Дом был построен из темного дерева и светло-желтого камня как будто на скорую руку без всякого определенного стиля. Но Джуд нашла бы ему название: самобытный и неповторимый. Два этажа, широкая парадная веранда, которую не помешало бы покрасить, узкая дорожка, вымощенная каменными плитами, отполированными временем и множеством прошедших здесь ног. Ромбовидные оконные стекла смотрелись прекрасно, но Джуд подумала, как, наверное, непросто их мыть.
Дом был величественным и одновременно причудливым, а сейчас, в легком утреннем тумане, клубившемся вокруг него, он казался еще и таинственным.
Интересно, что чувствовал Эйдан, когда рос в этом просторном доме в двух шагах от моря?
Новые знания по садоводству подсказали Джуд, что цветникам здесь не хватает внимания, но их неухоженность по-своему радовала глаз.
Тощий черный кот, растянувшийся на дорожке, сурово уставился на незнакомку немигающими золотистыми глазами. Понадеявшись на его дружелюбие, Джуд наклонилась и почесала его между ушами. Он вознаградил ее внимание миролюбивым прищуром и довольным урчанием, неожиданно громким в тишине.
— Это Велзи. — Открывший парадную дверь Шон улыбнулся Джуд. — Уменьшительное от Вельзевула. Он настоящий дьявол в кошачьей шкуре. Заходи, Джуд, выпей чаю. Если ты думаешь, что Дарси выйдет вовремя, то плохо ее знаешь.
— Мы не спешим.
— Это хорошо. Дарси прихорашивается не меньше часа только для того, чтобы выскочить за молоком. Один бог знает, сколько она будет любоваться собой перед поездкой в Дублин.
Шон отступил в сторону, обернулся и громко крикнул, задрав голову:
— Дарси! Джуд приехала и говорит, что если ты еще хочешь в славный город Дублин, побыстрее волоки сюда свою тщеславную задницу.
— Ой, я не говорила ничего подобного! — воскликнула Джуд, заливаясь румянцем. Шон расхохотался и втащил ее в прихожую.
— Она все равно ноль внимания. Так я налью чаю?
— Нет, спасибо. — Джуд заглянула в гостиную, выходящую прямо в прихожую. Там было тесновато, но уютно. Дом, снова подумала она. Гостеприимный дом, радушная семья.
— Эйдан в пабе, следит за поставками. — По-своему истолковав ее взгляд, Шон взял ее за руку и потянул в гостиную. Ему давно хотелось поболтать с ней, приглядеться к женщине, заворожившей брата.
— О, вряд ли он там перерабатывает.
Шон расхохотался, а Джуд поняла, что всего несколько месяцев назад ей и в голову бы не пришло шутить с почти незнакомым парнем, тем более с парнем, похожим на озорного ангела.
— Братец так и не дал мне возможности поговорить с тобой. Никого к тебе не подпускает.
— Когда я прихожу в паб, ты всегда занят на кухне.
— Они приковывают меня к плите. Но мы можем исправить это упущение сейчас.
Он тоже флиртует, поняла Джуд, и так же безобидно. А она совсем не нервничает и не волнуется, как волновалась, флиртуя с Эйданом. Просто чувствует себя легко.
— У вас чудесный дом.
— Нам здесь хорошо. — Шон подвел ее к креслу и, когда она села, устроился на подлокотнике. — Нам с Дарси есть где разгуляться.
— Он создан для большой семьи. Со множеством детей.
— Так почти всегда и было. У нашего отца девять братьев и сестер.
— Десять детей? Боже праведный!
— Наши дядья, тетки, кузены разбросаны по всему свету — Галлахеры и Фицджералды. Ты одна из них, — ухмыльнулся Шон. — Когда я был маленьким, родня приезжала сюда целыми семьями, и мне часто приходилось делить кровать с каким-нибудь кузеном из Уиклоу, Бостона или Девоншира.
— Родственники и сейчас приезжают?
— Иногда. Вот ты приехала, Джуд. — Ему понравилась ее улыбка, милая и застенчивая. — Но почти все время мы здесь с Дарси одни. Так и будет, пока один из нас не решит завести семью. Дом перейдет к тому, кто женится или выйдет замуж первым.
— И другие двое не станут возражать?
— Нет. Так заведено у Галлахеров.
— И двое других будут знать, что им всегда здесь рады, что это все еще их дом.
— Верно, — тихо согласился Шон. Он хорошо различал оттенки и нюансы и почувствовал грусть Джуд. — У тебя в Чикаго дом?
— Нет. Квартира. — Ее голос вдруг стал тусклым, невыразительным. Квартира, просто квартира, а не родной дом, подумала она. — Дом расположен в чудесном месте. Из окон видно озеро. Оно огромное, как море.
Джуд встала, направилась к окну, но остановилась у старого, потертого пианино. Клавиши пожелтели, некоторые облупились, по исцарапанной верхней крышке были разбросаны ноты.
— Кто у вас играет?
— Мы все. — Шон подошел, встал рядом с ней, прикоснулся длинными пальцами к клавишам и быстро проиграл несколько аккордов. Инструмент, хоть и выглядел непрезентабельно, звучал очень чисто. — А ты играешь?
— Немного. Не очень хорошо. — Джуд решительно выдохнула, напомнив себе, что пора уже отказаться от старых дурацких привычек. — Да.
— Так какой ответ верный?
— Да, я играю.
— Я не прочь послушать. — Шон подтолкнул ее бедром, удивив так, что она покорно опустилась на скамью.
— Я давно не играла, — по привычке завела Джуд, но Шон уже поставил ноты перед ней.
— Попробуй это.
Джуд думала взять пару аккордов и не потрудилась достать из сумочки очки для чтения. Без очков ей пришлось придвинуться поближе и прищуриться. Она занервничала, вытерла взмокшие ладони о брюки, напомнила себе, что это вовсе не сольное выступление, в детстве пугавшее ее до тошноты.
И все же она дважды глубоко вздохнула, не заметив, как дрогнули губы Шона, и заиграла.
— Ой! Чудесная музыка! — Она легко сыграла несколько первых тактов и забыла о волнении, получая удовольствие от сентиментальной мелодии. — И трогательно. Прямо сердце разрывается.
— Так и задумывалось. — Шон склонил голову, слушая музыку, разглядывая Джуд. Он понимал, чем она привлекла брата. Красивое лицо, сдержанные манеры, удивительно выразительные мечтательные глаза.
Да, думал Шон, именно это сочетание сначала привлекло внимание Эйдана, а потом зацепило его сердце. А что касается ее сердца, оно тоже жаждущее. Это он хорошо понимал.
— Ты очень хорошо играешь, Джуд Фрэнсис. Почему сразу не призналась?
— Я привыкла говорить, что делаю что-то не очень хорошо. Обычно это правда, — рассеянно ответила она, увлеченная мелодией. — Но эту мелодию любой может хорошо сыграть. Чудесно. Как это называется?
— Я еще не придумал.
— Ты автор? — Джуд перестала играть и изумленно взглянула на него. Она испытывала благоговение перед любыми творцами. — Правда? Шон, чудесная мелодия.
— Ох, не льсти ему, он и так невыносимый. — Бренна вошла в комнату, сунула руки в карманы мешковатых джинсов.
— Эта представительница рода О'Тулов признает только песни мятежников и то после пинты пива.
— Когда ты напишешь такую, я подниму стаканчик и за тебя.
Они дружески улыбнулись друг другу.
— Что ты тут делаешь? У нас вроде ничего не сломано?
— Ты видишь мой ящик с инструментами? — Почему он никогда по-настоящему на нее не смотрит? Слепой идиот, черт его побери! — Я еду в Дублин с Джуд и Дарси. — Бренна дернула плечом. — Мне надоели насмешки Дарси, ну, я и сдалась. — Она подошла к лестнице и крикнула: — Дарси, бога ради, сколько можно возиться? Я жду тебя битый час.
— Теперь тебе придется признаваться во лжи на исповеди перед отцом Клуни, — поддразнил Шон. — Ты ведь только что вошла.
— Это простительный грех, и, может, она спустится сюда на этой неделе. — Бренна рухнула в кресло. — Почему ты не помогаешь Эйдану в пабе? Сегодня же день поставок.
— Потому что, мамочка, он просил меня развлечь Джуд, пока Дарси не изволит спуститься. Но раз уж ты здесь, я побегу. Обязательно заглядывай к нам, Джуд Фрэнсис, и поиграй еще. — Он улыбнулся ей. — Приятно было послушать свою музыку в таком прекрасном исполнении.
Проходя мимо кресла Бренны, он, дернув за козырек, натянул бейсболку ей на глаза. Бренна раздраженно сдвинула бейсболку обратно как раз в тот момент, когда за Шоном захлопнулась парадная дверь.
— Он обращается со мной так, будто мне все еще десять лет и я надрала ему задницу в футболе. — Она ухмыльнулась. — Между прочим, классная задница, правда?
Джуд расхохоталась, поднялась, сложила разбросанные ноты в стопку.
— И остальное в нем неплохо. Он пишет прекрасную музыку.
— Да, у него редкий талант. Джуд обернулась.
— Минуту назад ты, похоже, так не думала.
— Ну, если бы я сказала это при нем, он заважничал бы и стал еще невыносимее.
— Ты знаешь его целую вечность.
— Вечность и еще один день, — согласилась Бренна. — Он старше меня на пять лет.
— И ты приходила сюда столько раз, что и не сосчитать. Да, в этот дом можно входить, как в свой.
— Ой, я прибегала сюда так же часто, как Дарси с братьями прибегали к нам. А миссис Галлахер шлепала меня по заднице с тем же пылом, что и собственных детей.
Последние слова поразили Джуд. Никто никогда не шлепал ее по заднице. Ей всегда разъясняли, какие правила она нарушила, внушали чувство вины.
— Я думаю, чудесно было расти здесь в окружении музыки.
Джуд прошлась по комнате, вглядываясь в семейные фотографии в разномастных рамках. На одном из столиков стоял щербатый кувшин с весенними цветами. Обои выцвели, обивка поблекла, ковер протерся. Не помешало бы навести немного блеска, но главное уже есть. Дом, семья, преемственность. Стены этого дома помнят и гнев, и радость, и мирную тишину.
Да, этот чудесный дом создан для семьи, для детей, а вот ее коттедж создан для одиночества и размышлений.
Джуд обернулась на топот каблучков. Дарси — с развевающимися волосами — буквально слетела с лестницы.
— Вы тут будете прохлаждаться целый день, или мы все-таки едем в Дублин?
Дорога в Дублин на этот раз совсем не была похожа на первую ирландскую поездку Джуд. В машине не смолкали веселая болтовня и смех. Дарси знала все деревенские сплетни. Оказывается, юный Дуглас О'Брайан соблазнил Мэгги Бреннан, и, как только в церкви огласят их имена, сыграют свадьбу. А Джеймс Бреннан, узнав, что дочка бегала тайком из дома, чтобы поваляться где-то с Дугласом, так разъярился, что напился до потери сознания и проспал всю ночь в палисаднике, поскольку жена не пустила его в дом.
— Я слышала, что мистер Бреннан охотился за юным Дугласом, и, пока не миновала опасность, бедняга прятался на отцовском сеновале — где, как говорят, и свершалось преступление. — Бренна возлежала на заднем сиденье, надвинув на глаза бейсболку. — Думаю, когда распухнет живот, а под кроватью поселятся грязные сапоги Дугласа, Мэгги сильно пожалеет.
— Им нет еще и двадцати. — Дарси покачала головой. — Невеселое начало жизни.
— Зачем им жениться? — удивилась Джуд. — Они еще слишком молоды.
Дарси изумленно вытаращила глаза:
— А как иначе? У них же будет ребенок.
Джуд хотела было изложить несколько альтернативных вариантов, но вовремя напомнила себе, что здесь Ирландия.
— Дарси, а ты бы так поступила? Вышла бы замуж, если б забеременела?
— Во-первых, я постараюсь не заниматься сексом с мужчиной, с которым не готова жить, если вдруг придется. И, во-вторых, — она задумалась, — мне двадцать четыре года, я работаю и не боюсь деревенских сплетен, так что, если совершу ошибку, вполне смогу воспитать ребенка в одиночку.
Она повернулась к Джуд и подмигнула:
— А ты случайно не беременна?
— Нет! — Джуд еле успела выправить дернувшуюся машину. — Конечно же, нет.
— Почему это «конечно», если всю последнюю неделю ты каждую ночь спишь с Эйданом? Предохраняйтесь на здоровье, но ведь от случайностей никто не застрахован, так?
— Да, но…
— Дарси, хватит пугать ее. Ты просто завидуешь, потому что она регулярно занимается сексом, а ты — нет.
Дарси обернулась и насмешливо взглянула на Бренну.
— Как и ты, моя девочка, как и ты.
— К несчастью. — Бренна поерзала, подалась вперед, облокотилась о спинку переднего сиденья. — И потому, Джуд, расскажи-ка бедным обездоленным женщинам о сексе с Эйданом. Ну же, будь другом, расскажи.
— Нет, — сквозь смех решительно отрезала Джуд.
Бренна ткнула ее в плечо.
— Ой, ну не скромничай. Мне интересно, он любитель предварительных ласк или член Ирландского мужского клуба?
— Ирландский мужской клуб?
— А, так ты не в курсе. — Бренна произнесла это так серьезно, что Дарси фыркнула. — Их боевой клич: «Держись, Бриджит! Я иду!» Не успеешь моргнуть, а он уже сделал свое дело и был таков.
Джуд так расхохоталась, что чуть не выпустила руль.
— Он называет меня Бриджит, только если я называю его Шеймусом.
— Ух ты, она пошутила. — Дарси смахнула воображаемую слезинку. — Браво, Джуд. Я горжусь тобой.
Джуд сама собой гордилась и сама себе удивлялась.
— Заслуженно, — согласилась Бренна. — Но все-таки уточни, Джуд. Он не спеша поглаживает и покусывает в нужных местах или набрасывается с жаркими ласками, и ты улетаешь в рай?
— Я не могу говорить о сексе с Эйданом при его сестре.
— Ну, давай выбросим ее из машины, и ты мне все расскажешь.
— А почему не при мне? — спросила Дарси, бросив сердитый взгляд на Бренну. — Я же знаю, что он занимается сексом. Но если тебе, Джуд, неловко, просто думай обо мне как о своей подруге, а не его сестре.
Джуд вздохнула, понимая, что девушки от нее не отвяжутся.
— Ладно, я просто скажу, что лучшего секса у меня никогда не было. С Уильямом это было, как… четкий военный марш. — Она изумилась неожиданно верному сравнению. — А до него был только Чарлз.
— Чарлз? Бренна, оказывается, у нашей Джуд есть прошлое.
— И кто же такой этот Чарлз?
— Он работал в финансовой сфере.
— Так он был богат. — Последнее слово Дарси произнесла с почтительным придыханием.
— Его семья была богатой. Мы познакомились, когда я была на последнем курсе колледжа. Я думаю, физические отношения с ним были… Ну, скажем так, когда все закончилось, баланс сошелся, но процесс был довольно скучным. А Эйдан — романтик.
Слушательницы заохали и заахали, и Джуд смущенно хихикнула.
— Ну, хватит! Я больше ни слова не скажу.
— Эта ведьма нас дразнит. — Бренна дернула Джуд за волосы. — Конечно же, скажешь. Всего один маленький примерчик его романтичности в применении к хорошему сексу.
— Один?
— Только один, и мы отстанем, правда, Дарси?
— Разумеется. Мы же не станем вторгаться в ее личную жизнь!
— Ладно. В самый первый раз, а это было у меня дома, он подхватил меня на руки и отнес в спальню. Прямо на руках на второй этаж и отнес.
— Как Рэтт Батлер нес Скарлетт? — воскликнула Дарси. — Или через плечо, как мешок картошки?
— Как Рэтт Батлер.
— Молодец. — Бренна мечтательно закатила глаза. — Я ставлю ему «отлично».
— Он обращается со мной так, будто я особенная.
— А как же иначе? — удивилась Дарси.
— Никто никогда так ко мне не относился. И раз уж мы об этом заговорили и не осталось никаких секретов, у меня нет ничего красивого, сексуального. Белья, я имею в виду. Вы не поможете мне выбрать что-нибудь привлекательное?
— Я знаю местечко, где есть то, что нужно. — Дарси уже мысленно потирала руки в предвкушении.
— Я выбросила две тысячи фунтов на белье!
Как в тумане, Джуд брела по запруженной людьми Графтон-стрит. Покупатели, туристы, стайки подростков и почти на каждом шагу уличные музыканты, играющие за деньги. Толкотня, шум, но главное — ее собственное безрассудство.
— Две тысячи! На белье!
— И оно стоит каждого потраченного пенни, — решительно оборвала ее стенания Дарси. — Эйдан станет твоим рабом.
Они обе были нагружены фирменными пакетами, и, хотя Джуд с самого начала намеревалась тратить деньги без оглядки, ее безоглядность еле дотягивала до сдержанности Дарси. Каким-то непостижимым образом за последние два часа она обновила весь свой гардероб со всеми прилагающимися мелочами, и все по наущению безжалостной Дарси.
— У меня уже рук не хватает.
— Давай. — Остановившись, Дарси выдернула несколько пакетов из рук Джуд и сунула их Бренне.
— Я ничего не покупала.
— Поэтому у тебя свободные руки. Ох! Только взгляните на эти туфли. — Дарси протиснулась к витрине сквозь толпу, собравшуюся вокруг трио скрипачей. — Какая прелесть!
— Я хочу чаю. Мне обещали чай, — пробормотала Бренна, хмуро глядя на босоножки из тонких черных ремешков на четырехдюймовых шпильках, над которыми кудахтала Дарси. — Ты сотрешь ноги в кровь и наживешь судороги, не пройдя и километра.
— Дурочка, кто же в таких ходит! Решено, они мои. — И Дарси влетела в магазин.
— Прощай, мой чай, — жалобно простонала Бренна, следуя за ней. — Я умру от голода и жажды, а вы обе даже не заметите мой труп под грудой покупок, в которых, смею уточнить, нет ни одной моей.
— Будет тебе чай, как только я примерю эти туфельки. Джуд, а вот эти твои.
— Мне не нужна обувь. — Однако слаб человек. Джуд рухнула в кресло и уставилась на прелестные лодочки бронзового оттенка. — Какие милые, но к ним нужна сумочка.
— Сумочка, боже милостивый! — Бренна закатила глаза и соскользнула с кресла на пол.
Джуд купила туфельки. И сумочку. И изумительный жакет в соседнем магазинчике. И смешную соломенную шляпку, без которой якобы просто не могла возиться в саду.
Наконец, изнемогая под тяжестью пакетов, девушки провели голосование и при единственном голосе «против», принадлежащем Бренне, отволокли покупки к машине, заперли их в багажнике и отправились на поиски еды.
— Благодарю тебя, Дева Мария и все святые. — Бренна раскинулась на диванчике в кабинке крохотного итальянского ресторанчика. — Я умираю от голода. Пинту «Харпа»! — воскликнула она, как только к столику шаркающей походкой приблизился официант. — И пиццу со всем, что есть на вашей кухне.
— Ни в коем случае. — Дарси расправила салфетку и ослепительно улыбнулась официанту, сразу же очаровав его. — Каждой из нас пиццу с двумя из ваших начинок. Мне тоже «Харп», но стакан.
— Тогда мне грибы и колбасу.
— Отлично. — Дарси кивнула Бренне. — А мне черные оливки и зеленый перец. Джуд?
— Хм. Минералку и… — Джуд перехватила умоляющий взгляд Бренны, прочитала по губам «пепперони и каперсы» и, с трудом сохраняя серьезное выражение лица, повторила заказ вслух. Затем она откинулась на спинку диванчика и попыталась подвести итоги. Ноги, казалось, вот-вот отвалятся, и она не могла вспомнить и половины того, что купила. Плюс головная боль от голода и постоянных разговоров, и самое странное — ощущение беспредельного счастья.
— Это мой первый день в Дублине, а я не побывала ни в одном музее или галерее, не видела ни одной картины. Я не прогулялась по Сейнт Стивен Грин парку, не посетила библиотеку Тринити-Колледжа и не видела Келлскую книгу[4].
Дарси отвела взгляд от официанта.
— Ну и что? Дублин никуда не убежит. В любой момент сможешь вернуться и сделать все, что твоей душе угодно.
— Да, конечно. Но раньше я бы все спланировала. Изучила бы путеводители, составила маршрут. И если бы я включила в свои планы шоппинг, то поставила бы его в самый конец списка.
— Значит, ты просто перевернула список.
Официант вернулся с напитками, и Дарси снова одарила его ослепительной улыбкой.
— В моей жизни все перевернулось. Погоди. — Джуд ухватила Бренну за запястье, не дав ей поднять кружку.
— Джуд, сжалься, у меня горло пересохло.
— Я только хочу сказать, что у меня никогда не было таких подруг, как вы.
— Конечно. На всем белом свете не сыщешь таких, как мы. — Бренна подмигнула, но Джуд не отпустила ее руку.
— Нет, я хочу сказать… у меня никогда не было по-настоящему близких женщин-подруг, с которыми можно было бы поболтать о сексе, или поделиться пиццей, или выбрать черное кружевное белье.
— О, боже, только не плачь, ну же, будь умницей, Джуд! — Бренна осторожно высвободила руку и сжала пальцы Джуд. — У меня сострадательные слезные протоки, и я их не контролирую.
— Извини. — Глаза Джуд засверкали непролитыми слезами. — Я просто так счастлива.
— Ну-ну, успокойся. — Шмыгая носом, Дарси раздала бумажные салфетки. — Мы тоже счастливы. Давайте выпьем за дружбу.
— Да, за дружбу! — провозгласила Джуд, когда сомкнулись стаканы и кружка.
После ресторана девушки отправились гулять, чтобы сжечь поглощенные калории, и Джуд удалось хоть немного посмотреть Дублин. Она с восторгом фотографировала изящные арки мостов над величественной рекой Лиффи, чудесные зеленеющие бульвары и живописные вазоны с цветами, выставленные у дверей многочисленных пабов, и уговаривала Бренну и Дарси позировать ей, а чтобы погулять подольше, подкупила подруг эклерами из кондитерской.
Она смотрела, как уличный художник рисует морской пейзаж, и, поддавшись порыву, купила картину для Эйдана.
Даже когда она вернулась с подругами на парковку, ощущение счастья не улетучилось. Ей казалось, что она могла бы бродить по улицам Дублина бесконечно.
Небо на западе сверкало сполохами заката, обещая долгий весенний вечер, но, когда подъезжали к Ардмору, поля и море уже были окутаны лунным светом.
Джуд высадила подруг, помогла Дарси втащить в дом пакеты, доехала до своего коттеджа и, пританцовывая, поднялась с покупками в спальню.
— Я вернулась! Я прекрасно провела день! — радостно воскликнула она.
И этот чудесный день еще не закончился. Не пропадать же обновкам. Она наденет новое белье и новую шелковую блузку и проведет вечер до самого закрытия в пабе Галлахеров, откровенно флиртуя с Эйданом.
