- Следствие ведет Ева Даллас, #27
15
Ева вмиг переместилась из непроглядной черноты сна в ослепительно-белый свет. Она увидела заливающихся плачем младенцев, вопящих от боли женщин, но, хотя они окружали ее со всех сторон, она была отделена от них белыми стенами. Она билась об эти стены, но они были прочны, как сталь, и она достигла лишь одного: оставила кровавые следы на белой краске.
Опустив глаза, она увидела, что ее руки покрыты свежей кровью.
«Чьей кровью?» – удивилась Ева и потянулась за оружием. Но в ее кобуре лежал лишь маленький ножик, тоже весь в крови. Она узнала его, конечно, узнала. Когда-то вот этим самым ножиком она зарезала своего отца. До смерти.
Что ж, если в свое время этот нож сгодился для ее папаши, значит, сгодится и сейчас.
Взяв его боевым захватом, Ева двинулась вперед вдоль белой стены.
Неужели они все время плачут? Неужели никогда не замолкают? Что ж, ей не за что их винить. Младенцев выдавливают, выталкивают из уютной теплой темноты на жестокий холодный свет реальности. «С болью, – подумала она, – и с кровью». А их матери тем временем надрываются от крика.
Это старт, мучительный и трудный.
Стена оборвалась, Ева свернула в сторону и очутилась в коридоре. Она двинулась дальше. Коридор начал сужаться и превратился в тоннель. «Смахивает на морг», – подумала Ева. Рождение и смерть, начало и конец пути.
Еще раз свернув за угол, Ева увидела распростертую на полу Мэвис.
– Эй! Эй! – Но когда она бросилась вперед, Мэвис улыбнулась и помахала ей.
– Со мной порядок. Можно сказать, полный кайф. Просто пеку булочку до полной готовности. Ты лучше пойди помоги другим.
– Кому – другим? Где они?
– Вот в том-то и вопрос, верно? Ты должна все исправить, да так, чтоб вернуться вовремя, до того, как придет мое время рожать. Помнишь все, что мы проходили на занятиях?
– Я получила высший балл.
– Я же знала, что на тебя можно рассчитывать. Этот день наступает, Даллас. Смотри, не опоздай, Тэнди тоже рассчитывает на тебя.
Над головой пролетел белый аист с раскачивающимся белым свертком в клюве. Ева нагнулась, уклоняясь от столкновения, и выругалась.
– А вот и еще один! – засмеялась Мэвис. – Может, это Тэнди. Давай беги скорей за ним. Может, это и есть причина смерти!
Ева бросилась было вперед, но оглянулась. Мэвис стояла на голове, опираясь ногами на белую стену.
– Подержу его в духовке, пока ты не закончишь.
– Нет, это как-то неправильно, – на ходу пробормотала Ева, следуя за аистом.
В кабинке, встроенной в белую стену, она увидела Натали Копперфильд. Натали была привязана к письменному столу. Ее лицо было в синяках и в крови, из глаз текли слезы. Синий пояс халата был затянут у нее на горле.
– Цифры не складываются, – рыдала она. – Итог неправильный. Я должна все исправить, это моя работа. Из-за нее меня убили, – сказала она Еве, – но все равно ничего не складывается.
– Дай мне что-нибудь существенное.
– Но там уже все есть, все там, в цифрах, они не складываются. Неужели ты ее до сих пор не нашла? Ты не нашла ее?
Ева увидела дверь, рванула ее, потом пнула ногой, когда дверь не поддалась. За дверью была белая комната, а в комнате – Тэнди, привязанная к гинекологическому креслу вроде того, что использовалось для демонстрации в акушерском классе.
Кровь заливала простыни, лицо Тэнди лоснилось от пота. Огромный вздувшийся живот ходил ходуном.
– Ребенок идет, – проговорила она задыхаясь. – Я не могу его остановить.
– Где доктор? Где акушерка?
– Я не могу его остановить, – повторила Тэнди. – Скорее, скорее.
Ева подбежала, но в тот же миг Тэнди исчезла.
Под ногами у нее раскрылся пол. Она рухнула вниз, а вокруг нее кричали женщины и плакали дети.
Она упала очень жестко и услышала, как с сухим щелчком ломается рука. Комната. Холодная, выстуженная комната, залитая мутным красноватым светом.
– Нет. – Дрожа всем телом, она поднялась на четвереньки. – Нет.
Он лежал в луже собственной крови, той самой крови, что капала с ее пальцев, с лезвия ножа, который она все еще сжимала в руке.
И вдруг прямо у нее на глазах отец повернул голову. Его мертвые глаза мигнули, и он улыбнулся ей.
– Мы всегда возвращаемся к исходной точке, малышка.
Она вырвалась со сдавленным криком и очутилась в объятиях Рорка.
– Это всего лишь сон. Все хорошо. Ты в порядке. Я здесь.
– Все нормально. – Она вдохнула его запах, чтобы успокоиться. – Я в порядке. Все было не так уж страшно.
– Ты вся дрожишь.
Он отдал команду включить неяркий свет. Комната приобрела очертания и ожила.
– Это был странный сон. Жутковатый, но, в общем, всего лишь странный.
– Танцующие цифры? – Рорк говорил шутливо, но крепко-крепко прижимал ее к себе. – Летающие младенцы?
– Не в этот раз. – Ева приказала себе успокоиться, просто успокоиться, прижимаясь к нему. – Дела в голове перемешались, – пояснила она, рассказав ему сон. – И, как всегда, грандиозный финал. Этот ублюдок непременно ухитряется появиться под конец.
– А теперь забудь. Ложись и постарайся уснуть. Тебе надо еще поспать.
Ева позволила ему увлечь себя обратно на постель, свернулась клубочком у него под боком. Но она знала, что не уснет, что не сможет забыть.
– Было странное ощущение, что я теряю время, что надо торопиться. Я должна была найти Тэнди, и я нашла ее, но не смогла до нее добраться. И там была Натали Копперфильд. И я подумала только об одном: она заслуживает кого-нибудь получше меня. Она попала в западню с этими проклятыми цифрами, и ей не выбраться, пока я все не исправлю, чтобы они сходились. Чтобы все было правильно.
– Нет смысла напоминать тебе, что тебя рвут напополам.
– Ты прав, смысла нет. Извини.
– Тогда позволь тебе напомнить, что ты не одна в этом белом коридоре, в этом белом тоннеле и даже в той комнате мотеля в Далласе. Ты больше не одна.
Ева запрокинула голову, чтобы видеть его лицо, протянула руку и дотронулась до него.
– Вот и слава богу.
Он поцеловал ее в лоб.
– Ну что ж, ты сумела проспать три часа и вернулась к жизни. Мы опять на службе?
Рорк предложил сперва позавтракать, и Ева не стала спорить. Она даже сама запрограммировала на «автоповаре» два плотных завтрака, пока он одевался.
– Как это мило! Воскресное утро, и моя очаровательная жена кормит меня завтраком.
– Ты его заслужил. – Ева бросила грозный взгляд на кота, когда он покинул солнечное пятно на полу, в котором нежился, и начал подкрадываться к столу. – А ты нет!
Но Галахад ответил ей таким скорбным взглядом, что она закатила глаза, вернулась к «автоповару» и заказала для него кошачий завтрак с добавкой из тунца.
– Он тебя обыграл, – заметил Рорк.
– Ну и пусть. Зато не будет клянчить и воровать еду со стола, пока мы едим. Я думаю… – начала Ева.
– Как всегда.
– Итальянский случай очень похож на наш. Меня это здорово напрягает. Если они как-то связаны, значит, этот Эпплби, скорее всего, ни при чем. Значит, тут действует тот, кто выслеживает женщин в интересном положении. Ведь оно так называется?
– Не просто в интересном положении, – подхватил Рорк. – Женщин без семьи, в чужом городе, ближе к концу беременности.
– Точно. Но пока я не найду другие случаи, в точности совпадающие с этими, кто может сказать, что были и другие? Женщины, не попавшие в список разыскиваемых? Или, допустим, даже попавшие в списки, в архивы, но по обстоятельствам не совпадающие во всем с нашими случаями? И тогда у нас появится целая куча версий.
Рорк задумчиво кивнул, разрезая пару оладий, политых сиропом.
– От Рима до Нью-Йорка далеко, если говорить о ком-то, кто выслеживает и похищает беременных женщин. А София Белего так и не была найдена. Значит, мы можем думать, что похититель впоследствии избавляется от них.
– Ты хочешь сказать, избавляется от женщин. Дети – это товар.
– Продажа на черном рынке, живой товар, незаконное усыновление. Да, дети – это товар, – согласился Рорк.
Ева подцепила вилкой пару оладий и полила их сиропом, хотя они и так уже плавали в густом золотисто-коричневом озерце. Наблюдая за ее действиями, Рорк поморщился.
– Смотри, зубы заболят, – предупредил он.
– Что? Нет, все нормально. – Ева сунула оладьи в рот. – Мне нравится сладкий заряд. Ну, может, это психопат, который любит путешествовать, любит разнообразие. Может, если копнуть поглубже, я обнаружу какие-нибудь удивительные связи между Тэнди и Белего. А может, это целый бизнес. Похоже, оба случая были тщательно спланированы. Женщин похитили на улице, причем в случае Белего – средь бела дня. Есть еще один сходный момент. Обе женщины забеременели в Европе.
Рорк с ужасом наблюдал, как она обмакивает в сироп кусочек бекона. У его железного копа были вкусы пятилетнего ребенка.
– Полагаешь, корни кроются там, а не здесь?
– Это мысль. Я это обдумаю, пока пишу отчет для лейтенанта Смит. Может, у нее тоже есть идеи на этот счет. Это ведь скорее ее специфика, а не моя.
– Дай мне знать, когда закончишь. Мне есть что тебе доложить по моему маленькому проекту.
– Давай сейчас.
– В одном из файлов все вроде бы в порядке на первый взгляд, но на самом деле все не так. Стоит к нему как следует присмотреться, и сразу видно, что все не строится. Издержки и прибыли удваиваются, из этого удвоенного дохода проистекает новый расход, распределяемый на другой счет, не облагаемый налогом, где ему совершенно не место… насколько я могу судить, притом что мне приходится действовать вслепую.
– Ты сам это выбрал.
– Да, сам. Операция повторяется многократно с небольшими, почти незаметными вариациями. Возможно, кто-то пытается скрыть кое-какую наличку, кто-то надеется укрыться от налогов или понемногу кое-что отмыть.
– «Кое-что» – это сколько?
– Я пока не уверен. Спасибо, – добавил Рорк, когда Ева вновь наполнила его чашку кофе, а потом свою. – Все это сделано очень хитро, и мне придется снять еще несколько слоев маскировки. Думаю, речь о значительных суммах.
– Ну приблизительно?
– На данный момент цифры семизначные. Это период, над которым я сейчас работаю.
– Значит, речь идет о миллионах?
– Судя по всему. Я думаю, это веский мотив для двух убийств.
– Ну, кое для кого горсть монет – тоже веский мотив. Но ты прав, в нашем случае мотив солидный. Давай покажи мне счет, я посмотрю, что за клиент.
– А ты не хочешь дать мне сначала закончить?
– В чем дело? Ты работаешь вслепую, значит, и я должна работать вслепую?
– Неужели ты думаешь, что я до такой степени мелочен? – Рорк на минуту задумался. – Может, я и мелочен, но тут дело в другом. Я хотел бы сначала все закончить. Тебе же есть чем заняться, пока я довожу это дело до ума.
Тут он был прав.
– Я собираюсь привлечь другие глаза и руки.
– Раз мы работаем в воскресенье, значит, и все остальные тоже должны?
– Это означает, что я тоже мелочна?
Рорк улыбнулся и похлопал ее по руке.
– «Семеро из одного стручка».
– Что? Это ты о чем? – не поняла Ева.
– Есть такая сказка. Это означает: если ты зовешь подкрепление, мне не помешал бы Макнаб.
– Ты его получишь. – Ева отодвинулась от стола и прижала руку к животу. – Что-то мне нехорошо.
– Чему удивляться? Ты же влила в себя целый литр кленового сиропа.
– Так много? Не может быть. – Но ей показалось, что она чуть ли не слышит, как сироп булькает у нее в животе, когда повернулась к телефону.
В голосовой почте осталось сообщение от менеджера автостоянки на Пятьдесят восьмой улице. Диски были стерты. Тупик.
Не успела Ева разбудить полицейских и перейти в свой кабинет, как перед ней предстала Мэвис вместе с Леонардо.
– Я так и знала, что ты будешь работать. – Под глазами у Мэвис лежали глубокие лиловые тени. Она крепко сжимала руку Леонардо. – Видишь, я же тебе говорила, она будет работать. Ты уже что-нибудь нашла?
– Кое с кем связалась. Я же сказала: дам тебе знать, как только что-то появится.
– Я знаю. Но…
– Она всю ночь не спала, – вставил Леонардо. – С утра ничего не ела.
– Не забывай, что я здесь, – сварливо напомнила Мэвис. – Не смей говорить так, как будто я слабоумная. – Она отняла руку и отодвинулась от Леонардо. – Я больше ни о чем не могу думать. Разве это мыслимо? Может, я могу чем-нибудь помочь? Неужели я ничего не могу сделать?
– Можешь вернуться домой и предоставить мне делать мою работу.
– И ты не смей так со мной разговаривать! – закричала Мэвис. – Если я беременна, это еще не значит, что я дефективная! Тэнди – моя подруга, и она в беде. Я не буду сидеть дома сложа руки.
– Ну, тогда почему бы не посидеть здесь? – начал Рорк, и Мэвис стремительно повернулась к нему.
– Мне не нужно сидеть! Вот, видите? – Мэвис указала пальцем на свои пурпурные сапожки на гелевой подошве. – Это называется ноги, и я вполне могу на них стоять. Следующему, кто скажет, что мне надо присесть, или прилечь, или что-то съесть, я расквашу нос.
Наступила мертвая тишина. Все трое рассматривали Мэвис так, будто она была самодельной бомбой с ненадежным фитилем.
– Я здоровая и сильная. – Мэвис шумно вздохнула. – И не стану я отсиживать себе дома свою задницу, пока Тэнди где-то пропадает. Посмотри на себя! – Она яростно ткнула пальцем в Еву. – Думаешь, я не вижу, что ты тоже не спала всю ночь? Думаешь, я не понимаю, чем я тебя загрузила? Будь ты на моем месте, ты бы тоже не позволила от себя отмахнуться.
– Я не собираюсь от тебя отмахиваться и не могу поставить себя на твое место. Да, ты сильно меня загрузила, и, если хочешь, чтобы я сделала все возможное, ты сядешь, заткнешься и дашь мне спокойно работать. А теперь заткнись!
Наступила тревожная тишина. Кровь бросилась в лицо Мэвис. Она вздернула подбородок.
– Сама заткнись. – Но она села, и все в комнате вздохнули с облегчением. – Прости. – Мэвис потерла глаза. – Прости. Прошу прощения у всех присутствующих. Не прогоняйте меня. Не отсылайте меня домой. Пожалуйста. – Она уронила руки. – Пожалуйста, дайте мне какое-нибудь дело.
– Можешь составить мне хронологическую шкалу из моих заметок для отчета. И еще можешь сварить кофе.
– Ладно. Хорошо.
– Я могу сварить кофе, – предложил Леонардо, бросив тревожный взгляд на Мэвис. – Я тоже хочу что-нибудь делать.
Мэвис взяла его руку и прижала к своей щеке.
– А ты не мог бы сделать мне свой фирменный шербет на завтрак? – Леонардо наклонился, чтобы поцеловать ее, а она обхватила его широкое лицо ладонями. – Ты – лучшее из всего, что со мной когда-либо было. Прости меня.
– Ну, теперь, когда все мы тут помирились и перецеловались… – начала Ева.
– Я тебя еще не целовала. Или тебя, – добавила Мэвис, с кокетливой улыбкой повернувшись к Рорку.
Он ответил тем, что пересек кабинет и коснулся губами ее губ.
– Может, мы все-таки займемся делом, – предложила Ева. – Рорк, я пришлю к тебе Макнаба, как только они будут здесь. Леонардо, свари кофе. Черный и крепкий.
Ева встала и подкатила свой вспомогательный компьютер к Мэвис. Мужчины расступились, чтобы дать ей дорогу.
– Спасибо, что привела меня в чувство, – сказала Мэвис. – Мне это было необходимо.
– В любое время.
– Даллас, тебе удалось узнать?
Ева вкратце пересказала все, что знала, пока настраивала компьютер, чтобы Мэвис могла на нем работать.
– Ты уже так много нашла… так много! Я ничего подобного даже представить не могла. Теперь понимаю: мы с Тэнди говорили только о том, что происходит сейчас. Ну, и о том, что будет завтра. Она не распространялась о прошлом. Думаешь, она могла встретиться с отцом ребенка? Может, они просто решили уединиться на пару дней?
– Я чуть позже постараюсь еще раз до него дозвониться. Мы узнаем.
– Даллас? Чем бы ни закончилось это дело, хочу, чтоб ты знала: я все равно тебе благодарна. И я люблю тебя.
Ева легонько похлопала Мэвис по плечу.
– Отставить сопли-вопли, пока я занимаюсь своей работой. Дай мне хронологию.
– Уже работаю.
Ева вернулась за свой стол и вновь попыталась соединиться с Эпплби. Бросив взгляд на Мэвис, она перевела разговор в частный режим.
На этот раз он снял трубку.
– Эпплби слушает.
– Лейтенант Даллас, Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка. Вас трудно застать, мистер Эпплби.
– Я был в командировке в Глазго. Только что вошел. – Он почесал подбородок, заросший за несколько дней светло-каштановой щетиной. – Простите, как вас зовут?
– Лейтенант Ева Даллас, полиция Нью-Йорка.
– Ну-у, доброе утро, и, должен признать, вы меня заинтриговали. Могу я вам помочь?
– Если скажете, когда вы в последний раз контактировали с Тэнди Уиллоуби.
– Тэнди? – Его лицо преобразилось в мгновение ока. Ева сказала бы, что оно вспыхнуло и расцвело надеждой. – Вы видели Тэнди? Она там, у вас? В Нью-Йорке? Я никогда бы не подумал… Она родила ребенка? С ней все в порядке? С ними все в порядке? Я могу сесть в самолет и быть у вас через несколько часов.
– Мистер Эпплби, вы являетесь отцом ребенка, которого носит мисс Уиллоуби?
– Да-да. Конечно. Как вы сказали? Носит? Вы сказали «носит»? – Опять его лицо засветилось надеждой, а голос задрожал. – Значит, я не опоздал.
– Вы не знали, что мисс Уиллоуби проживала в Нью-Йорке?
– Нет, она… мы… Это сложно объяснить. Погодите, что значит «проживала»?
– Мисс Уиллоуби считается пропавшей без вести с вечера прошлого четверга.
– Пропавшей? Что значит «считается пропавшей»? Я не понимаю. Погодите. Подождите одну чертову минуту. – Ева видела, что ему трудно сориентироваться. Он сел. – Откуда вы знаете, что она пропала с прошлого четверга?
– Она ушла с работы в шесть часов вечера и не вернулась в свою квартиру… апартаменты. Не пришла на назначенные встречи, не позвонила своей акушерке и своим друзьям. Я расследую это дело.
– Она беременна. Она может родить в любую минуту. Вы проверили роддома? Конечно, проверили, – ответил он сам себе, прежде чем Ева успела раскрыть рот. – Ладно, давайте успокоимся. Главное, не паниковать. Давайте не будем терять голову. – Но он схватился за затылок с такой силой, словно опасался, что голова оторвется. – Может, она вернулась домой. Она вернулась, а меня там не было.
– Нет никаких записей о том, что она воспользовалась каким-либо транспортом, следующим из Нью-Йорка в каком бы то ни было направлении. Мистер Эпплби, каковы были ваши отношения с мисс Уиллоуби в тот момент, когда она покинула Лондон?
– Напряженные, если не сказать, разорванные. Глупо, господи, до чего же глупо! Я повел себя как последний, как самый законченный идиот! Видит бог, я просто запаниковал. Мы этого не планировали… Это просто случилось. Беременность. И я все испортил. Я все изгадил, вот что я сделал. Я предложил ей сделать аборт, и она расстроилась. Конечно, она расстроилась. – Он прикрыл глаза. – Боже! Какой же я идиот! Мы поссорились, и она сказала, что родит ребенка и отдаст его на усыновление, что меня это никак не обеспокоит. Мне кажется, она ходила в агентство. Разговаривать со мной не хотела. А я, болван, купался в своем праведном негодовании.
– В какое агентство?
– Я не знаю. Мы не столько разговаривали, сколько огрызались друг на друга. Но она передумала. Во всяком случае, она оставила мне записку, и там говорилось, что она передумала и что она уезжает. Она уволилась с работы и оставила свою квартиру. Я был уверен, что она даст о себе знать, что она вернется. Я пытался ее найти, но мне и в голову не могло прийти, что надо искать ее в Штатах. Она летела не отсюда. Она уехала в Париж. Мне пришлось долго унижаться, упрашивать, умолять, но я узнал об этом у одной из ее сослуживиц. Она уехала в Париж… по крайней мере, на время.
– Давайте сразу кое-что уточним. Скажите мне, где вы были в прошлый четверг.
– В четверг я был на работе. Примерно до восьми вечера. В тот вечер я уехал в Глазго прямо с работы. Можете проверить. Проверяйте все, что хотите. Я могу сделать несколько звонков прямо отсюда. Ее подругам, сотрудницам, здешнему гинекологу… Она пошла к акушеру, когда узнала, что забеременела. Может, кто-то знает… Она могла позвонить кому-нибудь.
– Может, лучше сообщите мне имена и номера телефонов?
– Ладно, как хотите. Вы правы. Лучше пусть это исходит от вас, чем от болвана, который все испортил. Я лечу в Нью-Йорк, буду у вас к вечеру. Я дам вам номер своего сотового на всякий случай…
К тому времени, как Ева записала все данные, на столе перед ней уже стояла чашка кофе и лежала хронологическая шкала: в распечатке и на диске.
– Мы можем сделать звонки, – начал Леонардо. – Мы с Мэвис можем еще раз обзвонить больницы и роддома. Вдруг Тэнди поступила этим утром?
– Позвони акушерке, – посоветовала ему Ева. – Пусть она обзванивает больницы и роддома. С ней они скорее поговорят, чем с любым из вас. Мэвис, Тэнди никогда не говорила, что хочет отдать ребенка на усыновление?
– Говорила. – Мэвис замерла за своим компьютером, скрестив руки на животе. – Однажды она рассказала мне, что рассматривала все возможности. Даже в агентство обращалась, сделала первые шаги по оформлению, но потом передумала. – Угадав, что на уме у Евы, Мэвис покачала головой. – Думаешь, она опять передумала? Пошла в агентство или в какой-нибудь приют для беременных? Ничего подобного она не делала. Она ждала этого ребенка. Она хотела стать матерью, Даллас.
– И все-таки надо это выяснить. Ты не помнишь, как называлось то агентство?
– Кажется, она его называла. Вроде бы какое-то имя. – Мэвис прижала пальцы к вискам, словно пытаясь выдавить имя из своей головы. – Черт, не помню. Это был обычный вечер, мы сидели, разговаривали… болтали.
– Вспомнишь, скажи мне. – Ева обернулась: в комнату вошли Пибоди и Макнаб. – Макнаб, привет! Ты с Рорком, он у себя. Компьютерная работа по делу Копперфильд – Байсона. Пибоди, у меня список имен и телефонов в Лондоне: связи Тэнди Уиллоуби. Возьми его. Мэвис, вы с Леонардо можете провести поиск агентств по усыновлению с конторами в Лондоне. Просмотри весь список, вдруг какое-то покажется знакомым. Этот компьютер понадобится Пибоди. Мне придется перевести тебя в другую комнату.
– Мы начнем немедленно. – Мэвис поднялась, помогая себе руками. – Я лучше себя чувствую, когда что-то делаю. Теперь мне как-то легче стало.
Пибоди выждала, пока Леонардо не увел Мэвис из кабинета.
– Ну а теперь, когда она ушла?
– Мне переслали файл из Италии. Просмотри его. Сходное преступление. Женщина растворилась в воздухе на тридцать шестой неделе беременности. Никаких следов ее или ребенка. Инспектор прислал имена из Флоренции, где она жила до переезда в Рим. В Риме она исчезла. Проведи повторный опрос.
– Я не говорю по-итальянски. «Спагетти», «пицца», ну и разве что «чао».
– Я тоже не говорю по-итальянски. Придумай что-нибудь. Проверь новую версию: вдруг она тоже рассматривала все возможности. Аборт, усыновление. Может, поделилась с кем-нибудь.
Сама Ева вернулась к составленному Пибоди списку данных из архивов Интерпола и принялась внимательно изучать другие нераскрытые дела. «Возможно, – подумала она, – очень возможно, что одно или даже несколько дел в действительности были неудавшимися похищениями со смертельным исходом. Ошибкой, замаскированной под изнасилование или уличное ограбление. От тел избавлялись».
Она внимательно изучала детали, вчитывалась в отчеты о вскрытии. Дело беременной женщины двадцати одного года в Мидлсексе заинтересовало ее. Изуродованное тело и плод были найдены в лесу. Местная полиция установила, что в этом месте тело бросили, а само убийство произошло в другом. Увечья были нанесены посмертно. Причина смерти – травма головы.
Ева позвонила ведущему следователю. Четверть часа спустя она отодвинулась от компьютера и, хмурясь, уставилась на свою доску.
«Различия есть», – размышляла она. Эта жертва была замужем, правда, она вышла замуж всего за несколько недель до смерти. В Мидлсексе у нее была семья, она прожила там почти всю свою жизнь.
За исключением краткого периода, когда она уехала в Лондон, куда отправилась, согласно показаниям, записанным следователем, с определенной целью: в поисках агентства по усыновлению детей.
Ева вскинула руку, когда Пибоди пересекла комнату.
– Я только кофе возьму, – объяснила Пибоди.
– Жертве двадцать один год, Англия. Забеременела от случайного приятеля, решила сохранить ребенка. Родственники в расстройстве, приятель им не нравится. Пару раз попадал в неприятности, постоянной работы не имеет. Жертву долго обрабатывали родственники, и, в конце концов, она согласилась съездить в Лондон, узнать о возможностях передачи ребенка на усыновление. Остановилась в студенческом общежитии на несколько дней, потом переехала в гостиницу средней руки. Прожила в Лондоне в общей сложности шесть недель, затем вернулась в Мидлсекс. Приятель нашел постоянную работу, любовь побеждает, они решают пожениться и оставить ребенка себе.
– Но?
– За пару недель до родов она пропала. Через два дня ее нашли в лесу недалеко от дома, который она арендовала вместе со своим избранником. Само убийство произошло в другом месте, так и не установленном.
– Ее мужа проверили?
– С микроскопом и телескопом. Непрошибаемое алиби. Причина смерти – травма головы, скорее всего в результате падения. Ее связывали – видны следы на запястьях и на лодыжках, а также небольшие гематомы на предплечьях. Тело было изуродовано после смерти. Искромсано, плод удален. Нежизнеспособный.
– Ужас какой! – Пибоди бросила взгляд на дверь, чтобы убедиться, что Мэвис не может их услышать. – Но здесь есть существенные отличия.
– Сходство тоже есть. Допустим, тому, кто похищает этих женщин, нужны дети, и когда эта женщина умерла, похититель попытался извлечь ребенка. Но было уже слишком поздно, и тогда он или она решили замаскировать дело, изувечив и выбросив трупы. – Ева встала и добавила новое фото и имя на доску. – Что у нас есть? Три молодые, здоровые беременные женщины. Ни одна из них не состояла в законном браке с отцом ребенка в момент зачатия. По крайней мере, две из них хотели получить информацию о возможности передачи ребенка на усыновление.
– Не две, а все три, – вставила Пибоди. – Кузина итальянской жертвы подтверждает, что Белего тоже искала такую информацию, рассматривала такую возможность и даже ходила к консультанту.
– Имя консультанта есть?
– Нет. Но кузина обещала поспрашивать, может, Белего кому-то рассказала.
– Три из трех – это меня впечатляет. Давай попробуем вот что: ищи агентства с представительствами в Лондоне, Флоренции и Риме. У меня есть имя акушера Тэнди в Лондоне. Ему мы тоже позвоним. Но сначала давай проверим, связан ли доктор с агентствами или консультантами по усыновлению.
Быстрый поиск обнаружил, что акушер Тэнди работал на добровольных началах три раза в неделю в женской клинике. В ту же клинику, отметила Ева, обращалась женщина из Мидлсекса, когда была в Лондоне.
«Есть, о чем поговорить», – решила она и потратила следующую четверть часа на поиски доктора.
Поговорив с ним, она добавила его имя и название клиники на доску.
– Он подтверждает, что дал Тэнди названия нескольких агентств и консультаций. Он не знает, посетила ли она какое-нибудь из этих заведений, потому что она отменила очередной осмотр у него и запросила копию медкарты. Он обещал проверить записи и перезвонить мне. Он сообщит мне дату отмены последнего визита и пришлет список агентств и консультаций, который они обычно дают клиенткам.
– Все это в Европе, – возразила Пибоди. – Если Тэнди похитили, это случилось здесь.
– Мир тесен, – напомнила Ева и повернулась, потому что в комнату в эту минуту вошел Рорк.
– Мне кажется, вам будет любопытно узнать, что мы обнаружили, лейтенант, – объявил он и протянул Еве диск.
