- Следствие ведет Ева Даллас, #27
14
Ева изучила данные по схожим преступлениям, которые Пибоди переслала на ее компьютер. Несколько аналогичных дел пришли к ней из архивов Интерпола. Похищения, похищения с последующим убийством, изнасилования, изнасилования с последующим убийством. Были и такие похищения, где ребенку давали родиться, после чего преступники скрывались, унося его с собой и бросив мать на произвол судьбы.
Живую или мертвую.
В большинстве случаев женщины знали похитителей или имели предыдущие контакты с ними.
Ева разделила их на группы. На те, где жертвы были знакомы или не знакомы с похитителями, на те, где преступниками оказывались члены семьи, на те, где похититель был душевнобольным, и, наконец, на те, что совершались ради наживы.
Случаи с изнасилованием она выделила в отдельную группу.
Потом она начала систематизировать их географически.
Были случаи в Нью-Йорке, сходные по деталям, и здесь Ева тоже выделила те, где были замешаны члены семьи жертвы. Она отложила дела, где преступник отбывал срок, но пометила их для дальнейшей проверки других членов семьи и возможных контактов с Тэнди.
Затем она выделила случаи пропавших без вести, где женщины просто исчезали или скрывались в приютах от сожителей или мужей, склонных к рукоприкладству. И другие случаи: когда ни мать, ни ребенок не были найдены.
Потом Ева переключилась на Лондон: ведь Тэнди была оттуда. И опять она обнаружила целую россыпь похожих случаев, но ни один из них не имел никаких видимых связей с Тэнди.
Поэтому она расширила поиск на всю Европу.
Самым интересным оказалось все еще открытое дело в Риме, где пропавшая женщина вышла на улицу от своего акушера-гинеколога после очередного планового осмотра на тридцать шестой неделе и растворилась в воздухе. Как и Тэнди, она на раннем сроке беременности переехала в другой город: сменила Флоренцию на Рим за три месяца до своего исчезновения. Она была одинокая, в Риме у нее не было родственников. Она была здорова и жила одна. Но, в отличие от Тэнди, эта женщина подала заявление на оплачиваемый декретный отпуск и получила его на шестом месяце беременности.
Молодая художница, она пробивала себе дорогу в искусстве и как раз заканчивала расписывать сказочными сюжетами стены комнаты, в которой устроила детскую.
«А может, в Италии квартира тоже называется апартаментами?» – вдруг пришло в голову Еве.
София Белего пропала почти два года назад. Исчезла без следа.
Ева записала имя следователя, который вел это дело, и задумалась о разнице во времени. Италия была еще одним местом, с которым она пока не могла созвониться.
– Лейтенант.
– Что? А?
– Половина третьего ночи. По нью-йоркскому времени.
– А в Лондоне сколько?
– Слишком рано. – Рорк положил руки ей на плечи и начал разминать мышцы. – Нам обоим пора перезарядиться.
– У меня еще не весь заряд вышел.
– Придавишь пару часиков, и еще больше будет.
– Я кое-что выжала из тех данных, что Пибоди собрала в архивах Интерпола.
– И что еще ты собираешься выжать из них сегодня? Вернее, завтра. Оно уже наступило.
«Вообще-то ничего», – пришлось признать Еве. Но она была слишком упряма, чтобы произнести это вслух.
– Я еще не все записала. Мне надо внести все в отчет и отослать копию в отдел по розыску.
– С таким же успехом это можно сделать и утром.
– Если ее похитили, прошло уже больше пятидесяти часов. Мне нужны данные с парковки. А до утра у меня их не будет. – Рорк лишь красноречиво посмотрел на нее. – Ну ладно, на пару часов можно и прилечь.
Взгляд у нее был остекленевший, поэтому Рорк затолкал ее в лифт.
– У тебя для меня что-нибудь есть? – спросила Ева.
– Ничего конкретного. Без имен поиск займет больше времени. С именами я смог бы зачерпнуть глубже. – «А также, – подумал он, – воспользоваться незарегистрированным оборудованием и избежать всевидящего ока Службы компьютерной безопасности, если бы решил заглянуть чуть глубже дозволенного». – Я оставил пару программ работать. Утром посмотрим, что нам это даст.
– Мне самой нужно в этом покопаться. – Ева переключила свой усталый мозг с возможного похищения на убийство. – От Кавендиша к Баллок, к Роберту Краусу и Джейкобу Слоуну… ко всем трем поколениям Слоунов, а оттуда к моим жертвам. Там что-то есть. Мне кажется, если правильно нажать на Кавендиша, он потечет.
Она разделась, а ее ум все еще метался между двумя расследованиями.
– Зачем фирме с таким – как это называется? – с таким реноме ставить такого типа, как Кавендиш, во главе своего нью-йоркского отделения? Может, это семейственность…
– Непотизм, – подсказал Рорк.
– Чего?
– В Англии это называют непотизмом.
– Черт знает, что. Ну ладно, это, наверно, непотизм, потому что это очень глупо. Он глуп. Мог бы быть умнее, раз он из такой семьи. Вот Бруберри – его секретарша – она умна. Но она не кровная родственница, поэтому на дверях сусальным золотом выводят его фамилию, а она правит из-за кулис. Впечатление такое. – Ева скользнула в постель. – Копперфильд говорила, что ее хотели подкупить. Если бы мне удалось доказать связь между нею и конторой Кавендиша незадолго до убийства, можно было бы надавить с этой стороны. Или…
– Вот что значит выпить слишком много кофе. – Рорк притянул ее к себе. – Выключи голову, и давай спать.
Легче сказать, чем сделать. Как всегда, он оказался прав. Она влила в себя слишком много кофе. И что ей теперь оставалось делать? Мысли бежали по кругу у нее в голове, путаясь и перетекая от Копперфильд и Байсона к Тэнди и обратно.
– Может, придется лететь в Лондон, – сонно пробормотала Ева. – А? Вот будет номер, если мне придется улететь из страны и преследовать по всему миру злодея-похитителя в тот самый миг, когда у Мэвис начнутся роды?
– Что это еще за «мне»? Немедленно исправь «мне» на «нам», а не то тебе будет очень-очень больно.
– Да ты только угрожать умеешь.
Но раз уж ее мозг отказывался отключаться, Ева решила, что ей сам бог велел заняться делом. Она провела кончиками пальцев вверх-вниз по спине Рорка, повернула голову и в темноте нашла его губы.
– Пытаешься воспользоваться моей слабостью?
– Чертовски верно.
– Да это я так спросил, на всякий случай. – Его губы изогнулись, прижимаясь к ее губам. – Ну что ж, давай. Я не в силах тебя остановить.
– Ну, тогда лежи и терпи. – Ева укусила его за подбородок, скользнула языком вниз по шее. – Но вообще-то ты мог бы позвать на помощь.
– Гордость не позволяет.
Тихонько посмеиваясь, она протянула руку вниз и нашла его уже отвердевшую плоть.
– О, да, с гордостью у тебя все в порядке.
Он был такой сладкий, такой теплый… Она прижалась к нему всем телом, потерлась обнаженной плотью о его обнаженную плоть и почувствовала, как быстро забилось его сердце. Она переместилась, легла на него и прижалась губами к его груди, где билось сердце.
Это было больше, чем желание. Это уверенность, утешение и сопричастность. «Я всегда рядом. Повернись ко мне, и ты меня найдешь». Этот простой ответ они всегда могли для себя найти, какие бы тучи ни сгущались над ними. В прошлом и в настоящем они всегда могли найти ответ, всегда могли найти друг друга.
Теперь она почувствовала на себе его руки, волшебные руки, умеющие успокаивать ее и возбуждать. Вот и сейчас они с успехом делали и то и другое. Еще минуту она оставалась неподвижной, впитывая с закрытыми глазами радость осознания того, что она ему принадлежит. Потом в полной темноте и в полной тишине она подтянулась вверх, и их губы снова встретились.
Они вместе окунулись в движение и жар, их увлек обжигающий поток острого желания. Эти запахи и звуки, ощущение ее тонкого, гибкого тела – все это было таким знакомым и таким желанным! Как никто другой, она умела добраться до его самых потаенных уголков. Его женщина. Высокая, стройная, отважная. Сильный дух и непримиримый, ищущий ум. Его радость и его спасение.
Здесь все было так просто, так ясно. Их тут было всего двое, и в этом танце каждый из них мог вести и быть ведомым.
Страсть к ней была любимой песней, звучавшей в его крови.
Ева оседлала его, их руки сплелись, он втянул ртом ее сосок. Она целиком погрузилась в наслаждение, выбросив из головы все, кроме того, что они давали друг другу.
Медленно, медленно она вобрала его в себя.
Он задрожал, жарко зашептал ей на ухо, заполнил ее собой. Ее тело изогнулось назад – узкая белая дуга в полутьме. Потом она принялась раскачиваться взад-вперед, они оба начали задыхаться.
Они обвивались друг вокруг друга и плавно скользили вниз с вершины. Она перебросила ногу через его бедро и прижалась лбом к его шее. Оба ждали, когда к ним вернется разум.
– Лучше, чем торт, – вымолвила Ева, и Рорк засмеялся:
– Согласен. А ведь это был чертовски вкусный торт.
– Угу. А который теперь час?
– Э-э-э… где-то после трех.
Ева произвела вычисления в уме.
– Годится.
Она подняла голову и крепко поцеловала его в губы. А потом перевернулась на другой бок и села.
– Что это вы задумали, лейтенант?
– Собираюсь разбудить кое-кого в Европе. Включить свет, пять процентов, – подала Ева голосовую команду. – Пойду сперва душ приму, – добавила она, когда скрытые лампы тускло засветились. – Смою с мозгов остатки паутины.
Рорк заложил руки за голову.
– Значит, со мной ты просто время коротала, дожидаясь часа, когда будет прилично поднять с постели какого-нибудь беднягу в Европе воскресным утром.
– Ну да.
– Ты меня использовала! Ну, спасибо.
– На здоровье. – Теперь Ева чувствовала себя прекрасно. Голова была ясной. К ней пришло второе дыхание. – Я только запущу в ход кое-какие механизмы, а потом посплю пару часиков.
– Обязательно. – Рорк сел, спустив ноги с кровати. – И не пару часиков, а больше.
– Ты не обязан вставать.
– Еще совсем недавно ты пела другую песню. – В ответ на ее ухмылку он легонько шлепнул ее по заду, проходя мимо. – Давай примем душ, может, потом вместе вернемся в постель еще до рассвета.
Сначала Ева попыталась дозвониться Кандиде Марроу, но ее отфутболили на голосовую почту. Она оставила сообщение и двинулась дальше по списку. Следующей в списке числилась сводная сестра.
– Отлезь, – произнес хриплый приглушенный голос.
– Брайер-Роз Марроу?
– Ты хоть знаешь, который час, мать твою?
– Там, где вы, или там, где я? Я лейтенант Ева Даллас, Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка. Вы Брайер-Роз Марроу?
Бесформенная куча на постели, увенчанная взъерошенной копной черных волос с отдельными высветленными прядями, пробормотала:
– А тебе-то какого хрена?
Ева подумала, что и сама в сходных обстоятельствах проявила бы не больше любезности, и решила быть терпеливой.
– Вы Брайер-Роз Марроу? У вас есть сводная сестра по имени Тэнди Уиллоуби?
– Ну и на хрена тебе?
– Когда вы в последний раз виделись с сестрой, мисс Марроу?
– Черт… – Бесформенная куча зашевелилась, отбросила назад вихор и обнажила бледное лицо с заспанными глазами, обведенными жирным черным контуром, и полными губами, по которым размазалась помада.
– Откуда ж на хрен мне знать в восемь гребаных часов гребаного утра?! Ты кто такая-то, а?
– Лейтенант Даллас, Нью-Йорк.
– Полиция? Какого хрена копам нужно от Тэнди? Нью-Йорк? Черт, я ж еще даже кофе не пила. – Брайер-Роз потерла лицо, потом почесала живот через простыню. – Разрази меня гром, сколько же оргазмов у меня было прошлой ночью?
– Это ваше глубоко личное дело.
Женщина фыркнула.
– Да это коктейли, а не то, что ты думаешь, а жаль. Какого хрена ты будишь меня ни свет ни заря в воскресенье из-за Тэнди?
– Вам известно, что она несколько последних месяцев живет в Нью-Йорке?
– В Нью-Йорке? Чтоб мне сгореть! Нет, ты это серьезно? Без балды? Мышка Тэнди в новой норке. Где? В Нью-Йорке?
– Насколько я понимаю, вы с ней давно не общались.
– Да где-то… – Брайер-Роз запустила пальцы в волосы, почесала голову, потом подползла через всю постель к ночному столику и принялась шарить среди полного разгрома, пока не нашла какую-то подозрительного вида сигарету. – Я пытаюсь вспомнить. Ну, может, в июне. А что? Ты же не хочешь мне сказать, будто она сделала что-то незаконное. Только не наша девочка.
– Она пропала.
– Ей что, срок светит? – Брайер-Роз несколько раз щелкнула зажигалкой, но опустила ее, так и не выбив искры. – В каком смысле «пропала»?
– В самом прямом. Ее никто не видел с прошлого четверга.
– А может, она решила послать все на хрен?
– В каком смысле? – спросила теперь уже Ева.
– Ну, знаешь, пустилась в загул? В запой? Хотя вообще-то Тэнди на это не тянет.
– Я в этом сильно сомневаюсь, тем более в ее состоянии.
– А что еще за состояние?
– Вам известно, что Тэнди беременна? Что она должна родить через несколько дней?
– Что? Какого хрена? Чтобы Тэнди мяч поймала? Да не свисти. – Но ее взгляд окончательно утратил сонное выражение. – Дай мне одну гребаную минуту. – Брайер-Роз сползла с постели, и, к легкому изумлению Евы, выяснилось, что на ней, по крайней мере, оказались трусы. Она выхватила нечто вроде красной хламиды из вороха одежды и накинула ее на себя. – Ты хочешь сказать, что Тэнди залетела и никто не знает, где она?
– Да, именно это я вам и говорю. Вы утверждаете, что не говорили с ней с июня. Для вас это обычное дело? Столь долгий перерыв?
Брайер-Роз вернулась к кровати и села. На этот раз она зажгла сигарету.
– Слушай, мы с ней сводными-то были всего пару лет. Ее папаша-вдовец женился на моей мамаше, призовой суке, когда мне было четырнадцать. Сам-то он был ничего, довольно симпатичный. А потом он берет и клеит ласты в ДТП на М-4. Там была большая мясорубка, сечешь? – Брайер-Роз вздохнула и выпустила целое облако дыма. – Тэнди уже что-то там заканчивала и уже работу нашла. А моя мамаша, чтоб ей, потащила меня в Сассекс, догоняешь? Тэнди хотела наладить отношения, несколько попыток предприняла, но призовой суке было начхать. Я при первом же случае слиняла обратно в Лондон, но я была не в синхроне, въезжаешь? Я была в сплошном загуле, мне бы только погудеть да перепихнуться. На хрен мне сдалась вся эта морока со старшей сестрой, если она – такой болотный стандарт, что сдохнуть можно? Я-то шаталась по барам, тянула брандахлыст да сшибала перцев. Нет, ну, пару-тройку раз мы с ней виделись. Когда ей удавалось меня отловить.
Брайер-Роз глубоко затянулась сигаретой.
– Даже когда я нашла приличную работу и притормозила немного, нам просто нечего было сказать друг другу. Я видела ее прошлой весной. Она мне позвонила, сказала, что нам нужно поговорить.
– И о чем вы говорили?
– Да не было никакого разговора. Не получилось. Я видела, что она хочет вроде как по душам поговорить, думала, может, у нее помолвка или еще какая-нибудь такая хрень типа продвижения по службе. Я была в кусках: связалась с одним перцем, а он меня бортанул ради какой-то чувы. Ну и хрен с ним. Мы с ней пересеклись, выпили по чашке кофе. Ну, я ей прямо дала понять, что на хрен мне сдалась вся эта байда, и отвалила.
Продираться к сути сквозь весь этот незнакомый сленг было нелегко, но Ева восприняла это как весьма стимулирующий вызов. Ей казалось, что в общем и целом она все поняла правильно.
– Других контактов не было?
– Ну, я чувствовала себя полной задницей и через пару недель потащилась к ней на квартиру каяться. И тут оказалось, что она слиняла. Они мне ничего не сказали, сказали только, что она съехала. Кажется, в Париж укатила. Ну, тут я, ясный хрен, разозлилась, что она свалила, а мне не сказала. Ну а чего делать-то? Я плюнула да пошла. Это правда, что она ребенка ждет?
– Чистая правда. Вы знакомы с Аароном?
– Пересекались пару раз. Они крепко спелись. Можно сказать, жили вместе. Он с ней там, в Нью-Йорке?
– Насколько мне известно, нет. Вы знаете его фамилию, контактный телефон, адрес?
– Аарон Эпплби, живет вроде бы в Челси. Пишет для «Таймс». Ты хочешь сказать, этот чувак загнал ей мяч в ворота, а потом выставил?
– Это мне придется выяснить у него самого. Она встречалась с кем-нибудь еще?
– Кто, Тэнди? Только не наша девочка. Нет, у нее мог быть только один за раз. У них все было прочно, тянулось месяцами. Ублюдок! Может, она вернулась домой? Может, хочет стребовать с него, что положено? Я кое-кому позвоню. Девушка хочет быть дома, когда вот-вот станет мамой, верно?
– Спасибо вам за информацию. Если еще что-нибудь вспомните, если что-то узнаете о ее местонахождении, свяжитесь со мной.
Ева провела поиск по Аарону Эпплби, узнала его адрес и телефон.
Когда ее переключили на голосовую почту, она занялась стандартной проверкой.
Эпплби Аарон, дата рождения: 5 июня 2030 года, Девоншир, Англия.
В досье были сведения о его родителях и целой армии сводных братьев и сестер с обеих сторон. Как и сказала Брайер-Роз, он работал штатным обозревателем лондонской «Таймс». На одном месте последние восемь лет. Зарегистрированных браков нет, уголовного досье нет. Несколько штрафов за превышение скорости. Жил по одному и тому же адресу последние пять лет.
С идентификационного фото на нее смотрел добродушный блондин с узкой «лошадиной» челюстью. Рост – пять футов десять дюймов, вес – сто шестьдесят фунтов.
На первый взгляд он казался вполне обычным. «Нормальный чувак», – решила Ева.
– Я хочу поговорить с тобой, Аарон.
Она еще раз набрала его домашний номер, опять услышала голосовую почту и отключила связь. Потом она отыскала имя следователя по делу о сходном преступлении в Риме и начала пробиваться сквозь лабиринт итальянской полиции, пока не нашла одного агента в его отделе, который не только свободно говорил по-английски, но и согласился найти инспектора Триветти и попросить его вступить в контакт.
Ева внесла в компьютер новые данные, потом поднялась и сделала распечатку фото Аарона Эпплби. Когда она направилась в кухню, на пороге своего кабинета появился Рорк.
– Хватит с тебя кофе, – решительно заявил он.
– Еще одну чашку. Мне должны перезвонить из Рима.
– Ну, тогда закажи капучино. Или без кофеина. И сделай две порции.
Ева почти обиделась.
– Без кофеина – это бурда. Нет того эффекта.
– Судя по синякам у тебя под глазами, свою норму ударов ты уже выбрала. А что там, в Риме?
– Сходное преступление, и коп, который, я надеюсь, говорит по-английски. – Поскольку Рорк последовал за ней на кухню, Еве не удалось тайком сварить настоящий кофе. – Я поговорила со сводной сестрой Тэнди. – Ева пересказала ему суть разговора. «Автоповар» тем временем выдал две порции капучино. – Ты разбираешься в английском сленге?
– Вполне прилично.
– Надо было привлечь тебя в качестве переводчика. Что такое «болотный стандарт»?
– Нечто невыносимо скучное.
– Я примерно так и поняла. Она назвала мне фамилию этого Аарона: Эпплби. Он работает в лондонской «Таймс», живет в Челси. У обоих его родителей в прошлом множество браков, разводов, сожительств, но сейчас они женаты друг на друге. Целый выводок сводных братьев и сестер.
– Такое может навсегда отвратить человека от самой идеи женитьбы и обзаведения семьей.
– Может быть, – согласилась Ева. – Он журналист, у них есть множество источников. Мне кажется, он мог бы своего добиться, если бы хотел разыскать Тэнди. Может, решил, что ему нужен ребенок? Может, у них медовый месяц в разгаре где-нибудь в теплых краях? А может, он узнал, что она собирается рожать, хотя он к этому не готов, и его это разозлило. Или, может, он просто сидит дома, отсыпается после субботнего загула и не отвечает по телефону.
– Но не исключено, что она просто ушла. Она ведь уже проделала это однажды, когда уехала из Лондона.
– Да, есть такая возможность. – Ева уже провела вероятностный тест, и результат получился пятьдесят на пятьдесят. – Но, я держу пари, покидая Лондон, она аккуратно упаковала все свои вещички. Она заранее уведомила своего домохозяина и работодателя. Мне уже известно, что здесь, в Нью-Йорке, она ничего подобного не сделала. Нет, она не могла, отработав полный день, выйти из магазина и где-то на полпути между Мэдисон и Пятой просто продолжить путь, куда глаза глядят.
– Нет, – Рорк положил руки на плечи Еве и начал их массировать, – не могла.
– А у тебя как дела? – спросила Ева, подавляя зевок. – Есть результаты с цифрами?
– Есть пара любопытных моментов. Хочу взглянуть на них в другом ракурсе, потом представлю тебе отчет.
– Звучит вполне конструктивно. Слушай, а почему бы тебе не свернуть все это на время и не вернуться в постель? Я только дождусь звонка из Италии и тоже лягу.
– Даже не надейся. Если я оставлю тебя на твое собственное усмотрение, дальнейший ход событий мне известен. Через несколько часов я вернусь и застану тебя здесь. Ты будешь лежать головой на столе и храпеть.
– Я не храплю.
– Да ты мертвого разбудишь.
– Ничего подобного! – запальчиво вскричала Ева, а сама, похолодев, подумала: «Неужели я храплю?»
Рорк лишь улыбнулся и отошел к доске. Он стал изучать ту сторону, которая посвящена Тэнди Уиллоуби.
– Ты собрала так много за столь короткий срок?!
– Ничего такого, что могло бы указать на ее местонахождение и состояние. В итальянском случае полиция так и не нашла ни мать, ни ребенка.
– У них не было тебя. – И у его матери тоже, с горечью подумал Рорк. У нее никого не было, и ничто на свете не могло этого изменить. Он повернулся к Еве: – Посмотри на себя. Ты работаешь без горючего, на пустом баке и притом на два фронта.
– Возможно, для нее уже тоже слишком поздно. – Ева кивнула на фотографию Тэнди. – Все, что я могу, это продолжать работать.
Тут засигналил ее телефон, и она повернулась, чтобы ответить:
– Даллас.
– Триветти. Меня просили вам перезвонить.
У него был сильный необычный акцент и худощавое красивое лицо.
– Спасибо, что так быстро перезвонили, инспектор.
– Я рад. Scusi[1], мой английский весьма скромен.
– Мой итальянский еще скромнее. – Ева оглянулась на Рорка. – У меня тут есть человек, который может нам помочь, если мы запутаемся. Вы вели дело о розыске несколько лет назад. Беременная женщина.
– София Белего. У вас похожий случай?
– Тэнди Уиллоуби, – сказала Ева и кратко описала суть дела, а Рорк уточнил некоторые детали по-итальянски, когда инспектор выражал недоумение.
– Как и в вашем случае, моя София не имела близких родственников, не имела связей в том городе, где она пропала. Она оставила свой банковский счет. После ее исчезновения он остался нетронутым, как и ее кредитные карточки. Ее одежда, ее вещи – все осталось у нее в квартире. В этом доме ее соседка говорит с ней тем утром, когда она уходит. В ее показаниях говорится, что София была… как это… lieta?
– Счастлива, – подсказал Рорк.
– Да, счастлива и довольна. И она идет к своему dottore.
– Доктор, – перевел Рорк.
– Я догадалась, – кивнула Ева.
– И она идет покупать вещи для ребенка. Она идет к dottore, и она здорова. И счастлива. Она имеет хорошее настроение, и она назначает… appuntamento?
– Встречу.
– Встречу, – повторил Триветти, – новую встречу с dottore через неделю. У нее уже очень скоро ребенок, понимаете?
– Si, – сказала Ева.
– Но она не делает покупки для ребенка. В Риме она ничего не покупает. Я говорю со всеми в этих местах. Многие ее знают с – как это? – с других раз, но не в этот день. Никто ее не видит, когда она уходит от dottore. Ее нет нигде: на автобус, на поезд, на самолет. Никакой транспорт. Не берет паспорт, я нахожу паспорт в ее квартире. Нет сообщений, нет звонков. Я не знаю, куда она пошла. Нет следов.
– Нет ничего в больницах, роддомах, моргах?
– Ничего. Я ищу отца ребенка, но никто не знает. Ни в Риме, ни во Флоренции. Несмотря на все наши усилия, ее нет. Она не найдена.
С помощью Рорка Ева еще раз обговорила с Триветти все этапы следствия, уточнила некоторые детали. Она попросила передать ей копию дела и обещала держать его в курсе.
Потом она, хмурясь, пробежала глазами свои заметки.
– Мне надо все это внести в дело.
– Сперва поспи.
– Я обещала лейтенанту из Отдела по розыску передавать ей все свои отчеты и заметки. Мне надо…
– Думаешь, она сидит у компьютера и караулит твою почту в… – Рорк взглянул на свои наручные часы, – четыре сорок восемь воскресного утра?
– Нет, но…
– Не заставляй меня прибегать к крайностям. Я могу силой отволочь тебя в постель. Но учти, я устал и могу по дороге задеть твоей головой о стены. Жаль будет, если облупится штукатурка.
– Ха-ха! Ладно, дай мне только попробовать последний раз набрать Эпплби. Нет, ты послушай! Если она поехала с ним повидаться, я пойду спать с чистой совестью.
– Ты прекрасно знаешь, что она к нему не поехала. Ладно, один звонок, и все.
– У тебя характер портится, когда ты устаешь.
– Вот мы поглядим, как он испортится, когда ты рухнешь!
Ева еще раз набрала номер Аарона и опять услышала голосовую почту.
– Черт бы его побрал!
– В кровать и спать. А не то, смотри, у меня так испортится характер, что я тебя скручу и укол снотворного вгоню.
– Не забудь позвать на помощь армию и флот.
Ева вскочила, и от резкого движения у нее закружилась голова. Она поняла, что Рорк прав. Придется на несколько часов поставить батарейки на подзарядку.
«Два часа, – сказала она себе, – максимум три». Потом она оглянулась на фотографию Тэнди у себя за спиной и перевела взгляд на Рорка.
– Это хуже, чем убийства.
– Хуже?
– Тяжелее. Они уже мертвы. Ты приходишь, чтобы узнать, кто взял их жизнь, а если сможешь – и почему. Выстраиваешь против них дело, чтобы мертвые были отомщены. А тут ты просто не знаешь: жива она, мертва, ранена, взята в заложницы, или, может, она просто плюнула на все и сбежала? Если она жива и в беде, ты не знаешь, сколько у тебя времени, чтобы найти ее и спасти. А если не успеешь вовремя, может случиться так, что она опять станет твоей, но только в виде дела об убийстве.
– Мы найдем ее.
Ева бросила взгляд на часы в спальне. Тэнди исчезла семьдесят один час назад.
