• Ночные Рассказы, #4

Глава 10

 Искушения? Ее не нужно искушать… Она сама, с самого начала, захотела его. Еще до того, как поняла, что любит, она считала, что их толкнула друг к другу сложная химическая реакция. А сейчас — неужели он не чувствует, не понимает…

 Он провел губами по ее виску, и все мысли куда-то улетучились… как дым.

 — Рай!

 Она положила ладонь ему на грудь и сказала себе: надо говорить весело и непринужденно, ненадолго оторваться, освободиться от него. Тогда мысли придут в порядок… Но он, словно не слушая, ласкал кончиками пальцев ее ключицу, а губы неотвратимо приближались к ее губам. Натали успела лишь прошептать его имя.

 — У нас с тобой много общего, Натали… Мы любим идти прямо к цели… — В нем поднималось что-то нежное и легкое. Удивленный своими чувствами, он провел языком по ее губам. — Мы движемся вперед быстро и прямо — никаких объездов. По-моему, настала пора ненадолго свернуть.

 — Я думаю… — Но думать она не могла. Особенно после того, как на нее набросились его губы. Так он ее еще не целовал — медленно, глубоко, неспешно. Его поцелуй разжигал в ней огромное пламя.

 Она вся обмякла; ей показалось, что она сейчас растает, как восковая свеча. Под ее ладонью гулко билось его сердце — гулко, но не совсем ровно. Из ее горла вырвался хриплый, беспомощный стон. А он все не отрывался от ее рта. Он не спешил, как будто готов был целовать ее так всю жизнь.

 Ее голова безвольно откинулась назад. Он положил затылок ей на ладонь, чуть приподнял голову и продолжил целовать ее, Он пил её, наслаждался ею, дразнил, играл с ее губами, языком. У нее то и дело перехватывало дыхание. Когда он легко коснулся ее груди, ее пробила крупная дрожь. Сейчас, сейчас… Все станет привычным: сильным и быстрым. К ней вернется самообладание, и они стремительно сольются воедино. Но его пальцы продолжали гладить ее шею, щеку, даря мучительную, сладкую нежность. Защищаясь, она потянулась к нему, крепче прижимая его к себе.

 — Погоди, не торопись. — Слегка отпрянув, Рай заглянул ей в лицо и прочел на нем желание, возбуждение и недоумение. Очень интересное сочетание! Хотя сам он готов был взорваться, ему хотелось распалить ее еще больше, возбуждать до тех пор, пока она совсем не растает.

 — Я хочу тебя. — Дрожа, она попробовала расстегнуть на нем рубашку. — Сейчас же! Рай, я хочу тебя сейчас…

 Он уложил ее на ковер у камина. Отблески пламени падали на ее кожу, плясали в волосах.

 Она показалась ему золотой, как драгоценная статуя, сокровище, на поиски которого не жалко потратить целую жизнь. А сейчас, сегодня это сокровище принадлежит только ему.

 Он прижал ее руки к бокам; их пальцы сплелись.

 — Тебе придется подождать, — прошептал он. — Я еще не закончил тебя искушать!

 — Меня не нужно искушать… — Она выгнулась ему навстречу, раскрываясь, предлагая себя.

 — Посмотрим.

 Он накрыл ее губы своими и стал целовать — нежно, не спеша, пока она не застыла. Руки у нее обмякли. Как часто он раньше любил ее? Они не так давно познакомились, но он не сумел подсчитать, сколько раз он одерживал над ней верх и терял рассудок вместе с ней.

 Сейчас он будет любить ее с помощью разума.

 — Люблю твои плечи, — прошептал он, проводя губами по нежным изгибам. — Мягкие, сильные, гладкие.

 Зубами он снял с ее плеча тонкую бретельку и потянул вниз. Тонкая ткань хранила ее тепло, ее вкус, ее аромат. Наслаждаясь, он лизнул ее плечо, изящную линию шеи. Потом перешел ко второму плечу и спустил вторую бретельку.

 — И вот это место… — Губы дошли до шелковой кожи на ее груди. Понимая, что мучает ее, он ласкал ее шелковистую кожу языком, а она стонала и извивалась. — Натали, расслабься и получай удовольствие. Я не хочу спешить.

 — Не могу. — Нежное касание губ, его сильное тело мучительно возбуждали ее. — Поцелуй меня так еще.

 — С удовольствием.

 Мощное желание поднималось изнутри, жгло его, как горящий уголь. И все же Раю удалось не потерять самообладания. Натали со стоном прильнула к нему. Ее страсть искала выхода, и вместе с тем она наслаждалась происходящим. Рай продолжал не спеша, сосредоточенно целовать ее до тех пор, пока вцепившиеся в него пальцы не обмякли, а учащенное дыхание не замедлилось и не стало более глубоким.

 Ей показалось, что она поднимается вверх на облаке — невесомая, беспомощная. Наслаждаясь полетом, она лишь изредка вздыхала, когда губы Рая отправлялись бродить по ее телу. Легко куснув ее в подбородок, он принялся покрывать легкими, неспешными поцелуями ее шею, плечи. По-прежнему не выпуская ее рук, он переместился ниже, одновременно спуская с нее платье. На миг прижался грудью к ее груди, затем его язык обследовал все нежные изгибы и выпуклости. Когда он захватил в рот ее сосок, то ее словно ожгло огнем. Он чуть прикусил зубами, и она застонала и, не в силах ждать, задвигалась, подчиняясь древнему ритму.

* * *

 Ему хотелось доставить ей максимум наслаждения. Натали лежала, закрыв глаза и приоткрыв рот… Она была такой соблазнительной, что он снова впился в нее, радуясь ее нежности и податливости.

 Время тянулось бесконечно.

 В нежности таилась огромная сила. Раньше он не догадывался об этом. Но с Натали неожиданно открыл в себе бездонный колодец нежности, великолепных, неспешных поцелуев, тихих вздохов.

 Снимая рубашку, он ненадолго выпустил ее и тут же снова погрузился в ее нежность и мягкость. Погладил шелк на бедре, чувствуя, как все больше распаляется. Что-то прошептав, он нащупал разрез на ее платье, слегка лаская, дразня, просунул пальцы под кружево. Расстегнул первую пуговицу, вторую, третью, завороженный тем, как ткань скользит и послушно расходится в стороны. Коснувшись ее голого бедра, он с трудом подавил в себе порыв немедленно взять ее. Она гладила его плечи, а потом вдруг крепко сжала их.

 Еще, велел он себе. Еще!

 Радуясь каждому новому открытию, он безжалостно сорвал с нее платье. И обнаружил под ним кое-что еще.

 Под платьем у нее оказалось нечто нежное, кружевное, того же цвета, что и платье, наполовину спущенное с нее, задравшееся на бедрах… Протяжно вздохнув, он сел на пятки и потеребил кружевную подвязку.

 — Натали!

 Натали чувствовала себя такой слабой, что едва могла открыть глаза. Когда же она их открыла, то увидела только его. Отблески пламени плясали в его темных волосах, глаза стали почти черными. Она потянулась к нему; ей показалось, будто из ее руки вытащили все кости. Он нежно поцеловал ей руку. — Как я рад, что ты носишь нижнее белье, которое сама же и выпускаешь! Губы у нее дрогнули. Ей почти удалось рассмеяться, как вдруг он быстрым движением дорвал первую подвязку. Она успела лишь беспомощно пискнуть.

 — И какая ты красивая… — Миг — и вторая подвязка последовала за первой. — Ты лучше всех рекламируешь свою продукцию. — Не сводя с нее глаз, он стал спускать чулки с бедра, колена, лодыжки.

 Перед глазами стоял туман. Она не видела его, только чувствовала. Неужели можно так остро чувствовать? Каждое его прикосновение скользит по ней, как тень, и оставляет ее совершенно беззащитной. Она даст ему все, чего он хочет, только бы он не прекращал ласкать ее!

 От камина шел ровный несильный жар. Но жар от камина казался ничем по сравнению с медленным огнем, который он в ней разжигал. До ее слуха доносилась музыка — издали и приглушенно, как будто из длинного, обитого бархатом туннеля. Она стала фоном для ее собственного прерывистого дыхания. Аромат цветов и свечного воска, его вкус и вкус вина, который сохранялся на языке, — все сливалось воедино в восхитительном опьянении.

 Потом он просунул палец под кружевную резинку, медленно подводя ее к очагу возгорания, а потом и обдав жаром.

 Она взорвалась фейерверком, затрепетав, задрожав, забившись. С ее губ сорвалось его имя, хотя она не сознавала, что говорит и что делает. Взлетев на самый верх, она прильнула к нему. Потом ее подбросило еще выше — и она спустилась на землю совершенно опустошенная.

 Ей хотелось сказать ему, что она пуста, должна быть пустой. Но он, отшвырнув в сторону шелк и кружева, заглушал все слова, которые она пыталась сказать, своими ласковыми, терпеливыми и мучительными поцелуями.

 — Я хочу заполнить тебя, Натали. — Ненадолго он отстранился; нежно уложив ее на ковер, стал раздеваться сам. — Всю тебя — всем мною. — В ушах у него стучала кровь; губы, а за ними и пальцы отправились в путь вверх по ее ногам. Он снова распалял ее, наблюдая, выжидая, когда она снова воспламенится.

 Увидев, что в ней зарождается новая мощная волна, услышав ее крик, он проник в нее.

 Сдерживаться было трудно, больно и вместе с тем очень сладко. С трудом преодолевая желание поскорее добраться до финиша, он любовался ее глазами — шальными, с поволокой.

 Захваченная мощным вихрем, задыхаясь, она схватила его за руки. Когда их пальцы снова сплелись, ей показалось, что у нее сейчас разорвется сердце. Она не сводила с него изумленного взгляда; с каждым новым толчком они взлетали все выше и все больше сближались. Потом она подлетела к краю обрыва и ринулась вниз, перейдя в свободный полет. Его губы нашли ее, и он прыгнул с обрыва вместе с ней, шепча ее имя.

 

 На следующее утро Натали дважды ловила себя на том, что поет в кабине лифта. Оба раза она откашливалась, перекладывала портфель в другую руку и притворялась, что не замечает любопытных взглядов спутников.

 Ну и что? — думала она, поднимаясь на свой этаж. Что такого, если ей хочется петь и танцевать? Она влюблена. Что здесь плохого — спросила она себя, когда лифт остановился на тридцать первом этаже, выпуская других пассажиров. Влюбляться можно всем, всем можно чувствовать себя так, словно они летят по воздуху и ноги их больше никогда не коснутся земли. Всем можно чувствовать, что воздух никогда еще не был ароматнее, солнце никогда не светило ярче. Какое чудо — любовь! Странно, почему она еще ни разу в жизни ни в кого не влюблялась…

 Улыбнувшись во весь рот, она подумала: это потому, что раньше у нее не было Рая.

 Она испугалась, когда поняла, что таится в ее сердце. Как глупо! Как трусливо и нелепо бояться любви — даже на секунду!

 Если любовь делает женщину уязвимой, смешной, если от любви кружится голова, что тут плохого? Любовь делает женщину сильной и слабой одновременно. Просто раньше она этого не понимала.

 Мурлыча себе под нос, она вышла на своем этаже и только что не протанцевала всю дорогу до кабинета.

 — Доброе утро, мисс Флетчер. — Морин украдкой посмотрела на часы. Она не собиралась выговаривать начальнице, но для Натали Флетчер неслыханно опаздывать даже на три минуты!

 — Доброе утро, Морин, — только что не пропела Натали, протягивая помощнице букет нарциссов.

 — Ах, спасибо! Они чудесные.

 — Сегодня утром у всех должны быть нарциссы. У всех поголовно! — Натали тряхнула головой, разбрызгивая капли воды. — Сегодня прекрасный день, правда?

 Хотя сегодня день выдался серенький и дождливый, Морин с удивлением обнаружила, что улыбается в ответ.

 — Классическое весеннее утро. У вас на десять запланировано селекторное совещание с Атлантой и Чикаго.

 — Знаю.

 — А мисс Маркс просит вас после совещания уделить ей немного времени.

 — Отлично!

 — Кстати, в одиннадцать пятнадцать вас ищут в головном магазине — сразу после встречи в десять тридцать с мистером Готорном.

 — Никаких проблем.

 — Вы обедаете с…

 — Сейчас! — крикнула Натали, скрываясь в кабинете и впервые в жизни не налив себе кофе. Сейчас кровь у нее бурлит и без кофеина. Она повесила пальто, отставила в сторону портфель и подошла к сейфу, спрятанному за абстрактной картиной.

 Достав из сейфа пару дисков, она села за стол, чтобы набросать служебную записку Дирдре.

 Час спустя она с головой погрузилась в работу: спрашивала, отвечала, торопливо записывала что-то в блокноте. Она одновременно общалась по селектору с представителями трех филиалов.

 — Свою визу пришлю по факсу в течение часа, — обещала она сотрудникам в Атланте, — Доналд, постарайся выкроить время и успеть вместе со мной в головной магазин — в одиннадцать пятнадцать. Наши вопросы можем обсудить по пути.

 — В одиннадцать тридцать у меня совещание с отделом маркетинга, — ответил он. — Попробую передвинуть его на после обеда.

 — Буду тебе очень признательна. Мне нужны вырезки со всеми рекламными объявлениями и газетными статьями в Чикаго. Можешь запросить факсы, но лучше раздобудь оригиналы. После обеда я свяжусь с Лос-Анджелесом и Далласом; завтра к концу дня у нас будет полная картина положения дел во всех филиалах.

 Она откинулась на спинку кресла и выдохнула воздух.

 — Итак, сверьте часы и приведите войска в боевую готовность. В субботу мы открываемся ровно в десять утра — по всей стране!

 Закрыв совещание, Натали нажала кнопку аппарата внутренней связи:

 — Морин, передайте Дирдре, что я буду свободна минут двадцать. И заодно пригласите ко мне Мелвина!

 — Он в городе, мисс Флетчер.

 — Да, точно! — Досадуя на себя за забывчивость, Натали посмотрела на часы, подсчитывая время. — Может, позже удастся подскочить к нему на фабрику. Сообщите ему, что я буду у него часа в три.

 — Будет исполнено!

 — После того как вызовете Дирдре, соедините меня с начальником отдела грузоперевозок на новом складе.

 — Сейчас соединю.

 Войдя, Дирдре увидела, что Натали сидит за компьютером и беседует с кем-то по телефону.

 

 — Да, понятно! — Прижав трубку к уху, она жестом велела Дирдре садиться. — Проследите за тем, чтобы завтра, не позднее девяти утра, партия была в Атланте! — Она кивнула; пальцы запорхали по клавиатуре. — Как только все выясните, дайте мне знать. Спасибо!

 Разъединившись, Натали привычным жестом заправила за ухо прядь волос. — Чем ближе решительный час, тем больше каких-то неувязок!

 — Что-то серьезное? — озабоченно спросила Дирдре.

 — Нет, небольшая задержка с поставкой одной партии товара. В Атланте все готово к открытию. Но я не хочу, чтобы у них в первый же день что-то закончилось раньше времени… Кофе хочешь?

 — Спасибо, но от кофе у меня уже дыра в желудке… И у тебя, кстати, тоже. — Дирдре устремила на Натали холодный взгляд. — Я насчет премий.

 — Ах да, премии! — воскликнула Натали. — Вот, посмотри процентные ставки, коэффициенты и так далее. — Она улыбнулась. — Я решила сама произвести кое-какие предварительные подсчеты, чтобы ты не сразу меня убила…

 — Ты ошиблась.

 Натали громко, от души рассмеялась:

 — Дирдре, знаешь, за что я так высоко тебя ценю?

 — Понятия не имею.

 — У тебя голова как калькулятор. Все сотрудники заслужили премию; я не считаю, что пускаю деньги на ветер. Премия станет стимулом для того, чтобы не сбавлять темп и в последующие недели. После старта часто наблюдается спад — как в смысле прибыли, так и в смысле рвения сотрудников… Я решила, что материальное поощрение поможет нашим людям не расслабляться.

 — Все твои рассуждения хороши только в теории… — начала Дирдре.

 — Так давай воплотим теорию в практику! Кстати, все подсчеты стандартны, поэтому можешь поручить их своему заместителю. А сама приступай к ревизии. — По-прежнему улыбаясь, Натали протянула Дирдре диски и записку со своими замечаниями. — Заодно заполни все необходимые документы для налоговой инспекции… Не спеши и бери в помощь столько сотрудников бухгалтерии, сколько сочтешь нужным.

 Поморщившись, Дирдре взяла диск.

 — Знаешь, Натали, за что я так высоко тебя ценю?

 — Понятия не имею.

 — За то, что тебя не сдвинешь с места и ты умеешь разумно обосновать самый безумный приказ!

 — Это особый дар, — согласилась Натали, смеясь. — Возьми распечатки; возможно, они тебе понадобятся.

 Дирдре встала, взвесила в руках тяжелую папку и скривилась:

 — Спасибо большое!

 — Всегда пожалуйста. — Натали с улыбкой подняла голову, увидев на пороге Доналда.

 — Я свободен до половины первого, — сообщил он.

 — Замечательно! Тогда выезжаем сейчас. — Натали направилась к вешалке. Не спеши, — повторила Натали, поворачиваясь к Дирдре на ходу. — Главное — чтобы отчет о доходах и расходах за текущий квартал, а также показатели по всем подразделениям лежали у меня на столе к концу следующей недели!

 Покосившись на Доналда, Дирдре закатила глаза.

 — Разумно обосновала очередной безумный приказ! — Дирдре положила диски на папку и подмигнула Доналду: — Ты следующий!

 — Доналд, не слушай ее. У нее плохое настроение, потому что она готовится к квартальному отчету, — улыбнулась Натали. — И не забудь, Дирдре, главное — чтобы доходы превышали расходы!

 — У нее сегодня отличное настроение, — Заметил Доналд, обращаясь к Дирдре.

 — Прямо по воздуху летает. — Дирдре посмотрела в папки. — Будем надеяться, так же будет и дальше.

 

 — Замечательно, правда? — Натали с блаженным видом вытянула ноги. Они с Доналдом сидели на заднем сиденье. Водитель лавировал в плотном потоке машин — начался обеденный перерыв. — Даже и не догадаешься, что там был пожар.

 — Отлично поработали, — согласился Доналд. — И витрину отремонтировали просто чудесно. В следующую субботу персонал готов лечь костьми.

 — На это я и рассчитываю. — Она положила руку ему на плечо. — Доналд, многое из того, что сделано, — твоя заслуга. Без тебя мы бы ни за что не сдвинули с места такую махину, особенно после того, что случилось на складе.

 — Минимизация урона. — Он пожал плечами, словно отмахиваясь от ее благодарности. — Через полгода мы даже и не вспомним о каких-то мелких неприятностях вроде пожара… А прибыли даже Дирдре заставят улыбаться. — Он всерьез на это рассчитывал.

 — Нас ждет настоящий успех!

 — Высадите меня на следующем перекрестке, — приказал Доналд водителю. — Ресторан всего в паре шагов отсюда.

 — Спасибо, что сумел выкроить время и поехать со мной.

 — Не за что. Тебе спасибо, что показала головной магазин, который снова во всей красе. В кабинете такое было… Очень жалко сгоревший стол — он ведь был антикварный и такой красивый… Кстати, тот, что прислали на замену, просто потрясающий!

 — Я выписала его из Колорадо, — рассеянно ответила Натали, которой непонятно отчего вдруг стало не по себе. — Он хранился на складе.

 — Изумительно!

 Машина притормозила у тротуара, и Доналд похлопал ее по руке.

 Помахав ему рукой, Натали, хмурясь, откинулась на спинку сиденья. Машина снова влилась в плотный поток транспорта. Пожав плечами, она выглянула в окошко, прикинула, сколько времени они будут ползти до ресторана, где намечен деловой обед, и решила, что у нее есть время на один быстрый телефонный звонок.

 Рай сам поднял трубку после третьего гудка.

 — Отдел по борьбе с поджогами. Пясецки.

 — Привет. — Слышать его голос было так приятно, что она забыла обо всем на свете. — Твоей секретарши нет?

 — Ушла обедать.

 — А ты, как всегда, перекусываешь на рабочем месте?

 Он посмотрел на бутерброд, к которому еще не притронулся.

 — Да. Более или менее. — Он подвинулся, скрипнул стул. — Ты где?

 — На углу Третьей и Хайатт, еду на восток, к «Зверинцу».

 — А-а-а… — «Зверинец», подумал он. Высший класс. Там на обед не подадут бутерброд с тунцом. Рай отчетливо представил, как Натали заказывает дорогущую минеральную воду и салат, где у каждого листочка свое название. — Послушай, Длинноножка, у меня есть предложение насчет сегодняшнего вечера…

 — Представь себе, я тоже строила планы на вечер… Давай сходим в «Гусиную шею»! — Она ссутулила плечи. — Похоже, мне надо будет расслабиться!

 Он почесал подбородок.

 — М-да… А может, ты лучше придешь ко мне?

 — К тебе? — удивилась Натали. Вот так сюрприз! Она уже давно перестала гадать, почему Рай никогда не приглашает ее к себе.

 — Да. Часов в семь, в полвосьмого.

 — Хорошо. Мне принести что-нибудь к ужину?

 — Нет. Я обо всем позабочусь. Пока!

 Отключившись, он откинулся на спинку стула. Ему придется позаботиться о многом.

 

 Он остановился на китайской кухне. Было почти семь, когда Рай поднялся в свою квартиру, нагруженный белыми коробочками. По пути он внимательно оглядывался.

 Конечно, нельзя сказать, что он живет на помойке… Если, конечно, не сравнивать его жилище с гламурными апартаментами Натали. Двери не изрисованы неприличными надписями и граффити, зато стены тонкие, как бумажные… Поднимаясь к себе на второй этаж, Рай слышал, что происходит в соседних квартирах. Где-то работал телевизор, где-то плакал ребенок… Ступеньки на лестнице стерлись в середине от многочисленных ног.

 Внизу хлопнула дверь. — Ладно, ладно, сам пойду за пивом, будь оно неладно!

 — Поморщившись, Рай отпер дверь. Нечего сказать, классное местечко. В коридоре пахло чесноком — спасибо соседке. Вечно она варит пасту с чесночным соусом… Войдя, он включил свет и огляделся по сторонам.

 Чисто. Хотя, возможно, пыльновато. Он так редко бывает дома, что времени на уборку не остается. Прошло почти три недели с тех пор, как он здесь ночевал. Раскладной диван пора перетягивать. Раньше он не замечал, что обивка полиняла, — а если бы и заметил, не стал бы волноваться. Но сейчас выцветшая синяя обивка вызвала у него раздражение.

 Он зашел в нишу, служившую ему кухней. Достал из холодильника пиво, откупорил.

 Стены тоже не мешает покрасить, размышлял он, расхаживая по квартире с бутылкой. Да и пол голый — сюда хорошо бы постелить ковер.

 И все же такое жилье его вполне устраивает… Рай помрачнел. Ему не нужны новомодные апартаменты. Пара комнат невдалеке от заботы — вот и все. Он живет здесь почти десять лет и всегда был всем доволен. А вот Натали вряд ли понравится. Рай не сомневался: у него она будет чувствовать себя не в своей тарелке. Он специально пригласил ее сегодня к себе, чтобы кое-что доказать им обоим.

 

 Вчерашняя ночь стала для него откровением. Он и сам не знал, что способен на такие чувства. Рядом с Натали он совершенно забыл, что на земле существует еще кто-то, помимо них двоих.

 Если так будет продолжаться и дальше, ничем хорошим дело не кончится. Чем дольше он будет плыть по течению, тем больше будет нуждаться в ней. А чем больше он будет в ней нуждаться, тем меньше ему захочется отпускать ее. Развод в свое время прошел для него почти безболезненно. Разве что было немного неприятно… Да, он о многом жалел. Но настоящей боли не испытывал. Не было тянущего, ноющего чувства внутри, какое он испытывает сейчас при мысли о жизни без Натали.

 Он мог бы ее удержать. Скорее всего, ему бы это даже удалось. Их со страшной силой тянет друг к другу. И даже если физическое влечение ослабеет наполовину, оно все равно будет сильнее, мощнее, чем все, что он испытывал раньше.

 Ее тоже влечет к нему.

 Он мог бы удержать ее одним сексом. Возможно, Натали бы устроил такой расклад… Но он, проснувшись сегодня утром рядом с ней, вдруг отчетливо понял: ему одного секса мало.

 Да, мало! В голове уже теснились неясные мечты о доме за белым забором, о детях, которые играют во дворе, — то есть о том, что бывает после свадьбы. Мечты о совместной жизни. О постоянстве.

 Они так не договаривались, напомнил себе Рай. И он не имеет права ни к чему ее принуждать. С чего он взял, что Натали захочет менять свою жизнь, обзаводиться семьей, детьми? Да и он сам убедился, что не годится для семейной жизни. Причем бывшая жена выросла в одном с ним квартале, принадлежала к одному с ним кругу. Ему никак не вписаться в жизнь Натали, а если ему этого хочется, — что ж, тем хуже для него!

 И совсем невыносимо представлять, как она откажет ему, если он предложит ей жить вместе.

 Он хочет от нее всего. Или ничего. Значит, разумнее будет оттолкнуть ее от себя до того, как он совсем пропадет… Рай решил оттолкнуть Натали именно здесь, у себя дома. Здесь она скорее поймет, что между ними пропасть, которую не преодолеть.

 Открывать дверь он пошел с пивом в руке.

 Все как он и думал. Натали стояла на обшарпанной лестничной площадке — стройная, золотистая, как рыбка, вытащенная из воды, она улыбнулась, привстала на цыпочки, чтобы его поцеловать.

 — Привет!

 — Привет. Заходи. Легко нашла?

 — Да. — Она отбросила назад золотистые волосы, огляделась. — Я поехала на такси.

 — Умница. Если бы оставила на нашей улице свою шикарную машину, выйдя, ты не нашла бы ничего, кроме дверных ручек. Пива хочешь?

 — Нет. — Натали с любопытством озиралась по сторонам. Потом подошла к окну.

 — Вид не очень красивый, — предупредил Рай. Из окна действительно открывался вид на стену соседнего дома.

 — Не очень, — согласилась Натали. — Все еще идет дождь, — добавила она, снимая пальто. Она улыбнулась, увидев очередной его баскетбольный кубок. — «Самому ценному игроку». Внушает! И все-таки мне кажется, я сумею обыграть тебя девять раз из десяти.

 — Я тогда устал, — возразил он из кухонной ниши. — Кстати, вина у меня нет.

 — Ничего страшного… Ух ты, обожаю китайскую кухню! — Натали вскрыла одну из коробочек на кухонном столе и принюхалась. — Умираю с голоду. Днем перекусила только зеленым салатом… Весь день носилась по городу, готовилась к субботе. Где тарелки?

 Видимо, она сразу освоилась у него: ходила по кухне, открывала дверцы шкафчиков.

 — На следующей неделе мне придется наведаться во все филиалы. Я подумала… — Она осеклась, обернувшись и увидев, как он на нее смотрит. — Что?

 — Ничего, — буркнул Рай, забирая у нее тарелки. Он не ожидал, что она, едва войдя, начнет оживленно болтать. Он думал, она сразу увидит, какая у него жалкая, убогая квартира, и поймет, что они не пара. — Черт побери, ты что, не видишь, где находишься?

 Не понимая, отчего он так на нее напустился, Натали удивленно прищурилась:

 — М-м-м… и где же? В кухне?

 — Оглянись! — Все больше распаляясь, он схватил ее за руку и потащил в другую комнату. — Оглянись вокруг! Вот как я живу! Вот какой я!

 — И прекрасно.

 Она вырвалась — он держал ее как-то особенно больно. Стараясь ему угодить, она еще раз внимательно осмотрелась. Спартанская обстановка, очень мужская в своей простоте. Квартирка маленькая, но не тесная. На столе стоят снимки родных; она надеялась, что ей удастся получше их рассмотреть.

 — Не мешало бы наклеить обои поярче, — задумчиво сказала она.

 — Я не прошу у тебя совета по ремонту, — отрезал он.

 В его голосе, помимо гнева, слышалось что-то еще, что-то роковое… Сердце у нее провалилось куда-то вниз. Она очень медленно развернулась к нему.

 — Чего же ты просишь?

 Выругавшись, он пошел в кухню за пивом.

 Если она будет смотреть на него так смущенно и затравленно, ему конец. Так что придется быть жестоким — и действовать быстро. Он сел на подлокотник дивана и допил пиво одним глотком.

 — Натали, давай посмотрим правде в глаза. Мы с тобой оказались вместе потому, что нас потянуло друг к другу.

 Она почувствовала, как кровь отливает от щек, стало холодно; она застыла на месте, но по-прежнему не сводила с него глаз, и голос у нее не дрожал.

 — Да, совершенно верно.

 — Все произошло очень быстро. Секс, следствие… Все запуталось.

 — Правда?

 Во рту у него пересохло, даже пиво не помогало.

 — Ты красивая женщина. Я хотел тебя. Ты попала в беду. Помогая тебе, я выполнял свой долг.

 — Ты выполнил свой долг, — медленно ответила Натали.

 — В общем и целом… Полицейские выяснят, кто платил Кларенсу. А пока тебе нужно быть осторожнее. И все-таки здесь все более-менее наладилось… Я имею в виду — в работе.

 — А в личных отношениях?

 Он мрачно уставился в бутылку.

 — По-моему, нам надо ненадолго разойтись… оценить наши отношения со стороны, все обдумать.

 Натали сдвинула колени, чтобы он не заметил, что ноги у нее подкашиваются.

 — Рай, ты меня бросаешь?

 — Я считаю, нам надо взглянуть на себя со стороны… помимо постели. У тебя одна жизнь, — ему стоило большого труда посмотреть ей в глаза, — у меня другая. Натали, мы с тобой поторопились. Так сказать, надышались дыма. Пора немного освежить мозги, проветриться, только и всего.

 — Понятно. — Она ни о чем не станет его просить. И не заплачет, во всяком случае при нем. Он смотрит на нее так холодно, а голос у него такой равнодушный… Неужели он не понимает, что ранит ее в самое сердце? Неужели вчера он был таким нежным, любящим и заботливым именно потому, что решил сегодня все оборвать? — Ты все объяснил достаточно ясно.

 Несмотря на ее решимость, перед глазами все поплыло, она сдерживала слезы из последних сил. Увидев, что она вот-вот расплачется, он вскочил на ноги:

 — Не плачь!

 — Не буду. Поверь мне, я не заплачу. — И все же, когда она стояла на пороге, по щеке скатилась слезинка. — Спасибо, что предпочел объясниться дома, а не на людях. — Натали ухватилась за дверную ручку и поняла, что пальцы у нее онемели. Она их даже не чувствовала.

 — Натали!

 — Со мной все в порядке.

 Чтобы доказать это им обоим, она развернулась к нему лицом, гордо вскинув голову.

 — Я не ребенок и не в первый раз разрываю отношения. И все-таки кое-что случилось впервые, о чем ты вправе узнать. Ты придурок! — Она шмыгнула носом и смахнула слезинку. — Еще ни разу в жизни я ни в кого не влюблялась, а тебя полюбила… И теперь ненавижу тебя за это.

 Она рывком распахнула дверь и выбежала на площадку, забыв о пальто.