- Квартет невест, #1
11
Ее когда-либо целовали вот так? Слияние губ и языков когда-либо рождало в ней вибрации, пронзающие все тело? Поддавалась ли она соблазну вот так безоговорочно? Соблазну слов, соблазну единственного, ослепляющего поцелуя?
Как случилось, что они поменялись ролями? Она намеревалась соблазнить его, заманить наверх, в кровать. Легкий, непринужденный секс, такой же непринужденный, каким был вечер. Просто чтобы освободиться от сжигающей внутренности похоти, охватывающей ее в его присутствии.
Все должно было случиться легко и просто.
Но не случилось.
Картер целовал ее губы, ее щеки, ее лоб. Он расстегивал ее блузку, следя за выражением лица Мак такими спокойными, такими голубыми, такими бездонными глазами, что она тонула в них. Он едва касался ее, а она не могла дышать. Он едва касался ее, а она чувствовала, как стремительно теряет контроль над ситуацией.
Правда, в этом приглушенном свете, под взглядом Картера ей уже было наплевать, кто тут главный.
Он провел пальцем по ее обнажившейся ключице, по ее груди над бюстгальтером. И там, где легко скользил кончик его пальца, ее кожа словно оживала.
— Тебе холодно? — спросил он, почувствовав ее дрожь.
— Нет.
— Тогда… — Он улыбнулся, медленно стянул блузку с ее плеч, уронил на пол, коснулся кружевных чашечек бюстгальтера. — Красиво.
У нее снова перехватило дыхание.
— Картер, у меня ноги подкашиваются.
— Я люблю твои глаза. Волшебные моря. — Он ласкал ее одними кончиками пальцев, оставляя бесконечные разгорающиеся следы-дорожки. — Я давно хотел ласкать тебя и смотреть в твои глаза, как сейчас.
Спокойно, неторопливо он знакомился с ее телом, чувствуя ответную дрожь. Он расстегнул пуговицу на поясе ее брюк, раскрыл «молнию», погладил бедра. Брюки соскользнули на пол.
— Иди сюда.
Она повиновалась словно в трансе, дрожа от его взгляда не меньше, чем от его прикосновений, и медленно выступила из брюк.
Он опять улыбнулся.
— Мне нравятся твои сапожки.
Мак опустила взгляд. На ней остались ботильоны на шпильках, трусики и бюстгальтер.
— Ну и вид у меня.
Улыбаясь, он зацепил пальцем поясок ее трусиков и привлек к себе. Она лишь выдохнула:
— О, боже.
На этот раз его губы горели, как в лихорадке, и она таяла в поцелуе. Картер повернул ее спиной к себе, впился в шею, легко покусывая. Гладя ее одной рукой, он другой расстегнул свою рубашку. Мак закинула руку на его шею, прижалась обнаженной спиной к его обнаженной груди.
Не спеши, напомнил он себе. Он хотел насладиться каждым мгновением, каждым прикосновением, каждым вздохом.
Макензи в его объятиях.
Ее сердце колотилось под его ладонью, и одно это казалось ему чудом. Она с ним, она его хочет. И сегодня вечером эта женщина, его единственная женщина, утолит, наконец, мечты мальчишки, желания мужчины.
Не отрываясь от Макензи, Картер скинул туфли, схватил зубами лямку бюстгальтера, стянул ее с прелестного плеча.
Мак выгнулась, содрогнулась.
Наслаждение, думал он. Дарить так же прекрасно, как брать. Он хотел доставлять ей наслаждение, утолять ее желания и смотреть, смотреть, смотреть на нее. Едва сдерживаясь, он расстегнул ее бюстгальтер, не переставая ласкать ее бедра.
— Картер. — Она накрыла ладонью его ладонь, словно подгоняя его, но он отступил и снова повернул ее лицом к себе.
— Прости. Не сейчас.
Эти волшебные глаза, в которых сейчас бушевали бури, эта фарфоровая кожа, пылающая от страсти. От страсти ко мне, думал он. Еще одно чудо. Мак отчаянно впилась в его губы.
Подожди, думал он, хотя кровь стучала в висках. Подожди еще немного.
Он подтолкнул ее на кровать и вытянулся рядом.
— Сапоги…
— Отличные сапоги.
Картер опустил голову и стал губами ласкать ее груди.
Мак содрогнулась, судорожно вздохнула. Последние мысли покинули ее. Остался только он и то, что он ей дарил.
Медлительные ладони, ловкие губы блуждали по ее телу, вызывая новые, незнакомые ощущения, не давая дышать.
— Я не могу. Я не могу.
— Все хорошо.
Оргазм взорвался в ней. Она приподнялась и упала не в силах справиться с накатывающими волнами света и тени, и безумия. И когда Картер наконец скользнул в нее, они застонали вместе.
И, продолжая сводить их обоих с ума, он смотрел в ее глаза, потемневшие, затуманившиеся.
— …Макензи, — выдохнул он, растворяясь в ней, в ее глазах, в ее теле. Просто «Макензи».
И дно омута.
Опьяненная, одурманенная. Ей казалось, что она никогда не сможет пошевелиться. Даже пальцы казались неподъемными. Зато удалось вздохнуть. Какое счастье. Она точно знала, что переставала дышать, когда Картер…
Стирал ее с лица земли. Вот!
Даже сейчас, когда он распластался на ней, как жертва лобового столкновения, а их взбесившиеся сердца колотились в унисон, он ласково касался губами ее шеи.
— Порядок? — спросил он.
Порядок? Он выжил из ума? Порядок — это когда поскользнешься на льду и успеешь восстановить равновесие, не сломав лодыжку. Порядок — это когда нырнешь в теплую ванну после тяжелого дня.
И никакого порядка, когда твое тело словно вывернули наизнанку, а потом — спасибо большое — вывернули обратно.
— Да. — А что еще она могла сказать? — А ты?
— М-м. Макензи. Голая. В моей постели. Со мной. Я в полном порядке.
— А я все еще в сапогах.
— Да. Еще лучше. Прости, я, наверно, тяжелый.
Он скатился с нее и прижал к себе.
— Картер, ты почти такой же костлявый, как я. Ты не тяжелый.
— Я знаю… о костлявости, я имею в виду. И ничего не помогает. Кор… как-то меня уговорили заниматься с личным тренером. Но где взять время? Я генетически не настроен на мощную мускулатуру.
— У тебя привлекательная худощавость. И не позволяй никому принижать себя. Кроме того, ты управляешь своим телом, как портовый грузчик.
— Все для тебя, — ухмыльнулся он. — Ты такая красивая.
— Я не красивая. Как профессионал я это точно знаю. У меня интересное лицо, и я умею подчеркивать его плюсы. Я худая, но в хорошей форме, хотя тоже не люблю тренажеры. И вообще, я как вешалка. Любая одежда на мне хорошо смотрится.
— Ты красавица. И не позволяй никому принижать себя…
Мак засмеялась, прижалась к нему.
— Профессор, тебе не кажется, что мы в порыве благодарности осыпаем друг друга комплиментами?
— Ты всегда была красавицей. У тебя рыжие волосы и русалочьи глаза. И ямочки на щеках. — Он подумал, что еще минут пятнадцать, и он оближет ее, как мороженое и снова доведет до оргазма.
Улыбаясь, Мак смотрела на его расслабленное лицо, закрытые глаза. Наверно, он такой, когда спит. И если проснуться раньше его, то таким она его и увидит.
Она лениво провела пальцем по его подбородку.
— А что это за интригующий маленький шрам?
— Колотая рана.
— Ты фехтуешь… как Капитан Джек Воробей?
— Если бы. Держу пари, ты неравнодушна к Джонни Деппу.
— Я живая. Я женщина. Следующий вопрос.
— Он покоряет все поколения. Это интересно. Взрослые женщины, как и девушки, мои ученицы, считают его сексуально привлекательным.
— Конечно, его я увидела первым, но в данный момент я нахожу сексуально привлекательным другого мужчину. Со шрамом.
— Ах да. Если честно, я убегал от пары мальчишек, которые хотели меня поколотить. Пришлось карабкаться на забор. Но, учитывая мои спортивные таланты, к сожалению, очень далекие от ловкости пиратов или актеров, их играющих, умудрился сорваться. Напоролся на проволоку.
— Уф. Когда это было?
— На прошлой неделе.
Хихикая, она перекатилась на него.
— Жестокие карлики.
— Ну, вообще-то, мне тогда было десять лет, но они точно были жестокими карликами.
— Ты удрал?
— В тот раз — да.
Дернув за волосы, он притянул ее к себе и поцеловал. Довольно вздыхая, она примостила голову на его плече. И чуть не замурлыкала от удовольствия.
Синхронно затихающее биение сердец, словно звенящее от наслаждения тело и мужчина, до умиления привлекательный во всем, что только можно представить.
Она могла бы лежать вот так часами. Днями.
Сонная и теплая, и в обнимку с изумительным Картером Магуайром. А утром они могли бы…
Ее глаза распахнулись. О чем она думает? Что она делает? Утром? Часами и днями? В приступе паники Мак резко села.
— Что случилось?
— А? Что? О, ничего. Ничего. Что могло случиться?
Он тоже сел, взъерошенный и сексуальный и без промаха бьющий по ее сердцу и гормонам. Угроза.
Бежать. И немедленно. Назад, в реальность. Назад, в благоразумие… Не хватало еще сотворить такую глупость, как влюбиться.
— Просто я… Боже, посмотри на часы. Я должна уйти.
— Уйти? Но…
— Все было отлично. Все… правда, великолепно. — Господи, господи. Только посмотрите на нее. Голая и в сапогах. — Я потеряла счет времени. Уже поздно.
Картер озадаченно посмотрел на часы.
— Не очень. Не…
— У тебя завтра учебный день, — выдавила Мак, отчаянно пытаясь держаться как можно непринужденнее, и так же отчаянно разыскивая свое белье. Паника не утихала, галопировала в ней, как дикий мустанг.
Где лифчик? Где, черт побери, ее лифчик? К черту лифчик.
— У меня еще миллион дел. Правда. И завтра очень рано вставать.
— Я включу будильник. И в любом случае к шести я уже просыпаюсь. Макензи, останься.
— Я очень хотела бы, но не могу. Правда, не могу. — Сколько раз можно произнести слово правда за пять минут? Кажется, она идет на рекорд. — И, ну, долг зовет. Нет, не вставай.
Пожалуйста, пожалуйста, не вставай, мысленно взмолилась она, натягивая блузку, но Картер уже вскочил с кровати.
— Останься. — Он коснулся ее щеки. — Я хочу спать с тобой.
— Мы уже выполнили этот пункт. Потрясающе, — добавила она, ослепительно улыбнувшись.
— До утра.
— О, Картер, ты очень мил. Я бы с удовольствием… в другой раз. Три торжества, презентация. Куча, куча дел. — Она быстро поцеловала его. — Должна бежать. Спасибо за все. Я тебе позвоню.
И она убежала.
Я чудовище, чокнутое чудовище, думала Мак по дороге домой. Или в ад. Я заслужила ад. Нет, я поступила правильно. Я совершила единственно правильный поступок. Для себя и для Картера.
Особенно для Картера.
Ад? Смешно. Я заслужила медаль, я заслужила памятник при жизни.
Я молодец, и на этом поставим точку. Теперь все будет прекрасно. Все будет нормально.
Даже идеально.
В окнах главного дома горел свет. Паркер и Лорел непременно со мной согласятся. И поддержат. Слава богу, что у меня такие подруги. Мак резко затормозила. Несколько одобрительных слов снимут это жуткое напряжение.
Мак ворвалась в дом, выкрикивая имя Паркер.
— Мы все здесь. — Паркер вышла в холл. — Боже, что случилось? Ты попала в аварию?
— Нет, все прошло по плану. А, может, и нет. Была инструкция.
— Ладно. Ты явно не пострадала. Мы в гостиной, отрабатываем последние детали, раз уж никому не спится.
— И Эмма здесь?
— Да.
— Хорошо. Отлично. Замечательно.
Мак прошмыгнула мимо Паркер в гостиную, где Лорел и Эмма просматривали папки и пили чай с печеньем.
— Эй. Мы не ждали тебя раньше утра. Представляли, как ты утром пробираешься домой дорогой стыда. — Лорел отбросила карандаш. — Даже хотели поставить видеокамеру.
— Как прошел ужин? — спросила Эмма.
— Я сбежала. Просто сбежала. — Мак стянула пальто. — Ты бы поступила точно так же.
— Настолько хорошо? — Лорел протянула тарелку с печеньем. — Угощайся.
— Нет, нет. Он репетировал во вторник. Вы представляете? А сегодня такой чудесный ужин при свечах и курица в винном соусе.
— В винном соусе. — Тихонько хмыкнув, Паркер села за стол. — Слава богу, ты выжила. Может, вызовем полицию?
— Ладно, это еще не все. Вы не видите полную картину. — Пытаясь успокоиться, но все еще с диковатым блеском в глазах Мак несколько раз медленно вдохнула и выдохнула. Похоже, не помогло. — Он так старался, и это было ну очень мило. И забавно. Боб составил инструкцию.
— Кто такой Боб, черт побери? — спросила Лорел.
— Не важно, но Картер так смутился. И это тоже было очень мило. У него даже кончики ушей покраснели.
— Ах, — произнесла Эмма.
— Я знаю. Я вся как на иголках. Мне просто пришлось прыгнуть с ним в постель.
— Как я тебя понимаю. Когда у парня краснеют уши, я начинаю срывать с себя одежду. — Поскольку Мак не отреагировала на печенье, Лорел угостилась сама. — Значит, у вас был секс.
— У нас был не секс. У нас был самый потрясающий, самый сногсшибательный, самый плавящий мозги секс в мировой истории.
— С каждой минутой все интереснее. — Паркер устроилась поудобнее. — Нежный, райский секс или дикий, первобытный секс с боем барабанов и раскачиванием на люстрах?
— Это… Никто никогда не вызывал во мне таких чувств и не испытывал таких чувств ко мне. — Мак опустилась на подлокотник кресла Паркер и уставилась на огонь в камине, пытаясь подобрать слова. — Как будто для него существуешь только ты, и он видит только тебя. Это пугает и изумляет. Нежный и страстный мужчина никого не видит, кроме тебя. А когда он касается тебя, то ты не видишь никого, кроме него.
В ответ три тихих вздоха и благоговейная тишина.
— Почему ты не осталась с ним?
— Господи! — Мак, словно очнувшись, вскинула голову и уставилась на Эмму. — Ты что, не слушала?
— Слушала, представляла, завидовала.
— Я должна была уйти. Я хотела остаться, поэтому должна была уйти. — Энергично жестикулируя, Мак соскочила с подлокотника. — Я хотела прижаться к нему и остаться. Я хотела жить с ним в той проклятой постели, поэтому я должна была бежать.
— Ты запаниковала, — подсказала Паркер.
— Естественно, запаниковала. А кто бы не запаниковал? Он был весь такой милый и сонный, и удовлетворенный, и с таким маленьким шрамом, как от шпаги.
— Картер занимается фехтованием? — удивилась Эмма.
— Нет, не важно. К делу не относится. Говорю же вам, меня словно загипнотизировали или накачали наркотиками. Я должна была удрать. И… О, боже, я поступила, как парень. — Мысленно проиграв ситуацию, Мак спрятала лицо в ладонях. — Как парень, когда он скатывается с тебя, вскакивает и говорит: «Все было классно, крошка. Мне завтра рано вставать. Я тебе позвоню».
— О, Мак, только не говори, что ты так и сказала.
Мак наставила на Эмму палец.
— Я должна была. Ради самосохранения. И сохранения Картера. Предполагалось, что я выпущу пар, а не раскисну. Для меня это слишком, вот и все. Картер милый и забавный, и умный и добрый. Он сексуальный, а его очки заводят меня с пол-оборота. И эти краснеющие кончики ушей. И он любит преподавать. Я видела, как он руководит классом, и… У меня прямо сводит все вот здесь, — Она потерла ладонью грудь. — Эти чувства, эти желания, они меня душат.
Мак схватила ближайшую чашку и залпом опустошила ее.
— Он внимателен. Он слушает, и он думает о том, что я говорю. Он побуждает думать меня.
— Его немедленно надо остановить. — Лорел покачала головой. — Мак, милая. Ты его любишь.
— Это не обсуждается. А почему же я сбежала, по-твоему? Меня будто затягивало в зыбучие пески. Нежные, теплые зыбучие пески. Я для этого не гожусь. Я не верю в такие отношения. Они недолговечны. Мгновения, а потом все рушится или увядает. Господи, сколько наших клиентов вступало в брак по второму разу? А некоторые даже по третьему. Кому это нужно? Я знаю, что остается после распада брака. Овчинка выделки не стоит.
— Давай подведем итоги, — предложила Лорел. — Ты боишься полюбить человека, который, по твоим же словам, похож на Мэри Поппинс в мужском варианте. Практически идеального во всех отношениях, — пояснила она, увидев три пары недоумевающих глаз. — Ты запаниковала и сбежала после совершенно потрясающего секса с обожающим тебя парнем, которым ты сама восхищаешься и которого уважаешь. И только потому, что твоя мать — вертихвостка и эгоистка.
— Лорел!
— Нет, Эмма. Лорел права. Моя мать — вертихвостка и эгоистка. Но она этого не понимает, вот в чем суть. Линда считает, что находится в вечных поисках любви. На самом деле она ищет деньги, статус и стабильность, но клянется, что ей нужна только любовь. Мой отец сбежал от нее, за что я не могу его винить, и от меня — за что я очень его виню, так как он просто не считал, что стоит стараться.
— Они — это они, Мак, а ты — это ты, — тихо сказала Паркер.
— Я понимаю. И, может, цинично верить, что они — не такое уж редкое исключение, но я верю. И мне нравится моя жизнь. Мне так удобно.
Немного успокоившись, Мак снова села.
— Картер — серьезный человек. Он серьезный человек традиционного склада ума. Он в меня влюблен, вот и все. Эта влюбленность мучила его годами. Если я не остановлю его, все кончится тем, что он наймет нас провести свадьбу. Он спросит Паркер, где купить кольцо. Я не могу так поступить с ним. Я правильно сделала, что сбежала. Лучше покончить с этим сейчас, чем…
— Рискнуть стать счастливой с мужчиной, который с ума по тебе сходит? — подсказала Эмма.
— Ладно, если ты так ставишь вопрос… да. С моей точки зрения так лучше.
— Можно, я его подберу?
Мак свирепо уставилась на Лорел.
— Не смешно.
— Действительно, не смешно.
— Хочешь, скажу, что сейчас с тобой происходит? — спросила Эмма, и Мак поежилась под пристальным взглядом огромных темных глаз. — Никто никогда не сходил по тебе с ума по-настоящему, всерьез. И ты никогда ни к кому не испытывала серьезных чувств. Я точно знаю, потому что сама в таком же положении. Я бы даже сказала, что все мы в таком положении. Со мной разница лишь в том, что я всегда надеюсь на лучшее.
— Поэтому ты все время с кем-то встречаешься, — заметила Лорел.
— Лорел, хватит.
— Ты права, Паркер. Прошу прощения. Я просто завидую Мак. До смерти завидую. Ни один мужчина из тех, с кем я встречалась, не видел только меня.
— Но он видит меня через призму своей старой влюбленности.
— Я не знаю его так хорошо, как ты — в библейском и всех прочих смыслах, но, по-моему, он умнее.
— Любовь и ум несовместимы.
— Согласна. — Лорел протянула руки к Мак. — И вот живое тому доказательство. Ты поглупела от любви.
— От тебя никакой помощи. Паркер?
— Ты боишься причинить ему боль. Он очень хороший парень, и ты боишься разбить его сердце.
— Немного драматично, но да. В общих чертах.
— И ты предпочитаешь верить, что неспособна на зрелые длительные отношения. Ты не только считаешь себя недостойной любви, но и сомневаешься, что тебе хватит смелости и сил любить и быть любимой.
— Резковато, но…
— Я думаю, ты недооцениваешь его и себя. — Паркер поднялась, подошла к камину, сняла с полки и передала Мак фотографию в серебряной рамке. — Помнишь?
Родители Паркер и Дела. Они смеялись, обнимая друг друга, их глаза сияли восторгом, жизнью, любовью.
— Конечно, помню.
— Ты сфотографировала их за несколько месяцев до гибели. Это моя самая любимая их фотография. А знаешь, почему?
У Мак защипало в глазах. Как всегда, когда она вспоминала старших Браунов.
— Здесь видно, как сильно они любили друг друга. Как были счастливы друг с другом. Они ругались, они спорили, и думаю, что иногда их даже тошнило друг от друга. Но все равно они любили. Половину своей жизни. И ты это показала. Увидела, поняла и показала.
— Они были необыкновенными.
— Как и ты. Все мои друзья необыкновенные. — Паркер забрала у Мак фотографию и поставила ее обратно на каминную полку. — Успокойся, Мак. Любовь страшит и иногда уходит. Но она стоит и риска, и нервов. Она даже стоит боли.
Мак не была в этом уверена. Откуда ей было взять уверенность? Но она знала, что может и должна сделать: отвлечься от своей проблемы и заняться работой. Ее партнеры, ее бизнес, ее клиенты зависят от нее. Поэтому надо успокоиться и расставить приоритеты.
Главное — хорошенько выспаться, а с утра с новыми силами взяться за работу. И не думать ни о чем постороннем.
Благими намерениями… Она провела беспокойную ночь в спорах с самой собой… а потом с горечью поняла, что последний раз теряла сон из-за мужчины в шестнадцать лет.
Она сварила такой крепкий кофе, что еще немного, и в него можно было бы воткнуть ложку, но даже ударная доза кофеина не сняла усталость. Поскольку коробка с печеньем свидетельствовала о пристрастиях и эмоциональном уровне шестилетки. Мак приготовила себе то, что считала взрослым завтраком: йогурт, свежие фрукты и булочку, украденную у Лорел.
После завтрака Мак вымыла посуду и с чувством исполненного долга просмотрела свои заметки. Относительно скромное торжество, размышляла она, выбирая необходимую аппаратуру. Единственная подружка невесты, она же ЛПН. Интимность и простота.
Невеста выбрала коктейльное — до колен — голубое платье и шляпку вместо фаты, а вместо букета — три белых гардении, связанные атласной лентой.
Хороший выбор, думала Мак, поскольку для обоих это второй брак.
Что доказывает ее правоту.
— Не начинай, — пробормотала она.
Отец невесты — ОН — проводит невесту, но церемонию «передачи жениху» опустит, поскольку однажды уже это делал.
Собравшись, Мак взглянула на часы. Еще есть время просмотреть электронную почту.
Мак включила компьютер и сразу же увидела нераспечатанное письмо с адреса МагуайрК101. Она вскочила и зашагала взад-вперед по студии.
Затем ушла на кухню и сварила еще одну кружку крепчайшего кофе.
Она не станет открывать письмо сейчас. Ей не следует открывать письмо сейчас. Она должна думать о предстоящей работе, не так ли? Как ответственный профессионал. Как взрослый человек, по-взрослому начавший утро с йогурта и свежих фруктов.
Там не может быть ничего срочного. Он позвонил бы, если бы хотел сказать ей что-то важное. Или обсудить что-то важное.
Например, почему ты сбежала от меня после того, как я затрахал тебя до потери пульса?
Нет, так грубо он никогда бы не выразился.
Итак, она поднимается наверх, принимает душ, одевается и идет в главный дом. У нее нет времени на личные…
— О, брось, кого ты обманываешь?
Мак вернулась к компьютеру и открыла письмо Картера.
Макензи,
Я нашел этот адрес на твоей визитной карточке. Надеюсь, ты не сердишься, что я связался с тобой таким способом. Я знаю, как ты сегодня занята, не хотел звонком отвлекать тебя.
Я хотел сказать тебе, как наслаждался вчерашним вечером. Каждой минутой, проведенной с тобой. Сегодня мой дом кажется мне ярче и полнее, потому что в нем была ты.
— О, боже, Картер!
Также от имени Боба, его жены и их еще не родившегося ребенка я должен выразить облегчение, поскольку теперь не придется его убивать. Он перед тобой в долгу.
И последнее — на случай, если ты ее ищешь, — на дне шкафа я нашел твою перчатку. Должно быть, выпала, когда ты одевалась. Сначала я хотел попросить тебя оставить ее мне на память — так женщины в Средние века награждали своих рыцарей. Однако подумал и немного испугался даже я.
Я верну ее тебе.
А пока надеюсь, что сегодняшнее торжество пройдет успешно. Мои наилучшие пожелания счастливой паре.
Картер
— О, боже!
Картер Магуайр действует на нее как наркотик.
Мак еще раз прочитала письмо. И, чувствуя себя идиоткой, распечатала его на принтере, отнесла наверх и сунула в ящик комода.
