Глава 7

 Не в характере Меган было предаваться мечтаниям. Годы самодисциплины научили ее, что мечтать лучше во сне, а не наяву и совсем уж не этим дождливым утром, когда дом окутан туманом, а по окнам стекают маленькие капли влаги, так похожие на слезы. Однако ее компьютер уже давно жужжал, оставленный без внимания, а она так и сидела, подперев рукой подбородок… Мысли ее гуляли далеко-далеко, как это уже не раз случалось за эти дни, — там, где под таинственным лунным светом мерцали лепестки диких цветов, где звучал отдаленный грохот прибоя.

 Вновь и вновь Меган обрывала эти мечты и призывала на помощь логику. Не стоило забывать о том, что ее единственный роман оказался иллюзией, ложью, сломавшей ей жизнь, лишившей ее невинности, любви и надежд на счастливое будущее. Она самонадеянно считала себя больше невосприимчивой к сладким речам и нежным чувствам и была вполне довольна этой своей невосприимчивостью и неуязвимостью. До Натаниэля.

 Что же ей делать теперь, когда в ее жизни произошел этот быстрый, неожиданный поворот? В конце концов, она больше не ребенок, который верит обещаниям или нуждается в уговорах. Теперь, когда ее желания пробудились, сможет ли она их утолить, не опасаясь снова испытать боль?

 О, как бы Меган хотела, чтобы ее сердце не было затронуто! Как бы она желала оставаться умной, здравомыслящей, находчивой и обрести удовлетворение просто в физическом акте любви, без эмоций, которые все только усложняют!

 Почему бы не удовлетвориться просто влечением, основанным на глубокой симпатии и уважении? Ведь получается такое простое уравнение. Два совершеннолетних, взрослых человека плюс желание, помноженное на понимание и страсть, равняется обоюдному удовольствию.

 И Меган очень хотела быть уверенной, что не появится какое-нибудь неизвестное, которое перечеркнет простое решение.

 — Меган?

 — М-м-м? — С рассеянным выражением лица она повернулась на звук знакомого голоса. Все ее мечтания испарились, едва Меган обнаружила уже, по-видимому, давно стоявшую в кабинете улыбающуюся Сюзанну. — О, я не слышала, как ты вошла.

 — Ты парила в облаках за сотни миль отсюда.

 Застигнутая врасплох, Меган поборола смущение и отложила в сторону бумаги.

 — Думаю, да. Все этот дождь.

 — Он прекрасен — под дождь так хорошо мечтается. — Сюзанна подумала, что вполне себе представляет, где только что витали мысли Меган. — Хотя я сомневаюсь, что туристы или дети со мной согласятся.

 — Кевин сперва решил, что туман — это замечательно, пока я не сказала ему, что он не может играть на скалах, до тех пор как небо не прояснится.

 — Планы Алекса и Дженни устроить битву в «Форт-О’Райли» пришлось отложить. Так что сейчас они в комнате Кевина защищают планету от пришельцев. Просто замечательно наблюдать за тем, как они проводят время вместе.

 — Знаю. Они хорошо спелись.

 — Не разлей вода, — с улыбкой заметила Сюзанна и присела на край стола Меган. — Как работа?

 — Постепенно продвигается. У Аманды полный порядок в документах, так что мне предстоит только ввести здесь свою собственную систему и занести данные в компьютер.

 — Это огромное для нее облегчение — то, что ты взяла на себя всю бухгалтерию. Порой Мэнди возилась с гроссбухом с телефоном у уха и Делией на груди.

 Нарисовавшаяся в голове картинка заставила Меган улыбнуться.

 — Могу себе представить. Она поразительно организованная.

 — Профессиональный жонглер. Больше всего ее раздражает опасность упустить мяч. Уж ты-то это понимаешь.

 — Да, понимаю. — Меган взяла со стола карандаш и принялась вертеть его в руке. — Я очень беспокоилась, Сюзанна, стоит ли переезжать сюда, везти Кевина. Я боялась, что не просто упущу этот мячик, но и уроню все остальные, так как буду постоянно тревожиться о том, чтобы не сказать или даже не подумать о чем-то, что может поставить тебя в неловкое положение.

 — Разве мы уже не преодолели это, Меган?

 — Ты — да. — Вздохнув, Меган снова положила карандаш. — Возможно, мне просто немного тяжелее — быть «другой женщиной».

 — Ты была ею, — мягко заметила Сюзанна, — или я?

 Меган могла лишь покачать головой.

 — Знаешь, не скажу, что хотела бы вернуться назад и все изменить, потому что если бы я так поступила, то у меня бы не было Кевина. — Она глубоко вздохнула и спокойно встретила взгляд Сюзанны. — Я знаю, что ты считаешь Кевина братом своих детей и что ты любишь его.

 — Да, конечно.

 — Я хочу, чтобы и ты знала, что я также смотрю на твоих детей как на членов своей семьи и люблю их.

 Сюзанна потянулась, чтобы коснуться руки Меган.

 — Мне это прекрасно известно. Одной из причин, по которой я зашла к тебе, было желание спросить, не возражаешь ли ты, если Кевин поедет с нами. Я собираюсь сегодня поработать немного в оранжерее. Алекс и Дженни без ума от этого занятия — особенно потому, что в результате они получают на обед пиццу.

 — Думаю, ему это очень понравится. И поможет смириться с необходимостью нацепить на себя галстук еще на один торжественный ужин.

 В глазах у Сюзанны заплясали веселые искорки.

 — Мне едва удалось заставить Алекса надеть его. Надеюсь, тетя Коко больше не планирует на ближайшее время никаких торжеств. — Она подняла голову. — Кстати, о тетушке Коко. Ты видела ее сегодня?

 — Мельком, сразу после завтрака. А что?

 — Она пела?

 — Ну, собственно говоря, да. — Меган даже облизнулась от удовольствия. — Коко напевает по утрам вот уже несколько дней.

 — Она и сейчас в музыкальном настроении. И надушилась своими лучшими духами. — Чувствуя себя неловко, Сюзанна прикусила губу. — Я подумала, может, отец Трента… Конечно, он уже в Бостоне, и беспокоиться не о чем… Но все же. Он прекрасный человек, и мы его очень любим, но… гм… он был женат четыре раза и вряд ли собирается менять свои холостяцкие привычки.

 — Я заметила. — На секунду задумавшись, вправе ли она выставлять чужую жизнь напоказ, Меган смущенно кашлянула. — Откровенно говоря, я не уверена, что Коко смотрит в его сторону.

 — Нет?

 — Голландец, — проговорила Меган, наблюдая, как Сюзанна недоуменно моргнула.

 — Прости?

 — Я думаю, у нее и Голландца… страстный роман.

 — Голландца? Нашего Голландца? Но тетя же всегда на него жаловалась, да и он ворчал на нее по малейшему поводу. Они постоянно ссорились и… — Сюзанна прижала руки к губам. — Ой… — воскликнула она, изумленно вращая глазами. — Ой-ой-ой.

 Сплетницы уставились друг на друга и целых три секунды крепились, но все-таки разразились заливистым хохотом. Меган почувствовала себя свободнее и легко втянулась в обсуждение романа между Коко и Голландцем. Поведав о том, как застала их на кухне, Меган закончила рассказ мизансценой на террасе.

 — Сюзанна, ты себе не представляешь — искры так и летели во все стороны. Сперва я подумала, что дело дойдет до рукопашной, но потом поняла, что это больше было похоже на… гм… брачные игры.

 — Брачные игры, — повторила Сюзанна дрожащим голосом. — Ты и вправду думаешь, что они?..

 — Ну… — Меган приподняла бровь. — Коко внезапно стала необыкновенно певучей.

 — Это точно. — Сюзанна некоторое время смаковала новость. — Думаю, стоит забежать на кухню перед отъездом. Разведать обстановку.

 — Надеюсь, я могу рассчитывать на обстоятельный отчет.

 — Целиком и полностью. — Все еще посмеиваясь, Сюзанна направилась к двери.

 — Наверное, луна в ту ночь была какой-то особенной.

 — Да, — пробормотала Меган. — Особенной.

 Сюзанна замерла, взявшись за ручку двери.

 — А Натаниэль особенный мужчина.

 — Я думала, мы говорили о Голландце.

 — Мы говорили о романе, — поправила ее Сюзанна. — До встречи.

 Меган окинула закрывшуюся дверь хмурым взглядом. «Господи боже мой, — непритворно ужаснулась она, — неужели все так очевидно».

 

 Проведя остаток утра и первую половину дня за изучением движения средств на счетах отеля, Меган решила побаловать себя часиком работы с книгой Фергюса. Ей нравилось подсчитывать расходы на содержание лошадей, ремонт экипажей. Настоящим откровением стала для нее сумма, потраченная на организацию бала в Башнях в 1913 году. Краткие записи Фергюса помогли ей лучше понять его мотивы.

 

 «Все приглашения приняты. Никто не осмелился отказаться. Б. заказала цветы — спорили о необходимости внешних эффектов. Сказал ей, что шик — показатель преуспевания и что жена никогда не должна оспаривать мнение мужа. Она наденет изумруды, а не жемчужное колье, как хотела. Должна демонстрировать обществу мой вкус и богатство. Это напомнит ей ее место».

 

 Ее место, подумала Меган, испытывая жалость к Бьянке, было рядом с Кристианом. Как жаль, что только смерть соединила их навсегда.

 Желая развеять уныние, она раскрыла последние страницы. В этих цифрах не было никакого смысла. Это не расходы, решила она. И не даты. Возможно, номера счетов. Рыночные котировки, номера лотов.

 Вероятно, стоит съездить в библиотеку, может быть, там она раскопает какую-нибудь информацию, относящуюся к 1913 году, которая бы прояснила дело. И по дороге заскочить в «Морской порядок», чтобы занести таблицу с обобщающей информацией о финансовом положении дел компании за апрель и захватить накопившиеся счета.

 Ну а если она застанет там Натаниэля, это будет чистой случайностью.

 

 Было так приятно вести машину под дождем. Медленные, но равномерные потоки воды разогнали большинство людей по домам. Лишь несколько пешеходов, вооружившись зонтиками, бродили по пустынным улочкам городка, рассматривая мокрые витрины. Воды Французского залива казались серыми и туманными, мачты и паруса кораблей еле-еле просвечивали сквозь туманную пелену.

 Изредка долетали звуки бакенных колокольчиков, сигнальные гудки кораблей. Казалось, остров Маунт-Дезерт погрузился под уютное одеяло. Меган не хотелось останавливаться и выходить из машины, у нее мелькнула мысль проехать по извилистой дорожке до Национального парка Акадия или прокатиться по побережью.

 Возможно, так и стоит поступить, решила Меган. Покончив с сегодняшними делами, она вполне может отправиться покататься, осмотреть остров и узнать побольше о своем новом месте жительства. И право, что в этом такого — предложить Натаниэлю составить ей компанию.

 Однако поблизости от офиса «Морского порядка» его автомобиля не оказалось. Глупо притворяться, будто ей все равно, застанет она его или нет, нашла в себе смелость признать Меган. Потому что ей не все равно. Она очень хотела с ним встретиться, увидеть, как по-особому темнеет его взгляд, выхватывая из всех знакомых лиц ее лицо. Как улыбка тронет его губы.

 Возможно, он припарковался где-нибудь за углом, вне поля зрения. Схватив портфель, она быстро проскользнула из машины в офис. Он был пуст.

 Первый удар разочарования ошеломил ее. Меган и не подозревала, насколько она надеялась встретить его здесь. Потом она услышала едва различимые сквозь стену пульсирующие басы радиоприемника. Кто-то был в мастерской, располагавшейся в торце здания, решила Меган. Наверное, там занимались ремонтом, поскольку воды залива не безопасны для туристических прогулок.

 Нет, она вовсе не собирается идти проверять, кто там есть, твердо сказала себе Меган. Прежде всего — дела, поэтому она достала таблицы и разложила их на донельзя захламленном столе. По чисто практическим соображениям Меган решила, что должна пересчитать некоторые таблицы, по крайней мере одну из них, содержащую сведения по второму кварталу и прогнозы по прибыли на остаток года. Но затем ей пришло в голову, что это может подождать.

 Бросив пристальный взгляд по сторонам, Меган осознала, что вокруг царит бардак, совершенно немыслимый при ее подходе к делу. Как можно работать в таком хаосе, когда совершенно невозможно сосредоточиться? — подумала она.

 Руки так и чесались здесь все разобрать, однако, закрыв глаза на беспорядок, Меган встала и подошла к шкафу с документами. Она просто возьмет с собой то, что ей нужно, и оставит все остальное. Ну а потом, мимоходом, можно заглянуть в мастерскую.

 Услышав звук открывшейся двери, Меган обернулась с радушной улыбкой на лице, которая немного померкла, когда она заметила на пороге незнакомца.

 — Чем могу вам служить?

 Мужчина вошел в офис и закрыл за собой дверь. Когда он улыбнулся, что-то всколыхнулось у нее в голове.

 — Ну, здравствуй, Мег.

 На мгновение время словно замерло, а потом начало обратный отсчет. Пять лет, шесть, десять — и вот оно снова вернулось к тому отрезку, когда Меган была молодой и беззаботной, готовой поверить в любовь с первого взгляда.

 — Бакстер, — прошептала Меган.

 Как странно, смутно пронеслось в голове, что она его не узнала. А ведь он почти не изменился за эти десять лет. Такой же симпатичный, холеный и элегантный, как и тогда, когда она увидела его в первый раз. Прекрасный принц в костюме, сшитом на Севил-Роу[19] и с отравленными ядом лжи губами.

 Бакстер широко улыбнулся Меган. Уже много дней он пытался застать ее в одиночестве. Разочарование и ощущение скорого крушения столь тщательно продуманных планов заставили его подойти к ней здесь и сейчас. А поскольку Дюмон был весьма и весьма озабочен своим имиджем, то тщательно оглядел кабинет, прежде чем закрыть за собой дверь. Она была здесь одна. А ему просто настоятельно необходимо уладить с ней парочку вопросов. И конечно, без лишнего шума. Разумно. Конфиденциально.

 — Красива, как никогда, а? — Дюмону доставляло большое удовольствие видеть ее потрясенный взгляд. Как он и рассчитывал, преимущество было явно на его стороне. В конце концов, Бакстер планировал эту встречу уже несколько недель. — Годы явно изменили к лучшему твою внешность. Пропала очаровательная детская полнота, ты стала почти элегантной. Мои поздравления.

 Он подошел еще ближе, но Меган так и не сдвинулась с места, не в силах пошевелить ногой или заставить голову думать. Даже когда Бакстер поднял палец, погладил ее щеку, а потом легким движением коснулся подбородка, слегка приподнимая его вверх по старой привычке, о которой она заставила себя забыть, она молчала, словно отказываясь поверить в реальность происходящего.

 — Впрочем, ты всегда была красоткой, Меган, этакая большеглазая невинность, которую так и хочется нарушить.

 Она вздрогнула. Дюмон гаденько улыбнулся.

 — Что ты здесь делаешь? — Сейчас Меган была в состоянии думать лишь о Кевине. Господи, какое счастье, что сынишка не с ней.

 — Забавно, я собирался спросить тебя то же самое. Так что ты делаешь здесь, Мег?

 — Я здесь живу. — Меган ненавидела предательскую неуверенность, проскользнувшую в ее голосе, словно боль от старой раны. — Я здесь работаю.

 — Устала от Оклахомы, а? Захотела перемен? — Бакстер склонился к ней ближе, так, что Меган уперлась спиной в шкаф с документами. Подкуп, понимал он, с ней не пройдет. Особенно теперь, когда у нее за спиной капиталы О’Райли. Оставалось запугать эту оклахомскую простушку. — Не пытайся обдурить меня, Мег. Это будет ужасная ошибка, о которой ты серьезно пожалеешь.

 Только упершись спиною в шкаф, она внезапно осознала, что вся скрючилась от потрясения. Шок испарился, спина выпрямилась. Она больше не ребенок, напомнила себе Меган, а женщина. Знающая, ответственная.

 — Не твое дело, почему я сюда переехала.

 — Очень даже мое. — Голос его казался шелковым, спокойным, разумным. — Я бы предпочел, чтобы ты оставалась в Оклахоме, Меган. Трудилась бы на своей прекрасной, стабильной работе, жила со своим любящим семейством. Прислушайся к моему совету — настоятельно тебе это рекомендую.

 Как же холодны его глаза, отрешенно изумилась Меган. Как странно, что она раньше никогда этого не замечала.

 — Твои предпочтения для меня ничего не значат, Бакстер.

 — Думала, я не узнаю, что ты якшаешься с моей бывшей женушкой и ее родственничками? — продолжал он тем же ровным и убедительным тоном. — Думала, я не следил за тобой эти годы?

 Приложив усилие, Меган выровняла дыхание, но когда она попыталась отстраниться от Бакстера, он задержал ее. Испугаться Меган не успела, но темперамент, который она с таким трудом пыталась подавить в себе, начал прорываться наружу.

 — Твои знания или незнания меня не касаются. И я понятия не имела, что ты следишь за мной. С какой стати? Ни я, ни Кевин никогда и ничего для тебя не значили.

 — А ты долго выжидала, прежде чем переехать. — Бакстер прервался, стараясь побороть подступившую к горлу ярость. — Умно с твоей стороны, Меган, очень умно, я даже не предполагал, что ты на это способна.

 — Не понимаю, о чем ты говоришь.

 — Ты что, серьезно хочешь, чтобы я поверил, будто ты ничего не знала о моей избирательной кампании? Но я не потерплю эту жалкую попытку отомстить.

 Голос Меган стал спокойнее, хотя сама она чувствовала, как ее начинает трясти от накала смешанных эмоций.

 — Рискую повториться, но я не понимаю, о чем ты сейчас говоришь. Моя семья не имеет к тебе никакого отношения, Бакстер, а твоя к моей. Ты дал мне это понять много лет назад, когда отказался признавать меня и Кевина.

 — Значит, ты собираешься придерживаться этой линии? — Дюмон хотел оставаться спокойным, но гнев так и прорывался наружу. Запугивания, осознал он, будет недостаточно. — Значит, ты, юная невинная жертва, соблазненная, преданная и брошенная? Оставшаяся одна, беременная и с разбитым сердцем? Пожалуйста, избавь меня от этого!

 — Это не линия, это правда.

 — Ты была молода, Меган, но вот невинна ли? — Он оскалил зубы. — А ведь это совсем другое дело. Ты явно была охоча до… развлечений, даже жаждала их.

 — Я верила тебе! — Она выкрикнула это — непростительная ошибка, собственный голос буквально порвал на куски ее хладнокровие. — Я верила, что ты меня любишь, что ты хочешь на мне жениться. А ты просто играл с моими чувствами. Ты никогда и не намеревался связать со мной свое будущее. Ты был уже помолвлен. Я оказалась легкой добычей.

 — О да, определенно легкой. — Бакстер снова прижал ее к шкафу, больно схватив за плечи. — И очень, очень соблазнительной. Сладкой, Меган. Очень сладкой.

 — Убери от меня руки.

 — Не так быстро. Ты выслушаешь меня, причем очень внимательно. Я знаю, зачем ты заявилась сюда, зачем связалась с Кэлхунами. Скоро пойдут слухи, разговоры, затем ты поведаешь печальную историю сочувствующему твоим страданиям репортеришке. Старуха надавила на меня с Сюзанной. — Он с отвращением подумал о Коллин. — Но я пошел на это сам. В интересах детей, — пробормотал он. — Позволил Бредфорду усыновить их, самоотверженно и бескорыстно отказался от своих прав, чтобы дети спокойно росли в традиционной семье.

 — Они же никогда тебя особо не заботили, так? — проговорила Меган хриплым голосом. — Алекс и Дженни никогда не имели для тебя значение, не более, чем Кевин.

 — Суть в том, — продолжал Бакстер, — что у старухи нет причин беспокоиться о тебе. Так что, Меган, лучше подумай о себе сама и послушай меня. Тебе здесь ничего не светит, так что давай отправляйся назад в Оклахому.

 — Я никуда не уеду… — начала Меган и задохнулась, когда он с силой сдавил ей шею.

 — Ты вернешься к своей спокойной жизни, подальше отсюда. И не будет ни слухов, ни слезливых интервью репортерам. Если только ты попытаешься подкопаться под меня, впутать меня в скандал, я тебя уничтожу. И когда я покончу с тобой — а поверь мне, с деньгами Дюмонов я смогу нанять дюжину мужиков, которые охотно поклянутся, что поимели тебя, — так вот, когда я с тобой покончу, — повторил он, — ты окажешься просто жадной до денег шлюшкой с сыночком-ублюдком.

 У нее потемнело в глазах. И вовсе не его угрозы испугали или, скорее, разъярили ее до такой степени. Нет. Как же он посмел употребить слово «ублюдок» по отношению к ее малышу!

 Прежде чем Меган до конца осознала свои намерения, ее рука взмыла в воздух и с резким, тяжелым шлепком опустилась на его физиономию.

 — Не смей говорить так о моем сыне.

 Когда Бакс отвесил ей ответную пощечину, она не почувствовала ни боли, ни шока — лишь всепоглощающий гнев.

 — Не вынуждай меня, Мег, — сдавленно прошипел он, тяжело дыша, — не вынуждай меня, потому что пострадаешь от этого только ты сама. Ты и твой ненаглядный сыночек.

 Разъяренная, обезумевшая, как любая мать, защищающая своего ребенка, она накинулась на него. Мощь ее атаки откинула их обоих к стене. Меган успела нанести ему два неслабых удара, прежде чем Бакстер отбросил ее в сторону.

 — А я смотрю, нрав у тебя по-прежнему страстный. — Он притянул ее к себе, разгневанный, возбужденный. — И помню, как направить эту страсть в нужное русло.

 Меган снова прыгнула на него, успев нанести молниеносный удар, прежде чем Бакс поймал ее руки и прижал к бокам. Тогда она вцепилась в него зубами. Негодяй взвыл от боли, и тут дверь с грохотом распахнулась.

 Натаниэль схватил его за шкирку и поднял в воздух, словно вытащил блоху из шкуры собаки. Несмотря на застивший взор туман, Меган разглядела в его взгляде жажду убийства. Он был разъярен и взбешен. Смертельно.

 — Натаниэль!

 Но он даже не посмотрел на нее. Вместо этого с силой швырнул Бакстера о стену.

 — Дюмон, не так ли? — Голос его казался ужасающе спокойным, убийственно любезным. — Я слышал, ты только с женщинами любишь кулаками махать?

 Бакстер попытался сохранить достоинство, хотя его ноги болтались в дюйме от пола.

 — Кто ты, черт побери?

 — Что же, мне кажется справедливым, если ты узнаешь имя человека, который вышибет сейчас из тебя дух голыми руками. — Нэйт с удовольствием увидел, как Бакс побледнел. — Я Фьюри, Натаниэль Фьюри. Ты же не забудешь его… — Он ударил его кулаком пониже, в область почек. — Не так ли?

 Когда Бакстер оказался в состоянии дышать снова, то, с трудом выговаривая слова, прохрипел:

 — Ты окажешься за решеткой прежде, чем закончится эта ночь.

 — Я так не думаю. — Натаниэль резко повернул голову, когда к ним подбежала Меган. — Стой там, где стоишь, — прошипел Нэйт сквозь зубы. Вспышка пламени в его глазах заставила ее замереть на месте.

 — Натаниэль, — тяжело сглотнула она, — не убивай его.

 — Ты можешь назвать хоть одну причину, по которой ты хочешь оставить его в живых?

 Меган открыла рот и снова его закрыла. Ответ казался ей отчаянно важным, так что она решила сказать правду:

 — Нет.

 Бакстер сделал глубокий вдох, намереваясь закричать. Однако Натаниэль легко помешал ему, сдавив горло.

 — Да ты счастливчик, Дюмон. Леди не желает, чтобы я убил тебя, так что я не хочу ее разочаровывать. Предоставим все воле случая. — Он потащил Бакстера к выходу из офиса, будто в его руках было не что иное, как плотно набитый морской вещмешок.

 Меган кинулась к двери.

 — Холт! — Дрожь облегчения пробежала у нее по спине, когда она заметила мужа Сюзанны, стоявшего около причала. — Сделай что-нибудь.

 Холт едва пошевелился.

 — Хм?! Чтобы потом иметь дело с Фьюри? Тебе лучше вернуться в офис, промокнешь.

 — Но… но он же не убьет его, правда?

 Холт задумался на минуту и, прищурившись от дождя, посмотрел, как Натаниэль тащит Бакстера по причалу.

 — Возможно, и нет.

 — Молю Бога, чтобы ты не умел плавать, — заметил сквозь зубы Натаниэль, сбрасывая Бакстера в воду. Потом развернулся и быстрыми шагами направился к Меган, не дожидаясь, когда раздастся плеск тела. — Пойдем.

 — Но…

 Он попросту поднял ее на руки.

 — С работой на сегодня покончено.

 — Замечательно. — Холт стоял, положив руки в карманы, с нечестивым ликованием во взоре. — Увидимся завтра.

 — Натаниэль, ты не можешь…

 — Замолчи, Мег. — Нэйт посадил ее в машину. Она вытянула шею, не зная, радоваться ей или огорчаться, видя, как Бакстер пытается забраться на причал.

 

 Ему следовало успокоиться, чтобы удержать себя от насилия. Натаниэль ненавидел скрытый в нем темперамент, провоцирующий его на драки и мордобой. Да, при определенных условиях он мог себя контролировать, но ему всегда было ужасно сознавать, на что он способен, если вывести его из себя.

 Сейчас же у Нэйта не было ни тени сомнения, что он прибил бы Дюмона, если бы Меган его не остановила.

 Он приучал себя использовать слова и разум, чтобы разрешить спорные вопросы. Обычно это у него получалось. Когда же не получалось, что ж, тогда не получалось… Пусть прошли годы после последнего памятного удара старика Фьюри Нэйт все помнил и сожалел.

 Меган била нервная дрожь, когда он припарковал машину на дорожке перед домом. До той самой минуты Нэйт и не вспомнил, что забыл Пса. Однако, рассудив, что Холт позаботится о щенке, он рывком вытащил Меган с сиденья.

 — Я не…

 — Просто молчи.

 Нэйт внес ее в дом мимо выкрикивающего приветствия попугая и поднял вверх по лестнице. К тому времени, когда он опустил ее на кресло в спальне, потрясенная Меган могла только лепетать что-то неразборчивое. Не говоря ни слова, Натаниэль развернулся и принялся обшаривать полки с одеждой в стенном шкафу.

 — Избавься от этих мокрых тряпок, — приказал он, протягивая ей футболку с длинным рукавом и брюки от спортивного костюма. — Я спущусь вниз и приготовлю тебе чай.

 — Натаниэль…

 — Сделай это! — воскликнул он, стиснув зубы. — Просто сделай это, — повторил Нэйт уже спокойнее и закрыл дверь.

 Он не хлопнул ею, нет, так же как и, спустившись, не ударил кулаком о стену. Да, он подумывал об этом, но вместо этого поставил чайник и достал бренди. После недолгих размышлений Нэйт глотнул обжигающую жидкость прямо из горла. Это не сильно его успокоило, однако чуть притупило чувство презрения к себе.

 Услышав, как щебечет Птица, приглашая Меган посетить старую алжирскую крепость, он поставил чай, сдобренный бренди, на стол.

 «Бледная, — заметил Натаниэль, — и глаза слишком большие. Так же как и ее новая одежда». Он почти улыбнулся, глядя на картину, которую собой представляла замершая в дверях комнаты хрупкая девушка, одетая в мужскую футболку, спадающую с ее плеч, и спортивные брюки, собравшиеся в складки на лодыжках.

 — Присядь и выпей что-нибудь. Сразу почувствуешь себя лучше.

 — Со мной все хорошо, правда. — Тем не менее Меган присела и взяла чашку обеими руками, так как ее пальцы все еще дрожали. От первого же глотка у нее перехватило дыхание. — Я думала, это чай.

 — Это и есть чай. Я просто его слегка улучшил. — Нэйт сел напротив нее, терпеливо дожидаясь, пока она сделает еще один глоток. — Он причинил тебе боль?

 Меган уставилась в стол. Увидела свое отражение в его до зеркального блеска отполированной поверхности.

 — Да.

 Она думала, что ведет себя спокойно, пока Натаниэль не накрыл ее руку своей. Девушка всхлипнула раз, другой, а потом положила голову на стол и зарыдала.

 Вместе с этими слезами Меган выплакала и свои несбывшиеся надежды, и мечты, и предательство, и разочарование, и страхи, и горечь. Нэйт не пытался ее успокоить, просто сидел и ждал.

 — Прости меня. — Меган на мгновение задержалась, лежа щекой на столе, наслаждаясь прохладным, гладким прикосновением дерева к коже и руки Натаниэля к волосам. — Все произошло так внезапно, я была не готова. — Она выпрямилась, утирая слезы, и тут у нее потемнело в глазах от нового страха. — Кевин. О господи, если Бакс…

 — Холт позаботится о Кевине. Дюмон до него не доберется.

 — Ты прав. — Она глубоко вздохнула. — Конечно, ты прав. Холт присмотрит за Сюзанной и детьми. Да и все, чего добивался Бакстер, — запугать меня.

 — Ему это удалось?

 Ее глаза были все еще мокрые, но Меган начала постепенно успокаиваться.

 — Нет. Он причинил мне боль, взбесил меня, заставил стыдиться того, что я вообще позволила ему себя коснуться. Но он не запугал меня. И не запугает.

 — Умница, детка.

 Меган всхлипнула и слабо улыбнулась.

 — Зато я напугала его. И именно поэтому он явился сюда сегодня спустя столько времени. Потому что он смертельно боится.

 — Чего?

 — Прошлого, своих грешков и их последствий. — Она еще раз глубоко вздохнула и остро почувствовала запах Натаниэля — табак и соленые брызги морской воды. Какое странное чувство спокойст вия и умиротворения. — Бакс решил, что наш приезд сюда — нечто вроде заговора против него. Он следил за мной все это время. Я не знала.

 — Он никогда не делал попыток встретиться с тобой до сегодняшнего дня?

 — Нет, никогда. Полагаю, он чувствовал себя в безопасности, пока я пребывала в Оклахоме и не общалась с Сюзанной. А теперь мы не просто общаемся — я живу здесь. И Кевин, и Алекс, и Дженни… Похоже, ему невдомек, что это не имеет к нему никакого отношения.

 Меган снова подняла чашку. Натаниэль не спрашивал ее ни о чем, он просто сидел и держал ее за руку. Возможно, именно поэтому она почувствовала себя обязанной рассказать ему все.

 — Я встретила его в Нью-Йорке. Мне исполнилось семнадцать, и это было мое первое большое взрослое самостоятельное путешествие. Мы с друзьями решили, что этот город просто идеально подходит, чтобы стать первым выходом в большой мир. Там жили родственники одной из моих подруг. Полагаю, ты бывал в Нью-Йорке?

 — Раз или два.

 — Я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Люди, небоскребы. Город казался таким восхитительным, таким не похожим на привычный мне Запад. Огромные толпы народа, яркие краски. Я влюбилась в него — мне нравилось прогуливаться по Пятой авеню, пить кофе в какой-нибудь маленькой забегаловке в Гринвич-Виллидж. Просто глазеть по сторонам. Наверное, звучит глупо.

 — Нет, вполне нормально.

 — Так и было, — со вздохом согласилась Меган. — Все было очень нормальным и простым, пока… Это случилось на одной вечеринке. Бакстер выглядел таким красивым и романтичным. Воплощение девичьих грез, с внешностью кинозвезды, остроумный, блестящий. И он был старше — ровно настолько, чтобы казаться восхитительным. Только что побывал в Европе. — Она замолчала, с силой зажмурив глаза. — О господи, какая сентиментальная чушь!

 — Мег, ты знаешь, что вовсе не должна мне все это рассказывать.

 — Нет, думаю, должна. — Немного успокоившись, Меган снова открыла глаза. — Если ты в состоянии слушать.

 — Я никуда не спешу. — Натаниэль ободряюще пожал ее руку. — Продолжай же. Тебе надо от этого избавиться.

 — Бакстер говорил правильные вещи, вел себя безупречно. На следующий день он прислал мне дюжину роз и приглашение на ужин.

 Меган остановилась, подыскивая нужные слова, машинально вытаскивая шпильку, еле державшуюся в волосах. «А вовсе не так уж и ужасно оглядываться назад, — мелькнула странная мысль. — Похоже на театральную пьесу, в которой одновременно исполняешь роль главной героини и выступаешь в качестве зрителя. Непосредственная вовлеченность и легкая отстраненность».

 — И я приняла приглашение. Горели свечи, мы танцевали. Я чувствовала себя такой взрослой. Думаю, это чувство возможно испытывать на самом деле лишь в семнадцать. Мы ходили в музеи, глазели на витрины магазинов, бывали на бродвейских шоу. Он сказал, что любит меня, и купил мне кольцо с двумя соединенными бриллиантовыми сердечками. Очень романтично. Кольцо оказалось у меня на пальце, а я в его постели.

 Она остановилась, ожидая реакции Натаниэля. Когда ее не последовало, Меган собралась с силами и продолжила рассказ:

 — Бакстер сказал, что приедет в Оклахому и мы вместе обсудим планы на будущее. Но конечно, он не приехал. В самом начале, когда я ему звонила, он говорил, что задерживается. А вскоре и вовсе перестал отвечать на мои звонки. Я обнаружила, что беременна — я звонила, писала. Мне сообщили, что он помолвлен, был помолвлен все время. Я не поверила, потом словно впала в какое-то оцепенение. Потребовалось время, прежде чем я заставила себя с этим смириться, осознать и строить жизнь дальше. Моя семья была великолепна. Я бы никогда не выкарабкалась без их помощи. Когда родился Кевин, я поняла, что не могу просто чувствовать себя взрослой. Я должна ею быть. Позже я попыталась связаться с Баксом в последний раз. Думала, что он должен узнать о Кевине, а Кевину необходимы хоть какие-то отношения с отцом. Но… — Меган умолкла. — Когда с его стороны не последовало никакого интереса, а только гнев и враждебность, я начала понимать, что, возможно, это и к лучшему. Сегодня, наверное, впервые в жизни я абсолютно в этом уверилась.

 — Он не заслуживает никого из вас.

 — Да, не заслуживает.

 Меган с трудом улыбнулась. Теперь, рассказав Нэйту все, впервые за очень долгое время она почувствовала себя опустошенной. Нет, не слабой, осознала Меган. Просто свободной.

 — Я хотела бы поблагодарить тебя за спасение.

 — Не стоит благодарности. Он больше не посмеет коснуться тебя, Мег. — Нэйт взял ее руку и поднес к губам. — Ни тебя, ни Кевина. Верь мне.

 — Я верю. — Она повернула ладонь и крепко сжала руку. — Я верю тебе. — Ее пульс бешено забился, но Меган не отрывала от Нэйта глаз. — Я подумала, когда ты понес меня наверх… Знаешь, я и представить себе не могла, что ты собираешься напоить меня чаем.

 — Так же как и я. Но ты вся дрожала, и я знал, что если я не остыну, то могу быть грубым. А это неправильно для нас обоих.

 Ее сердце замерло на мгновение.

 — А сейчас ты остыл?

 Глаза Нэйта потемнели.

 — Почти. — Нэйт медленно поднялся, не выпуская ее рук. — Это приглашение, Меган?

 — Я… — Он ждет, осознала Меган, ждет ее согласия или отказа. Никаких соблазнительных слов, прекрасных обещаний. Никаких иллюзий. — Да, — сказала она, и их губы встретились.

 Когда Натаниэль подхватил ее на руки на этот раз, Меган издала быстрый, нервический смешок, замерший у нее на губах, едва он взглянул на нее.

 — Ты не будешь думать о нем, — спокойно произнес Натаниэль. — Ты не будешь думать ни о чем, кроме нас.