Глава 11
Он проснулся на рассвете, как будто вынырнув из неприятного сна, в котором смотрел с высоты на лежащее далеко внизу, на камнях у подножия скалы изуродованное и окровавленное тело Линдси.
Ему не нужен психоаналитик, чтобы найти ключ к загадкам подсознания. Ему не нужен личный тренер, который сказал бы ему, почему у него болит и ломит каждая косточка тела, каждая мышца и косточка. Ибо без всяких объяснений ясно, что вчера он перетренировался.
Поскольку рядом не было никого, Эли немного поворчал и отправился в душ, в надежде, что горячая вода намного ослабит боль в натруженном теле.
Выйдя из душа, он сварил себе кофе и с чашкой в руке сел просматривать электронную почту. Похоже, сейчас самое время послать весточку родным. Жаль, что ему никак не обойти молчанием события последних дней, но будет лучше, если они услышат об этом от него, а не от кого-то еще.
Слухи вообще имеют обыкновение очень быстро распространяться. Неприятные слухи разлетаются еще быстрее.
Прежде всего он счел своим долгом заверить их, что с домом все в порядке. Ну а если про смерть бостонского сыщика он упомянул лишь вскользь, то ничего страшного. Ведь он в глаза не видел этого человека! Пусть думают, что это несчастный случай. В конце концов, так вполне могло быть.
Нет, сам он так, конечно, не думал, но зачем попусту беспокоить родственников?
Затем он рассказал им о своей книге, написал о погоде, отпустил несколько шуток о недавно прочитанном опусе Чарльза Хавершема, посвященном «Калипсо» и приданому Эсмеральды.
Дважды перечитав написанное, Эли вставил неприятные новости в середину и, закончив письмо на легкой позитивной ноте, отправил его. Затем, вспомнив о сестре и их договоренности, написал Трише отдельное послание.
Послушай, я ничего не приукрашиваю ну, почти. С домом все в порядке, за ним присматривает местная полиция. В данный момент, судя по всему, какой-то придурок пытается отыскать в нем мифическое сокровище. Я не знаю, что случилось с тем парнем из Бостона. Может быть, он нечаянно упал, или нарочно спрыгнул со скалы, или его столкнул вниз мстительный призрак капитана Брума.
У меня все в порядке. Даже лучше, все прекрасно. И когда ко мне придут копы – а я знаю, что они придут, – я сам со всем отлично справлюсь. Я к этому готов.
А теперь перестань сердито смотреть на экран компьютера, я ведь знаю, что это именно так. Лучше поищи кого-нибудь другого, о ком стоит позаботиться.
Так сойдет, решил Эли. Она немного позлится, на него позабавится и в конце концов поверит в то, что он говорит правду.
За второй чашкой кофе с рогаликом он открыл файл с текстом романа, над которым работал, и с головой погрузился в сюжет. Между тем над морем медленно вставало солнце.
Эли потянулся за бутылкой «Маунтин дью» и двумя последними печеньями, когда дверной звонок, которым никто не пользовался, издал первые ноты из любимой мелодии бабушки – «Оды к радости».
Эли, не торопясь, закрыл файл, убрал недопитую бутылку газировки в холодильник и лишь затем, под аккомпанемент все той же мелодии звонка, прозвучавший во второй раз, спустился вниз.
Он ожидал увидеть на пороге полицейского. Он ожидал увидеть на пороге даже двух полицейских, но никак не бостонского детектива Арта Вулфа.
Тот из двух, что помоложе – короткая армейская стрижка, квадратное лицо, голубые глаза и поджарое тренированное тело завсегдатая спортивного зала, – показал ему свой полицейский жетон:
– Эли Лэндон?
– Да, это я.
– Моя фамилия Корбетт. Я из полиции округа Эссекс. Детектива Вулфа из Бостона, надеюсь, вам представлять не надо.
– Да, мы встречались.
– Мы хотели бы войти и поговорить с вами.
– Хорошо. Входите.
Действуя вопреки рекомендациям адвоката, Эли отступил назад, пропуская в дом незваных гостей. Он принял решение. Черт побери, он ведь и сам адвокат! И отлично понимал, что стоит за словами «Ничего не говори, позвони мне, отсылай все вопросы ко мне».
Однако сам он жить по таким принципам не мог. Не мог да и никогда не будет. Поэтому он провел полицейских в гостиную.
В ожидании такого поворота событий Эли уже успел разжечь в камине огонь. Сейчас тот горел ровно, выделяя приятное тепло, отчего обставленная произведениями искусства и антиквариата комната казалась еще более уютной. Высокий потолок способствовал тому, что свет свободно лился в большие окна, из которых открывался вид на сад, где на ветру покачивались зеленые стебли нарциссов с единственным дерзким желтым цветком.
На миг Эли ощутил себя сродни этому цветку – отважным, без страха смотрящим в будущее и готовым явить миру свой истинный цвет.
– Ну и домина! – прокомментировал Корбетт. – Впечатляет снаружи и не меньше впечатляет внутри.
– Дом – это место, где можно повесить шляпу. Если он у вас есть, разумеется. Прошу садиться.
Эли как будто включил аппарат внутреннего сканирования. Ладони не липкие, пульс нормальный, горло не пересохло. Хорошие признаки.
И все же, видя перед собой бульдожью физиономию Вулфа и пристальный взгляд его карих глаз, Эли не мог избавиться от беспокойства.
– Мы не станем напрасно тратить ваше драгоценное время, мистер Лэндон, – произнес Корбетт и, придирчиво осмотрев комнату и ее хозяина, сел. – Вы наверняка слышали о недавнем несчастном случае.
– Я слышал, что вчера возле маяка было найдено тело.
– Верно. Полагаю, что вы были знакомы с покойным. Это Кирби Дункан.
– Нет, не был. Не имел чести лично встретиться с ним.
– Но вы наверняка о нем слышали.
– Знаю только, что это был частный сыщик из Бостона, который наводил здесь обо мне справки.
Корбетт вытащил из кармана блокнот. Эли прекрасно знал: блокнот – элемент психологического давления и редко служит своей главной цели.
– Это правда, что вы заявили полиции, что, по вашему мнению, именно Кирби Дункан незаконно проник в ваш дом в четверг вечером?
– Это была моя первая мысль, когда я узнал о взломе. Да, я назвал его имя полицейскому, с которым разговаривал, – мистеру Винсенту Хансону. – Которого вы, черт побери, отлично знаете, добавил он про себя. – Однако женщина, на которую напал проникший в дом злоумышленник, раньше встречалась и разговаривала с Дунканом. Так вот, по ее словам, это был не Дункан. Человек, напавший на нее в темноте, был выше ростом и более худощавого телосложения. Кроме того, Хансон в тот вечер беседовал с Дунканом, и последний показал ему товарные чеки, которые подтверждали, что в момент взлома он находился в Бостоне.
– Должно быть, вас здорово разозлило то, что он проник к вам в дом и все перевернул вверх дном.
Вежливого обмена вопросами и ответами не будет, подумал Эли и перевел взгляд на Вулфа.
– Согласен, это меня не слишком обрадовало. Более того, мне было любопытно узнать, кто нанял этого человека для слежки за мной.
– Самый простой ответ на такой вопрос: кому-то понадобилось собрать о вас информацию, узнать о ваших поступках и намерениях.
– А самый простой ответ на это: работать и заниматься домом, пока не восстановится моя бабушка. Поскольку Дункан вряд мог сообщить своему клиенту или клиентам больше, чем то, что я сейчас сказал вам, то мне остается предположить лишь одно: они напрасно потратили свои деньги. Но это их личное дело. Меня оно не касается.
– Дело об убийстве вашей жены, мистер Лэндон, все еще остается открытым. Вы по-прежнему в списке подозреваемых.
– Да, я в курсе. Как знаю и то, что вы бы не прочь увязать меня с расследованием нового убийства.
– Разве кто-то говорил о каком-то втором убийстве?
Вот же самодовольный ублюдок, подумал Эли, но постарался ответить спокойно, не выдавая истинных чувств:
– Вы полицейский, ваше дело – расследование убийств. Если бы вы считали смерть мистера Дункана несчастным случаем, вы вряд ли пришли бы ко мне. Из чего следует, что Дункан был убит или есть подозрение в насильственной смерти. Я раньше работал адвокатом и знаю, что к чему.
– Да, верно, вы знаете все ходы и выходы.
Корбетт поднял руку.
– Мистер Лэндон, вы можете подтвердить ваше точное местонахождение между полуночью и пятью часами утра в пятницу рано утром?
– В пятницу утром? Я уехал в Бостон в четверг. Я был у моих родителей, когда мне позвонили и сообщили о взломе. После этого я сразу же выехал домой, в Блафф-Хаус. Если не ошибаюсь, я вернулся в половине двенадцатого, во всяком случае, еще до полуночи. Точное время назвать не могу. Я поехал к Эйбре… Эйбре Уолш. Это женщина, на которую напали здесь, в моем доме.
– А что она делала в нем в ваше отсутствие? – осведомился Вулф. – Насколько вы близки с ней?
– Приношу извинения, мистер Лэндон, – поспешил загладить грубость коллеги Корбетт. – Вы можете сказать нам, что мисс Уолш делала в вашем доме?
– Она вот уже пару лет делает в доме уборку по распоряжению моей бабушки. В тот день она находилась здесь с той же целью. Вернувшись к себе, она подумала, что оставила окна открытыми, и решила проверить, потому что начиналась гроза. Я полагаю, вы уже разговаривали с ней, но все равно повторю это специально для вас. Зная, что я в Бостоне, она вернулась в мой дом, проверить окна и оставить приготовленную для меня еду.
В темноте – оказалось, что в доме отключен свет, – кто-то напал на нее сзади, схватив за горло. Ей удалось вырваться и доехать до дома друзей, ее соседей Майка и Морин О'Малли. Майк позвонил мне и в полицию. После его звонка я сразу же выехал из Бостона прямо сюда, в Виски Бич.
– И прибыли между половиной двенадцатого вечера и полуночью.
– Верно. Эйбра была в шоке. Пытаясь вырваться, она ударила нападавшего и разбила ему нос. На ее одежде остались следы его крови. Полицейские, которые допрашивали ее, приобщили одежду к делу как улику. Я, прежде чем приехать сюда, провел некоторое время в доме у супругов О'Малли. Эйбра приехала вместе со мной. Мы поговорили с Хансоном.
– Вашим другом, – уточнил Вулф.
– Я знал Винни в те времена, когда мы с ним были подростками. Но с тех пор я не виделся с ним много лет, – ответил Эли, старясь говорить как можно спокойнее. – Полиция установила, что свет в доме был отключен намеренно, как, впрочем, и сигнализация. В тот поздний вечер я не обнаружил в доме никаких пропаж. Я рассказал Хансону о Кирби Дункане, и, как я уже сказал, мисс Уолш заявила, что нападавший был другого телосложения, нежели Дункан. В конце нашего разговора Хансон пообещал, что допросит Дункана, который, если мне не изменяет память, остановился в гостинице «Серфсайд».
Еще раз повторяю, я не помню точного времени, когда уехал мистер Хансон. Что-то между половиной двенадцатого и полуночью. – «Эх, – подумал Эли, – зря я не запомнил время». – Когда он уехал, я вместе с мисс Уолш спустился в подвал. Генератор, который там стоит, не слишком надежен, но я решил, что смогу запустить его. Когда мы пришли туда, я начал искать нужные инструменты и обнаружил в старой части подвала глубокую яму. Рядом валялись инструменты – кирки, лопаты и тому подобное. Полиция их потом забрала в качестве улик. Тот, кто пробрался в дом, явно делал это и раньше, о чем свидетельствует вырытая яма.
– Зачем кому-то рыть яму в подвале вашего дома? – спросил Корбетт.
– Если вы хотя бы несколько раз бывали в Виски Бич, то должны были слышать местные легенды о пиратских сокровищах. На одного разумного человека, уверенного, что это полная чушь, найдутся пятеро, для которых эти байки что-то вроде местного евангелия. Не готов клятвенно утверждать, что точно знаю цель взлома, но смею предположить, что кому-то взбрела в голову мысль отыскать в моем подвале клад.
– Вы и сами могли этим заняться.
На этот раз Эли не удостоил Вулфа даже коротким взглядом.
– Я вряд ли стал бы вламываться в собственный дом, в котором. Зачем мне показывать эту самую яму Эйбре и полицейским, если я сам взялся копать землю? Во всяком случае, мы какое-то время провели в подвале. Мне удалось завести генератор. Когда мы вернулись в дом, я разжег камин. В комнатах было холодно, а Эйбра все еще была в шоке от нападения.
Мы немного посидели, выпили вина. Она заснула на диване. Я знаю, что примерно в два часа ночи она поднялась наверх. Сам я встал в половине восьмого утра или, может, ближе к восьми. Эйбра уже ушла, оставив для меня в духовке омлет. Она любит кормить людей, это ее хобби. Не могу сказать, во сколько именно она ушла.
– Значит, алиби у вас нет.
– Верно, – согласился Эли, обращаясь к Вулфу. – По вашим стандартам, мои показания никто подтвердить не может. Неужели из этого следует, что это я убил его?
– Вас никто не обвиняет, мистер Лэндон, – ответил ему Корбетт.
– Но вы спрашиваете меня о том, где я находился в определенное время. Вместе с вами здесь присутствует человек, ведущий расследование убийства моей жены. Вам не нужно обвинять меня, чтобы я понял, что нахожусь под подозрением. Меня интересует мотив, который является причиной подозрений на мой счет.
– Дункан был опытным сыщиком. Он следил за вами, и вы это знали. Кроме того, его записи о наблюдении за вами таинственным образом исчезли.
– Вы знаете его, – произнес Эли и кивнул Вулфу. – Готов спорить, что Дункан раньше был полицейским. Вы были с ним знакомы. Это вы его наняли?
– Сейчас мы задаем вопросы, мистер Лэндон.
Эли стремительно повернулся и посмотрел на Корбетта:
– Почему же вы не спрашиваете меня, что вынудило меня убить человека, которого не знал?
– Нам ничто не мешает нарыть против вас улики! – неожиданно взорвался Вулф. – Мы могли бы заставить вас понервничать.
– То есть он нарыл улики, свидетельствующие против меня в Виски Бич по преступлению, которого я не совершал, в Бостоне? Где же они, черт побери? Опытный сыщик ведет записи, на всякий случай делает их копии. Где же эти ваши хваленые улики?
– Умный адвокат, вроде вас, знающий все ходы и выходы, наверняка бы их уничтожил. Вы взяли его ключи, отправились в Бостон, зашли в его офис и избавились от документов, вещественных доказательств, компьютерных файлов. Сделали бы то же самое и в его квартире.
– Неужели кто-то незаконно проник в его бостонский офис и квартиру и устроил там обыск? – парировал Эли. – Интересно.
– У вас было время, возможность и мотив для этого.
– По-вашему, получается, что если я убил Линдси, то мог убить и другою человека, – продолжил Эли прежде, чем Вулф успел что-то сказать. – Хорошо, давайте еще раз пройдемся по этому делу. Дункан или согласился встретиться со мной возле маяка – в непогоду и дождь, – или мне каким-то образом удалось заманить его туда, и это после того, как он нашел против меня улики, свидетельствующие о том, что на моей совести уже есть убийство. Это также предполагает, что я тайком вышел из дома пока Эйбра спала. Согласен, нет ничего необычного.
Затем я убил Дункана, отправился в его гостиницу, все там перевернул вверх дном, обыскал вещи, забрал их и его автомобиль. Далее я, предположительно, покатил на его машине в Бостон, зашел в его офис и в его дом. Забрал документы и уничтожил все улики. Затем помчался обратно. Было бы глупо возвращаться обратно на его машине, но как бы иначе я вернулся? После этого я где-то бросил автомобиль, пешком вернулся в Виски Бич и снова вошел в дом, и Эйбра ничего не заметила. – Поняв, что такими доводами Вулфа не проймешь, Эли повернулся к Корбетту: – Ради всего святого! Да вы прикиньте по времени, соотнесите его с расстоянием! Это просто фантастика, если бы я уложился в такой короткий срок до того, как Эйбра успела приготовить этот чертов омлет и уйти!
– Вы могли действовать не один.
Почувствовав, как в нем закипает злость, Эли резко повернулся к Вулфу:
– Собираетесь впутать в это дело Эйбру? Женщина, с которой я знаком всего несколько недель, неожиданно решает помочь мне в убийстве? Боже праведный!
– Вы говорите, несколько недель. Дункан занимался здесь своей работой. Именно здесь он выяснил много такого, отчего стал опасен. Вы давно спите с этой вашей кухаркой, Лэндон? Ваша жена узнала, что вы трахались на стороне, и устроила вам скандал. Это дало вам еще один повод убить ее.
Ярость, которую Эли пытайся удержать под спудом, выплеснулась наружу.
– Если хотите прийти за мной снова, милости просим! Вот только ее не впутывайте.
– О чем вы? За кого вы меня принимаете?
– Детектив Вулф! Успокоитесь! – попытался осадить его Корбетт.
– Вы думаете, что если один раз вам удалось ускользнуть от правосудия то и в следующий раз вам снова все сойдет с рук? – рявкнул Вулф, не обращая внимания на коллегу, и, хлопнув себя по бедрам, подался вперед.
Ага, сокращает дистанцию между собой и подозреваемым, сделал вывод Эли. Обычный прием во время допросов.
– Да, верно, я знал Дункана, – продолжал Вулф. – Он был моим другом. И теперь дело моей жизни – упечь тебя за решетку за то, что ты убил его! На этот раз тебе не открутиться!
– Угрозы и запугивание! – произнес Эли с подчеркнутым хладнокровием. – Думаю, это пойдет на пользу карьере моего адвоката. Со мной такое уже бывало, и я позволил моей жизни пойти к чертям собачьим. Но второй раз у вас не получится. Даже не надейтесь. Я ответил на ваши вопросы. Теперь вам придется иметь дело с моими адвокатами, – Эли поднялся со стула. И я хочу, чтобы вы ушли вон из моего дома.
– Дома вашей бабушки.
Эли кивнул:
– Спасибо за уточнение. Я хочу, чтобы вы покинули дом моей бабушки.
– Мистер Лэндон, приношу извинения за то, что могло показаться вам угрозами и запугиванием, – попытался снять возникшую напряженность Корбетт, вставая на ноги.
– Неужели мне это лишь показалось?
– Дело в том, что, учитывая цель пребывания покойного мистера Дункана в Виски Бич, вы представляете интерес для органов правосудия. И еще я хотел бы спросить вас – у вас есть пистолет?
– Пистолет? Нет, у меня нет пистолета.
– А в доме он есть?
– Откуда мне это знать? Это же дом моей бабушки.
– Мы получим ордер на обыск, – пригрозил Вулф.
– Получайте. Вам он понадобится, чтобы войти в этот дом еще раз, потому что мне надоело, когда вы тут вертитесь, потрясая своим полицейским жетоном. – С этими словами он подошел к двери и распахнул ее. – Разговор окончен.
– Хорошенько обдумайте то, что я вам сказал, – буркнул Вулф и шагнул за порог.
– Спасибо, что уделили нам время, – поблагодарил Корбетт.
– Не за что, ибо отпущенная вам норма исчерпана, – ответил Эли и захлопнул дверь. И только после этого сжал кулаки.
Корбетт подождал, пока они с Вулфом усядутся в машину.
– Черт побери, что ты творишь?!
– Это сделал он, и теперь ему не ускользнуть от нас.
– Черт возьми! – воскликнул разъяренный Корбетт и нажал на газ. – Даже будь у него мотив, о котором нам точно ничего не известно, мы ничего не сможем доказать. Возможность прищучить его – ниже нуля. По-твоему, это он глухой ночью убил Дункана на маяке, столкнул с обрыва и после этого избавился от улик?
– То, что он нам рассказал, вполне вписываемся в эту гипотезу.
– Только в том случае, если эта женщина была его сообщницей. Она могла ночью заманить Дункана, после чего поехала за Лэндоном в Бостон и привезла обратно, чтобы обеспечил ему алиби? Чушь. Полнейшая чушь. Я лично ее не знаю, но за ней нет ничего противозаконного. Она чиста. Так же, как и ее соседи. И я знаю Винни Хансона, он хороший коп. Он готов ручаться и за Лэндона, и за эту женщину, Эйбру. Все было именно так, как они сказали. И раскладка по времени, и взлом, и яма в подвале.
– У Лэндона есть деньги. Причем немалые. Деньгами можно купить любое поручительство.
– Будь осторожен, Вулф. Не горячись. Ты здесь потому, что тебя пригласили. Мы можем отозвать свое приглашение, и именно это я, похоже, и посоветую начальству. Ты, мать твою, одержим своей идеей и все испортил. Я пытался призвать Лэндона к сотрудничеству, а ты все испоганил.
– Он прикончил свою жену, как пить дать. Он прикончил Дункана. Сотрудничество с его стороны – это чушь собачья!
– В твоем распоряжении был целый год, чтобы доказать его вину, доказать, что это он кокнул свою женушку, но ты этого не сделал. С Дунканом дело посложнее. Не будь ты таким упертым, ты бы задумался, кто нанял Дункана и где и почему они, мать их так, были с полуночи до пяти утра пятницы. Ты бы задал себе вопрос, кто залез в дом, пока Лэндон был в Бостоне, и откуда злоумышленникам знать, что он там, а не у себя дома.
– Да фигня все это!
Корбетт в ответ лишь покачал головой.
– Ты одержимый, точно одержимый, – пробормотал он себе под нос.
* * *
В числе прочих старинных вещей в доме хранились три переплетенных в кожу дневника, военные медали, превосходный бронзовый секстант, мраморные ступка и пестик, пара атласных туфелек и прочие реликвии семейства Лэндонов.
Этот список включал и антикварное оружие. Несколько дробовиков, прекрасно сохранившийся «винчестер» образца 1860 года, восхитительный «дерринджер» с отделанной перламутром рукояткой, старинные дуэльные пистолеты, кремневые ружья, жутковатого вида «кольт» 45-калибра.
Эли успокоился лишь после того, как осмотрел весь изготовленный на заказ оружейный шкаф, в котором хранился семейный арсенал.
Вроде бы все на месте. Во всяком случае, Дункана точно убили не из этого оружия. Насколько он помнил, из этих раритетов никто не стрелял и, скорее всего, в годы, предшествующие его появлению на свет, – тоже. Слишком уж ценные это вещи, чтобы палить из них по воробьям и уткам. Помнится, когда дед давал ему, восьмилетнему, подержать оружие, он сопровождал это интересными историями.
Оружейная коллекция дорого стоит, думал он, расхаживая по комнате. За одни только дуэльные пистолеты какой-нибудь коллекционер с радостью выложит несколько тысяч долларов. К тому же они невелики в размерах и компактны. Их несложно перевозить. Стеклянный шкаф вряд ли стал бы серьезной преградой для вора, во всяком случае для того, кто копал яму в подвале. Если бы он украл оружие, то в накладе не остался бы.
Может, он просто не знал о нем? Не знал об истории этой коллекции, качестве, месте хранения? Кроме оружия – а пистолетов было целых шесть единиц – в доме имелось немало других ценных антикварных вещиц, вынести которые можно было без особого труда.
Да и бабушка наверняка заметила бы пропажу. Однако между несчастным случаем и его приездом в Блафф-Хаус имелся вполне приличный временной зазор. И если злоумышленник им воспользовался, то, скорее всего, он в первую очередь уделил внимание подвалу.
Наибольшее внимание, мысленно повторил Эли. Значит, дело не просто в деньгах. Иначе почему вор не украл то, что было легко унести в руках? Дело явно в сокровищах.
Какой же во всем этом смысл? – ломал голову Эли. В любую темную ночь вор легко мог похитить антиквариата и столового серебра на несколько миллионов долларов. Господи, а коллекция почтовых марок двоюродного дедушки, выставленная в стеклянных витринах в библиотеке? Она же бесценна! Зачем же тогда сидеть бог знает сколько ночей в сыром подвале, копая землю в поисках мифических сокровищ?
Значит, это нечто более важное, чем деньги, сделал вывод Эли, проходя по комнатам в попытке запомнить все ценные вещи, которые в них находились.
Неужели для этого типа главное адреналин? Жажда приключений? Неужели ему нужно лишь сокровище? Или это одержимость? Неужели он одержим, как и Вулф?
Новая мысль заставила Эли вновь спуститься в подвал и внимательнее разглядеть то, что там сделал неизвестный кладоискатель. Повинуясь подсознательному импульсу, Эли даже забрался в яму. Та в некоторых местах оказалась ему по пояс. Похоже, кладоискатель начал копать посередине, постепенно расширяя ее в четырех направлениях. На север, юг, запад и восток.
Как стрелки компаса? Да откуда, черт побери, ему знать?
Эли вылез из ямы и с нескольких ракурсов сфотографировал ее мобильным телефоном. Полицейские тоже снимали ее, но теперь у него будут свои собственные снимки.
По какой-то непонятной причине это придало ему энергии. Ему страшно не хватало ощущения результатов своего труда. Любого труда. Какого угодно.
Он вернулся в дом и поднялся наверх. Взяв бронзовую подзорную трубу на подставке из красного дерева – кто-то много лет назад подарил ее бабушке, – Эли вышел на террасу.
Чтобы действовать, нужно быть информированным. Пусть сейчас не лучшее время для пеших прогулок или поездки к маяку, но это еще не значит, что он не способен ничего увидеть. Эли настроил подзорную трубу и вскоре получил вполне четкое изображение. Теперь ему была хорошо видна желтая лента полицейского ограждения. Полицейские огородили довольно большую территорию, включая и сам маяк.
За ограждением он заметил людей, по всей видимости зевак, и несколько машин, скорее всего полицейских. Слегка опустив подзорную трубу, Эли увидел изучающих место преступления криминалистов, мокнущих под дождем.
Дункан упал с большой высоты, сделал он вывод и прикинул расстояние от края утеса до камней внизу. Одно оно могло стать причиной смерти. Стреляли в него на всякий случай. Так сказать, для гарантии.
Но почему? Что он такое знал, видел или сделал?
И при чем здесь смерть Линдси? Если рассуждать логически, выходит, что связь должна быть. Так что Вулф прав. Если это не какой-то вселенский абсурд, не подчиняющийся законам логики, вроде поисков клада, то между этими двумя убийствами должна существовать какая-то связь.
Допустим, убийца Дункана как-то связан с этим неведомым кладоискателем. Но как именно? Что он мог узнать, увидеть или сделать?
Загадка. В свое время Эли обожал ломать голову над загадками. Так, может, пора проверить, не утратил ли он способности логикой доходить до сути странных событий.
Эли оставил подзорную трубу на террасе и вернулся в кабинет, где взял блокнот и ручку. Прежде чем приступить к работе, он заглянул на кухню, где сделал себе сандвич и, прихватив пиво, отправился в библиотеку.
Здесь он разжег камин и сел за огромный письменный стол, когда-то принадлежавший его прапрадеду.
Он решил начать со смерти Линдси, но понял, что поиск выводов нужно вести не от нее, а с предшествующих событий. Во-первых, проанализировать первый год их брака. Пусть это будет предварительный этап. Взлеты и падения в их отношениях, боковые движения, но фокус главным образом надо навести на обустройство нового дома.
Если быть честным, то следует признать, что их отношения начали портиться уже в самые первые месяцы жизни в этом доме. Линдси вполне справедливо решила, что не стоит торопиться заводить детей. Он не возражал, поскольку уделял работе много времени и сил.
Ей хотелось, чтобы он стал полноправным партнером фирмы, ему же казалось, что он уже на верном пути.
Линдси любила шумные компании. Ей нравилось принимать гостей и самой ходить в гости. У нее была своя карьера и свой круг общения. И все же они часто спорили о том, что работа съедает все его время, о том, что возник конфликт между их жизненными приоритетами. Наверное, так продолжалось бы и дальше, будь он честен. Шестидесятичасовая рабочая неделя – вещь довольно распространенная, этим никого не удивишь, и как адвокат по уголовным делам он работал даже ночами.
Линдси нравилось все, что могут дать деньги, но ее стало злить то, как они доставались. Эли с уважением относился к ее карьерным успехам, их постоянные стычки вскоре начали его раздражать.
Стоит добавить ее нетерпимость – это будет самое справедливое слово – к его бабушке, к его привязанности к Блафф-Хаусу и Виски Бич, и не приходится удивляться, что постепенно трещина в их отношениях стала глубже и шире. Теперь он понимал: эта эмоциональная трещина между ними появилась уже в первый год их брака, грозя со временем превратиться в пропасть. Увы, ни он, ни Линдси не имели желания найти способы для наведения мостов.
Разве он не стал презирать Линдси за свое же собственное решение сначала ограничить приезды в Блафф-Хаус, а затем и вовсе перестать приезжать туда? Он хотел спасти их брак, но скорее из принципиальных соображений, нежели из любви к собственной жене. Да, печально все это, подумал он.
И все же он ей не изменял. Как говорится, один – ноль в его пользу.
Эли часто пытался понять, когда же именно возникла ее неверность? И к какому же выводу он пришел? Не прошло и двух полных лет их брака, как Линдси стала в одиночку отправляться по выходным на поиски удовольствий. Вскоре после того, как их интимные отношения разладились окончательно.
Эли записал приблизительную дату, имя жены, имена ее близких подруг, родственников, коллег по работе. Затем провел стрелку от имени Иден Зюскинд. Иден, подруга и коллега. И жена Джастина Зюскинда, любовника Линдси, который состоял с ней в связи до самой ее смерти.
Эли обвел кружком имя «Джастин Зюскинд» и продолжил изучение записей.
В ночь смерти Линдси Иден составила своему изменнику-мужу алиби. У Джастина вряд ли имелся мотив для убийства. Все говорило о том, что он собирался отвезти Линдси в отель в штате Мэн, излюбленное место их тайных встреч.
Его жена, безусловно, не имела причин лгать и выгораживать его. Более того, была оскорблена в лучших чувствах, когда эта интрижка стала всеобщим достоянием. Следователь, который вел дело Эли, не исключал вероятности того, что Линдси в приступе ревности или в результате ссоры мог убить ее бывший или новый любовник. Увы, это семя сомнений так и не проросло и не дало плодов.
И все же, напомнил себе Эли, в ту ночь она впустила кого-то в дом. Никаких следов взлома, никаких признаков борьбы обнаружено не было. Ее телефонные звонки и электронные письма – как домашние, так и рабочие – были только знакомым и от знакомых. После этого Вулф вновь переключил внимание на Эли. Его же собственный следователь мог что-то пропустить. Или кого-то.
Эли исправно записал все имена, какие только вспомнил, все без исключения, вплоть до имени ее парикмахерши. За два часа трудов он исписал несколько листов бумаги и сделал перекрестные ссылки. Зафиксировал требующие ответов вопросы и отметил два случая нападений, включив в эту категорию падение бабушки, а также добавил второе убийство.
После чего пришел к выводу, что неплохо бы прогуляться.
Кстати, а ведь он отлично себя чувствует. Несмотря на боль в мышцах, – а может, и вопреки ей, – он чувствовал себя чертовски хорошо. Выходя из библиотеки, Эли дал себе слово, что не позволит, чтобы его второй раз переехало катком обстоятельств. В некотором смысле убийца Кирби Дункана оказал ему неоценимую услугу.