- Следствие ведет Ева Даллас, #38
14
Пибоди пребывала в задумчивости на протяжении нескольких миль. За окнами расстилался щедрый на зелень летний пейзаж.
— Ты же не думаешь, что Дадли придет в голову покушаться на нее или ее семью?
— Не сейчас. Сейчас он с головой ушел в это их состязание. Хотел бы с ней поквитаться за то, что она его бросила, сделал бы это давным-давно. — Еве не терпелось поговорить с Мирой, но… — Он считает, что она его не стоила. Для него она была всего лишь игрушкой. А потом она ему надоела, или он счел ее неподходящим объектом. Так это выстраивается у него в голове. И поэтому, как она сама сказала, в его мире она перестала существовать. На данный момент она даже точечной вспышки не оставляет на его радаре. Если они будут и дальше продолжать в том же духе, набирать очки, или как они там это называют, любой из них может решить, что это личное дело и за него стоит поквитаться. Но не сейчас.
— Если это состязание, как они его придумали? Такие, как эти двое… Как им в голову пришло? Неужели один из них просто сказал: «Слушай, а не устроить ли нам турнир убийств?» Так и вижу, — добавила Пибоди. — Выпили лишку, сидят балдеют, может, даже порошочком заполировали. Под газом чего только не сболтнешь! И пока ты под газом, тебе кажется, что это так клево, так здорово и умно, просто гениально, но ты в жизни этого не сделаешь на трезвую голову. А они сделали. Правила установили, все расписали, разложили по полочкам. — Пибоди нахмурилась и устроилась поудобнее. — Это не шутки. Даже если для них это игра, это — большая игра. Не убийство само по себе, хотя и этого за глаза довольно, но выбор — жертва, оружие, время, место плюс надо свою задницу прикрыть. И все это — с холодным носом? В смысле если уж идешь на такой турнир, на такую охоту — это же спорт, состязание, ловкость, хитрость, — ты же не можешь просто запрыгнуть в игру, если хочешь выиграть. Ты не можешь вот так запросто вскочить на лошадь и погнаться за голубой лентой, если раньше ни разу не сидел в седле, верно? Потому что — сто к одному! — ты не просто проиграешь, а еще и опозоришься. Чтоб такие солидные мужики нарвались на позор? Я этого не представляю.
— Хорошо. — «На самом деле просто отлично», — отметила про себя Ева. — Я тоже этого не вижу.
— Думаешь, они уже раньше убивали?
— Держу пари на твою задницу.
— Эй, а на мою-то за что? — Грозно прищурившись, Пибоди ткнула пальцем воздух. — Потому что она больше? Потому что жировая прослойка толще? Это удар ниже пояса.
— А твоя задница и есть ниже пояса. Ладно, я и на свою побьюсь об заклад, если тебе от этого легче.
— А давай лучше поставим на задницу Рорка. Я считаю, что из нас троих его задница — лучшая.
— Вот и отлично. Давай поставим на все три задницы, — предложила Ева. — Они уже убивали раньше. Скорее всего — вместе. В первый раз, может, увлеклись, может, вышло случайно, а может, и умышленно, этого я пока не знаю. Но я готова поставить на задницу Миры, — она же у нас мозгоправ! — что именно убийство толкнуло их за черту. И не только само убийство. Главное, оно им сошло с рук.
— У Миры симпатичная задница. Серьезно.
— Вот она обрадуется, что ты так думаешь!
— Черт, не говори ей, что я так сказала. — Пибоди поморщилась и даже съежилась на сиденье. — Я просто развивала мысль.
— Предлагаю тебе развить вот какую мысль, — предложила Ева. — Если считать, что предложенная гипотеза верна, высока вероятность, что Дадли и Мориарти убили — случайно или умышленно — где-то не позже прошлого года. Я прокачала вероятность вчера вечером и получила восемьдесят девять и девять десятых процента. Развиваем мысль дальше и предположим, что это тоже правильно: скорее всего, убийство произошло, когда они были вместе, и они сговорились это дело прикрыть. Успех ударил им в голову, и они решили устроить состязание. Когда убийство сходит с рук, это же кайф! Хочется пережить его снова и снова.
— Звучит жутко, но более правдоподобно, чем просто «Пошли кого-нибудь замочим».
— Может, они путешествовали, ездили куда-нибудь по делу или на отдых, — продолжала Ева. — Они оба больше шляются по разным местам, чем тут, в Нью-Йорке, работают или делают вид, что работают. Я хочу отследить их разъезды за прошлый год, а потом провести поиск пропавших без вести или нераскрытых убийств, подозрительных смертей в тех местах за тот период.
— Может, они убили того, кого не будут искать.
— Возможно. Но мы начнем с того, что можем сделать реально. Я думаю, убитых будет двое.
Пибоди задумчиво кивнула:
— По трупешнику на брата. Они должны начать с равного счета. Господи, все безумнее и безумнее с каждым шагом.
— Терпи, нам предстоит новый раунд. В самом скором времени.
Рорк не увлекался игрой в гольф. Играл он редко и только в качестве прелюдии или дополнения к деловым переговорам. Хотя ему нравился математический, научный аппарат игры, сам он предпочитал спорт, связанный с большим риском и большими нагрузками. Но он находил, что это удачная мысль — развлечь партнера игрой, раз уж партнер так любит гольф, тем более что в данном конкретном случае Рорк нарочно подстроил, чтобы этот раунд совпал с утренним сеансом возле лунки Уинстона Дадли и Сильвестра Мориарти.
Рорк сменил деловой костюм на легкие спортивные брюки цвета хаки и белую рубашку для гольфа в одной из частных раздевалок, а затем решил скоротать время, пока ждал своего гостя, в комнате отдыха, где на экране развлекательного центра проплывали ключевые моменты знаменитых гольф-матчей.
Заметив, что из раздевалки вышел Дадли, Рорк поднялся и фланирующим шагом направился к бару с освежающими напитками. Его расчет оказался точен: их пути пересеклись. Рорк остановился и небрежно кивнул:
— Дадли!
Брови Дадли поползли вверх:
— Рорк? Я не знал, что вы член клуба.
— Я нечасто здесь бываю. По правде говоря, гольф не моя игра, — признался Рорк, пожимая плечами. — Но ко мне приехал в гости деловой партнер, он без ума от гольфа. А вы часто здесь играете?
— Дважды в неделю, как по расписанию. Когда играешь, имеет смысл держать себя в форме.
— Да, наверно, вы правы, — кивнул Рорк. — Я и сам стараюсь держать себя в форме, но вот гольфом не увлекаюсь. Вряд ли мне удастся погонять Сью по полю.
— А какой у вас гандикап?
— Двенадцать.
Рорк заметил, как ухмыльнулся Дадли, даже не пытаясь скрыть пренебрежение.
— Вот потому-то и надо держать себя в форме.
— Да я и не спорю. А у вас какой гандикап?
— О, у меня восемь.
— Мне кажется, у Сью такой же. Надо было бы пустить его в паре с вами. Толку было бы больше.
Дадли коротко рассмеялся и махнул кому-то рукой. Рорк обернулся и кивнул подходившему к ним Мориарти.
— Я не знал, что вы здесь играете, — заметил Мориарти.
— Играю, но редко.
— Рорк пригласил партнера по бизнесу пройти раунд, хотя уверяет, что гольф — не его игра, — пояснил Дадли.
— Самый приятный способ сочетать бизнес с удовольствием, — осклабился Мориарти. — Если, конечно, навыки есть.
— Если бизнес не доставляет удовольствия, стоит ли им заниматься? Дэвид! — Рорк обернулся, приглашая стройного мужчину с короткими темными волосами с заметной проседью присоединиться к группе. — Дэвид Сью, Уинстон Дадли и Сильвестр Мориарти. У нас с Дэвидом общие интересы в курорте «Олимпус» помимо всего прочего.
— Очень рад. — Дэвид с чувством пожал протянутые руки. — Уинстон Дадли Третий, часом, не ваш отец?
— Часом, мой.
— Мы знакомы. Надеюсь, вы передадите ему мои наилучшие пожелания.
— Буду рад. — Дадли чуть переместился и встал вполоборота к Рорку. — Откуда вы его знаете?
— Общие интересы в бизнесе и страсть к гольфу. В игре он просто зверь.
— Вы с ним играли?
— Много раз. В последний раз, когда мы играли, я у него один ход отбил. Нам надо договориться, провести матч-реванш.
— Может быть, я смогу его заменить? Что скажешь, Слай? Сыграем двое на двое?
— А почему бы и нет? Если только Рорк не возражает.
— Отнюдь! — «Ну надо же, до чего просто получилось!» — подумал Рорк.
Вскоре они уже стояли под легким ветерком у первой лунки, оглядывая поле. Дадли натянул на голову бейсбольную кепку с козырьком.
— Я познакомился с вашей женой, — сообщил он Рорку.
— Вот как?
— Вы же наверняка знаете об убийстве. Водитель лимузина, заказанного убийцей, который, по-видимому, взломал счет одного нашего сотрудника из службы охраны. Нечто чудовищное.
— Да, я слышал в новостях по телевизору. Надеюсь, это не причинило вам слишком много неприятностей?
— Да так, рябь на воде. — Дадли отмахнулся легким движением руки и вынул из сумки для клюшек первую. — Ваша жена оказала мне услугу: раскрыла аферу двух моих подчиненных.
— Правда? — изумился Рорк. — Это не связано с убийством?
— На первый взгляд нет. Она обнаружила эту аферу, пока расследовала взлом счета. Я хотел бы послать ей цветы.
— Не берите в голову. Она считает, что это ее работа, вот и все.
Дадли, разминаясь, несколько раз взмахнул клюшкой.
— Я прочитал книжку Надин Ферст. Мне казалось, вы более активно участвуете в работе вашей жены.
Рорк одарил его самой бесхитростной из арсенала своих улыбок.
— В книжке это неплохо описано, верно? Очень эффектно получилось. В деле Айконов было много сочного мяса, оно вызвало большой интерес, по всему свету прогремело. А убитый водитель лимузина, пусть и имеющий к вам лишь косвенное отношение… Нет, это совсем не так сенсационно.
— Репортеры считают, что и тут мяса довольно. — Повернувшись спиной к Рорку, Дадли атаковал первую лунку.
«Разозлил я его», — понял Рорк и ничуть не удивился, заметив, что Дадли и Мориарти, как сговорившись, стали дружно его игнорировать. Дэвид Сью интересовал их куда больше: это был человек их круга, голубой крови, не то что выскочка из дублинских подворотен.
Рорк не сомневался, что они бы и словом с ним не перемолвились, не говоря уж о том, чтобы предложить игру двое на двое, если бы не думали, что у него есть определенная информация по расследованию Евы. А теперь, когда он дал понять, что у него такой информации нет, они сразу утратили желание с ним общаться.
Но, держась от него подальше, они дали ему возможность понаблюдать за ними.
Рорк заметил, что они жульничают, а добравшись до пятой лунки, сумел расшифровать их знаки и сигналы. Движения у них были плавные, неспешные, отлично срепетированные, отметил он.
«Чертово па-де-де», — определил он мысленно.
Где-то на середине поля Рорк и Сью решили послать вперед электрический карт с клюшками, а сами прошлись пешком до следующей лунки.
Жара еще не достигла пика, да и на окруженной деревьями площадке для гольфа, обдуваемой легким ветерком, она была вполне терпимой, даже приятной.
А прогулка казалась Рорку куда более приятным времяпрепровождением, чем битье маленького белого мячика клюшкой.
— Они вам хамят, — заметил Сью. — Изысканно вежливо, непринужденно, но хамят.
— Меня это не смущает.
Но Сью покачал головой:
— В своем хамстве они чувствуют себя вполне комфортно, ну, вот как в этой обуви для гольфа.
— Я думаю, обувь заботит их гораздо больше. Хамство — их вторая натура.
— Похоже на то. — Сью с любопытством взглянул на Рорка. — Мы с вами давно уже ведем дела вместе, вы не раз баловали меня партией в гольф, хотя сами его не любите, но впервые вы организовали игру двое на двое. Вы специально подстроили, — повторил Сью, — чтобы Дадли вам это предложил.
— Знаете, почему мне так нравится вести с вами дела, Дэвид? Помимо всего прочего? Вы проницательны. Видите правду, сколько бы дерьма сверху ни было намазано.
— В этом мы с вами равны. Вот поэтому я и подумал: у вас есть другие дела, со мной не связанные.
— Вы правы. Пользуясь случаем, хочу узнать ваше мнение. Вы ведь знакомы с отцом Дадли. Что вы думаете о сыне?
— Что он и его друг не из тех людей, с кем я обычно играю в гольф.
— Потому что они жульничают! — отрезал Рорк.
Сью остановился как вкопанный и прищурился.
— Жульничают? Я что-то такое заподозрил, но… Зачем им так рисковать, их же исключат из клуба! С позором! Ради случайной игры… Мы же не держали пари, не назначали приз…
— Для некоторых победа важнее игры.
— Вы о них доложите?
— Нет. Меня это не касается. Пусть выиграют в гольф, как им хочется, главное, они проиграют в другой игре, куда более крупной. Для меня эта партия в гольф — пристрелка, не более. Хотелось понять, как много они могут себе позволить, на что, по их мнению, имеют право, насколько они самоуверенны. Мне извиниться за то, что я вас в это втянул?
— Не надо, если объясните, что к чему.
— Как только смогу. Вы хорошо знаете старшего Дадли? — спросил Рорк.
— Могу вам откровенно сказать, что отец разочарован сыном. И теперь я вижу, что основания у него есть. — Сью вздохнул. — Жаль, что вы пренебрегаете гольфом. У вас природные способности, вы в прекрасной форме, а вот интереса нет. Будь у вас больше энтузиазма, мы бы их побили, хотя они и жульничают.
«Ну что ж, — подумал Рорк, — я же хотел развлечь партнера по бизнесу».
— Я могу сделать так, что они вряд ли станут мухлевать.
— Серьезно?
— Гм. — Рорк сунул руку в карман и включил карманный компьютер, снабженный кое-какими функциями, еще не вынесенными на рынок. — Пожалуй, мы так и сделаем. Надо же тренироваться. В самой игре, Дэвид, я больше полагаюсь на вас, но с этой минуты я тоже включусь… с большим энтузиазмом, так сказать.
Сью ответил ему выразительной ухмылкой:
— Давайте уроем ублюдков.
Ева подошла к дверям «загона» убойного отдела в тот самый момент, когда Бакстер и Трухарт из него выходили.
— Тебя ищет некая Патриция Делотер, — доложил Бакстер. — Мы отвели ее в комнату отдыха.
— Угу. Быстро расходятся слухи.
— Да уж. Например, слухи о том, что будет в субботу. Ждем с нетерпением.
— Спасибо за приглашение, лейтенант, — добавил Трухарт.
— А, да. Верно. Хорошо. Пибоди…
— Слушай, Даллас, Трухарт стесняется спросить, ну так я за него спрошу. Можно ему прийти с девушкой?
— Да мне-то что? — пожала плечами Ева, а Трухарт порозовел и ссутулил широкие плечи. — Это значит, что ты тоже хочешь прийти с девушкой?
— Вообще-то нет, — ухмыльнулся Бакстер. — Прийти с девушкой — значит, надо уделять ей внимание. Нет, что касается меня, буду только я, пиво и бифштекс из натуральной говядины. Нам пора в суд. — Бакстер приложил два пальца к виску, словно салютуя, и двинулся к эскалатору.
— Спасибо, лейтенант, — поблагодарил Трухарт. — Кейси будет ужасно рада. Э-э-э… может, нам что-нибудь принести?
— Что, например?
— Блюдо?
— У нас есть блюда. Блюд у нас полно.
— Он хочет сказать, еду, — выступила переводчиком Пибоди. — Выброси это из головы, Трухарт. Еды у них тоже хватает.
— С какой стати людям приносить еду с собой, когда они приходят к тебе поесть? — недоуменно спросила Ева, когда Трухарт бросился вслед за Бакстером.
— Так принято.
— Господи, сколько же всего напридумано! И кто только все это придумывает? Все равно как платья и костюмы.
— Правда? — захлопала ресницами Пибоди.
— Ладно, забудь. Я возьму Делотер. Запиши беседу с Ван Витт и займись поездками.
— Уже бегу.
Ева направилась в комнату отдыха. Здесь стояли простые, крепкие столы и торговые автоматы. В воздухе витал запах скверного кофе и заменителя мяса. Копы приходили сюда передохнуть или провести беседу в неформальной обстановке.
Никто не принял бы женщину, занимавшую угловой столик, за полицейского. Пышные вьющиеся рыжие волосы, светящиеся золотом и рассыпающиеся ниже плеч огненным водопадом, обрамляли фарфорово-белое личико, на котором выделялись дерзкие зеленые глаза, такие же, как у ее кузины.
На этом семейное сходство заканчивалось.
На ней была облегающая безрукавка с глубоким вырезом, щедро демонстрирующим весьма впечатляющий бюст, и короткая, тоже плотно облегающая юбка, подчеркивающая длину и красоту ног. На шее поблескивали тонкие цепочки разной длины. Одни покоились на впечатляющей груди, другие достигали пояса ее короткой юбки.
Она выглядела… беззаботной, решила Ева. Как будто у нее времени полно и она может сидеть тут, сколько захочет, оживляя своей вызывающей яркостью и блеском эту скучную комнату. К тому же ее как будто забавляло, что она вдруг оказалась в столь не подходящем для себя месте.
— Миссис Делотер?
— Это я. — Патриция Делотер смерила Еву быстрым взглядом с ног до головы и протянула руку. — А вы лейтенант Даллас.
— Простите, что заставила вас ждать. Я собиралась сама вас навестить в ближайшее время.
— Фелисити мне позвонила. Я как раз была в городе, вот и решила приехать сюда. Потрясающее место. О, какой дивный жакет! Леонардо?
Ева бросила рассеянный взгляд на синий жакет, который надела, чтобы прикрыть оружие.
— Может быть.
— Простые линии, лаконичный дизайн, насыщенный синий цвет, кельтский рисунок пуговиц бросается в глаза… Кстати, такой же, как на вашем кольце. Шикарно выглядит. И сидит идеально.
Ева с удивлением оглядела свой жакет. Она-то считала, что это просто темно-синий жакет.
— Леонардо — одна из причин моего приезда в город. Он моделирует для меня платье.
— Понятно. Хотите что-нибудь выпить?
Улыбка Патриции, и без того обворожительная, стала ослепительной.
— А это не смертельно?
— Вода.
Патриция со смехом кивнула:
— Ну, значит, вода.
Ева подошла к автомату, мысленно заклиная его быть послушным. Она ввела свой код, заказала две бутылки воды, и, к ее изумлению, машина беспрекословно выдала две бутылки воды.
Когда Ева вернулась к столу и села, Патриция протянула руку за бутылкой.
— Пока мы не начали, позвольте мне сказать: я в курсе кое-чего из того, что вам сегодня рассказала Фелисити, но всего я не знаю. Мы с ней дружим, мы любим друг друга, но как-то так получается, что мы все время теряем друг друга из виду, наши пути расходятся. Мне очень жаль, что я была к ней не внимательна, когда она связалась с Винни. Мне надо было бы ее опекать. Мы обе были молоды, но она всегда была мягче меня, добрее, чувствительнее, ранимее. Наверно, я поэтому и пришла. В каком-то смысле чувствую себя в ответе за то, что с ней случилось. За то, как он с ней обошелся.
— Она это пережила, — заметила Ева.
Патриция опять улыбнулась:
— Она мягче и добрее, но в чем-то сильнее меня. Женщина, на которой он в конце концов женился, не была ни мягкой, ни доброй, но и с ней у него ничего не вышло. Зато она вышла из этого брака гораздо богаче, чем была раньше. А может, и стала жестче.
— Вы знакомы с Аннэли Бэббингтон?
— Знакома, хотя мы не слишком близки. Какое-то время я встречалась с ее вторым мужем. — И опять Патриция ослепила Еву улыбкой. — Мы игривые разноцветные рыбки в маленьком кровосмесительном пруду. Судя по тому, что Фелисити мне рассказала, я сразу поняла, что рано или поздно вы захотите побеседовать с Ли. Наверно, придется позже, потому что она сейчас отдыхает и ее не будет в Нью-Йорке еще недели две. Но я вам уже сейчас могу сказать: в нашем пруду ни для кого не секрет, что Ли и Винни, мягко говоря, не пылают страстью друг к другу.
— Как насчет вас и Сильвестра Мориарти? — спросила Ева.
— Ни малейшей искры.
— Может, расскажете мне об этом? О нем?
— Слай… — Патриция вздохнула и отхлебнула воды. — Женщина своего первого не забывает… я имею в виду мужа. Вы своего первого даже не сменили.
— И не собираюсь.
— Все мы так думаем… поначалу. Я была от него без ума. Может, я вообще слегка свихнулась, но я была молода и богата, я считала себя неуязвимой. А он был такой интересный, такой надменный, весь лощеный, светский и немного опасный. Меня это привлекало — то, что крылось под внешним лоском.
— Опасный? В каком смысле?
— Все происходило моментально — азартно, жестко, агрессивно. Ну, еще бы! Иначе и быть не могло, мы же не хотели быть как все, а стоило нам притормозить, и стали бы как все. Нет, этого мы не могли допустить. Мы слишком много пили, мы испробовали все модные наркотики, занимались сексом всюду, где можно и нельзя. — Патриция склонила голову набок и лукаво взглянула не Еву: — Ваша мама говорила вам в детстве: «Если твои друзья прыгнут с утеса, ты тоже прыгнешь?» Это такое общее место родительских поучений.
Перед глазами у Евы мгновенной вспышкой пронеслось воспоминание: лицо матери, глаза, полные ненависти к ребенку, которого она произвела на свет.
— Нет.
— А у нас это был постоянный припев. Но в том-то и дело, что нам хотелось первыми прыгнуть с утеса. Если на что-то появлялась мода, мы ее немедленно вводили. Если возникали неприятности, значит, это мы их провоцировали. Один бог знает, сколько денег потратили наши родители, чтобы уберечь нас от тюрьмы.
— В вашем досье нет арестов.
— Подмазывали кого надо. — Патриция выразительно пошевелила пальцами. — Это тоже постоянный припев, понятный на всех языках. Мы были избалованными, совершенно отвязанными сопляками. А потом я окончательно слетела с утеса. Влюбилась. Мне казалось, что и он питает ко мне какие-то чувства, что это любовь. Возможно, так оно и было… поначалу. Это была странная любовь, но… какое-то время она продолжалась. А потом он познакомился с Винни, и, хотя я далеко не сразу это поняла, его Слай полюбил больше, чем меня. Без романтики и секса, — уточнила она. — Слай любит женщин. Но я поняла одну вещь. Мы уже были женаты, и мне уже было ясно, что нашему браку пришел конец, когда я это поняла. А поняла я вот что: они — не две стороны одной медали. Они — одна сторона. И на другой стороне им, по большому счету, никто не нужен.
— Он когда-нибудь причинял вам физическую боль?
— Нет, ни разу. Мне кажется, у него были другие женщины, им он причинял боль, но мне — никогда. Я была его женой, как ни странно, он этим гордился… какое-то время. И все же, пока мы были еще женаты, где-то год спустя после того, как Винни и Фелисити разорвали помолвку и Винни уже вовсю крутил романы с другими женщинами, Слай спросил меня, не соглашусь ли я на эксперимент с третьим партнером.
Патриция помолчала, отпила воды и кинула изучающий взгляд на Еву.
— Фелисити мне говорила, что вы снисходительны и не склонны осуждать ближних.
— У меня нет ни причин, ни поводов осуждать вас, миссис Делотер.
— Сделайте мне одолжение, тем более с учетом темы разговора. Зовите меня Пат. — Патриция поставила бутылку на стол и умолкла надолго. Вокруг них журчали разговоры, люди входили и выходили. — Мне нелегко об этом вспоминать. Боже, я и вправду была без ума от Слая. Мне казалось, в нем есть все, что мне нужно. Волнующий, дерзкий, красивый. И в те времена я была молода, я была готова испробовать все, что угодно. Только поначалу я решила, что он имеет в виду Винни, а вот к этому я не была готова.
— Почему?
Патриция наклонилась вперед над столом:
— Я поняла, что Слай — это все, что мне нужно. Было в нем что-то грозившее мне гибелью или проклятием. Я пришла к этому слишком поздно. Но Винни? Когда Фелисити разорвала помолвку, он… Светский, лощеный, но чувствовалось, что под этим лоском скрывается чудовище. Было что-то в его глазах, в его голосе, в жестах… Оторопь наводило. Честное слово, я просто не знаю, как это вам объяснить, но хотя я была молода и готова к приключениям, я не была готова разделить с ним постель. И я дала это понять Слаю — решительно и недвусмысленно.
— И как он это воспринял?
— Две недели он со мной вообще не разговаривал. По правде говоря, уехал без меня на несколько дней, проводил время… черт, я уже не помню где. Да это и не важно. Когда он вернулся и мы помирились, он мне сказал, что рассердился, потому что его взбесило мое отношение. Я-де оскорбила его лучшего друга и установила ограничения в наших отношениях. — Патриция усмехнулась. — Я не изменила мнения насчет этих ограничений, но с облегчением вздохнула, когда он сказал, что вовсе не это имел в виду. Он не хотел приглашать в нашу постель другого мужчину, даже своего ближайшего друга, он хотел пригласить другую женщину. И я подумала, что это может быть забавно, а насчет Винни я и впрямь перегнула палку. И я решила: черт возьми, почему бы и нет?
Он предложил нанять профессионалку, лицензированную компаньонку, чтобы все было спокойно и на уровне. Ничего личного. Должна вам честно сказать, мне эта идея понравилась. И поначалу это было безумно сексуально, волнующе, невыразимо интимно. Она была очень искусна, соблазнительна и потрясающе красива. Терпелива со мной — ведь для меня это был первый опыт с женщиной и с двумя партнерами зараз.
В голове у Евы раздался звоночек.
— Вы помните, как ее звали?
— Простите, нет. Я ее имени не слышала, по-моему, она не представилась. А что, это важно?
— Это может оказаться важным. Помните, как она выглядела?
— Как сейчас. У меня ее лицо в мозгу отпечаталось. — На этот раз без всякой улыбки Патриция постучала себя по лбу. — Сначала Слаю нравилось за нами наблюдать, потом мы развлекались втроем какое-то время. Но потом он начал делать ей больно, он стал так груб, совершенно на себя не похож… во всяком случае, я от него ничего подобного не ожидала. Мне это не понравилось, а вот ее как будто не смущало. По правде говоря, она меня успокоила. Помню, я пила шампанское чуть ли не ведрами, курила травку, приняла, как мне показалось, «Экзотику». А потом началось легкое безумие. Нет, тяжелое безумие. Неистовство, злоба. Я потеряла контроль, потеряла ориентировку. Я почти ничего не помню об остатке ночи, о том, что было наутро.
— Он вам что-то подсыпал.
— Он подсыпал мне «Шлюхи» и «Дикого кролика» на закуску. «Изнасилование в отключке». И это сделал со мной мой муж. — Патриция на миг сжала губы и схватилась за цепочки у себя на шее, словно они были якорем, удерживающим ее на месте. — Мне нравится секс. Много-много секса. Но это не было добровольно. Вы меня понимаете?
— Да.
— Когда я всплыла, скажем так, я подумала, что просто перебрала с алкоголем и наркотиками, с экспериментами. Физически я чувствовала себя ужасно, в голове все расплывалось, я была просто больна, мне было так плохо, что Слай приставил ко мне домашнего робота и держал меня в постели, вливал в меня бульоны и чаи, пока все не прошло. Но потом стало еще хуже. Ко мне пришли воспоминания — такие краткие вспышки. Они преследовали меня месяцами. Мне казалось… я готова была поклясться, что вижу над собой лицо Винни, слышу его голос, чувствую его тело. Слай ни разу не попросил меня повторить этот опыт, он уверял, что мне почудилось, и я в конце концов махнула рукой. Но в глубине души я знала, что ничего мне не почудилось. Видела по тому, как Винни на меня поглядывал.
Когда Патриция замолкла, Ева подалась вперед и заглянула ей в глаза:
— Хотите, устроим перерыв?
— Нет-нет. Давайте с этим покончим. Однажды я ждала подругу в кафе «Чи-Чи». Мы собирались пообедать и пройтись по магазинам. И вдруг на стул напротив меня села та лицензированная компаньонка. Сказать, что я удивилась, это ничего не сказать. Она села и говорит, что всему есть границы, а мой муж их нарушил. Но предупредила, что откажется от своих слов, если я расскажу мужу о нашем разговоре. А потом она рассказала мне, что он подсыпал мне наркотики и отдал меня своему другу, когда я была в отключке. — Голос у Патриции задрожал, она схватила бутылку, отпила воды, и это помогло ей справиться с собой. — Может, меня это не колышет, сказала она, это мое дело. Она могла бы потерять лицензию, если бы узнали, что она была с клиентом, который употребляет наркотики, так что это она тоже будет отрицать, если дело дойдет до разбирательства. Но она считает, что я имею право знать, как он со мной обошелся. Она еще мне сказала, что они засняли все это на видео. Засняли, как трахались со мной по очереди. А она ничего не сказала и не сделала, не вступилась за меня, потому что испугалась их, потому что она была новенькая, потому что мой муж был ее клиентом. Она встала и ушла, не дав мне рта раскрыть, а я так растерялась, даже не знала, что сказать. Но я ей поверила, я чувствовала, что она говорит правду.
— Хотите еще воды? — спросила Ева.
— Нет, я в порядке. Все это было давно, я это пережила. — Патриция судорожно перевела дух. — Я решила подождать. Прошло несколько недель. Я стала искать диск, когда мужа не было дома и времени у меня было достаточно. В конце концов я его нашла. Я сделала копию, она до сих пор у меня. И Слай знает, что у меня есть эта копия. Я бросила обвинение ему в лицо, можно сказать, что я его шантажировала. Получила при разводе серьезные отступные. — Патриция откинулась на спинку стула. — Наверно, я поступила как эгоистка, как расчетливая сука.
— Лично я считаю, что вы поступили умно.
Опять сверкнула эта ослепительная улыбка.
— Спасибо вам. Я никому об этом не рассказывала. Даже мужу, моему третьему, которого я очень люблю. Я вышла замуж во второй раз, еще не успев опомниться от первого раза. Это была ошибка. Но с Квентином у нас хороший брак, у нас хорошая жизнь, и я предпочла бы — даже сейчас, — чтобы он ничего не знал. Но Фелисити решила, что это очень важно, чтобы вы знали, что собой представляют эти двое.
— Это действительно очень важно, я бы сказала, жизненно важно. Извините меня. — Ева встала из-за стола, вытащила коммуникатор и, отойдя на несколько шагов, вызвала Пибоди. — Моя напарница принесет кое-какие фотографии, — объявила она, вернувшись к столу. — Я хочу, чтобы вы на них взглянули. Вы не против?
— Да, я посмотрю. — Пальцы Патриции вновь затеребили цепочки, скрутили их, опять раскрутили. — Может, мне стоит уехать из города?
— Не думаю, что вам что-то угрожает, но, насколько я понимаю, вы вращаетесь в одних и тех же кругах, бываете в одних и тех же местах, правда, в разное время. Я бы советовала вам и впредь придерживаться этого правила — насчет разного времени.
— Ну это нетрудно.
— Они обычно бывают вместе в одно и то же время и в одних и тех же местах? — спросила Ева.
— Часто, насколько я могу судить по тому, что читаю и слышу. Они любят состязаться в играх и хвалиться своими победами. Ну, похвалиться-то мы все любим, это простительно. Я иногда встречаю их в разных местах и всякий раз стараюсь поговорить со Слаем. Меня гордость толкает. Но это все показуха, на самом деле мы — чужие друг другу люди, у нас нет общих друзей… настоящих друзей. Думаю, вы меня понимаете.
— Да, я понимаю, — кивнула Ева.
— Как ни странно, я их не боялась всерьез… до сих пор. Считала, что преимущество на моей стороне, к тому же все это было так давно… Но сегодня Фелисити позвонила, и все вдруг вернулось, стало таким реальным… И мне стало страшно.
— Хотите мы возьмем вас под защиту, Пат?
— Спасибо, я могу нанять охрану и… я обязательно так и сделаю, но все равно спасибо. Вы действительно думаете, что они убили двоих?
Ева пристально взглянула на Патрицию, и та прочла правду в ее глазах.
— Мориарти и Дадли представляют интерес для нашего расследования. В данный момент у меня нет доказательств против кого-либо из них. — Ева выдержала паузу. — Вы меня поняли?
— О да, я все прекрасно поняла. Когда вошла Пибоди, Ева поманила ее:
— Это детектив Пибоди. Патриция Делотер.
— Спасибо, что пришли к нам, миссис Делотер. Патриция улыбнулась, но этой улыбке не хватало прежней ослепительности.
— Это был незабываемый опыт.
— Я прошу вас взглянуть на эти фотографии. — Ева открыла папку и начала раскладывать снимки. — Скажите мне, может, вы кого-то узнаете?
— Вот она. — Не успела Ева выложить фото с удостоверения личности, как Патриция указала пальцем на Аву Крэмптон. — Это та лицензированная компаньонка, Слай ее нанял. Тут она, конечно, постарше, но я ее узнала.
— Это та лицензированная компаньонка, которую Сильвестр Мориарти нанял, когда вы были женаты, та самая, которая впоследствии рассказала вам о той ночи, когда вы были ее клиентами?
— Да, это она, тут двух мнений быть не может. Она хороша, не правда ли? Такое лицо невозможно забыть. Она мне очень помогла. Я ее помню.
— Хорошо. Спасибо.
— Погодите. — Патриция схватила Еву за руку. — Фелисити говорила, что двое были убиты. Она — одна из них?
— Да. Вот что я прошу вас сделать. Держитесь от него подальше, не светитесь на его радаре. У него нет причин вам навредить, вот давайте сделаем так, чтобы их и не было. Может, вы мне потом еще понадобитесь, но в ходе следствия я постараюсь обойтись без вашей информации.
— Он ее убил.
— Могу сказать вам только одно: она мертва.
Патриция закрыла глаза.
— Я попрошу мужа приехать в Нью-Йорк. Я ему все расскажу. Если вам надо использовать то, что я вам рассказала, полный вперед. Она в свое время помогла мне и сделала это по доброй воле. Если он в ответе за ее смерть, это, скорее всего, из-за той ночи, верно?
— Я бы сказала — да, — подтвердила Ева. — А где сейчас ваш муж?
— В Лондоне, по делам.
— Оставьте мне ваши координаты и телефон и отправляйтесь лучше к нему в Лондон. Вам там будет спокойнее. Могу вызвать пару офицеров, они проводят вас куда вам будет угодно, останутся с вами, пока вы в Нью-Йорке.
— По мне заметно, что я так напугана?
— Вы поступили правильно. С какой стати вам быть напуганной?
— Я дам вам мою визитную карточку. Я согласна на ваших офицеров, и я последую вашему совету. И еще я позвоню Фелисити и приглашу ее к нам в Лондон со всей семьей.
— Мне кажется, это отличная мысль. Пибоди?
— Я это устрою. Прошу вас подождать прямо здесь, миссис Делотер.
— Я всегда считала себя храброй, — задумчиво проговорила Патриция. — А теперь мне хочется попросить вас не уходить, посидеть со мной, пока не придут ваши офицеры.
— Без проблем, — кивнула Ева. — Вы не знаете, у Мориарти или Дадли есть арбалет?
— Не знаю. Но я знаю, что они оба помешаны на оружии и на войне. У нас есть общие знакомые, кое-кто ездил вместе с ними на охоту, на сафари… Мы с Квентином ничем подобным не увлекаемся. Но я могу поспрашивать.
Ева задумалась.
— Когда будете в Лондоне, может, вы могли бы связаться с кем-нибудь из тех, кто с ними охотился? Только не задавайте прямых вопросов.
— Просто спросить: ну и как? — кивнула Патриция. — Ну, к примеру, мы с Квентином подумываем съездить на сафари или на охоту. Как это выглядит, что надо делать, какие слухи ходят, какие истории рассказывают? Да, это я сумею. — Она подалась вперед, заглянула в глаза Еве: — Я думаю, вы уже знаете ответ на этот вопрос, но я должна его знать. Почему она, а не я? Зачем ее убивать? Лицензированную компаньонку, нанятую столько лет назад?
— Она была лучшей, — просто ответила Ева. — Вы были всего лишь его женой, а потом перестали. А вот она стала лучшей в своей профессии, к тому же тот давний эпизод… Они не могли перед этим устоять…
— Всего лишь его женой… — Патриция делано рассмеялась. — Что ж, слава богу, это даже хорошо, что я для него так мало значила.
— Вы еще будете значить очень много. Когда мы с этим покончим, вы будете значить о-го-го сколько! И, как мне кажется, это лучшая месть. Ее невозможно купить за деньги.
Ева поднялась, когда Пибоди вошла с двумя офицерами.
