- Следствие ведет Ева Даллас, #3
Глава 11
Ева решила, что правильнее будет не разбрасываться, а действовать в одном, привычном направлении. Самым привычным для нее была улица — там ей не требовались провожатые.
Она надавала поручений Пибоди, справилась у Фини, как идут дела, и взялась за дело самостоятельно. Ей ни с кем не хотелось болтать по пустякам, не хотелось никому попадаться на глаза: она провела тяжелую ночь и имела соответствующий вид.
Кошмар был еще хуже прежних. Ей казалось, что ее душат, колотят головой о подушку, и она просыпалась вся в поту, от собственных стонов. Спасением стал рассвет: он проклюнулся как раз тогда, когда кошмар достиг пика. Рорк к тому времени уже поднялся и плескался в душе.
Если бы он услышал, что она встала, то непременно пристал бы с расспросами, и ей вряд ли удалось бы от него отделаться. Наверное, это была ненужная гордыня, но Ева сделала все возможное, чтобы не столкнуться с ним, и тихонько удрала, оставив коротенькое сообщение.
Мевис еще спала, и только Соммерсет, на которого она налетела на бегу, успел окинуть ее презрительным взглядом.
Ева не хотела сейчас думать о нем. Чутье подсказывало, что она прячется не только от его осуждения, но и от многого другого. Спасением была работа — на нее она возлагала все надежды. Работа, в которой она неплохо разбиралась. Ева остановилась перед клубом «Даун энд Дерти» на Ист-Энд.
— Привет, белая красотка!
— Как делишки, Крек?
— Ни шатко ни валко. — Чернокожий гигант с татуированной физиономией глянул на нее сверху вниз. Его огромную грудь частично прикрывала причудливая накидка из перьев, свисающая до колен. — Кажется, денек снова будет жаркий.
— Может, угостишь меня внутри чем-нибудь холодненьким?
— Тебя — с удовольствием, милашка. Собираешься последовать совету Крека, забросить фараонский значок и блеснуть талантами в «Даун энд Дерти»?
— В этой жизни — вряд ли.
Он засмеялся, поглаживая блестящее брюхо.
— Сам не знаю, почему ты мне так нравишься. Ладно, заходи. Расскажешь Креку, что стряслось.
Ева бывала в клубах похуже этого и не возражала бы, если бы все они стали на порядок лучше. В такой ранний час даже самые оголтелые гуляки предпочитали не высовываться из дому, но в помещении до сих пор витали ночные запахи. Дешевые духи, спиртное, курево, подозрительная травка, немытые тела и торопливый секс.
На столах стояли перевернутые стулья, на липком полу подсыхали лужицы — следы халтурной уборки. Мусор, в происхождение которого лучше было не вдаваться, был просто заметен под столы.
Зато бутылки над стойкой купались в разноцветных огнях. Танцовщица в розовом трико практиковалась в ползании по торчащему из маленькой сцены мерцающему шесту.
Крек прогнал танцовщицу чуть заметным движением огромной головы; официант на всякий случай тоже попятился.
— Чего желаешь, белая красотка?
— Черного кофе. Крек ухмыльнулся.
— А как насчет пары капель лекарства из моего неприкосновенного запаса? С ним кофе будет вкуснее. Ева согласно кивнула. С кем поведешься… Крек кивнул бармену, и тот достал из-под стойки огромную бутыль. Ева уселась на высокий табурет и попыталась расслабиться, невзирая на атмосферу. Она не знала, почему ей по душе Крек — ночной хищник, с которым она была едва знакома. Очевидно, она его просто хорошо понимала: Крек принадлежал к миру, в котором Ева проводила большую часть жизни.
— Ну, что тебе понадобилось в такой клоаке, милашка? Все рыщешь?
— Как всегда. — Она отхлебнула кофе и чуть не поперхнулась. — Неприкосновенный запас, говоришь?
— Только для избранных клиентов! Все в рамках закона. — Он подмигнул. — Ну, разве что с небольшим нарушением… Так чего ты ждешь от Крека?
— Ты знал Бумера? Картер Йоханнсен, мелкая сошка.
— Знал. Теперь он труп.
— Верно. Его убили. Ты имел с ним дело, Крек?
— Иногда он сюда заглядывал. — Крек предпочитал неразбавленный неприкосновенный запас. Опрокинув рюмку, он довольно зачмокал губами. — То с деньгами, то без. Любил посмотреть шоу и потрепаться. Безвредный старый дуралей. Говорят, у него не осталось лица?
— Точно. Кто бы мог такое с ним учинить?
— Видать, кто-то сильно на него взъелся. Вообще-то после пары рюмок он начинал слишком много трепаться.
— Когда ты видел его в последний раз?
— Уже не припомню… Две-три недели назад. Заявился как-то с полными карманами, заказал бутылку, таблетки и отдельную комнату. К нему пошла Люсиль. Нет, не Люсиль, Хетта. Все вы, белые девчонки, на одно лицо. — Он подмигнул.
— Бумер кому-нибудь рассказывал, откуда у него столько денег?
— Хетте, может, и рассказал, потому что был под сильным градусом. Она спускалась взять для него еще таблеток: видно, ему хотелось оставаться счастливым. Хетта сказала, что старикан Бумер решил стать антрепренером или кем-то там еще. Мы посмеялись. А тут, представь, появляется он — и прыг голышом на сцену! Тогда уж мы и вовсе животики надорвали. Хозяйство у него — в лупу не разглядишь.
— Праздновал удачную сделку?
— Похоже на то. Но выяснить не удалось — дела. Пришлось разбить несколько голов и вышвырнуть несколько тел. Помню, стою на улице — а тут он выскакивает из дверей. Я его поймал — так, для смеха, — но он уже не был счастливым. Наоборот, он был чем-то до смерти напуган, чуть в штаны не навалил.
— Что-нибудь сказал?
— Нет, просто вырвался и дал деру. С тех пор я его не видал.
— Кто его спугнул? С кем он говорил?
— Чего не знаю, того не знаю, красотка.
— Ты, случайно, не видел той ночью кого-нибудь из этих? — Ева вынула из сумки фотографии и разложила их на стойке: Пандора, Джерри, Джастин, Редфорд и — по необходимости — Мевис и Леонардо.
— Вот этих двух я знаю. Манекенщицы, конфетки! — Он любовно провел толстыми пальцами по фотографиям Пандоры и Джерри. — Рыжая часто к нам заглядывала: искала знакомства. Коллекционировала она их, что ли? Может, она и была здесь в ту ночь, но точно сказать не могу. Остальные — не из нашего списка приглашенных. Их я не знаю.
— Видел когда-нибудь рыжую вместе с Бумером?
— Он ей ни к чему. Она любила здоровенных, молодых и глупых. А Бумер был только глупым.
— Ты слышал что-нибудь о новом наркотике? Широкая физиономия Крека немедленно стала отсутствующей.
— Ничего не слыхал.
Вот и все дружелюбие! Ева молча положила на стойку несколько купюр.
— Ну как, теперь лучше со слухом?
Крек произвел подсчет и молча поднял на нее глаза. Знакомая тактика. Ева добавила две бумажки. Деньги исчезли со стойки.
— Вроде бы болтают о какой-то новой дряни… Сильная, долгоиграющая, дорогая. Называется «Бессмертие». У нас ее еще не было. Здешний люд не может себе позволить переплачивать. Надо дождаться, когда начнут падать цены, потом выждать еще несколько месяцев и только потом…
— А Бумер об этом говорил?
— Так вот, значит, чем он занимался? — Крек покачал головой. — Я от него ничего такого не слышал. Слухи слухами, а от него — ничего. Говорить-то об этом говорят, но никто еще не попробовал. Хороший бизнес! — Крек улыбнулся. — Раззадориваешь покупателя слухами о новом продукте, он пускает слюни и готов отвалить большие деньги.
— Лучше не придумаешь. — Ева подалась вперед. — Хочу дать тебе дружеский совет, Крек: не вздумай пробовать — откинешь копыта. — Он собирался возразить, но она остановила его, положив руку на мясистое плечо. — Я не преувеличиваю. Это яд, действующий медленно, но верно. Предупреди тех, кто тебе не безразличен: если подсядут на эту дрянь, их песенка спета.
Крек внимательно посмотрел на нее.
— Серьезно, белая красотка? Или это обычная полицейская лажа?
— Серьезно, никакой лажи. После пяти лет регулярного употребления отказывает нервная система. Правило не имеет исключений. Тот, кто производит эту дрянь, прекрасно знает, до чего она опасна.
— Деньги не пахнут, — пожал плечами Крек. — Только мне все равно никто не поверит. Те, кто уже раскатал губы, пошлют куда подальше.
— Боюсь, что ты прав… Где мне найти Хетту? Крек присвистнул, покачал головой.
— Хетту? Кто же ее знает! Не видел ее уже неделю-другую. Ведь эти девчонки — они как? Вертятся то в одном клубе, то в другом.
— Как ее фамилия?
— Моппет. Хетта Моппет. Кажется, снимала комнату на Девятой. Если захочешь занять ее место у нас — дай знать, моя сахарная.
Хетта Моппет не платила за комнату уже три недели и сама не показывалась. Управляющий уведомил Еву, что у мисс Моппет остается на уплату задолженности всего двое суток, после чего ее имущество будет описано.
Слушая его ворчание, Ева карабкалась по заплеванной лестнице на третий этаж. Она держала в руках хозяйский ключ, не сомневаясь, что управляющий им уже пользовался.
Тесная комнатушка, узкая кровать, закопченное окно, жалкие потуги создать уют с помощью занавесок и подушечек. Ева поспешно произвела обыск и нашла записную книжку, кредитную карточку на три тысячи, несколько фотографий в рамках и просроченное водительское удостоверение, согласно которому Хетта приехала в Нью-Йорк из Джерси.
Шкаф был заполнен не целиком; было похоже, что это — все Хеттино имущество. Если она отправилась в путешествие, то налегке: с горстью купюр, без смены одежды… Ева удивилась бы, если бы версия о путешествии подтвердилась.
Из машины она позвонила в морг.
— Проверьте трупы неопознанных женщин, — распорядилась она. — Белая, блондинка, двадцать восемь лет, вес около ста тридцати фунтов, рост — пять футов четыре дюйма: Передаю номер водительского удостоверения.
Не успела она проехать три квартала, направляясь в участок, как поступил ответ.
— Кажется, нашли, лейтенант. Для завершения опознания нужен слепок зубов, анализ ДНК или отпечатки пальцев. Опознание по фотографии невозможно.
— Почему? — спросила Ева, хотя уже знала ответ.
— У нее практически не осталось лица.
Отпечатки совпали. Следователь Кармайкл, которому было поручено расследование смерти неизвестной, с облегчением передал дело Хетты Еве. У себя в кабинете Ева положила на стол все три дела.
— Не чешутся, лентяи! — пробормотала она. — Даже не удосужились запросить отпечатки пальцев. Труп мог быть давным-давно опознан!
— Наверное, Кармайкл не заинтересовался этим делом, — предположила Пибоди.
Ева вспыхнула и бросила на Пибоди негодующий взгляд.
— Значит, Кармайклу не место в полиции! Вы же видите все ниточки, Пибоди: от Хетты к Бумеру, от Бумера к Пандоре. Какова, по-вашему, вероятность, что они пали от руки одного и того же преступника?
— Девяносто шесть процентов.
— То-то! — удовлетворенно воскликнула Ева. — С этим уже можно насесть на прокурора и потребовать, чтобы они сняли обвинение с Мевис. По крайней мере до появления новых улик. А если они не согласятся… — Взгляд Евы не предвещал ничего хорошего. — Тогда я устрою утечку информации! Передам кое-какие сведения Надин Ферст, чтобы она запустила их в эфир. Это, конечно, нарушение кодекса, так что я обязана поставить вас в известность. Ведь вы будете нести ответственность наравне со мной как моя ассистентка. Решайте, Пибоди. Если вы собираетесь работать со мной дальше, то рискуете выговором, а то и наказанием. Я могла бы вас отпустить, пока не поздно.
— Я сочла бы наказанием именно это, лейтенант. Незаслуженным наказанием…
Ева помолчала, потом произнесла:
— Спасибо, Диди. Пибоди скривилась.
— Только не называйте меня Диди!
— Не буду. Для начала передайте сведения, которые мы накопили, в отдел электронного слежения, лично капитану Фини. Не хочу пересылать информацию по обычным каналам, пока не поговорю с прокурором. Ну а после этого вы проведете небольшое самостоятельное расследование.
Глаза Пибоди вспыхнули, и Ева улыбнулась. Она помнила, каково это — быть новенькой и получить первое самостоятельное задание.
— Отправитесь в один грязный клуб — он так и называется: «Даун энд Дерти». Хетта иногда работала у них. Обратитесь к Креку — он там часто бывает. Это такой здоровенный негр. Можете мне поверить, его не придется долго искать. Скажете, что вы от меня и что Хетта убита. Попробуйте выжать как можно больше из него и из остальных: с кем она водила компанию, что говорила той ночью о Бумере, с кем еще проводила время. Ну, сами знаете.
— Слушаюсь.
— Да, вот еще что, Пибоди… — Ева положила дискеты с уголовными делами в сумку и встала. — Снимите форму, иначе распугаете тамошнюю публику.
Прокурору потребовалось десять минут, чтобы не оставить от Евиных надежд камня на камне. Еще двадцать минут она потратила на спор, хотя знала, что это бесполезно. Джонатан Хартли согласился, что три убийства связаны между собой; он вообще любил соглашаться — в пределах возможного. Он восхищался Евой как следователем: ее способностью к дедукции, ее организованностью и выстроенностью доводов. Он вообще с готовностью восхищался любым полицейским, способным на образцовую работу и добивающимся высокого процента раскрываемое™.
А вот готовности снять обвинение с Мевис Фристоун Хартли не проявил. Слишком убедительными ему казались изобличающие ее улики. Тем не менее он заявил, что согласен «оставить дверь открытой». Когда у Евы появится другой подозреваемый, он с радостью вернется к этому разговору.
— Трус! — рявкнула Ева, врываясь в «Синюю белку».
Надин уже сидела в отдельной кабинке и придирчиво изучала меню.
— Почему опять здесь, Даллас? — недовольно спросила она у плюхнувшейся напротив Евы.
— Я — человек привычки.
Впрочем, без Мевис этот клуб перестал быть прежним. Только она могла так убедительно пропищать под музыку невразумительные стишки, потрясая публику новым, невиданным одеянием.
— Что-нибудь выбрала? — спросила Ева. — Я буду только черный кофе.
— Я, пожалуй, тоже. Наверное, страшно гнусный?
— Подожди, попробуешь. А почему ты не куришь? Надин неуверенно оглянулась.
— В этой кабинке, кажется, курить не положено?
— В таком заведении тебе никто не сделает замечания. Кстати, угости меня сигареткой.
— Ты же некурящая.
— Мне надоело жить без дурных привычек. Надин достала две сигареты.
— У тебя такой вид, словно сигарета для тебя — что слону ватрушка.
— Сойдет. — Она прикурила у Надин, затянулась и закашлялась. — Ну-ка, еще разок… — От дыма закружилась голова, легкие отказывались работать. Ева с отвращением затушила сигарету. — Гадость! Зачем ты куришь?
— Привыкла…
— Так и к собачьему дерьму можно привыкнуть. Кстати, о дерьме… — Ева взяла чашку с кофе и храбро отхлебнула. — Как тебе живется?
— Представь себе, хорошо. Даже лучше, чем раньше. Я теперь делаю то, на что почему-то никогда не хватало времени. Удивительно, как смертельный риск помогает понять, что терять время — все равно что вообще не жить. Все-таки с осознанием того, что Морс больше не ходит по этой земле, дышится свободнее.
— Конечно! Ведь он был не сумасшедшим, а хладнокровным убийцей.
Надин провела пальцем по своему горлу, вдоль шрама, оставленного ножом.
— А тебе не кажется, что убивать могут только сумасшедшие?
— Нет. Некоторым просто нравится убивать. Хватит об этом думать, Надин, все равно толку не будет.
— Стараюсь, но не получается. Я взяла отпуск на несколько недель, пожила с родителями… И знаешь — помогло! Я вспомнила, что люблю свою работу. Я ведь хороший профессионал, хотя в тот раз здорово подкачала.
— Ты не подкачала! — повысила голос Ева. — Тебя напичкали наркотиками, приставили нож к горлу — на твоем месте каждый бы испугался. Выкинь это из головы.
— Ты права. — Надин выпустила струйку дыма. — Узнала что-нибудь новенькое о своей подружке? У меня еще не было случая сказать тебе, насколько я огорчена ее неприятностями.
— Ничего, выпутается.
— Раз ей помогаешь ты, можно за нее не переживать.
— Это верно. Но мне нужна твоя помощь, Надин. Могу передать тебе кое-какие сведения — из анонимного источника. Никаких диктофонов, запиши от руки! — прикрикнула Ева, видя, что Надин полезла в сумку.
— Как скажешь. — Надин нашарила на дне сумки ручку и блокнот. — Выкладывай.
— Расследуются три самостоятельных убийства. Улики указывают, что все три совершены одним и тем же лицом. Первая пострадавшая, Хетта Моппет, танцовщица и по совместительству проститутка, была забита насмерть 28 мая, примерно в два часа ночи. Удары были нанесены в основном по голове и по лицу с целью максимально его изуродовать.
— Так, — только и сказала Надин.
— Тело было обнаружено в шесть утра и зарегистрировано как неопознанный труп. В момент убийства Мевис Фристоун стояла вот на этой сцене, которая у тебя за спиной, и драла глотку в присутствии как минимум ста пятидесяти свидетелей.
Брови Надин удивленно приподнялись, губы растянулись в улыбке.
— Так-так. Продолжай, лейтенант!
Еву не надо было подгонять.
В данный момент это было самое действенное средство в ее арсенале. Конечно, когда канал передаст сообщение, никто в управлении не усомнится, от кого исходят сведения. Однако доказать что-либо будет невозможно, а ради Мевис Ева была готова самозабвенно врать.
Она провела несколько часов на службе, откуда первым делом связалась с братом Хетты — единственным ее близким родственником — и сообщила о гибели сестры. Покончив с этой безрадостной формальностью, она приступила к изучению улик, найденных на месте убийства Моппет.
Не вызывало сомнений, что ее убили в том самом месте, где впоследствии обнаружили. Само убийство не потребовало много времени и особой изобретательности. О сопротивлении жертвы говорила только ссадина на локте. Орудие убийства найдено не было.
Бумера тоже убили неизвестным предметом. Ему, впрочем, сломали перед смертью руку и раздробили коленные чашечки. Ева считала, что это была пытка. Как видно, убийца знал, что Бумер владеет не только информацией, но и образцом препарата, а также его химической формулой.
Ясно, что убийце хотелось завладеть тем и другим. Но почему же тогда он не обыскал комнату Бумера в ночлежке? Не успел? Или не пожелал?
Скорее всего не успел. Ведь Бумера, очевидно, кинули в реку, чтобы выиграть время. Но замысел не сработал; тело нашли и быстро опознали. Ева и Пибоди нагрянули в ночлежку через считанные часы после находки и завладели уликами.
Теперь к Пандоре. Почему убили ее? Слишком много знала? Слишком многого хотела? Проявила себя ненадежным деловым партнером, угрожала обратиться не к тем людям? Годится любой мотив. Ева потерла ладонями лицо.
Пандору убивали более яростно, после упорной схватки, с обильным пролитием крови. И немудрено: ведь она приняла «Бессмертие». Это не какая-то танцовщица, пойманная в подворотне, и не жалкий доносчик, пронюхавший больше, чем ему положено. Пандора обладала властью, умом, честолюбием. И, что немаловажно, накачанными бицепсами.
Итак, три трупа, один убийца. И его цель — завладеть секретом нового сильнодействующего наркотика.
То есть в конечном итоге — деньги.
Ева запросила по компьютеру кредитоспособность каждого подозреваемого. Под вопросом оказался один Леонардо: этот по уши увяз в долгах.
Но алчность не проверишь по счетам. Она присуща как богатым, так и бедным. Ева продолжила поиск и обнаружила, что Редфорд, например, вовсю занимается вкладами и снятием денег с бесчисленных счетов, переводами средств с побережья на побережье и из Штатов в небольшие южноамериканские страны.
Любопытно, подумала она. Еще любопытнее — вот этот перевод с его нью-йоркского счета на счет Джерри Фитцджеральд в сумме ста двадцати пяти тысяч.
— Три месяца назад… — пробормотала Ева, уточнив дату. — Крупная сумма даже для закадычных друзей. Пожалуй, стоит проверить переводы со всех счетов Редфорда на счета Джерри Фитцджеральд и Джастина Янга за последний год.
Ева нажала несколько клавиш, и на дисплее возникла надпись:
"Проверка, Переводов не обнаружено».
— Переводы с любых счетов Редфорда на ранее запрошенные счета.
"Проверка. Переводов не обнаружено».
— Ну и пусть. Теперь проверим, не переводил ли Редфорд что-нибудь на имя Пандоры.
Через некоторое время на экране появилась новая надпись:
"Проверка. Результаты по переводам: сто десять тысяч со счета в «Нью-Йорк Сентрал» на счет Пандоры в «Нью-Йорк Сентрал», 2/6/58; пятьдесят шесть тысяч со счета в «Нью-Лос-Анджелес» на счет Пандоры в «Нью-Лос-Анджелес Секьюрити», 3/1/58; шестьдесят тысяч со счета в «Нью-Йорк Сентрал» на счет Пандоры в «Нью-Лос-Анджелес Секьюрити», 5/4/58; восемьдесят тысяч со счета в «Сен-Марк Секьюрити», Гаити, на счет Пандоры в «Сен-Марк Секьюрити», 6/12/58.
Других переводов не обнаружено».
— Ничего, хватит и этих. Как это понять? Шантаж или оплата услуг?
Ева с радостью доверила бы это занятие Фини, но он был очень занят. Пришлось самой запросить информацию за предыдущий год. Пока компьютер трудился, она налила себе кофе и стала продумывать версии.
Прошло два часа. Глаза щипало, голова разламывалась. Зато она узнала столько интересного, что новый допрос Редфорда стал неотвратимым. Ева решила, что в этот раз не пойдет к нему, а потребует, чтобы он сам явился в Центральный участок завтра к десяти утра.
Оставив распоряжения для Фини и Пибоди, она решила, что сделала за день достаточно, и уже собралась уходить, когда ее компьютер принял сообщение Рорка:
"Никак с тобой не свяжусь, лейтенант. Появилось дело, требующее моего присутствия. Когда ты услышишь мое сообщение, я уже, наверное, буду в Чикаго. Я бы предпочел переночевать дома, но ситуация требует немедленного вмешательства. Если я тебе понадоблюсь, буду в «Ривер Палас», если нет — увидимся завтра. Смотри не работай ночью — я все равно узнаю». Ева раздраженно выключила компьютер. — «Не работай ночью»! А что еще мне остается? Без тебя я все равно не усну.
Въехав в ворота, она увидела в окнах дома свет и обрадовалась. Наверное, Рорк отменил встречу, решив свою проблему на расстоянии. Так или иначе, он дома, а это главное! Она вошла в дверь, заранее улыбаясь, и двинулась на смех Мевис.
В гостиной находилось четверо: двое мужчин и две женщины увлеченно пили вино и заедали его крошечными канапе. Рорка среди них не было. «Какая наблюдательность, лейтенант!» — промелькнуло у Евы в голове. Она быстро оглядела гостиную.
На хохочущей Мевис было нечто красное — чрезвычайно короткое, открытое и обтягивающее. Ева не решилась бы назвать это платьем, и тем более — принимать в нем гостей. Поверх была наброшена распахнутая изумрудная блузка. С трудом удерживаясь на каблуках-шпильках высотой в шесть дюймов, Мевис льнула к Леонардо. Тот одной рукой обнимал ее, в другой держал бокал с чем-то прозрачным и пузырящимся.
Вторая женщина была Еве незнакома. Она поглощала канапе со скоростью автомата, то и дело встряхивая головой, покрытой короткими кудряшками, каждая из которых имела свой собственный, неповторимый оттенок. В мочку ее левого уха были продеты серебряные серьги-колечки, правое уродовала здоровенная скрепка. Ярко-синие глаза были подведены малиновым карандашом.
Малиновыми были и ее короткие шортики на подтяжках, с оборками в паху. Подтяжки, пересекавшие голые груди, закрывали соски. Сами груди были размером с любовно выращенные дыни.
Незнакомый мужчина наблюдал за происходящим сквозь розовые стекла очков, попивая вино — судя по всему, выдержанное белое, гордость Рорка. Его выходной костюм представлял собой мешковатые шорты, достигающие колен, и широкую майку, выдержанную в патриотической красно-бело-синей гамме.
Ева всерьез раздумывала, как прошмыгнуть в кабинет на втором этаже, оставшись незамеченной.
— Ваши гости давно вас ожидают, — раздался за ее спиной презрительный голос Соммерсета.
— Послушайте, это не мои…
— Даллас! — взвизгнула Мевис и кинулась к ней через всю гостиную, хотя на таких каблуках это грозило падением и множественными переломами. Она заключила Еву в неуклюжие объятия, чуть не опрокинув на пол. — Как ты поздно! Рорк куда-то улетел, но перед отлетом разрешил пригласить Биффа и Трину. Они давно мечтали с тобой познакомиться. Сейчас Леонардо нальет тебе выпить. Соммерсет, ваши канапе — просто прелесть. Не знаю, как вас благодарить!
— Я рад, что вам нравится. — Он сладко улыбнулся. Ева никогда бы не подумала, что Соммерсет способен так улыбаться. Улыбка совершенно преобразила каменное лицо дворецкого. Прежде чем удалиться, он отвесил Мевис почтительный поклон.
— Ну же, Даллас, присоединяйся!
— Нет, Мевис, у меня действительно много работы… Но отпираться было бесполезно: ее уже волокли к дивану в центре гостиной.
— Вам налить, Даллас?
Улыбка Леонардо была совсем другой: грустной, какой-то щенячьей. Не было лучшего способа, чтобы покорить сердце Евы.
— Наливайте. Вот этого вина, пожалуйста.
— Потрясающее вино. Меня зовут Бифф. — Мужчина в розовых очках подал ей тонкую, изящную руку. — Для меня высокая честь познакомиться с вами, лейтенант Даллас. Ведь вы — защитница нашей дорогой Мевис. Ты совершенно прав, Леонардо, — продолжил он, не сводя с Евы пристальных глаз. — Ее материал — шелк бронзового отлива.
— Бифф — специалист по тканям, — объяснила Мевис, при этом язык ее слегка заплетался. — Работает с Леонардо с незапамятных времен. Они тут обсуждали твое приданое.
— Мое?..
— А это Трина. Она займется твоими волосами.
— Она?! — Ева почувствовала, как кровь бросилась ей в голову. Даже женщина, посвящающая двадцать четыре часа в сутки своей внешности, запаникует, когда перед ней предстанет парикмахер-стилист с кудрями всех цветов радуги. — Вообще-то я… Вряд ли мне…
— Бесплатно! — объявила Трина громким скрипучим голосом. — Когда Мевис благодаря вам оправдают, я до конца жизни буду бесплатно консультировать вас по прическам. — Она сгребла Евину прядь в кулак и больно дернула. — Текстура и масса хороши, стрижка — не очень.
— Вот ваше вино, Даллас.
— Спасибо. — Ева поняла, что сейчас ее может спасти только выпивка. — Я тоже рада с вами познакомиться, но меня ждет работа.
— Ты что?! — Мевис с такой силой впилась ей в руку, что Ева вскрикнула. — Все собрались как раз для того, чтобы заняться тобой!
Кровь снова прихлынула к ее голове.
— В каком смысле?
— Наверху все готово. Там будет мастерская Леонардо, рабочие места Биффа и Трины. А завтра там зажужжат остальные рабочие пчелки. Мы с Рорком уже обо всем договорились.
— Пчелки… — растерянно повторила Ева. — Зажужжат?
— Речь о моем шоу. — Леонардо был трезв и потому меньше уповал на радушный прием. — Голубка, Даллас, видимо, не очень-то готова к тому, чтобы дом наполнился людьми. Все-таки у нее скоро свадьба…
— Но это для нас единственная возможность быть вместе и закончить подготовку к шоу! — Мевис устремила на Еву умоляющий взгляд. — Ты ведь не станешь возражать? Мы не будем путаться под ногами. У Леонардо страшно много дел: кое-какие модели надо переработать, раз.., главной манекенщицей будет теперь Джерри Фитцджеральд.
— Другие цвета, — вставил Бифф. — Другая фактура тканей. Ведь Джерри совсем не похожа на Пандору, — произнес он запретное имя.
— Да. — Мевис заученно улыбнулась. — Появилось много дополнительной работы, и Рорк дал свое согласие. Ведь дом такой большой! Ты никого не будешь видеть…
Когда люди снуют туда-сюда, о безопасности можно забыть, мелькнуло в голове у Евы.
— Не волнуйтесь, — сказала она, прекрасно понимая, что самой ей придется поволноваться.
— Я же говорила, что все будет в порядке! — воскликнула Мевис, целуя Леонардо в подбородок. — Ева, я обещала Рорку, что не разрешу тебе сегодня утонуть в делах. Ты просто сядешь в кресло и отдашь себя в их руки. Кстати, мы заказали пиццу.
— Боже, Мевис…
— И не возражай! — взмолилась Мевис в отчаянии, хватая Еву за руки. — Все будет хорошо, вот увидишь. По «Каналу 75» передали про новые улики, новое убийство, наркотики… А ведь я двух других убитых знать не знала! Так что скоро вы найдете настоящего убийцу и все кончится.
— Ну, положим, не так скоро, Мевис… — Ева хотела продолжить, но увидела в глазах улыбающейся Мевис такую панику, что не стала этого делать. — Ничего, мы все равно победим. Пицца, говоришь? Что ж, не откажусь.
— Отлично! Сейчас найду Соммерсета и скажу ему, что мы готовы. Отведите Даллас наверх и все ей покажите! — С этими словами Мевис упорхнула.
— Новости сильно ее подбодрили, — тихо сказал Леонардо. — Это пришлось весьма кстати: ведь ее уволили из «Синей белки».
— Мерзавцы! — проскрипела Трина.
— Хозяева решили, что певица, обвиненная в убийстве, — плохая реклама. Для нее это стало сильным ударом — вот я и решил ее отвлечь. Простите, надо было, конечно, сначала все обговорить с вами…
— Совершенно необязательно. — Ева допила свой бокал. — Я в вашем распоряжении!
