Глава 15

 Интересно, подумала Эйбра, в каком настроении она его застанет? Подавленным и угрюмым? Рассерженным? Готовым прощать?

 Впрочем, независимо от его настроения она не станет винить Эли. В его жизнь в очередной раз бесцеремонно вторглись чужие люди. В его честности вновь усомнились. На его частную жизнь покусились, причем не только полиция, но и бессовестная нахалка Хизер.

 Эйбра приготовилась проявить понимание. И тогда он поймет, что она верит ему и готова помочь даже в самых трудных обстоятельствах.

 Чего она не ожидала, так это застать его в кухне с решительным выражением лица и головкой чеснока в руке.

 – Так. Что здесь происходит, позвольте спросить?

 – Хаос. Он обычно возникает в тех случаях, когда я берусь что-нибудь приготовить.

 Эйбра оставила в сторону тарелку с шоколадным печеньем.

 – Что же ты собрался приготовить?

 – Было бы правильнее сказать «пытаюсь».

 Слово «пытаюсь» Эйбра сочла приятным и позитивным.

 – Что ты пытаешься приготовить?

 – Что-то вроде курицы с рисом, – ответил Эли и мрачно посмотрел на созданный им «хаос». – Рецепт скачал в Интернете, в разделе «Кулинария для «чайников».

 Она подошла ближе и почитала распечатку с рецептом.

 – Должно быть вкусно. Помощь нужна?

 – Поскольку в этой части дома я подхожу под определение «чайника», то думаю, обойдусь без помощи.

 – Замечательно. Угостишь меня бокалом вина?

 – Знаешь, налей сама. Мне тоже можешь налить. Вот в этот стакан.

 Хотя для нее готовка была одной из разновидностей релаксации, Эйбра отлично понимала страхи новичка, впервые решавшего заняться кулинарией.

 – Что же сподвигло тебя на твой кухонный подвиг? – спросила она, доставая бокалы, – настоящие бокалы для вина, а не жалкое их подобие.

 Эли недовольно посмотрел на нее, когда она юркнула в кладовку, где хранилось вино.

 – Ждешь, пинка в зад?

 – Вообще-то ищу бутылку хорошего «Пино гриджо», – отозвалась Эйбра. – А, вот оно. Надеюсь, пригласишь меня на обед, – продолжила она, вернувшись в кухню, – Для меня давно уже никто не готовил.

 – Вот такая мне пришла в голову идея, – ответил Эли, наблюдая за тем, как она откупорила бутылку, которую наверняка сама же и положила в винный погреб. – Не знаешь, есть на скоростном наборе номер службы спасения – 911?

 – Есть, как не быть, – ответила она и, протянув бокал, дружески чмокнула в щеку. – Спасибо тебе.

 – Благодарить будешь после того, как мы предотвратим на кухне пожар и избежим пищевого отравления.

 Готовая подвергнуть себя риску обеих напастей, Эйбра села на табурет и с удовольствием сделала первый глоток.

 – Когда ты в последний раз готовил сам? Не из коробки или консервной банки? Есть такая порода людей, которые самодовольно ухмыляются при виде консервов и полуфабрикатов.

 – Да, мы такие. Вечный позор нам.

 Эли с тревогой посмотрел на чеснок.

 – Судя по всему, нужно его почистить и порезать.

 – Верно.

 Уловив его взгляд, Эйбра встала и взяла в руки нож.

 – Покажу тебе, как это делается.

 Оторвав от головки чеснока зубчик, она показала его Эли, затем положила на разделочную доску и надавила сверху рукояткой ножа. Шелуха слетела с зубчика так же элегантно, как одежда со стриптизерши. Нарезав зубчик, она вернула Эли головку чеснока и нож.

 – Понял?

 – Угу. Более или менее. У нас был повар. Сколько себя помню, у нас был повар.

 – Никогда не поздно учиться. Кто знает, вдруг тебе понравится.

 – Вряд ли. Но я должен научиться готовить хотя бы по рецептам для «чайников».

 – Я верю в тебя.

 Эли повторил процедуру нарезания чеснока, на этот раз почти уверенный в том, что не порежет себе пальцы.

 – Уж что-что, а хорошее развлечение мне всегда по душе.

 – Это не просто хорошее развлечение, но и нежное. Настолько нежное, что я научу тебя одному фокусу.

 – Какому?

 – Научу, как быстро и легко замариновать курицу.

 – Там ничего не сказано про маринование, – отозвался Эли. В его голосе прозвучал страх и что-то вроде отвращения.

 – Может, и нет. Подожди минуту. – Она встала и зашла в кладовку. Здесь, к ее удивлению, царил сущий хаос. Эйбра тотчас вспомнила о том, что в доме побывала полиция.

 Ничего не сказав, она взяла бутылку с готовым коктейлем «Маргарита».

 – Я думал, мы будем пить вино.

 – Будем. Это для курицы.

 – А где текила?

 – Не в этот раз, – улыбнулась Эйбра. – Обычно текила используется для супа с тортильей на основе куриного бульона. Но для твоего блюда пойдет и коктейль.

 Она взяла большой пакет, сунула в него курицу и полила содержимым бутылки. Закрыв пакет, несколько рад энергично его встряхнула.

 – И только?

 – Да, только и всего.

 – Да, это действительно задание для «чайников». Я бы справился.

 – В следующий раз справишься. К твоему сведению, этот маринад годится и для рыбы.

 Они сели за стол. Эли продолжил нарезать чеснок, стараясь не отхватить себе пальцы.

 – Сегодня здесь весь день была полиция. Они получили ордер на обыск. – Эли поднял глаза и добавил: – Ты, наверное, уже в курсе.

 – Да, я слышала, что у тебя сегодня была полиция. Я так и думала, что обыскивают твой дом. – Протянув руку над столом, Эйбра коснулась кончиками пальцев его руки. – Мне очень жаль, Эли.

 – После того как они ушли, я заглянул в пару комнат и привел их в порядок. Но мне стало так паршиво из-за этого разгрома, что я решил заняться чем-то другим.

 – Успокойся, прошу тебя. Я сама все уберу.

 В ответ Эли покачал головой. Он надеялся прибирать сам по паре комнат за один раз, чтобы вернуть дом в нормальное состояние. Теперь он несет ответственность за Блафф-Хаус и все, что в нем находится.

 – Все могло быть гораздо хуже. Они могли загадить, захламить твой дом. Но они действовали аккуратно, я раньше видел обыски. Слава богу. Они не стали сваливать вещи в одну кучу.

 – Замечательно, славные ребята, но все равно это несправедливо и неправильно.

 – Несправедливые и неправильные вещи происходят каждый час, каждый день.

 – Какая печальная и циничная точка зрения.

 – Реалистичная, – поправил ее Эли.

 – Я не согласна, черт побери! – вспыхнула Эйбра. Давно копившееся возмущение вырвалось наконец наружу. – Это всего лишь оправдание собственного бездействия.

 – У тебя есть предложения относительно того, как вести себя, когда тебе предъявляют законным образом выданный ордер?

 – Спокойно отнестись к документу – это совсем не то, что спокойно относиться к тому, что происходит в жизни. Я не адвокат, но меня воспитывала мать-юрист, и я понимаю, что для получения ордера им пришлось надавить на судью. Готова спорить, что давил на него этот самый коп из Бостона.

 – Тут с тобой не поспоришь.

 – Он должен ответить за это. Ты можешь подать на него в суд за то, что они пытались на тебя давить. По идее, ты должен быть на них зол.

 – Я и был зол. Я разговаривал с моим адвокатом. Если он не раздумал, мы будем говорить с ним о судебном иске.

 – Почему же ты сейчас так спокоен?

 – О господи, Эйбра! Я взялся готовить курицу по рецепту, найденному в Интернете, потому, что меня разозлил приход полиции, и мне нужно было чем-то себя занять, чтобы не сойти с ума от устроенного в моем доме бедлама. Мне еще безумия не хватало!

 – Мне тоже. Только не говори мне, что несправедливость – это в порядке вещей. Система создана не для того, чтобы людям постоянно отвешивали пинки и удары. Я не настолько наивна и знаю, что такое случается, и довольно часто. Однако я достаточно гуманна, чтобы не желать кому-то несправедливости. Мне нужно выйти на воздух! – едва ли не выкрикнула она и вышла из дома через дверь, ведущую на террасу.

 Подумав, Эли отложил в сторону нож, рассеянно вытер руки о штанины и вышел вслед за ней.

 – Бесполезно, – вздохнула она и, махнув рукой, принялась расхаживать по террасе. – Все бесполезно.

 – Ты о чем?

 – О том, что мне не помогли даже два шоколадных печенья.

 Эли был! наслышан о чудодейственной силе шоколада, якобы снимающего любые стрессы. Сам он предпочитал в подобных случаях пиво.

 – Откуда ты узнала об обыске?

 – Во время утреннего занятия йогой, от одной из моих учениц. Она обожает сплетничать, сплетни – ее религия. Настоящая стерва. Я же стервозных баб на дух не переношу. От них исходят негативные вибрации, – добавила Эйбра и даже встряхнула руками, как будто стряхивая эти самые вибрации. В ее собственных глазах она пуп земли, такая праведная, ей до всего есть дело. О том, что происходит в твоем доме, она рассказывала так, будто туда прислали спецназ арестовать матерого преступника. Преступника, с которым я имею несчастье состоять в близких отношениях. Послушать ее, она беспокоится за всех жителей нашей округи и, конечно же, за меня, как будто ты можешь задушить меня, разбить мне голову или… Эли, прости… – недоговорила она. – Наверно, я это зря. Это было глупо. Глупо, бесчувственно и стервозно, хотя, как было сказано, я ненавижу бессердечных стерв и человеческую глупость. Мне следует подбодрить тебя, поддержать морально, а вместо этого я цепляюсь к тебе, зачем-то задираю, говорю всякие гадости и глупости. Я больше не буду. Наверно, мне нужно уйти и унести с собой мое гадкое настроение.

 В глазах Эйбры промелькнули досада и ярость. Было видно, что она зла на саму себя. Дувший с моря ветер овевал ей лицо, путая волосы, отчего казалось, будто они исполняют некий безумный танец.

 – Знаешь, моя семья и мои друзья, которых я оставил, не говорят о таких вещах. Нет, они все ходят вокруг да около, втянув голову в плечи, как будто мои проблемы – это какой-то слон! Да что там слон, тираннозавр! Иногда мне казалось, что он проглотит меня с потрохами. Но они все ходили вокруг него на цыпочках и отказывались сказать даже лишнее слово. «Не надо расстраивать Эли, не надо, чтобы он об этом думал, а то вдруг он впадет в депрессию». Из-за этого волей-неволей впадешь в депрессию. Ведь каково Эли, знать, что они не могут или не хотят рассказывать о своих собственных чувствах. Что там они на самом деле думают, кроме избитых фраз типа «все будет хорошо, мы твой надежный тыл». Нет, оно, конечно, приятно, когда к тебе хорошо относятся, но нежелание говорить вслух об этом жутком тираннозавре, нежелание делиться истинными чувствами – от этого порой хотелось выть.

 – Они тебя любят, – перебила его Эйбра. – Они переживают за тебя.

 – Знаю. Я ведь приехал сюда не только затем, чтобы бабушке было не так одиноко. Я уже решил для себя, что должен оставить родительский дом и подыскать другое место жительства. Я этого не сделал лишь потому, что не нашел в себе сил, но я точно знал, что должен уйти от этой ползучей тишины – ради себя и ради них.

 Боже, как она его понимала! После того как Деррик ее избил, люди тоже ходили вокруг нее как на цыпочках, боялись сказать не те слова, боялись вообще что-то говорить.

 – Вам всем тогда пришлось несладко.

 – А сегодня мне пришлось рассказать им о том, что происходит здесь, лишь бы только они не узнали об этом от других людей.

 Эйбру захлестнула волна сочувствия. Она как-то не задумывалась на эту тему.

 – Представляю, чего тебе это стоило.

 – Но что мне еще оставалось? Я, правда, все преуменьшил, так сказать, в духе семейства Лэндон. Ты первая, кто честно поведал мне о своих чувствах и мыслях, не стала дозировать и отфильтровывать их. Первая, кто не стал притворяться, будто этого ужасного гигантского ящера здесь нет, что кто-то разбил голову Линдси и что многие полагают, что это сделал я.

 – Мысли и чувства и их страстное выражение были в ходу в моем доме.

 – Кто бы мог подумать!

 Эйбра улыбнулась:

 – Я не собиралась ничего говорить. Но, должно быть на сегодня я выбрала мою квоту сдержанности, так как каким-то чудом не дала Хизер пинка.

 – Ну, ты даешь!

 – Я владею искусством тай-чи. – Эйбра демонстративно встала на одну ногу, приняв позу журавля.

 – А я было решил, что это кун-фу.

 – И то, и другое – боевые искусства, так что смотри и запоминай. Кстати, я уже спокойна.

 – Я тоже.

 Эйбра подошла к нему и обняла обеими руками за шею.

 – Давай кое о чем договоримся.

 – Хорошо, давай.

 – Когда в этом возникнет необходимость, наши мысли и чувства мы будем, как карты, выкладывать на стол. И если в комнату войдет какой-нибудь динозавр, мы не будем делать вид, будто не замечаем его.

 – Это как кулинария. Ты добилась в ней больших успехов, чем я, но я все равно буду пытаться.

 – Хорошо. Сейчас мы вернемся на кухню, и я посмотрю, что ты будешь делать с курицей дальше.

 – Договорились. Мы сядем за стол, и я скажу кое-что еще.

 С этими словами он отвел ее обратно в дом. Подойдя к кухонному столу, он взял перец и внимательно осмотрел его, решая, как с ним поступить.

 – Я покажу тебе, что с ним делать.

 С этими словами Эйбра вычистила из перца семена и порезала его на дольки. Эли потянулся за своим бокалом.

 Корбетт знает, что я не убивал Линдси.

 – Что? – резко обернулась к нему Эйбра. – Он так и сказав эта тебе?

 – Да. У меня нет оснований считать, что он шутит, Корбетт признался, что читал мое дело и понял, что я ее не убивал.

 – Это кардинально меняет мое мнение о нем, – сказала она и прикоснулась к руке Эли. – Теперь понятно, почему ты так спокоен, в отличие от меня.

 – Да, его признание кое-что прояснило. Мне еще не все ясно, но тем не менее…

 Эли попробовал резать перец и одновременно пересказать то, что сказал ему Корбетт.

 – Значит он тоже считает вероятным, что тот, кто напал на меня, был в доме и в ту ночь, когда Эстер упала с лестницы. И, вполне возможно, этот некто убил и Дункана.

 – Думаю, что Корбетт ведет расследование именно под этим углом. Мой адвокат надает мне пинков, и будет прав, когда узнает, что я разговаривал с Корбеттом и что я ему рассказал, но…

 – Иногда немного доверия не помешает.

 – Я ничего не знаю о доверии, но у него больше шансов найти убийцу Дункана. Когда – и если – это произойдет, мы получим ответы на наши вопросы.

 Эли отложил зеленый перец в сторону и взял красный.

 – Между тем существует кто-то, кому что-то нужно в моем, доме, тот, кто напал на тебя и, возможно, столкнул Эстер. Существует тот, кто убил Дункана. Возможно, что это один и тот же человек. Или же партнер или конкурент.

 – Конкурент?

 – Многие люди верят в существование приданого Эсмеральды. Тридцать лет назад, когда искатели сокровищ нашли обломки «Калипсо», никаких сокровищ там не оказалось. Они до сих пор не найдены, но их тем не менее продолжают искать. Не существует также реальных свидетельств того, что сокровища были на корабле, когда тот разбился на скалах возле Виски Бич, и что они вообще когда-либо находились на его борту. Известно лишь, что судно пошло ко дну в результате боя «Калипсо» с «Санта Катериной». Или же та, кому принадлежали сокровища, скрылась с ними и прожила счастливую безбедную жизнь где-нибудь в Вест-Индии.

 – Звучит классно, очень даже романтично.

 – А я классный парень, – ответил Эли, «расправившись» с перцем. – Это по большей части слухи, причем многие противоречат друг другу. Но, как мне кажется, тот, кто ищет в моем подвале сокровища, тот, кто убил Дункана, верит в эти слухи и легенды.

 – Ты думаешь, он вернется, несмотря на то что ты будешь в доме?

 – Я думаю, он подождет какое-то время, пока все успокоится и шумиха уляжется. Вот тогда он и совершит новую вылазку. Но тут есть один нюанс. Местные жители, которых ты знаешь, у которых работаешь и которых обучаешь йоге, в том числе и та стерва, как ее там… Они будут по-прежнему верить, что это сделал я. Или, во всяком случае, будут сомневаться в моей невиновности. В таком случае ты будешь объектом сплетен, и тебе не избежать неприятностей. Я же не желаю тебе такой участи.

 – Людям не запретишь говорить то, что они думают. Что касается неприятностей, я, похоже, уже доказала, что способна постоять за себя.

 – Тогда у него не было оружия или он был уверен, что оно ему не понадобится. Я повторяю – тогда.

 Эйбра кивнула. Эта мысль не давала покоя и ей самой, но она давно решила, что никогда больше не будет жить в страхе.

 – Если он убьет меня или нас двоих, допустим, когда мы спим или когда я мою полы, об этом все равно узнают, и в дом приедет полиция. Это ему ни к чему. Ему незачем привлекать внимание, причем не только к себе, но и к дому.

 – Логично. Согласен. Но если внимательно присмотреться к случившемуся, то можно прийти к выводу, что злоумышленник до сих пор вел себя довольно нелогично. Я не хочу, чтобы он причинил тебе вред. И я не хочу, чтобы кто-то снова обидел тебя из-за того, что мы с тобой вместе, как та стерва сегодня утром.

 Эйбра отпила кофе и, холодно посмотрев на него, спросила:

 – Ты что, готовишь для меня прощальный ужин, Эли?

 – Думаю, для нас обоих будет лучше, если мы возьмем паузу.

 – Дело не в тебе, а во мне… ты это хочешь сказать?

 – Послушай, дело в том, что я… ты так много значишь для меня. В доме есть твои вещи, и мне было неприятно, что сегодня полицейские прикасались к ним. Может, Корбетт и верит мне, но Вулф – точно нет. Он не остановится и будет гнуть свою линию. Он сделает все, что только в его силах, чтобы опорочить тебя, потому что именно твои показания рушат его версию.

 – Он будет делать это независимо от того, останемся мы с тобой вместе или нет.

 На мгновение Эйбра задумалась. Каково это, иметь рядом с собой того, кто защитит тебя от физического вреда или от пересудов? И подумав, решила, что это прекрасно, даже если она намерена справляться со всем сама.

 – Спасибо тебе. Я ценю, что ты считаешь своим долгом защищать меня от нападений, слухов, нежелательного внимания к моей персоне со стороны полиции. Я даже ловлю себя на мысли о том, что мне приятно, что рядом со мной есть мужчина, готовый защитить меня. Но дело в том, Эли, что я уже проходила через это, и даже через большее. Я не собираюсь отказываться от того, что могу вновь испытать в жизни. Ты для меня тоже очень многое значишь. – Она подняла бокал, продолжая смотреть на Эли. – Я бы сказала, что мы с тобой зашли в тупик. Есть, правда, одно исключение.

 – Какое?

 – Это будет зависеть от того, как ты ответишь на вопрос. Вопрос такой – должны ли женщины получать равную плату за равный труд?

 – Что? Да, должны. Почему ты спрашиваешь?

 – Отлично, потому что наш спор ушел бы в другую сторону, если бы ты ответил отрицательно. Ответь еще, ты веришь в то, что женщина должна иметь право выбора?

 – О господи! – воскликнул он и провел рукой по волосам. – Разумеется, должна.

 – Отлично. Это избавит нас от долгой и жаркой дискуссии. Права неотделимы от обязанностей. Я могу жить так, как считаю нужным. Я сама решаю, с кем мне общаться и как к кому относиться. Я имею право на любой выбор, и я беру на себя ответственность за его последствия.

 – Продолжай.

 – Меня воспитала мать-юрист, – снова напомнила Эйбра. – Насколько я понимаю, вы, мистер Гарвардский Закон, сейчас думаете, какие привести аргументы, чтобы оспорить мои принципы. Продолжайте. Можете не задавать вопросы типа «с какой целью». Разницы никакой не будет. Я свой выбор сделала давно.

 – Ты хотя бы понимаешь, как я тревожусь за тебя? – изменил тактику Эли. Эйбра вздернула подбородок и прищурилась. – Такое всегда срабатывало с моей матерью, – взмолился он.

 – Я не твоя мать, – напомнила она ему. – Кроме того, ты не обладаешь родительской властью. Сейчас ты со мной, Эли. Если ты оттолкнешь меня, то лишь потому, что я стану тебе не нужна. Или же если ты захочет кого-то или что-то другое. Я уйду точно по тем же причинам.

 Чувства и мысли на стол, вспомнил Эли.

 – Линдси больше для меня ничего не значит, но я каждый день жалею о том, что не смог предотвратить ее гибель.

 – Когда-то ты ее любил, но потом любовь ушла. Тем не мерее она не заслужила такой участи. Ты бы непременно ее защитил, если бы мог. – Эйбра встала и, подойдя к Эли, обняла его за талию. Я не Линдси. Мы с тобой будем оберегать друг друга. Мы умны. Мы все поймем.

 Эли обнял ее. Они стояли, щека к щеке. Он не допустит, чтобы с ней что-то случилось. Он не знал, сможет ли сдержать невысказанное обещание, которое дал и ей, и себе, но понимал, что приложит к этому все усилия.

 – Умны? Но я же готовлю еду по рецептам для «чайников».

 – Это твой первый опыт.

 – Там написано, что нужно нарезать курицу кубиками. Как это?

 – Я тебе покажу, – улыбнулась Эйбра и поцеловала его.

 

* * *

 

 Она то появлялась, то исчезала. Утренние занятия йогой, уборка – в том числе и в Блафф-Хаусе, – покупки, частные занятия, гадание на картах Таро на чьем-то дне рождения. Короче говоря, сидеть на одном месте ей было некогда.

 Работая у себя в кабинете, Эли не всегда знал, где она. Но когда Эйбра была свободна от работы, это было ему точно известно. Энергия дома – он уже начал мыслить такими же понятиями, что и она, – ослабевала, когда Эйбры в нем не было.

 Они гуляли по берегу моря, и, хотя он окончательно убедился в том, что кулинария не его способ релаксации, иногда вызывался помочь ей, когда она что-то готовила на кухне.

 Вскоре ему трудно уже было представить свой дом без нее. Трудно представить без нее дни и ночи. И все же, когда она следующим вечером пригласила его в паб, поскольку была ее смена, Эли придумал какую-то отговорку.

 Впрочем, он действительно хотел продолжить поиск материалов для будущей книги. Вынеся на террасу стопку книг, чтобы почитать, пока еще достаточно света, он уселся возле терракотовых горшков, в которые Эйбра высадила желтые и фиолетовые анютины глазки.

 Бабушка каждую весну поступала точно так же. Сейчас цветам по ночам еще холодно, иногда даже очень. А ведь именно такие ночи и будут стоять в ближайшее время. Впрочем, совсем недавно выдалось несколько удивительно теплых и ласковых дней.

 На берегу было полно людей, пришедших насладиться теплой погодой. В подзорную трубу Эли разглядел среди них Винни – тот с воодушевлением и энергией подростка катался на волнах на доске для серфинга.

 Тепло, близость цветов, приносимые ветром веселые голоса, красота океана. Казалось, жизнь вновь вошла в нормальное русло.

 Что было бы, соответствуй это действительности, задумался Эли. Если бы этот старый особняк стал его настоящим домом, где бы он работал, ощущая неразрывную связь с прошлым, с поколениями семейства Лэндонов, сбросив с себя груз обстоятельств, тяжелыми гирями цепляющийся сейчас за его ноги.

 Эйбра летает по всему дому, заполняя его цветами, свечами, улыбками. Заполняя теплом, светом, обещаниями, в выполнении которых он не уверен.

 Мысли и чувства – на стол, вспомнилось ему. Но он до сих пор не знает, как описать те чувства, которые испытывает к ней. И главное, что ему с этими чувствами делать?

 Одно он знал точно: с ней он счастливее, чем без нее. Несмотря ни на что, счастливее, чем мог себе представить.

 Эли представил ее образ. Высокие каблуки, черная короткая юбка, красивая белая блузка. Вот она ловко лавирует между шумных столиков с подносом, заставленным бокалами с пивом.

 Он с удовольствием выпил бы пива в этом шумном пабе, наблюдая за ней, ловя ее улыбку.

 Увы, поспешил он напомнить себе, я и без того в последние дни забросил работу. С этой мыслью он вновь склонился над книжными страницами.

 С другой стороны, что он найдет для себя полезного, читая истории – ведь что это, как не истории? – о пиратах и сокровищах, о несчастной любви и жестокой смерти?

 Но, черт побери, это единственный доступный ему способ докопаться до истины и пусть крохотный, но шанс очистить свое имя от подозрений.

 Он читал еще примерно час, до тех пор, пока не начало смеркаться. Эли встал и подошел к краю террасы, чтобы полюбоваться той линией, где сливаются воедино море и небо, и увидел молодую семью – мужа и жену с двумя маленькими мальчиками, – гулявшую по берегу. Мальчишки то и дело забегали в воду, брызгались, дурачились.

 Наверное, все-таки стоит сделать короткий перерыв и выпить пива. После чего еще часок поработать, отредактировать сделанные записи.

 Собрав книги и бумаги, Эли вернулся в дом и, услышав телефонный звонок, свалил их кучей на стол. На определителе высвечивался номер родителей. На мгновение ему стало страшно: неужели бабушка упала во второй раз? Или случилось нечто худшее?

 Тем не менее он ответил по возможности бодрым голосом.

 – Привет, – раздался в трубке беззаботный голос матери. – Я знаю, что уже немного поздно.

 У Эли отлегло от сердца.

 – Еще нет девяти, мам, а завтра в школу мне не надо.

 Казалось, он увидел, как мать улыбнулась.

 – Не откладывай подготовку уроков до вечера субботы. Как твои дела, Эли?

 – Отлично. Читаю сейчас книжку о приданом Эсмеральды.

 – Да ты что!

 – Как там бабушка? Как отец? Триша?

 – У них все в порядке. Бабушка с каждым днем все больше становится похожа на себя прежнюю. Правда, устает быстрее, чем мне хотелось бы. Она, конечно, еще не очень хорошо себя чувствует после терапии, но дай бог нам всем так выглядеть, как она в ее возрасте.

 – Аминь.

 – Они надеется увидеть тебя на Пасху.

 – Мам, я, наверно, не смогу.

 – Это почему же?

 – Не хочу надолго оставлять дом без присмотра.

 – О Эли.

 – Даже если полиция и выяснила, кто забирался в дом, мне еще ничего не сообщили. Так что было бы неразумно оставлять дом пустым даже на пару дней.

 – Тогда, может быть, стоит закрыть дом и нанять охрану.

 – Мам, в Блафф-Хаусе всегда должен жить кто-то из Лэндонов.

 – Боже, ты говоришь точно как твоя бабушка.

 – Извини, мне и вправду очень жаль. – Эли знал, насколько трепетно мать относится к традиции всей семьей собираться на праздник. Помнил он и то, как часто он сам эту традицию нарушал. – Мне нужна была крыша над головой, и бабушка мне ее предоставила. Я обязан присматривать за домом.

 – Что поделаешь, – вздохнула она. – Значит, ты не сможешь приехать в Бостон. Тогда мы приедем к тебе в Виски Бич.

 – Что?

 – Не понимаю, почему бы нам не приехать? Эстер будет рада, но мы, разумеется, возьмем ее только в том случае, если разрешат врачи. Твоя сестра и ее семья тоже будут рады увидеться с тобой. Кроме того, мы уже давно не собирались на праздник в Блафф-Хаусе всей семьей.

 Первой его реакцией был панический ужас. Однако, немного поразмыслив, он воспринял предложение матери гораздо спокойнее.

 – Надеюсь, ты не заставишь меня запекать окорок?

 – Окорок я возьму на себя или попрошу еще кого-нибудь. Мы разрешим Селине поохотиться за яйцами чаек на скалах. Помнишь, как вам с Тришей когда-то ужасно нравилось это занятие? Мы приедем в воскресенье днем. Так будет лучше. Тебе действительно не нужно ехать. Как это я сразу не додумалась!

 – Пусть не сразу, но ведь додумалась. Да, послушай, вы не против, если к нам придет Эйбра?

 – Я только за. Эстер будет довольна, она любит се. Эйбра два-три раза звонила ей, и они болтали на разные темы. Будем рады видеть ее за праздничным столом.

 – Отлично. Дело в том, что я встречаюсь с ней.

 На другом конце линии воцарилось молчание.

 – Встречаешься с ней?

 – Угу.

 – Эли, это замечательно! Мне приятно это слышать. Мы любим Эйбру, и мы…

 – Мам, дело в другом. Я просто с ней встречаюсь. Встречаюсь.

 – Знаешь, я имею право быть счастливой. Я рада тому, что ты сказал. Ты ведь… В твоей жизни давно никого не было. И нам очень нравится Эйбра. Я люблю тебя, Эли.

 Иногда в голосе матери звучало нечто такое, отчего его бросало в дрожь.

 – Знаю. Я тоже тебя люблю.

 – Я хочу, чтобы к тебе вернулась прежняя жизнь. Хочу, чтобы ты снова был счастлив. Я скучаю по тебе, мой мальчик. Скучаю по тому времени, когда ты был счастлив.

 Услышав в ее голосе слезы, Эли закрыл глаза.

 – Жизнь постепенно нормализуется. Мне уже гораздо лучше. Я давно не ощущал в себе такой уверенности. Да, вот еще, я тут немного растолстел, поправился на десять фунтов.

 Мать не на шутку расчувствовалась и даже расплакалась. Эли испугался, что она разволнуется и будет плохо чувствовать себя.

 – Мам, не плачь. Прошу тебя, не надо.

 – Я счастлива. Я просто счастлива. Не могу дождаться той минуты, когда снова увижу тебя. Я расскажу о твоем звонке отцу и Эстер и обязательно позвоню Трише. Мы устроим здесь настоящий пир. Ни о чем не беспокойся. Заботься о самом себе.

 Мать положила трубку. Эли какое-то время стоял, размышляя над ее словами. Готов он к этому или нет, но его семья скоро нагрянет в Блафф-Хаус.

 Бабушка наверняка ожидает, что дом будет сиять чистотой, но сваливать уборку на одну Эйбру ни в коем случае нельзя.

 Он что-нибудь придумает. У него есть примерно неделя на раздумья. Он составит список. Потом, не сейчас, решил Эли. А вот пиво сейчас будет очень даже кстати. И выпить его следует в шумном пабе. Там, где сейчас Эйбра.

 Он примет душ и отправится в деревню. А когда паб закроется, она отвезет его домой.

 Шагнув к лестнице, Эли поймал себя на том, что улыбается. Да, давненько у меня не было такого хорошего настроения, подумал он.