- Ирландская трилогия, #1
10
Когда Джуд проснулась, невидимые танцоры в деревянных башмаках бодро отплясывали джигу в ее голове. И каждый их прыжок, каждый перестук и шажок отдавался болью в ее висках. В том же ритме подергивались и веки. Это было неприятно, но еще больше озадачивало. Джуд приоткрыла глаза, зашипела, зажмурившись от резкого света, и снова попыталась взглянуть на мир сквозь узенькие щелочки.
Одежда валялась повсюду. Сначала Джуд подумала, что проспала торнадо, закружившее ее вещи, как девочку Дороти из страны Оз, и разбросавшее их по всей комнате. Это могло бы объяснить и то, почему она, полуголая, лежит на животе поперек кровати.
Когда рядом с кроватью кто-то шевельнулся, Джуд сначала затаила дыхание, а потом стала судорожно ловить ртом воздух. Что или кто это может быть? В лучшем случае, нашествие грызунов, в худшем, одна из тех кукол-маньячек, которые по ночам оживают и втыкают ножи в свисающие с кроватей руки и ноги забывших об осторожности людей.
Кошмары с этими ужасными куклами снились ей с самого детства, а потому она даже во сне следила за тем, чтобы ни рука, ни нога не свешивались с кровати. На всякий случай.
Уф. Но что бы это ни было, она не сдастся без боя, она сумеет себя защитить. К счастью, на подушке обнаружилась темно-синяя замшевая туфля с высоким тонким каблуком. Не мучаясь вопросом, как она туда попала, Джуд схватила туфельку и, скрипя зубами, подползла к краю кровати, чтобы сделать то, что должна… На полу, замотанная в ее теплый халат, положив голову на кучу свитеров, с пустой винной бутылкой в ногах лежала Бренна, смахивающая на мумию.
Джуд вытаращила глаза и попыталась проморгаться.
Улики, неопровержимые улики совершенного преступления. Винные бутылки, бокалы, тарелки, разбросанная одежда.
Никакого нашествия грызунов или кукол-убийц. Она устроила у себя дома пьяную вечеринку.
Джуд захотелось рассмеяться, и, чтобы не объяснять разбуженной Бренне, почему она хохочет, как чокнутая, Джуд уткнулась лицом в подушку.
Вот поразились бы друзья, родственники и коллеги, если бы увидели это дивное зрелище — полотно под названием «Утро после попойки». Прижимая ладонь к урчащему животу, Джуд опрокинулась на спину и уставилась в потолок. В Чикаго она развлекала свое ближайшее окружение тщательно спланированными ужинами или вечеринками с музыкальным сопровождением и изысканными винами.
И если кому-то случалось перебрать, простите, выпить лишнего, ему помогали, не привлекая всеобщего внимания. Хозяйка никогда не «вырубалась», свалившись на кровать, а любезно провожала каждого гостя до двери, затем, как ответственный человек, наводила в доме порядок. Никогда ни один из ее гостей не засыпал на полу, а она сама никогда не мучилась похмельем на следующее утро.
Но то, что произошло с ней здесь, пожалуй, ей даже нравится.
Так нравится, что она сгорает от желания изложить свои чувства в дневнике. Немедленно! Джуд сползла с постели, поморщилась, когда в голове завертелось и загрохотало с новой силой, и тут же ухмыльнулась. Ну и дела!
На цыпочках, дрожа от предвкушения, она начала продвигаться к двери. Сейчас она все запишет, потом примет душ и сварит кофе. И приготовит завтрак для своих гостей. Гостей? А где же, черт возьми, Дарси?
Ответ на этот вопрос нашелся в ее импровизированном кабинете. Холмик под покрывалом на узкой кровати мог быть только Дарси и никем другим, а значит, дневнику придется немного подождать.
Ничего страшного! Ее новые подруги чувствуют себя здесь настолько свободно, что даже остались на ночь. Разве не чудесно? И, хотя голова у нее раскалывалась, Джуд довольно резво устремилась в ванную комнату.
Несмотря ни на что, это был лучший вечер в ее жизни, думала Джуд, подставляя несчастную голову под горячий душ. Все было замечательно: разговоры и смех, и дурацкое поведение. Две славные девушки пришли к ней, веселились в ее обществе, приняли ее в свою компанию.
Как легко все получилось. И какая разница, где она училась, чем зарабатывала на жизнь, где росла? Важна только она сама, важно то, что она говорит, что чувствует.
И эта спонтанная дружба не имеет никакого отношения к ее гардеробу. Ее одежда — выражение ее сути или, по крайне мере, выражение того, как она сама себя видит. И восхищение такой красивой женщины, как Дарси Галлахер, ей определенно льстит. А почему бы и нет?!
Улыбаясь, Джуд выключила воду, вытерлась, достала из аптечки таблетки аспирина. Затем она обмоталась полотенцем, решив, что поищет, что бы такое надеть, в ворохе вещей на полу по своей спальни, и с рассыпавшимися по плечам мокрыми волосами вышла из ванной комнаты.
От ее визга вполне могли треснуть оконные стекла, во всяком случае, горло засаднило, а ее голова закружилась. После нескольких визгов, которые теперь больше походили на скулеж, она вцепилась в полотенце и полными ужаса глазами уставилась на Эйдана.
— Прости, что напутал тебя, дорогая, но я честно стучался и в переднюю дверь, и в заднюю, а потом уж впустил себя сам.
— Я… я была в душе.
— Я вижу. — И то, что он видел, ему очень нравилось. Кожа Джуд была розовая и влажная, с прядей волос, закрутившихся в локоны, капала вода. Контраст темного шоколада волос и нежно-розовой карамели кожи был потрясающим.
Эйдану понадобилась вся его воля, чтобы не шагнуть к Джуд и не попробовать ее на вкус.
— Ты… ты… Нельзя же вот так запросто входить, когда тебе вздумается.
— Ну, задняя дверь была не заперта, задние двери в наших местах вообще редко запирают. — Не переставая улыбаться, Эйдан смотрел прямо в ее глаза, хотя его так и подмывало окинуть взглядом всю ее с головы до ног. — На твоей дорожке стоит грузовик Бренны, я и решил, что она и Дарси у тебя. Верно?
— Да, но…
— Я приехал за Дарси. Она сегодня работает днем, о чем часто предпочитает забывать.
— Мы не одеты.
— Дорогая, я вижу и еле удерживаюсь от комментариев. Но поскольку ты сама об этом упомянула, я хотел бы сказать, что сегодня утром ты прелестна. Свежа, как роза, и… — Он сделал маленький шажок к ней и втянул носом воздух. — И еще ароматнее.
— Бросьте трепаться, да еще так громко. Не даете человеку спать! — раздался раздраженный голос Бренны, и Джуд вздрогнула. — Эйдан, хватит заговаривать ей зубы. Поцелуй ее наконец, тогда хоть заткнетесь оба.
— Ну, я как раз над этим подумываю.
— Нет! — в ужасе взвизгнула Джуд, понимая, что выглядит по-идиотски со своими страхами. Она была готова провалиться сквозь землю, но предпочла метнуться к груде одежды и выхватила свитер. Отворачиваться Эйдан не собирался.
— Матерь божья, какой же тайный женский ритуал закончился этим?
Эйдан присел на корточки перед гривой всклокоченных рыжих волос Бренны.
— Детка, ты же знаешь, что от вина у тебя болит голова.
— Пива не было, — пробормотала Бренна.
— Понимаю. Я принес с собой эликсир Галлахеров.
— Не врешь? — Бренна подняла голову, обратив к Эйдану бледное лицо с затуманенными глазами, и вцепилась в его руку. — Правда? Да хранит тебя Бог, Эйдан. Джуд, этот парень святой. Святой, говорю тебе! Ему надо поставить памятник на площади Ардмора.
— Когда очухаешься, ползи на кухню. Баночка там. — Он чмокнул Бренну в лоб. — А где моя сестрица?
— В моем кабинете, то есть во второй спальне, — сообщила Джуд, как ей показалось, с невозмутимым достоинством. Правда, прижатая к груди охапка одежды наверняка подпортила впечатление.
— Там много бьющегося?
— Прости, не поняла.
Эйдан выпрямился.
— Не обращай внимания на крики и грохот. Я постараюсь свести ущерб твоей собственности к минимуму.
— Бренна, что он этим хотел сказать? — прошептала Джуд, когда Эйдан вышел из комнаты, и стала быстро натягивать брюки.
— А-аа, — Бренна зевнула во весь рот. — Только то, что наша Дарси не просыпается в хорошем настроении.
При первых же воплях Бренна обхватила голову руками и застонала. Джуд натянула через голову свитер и бросилась на грохот и проклятия.
— Убери от меня свои грязные лапы, злобный павиан. Я так наподдам тебе, что отправишься прямо в ад.
Джуд до глубины души потрясли и слова, и тон, но то, что она увидела, не шло с услышанным ни в какое сравнение. Когда она влетела в кабинет, Эйдан, мрачный и решительный, стаскивал облаченную в лифчик и трусики Дарси с кровати на пол.
— Что ты делаешь, дикарь? Прекрати немедленно! — Джуд бросилась вперед, готовая любой ценой защитить новую подругу. Ее крик и бросок отвлекли Эйдана всего лишь на мгновение, но Дарси успела сжать кулак и ударить брата в пах.
Вопль, который издал Эйдан, вряд ли можно было назвать человеческим. Несмотря на шок, наблюдая за упавшим на колени Эйданом и волчицей бросившейся на него Дарси, Джуд чисто по-женски ликовала, хотя и понимала, что это не делает ей чести.
— Боже! Чертова девка! — Эйдан, как мог, пытался защититься, но сестра лупила его точно так, как он сам ее научил, а он еще не отдышался от первого пропущенного удара. Правда, в конце концов он прижал Дарси к полу.
— Придет день, Дарси Эллис Мэри Галлахер, когда я забуду, что ты женщина, и ударю тебя.
— Валяй, задира! — Она вскинула голову, сдула упавшие на глаза волосы. — Хоть сейчас.
— Боюсь сломать руку. Твое милое личико натянуто на очень крепкий череп.
Они ухмыльнулись друг другу. Эйдан провел ладонью по ее лицу, не столько с раздражением, сколько с любовью. Затем оба поднялись на ноги. А Джуд все стояла в оцепенении, таращась на них.
— Надень что-нибудь, бесстыдница, и принимайся за работу.
Дарси спокойно взбила волосы, как будто и не было только что никакой потасовки.
— Джуд, не одолжишь мне голубой кашемировый джемпер?
— М-да, пожалуйста.
— Ой, какая ты милая! — Дарси подскочила к Джуд и чмокнула ее в щеку. — Не переживай, я до ухода приберу, что смогу.
— Не надо. Я сама. Я сварю кофе.
— Это было бы чудесно. А если у тебя есть чай, то еще лучше.
— Кофе? — спросил Эйдан, когда Дарси выплыла из комнаты. — Думаю, и мне ты должна хотя бы чашечку.
— Должна? Тебе?
Эйдан приблизился к ней.
— Уже второй раз ты отвлекла меня в драке, и я пропустил удар, от которого вполне мог увернуться. И можешь сколько угодно закусывать губу, я по твоим глазам вижу, что тебя разбирает смех.
— Ты ошибаешься. — Джуд старательно косилась в сторону. — Но кофе я сварю.
— А как поживает твоя голова? — спросил он, спускаясь вслед за ней по лестнице.
— Прекрасно.
Эйдан недоверчиво выгнул брови.
— И никаких побочных осложнений?
— Ну, побаливает чуть-чуть. — Гордость не позволила ей сказать правду. — Я приняла аспирин.
— У меня есть лекарство получше. — Он потер ее шею сзади, чудесным образом нащупав самое болезненное место, и Джуд чуть не замурлыкала от удовольствия, но, как только они вошли в кухню, метнулась к столу. В баночке, которую он принес, плескалась какая-то темно-красная, весьма непривлекательная на вид жидкость.
— Эликсир Галлахеров. Выпьешь и будешь, как новенькая.
— Гадость какая!
— Вовсе нет, вполне терпимо. Хотя некоторые говорят, что поначалу нужно попривыкнуть. — Эйдан достал из шкафчика стакан. — Если мужчина зарабатывает на жизнь продажей алкоголя, он просто обязан иметь лекарство от похмелья.
— Всего лишь легкая головная боль. — Джуд с сомнением смотрела, как он наливает в стакан жидкость.
— Тогда и выпей чуточку, а я приготовлю тебе завтрак.
— Ты?
— Соберу что-нибудь на скорую руку. Держи. — Он сунул ей стакан. Джуд была бледна, под глазами залегли тени. Он хотел бы обнять ее и укачивать, пока ей не станет лучше. — Ты сразу придешь в себя и забудешь о вчерашней разнузданной оргии.
— Никакая это не оргия! Мужчин же не было.
Эйдан усмехнулся.
— В следующий раз пригласи меня. Ну, не бойся, отпей немного и приступай к кофе… и чаю. А я позабочусь об остальном.
Теперь это утро казалось ей естественным продолжением вчерашнего вечера. Красивый мужчина в ее кухне. Такого прежде никогда не случалось. Просто поразительно, как быстро и кардинально может измениться жизнь.
Джуд осторожно попробовала жидкость, оказавшуюся не такой уж противной, выпила все, что налил Эйдан, и поставила на плиту чайник.
— Джуд, у тебя нет ни колбасы, ни бекона. Его изумление развеселило ее.
— Я это не ем.
— Не может быть! А что же ты ешь на завтрак?
Теперь он был шокирован, и Джуд, не удержавшись, кокетливо захлопала ресницами. Надо же, она флиртует с ним!
— Обычно кладу в тостер ломтик цельнозернового хлеба и нажимаю на такой маленький рычажок.
— Один ломтик хлеба?
— И половинка грейпфрута или чашка любых свежих фруктов, какие найдутся. Но иногда, признаю, я пускаюсь во все тяжкие и съедаю целый рогалик с обезжиренным сливочным сыром.
— И это разумный человек называет завтраком?
— Да, здоровым завтраком.
— Янки, одно слово. — Качая головой, Эйдан достал из холодильника коробку яиц. — Хотел бы я знать, почему вы думаете, что будете жить вечно, и зачем вам вечная жизнь, если вы отказываете себе в главных жизненных удовольствиях?
— Пока мне удается выживать без жирной свинины.
— Какие мы ершистые по утрам! Уверяю тебя, ты была бы гораздо спокойнее, если бы нормально завтракала. Что ж, постараюсь тебе помочь.
Джуд хотела было огрызнуться, но свободной рукой Эйдан обхватил ее за шею и прижал к себе. Не успела Джуд опомниться, как он уже нежно целовал ее, и те немногие мысли, что еще оставались, вылетели из ее головы.
— Обязательно миловаться до завтрака? — недовольно поинтересовалась Бренна.
— Обязательно. — Эйдан провел ладонью по спине Джуд вниз, затем вверх. — И после, если мне удастся настоять на своем.
— С самого утра никакой жизни. Ты топал тут, как слон, и всех перебудил. — Завернувшись в халат поглубже, Бренна нацелилась на баночку с эликсиром Галлахеров. Глотая целительную жидкость, она, прищурившись, смотрела на Эйдана. — Так ты будешь готовить завтрак или нет?
— Собираюсь. Ты тоже сегодня на взводе, Мэри Бренна. И тебя поцеловать?
Она презрительно фыркнула, но тут же улыбнулась ему.
— Не возражала бы.
Эйдан покорно освободил руки, подошел к ней и, ухватив за локти, оторвал ее от пола. Бренна завопила, и он смачно поцеловал ее в губы.
— Пожалуйста, вот и твои щечки порозовели.
— Благодаря паре глотков эликсира Галлахеров. Эйдан рассмеялся.
— Всегда рад помочь. Моя сестрица, надеюсь, не плюхнулась обратно в кровать?
— Она в ванной и все еще ругает тебя последними словами. Я бы тоже ругала, но твои щедрые поцелуи такие сладкие!
— Если бы Господь не хотел, чтобы женщину целовали в губы, он бы упрятал их подальше. Джуд, у тебя есть картошка?
— Наверное. Да.
Щедрые поцелуи? Джуд с удовольствием наблюдала предыдущую сцену, но после этих слов, пока Эйдан чистил и резал картошку, она мучительно размышляла, что же Бренна имела в виду. Что Эйдан целует всех подряд? Ну, обаяния красавчику не занимать. И мастерства тоже.
И черт с ним! Между ними нет ничего такого, что можно было бы назвать отношениями. И не нужны ей никакие отношения.
Просто ей необходимо знать, она — одна из общей массы или — впервые в жизни — особенная. Как же ей хотелось хоть однажды стать для кого-то особенной.
— О чем грезишь, детка? — услышала она голос Эйдана и вздрогнула, постаралась не покраснеть.
— Ни о чем.
Она поспешно занялась кофе, смирясь с тем, что Бренна рыщет по шкафчикам, достает тарелки и столовые приборы.
Никогда в ее доме чужие люди не чувствовали себя так свободно. И, как ни странно, ей это даже нравилось. В этом было что-то естественное и надежное.
И не имеет значения, что Бренна снует по кухне, словно запрограммированный робот. И совершенно не важно, что рядом с красавицей Дарси любая женщина чувствует себя серой мышкой. И пусть Эйдан каждый день перед завтраком целует по сотне женщин.
Каким-то образом за несколько коротких недель они стали ее друзьями. И она им нравится такой, какая она есть. Ничего другого они от нее не ждут.
Это маленькое, но бесценное чудо.
— Почему я не чувствую аромата бекона? — хмуро спросила Дарси, входя в кухню.
— Потому что у Джуд нет бекона, — откликнулся Эйдан.
Ослепительно улыбнувшись Джуд, Дарси налила себе кофе.
— Я привезу. В следующий раз.
* * *
Ощущение счастья, согревающее, успокаивающее, не покидало Джуд весь день. За завтраком она договорилась с Дарси съездить в Дублин и вместе пошататься по магазинам, получила от Бренны приглашение на воскресный обед у О'Тулов, а Эйдан назначил время, когда сможет прийти и рассказать еще не известные ей местные легенды.
Ее не приглашали вечером в паб, ведь всем и так было ясно, что она придет. Джуд это вполне устраивало. Когда ты своя, думала она, не нужны никакие приглашения.
В кухне пахло жареной картошкой и кофе. Позвякивали на ветру колокольчики над парадным крыльцом. Встав из-за стола, чтобы сварить еще кофе, Джуд заметила Бетти. Собака весело гналась за кроликом по усыпанным полевыми цветами холмам.
Джуд пообещала себе, что обязательно вспомнит все это, когда почувствует себя несчастной или одинокой.
Позже, оставшись одна, она поднялась в кабинет и села за компьютер, полная энергии и непривычного ощущения счастья.
Странно, но я только сейчас поняла, что нашла то, чего хочу. Дом, место, куда люди, которые нравятся мне и которым нравлюсь я, приходят, когда им вздумается, и которым здесь легко и уютно. Может, сорвавшись в Ирландию, я стремилась вовсе не к уединению. Может, я искала то, что чувствую в последние часы. Дружбу, веселье, безрассудство и… романтику.
Наверное, я не понимала это, потому что не давала воли своим желаниям. И вот все получилось само собой.
Это ведь чудо! Такое же чудо, как эльфы и заклятья, и крылатые кони. Меня приняли здесь не за то, что я делаю или откуда приехала, или где училась. Меня приняли такой, какая я есть. Вернее, такой, какой я наконец разрешила себе быть.
Когда я приду на обед к О'Тулам, я не буду стесняться, не буду чувствовать себя неуклюжей. Я просто повеселюсь. Когда я поеду в Дублин с Дарси, я обязательно куплю себе что-нибудь нелепое и оригинальное. Потому что это будет весело.
И когда в следующий раз Эйдан подойдет к моей калитке, я впущу его, как своего любовника. Потому что я этого хочу. Потому что с ним я чувствую себя такой, какой никогда не чувствовала прежде. Очень и очень женственной.
И потому что, черт возьми, это будет весело.
Удовлетворенно кивнув, Джуд закрыла файл с дневником и решила просмотреть кое-что из рабочих материалов. Вглядываясь в экран, пролистывая записи, она окунулась в свой привычный мир. Когда зазвонил телефон, она, все еще погруженная в свои мысли, подняла трубку.
— Да! Алло!
— Джуд. Надеюсь, я не отрываю тебя от работы.
Джуд тряхнула головой, переключаясь на разговор. Звонила ее мать.
— Нет, ничего важного. Привет, мам. Как поживаешь?
— Прекрасно. — Голос Линды Мюррей прозвучал, как всегда, сдержанно. — Мы с твоим отцом решили воспользоваться окончанием семестра. Хотим съездить на несколько дней в Нью-Йорк, посетить выставку в Музее Уитни, сходить в театр.
— Чудесно. — Джуд улыбнулась. И впрямь чудесно, что ее родители до сих пор наслаждаются обществом друг друга. Идеальное единство взглядов. — Надеюсь, вы будете довольны поездкой.
— Разумеется. Мы были бы рады, если бы ты присоединилась к нам, если, конечно, хочешь и если тебе надоела сельская жизнь.
Идеальное единство взглядов, снова подумала Джуд. А она никогда не могла влиться в этот прекрасный союз.
— Большое спасибо за предложение, но у меня все хорошо. Мне здесь очень нравится.
— Правда? — В голосе матери послышалось легкое удивление. — Ты вся в бабушку. Кстати, она шлет тебе привет.
— Передай ей привет от меня.
— Тебе не кажется, что этот дом слишком деревенский?
Джуд вспомнила свои первые впечатления — ни микроволновки, ни электрического консервного ножа — и усмехнулась.
— У меня есть все, что нужно. Прямо под окнами растут цветы. И я начинаю узнавать птиц.
— Я рада за тебя. Надеюсь, ты планируешь провести некоторое время в Дублине. Говорят, там изумительные художественные галереи. И непременно посети Тринити-Колледж.
— На следующей неделе я как раз собираюсь на денек в Дублин.
— Хорошо-хорошо. Недолгий отдых в деревне может принести пользу, но ты же не хочешь, чтобы у тебя заплесневели мозги.
Джуд глубоко вздохнула, сдерживая резкий ответ.
— Между прочим, я работаю. Здесь неисчерпаемое количество материала. И я изучаю садоводство.
— Садоводство? Прелестное хобби. У тебя счастливый голос, Джуд. Я рада этому. Ты уже давно не казалась мне счастливой.
Джуд закрыла глаза, подавив нарастающее раздражение.
— Мама, я понимаю, что ты обо мне беспокоишься, но уверяю тебя, я правда счастлива. Наверное, мне просто нужно было на время уехать.
— Разумеется, мы с твоим отцом беспокоимся. В последнее время ты выглядела такой отстраненной и безразличной. Ты ушла в себя.
— Да, было и то, и другое.
— Ты тяжело переживала развод. Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. Все случилось так неожиданно, мы все были захвачены врасплох.
— Я уж точно не ожидала ничего подобного, — сухо произнесла Джуд. — А должна была. И, будь я повнимательнее, то почувствовала бы.
— Может быть, — сказала Линда, и Джуд поморщилась. Уж слишком быстро мать с ней согласилась. — Но в любом случае Уильям оказался совсем не таким, как мы думали. И это одна из причин, почему я тебе позвонила, Джуд. Я считаю, что лучше ты услышишь это от меня, чем от чужих людей.
— В чем дело? — У нее внутри все сжалось. — Уильям? Он заболел?
— Нет, совсем наоборот. Похоже, он очень счастлив.
Джуд с удивлением почувствовала в голосе матери неподдельное негодование.
— Ну и отлично!
— Ты великодушнее меня, — резко сказала Линда. — Я бы пожелала ему заразиться какой-нибудь редкой болезнью или хотя бы облысеть, или заполучить нервный тик.
Ошеломленная таким напором и еще больше не характерной для матери мстительностью, Джуд расхохоталась.
— Какой ужас! Я и понятия не имела, что он так тебе противен.
— Мы с твоим отцом изо всех сил старались не нарушать правил приличий, чтобы облегчить твою жизнь. Представляю, как тяжело тебе было встречаться с вашими общими друзьями и коллегами. Ты сохранила достоинство, мы гордимся тобой.
Достоинство?! Да, они всегда гордились ее чувством собственного достоинства. Поэтому она никогда не смела разочаровывать их проявлениями возмущения или недовольства.
— Спасибо, мама.
— Ты высоко держала голову, а для этого требовалась огромная сила воли. Могу только представить, чего это тебе стоило. Полагаю, перерыв в работе и отъезд были необходимы, чтобы восстановиться.
— Я не думала, что вы понимаете.
— Разумеется, понимаем, Джуд. Он обидел тебя. Вот оказывается, как. Она почувствовала, как к глазам подступают слезы. Почему же она не верила, что родные поддерживают ее?
— Мне казалось, вы вините меня.
— За что мы могли тебя винить? Честно говоря, твой отец даже грозился избить Уильяма. В нем так редко вскипает ирландская кровь. Мне еле-еле удалось его успокоить.
Джуд попыталась представить, как ее степенный отец избивает степенного Уильяма, но не получилось.
— Мама, не могу выразить словами, насколько мне стало легче.
— Я помалкивала, потому что ты изо всех сил старалась остаться в рамках приличий. И надеюсь, ты не огорчишься, но не хочу, чтобы ты услышала слухи или сплетни.
Джуд опять насторожилась.
— В чем дело?
— Уильям и его новая жена тоже решили воспользоваться окончанием семестра. Они собираются на пару недель в Вест-Индию. Кто бы мог подумать! Уильям взахлеб рассказывает всем, кто готов его слушать, что они спланировали это экзотическое путешествие перед тем, как начать новую жизнь. Джуд, в октябре они ждут ребенка.
Ей показалось, что она падает в пропасть.
— Понимаю.
— Он ведет себя, как идиот. Тычет всем под нос снимок УЗИ, как семейное фото. Купил своей новой безвкусное кольцо с огромным изумрудом. Ведет себя так, будто она первая на свете женщина, зачавшая ребенка.
— Я уверена, он просто очень счастлив.
— Твое спокойствие меня поражает. Лично я в ярости. У нас в конце концов есть общие друзья, и эти его восторги отвратительны. Уильяму следовало бы проявить больше такта.
Линда умолкла, очевидно пытаясь успокоиться, а потом заговорила уже мягче:
— Он не стоит ни одной минуты твоего времени, Джуд. Жаль, что я не поняла это до того, как вы поженились.
— Мне тоже жаль, — прошептала Джуд. — Пожалуйста, не волнуйся, мама. Все в прошлом. Я только переживаю, что ты попала в неловкое положение.
— Ерунда, я справлюсь. И, как я сказала, я не хотела, чтобы ты услышала это от чужих людей. Теперь уж я прослежу, чтобы никто больше не огорчил и не обидел тебя. Если честно, я сомневалась, что ты перевернула эту страницу твоей жизни. Теперь мне легче. Ты благоразумна, как всегда.
— Да, я все та же благоразумная Джуд, — произнесла она, пытаясь не замечать комок, застрявший в горле. — Все в порядке. Если увидишь его, передай мои наилучшие пожелания.
— Непременно. Я очень рада, что с тобой все в порядке, Джуд. Мы позвоним, когда вернемся из Нью-Йорка.
— Хорошо. Желаю вам хорошо отдохнуть. Передай привет папе.
— Обязательно.
Джуд повесила трубку и замерла. Оцепенела. Заледенела. Кожа покрылась мурашками. Кровь как будто застыла. Все тепло и удовольствие, все приподнятое утреннее настроение растаяли в охватившем ее отчаянии.
Уильям летит на чудесный остров в Вест-Индии с новой любимой женой. Они будут плавать в прозрачной голубой воде, гулять по сахарно-белым песчаным пляжам под луной, держась за руки и мечтательно глядя друг на друга.
Уильям взволнован предстоящим отцовством, хвастается своей беременной красавицей женой, изучает с Аллисон книжки об уходе за детьми, выбирает имя для ребенка. Балует будущую мать драгоценностями, цветами и свежевыжатым апельсиновым соком и круассанами, которые приносит ей в постель ленивыми воскресными утрами.
Джуд очень явственно — ее проклятие — слишком яркое воображение — видела все это. С рождения застегнутый на все пуговицы Уильям с восхищением ухаживает за своей прелестной мадонной. Обычно сдержанный Уильям рассказывает совершенно посторонним людям о предстоящем счастливом событии.
Известный своей бережливостью Уильям не жалеет денег на изумрудное кольцо. Безвкусное. Огромное.
Ублюдок!
Джуд переломила пополам карандаш, который держала в руке, и швырнула обломки в стену, но вскочив и с грохотом отбросив стул, осознала, что чувствует не отчаяние, а ярость. Жгучую, ослепляющую ярость.
Судорожно дыша, Джуд сжала кулаки. Но обрушить их было не на кого, некого было отколотить до бесчувствия. Она лихорадочно огляделась, пытаясь найти, на что излить неожиданно вспыхнувшую ярость, пока этот черный комок не взорвался прямо в груди. Надо уйти из дома, пройтись, проветриться, пока она не разразилась дикими воплями и криками.
Джуд бросилась к двери, сбежала по лестнице и вылетела во двор, и неслась по холмам, пока не задрожали ноги, пока не закололо в боку.
Пошел дождь, мелкий-мелкий. Он словно просеивался сквозь солнечные лучи и рассыпался по траве.
В порывах ветра ей послышались женские рыдания. Где-то далеко зашептались флейты.
Джуд огляделась, поняла, что оказалась на тропе, ведущей к Ардмору, но не остановилась, а лишь сбавила шаг.
