- Следствие ведет Ева Даллас, #38
11
Если «Дадли и сын» исповедовали жесткий модернизм в интерьере, штаб-квартиру «Интелликор» отличала вычурность отделки. Множество округлых элементов и завитушек, внушительных размеров вазы, щедрая позолота.
Позвонив заранее, Ева с Пибоди обеспечили себе прием по высшему разряду, и к августейшему обиталищу Сильвестра Третьего им от входа разве что красную ковровую дорожку не расстелили.
Как и у его «доброго приятеля» Уинстона Дадли, приемная Мориарти располагалась на последнем этаже — вернее, в его случае на этажах, так как из кабинета куда-то вверх вела мраморная лестница. «В личные покои», — как объяснила его секретарь.
Пока они ждали, когда господин Третий окончит совещание, им подали кофе, сваренный в серебряной турке, а затем, предоставленные самим себе, они смогли получше рассмотреть помещение.
«Прихотливый вкус, склонность к излишествам, — подумала Ева. — Правда, это можно и про Рорка сказать». С другой стороны, Рорк проявлял свое пристрастие дома, а не в рабочем пространстве. В глубине застекленного помещения с защитными экранами на окнах стоял большой резной деревянный стол. На нем вполне ожидаемо располагался коммуникационный центр, а также разные сувениры, старинные часы и расписная шкатулка.
Пол покрывали толстые, уже слегка потемневшие за долгое время ковры, на столиках с изогнутыми ножками стояли лампы с витражными абажурами. Стены украшали картины, которые миллионеру средней руки стоили бы всего его состояния.
В кабинет вошел, излучая вокруг себя ауру делового и очень занятого человека, сам Мориарти — солидный костюм, уверенная походка. Его лицо с резкими чертами покрывал золотистый загар, в буйной шевелюре выделялись выгоревшие на солнце пряди, зеленые глаза смотрели вызывающе: всем своим видом он создавал впечатление человека действия, энергичного и спортивного.
Он обменялся протокольным, но крепким рукопожатием с Евой и небрежно кивнул Пибоди.
— Прошу прощения, что заставил вас ждать. Необходимо было провести совещание с главами отделов по поводу вчерашнего происшествия. Надеюсь, вы с новостями.
— Убийство Авы Крэмптон расследуется. Улики указывают на то, что тот же преступник причастен и к краже номера кредитной карты и личных данных Фостера Юрича.
— Значит, сам он вне подозрения?
— На данном этапе мы полагаем, что в момент убийства мистер Юрич находился у себя дома в компании третьего лица.
Мориарти кивнул:
— Если Фостер говорит, что был дома, значит, так оно и было. Я без колебаний готов за него поручиться, он честный человек и ценный сотрудник.
— Мистер Мориарти, во избежание недоразумений, где вы были вчера между девятью вечера и часом ночи?
Мориарти нахмурился, вызывающе выдвинул вперед подбородок, плотно сжал губы.
— Не понимаю, какое это может иметь отношение к делу, — проронил он.
— Это стандартная процедура сбора информации. Украдены личные данные вашего сотрудника, в деле об убийстве замешано ваше корпоративное такси и кредитная карта. Вы же глава корпорации, не так ли, мистер Мориарти?
— Моя должность едва ли… — начал Мориарти, но сдержался. — Впрочем, это не имеет значения. Вчера вечером мы с небольшой компанией друзей посещали оперу. У меня там своя ложа. А до этого мы сняли в «Шизаре» небольшой зал, выпили по коктейлю. Оттуда прошлись до театра, там пара кварталов пешком. Потом решили поужинать в «Кармелле». Получается примерно с полседьмого до часу ночи.
— В отчете хорошо было бы указать фамилии ваших друзей, — предложила Ева.
Мориарти впился в нее взглядом.
— Мне и так неприятно, что мое имя упоминается в связи с убийством. А вы вдобавок хотите еще и обзвонить моих близких друзей, попросить засвидетельствовать, что я не лгу? Это оскорбительно.
— Да, убийство всем жизнь портит.
Мориарти поиграл желваками и достал из кармана ежедневник.
— Мне не нравится ваш тон, лейтенант.
— Не вы первый.
— Не сомневаюсь, — процедил он и выдал на одном дыхании с полдюжины фамилий и телефонов.
Пибоди судорожно пыталась их записать.
— Благодарю, — кивнула Ева. — У вас есть какие-нибудь идеи, гипотезы, как произошла утечка личных данных Юрича?
— Я только что с совещания по этому вопросу, где распорядился провести внутреннее расследование и полную проверку по всей компании.
— То есть вы считаете, что утечка произошла внутри компании?
Мориарти резко втянул воздух носом, выдохнул.
— Если нет, это означает, что наша система безопасности ненадежна, а безопасность — ключевой принцип нашей компании. Если да, то наша система отбора персонала дала серьезный сбой, а отбор персонала — наша профессия. В обоих случаях нам необходимо самим провести расследование.
— Надеюсь, вы будете держать нас в курсе и сообщите о результатах.
— Уж поверьте, лейтенант, когда мы выясним, кто и как украл эту информацию, вы об этом узнаете. Я не допущу, чтобы это происшествие нанесло ущерб репутации «Интелликор». А теперь, если позволите, у меня запланировано совещание с нашей пресс-службой. Нам грозит скандал в прессе, так что если больше вам пока ничего не нужно…
— Спасибо, что уделили нам время. Если позволите отнять еще минутку, сделайте одолжение, скажите, где вы были позавчера между семью вечера и полуночью?
— Это просто возмутительно! — не сдержался Мориарти.
— Я вас понимаю, но мы ведем расследование, мистер Мориарти, и в интересах как следствия, так и вашей компании и вас лично сообщить нам эту информацию.
— Я был дома. Весь вечер у меня была мигрень, если это вам интересно. Принял таблетку и лег спать пораньше. Что теперь, арестуете меня? — вызывающе бросил он.
— Не сейчас, — ответила ему тем же Ева. — Прошу прощения за вторжение и доставленное неудобство, но убит человек, и в деле замешана ваша компания. Наша обязанность по отношению к этой женщине — провести расследование со всей возможной тщательностью. Еще раз спасибо за потраченное на нас время. Пибоди, со мной.
В лифте Пибоди откашлялась.
— Ну чего он так разнервничался? Мы же просто делаем, что положено.
Ева пожала плечами:
— Информацию мы получили, пускай теперь злится сколько угодно. Проверим его алиби, и пошел он куда подальше, у нас и другие дела есть.
— Слушаюсь, лейтенант. Кстати… а у вас с Рорком какие планы на вечер?
Ева удивленно подняла бровь:
— Никаких. Все равно, наверно, придется допоздна сидеть. Нужно нажать на ОЭС, по городу разгуливает хакер-маньяк, надо его выследить.
— Если он нас прослушивал, то ему не понравится, что ты его послала, — заметила Пибоди в машине.
— О, как пить дать прослушивал. И не сомневался, что я его пошлю. Он специально нарывался. Дадли из себя строит аристократа, а этот — крутого.
— Думаешь, они это напоказ?
— В чем-то — да. — Ева забарабанила пальцами по рулю. — Если они оба замешаны и в сговоре, зачем им это? В чем смысл? Как бы им самих себя не перехитрить, помяни мое слово. У каждого твердое алиби на один вечер, а на второй они дома, никого не хотят видеть. Почему? В чем причина?
— А что, если они подстроили все так, чтобы за рулем был именно Хьюстон? Выглядит случайностью, но… вдруг убийца знал, что это будет он, или просто решил действовать наудачу?
— Не больно-то похоже, но допустим. — «Они тянули жребий, кому поехать, — вспомнила Ева, — но пятьдесят на пятьдесят — не так уж и плохо». — А дальше?
— Один из них как-то связан с Хьюстоном. Может, в юности, когда тот попадал во всякие истории. Может, недавно. Тот что-то лишнее увидел, что-то лишнее услышал. Он же водитель — мог подслушать разговор, быть пусть и невольным, но свидетелем какой-нибудь нелегальной сделки. А с проституткой — может, кто-то из них ее приревновал или она его обломала.
— Но в ежедневнике у нее ни один, ни другой не значатся.
— Ну мы-то знаем, что они — если это и впрямь они — умеют подделывать документы. Может, кто-то один или даже оба встречались с ней под чужими именами. Согласна, притянуто за уши, но зачем еще паре богачей без какого-либо криминального прошлого сговариваться и убивать совершенно незнакомых людей?
«Чертовски хороший вопрос», — подумала Ева.
— Может, со скуки?
— Ой, Даллас, ну ты уже вообще! — занервничала Пибоди.
Ева глянула на напарницу: на лице у той тоже было беспокойство.
— Пибоди, ты вроде бы уже давно не новичок и в убойном отделе не первый год. Еще не поняла, какие бывают люди?
— Убивать со скуки — это не просто психи, — заявила Пибоди. — Ради острых ощущений — в это я еще могу поверить, и то отчасти. Должен быть еще какой-то мотив — ревность, месть, выгода, — объяснила она.
— Ну так давай, проверяй, — проворчала Ева. — Может, ты и права и здесь есть какой-то скрытый мотив, какая-то связь между убийцей или убийцами и жертвами, и мы просто ее еще не нашли. Ищи. Найдешь, все встанет на свои места. Не найдешь, одной версией будет меньше. И так и этак — следствию только на пользу.
— Что, пускаешь меня в свободное плавание?
— Вроде. Хочешь — в Управлении работай, хочешь — домой бери. И поспать не забудь, чтобы мозги не расплавились.
— А ты-то сама?
— Попробую поговорить еще раз с Мирой, проверю на ней кое-какие идеи, потом понесу, что есть, к Уитни. Ну а потом, думаю, еще дома поработаю.
В Управлении Пибоди пошла к себе, а Ева направилась в кабинет доктора Миры, по дороге позвонив майору Уитни и предупредив, что готова доложить о продвижении расследования.
Подходя к дверям кабинета Миры, она внутренне приготовилась к очередной схватке с ее строгой секретаршей, но на ее месте увидела молодую бойкую девушку.
— А вы кто? — удивилась Ева.
— Я — Мэйси, — ответила девушка. — Секретарь доктора Миры сейчас в отпуске. Чем я могу вам помочь?
— Пустить меня к ней минут на пять.
— Попробуем. Как мне вас представить?
— Лейтенант Ева Даллас.
— Ой! — Мэйси прямо подпрыгнула в кресле, она даже натурально захлопала в ладоши, словно только что выиграла приз. — А я вас знаю! Я читала книгу Надин Ферст. До чего же это все удивительно!
Ева хотела было отмахнуться, но передумала.
— Спасибо. Консультация доктора Миры в том расследовании многое изменила. Сейчас у меня тоже довольно крупное дело. Мне очень нужно с ней переговорить.
— Один момент! — почти пропела Мэйси, снимая трубку. — Доктор Мира, если вы не заняты, с вами очень хотела бы переговорить лейтенант Ева Даллас, буквально пять минут. Да, мэм, конечно. — Она положила трубку и засияла от счастья. — Прошу вас!
— Спасибо. Кстати, вы тут надолго?
— Ой, всего на пару дней. Жаль, хотелось бы еще, тут так здорово!
— Верно, тут здорово! Вы даже не представляете насколько…
Мира хотела подняться навстречу Еве.
— Нет-нет, не вставайте, — торопливо остановила ее Ева, — я на пять минут, не больше. Может, их двое?
— Прошу прощения? — удивилась Мира.
— Ой, нет, это я прошу прощения, думаю вслух. Два убийства, двое убийц. Я про свое расследование.
Мира наморщила лоб:
— Похожий сценарий, повторяющиеся элементы — напрашивается вывод о том, что оба убийства связаны.
— Связаны — не вопрос, но убийц двое, и они работают в паре по заданному сценарию.
— Любопытно. Опять-таки, элементы и стиль исполнения весьма схожи и даже сам настрой.
— Вот-вот, и это могло быть сделано намеренно. Один подставляется через сотрудника, но у него алиби, потому что работает второй. Потом меняются ролями, повторяют.
— Компаньоны.
— Может, даже партнеры. Не знаю, пока непонятно, но Дадли и Мориарти оба мне не нравятся. Хотя они совершенно разные. — Ева встала и принялась расхаживать по кабинету. — По крайней мере, когда мы их допрашивали, они разыгрывали разные характеры. Но, по сути, они друг от друга не очень-то и отличаются. Оба богатые, с кучей привилегий и наследством в виде старых солидных корпораций. И к тому же друг с другом на короткой ноге.
— В самом деле? — спросила Мира.
— Дадли подтвердил. Закадычные друзья. Причем, хотя оба они находятся в похожей ситуации, ни один даже не заикнулся, что они друг с другом как-либо это обсуждали. Брехня. У обоих на ночь того убийства, что связано с их компанией, железное алиби, а во вторую ночь они оба были дома без свидетелей.
— Стало быть, ситуации зеркальные. — Мира кивнула и прикусила губу. — И настолько, что вы инстинктивно их заподозрили.
— У них даже алиби похожие. Развлекались с компанией друзей, весь вечер были на виду. Были бы умней, подобрали бы что-нибудь отличающееся: свидание с женщиной или деловую встречу. Но у них обоих один и тот же шаблон. И они оба до жути самоуверенны. Терпеть таких не могу, — поморщилась Ева. — Собираюсь к Уитни с докладом. Хотела сначала услышать ваше мнение.
— Ваша теория довольно правдоподобна. Если все так и есть, следует предположить, что за их отношениями стоит или глубокое доверие, или взаимная необходимость. Стоит одному ошибиться, передумать или как-то еще пошатнуть предполагаемую договоренность, последствия будут печальными и для второго тоже.
— Поняла, постараюсь выяснить. Спасибо.
— Ева, еще одно. Если вы правы, то они могли уже завершить свое дело. Оба выполнили свою роль.
— Нет. — Ева вспомнила, как блестели глаза у Дадли и как высокомерно смотрел на нее Мориарти. — Нет, они не закончили. Они считают, что безупречно отыграли свои роли, чтобы на этом остановиться.
По дороге к майору Уитни Ева собралась с мыслями. Глухое биение в висках означало, что под напором накапливающейся усталости кофеиновая эйфория уже начала сдавать. Определенно поспать не помешало бы не одной только Пибоди.
Сойдя с эскалатора, она машинально повернулась, чтобы пересесть на следующий, практически не замечая жалобного плача у себя за спиной. Слезы, проклятия, вой и крики в полицейском участке были обычным фоновым шумом. Но то, как мужчина перед ней дернулся, вынимая что-то из кармана, Ева заметила. Заметила выражение глаз, оскал зубов, кипящую злость.
Ева положила руку на рукоять оружия, отступила вбок, чтобы блокировать нападающего.
Тот успел вынуть нож и замахнуться на нее, прежде чем она вытащила оружие из кобуры. Ева почувствовала, как кончик лезвия рассек ей предплечье. Женский плач за спиной перешел в истошный визг.
— Какого черта! — огрызнулась Ева и, выбив нож у него из руки, крепко врезала ему коленом в пах. — Сучий ты потрох!
Нападающий уже валялся, выворачивая на пол содержимое желудка, и ответить ничего не смог.
— Лейтенант! — подбежал к ней какой-то коп. — Господи, лейтенант, он вас порезал.
— Сама вижу. Это у меня кровь идет, чего она-то разоралась? — прикрикнула Ева, коленом прижимая блюющего мужчину к полу и надевая на него наручники. — Повторяю: это у меня кровь идет.
— По ходу, это он ее пырнуть хотел, а вы заслонили. Детектив Мэнсон, — представился коп, — из Специального корпуса. Козел этот — ее бывший, вчера к ней завалился, избил, изнасиловал и пообещал, что, если она от него уйдет, вырежет ей сердце. Убежала, когда он за пивом вышел. Наверно, проследил за ней, мы выясним.
— Как он вообще сюда перо пронес?
В ответ Мэнсон нагнулся и щипцами поднял нож с пола.
— Черт, да это ж из нашей столовой, пластиковый. Заточил его как-то. По-моему, он ее тут поджидал. Прямо посреди Центрального управления. Ну, придурок.
— Тащи его в «обезьянник» и проследи, чтоб ему навесили нападение на офицера с применением оружия, — распорядилась Ева и, опустившись на корточки, нагнулась к уху мужчины. — Пожизненное за это схлопочешь, идиот. А с другими обвинениями тебе вообще конец. Хороший жакет мне испортил.
— Мэм, вам надо к доктору.
Ева глянула на распоротый рукав и сочащуюся кровь.
— Вот дерьмо!
Но вместо того, чтобы отправиться к медикам, свернула в туалет и, оторвав рукав, перетянула им руку, а сам жакет не без сожаления засунула в утилизатор мусора. «Хороший был жакетик, практичный и удобный», — с грустью подумала она.
Теперь к стучащим вискам добавилась все усиливающаяся боль в руке. «Домой надо, — решила Ева. — Как только отчитаюсь Уитни, домой, помыться и отрубиться. Пара часов сна — и буду как огурчик».
Но только дома.
Вошедшей Еве майор Уитни сделал знак подождать. Он как раз дочитывал отчет. Ева встала у окна и стала ждать. За окном промелькнул, сверкая огнями, рекламный дирижабль, пронеслись два самолета, проехал набитый туристами воздушный трамвай.
Ткнув мощным указательным пальцем в экран, Уитни перевел взгляд на Еву.
— И как это произошло? — спросил он, кивнув на перевязанное предплечье.
— Ерунда, царапина.
— Я спросил как, — повторил он, не сводя с нее глаз.
— Сэр, на десятом этаже, в восточном крыле. Какой-то тупица бывшую свою поджидал. Та от него ушла после того, как он ее избил и изнасиловал, обратилась в Специальный корпус. Он стащил из столовой пластиковый нож, заточил, а я оказалась между ними. Какой-то Мэнсон из Корпуса взял его под стражу.
— А что это еще за самодельная повязка?
— Нормальную потом наложу. Я как раз шла к вам с отчетом, решила…
Уитни снова жестом приказал ей помолчать и поднял трубку:
— Пришлите сюда медика для лейтенанта Даллас. Ножевое ранение, левое предплечье.
— Сэр, мне правда не…
— Ваш отчет, — оборвал ее Уитни. — Я слушаю.
— Да, сэр, — отчеканила Ева. Она сообщила факты, доложила о предпринятых шагах и задействованных возможностях.
— Но связи между жертвами вы пока не обнаружили, — заметил он.
— Нет, сэр. Кроме самого убийцы, ничего общего мы не нашли.
— А вы полагаете, оба убийства совершил один и тот же человек?
— Мы с детективом Пибоди допросили Уинстона Дадли и Сильвестра Мориарти. Я полагаю, что результаты открывают перед нами еще одно возможное направление следствия. Проконсультировавшись по этому вопросу с доктором Мирой, я…
В дверь постучали.
— Войдите, — сказал Уитни.
Ева по обыкновению подозрительно покосилась на медика.
— Сэр, может, я могла бы сначала закончить…
— Присядьте. Дайте и мне тоже передохнуть, пока он вами занимается.
— Резник, сэр, — бодро представился медик. — Дайте-ка глянем.
Перспектива проходить осмотр у медика по фамилии Резник Еве совсем не улыбалась, но нарушить прямой приказ начальства она не могла и послушно села.
— Хорошо зажали, — прокомментировал Резник, снимая повязку. — А порез неприятный. Сейчас все поправим.
Еве пришло на ум несколько едких замечаний, которые она оставила при себе, а чертов Резник тем временем принялся промывать и без того, по ее мнению, хорошо промытую рану.
— Между Дадли и Мориарти есть связь, — продолжила она. — Они дружат, оба вращаются в одних кругах, принадлежат к элите общества, оба возглавляют унаследованные от отцов крупные корпорации. У обоих… Вот черт!
Она дернулась и уничтожающе посмотрела на Резника.
— Лучше маленький укольчик, чем заражение, — весело заявил он, укладывая шприц обратно в чемоданчик.
— У обоих, — стиснув зубы, повторила Ева, — на вечер убийства, когда были использованы документы одного сотрудника, железное алиби. А на вечер и время другого убийства у обоих алиби нет.
— Думаете, они действуют заодно?
— Мы еще попробуем сопоставить личности и профессии убитых с компаниями и их руководителями, может, мотив прояснится. Или все окажется тем, чем кажется на первый взгляд, — убийством ради острых ощущений.
Ева старательно пыталась не обращать внимания на тихое жужжание сшивателя порезов и неприятное подергивание стягивающейся под скреплениями кожи.
— В убийствах просматривается закономерность действий, — продолжила она. — Обе жертвы — люди, обслуживающие богатых клиентов с высоким статусом. Оружие в обоих случаях использовано необычное, с претензией, а места совершения преступлений людные, есть риск быть увиденным. И там, и там были использованы чужие документы, принадлежащие кому-то из сотрудников второго фигуранта. Взлом извне, конечно, возможен, но похоже, что работали свои. Это подходит.
— А что с психологическим портретом?
— Оба под него подходят. Знаете, я их когда допрашивала, такое чувство возникло, что они играют роль. У каждого своя, но однозначно заранее отрепетированная. Они высокомерны и самоуверенны, им доставляет удовольствие находиться в центре расследования. У нас есть дополнительная улика — специалисты из ОЭС смогли восстановить частичное изображение убийцы с видеокамеры на Кони-Айленд. По нему детектив Макнаб вычислил его рост и установил производителя и размер обуви. Он носит мокасины от Эмилио Стефани…
— Дорогущие! — присвистнул перевязывавший ей руку Резник.
— Подтверждаю, в продаже они идут по три тысячи. В марте Дадли купил мокасины точно такого цвета и размера. Во всем Нью-Йорке была куплена еще только одна пара такого же цвета и размера. Их хозяин сейчас в Новой Зеландии и во время убийства находился на съемках двухсерийного фильма. Так что остается один только Дадли.
— Хорошо, но подобной уликой ни прокурора, ни тем более судью вы не убедите. Если хотите разрабатывать эту версию, найдите и другие доказательства.
— Да, сэр, я так и намечаю.
— Готово, — объявил Резник. — Могу обезболивающего дать. Хотите укольчик?
— Нет, я не хочу укольчик.
— Дело ваше, но будет какое-то время побаливать. Если хотите, могу завтра еще раз осмотреть, сменить повязку. Всего-то нужно будет регенератором побрызгать.
— Да и так все нормально, я в порядке. — Ева торопливо встала.
— Спасибо, Резник, — поблагодарил Уитни и откинулся на спинку кресла.
Резник шутливо отдал честь и вышел за дверь.
— Если штык военного образца и есть примерная датировка, проверьте, не служили ли предки кого-либо из подозреваемых в армии и входил ли в их экипировку штык. И продолжайте работать по арбалету. У одного или обоих может быть на него лицензия.
— Если я права и стрелял Мориарти, то у него есть подготовка. Даже с такого расстояния убийца должен был быть уверен, что попадет с первого же выстрела. Со вторым убийством то же самое — удар прямо в сердце, с таким расчетом, чтобы был минимум кровотечения и брызг. Они то ли специально заранее тренировались, то ли уже имели опыт.
— Найдите еще доказательства, — повторил Уитни. — И берегите руку.
— Да, сэр. Спасибо, сэр.
Поняв, что встреча закончена, Ева вышла за дверь.
По дороге к себе в кабинет она запустила на карманном компьютере поиск по родственникам в армии. «Непорядок, — думала она, — сама должна была догадаться». Может, дело было в том, что последний раз она нормально спала уже почти двое суток назад, но ее это не извиняло.
В «загоне» снова была пересменка. Проходя по отделу, Ева заметила, что Бакстер как раз поднимается из-за стола.
— То раньше всех, то позже. Куда делся прежний Бакстер?
— Ха-ха! Только дело закончил. Прокурор скостил до непредумышленного первой степени, но дело уже закрыли. Отчет у тебя на столе.
— Непредумышленное первой степени — тоже неплохо.
— Парнишку своего домой отослал. Представь, он встречается с той милашкой из архива. Но если тебе с твоим двойным убийством нужны люди, мы с ним не заняты.
— Нужно будет, свистну.
— Слыхал, у тебя новая царапина? — Бакстер кивнул на ее плечо.
— Быстро слухи разносятся.
— Да, и еще я послал тебе характеристику на Трухарта. Отличный детектив из него выйдет. Опыта еще нужно поднабраться, но если дашь добро, скажу ему, чтоб начинал готовиться к экзамену.
— Какое-то ускоренное продвижение по службе, тебе не кажется?
— Парень шустрый. Во всем, кроме женщин, — ухмыльнувшись, уточнил Бакстер. — Хорошее чутье, и голова работает. К тому ж учится-то он у меня, так что успех ему обеспечен.
— Я посмотрю характеристику, подумаю над твоим предложением, — пообещала Ева и направилась дальше.
— Мальчишка просто создан для убойного отдела, — бросил Бакстер ей вслед.
— Это почему же? — остановившись, спросила она.
— Он смотрит на труп, а видит личность. Мы об этом иногда забываем, думаем только о деле — ну, ты знаешь. А он не такой, и не только потому, что желторотый еще. Он так устроен. Я к тому, что здесь ему место, даже если ты и скажешь, что надо его еще погонять.
— Я подумаю, — повторила Ева.
Взяв в кабинете все, что могло ей понадобиться по делу дома, Ева присоединилась к великому исходу закончивших смену.
В машине она включила автопилот, чтобы можно было расслабиться и подумать.
В голове вертелись Бакстер с Трухартом. Многие сказали бы, что пройдоха-детектив и застенчивый мягкий стажер — довольно странная парочка.
Самой Еве так не казалось, потому она и поставила Трухарта к Бакстеру. Она посчитала, что они будут дополнять друг друга и что напористый стиль Бакстера закалит новичка и поможет повзрослеть.
Так и случилось. Но в результате и сам Бакстер… Сказать «стал мягче», подумала Ева, было бы неверно. Может, точнее, стал «более открытым»? Да, именно так: стал более открытым. Коп он всегда был отменный — сметливый, остроумный, азартный. И было у него, как она считала, здоровое мужское честолюбие. Лидерские качества. Стремление стать первым.
Появление Трухарта изменило его, и теперь они были скорее партнерами, чем руководителем и стажером.
Они научились понимать друг друга с полуслова да и вообще без слов. Доверять друг другу. Коп не пойдет с напарником на дело, если не доверяет ему на все сто.
Человек не пойдет с партнером на убийство, если не доверяет ему на все сто. Доверие, умение, взаимопонимание и общая цель.
Какая же у них была общая цель?
Как они добились такого доверия и взаимопонимания? Как и когда решили убивать?
Ева подумала о том, что дружба подчас принимает самые неожиданные формы и возникает на самой неожиданной почве. Но что ей нужно, чтобы не распасться, так это подлинная симпатия, потребность друг в друге… Или всего лишь нечто общее?
С этой мыслью Ева набрала на бортовом телефоне номер Мэвис Фристоун.
— Даллас! Мы с Белль как раз о тебе говорили!
Учитывая, что Белль было около полугода от роду и говорила она в основном «Га!», Ева решила, что разговор вряд ли был продолжительным.
— Да ну? Слушай, я тут…
— Я ей как раз рассказывала, кем она может стать, когда вырастет. Ну, знаешь, типа, президентом там или живым божеством, кинозвездой, как мамочка, или дизайнером, как папочка. А может, мегабоссом, как Рорк, или суперкопом, как ты.
— Опять ты за свое. Я звонила просто… у тебя что, корона на голове?
Мэвис потянулась к верхушке своей необъятной шевелюры, сегодня ярко-зеленой, как газон, и поправила водруженную на ней сверкающую золотую корону.
— Мы играли в переодевание.
— Мэвис, ты в переодевание целыми днями играешь.
В ответ та залилась звонким счастливым смехом.
— Девчонкой быть круче всех. Ой-ой! Глянь! Ты должна это видеть!
Ева поморщилась от закружившейся на экране картинки: на пару мгновений перед глазами все поплыло, затем в центре экрана появился розовощекий светловолосый карапуз, на всех четырех конечностях передвигающийся по полу в направлении какого-то красного четвероногого. То ли медведя, то ли собаки, а может, подумала Ева, и какого-то не существующего в природе животного. Короче, малышка обрушилась на зверя подобно орбитальной бомбардировке, схватила его и, шлепнувшись на попку, принялась энергично кусать.
— Ну не супер, а? Наша девочка растет не по дням, а по часам.
— Мэвис, ты только не плачь. О господи!
— Ничего не могу с собой поделать! Ну это же я от радости… Она уже и ползать умеет, и видишь — сразу знает, чего хочет, и двигает прямо к цели. Утром сегодня заползла в шкаф и сама взяла свои розовые сандалики со звездочками — совершенно самостоятельно.
— Поразительно, — проговорила Ева.
Может, это и вправду было поразительно, но что Ева в этом понимала? Одно она знала точно: общие интересы — недостаточное основание для настоящей дружбы, ну что общего на первый взгляд было у нее, копа, и бывшей мошенницы, а ныне поп-звезды Мэвис? Возможно, подумала Ева, именно взаимное признание этого факта и скрепило их дружбу.
— А где Леонардо?
— Да у него примерка. По дороге домой обещал прихватить чего-нибудь вкусненького.
— А что за клиент? — поинтересовалась Ева. — Постоянный?
— Да. — Мэвис нагнулась и сгребла в охапку Белль вместе с красным животным. — Кэрри Грэйс, королева телеэкрана. Он тебе нужен?
— Нет, но у меня тут сейчас одно дело…
— Трах-ба-бах! Точно, Белла? — вдруг закричала Мэвис. Белль засмеялась точно как ее мама и тряхнула красного зверя, которого держала за обслюнявленное ухо.
— Штука в том, что кто-то убивает людей, оказывающих, скажем так, модные или эксклюзивные услуги. Дорогие и лучшие в своей сфере.
— Не понима… Ой! Прямо как мой сладенький медвежонок?
— Да, Мэвис, как твой сладенький медвежонок и как ты сама. Просто сделай мне одолжение: пока я это дело не закрою, не бери никаких контрактов на сольные выступления и не встречайся ни с кем наедине. Леонардо это тоже касается. Никаких новых клиентов.
— Заметано. Белламине нужны мамочка и папочка целыми и здоровыми. В конце недели у меня выступление в Лондоне. А потом мы думали устроить оторвашку.
— Оторвашку?
— Ну, хотели оторваться как следует, устроить себе веселый отпуск.
— Точно, хорошая мысль. Устройте себе оторвашку. В любом случае держи меня в курсе.
— Черт, да я, считай, уже на чемоданах сижу. Ты правда думаешь, кто-то может попытаться на нас напасть?
— Скорее нет. Но я вашими жизнями рисковать не собираюсь.
— О, я тебя тоже ужасно люблю! — растаяла Мэвис.
— За что? Вот скажи мне, за что мы с тобой друг друга так любим?
— За то, что мы — это мы и нас это устраивает на все сто.
«И ведь в самую точку», — подумала Ева, подъезжая к дому.
Открыв дверцу машины, она опешила от хлынувшей ей в лицо знойной волны, а когда взялась за ручку двери, голова у нее закружилась так, что пришлось схватиться второй рукой. Пришлось признать, что в повестке дня сон выбрался на самые первые позиции. Ева постояла минуту неподвижно, а потом вошла в блаженную прохладу дома.
— Опять подрались? — поинтересовался Соммерсет. — Или это теперь новая мода?
Ева вспомнила про забинтованную руку и что жакета на ней уже нет.
— Оба раза мимо. Проиграла пари, и пришлось вытатуировать на руке твое имя. Отскребала перочинным ножом.
«Слабовато вышло», — с грустью подумала она, поднимаясь по лестнице, но на большее ее отчаянно пытавшийся отключиться мозг был неспособен.
«Два часа, — убеждала она себя. — Всего два часа отдохну и возьмусь за дело на свежую голову».
В спальне она даже не потрудилась снять с себя кобуру с оружием и просто упала лицом вниз на кровать. Вспрыгнувший ей на спину кот не помешал ей провалиться в глубокий сон.
Спустя сорок минут домой вернулся Рорк.
— У лейтенанта левое предплечье забинтовано, — доложил Соммерсет. — На вид ничего серьезного.
— И то слава богу…
— Вам нужно выспаться.
— Нужно. Заблокируй на пару часов телефоны, будь так добр. Если только не что-то срочное или ее вызывают.
— Уже заблокировал.
Рорк поднялся на второй этаж и обнаружил Еву лежащей лицом вниз поперек кровати. Устроившийся у нее на заднице Галахад сонно мигнул ему.
— Можешь гулять, теперь я подежурю, — пробормотал Рорк, стаскивая с себя пиджак, галстук и ботинки. Затем стянул ботинки с Евы, но та даже не пошевелилась.
Рорк лег рядом, как и утром у нее в кабинете, закрыл глаза и уснул.
