- Следствие ведет Ева Даллас, #27
13
В управлении Ева попросила Рорка пройти прямо в убойный отдел и подождать в ее кабинете. Сама она собиралась отправиться прямиком в отдел по розыску пропавших лиц.
– Мне придется с ними договариваться. Может, предложить им какой-нибудь стимул, чтобы отдали дело мне, – сказала она.
Он чуть повернул голову, и его чудесные губы изогнулись в насмешливой улыбке.
– Ты имеешь в виду взятку?
– Взятка – это слишком сильное слово, впрочем, черт с тобой. Да, мне может понадобиться взятка. Скорее всего, выпивка или спорт. Горячие билеты. Я постараюсь свести это к разумному минимуму.
– Подкуп копов, чтобы они не делали свою работу, – это освященная временем традиция.
– Нарываешься.
Он засмеялся.
– Делайте все, что нужно, лейтенант. Я буду в вашем кабинете.
Ева понятия не имела, кому досталось дежурство в выходные, кого она увидит за стойкой, но очень надеялась, что увидит хотя бы знакомое лицо, а еще лучше – кого-то, с кем поддерживала приятельские отношения.
Если ей не повезет, придется начинать с нуля и иметь дело с тем, кто там окажется за старшего. А если она нарвется на кого-нибудь несговорчивого, и «стимул» не сработает, она пойдет прямо к Уитни. Только ей всеми силами хотелось этого избежать.
Она решила, что ей повезло, когда заметила, как лейтенант Джей Смит покупает энергетический батончик в торговом автомате.
– Смит!
– Привет, Даллас. Тебе тоже досталась субботняя смена?
– Не совсем. – Ева вытащила из кармана монеты. – Купи мне банку пепси, будь добра.
– Без проблем. Да не надо, я тебя угощаю.
– Спасибо.
– Классное пальтецо. Вот что я назвала бы «чертовой кожей».
– Можно и так сказать. Спасибо, – повторила Ева, когда Смит протянула ей банку пепси. – У тебя найдется для меня минутка?
– Конечно. В холле или в кабинете?
– Давай лучше у тебя в кабинете.
– Ну, значит, по делу. – Смит кивнула и пошла вперед.
Ей было под пятьдесят, вспомнила Ева, и за плечами у нее было больше четверти века работы в полиции. Замужем, есть ребенок или, кажется, даже двое. Она была невысокая, примерно пять футов три дюйма, и сложена, как борец: крепкая и мускулистая. Прямые светлые волосы едва прикрывали уши.
Оружие она носила сбоку низко на бедре, спрятав его под темно-синим свитером.
Ева знала, что она честный и опытный коп, поэтому от идеи «стимулирования» выпивкой или билетами на стадион сразу пришлось отказаться. Со Смит она могла действовать напрямую и выкладывать все, как есть.
Кабинет лейтенанта Смит был просторнее кабинета Евы (как и большинство кабинетов в управлении): в нем помещались два удобных на первый взгляд кресла для посетителей и стальной, по виду новый, письменный стол.
На столе располагались компьютер стандартного образца с блоком связи, стопки папок с делами и фотография двух подростков – мальчика и девочки. Ева поняла, что это и есть дети Смит.
Смит заказала себе в «автоповаре» кружку чая – такого крепкого, что он был больше похож на кофе, – и указала Еве на кресло. Сама она, вместо того чтобы сесть за стол, выбрала второе кресло для посетителей.
– Ну, в чем дело? Потеряла кого-нибудь?
– Похоже, кое-кто потерялся. И я прошу тебя о большом одолжении.
– Хочешь, чтобы я искала пропавшее лицо в приоритетном порядке? Это можно.
Смит поднялась и открыла ящик стола. Она уже успела достать записывающее устройство и блокнот, когда Ева покачала головой.
– Нет, это не совсем тот случай. Позволь мне обрисовать ситуацию.
Ева изложила факты, не сводя глаз с лица Смит, не упускавшей ни единого слова.
– Ты думаешь, это похищение. Да, похоже на то. Но у тебя тут беременная женщина, иностранка, без партнера, без родственников, насколько нам известно. Полная порция с добавкой самых разнообразных эмоций на гарнир. Может, у нее нервы не выдержали и она сбежала? Этого нельзя исключить.
– Нет, нельзя. Но дело в том, что все, кто ее знает, в это не верят.
– Но ты-то на самом деле не так уж хорошо ее знаешь, – возразила Смит.
– Верно. Но я с ней лично знакома, я встречалась с ней дважды и хорошо ее рассмотрела. Не верю я, что она может сбежать или даже уехать в отпуск на несколько дней, никому не сказав ни слова. Не предупредив, пропустив праздник, к которому она так долго готовилась, бросив в квартире все свои вещи… Нет, она не такая.
– Ты говоришь, что проверила ее телефоны. Никаких звонков, входящих или исходящих, указывающих на планы отъезда. – Смит задумчиво поджала губы. – Она не пришла посидеть с ребенком, пропустила смотрины детского приданого… а подарок, готовый и завернутый, так и остался на столе. Ладно, похоже, ты права.
– Время и обстоятельства указывают на то, что с ней что-то случилось по дороге с работы. До дому она так и не добралась.
– И в этом я с тобой соглашусь. – Откинувшись на спинку кресла, Смит прихлебывала свой крепкий черный чай. – Но ты не хочешь, чтобы я завела дело и начала поиск.
– Понимаешь, эта моя подруга… Ну, беременная. Она на этом деле совершенно сдвинулась, и она… – Ева тяжело вздохнула. – В общем, она взяла меня за горло. Поэтому мне придется тебя просить: позволь мне заняться этим делом. У меня и в мыслях нет тебя оттеснить, – заторопилась Ева, увидев, что Смит нахмурилась. – И я буду тебе благодарна за любую помощь или подсказку, но самой Мэвис тоже досталась полная порция с гарниром эмоций, и она рассчитывает на меня. Она верит, что я с этим разберусь.
– Знает тебя, но не знает меня. Не знает никого в моем отделе.
– В том-то все и дело. У нас с Мэвис отношения давние. Не хочу, чтобы она из-за этого психовала. Она и так вся в кусках.
– А какой у нее срок?
– У Мэвис? – Ева по привычке взъерошила обеими руками волосы. – Полным ходом движется к обратному отсчету. Думаю, еще пара недель, а может, меньше. Я обещала ей, что я этим займусь. Прошу тебя, дай мне сдержать слово.
– Это та самая Мэвис Фристоун, королева эстрады?
– Она самая.
– Моя восемнадцатилетняя дочь ее сумасшедшая поклонница.
Ева почувствовала, как расслабляется нервно-мышечный узел у нее между лопаток.
– Может, ее обрадует пропуск за кулисы в следующий раз, когда у Мэвис будет концерт в Нью-Йорке? Или в любом другом месте, если ты отпустишь ее на частном самолете.
– Я стала бы ее героиней на всю жизнь, но все это подозрительно смахивает на взятку.
Теперь Ева позволила себе усмехнуться:
– Это чертовски хорошая взятка. Я была готова предложить выпивку или спортивные билеты, если бы понадобилось. Спасибо тебе, Смит.
– У меня тоже есть друзья, и я тоже не люблю их предавать. Теперь слушай, что мне нужно. Ты будешь отсылать мне копии всех своих отчетов, всех показаний, всех записей. Я должна быть в курсе каждого твоего шага в этом расследовании. Я заведу на нее свое собственное дело и буду держать его здесь. Если в какой-то момент я сочту нужным вмешаться, назначить кого-нибудь из своих в помощь тебе или взять ответственность на себя, не желаю слушать никаких возражений.
– Без разговоров. Я тебе должна.
– Найди их – женщину и ребенка, – и будем считать, что ничего ты мне не должна. – Смит вытащила карточку. – У меня сейчас нет ничего такого, что отражало бы данную ситуацию, но я пороюсь в архивах, посмотрю, не было ли в городе чего-то похожего по почерку.
– Спасибо. Спасибо за все.
– Важнее всего пропавший человек, а не тот, кто тут командует парадом. – Смит протянула Еве карточку. – Мой домашний и сотовый указаны на обратной стороне. Днем или ночью.
Ева взяла карточку и протянула руку.
Вернувшись к себе в кабинет, она нашла Рорка за столом. Он работал на ее компьютере. Он вскинул на нее взгляд и вопросительно поднял брови.
– Мне повезло. Выбила разрешение.
– Вот и хорошо. Я начал проверку ее истории. Хочешь поработать здесь или дома?
– Ни тут, ни там… пока. Прямо сейчас я хочу повидать одного мужчину. Водителя автобуса.
Водителя автобуса звали Айзек Бронштейн, и он представлял собой двести фунтов плотного сала в трикотажном костюме футбольной команды «Нью-йоркских великанов». Ему было пятьдесят два года, он был женат и проводил субботний вечер, наблюдая за внесезонным матчем за компанию с сыном и мужем сестры, пока его жена, сестра и племянница смотрели какой-то бабский – по его словам – фильм в соседнем кинотеатре.
Он был очень недоволен, что его оторвали от матча, но его раздражение как рукой сняло, как только Ева упомянула, что речь идет о Тэнди.
– «Лондонский мост»? Я так ее называю. Конечно, я ее знаю. Вожу ее чуть не каждый день. Проездной держит всегда наготове, не то, что некоторые. Улыбка такая славная. Садится всегда сразу позади меня. Если кто другой там сидит, я велю им встать и очистить место. Она в положении и все такое. Подарила мне на праздники целую коробку печенья. Сама пекла. У нее неприятности?
– Пока не знаю. Она ехала с вами вечером в четверг?
– В четверг… – Бронштейн почесал подбородок, остро нуждающийся в бритве. – Нет. Странно, как же я сразу не сообразил? Вот теперь, как вы спросили, вспомнил. Она сказала: «Увидимся завтра, мистер Би», – когда сходила на своей остановке. Это она меня так называет: «мистер Би». Я запомнил, потому что она тащила коробку в такой чуднуй бумаге и с таким здоровущим бантом наверху.
Он оглянулся на своих родных, взорвавшихся от возмущения из-за какого-то судейского решения.
– Офсайд, мать твою! Поцелуй меня в зад! – крикнул один из них.
– Арбитры, мать их, – пробормотал Бронштейн. – Пардон, – добавил он. – Ну, словом, я спросил ее, ну, об этой коробке, когда она села в автобус, а она и говорит, что, мол, позвали ее в гости на смотрины детского приданого. В выходные. Слушайте, эта малышка пострадала? Что с ней? Я ей говорил, надо было взять декретный отпуск, уж больно срок велик. Она в порядке? Она и ее ребенок?
– Надеюсь, что да. Скажите, вы не замечали, чтобы кто-то проявлял к ней излишнее внимание, когда она ездила в автобусе? Держался слишком близко, наблюдал за ней? Что-то в этом роде?
– Нет. А я бы заметил. – Теперь он почесал выпирающий живот. – Я вроде как присматривал за ней на маршруте, понимаете? Есть у меня постоянные пассажиры, и есть среди них такие, что не прочь завести разговор. Знаете, некоторые люди не могут спокойно пройти мимо одинокой женщины, если у нее пирожок печется в духовке. Ну, вы меня понимаете. «Как вы себя чувствуете?», или «Когда у вас срок?», или «Имя уже выбрали?» В этом роде. Но к ней никто не приставал. Я бы им не позволил.
– Как насчет людей, выходивших на ее остановке?
– Кое-кто выходит. И постоянные, и случайные. Но я ничего подозрительного не видел. Кто-то обидел эту девочку? Ну, говорите, я ей вроде как отец. Кто ее обидел?
– Я не знаю. Ее никто не видел, насколько мы можем судить, с шести часов вечера четверга.
– О господи! – На этот раз Бронштейн никак не прореагировал на вопли и проклятия болельщиков, раздавшиеся с другого конца комнаты. – Господи, этого не может быть.
– Людям она нравится, – сказала Ева, вернувшись в машину. – Как нравились Копперфильд и Байсон.
– Скверные вещи случаются с людьми, которые всем нравятся, – заметил Рорк.
– Да, да, случаются. Я подъеду к магазину, где она работает. Пройдусь оттуда до автобусной остановки. Может, что-то почувствую.
Остановившись возле «Белого аиста», Ева наблюдала за машинами, несущимися по Мэдисон-авеню. Час был поздний: Тэнди уходила с работы много раньше. К тому же это была суббота, а не будний день. Но к шести часам уже сгущались сумерки, и Ева вспомнила, что в четверг день был облачный.
Уличные фонари горят, отметила она. Водители включили фары, резкий белый свет резал мутный темный воздух.
– Холодно, – сказала Ева вслух. – Люди кутаются. И в четверг было то же самое. Торопятся, ускоряют шаги. Всем хочется поскорее попасть домой, или куда там еще они спешат. Ранний ужин, коктейли после работы, может, какие-нибудь дела по дороге домой. Она выходит. Ей надо дойти до Пятой авеню, чтобы сесть на свой автобус. Два квартала, перейти на ту сторону, и еще один квартал по переулку.
Ева двинулась вперед. Рорк не отставал от нее ни на шаг.
– Она обязательно пойдет к светофору. Либо пройдет вперед два квартала и потом пересечет улицу, либо, если свет благоприятен, перейдет прямо здесь. В любом случае на месте стоять не будет.
– Невозможно угадать, где она перешла улицу.
– Невозможно. – Но поскольку свет им благоприятствовал, Ева продолжила путь через перекресток. – Самое маловероятное место для похищения – если речь идет о похищении, – это на углу. Больше людей, больше толкотни. Надо подойти к ней сзади.
Ева показала, как это могло быть, когда они были в середине квартала. Отстала на несколько шагов, потом быстро нагнала Рорка и обхватила его рукой за талию.
– С оружием? – задумчиво спросил он. – Если нет, она будет протестовать: позовет на помощь, начнет вырываться. Тут даже самый равнодушный и бессовестный сукин сын остановится и обратит внимание, если увидит, что кто-то покушается на беременную женщину.
– С оружием, – согласилась Ева. – Или это был тот, кого она знала. «Привет, Тэнди! – Она слегка переменила позу и еще крепче сжала талию Рорка. – Как дела? Да, мощный груз тебе приходится таскать. Хочешь, подвезу до дому? Вон моя машина стоит. В двух шагах отсюда».
– Очень похоже на правду. – Рорк вместе с ней повернул на запад, к Пятой авеню. – И кого же она знала?
– Клиентов, соседей, соучениц по акушерским курсам, пациенток медицинского центра и тех, кто их сопровождал. Кого-то из Англии, отца ребенка. Либо сила, либо знакомство. Возможно, и то и другое. Но это произошло быстро и тихо, иначе – тут ты прав – кто-нибудь обязательно заметил бы беременную женщину, отбивающуюся от кого-то. Мы покажем в этой округе ее фотографию: вдруг кто-то и вправду ее видел.
Как только они дошли до Пятой авеню, Ева свернула на север и двинулась обратным маршрутом.
– Возможно, ее взяли в переулке между двумя авеню, – предположила она. – В переулке всегда народу меньше. Обязательно нужна машина или… – Она, нахмурившись, обвела взглядом горящие окна на верхних этажах домов. – Возможно, квартира где-нибудь поблизости. Но тогда им надо заманить ее внутрь так, чтобы никто ничего не заметил. Мне эта версия не нравится, но исключать ее нельзя.
– Но почему она не оказала сопротивления, оказавшись в машине?
– Ее могли усыпить или запугать. Возможно, похитителей было несколько. Или знакомство. Она могла обрадоваться, увидев знакомого, тем более если знакомый предложил подвезти ее до дому. Так приятно сесть, снять нагрузку с ног.
Ева то и дело оглядывалась, пока они возвращались на Мэдисон-авеню. Люди шли торопливым шагом, причем большинство склонив голову или, по крайней мере, опустив глаза. Каждый думает о своем, каждый заперт в мире собственных проблем.
– Человек, готовый рискнуть, действует уверенно и быстро. Можно сдернуть женщину прямо с тротуара. Так бывает. В одном из переулков, – повторила Ева. – В зависимости от того, где она перешла улицу. Самая правдоподобная версия. Знать бы только, где именно она пересекла улицу. Похититель не стал бы парковать машину – если у него была машина – на проспекте, если действовал в одиночку. Да там и места не найдешь! Он же не мог рассчитывать на везенье. Ближайшая парковка от магазина – вот что ему нужно.
– Логично, – согласился Рорк, вынимая свой карманный компьютер. Он нажал несколько клавиш и кивнул. – Есть место на Пятьдесят восьмой, между Мэдисон и Пятой.
– Это было бы очень кстати, не так ли? Все, что им нужно, это протащить ее пару кварталов на юг. Пошли, посмотрим на эту стоянку.
Ева опять предпочла пеший маршрут, причем самый краткий. Стоянка оказалась автоматической, и в этот субботний вечер ее никто не обслуживал: ни человек, ни автомат.
На стоянке имелась камера наблюдения, но даже если она работала, Ева не сомневалась, что диски меняют и выбрасывают каждые двадцать четыре часа. Она записала указанный контактный телефон.
– Может, нам повезет с диском наблюдения, – сказала она Рорку. – В любом случае у них должны быть записи платежей. Нам понадобятся документы на любые машины, выехавшие с этой стоянки между восемнадцатью и девятнадцатью часами в четверг. – Она сунула руки в карманы. – А может, у него был напарник за рулем и этот напарник ездил вокруг квартала, и это значит, что мы тянем пустышку.
«А может, они заплатили наличными, – подумал Рорк. – Или воспользовались угнанной машиной». Он не сомневался, что Ева учтет и эти возможности, поэтому решил не высказывать свои мысли вслух.
– Если ее взяли так, как ты думаешь, значит, это было заранее спланировано. И время подгадали. Думаешь, ее выслеживали?
– Я думаю, вряд ли похищение было случайным. Вероятность невелика, но я ее прокачаю. Кто-то знал ее маршрут, распорядок, весь уклад жизни. Кому-то нужна была конкретно она или ребенок, которого она носит.
– Подозрение все больше и больше падает на отца, не так ли?
– Номер один в списке, – подтвердила Ева. – Осталось только узнать, кто он такой.
– Хотел бы я надеяться, что именно по этой причине он вряд ли будет обращаться жестоко с ней или с ребенком, но это скорее всего призрачная надежда. – Рорк вспомнил свою мать, вспомнил, как она пострадала от рук его отца, и тряхнул головой, отгоняя страшное воспоминание. – Я слишком много раз видел, что бывает при таких обстоятельствах, на примере женщин, укрывающихся в «Доче».
– Первая причина смерти беременных женщин – насилие со стороны отца ребенка.
– Все это чертовски печально. – Рорк взглянул на другую сторону улицу, на людей, спешащих укрыться от пронизывающего ледяного ветра. На секунду ему почудилось, что он видит переулки Дублина и нависшую над ним зловещую фигуру Патрика Рорка. – Чертовски печальная характеристика человеческой природы.
Догадавшись, какое направление приняли его мысли, Ева взяла его за руку.
– Если это он ее взял, мы его найдем. И ее найдем.
– Пока он ее не прикончил. Или их обоих. – Теперь Рорк повернулся к ней. Она встретила его взгляд и поняла, что ее догадка верна. – Все дело в этом.
– Да. Все дело в этом. – Ева покачала головой, и они снова двинулись вперед. – Она должна была кому-нибудь сказать, кто отец ребенка. Может, не здесь, не в Нью-Йорке, но дома, в Англии, кто-то наверняка знает, от кого у нее ребенок.
– Может, она переехала в Нью-Йорк, чтобы спрятаться от него.
– Да, я вокруг этого хожу. Давай вернемся домой и попробуем сузить круг до точки.
«Тэнди Уиллоуби, возраст двадцать восемь лет. – Ева сидела за столом в своем домашнем кабинете и читала данные, выведенные для нее Рорком. – Родилась в Лондоне. Родители: Уиллоуби Анна-Ли и Найджел. Братьев и сестер нет. Мать умерла в 2044 году, когда Тэнди было двенадцать лет. Отец женился снова в 2049 году на Марроу Кандиде, разведенной, с одной дочерью от первого брака. Дочь: Марроу Брайер-Роз, родилась в 2035 году».
Ева перешла на новую компьютерную страницу и продолжила чтение:
«Найджел Уиллоуби умер в 2051 году».
– Не повезло. Значит, она осталась с мачехой и сводной сестрой. Обе живы и вполне здоровы. Компьютер, найти информацию о Уиллоуби Кандиде или Марроу Кандиде, а также о Марроу Брайер-Роз, Лондон. Использовать даты рождения и идентификационные номера из загруженного файла.
Работаю…
– Ева? Если ты собираешься звонить им прямо сейчас, позволь тебе напомнить, что в Англии второй час ночи.
Она сердито нахмурилась, глядя на часы.
– Вот гадство! Ладно, перенесем это на утро.
Компьютер сказал ей, что Кандида в настоящий момент проживает в Сассексе, а вот Брайер-Роз по-прежнему живет в Лондоне.
– Ладно, вернемся к Тэнди. Смотри, она больше шести лет проработала в магазине одежды в Лондоне. Карнеби-стрит. Должность: менеджер. Одна и та же квартира…
– Апартаменты, – перебил ее Рорк.
– Это с какой еще стати? Откуда ты знаешь… ах да. – Ева устало потерла затылок, когда до нее дошел смысл его слов. – Да, она назвала бы это апартаментами, хотя откуда нам знать, может, это спальня с гостиной и кухней в одном флаконе. Ну, словом, она прожила в этих «апартаментах» больше шести лет. Она там устроилась, пустила корни, она вообще человек привычки. Надо будет поговорить с хозяином магазина. – Теперь Ева отодвинулась от стола и запрокинула голову к потолку. – Если у нее был парень, держу пари, это были длительные отношения. Она не из тех, кто прыгает из койки в койку. И вдруг она переезжает, да не просто в другую часть Англии или даже в другую европейскую страну, нет, она перемещается на три тысячи миль, на другой континент. Покидает свой обжитой дом, бросает работу, где у нее уже приличный стаж. Для такой женщины, как Тэнди, это не каприз. Это серьезный шаг, который она должна была хорошенько обдумать и взвесить. Она не стала бы его предпринимать без веской причины.
– Ребенок.
– Да, я бы сказала, все сводится к этому. Она отделила себя и ребенка океаном от кого-то или от чего-то. По веской причине, иначе она по-прежнему вила бы свое гнездышко в Лондоне.
– Она – человек привычки, – вставил Рорк. – Как и двое убитых, которыми ты сейчас занимаешься.
– Будем надеяться, что Тэнди ждет не столь печальный конец. Я подготовлю для нее доску и составлю хронологию.
– Хорошо. Если я здесь больше ничем конкретным не могу тебе помочь, перебрось мне пару-тройку слепых счетов по делу Копперфильд и Байсона. Буду искать цифры.
Ему действительно хотелось отойти – хотя бы на время – от мысли о бесконечно уязвимой женщине, оказавшейся в руках человека, желающего причинить ей вред. «А ведь не исключено, – подумал Рорк, – что этого человека она когда-то любила…»
Ева на минуту остановилась и повернулась к нему.
– Будь я на твоем месте, предложила бы Уитни поцеловать меня в задницу.
– Что? – Рорк так погрузился в свои горестные мысли, что не сразу вернулся в настоящее. – Ну, если уж на то пошло, я предпочел бы вблизи от своей задницы твои губы, а не Уитни.
– Найди мне что-нибудь полезное, а там видно будет.
– Ты заметно поднимаешь мне стимул.
Ева стремительно повернулась в кресле спиной к экрану.
– Тебя это тревожит? Эта проблема с Тэнди?
Глупо, признал он, глупо было думать, что она не заметит, не поймет. Еще глупее, наверное, пытаться скрыть это от нее. Или от самого себя.
– Честно говоря, да. Некоторым образом. Меня это задело глубже, чем мне бы хотелось. Сам не знаю, что я чувствую: гнев или боль? Наверно, и то и другое.
– Рорк, мы не можем утверждать, что Тэнди попала в такую же ситуацию, как твоя мать.
– Мы не можем утверждать, что она в нее «не» попала. – Рорк рассеянным жестом поднял фигурку богини, которую Ева держала на столе. Символ женщины. – Он дождался моего рождения и только потом убил ее. А она пыталась меня защитить, она думала, что действует в моих интересах. Вот и Тэнди, наверно, так думает, доверившись тому, кто ее захватил. – Рорк поставил статуэтку на стол. – Я просто хочу на какое-то время переключиться на что-нибудь другое.
«Он редко страдает», – подумала Ева. Нет, поправила она себя, он так редко позволяет себе страдать.
– Я могу перенести это дело в Управление. Не буду заниматься им здесь.
– Нет. – Рорк подошел к ней, обнял ее за плечи. – Это никуда не годится, это повредит нам обоим. Наше прошлое сделало нас такими, какие мы есть. Но прошлое не может помешать нам делать то, что мы делаем. Если мы перестанем делать то, что нужно, это будет означать, что они победили, верно?
Ева накрыла его руки своими.
– Они не могут победить. Все, что они могут, это испортить нам настроение.
– Вот в этом они преуспели. – Рорк наклонился и поцеловал ее в макушку. – Не беспокойся обо мне. На какое-то время я с головой уйду в цифры. Они всегда помогают мне прояснить мысли.
– Убей бог, не знаю, что ты в них находишь. Я собираюсь сделать кофе. Присоединяйся.
– Только если мне дадут к кофе кусок торта. Меня сегодня обделили.
– Тортом? – удивилась Ева. – Ах да! Мэвис. Мне кажется, там ничего не осталось. Эти женщины бросались на сахарную глазурь, как стервятники. Но, может, Черный Призрак спрятал немного в «автоповаре». Пожалуй, я и сама могла бы проглотить кусочек без особого ущерба для себя.
С мыслью о том, что сахар и кофеин разгоняют кровь, Ева взяла большой кусок торта и целый кофейник крепкого черного кофе. С ним все будет хорошо, успокаивала она себя, Рорк не даст себе расклеиться. Но она будет держать руку на пульсе, и если этот пульс ей не понравится, она выведет из дома следствие по Тэнди.
Ради удобства она поставила доску Тэнди рядом с доской по делу о двойном убийстве. И начала от руки расписывать фломастером хронологическую шкалу.
Ева составила списки имен: людей, с которыми уже поговорила, и тех, с кем предстояло побеседовать утром, прикрепила к доске идентификационную фотографию Тэнди.
Первым делом Ева позвонила по контактному телефону автостоянки. Как она и ожидала, ее переключили на меню с бесконечными опциями. Она быстро выбрала оператора, задолго до того, как занудный механический голос, перечислявший опции, успел ввергнуть ее в кому.
– «Служба сообщений». – Голос был гнусавый, как тромбон, и от него за милю несло Квинсом.
– Говорит лейтенант Даллас, Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка, – начала Ева и продиктовала номер своего жетона. – Мне нужна информация о «Доверь машину нам», парковке на Пятьдесят восьмой улице.
– За информацией просим обращаться в «Обслуживание клиентов» с восьми утра до…
– Мне нужна информация сию же минуту, и я не желаю разговаривать с какой-нибудь канцелярской крысой из «Обслуживания клиентов».
– О черт! Это «Служба сообщений», понимаете? Да мы на одном только Манхэттене обслуживаем десятка два компаний. У меня нет информации по автостоянке.
– А вы соедините меня с хозяином.
– Я не могу беспокоить клиента всякими…
– Может, назовете мне свое имя и адрес? Я пришлю пару патрулей, и вы мне растолкуете, почему не можете беспокоить клиента, когда вас доставят в Центральное полицейское управление.
– О черт… Вам придется минутку обождать.
Ее перевели в режим ожидания, и в ухе у нее зажурчала музыка, которая была слаще сахарной глазури на торте. Музыка, периодически прерываемая механическим голосом, заверяющим Еву, что ее звонок для них очень важен, журчала минут десять, и она, не теряя времени, запустила серию вероятностных тестов.
К тому времени, как вновь включился живой человеческий голос, Ева пила уже вторую чашку кофе и изучала результаты.
– Лейтенант, да? – Вид у него на экране видеотелефона был скользкий и голос тоже.
– Совершенно верно. А вы…
– Мэтт Гудвин. Вы спрашиваете про «Доверь машину нам» на Пятьдесят восьмой?
– Совершенно верно. Парковка принадлежит вам?
– Я представляю корпорацию, которой принадлежит парковка. А в чем проблема?
– Я расследую возможное преступление, в котором может фигурировать эта парковка. Мне нужны диски с камер наблюдения и регистрационный журнал за четверг на прошлой неделе. С восемнадцати до девятнадцати часов.
– Что за возможное преступление?
– Похищение человека. Диски и записи нужны мне срочно.
– По-моему, диски сбрасываются через сутки. А для журнала, я полагаю, у вас есть ордер?
– Я могу его достать.
– Ну, когда достанете…
– Ну, когда достану, я позабочусь, чтобы в него были включены записи за всю неделю, а также запрос на правила работы парковки и корпорации, которой она принадлежит. Мне придется пригласить вас в управление на допрос. Но есть вариант. Вы даете мне записи за один конкретный час одного конкретного дня.
– Разумеется, мы готовы сотрудничать с властями.
– Тем лучше.
– Мне придется связаться с руководством. С его разрешения я устрою, чтобы указанные записи были вам предоставлены.
– Так и сделайте. Сообщите мне по этому номеру, где можно будет забрать записи. Завтра к девяти утра.
– Лейтенант, завтра же воскресенье!
– Да, я знаю. К девяти утра, или я получаю ордер.
Ева отключила связь и начала анализировать результаты вероятностных тестов. При всей скудости имевшихся у нее данных результат зашкаливал за девяносто пять процентов: Тэнди была выбрана жертвой неслучайно.
У Тэнди не было уголовного досье ни по ту, ни по другую сторону Атлантики, у нее не было никаких криминальных связей. У нее имелись небольшие, очень скромные сбережения, вполне соответствующие доходам человека, живущего на зарплату и экономно откладывающего средства, начиная с первой получки. Родители Тэнди умерли, а ее мачеха и сводная сестра, насколько Ева могла судить, не имея ордера, а значит, и доступа ни к каким данным, кроме анкетных, не располагали значительными средствами. Обе жили на зарплату среднего уровня.
На счетах Тэнди не было подозрительных поступлений или съемов средств, которые могли бы свидетельствовать о том, что она была шантажисткой или жертвой шантажа.
Казалось, Тэнди являлась обладательницей одной-единственной подлинной ценности, и эту ценность она носила в утробе.
Повинуясь порыву, Ева позвонила хозяйке «Белого аиста».
Лиана Брош была моложавой и интересной шестидесятилетней женщиной, но сейчас ее лицо было искажено тревогой.
– Лейтенант Даллас. Вы нашли Тэнди?
– Нет.
– Я этого просто не понимаю. Может быть, она решила уехать на выходные? Просто краткосрочная поездка на минеральные источники, чтобы взбодриться перед родами…
– А она говорила о чем-то подобном? – спросила Ева. – У нее были такие планы?
– Честно говоря, нет. Я ей пару раз предлагала, а она всегда отвечала, что бодрости ей и так хватает. – Лиана виновато улыбнулась. – Мы собрали для нее кое-какие подарки, устроили небольшое мероприятие, смотрины приданого для ребенка, и я подарила ей купон на однодневный сеанс в городском спа-центре. Она сказала, что сохранит его и использует после родов. Но я уверена, что с ней все в порядке. Может быть, ей просто захотелось уехать из города на выходные.
– Вам кажется, что это на нее похоже? Что это в ее духе?
– Нет, это на нее не похоже, – вздохнула Лиана. – Это совершенно не в ее духе. Я с ума схожу от беспокойства.
– Вы можете мне сказать, не приходил ли кто-нибудь к ней в магазин? Может, кто-то искал ее, спрашивал о ней, просил позвать именно ее?
– Тэнди работала с несколькими парами будущих родителей. Весь персонал готов помочь при выборе покупки, при регистрации уже сделанных покупок, при подборе приданого для новорожденного.
– А не могла она работать с кем-нибудь из тех, кто посещал ваш магазин, но чьи надежды не оправдались? Выкидыш, например?
– Такое случается. Вот так, с ходу, я никого вспомнить не могу, но я обязательно проверю записи, спрошу у других девочек.
– Спасибо вам за это. Она когда-нибудь говорила с вами об отце ребенка?
– Только в общих чертах и очень туманно. Она явно не хотела о нем вспоминать и ничего конкретного не рассказывала. Ну а я не настаивала.
– Если что-нибудь вспомните, даже если это не покажется вам важным, прошу вас позвонить мне. В любое время. Я работаю круглосуточно.
– Я так и сделаю. Обязательно. Мы любим Тэнди. Сделаем все возможное, чтобы помочь.
Ева решила зайти с другой стороны и позвонила акушерке Тэнди.
– Рэнда слушает.
– Рэнда Тиллас? Лейтенант Даллас.
– Тэнди?
– Пока ничего.
– Черт побери! – Рэнда Тиллас была потрясающе красивой чернокожей женщиной, и в ее голосе слышался легкий ямайский акцент. Ее шоколадные глаза были полны тревоги. – Я созвонилась с женщинами из ее учебного кружка: вдруг она решила провести пару дней с кем-то из них? Но никто из них со среды ничего о ней не слышал.
– У кого-нибудь из членов ее кружка есть проблемы с беременностью?
– Есть у меня одна с высоким давлением, еще одну положили на сохранение, но это обычное дело, ничего особенного.
– А может быть, у консультанта, ведущего занятия по подготовке к родам, были проблемы с зачатием или с вынашиванием до полного срока?
– У меня нет такой информации, но такие факты обычно всплывают во время занятий. Я бы отговорила своих подопечных от занятий у женщины-консультанта с такими проблемами. Это не принесло бы пользы ни ей самой, ни будущим мамам.
– Тэнди когда-нибудь рассказывала вам об отце ребенка?
– Да, кое-что говорила. В душу я к ним не лезу, думаю, пусть говорят столько, сколько считают нужным, лишь бы сами потом не жалели. Тем более если речь идет о матери-одиночке. А уж о Тэнди я и не говорю: у нее вообще никакой семейной поддержки нет.
– Можете мне сказать, что она рассказывала вам о нем?
– Мне придется переступить черту, но я так волнуюсь за Тэнди, что бог с ней, с конфиденциальностью. Она встречалась с ним в течение года, когда жила в Лондоне. Мне кажется, она была в него сильно влюблена. Ребенка они не планировали, беременность Тэнди застала его врасплох, он этого не ждал и не хотел. А она решила, что ей нужен этот ребенок, порвала со своим сожителем и уехала в Штаты.
– Путь неблизкий.
– Я тоже так подумала и ей сказала, но она ответила, что ей хочется начать жизнь сначала и чтобы вокруг все было новое. Мне показалось, что это звучит разумно. Она полна решимости родить этого ребенка и хочет воспитать его одна, не примешивая к этому запутанные отношения с его отцом. Она была крайне скупа в деталях, но пару раз назвала его по имени. Аарон.
– Мне это поможет. Спасибо. Еще что-то вспомните, звоните немедленно.
– Я собираюсь изучить все собранные о ней материалы и спрошу других членов кружка, не говорила ли она с ними о чем-то важном. Мы все хотим видеть ее живой и здоровой. Ее и ребенка.
