• Следствие ведет Ева Даллас, #3

Глава 13

 Он смотрел ей прямо в глаза, чувствуя, как она дрожит.

 — Милая, это просто страшный сон.

 — Нет, озарение.

 Ева призвала на помощь все свое мужество. Она должна была кому-то рассказать — иначе этот ужас так и не выплеснется наружу, останется у нее в душе. Но для начала нужно обрести спокойствие, нужно рассуждать как полицейский, а не как женщина, тем более не как запуганный ребенок.

 — Все было так отчетливо, Рорк, что я до сих пор не отошла. Я все еще чувствую все это, чувствую его… Комната в Далласе, где он меня запер. Он всегда меня запирал, куда бы мы ни переехали. Однажды я попыталась выбраться и удрать, но он меня поймал, а после этого стал снимать комнаты на высоких этажах и запирать двери снаружи. Убежать стало невозможно. Наверное, о моем существовании вообще никто не знал… — Горло горело огнем, и она попыталась откашляться. — Мне надо глотнуть воды.

 — Вот, выпей. — Рорк подал ей стакан, оставленный Соммерсетом.

 — Нет, это транквилизатор. Не хочу транквилизатор. — Она с трудом перевела дыхание. — Мне он не нужен.

 — Хорошо. Сейчас я принесу тебе простой воды. — Рорк встал и, увидев в ее глазах подозрение, улыбнулся. — Обещаю: просто воды.

 Поверив ему на слово — кому же еще ей было верить? — Ева приняла у него стакан и жадно выпила до дна. Потом Рорк присел на подлокотник ее кресла, а она, глядя прямо перед собой, заговорила снова:

 — Помню ту комнату. Этот сон мне снится вот уже две недели, и каждый раз вижу все новые жуткие подробности. Я даже пошла на прием к доктору Мире. — Она подняла на него глаза. — Я тебе не говорила… Не смогла.

 — Ничего, — выдавил Рорк. — Ведь теперь ты все мне расскажешь.

 — Теперь придется. — Она набрала в легкие побольше воздуху и попыталась представить всю картину, вспомнив, как ведет себя следователь на месте преступления. — Я бодрствовала в той ужасной комнате. Надеялась, что он вернется вдрызг пьяным и не тронет меня. Было уже очень поздно.

 Чтобы увидеть все это, ей даже не надо было закрывать глаза: мерзкая комнатушка, мигание красной рекламы за грязным окном.

 — Там было холодно, — бормотала Ева. — Он сломал кондиционер, и стало очень холодно. Я видела, как у меня изо рта идет пар. — Она содрогнулась, настигнутая этой волной холода из прошлого. — Я очень хотела есть. Мне просто необходимо было поесть. У нас никогда не было еды, и я все время голодала. Я как раз обрезала плесень с куска сыра, когда он заявился.

 Скрип открывающейся двери, липкий страх, стук падающего ножа. Еве хотелось встать, походить, чтобы успокоить нервы, но она сомневалась, что ноги ее послушаются.

 — Я сразу увидела, что он недостаточно пьян. О, в этом я хорошо разбиралась. Сейчас я вижу его как живого. У него были темно-каштановые волосы и расплывшееся от пьянства лицо. В свое время он был, наверное, красив, но потом полопались сосуды по всему лицу, в глазах… У него были огромные ручищи. Огромные! Или, может быть, мне это просто казалось, потому что я была мала.

 Рорк взял ее за плечи и стал массировать, чтобы снять напряжение.

 — Он больше не сделает тебе больно. Он больше к тебе не притронется.

 — Нет, — согласилась она. «Зато во сне… — пронеслось в голове. — Во сне я буду по-прежнему корчиться от боли». — Он взбесился, потому что застал меня за едой. Мне не полагалось притрагиваться к еде без разрешения.

 — Боже! — Рорк поплотнее укрыл ее одеялом, чтобы унять ее дрожь. А он-то всегда поражался, с каким аппетитом она ест! Ему очень хотелось так ее накормить, чтобы она раз и навсегда забыла про голод.

 — Потом он принялся меня бить. — Ева услышала, как сорвался ее голос, и попыталась взять себя в руки.

 , «Теперь это просто рапорт о происшествии, — внушала она себе. — Рапорт, только и всего!» — Он сбил меня с ног и продолжал осыпать ударами. По лицу, по всему телу. Я плакала, кричала, умоляла его перестать. Он разорвал на мне одежду и запустил пальцы.., в меня. Мне было нестерпимо больно, потому что он насиловал меня только прошлой ночью и теперь снова принялся насиловать. Дышал мне в лицо, просил быть хорошей девочкой — и насиловал. Мне казалось, что я вот-вот разорвусь на кусочки. Боль была такой ужасной, что я больше не смогла терпеть. Я стала его царапать — наверное, до крови. Тогда он сломал мне руку.

 Рорк не мог больше сидеть спокойно. Он вскочил, подбежал к окну и распахнул его — ему нужен был свежий воздух.

 — Может быть, я на минуту отключилась. Но мне не удалось до конца забыть про боль. Иногда ведь про нее забываешь…

 — Да, — бесстрастно подтвердил он. — Знаю.

 — Но в тот раз боль была чудовищная: она накатывала омерзительными волнами. А он никак не мог уняться… И тогда в руке у меня оказался нож — взял и оказался, сам собой. Я ударила его ножом. — Ее вздох был так похож на рыдание, что Рорк обернулся. — Я вонзала в него нож снова и снова. Кровь была повсюду — сладко пахнущая свежепролитая кровь. Я выползла из-под него. Наверное, он уже был мертв, но я пырнула его еще несколько раз. Я вижу себя, Рорк: я стою на коленях, сжимая в кулаке рукоятку ножа, вся в крови; его кровь брызжет мне в лицо… Мне не позволяла остановиться моя боль.

 «Кто бы поступил иначе? — пронеслось у него в голове. — Кто?!»

 — Наконец я заползла в угол, чтобы быть от него подальше. Я боялась, что он встанет и убьет меня. То ли я потеряла сознание, то ли уснула от изнеможения. Помню только рассвет. И свою боль. Я превратилась в комок боли; Кажется, меня вырвало. А потом я увидела.., увидела…

 Рорк подошел и взял ее руку — холодную, как лед, худую и бескровную.

 — Хватит, Ева.

 — Нет, дай мне договорить. Я должна с этим покончить. — Она с трудом выталкивала слова, словно это были неподъемные камни, отягощающие душу. — Я увидела тело и поняла, что убила его. Я знала, что теперь за мной придут и посадят в клетку, в темную клетку. Он всегда пугал меня клеткой, когда уговаривал быть хорошей девочкой. Я пошла в ванную и смыла с себя кровь. От боли в руке можно было сойти с ума, но мне очень не хотелось в клетку. Я кое-как оделась, сунула свои вещи в сумку. Хотя — какие там могли быть вещи?.. Мне все время казалось, что он собирается встать и схватить меня. Я оставила его лежать и пошла. Было раннее утро, на улицах ни души. Не помню, что стало с сумкой — то ли я ее потеряла, то ли выбросила. Я долго шла, потом спряталась на каком-то заднем дворе и дождалась темноты.

 Ева провела рукой по лицу. Оказывается, она помнит и это: темноту, вонь, страх, потеснивший даже боль.

 — В темноте я снова пошла. Я шла долго, пока не свалилась от изнеможения. Это снова были смрадные задворки. Не знаю, сколько времени я там пробыла, пока меня не нашли. Я уже ничего не помнила: ни что случилось, ни где я нахожусь, ни кто я такая. Я до сих пор не помню своего имени. Он никогда не называл меня по имени.

 — Тебя зовут Ева Даллас. — Рорк сжал ее лицо ладонями. — Та часть твоей жизни давно в прошлом. Ты выжила и преодолела свое прошлое. Теперь к тебе вернулась память — значит, ты окончательно исцелена. Все страшное позади, Ева!

 Она смотрела на него, сознавая, что никогда никого не любила больше, чем его. И не полюбит.

 — Неужели ты ничего не понимаешь?! Я обязана ответить за содеянное. У всякого поступка есть последствия, Рорк. Теперь я не смогу выйти за тебя замуж. А завтра я должна буду расстаться со значком полицейского.

 — Что за безумие?!

 — Пойми, я убила родного отца! Потребуется расследование. Даже если меня оправдают, мне придется начинать с нуля. А пока не завершится расследование, я не смогу работать в полиции. И стать твоей женой не смогу. — Она решительно встала. — Мне надо собрать вещи.

 — Только попробуй.

 Наверное, если бы он закричал, Ева ушла бы, не задумываясь. Но его тихий, какой-то зловещий голос остановил ее.

 — Пойми, Рорк, я должна следовать правилам.

 — Прежде всего ты должна оставаться человеком. — Он шагнул к двери и с грохотом ее захлопнул. — Думаешь, самозащита от грязного чудовища — повод, чтобы расплеваться со мной, со всей своей жизнью?

 — Я убила родного отца.

 — Ты прикончила зверя. И ты была ребенком. Будешь утверждать, что ребенок должен нести весь груз ответственности?

 Ева открыла было рот, но не нашла, что сказать, и некоторое время молчала.

 — Дело не в моих утверждениях, Рорк. Закон…

 — Закон должен был тебя защитить! — На него нахлынули собственные тяжелые воспоминания. Рорк чувствовал: еще немного — и он потеряет контроль над собой. — К черту закон! Много было от него толку, когда оба мы нуждались в нем больше всего? Хочешь расстаться со своим значком, потому что закон слишком слаб, чтобы вступаться за невинные души, за детей? Милости прошу! Топчи свою карьеру сколько тебе вздумается. Но учти: от меня тебе все равно не избавиться.

 Рорк хотел схватить ее за плечи, но внезапно бессильно уронил руки.

 — Я не могу к тебе притрагиваться, — растерянно произнес он. — Боюсь к тебе прикасаться. Я не вынесу, если близость со мной напомнит тебе о том, что делал он.

 — Нет! — Ева взяла его за руки. — Не напомнит, не может напомнить. Когда ты ко мне прикасаешься, я вижу только тебя. Просто я должна пройти свой путь до конца.

 — Одна? — Рорк понял, что произнес то самое горькое слово, которое она непрестанно твердила себе. — Как мучилась одна, терзаемая кошмарами? Ева, я не могу вернуться в прошлое и убить его вместо тебя. Я бы отдал все, что имею, и даже больше, чтобы это сделать, но не могу. Зато я могу заставить тебя принять мою помощь. И заставлю! Тут не о чем рассуждать. Сядь.

 — Рорк…

 — Пожалуйста, сядь. — Он изо всех сил старался говорить спокойно, зная, что злость ее только ожесточит. На Еву можно было подействовать лишь разумными доводами. — Ты доверяешь доктору Мире?

 — Да. То есть…

 — Не больше, чем всем остальным? Ладно, пусть так. — Он шагнул к телефону.

 — Что ты делаешь?

 — Звоню ей.

 — Среди ночи?

 — Я знаю, который час. Но мне необходим ее совет, я собираюсь ему последовать, каким бы он ни оказался. Предлагаю тебе поступить так же.

 Ева хотела возразить, но не нашла аргументов и бессильно уронила голову.

 — Хорошо.

 Погруженная в свои мысли, Ева не прислушивалась к тихой беседе Рорка с Мирой и недоуменно уставилась на него, когда он подошел к ней и протянул руку.

 — Она уже едет. Ты спустишься?

 — Да, конечно. Не собираюсь тебя обижать или сердить.

 — Ты уже сделала то и другое, но это не главное. — Он заставил ее встать. — Запомни: я тебя никуда не отпущу! Если бы ты меня не любила, если бы я был тебе не нужен, тогда другое дело. Но ты любишь меня, нуждаешься во мне. Знаю, с этим тебе труднее всего смириться, но ты во мне нуждаешься.

 Ничего не ответив, Ева последовала за ним вниз. Мира не заставила себя долго ждать. Она явилась с таким видом, словно заранее готовилась к вызову и совсем не ложилась спать. Спокойно поздоровавшись с Рорком, она внимательно посмотрела на Еву и села.

 — Я бы выпила бренди, если не возражаете. Лейтенант, полагаю, составит мне компанию. — Пока Рорк наполнял бокалы. Мира огляделась. — Совершенно очаровательный дом. Здесь царит атмосфера счастья. — Она улыбнулась, склонив голову набок. — Вы изменили прическу, Ева? Вам очень идет.

 Рорк, шедший к ним с подносом, остановился как вкопанный.

 — Черт возьми, а я и не заметил! Что ты сделала со своими волосами?

 Ева передернула плечами.

 — Практически ничего, просто…

 — Мужчины! — Мира пригубила бренди. — А мы мучаемся… Когда мой муж в очередной раз не замечает во мне перемену, он всегда говорит в свое оправдание, что обожает меня саму, а не мою прическу. И я, разумеется, делаю вид, будто ответ меня устраивает… А теперь к делу. Рассказывайте, Ева.

 Ева повторила Мире все, что рассказала Рорку, но гораздо более холодно, собранно и отстранение: в ней снова проснулся полицейский.

 — Что и говорить, тяжелая выдалась ночка! — Мири перевела взгляд на Рорка. — Досталось вам обоим. Но, как ни трудно в это поверить, теперь все поправится. Вы понимаете, Ева, что ваше сознание уже было готово воспринять правду?

 — Кажется, да. Я заметила: воспоминания стали накатывать на меня все чаще после того, как… — Ева зажмурилась. — Несколько месяцев назад я приняла вызов. Семейная ссора. Я опоздала. Папаша наглотался «Зевса» и убил свою малышку-дочь еще до моего приезда. Я его прикончила — вы еще тогда проводили тестирование…

 — Помню. А вы ведь в свое время могли разделить судьбу той девочки. Но вы выжили.

 — Зато мой отец не выжил.

 — И какое чувство вы в связи с этим испытываете?

 — Как ни страшно в этом признаться, я испытываю радость. И замешательство: как же много во мне ненависти!

 — Ева, ведь он вас бил, насиловал. Он был вашим отцом, с ним вы должны были бы чувствовать себя в безопасности. А вместо этого… Как же еще вам к этому относиться?

 — Но с тех пор прошла целая вечность.

 — Нет, это было только вчера, — покачала головой Мира. — Несколько часов назад.

 — Вы правы… — Ева впилась взглядом в свой бокал, ей удалось сдержать слезы.

 — Разве вы не признаете самообороны?

 — Разумеется, признаю! Но я не просто оборонялась, я его убила. Он уже лежал мертвый, а я убивала его снова и снова. Это было… Слепая ненависть, неконтролируемая злоба. Я превратилась в зверя.

 — Это он обращался с вами по-скотски. В зверя вас превратил он. Да-да! — Мира не дала Еве перебить ее. — Он не просто украл у вас детство, невинность — он лишил вас человеческого облика. Для личности, способной на поступки, которые совершал в отношении вас отец, существуют специальные определения. Но, говоря попросту, он был чудовищем.

 Ева посмотрела на Рорка, отвела взгляд.

 — Он отнял у вас свободу, право выбора, пометил вас скотским клеймом, осквернил. — Мира говорила спокойно и странно холодно. — Для него вы не были человеком; если бы ситуация не изменилась, вы бы так и остались животным, а то бы и вовсе не выжили. Но, сбежав, вы создали себя заново. Кто вы теперь, Ева?

 — Полицейский.

 Мира улыбнулась: другого ответа она не ожидала.

 — А еще?

 — Человек, — пожала плечами Ева.

 — Ответственная личность?

 — Да.

 — Способная на дружбу, преданность, сострадание, юмор. На любовь.

 Ева снова покосилась на Рорка.

 — Да, но…

 — А ребенком вы были на все это способны?

 — Нет. Та девочка.., то есть я, боялась любых чувств. Согласна, я изменилась. — Ева прижала пальцы к виску. Как ни странно, головная боль стала слабеть. — Я превратила себя в более-менее достойное человеческое существо, но это не отменяет факта убийства. А за убийством неумолимо идет расследование.

 Мира приподняла бровь.

 — Разумеется, вы можете провести расследование, если для вас важно узнать, кем был ваш отец. Вам это важно?

 — Нет, мне на это наплевать. Но процедура требует…

 — Простите, что перебиваю. — Мира подняла руку. — Вам хочется, чтобы было проведено расследование гибели этого человека от руки восьмилетнего ребенка?

 — Таковы правила, — упрямо заявила Ева. — Согласно правилам я подлежу автоматическому отстранению от служебных обязанностей, пока следственная бригада не придет к устраивающему ее выводу. Кроме того… Думаю, мне стоит повременить с осуществлением личных планов, пока ситуация не будет разрешена.

 Мира бросила на Рорка предостерегающий взгляд, и он постарался взять себя в руки, хотя это было очень нелегко.

 — Какое разрешение ситуации вы подразумеваете? — спросила Мира. — Мне не пристало учить вас профессии, лейтенант, но ведь речь идет о происшествии, имевшем место примерно двадцать два года назад.

 — Нет, вчера! — Еве доставляло противоестественное удовольствие бить Миру ее же оружием. — Вы же сами сказали, что это произошло час назад.

 — Если верить эмоциям, то да, — невозмутимо согласилась Мира. — Но на деле, то есть и по закону, — больше двух десятков лет назад. Нет ни тела, ни вещественных доказательств, которые можно бы было подвергнуть изучению. Разумеется, остались данные о том, в каком вы были состоянии, когда вас нашли: о следах жестокого обращения и надругательств, о недоедании, запущенности, травмированной психике. Теперь к этому добавляются ваши воспоминания. Надеюсь, вы не собираетесь на допросе изменять свои показания?

 — Конечно, нет. Но правила есть правила.

 — Вы — очень хороший полицейский, Ева, — вкрадчиво произнесла Мира. — Представьте, что это дело попадает вам в производство в своем теперешнем виде. Какое решение вы приняли бы как объективный профессионал? Только не торопитесь, отвечайте честно. Что бы вы сделали?

 — Я бы… — Ева понуро поставила бокал и прижала кончики пальцев к глазам. — Я бы закрыла дело.

 — Вот и закройте.

 — Не имею права.

 — Ну, что ж… Когда вы доведете все это до сведения вашего непосредственного начальника, я непременно с «ним поговорю — наедине, со всеми фактами и личными рекомендациями. По-моему, вы не хуже меня знаете, каким будет его решение. Нет никакого смысла подвергать наказанию вас и то невинное, поруганное дитя. Такие люди, как вы, Ева, нам нужны — чтобы служить закону и защищать слабых. Ну а теперь о ваших личных планах. Рядом с вами есть человек, добивающийся вашего доверия.

 — Я и так ему доверяю! — Она оглянулась на Рорка. — Но поймите: я боюсь начать использовать его в своих целях. Неважно, что люди думают о его деньгах и могуществе. Я не хочу дать ему повод заподозрить, будто я хочу его использовать.

 — Разве у него есть такие подозрения? Ева машинально прикрыла ладонью бриллиант у себя на груди.

 — Он слишком влюблен в меня, чтобы об этом думать.

 — Вот и чудесно! Скоро вам станет понятна разница между зависимостью от любимого человека, которому вы доверяете, и эксплуатацией этих отношений. — Мира встала. — Я бы вам посоветовала принять успокоительное и взять отгул, но вы ведь все равно не последуете совету.

 — Не последую. Простите, что вытащила вас среди ночи из дому.

 — Для полицейских и врачей это привычное дело. Мы еще поговорим?

 Первым побуждением Евы было отказаться — ведь она всю жизнь только и делала, что от чего-то отказывалась и что-то отрицала. Но теперь все изменилось.

 — Хорошо.

 Мира погладила Еву по щеке и внезапно, не удержавшись, поцеловала.

 — Все будет в порядке, Ева. — Она протянула руку Рорку. — Я рада, что вы меня вызвали. К этому лейтенанту у меня личный интерес.

 — У меня тоже. Спасибо вам.

 — Надеюсь, вы пригласите меня на свою свадьбу? Я бы с радостью пришла.

 Проводив се, Рорк вернулся к Еве.

 — Скажи, тебе было бы лучше, если бы я сейчас раздал все деньги, все имущество, все свои компании и начал с нуля?

 Этого Ева никак не ожидала.

 — А ты бы это сделал? — спросила она недоверчиво. Он чмокнул ее в лоб.

 — Нет.

 Она захохотала и тут же устыдилась своего смеха.

 — Я чувствую себя полной идиоткой.

 — Немудрено. — Он взял ее за руку. — Тебе нужно расслабиться. Позволь мне поухаживать за тобой.

 — Ты занимаешься этим с тех пор, как вошел. — Она вздохнула. — Пожалуйста, будь ко мне терпим, Рорк. Я — хороший полицейский. Когда при мне значок, я знаю, как поступать. Но когда его у меня нет, меня тут же покидает уверенность.

 — Я вообще терпимый человек. Я способен смириться с темными сторонами твоей натуры — так же как ты миришься с моими. Давай ложиться. Теперь ты сможешь уснуть. — Он заставил ее встать. — Только обещай мне: если тебя снова станут мучить кошмары, ты не будешь скрывать это от меня.

 — Больше не буду. Что ты так смотришь? Он, прищурившись, погладил ее по голове.

 — Ты действительно изменила прическу — слегка, получилось очень красиво. Но это еще не все… — Он провел большим пальцем по ее подбородку.

 Ева выразительно смотрела на него, надеясь, что он заметит новый, улучшенный изгиб ее бровей, но его взгляд не покидало удивление.

 — В чем дело?

 — Ты такая красивая! Нет, правда, настоящая красавица.

 — Ты просто устал.

 — Ничего подобного. — Он поцеловал ее в губы долгим, многообещающим поцелуем. — Я полон сил.

 

 Пибоди таращила глаза, но Ева не подавала виду, что заметила ее удивление. К приходу Фини она запаслась корзинкой пирожков. Сейчас они с Пибоди пили кофе, глядя в окно, за которым раскинулся изумрудный парк. Дальше топорщился открыточный Нью-Йорк.

 Пибоди нельзя было осуждать за удивленно разинутый рот.

 — Очень благодарна вам за согласие встретиться здесь, а не в участке, — начала Ева. — Хочу побыстрее разобраться с происходящим. Скоро позвонит Уитни, и мне надо представлять, что ему отвечать.

 — Конечно.

 Пибоди и раньше знала, что кое-кто утопает в роскоши. Она об этом слышала, читала, видела по телевизору. Собственно, покои лейтенанта не поражали особенной пышностью. Всего лишь простор, хорошая мебель, отличное оборудование.

 Но сам дом… Боже, что за дом! Его даже нельзя было назвать особняком — скорее крепостью, а то и замком. Зеленые лужайки, деревья в цвету, фонтаны, переливающиеся на солнце башенки. Внезапно появляется дворецкий и вводит вас в хрустально-мраморные чертоги… Но главное — простор. От этого и впрямь может закружиться голова.

 — Пибоди!

 — Да, простите.

 — Ничего. Я тоже испугалась, когда попала сюда впервые.

 — Невероятно! — Пибоди перевела взгляд на Еву. — И сама вы выглядите здесь по-другому… — Она прищурилась. — Нет, правда! Кажется, постриглись, и брови… — Она подалась вперед. — А кожа!

 — Просто косметическая маска, — поморщилась" Ева. — Ну, что, займемся делом или сперва сказать вам, как зовут мою косметичку?

 — Мне это все равно не по карману, — жизнерадостно заявила Пибоди. — Зато у вас отменный вид. Понятно, почему вы взялись за свою внешность: ведь через две недели у вас свадьба.

 — Не через две недели, а только в следующем месяце.

 — Должна вас разочаровать: следующий месяц уже начался. Что это вы нервничаете? — полюбопытствовала Пибоди. — Раньше этого за вами не отмечалось.

 — Перестаньте, Пибоди. В конце концов, мы расследуем убийство.

 — Так точно. — Пристыженная, Пибоди спрятала усмешку. — А я, признаться, думала, мы просто убиваем время в ожидании капитана Фини.

 — В десять я допрашиваю Редфорда и не могу себе позволить просто так убивать время. Лучше отчитайтесь о том, что вы разузнали в клубе.

 — Я принесла рапорт. — Пибоди достала из сумки дискету. — Я прибыла туда в пять тридцать пять вечера и обратилась к субъекту по кличке Крек, назвавшись вашей ассистенткой.

 — Какое у вас сложилось впечатление о нем?

 — Экзотическая личность, — усмехнулась Пибоди. — Сказал, что из меня вышла бы хорошая настольная танцовщица — у меня, мол, крепкие ноги. Я ответила, что занята.

 — Умница.

 — Он проявил желание сотрудничать. По-моему, его расстроило известие о гибели Хетты и о способе убийства. Она работала в этом клубе недолго, но он считал ее добродушной, способной и удачливой девушкой.

 — Прямо так и сказал?

 — На своем диалекте, разумеется. В моем рапорте дословно воспроизведены его выражения. К сожалению, ОН не указал, с кем она говорила после случая с Бумером. Объяснил, что в тот вечер был очень занят.

 — Разбиванием голов.

 — Вот именно. Тем не менее он назвал нескольких работников клуба и регулярных клиентов, которые могли видеть ее в чьем-нибудь обществе. Я зафиксировала их имена и показания. Правда, никто не заметил ничего странного или любопытного. Один из посетителей как будто видел, как она удалялась с кем-то в отдельный кабинет, но не запомнил время и не смог дать вразумительного описания ее спутника. Единственное, чего я от него добилась, что тот был «такой высокий».

 — Очень выразительно.

 — Известно, что Хетта ушла в четверть третьего ночи, примерно на час раньше, чем обычно. Сказала одной из девочек, что выполнила норму и решила отдохнуть. Показала целую пачку купюр, похвасталась клиентом, который готов платить за высокое качество обслуживания. С тех пор ее в клубе не видели.

 — Тело нашли спустя три дня. — Ева отъехала в кресле от стола. — Если бы дело попало ко мне раньше, если бы Кармайкл так не ковырялся… Что ж, ничего не поделаешь.

 — Говорят, она пользовалась успехом. На нее часто клевали.

 — У нее был постоянный партнер?

 — Серьезного и долговременного, кажется, не было. В клубах такого рода не поощряют встречи с клиентами на стороне, а Хетта была, судя по всему, настоящей профессионалкой. Она, конечно, меняла клубы, но пока что я ничего не нащупала. Может, она и работала где-то еще в ночь своей гибели, но об этом ничего не известно.

 — Она употребляла наркотики?

 — Понемножку. По словам тех, с кем я беседовала, ничего серьезного. Я проверила все, что имеется на нее в полицейских досье: ничего, кроме пары старых приводов за те же наркотики.

 — Насколько старых?

 — Пять лет назад.

 — Копайте дальше. Хетту я передаю вам. — Ева подняла глаза на вошедшего Фини. — Спасибо, что приехал.

 — Извини, что опоздал: немыслимые пробки. Ура, пирожки! Привет, Пибоди.

 — Доброе утро, господин капитан.

 — Что-нибудь раскопала? У тебя новая блузка, Даллас?

 — Нет.

 — Тогда что же? Ты выглядишь как-то по-новому. — Он налил себе кофе, а Ева закатила глаза. — Я нашел того танцора с татуировкой в виде змеи. Мевис явилась в «Граунд Зеро» примерно в два ночи, заказала коктейль «Скример» и настольного танцора. Вчера я сам с ним поговорил. Он ее запомнил. Говорит, что напилась до чертиков. Он предложил ей список услуг, но она отказалась и уползла прочь.

 Фини вздохнул и сел.

 — Может, она навестила и другие бары, но там уже не пользовалась кредитной карточкой. Нам неизвестно, чем она занималась после того, как убралась в два сорок пять из «Граунд Зеро».

 — Где оно, это «Зеро»?

 — Кварталах в шести от места преступления. Уйдя от Пандоры, она двигалась поперек Манхэттена, смещаясь к даунтауну, и наконец оказалась в «Зигзаге». По пути наведалась еще в пять ночных клубов и всюду брала тройной «Скример». Непонятно, как она вообще устояла на ногах.

 — Шесть кварталов, — пробормотала Ева. — Тридцать минут до убийства.

 — Мне очень жаль, детка, но ее положение пока ни капельки не улучшилось. Теперь поговорим о записях охранных камер. Камера Леонардо была разбита примерно в десять вечера. В их квартале полно жалоб на детей, которые портят камеры, так что и эта могла отказать благодаря их шалостям. А вот камера у Пандоры была отключена с помощью кода. Никакой кустарщины и вандализма. Тот, кто это сделал, знал, что к чему.

 — То есть и ее, и охранную систему?

 — Видимо, — согласился Фини. — Зато на съемке в доме Джастина Янга я не нахожу никаких подчисток. Они с Джерри появились вдвоем примерно в час тридцать. Вышла Джерри одна в десять утра на следующий день. В промежутке — ничего. Но кое-что я все-таки откопал. — Фини выдержал эффектную паузу. — Там есть черный ход.

 — Что?!

 — Для персонала, ведет из кухни в грузовой лифт.

 В лифте никакой охранной электроники. Обслуживает вес шесть этажей и гараж. В гараже охрана есть, на этажах тоже. Но… — Еще одна многозначительная пауза. — На лифте можно доехать до самого нижнего, служебного этажа, а там тоже нет камеры слежения.

 — Значит, они могли выйти незамеченными?

 — В принципе да. — Фини залпом выпил кофе. — Зная здание, систему наблюдения, а также сумев подгадать время ухода, чтобы не столкнуться ни с кем из персонала.

 — Это бросает новый свет на их алиби. Молодец, Фини!

 — Лучше деньгами. Или вот этими пирожками.

 — Можешь слопать все до одного. Сдается мне, нас ждет новый разговор с юной влюбленной парой… Интересная компания! Джастин Янг раньше спал с Пандорой, а теперь состоит в интимных отношениях с Джерри Фитцджеральд — одной из деловых партнерш Пандоры и ее главной соперницей на подиуме. И Фитцджеральд, и Пандора мечтают сделать карьеру в кино. Появляется Редфорд, кинопродюсер. Он заинтересован в сотрудничестве с Фитцджеральд, работает с Янгом, спит с Пандорой. Все четверо собрались у Пандоры в ночь убийства: она сама созвала гостей. Непонятно, зачем ей понадобилось свести вместе соперницу, бывшего любовника и продюсера?

 — Она любила драматические эффекты, — напомнила Пибоди. — Хлебом не корми, дай столкнуть людей лбами.

 — Верно. Еще она любила ставить ближних в неудобное положение. Интересно, что она собиралась сунуть им под нос на этот раз? На допросах все они вели себя одинаково спокойно, — вспомнила Ева. — Собранно и в то же время раскованно… Посмотрим, удастся ли нам сбить с них спесь.

 Перегородка, разделявшая кабинеты Евы и Рорка, отъехала в сторону.

 — Вы не заперлись, и я решил, что уже можно войти, — объяснил Рорк с порога. — Простите, что помешал.

 — Ничего, мы уже закругляемся.

 — Привет, Рорк! — Фини помахал в знак приветствия пирожком. — Как старый мячик, еще скачет? Шутка, — объяснил он недоумевающей Еве.

 — Еще как! Только лови. — Рорк посмотрел на Пибоди и заинтересованно приподнял одну бровь.

 — Прошу прощения, — спохватилась Ева. — Сержант Пибоди, Рорк.

 Рорк с улыбкой пересек комнату.

 — Незаменимая Пибоди? Польщен. Пибоди пожала ему руку, стараясь не слишком откровенно его разглядывать.

 — Я тоже рада знакомству.

 — Вы позволите мне на минутку украсть у вас лейтенанта? Мы живо. Потом я уйду и не буду больше вам мешать.

 Он сжал Еве плечо и повел ее к окну. Когда они отошли, Фини возмущенно фыркнул.

 — Как не стыдно, Пибоди? Подумаешь, лицо дьявола и фигура бога! Стоит ли из-за этого так таращить глаза?

 — Наверное, это что-то гормональное, — пробормотала Пибоди, не спуская глаз с Евы и Рорка. В последнее время она слишком живо реагировала на красивых мужчин…

 — Как ты? — спросил Рорк.

 — Отлично.

 Он нежно погладил Еву по щеке и протянул ей визитную карточку с приписанными от руки именем и адресом.

 — Сегодня у меня уйма встреч, но я приготовил для тебя вот это. Надеюсь, это тебе пригодится. Та самая специалистка по тропической флоре, о которой ты спрашивала, обещала оказать тебе всяческое содействие. Она уже получила образец, который ты отдала мне, но требует еще один. Кажется, она назвала это перекрестным анализом.

 — Спасибо. — Ева спрятала карточку в карман. — Огромное!

 — Теперь насчет Сен-Марка…

 — Сен-Марка? — Она не сразу сообразила, о чем речь. — Ах да, это на Гаити. Я и забыла, что спрашивала! Что-то я стала рассеянной.

 — Ну, еще бы! У тебя слишком много забот. Словом, согласно моим источникам в последнее время Пандора бывала там довольно часто. Много с кем общалась — как обычно, — но никого особенно не выделяла. Разве что уединялась то с тем, то с другим на одну ночь.

 — Черт, опять секс?

 — Для нее это всегда стояло на первом месте. — Ева прищурилась, и Рорк улыбнулся. — Не тревожься: я же говорил, что у нас с ней была очень короткая связь, и все это кончилось давным-давно. Так вот, Пандора находилась там по делу и работала, как всегда, крайне эффективно. Произвела неизгладимое впечатление, рекламируя коллекцию купальников, и снялась в каком-то видеофильме.

 Ева вздохнула.

 — Спасибо за старания.

 — Всегда готов посодействовать полиции. Кстати, на три часа у нас с тобой назначен визит в цветочный салон. Успеешь?

 Припомнив все намеченные на день дела, Ева еще раз вздохнула.

 — Если ты выкроишь для этого время, то и я смогу. Не желая рисковать, Рорк вынул из ее кармана электронную записную книжку и собственноручно запрограммировал мероприятие.

 — Там и увидимся. — Покосившись на поджидающих ее Фини и Пибоди, он с улыбкой добавил:

 — Вряд ли это понизит твой авторитет. — Оказалось, что под «этим» подразумевался нежный поцелуй в губы. — Люблю тебя!

 — Ладно. — Она неловко кашлянула. — Согласна. Рорк потрепал ее по голове и еще раз поцеловал, чем смутил уже окончательно.

 — Сержант Пибоди, Фини, желаю здравствовать. — Он кивнул и попятился в свой кабинет, перегородка снова задвинулась.

 — Что за дурацкая улыбочка, Фини? Не думай, что я позволю тебе прохлаждаться. — Приближаясь к столу, Ева извлекла из кармана визитную карточку. — Доставь немного порошка, который мы конфисковали в ночлежке Бумера, вот этой специалистке. Рорк за нее ручается, но она не имеет отношения к полиции и службе безопасности. Так что сделай это тайно.

 — Можно.

 — Я еще сегодня свяжусь с ней и спрошу о результатах. Вы, Пибоди, поедете со мной.

 — Слушаюсь.

 Только усевшись к Еве в машину, Пибоди нарушила молчание:

 — По-моему, полицейскому довольно трудно поддерживать личные отношения с людьми.

 — Кому вы это говорите?! Выгораживаем подозреваемую, лжем начальству, подкупаем лаборанта… А в перерывах заказываем свадебный букет.

 — Ну, если соблюдать должную осторожность, ваша карьера не пострадает. Но я имею в виду не карьеру…

 — На мой взгляд, полицейскому вообще нельзя заводить семью. А впрочем, кто я такая, чтобы судить? — Она нервно забарабанила пальцами по баранке. — Скажем, Фини женат с доисторических времен. У майора прекрасная семья, у других не хуже. В конце концов, я и сама собралась попытать счастья… Так что вы меня лучше не слушайте. — При выезде из ворот Еву вдруг осенило:

 — У вас кто-то появился, Пибоди?

 — Возможно. Я как раз подумываю, стоит ли… Пибоди сцепила и снова разжала пальцы, что для нее являлось верхом эмоциональности.

 — Я его знаю?

 — Представьте, да… Это Касто.

 — Касто?! — Ева, устремившись к Девятой авеню, чуть не врезалась в автобус. — Ничего себе! С каких это пор?

 — Началось все довольно нелепо. Я столкнулась с ним вчера вечером — вернее, заметила, что он за мной следит, и…

 — Следит? — Ева поспешно переключила скорость. — Что-то я не пойму…

 — У него оказалось отменное чутье: он явно разнюхал, что мы взяли след. Когда я его подловила, он распсиховался. Впрочем, на его месте я повела бы себя так же.

 Ева по привычке забарабанила пальцами по рулю.

 — А я-то думала, что он попытался вас трахнуть! Пибоди вспыхнула и отвернулась.

 — Бросьте, Пибоди, я не хотела…

 — Знаю. Просто я не привыкла к таким словечкам, Даллас. К мужчинам меня тянет, но… — Она стала рассматривать собственный рукав, словно впервые заметила, какого он цвета. — Я кое с кем встречалась, но такие, как Касто или как Рорк…

 — Происходит короткое замыкание?

 — Вот-вот. — Судя по всему, Пибоди испытала огромное облегчение: ведь это так важно — найти понимающую собеседницу. — Если вам хочется знать, вытягивал ли он из меня сведения, отвечаю: да, пытался, но спокойно отнесся к моему отказу расколоться. Он понимает, что разговоры начальства о сотрудничестве отделов — это одно, а практика — несколько иное.

 — Как вы думаете, сам он что-нибудь раскопал?

 — Не исключено. Так или иначе, он тоже посиживал в клубе. Там-то я его и засекла. Когда я ушла, он потащился за мной. Сначала я делала вид, что не замечаю, хотела посмотреть, как он себя поведет. — Пибоди широко улыбнулась. — В итоге я зашла с тылу. Видели бы вы его физиономию, когда он понял, что его раскрыли!

 — Неплохо сработано, Пибоди!

 — Надо отдать ему должное — он быстро взял себя в руки. Мы стали болтать о том о сем, потом немного выпили и решили забыть, что мы из полиции. Оказалось, что у нас много общего и помимо службы: музыка, кино и так далее. В общем, мы… Короче, я с ним переспала.

 — Ого!

 — Глупо, конечно, но что было, то было. Немного выждав, Ева спросила:

 — Ну и как?

 Вместо ответа Пибоди шумно вздохнула.

 — Насколько я понимаю, получилось недурно?

 — Просто волшебно! Сегодня утром он предложил встретиться еще, поужинать…

 — Обычное дело.

 Пибоди удрученно покачала головой.

 — Я не обольщаюсь. Таких, как он, я не привлекаю. По-моему, его гораздо больше тянет к вам… Ева махнула рукой.

 — Глупости! Не отвлекайтесь, Пибоди, лучше продолжайте рассказывать.

 — Нет, правда, Даллас, вы же знаете! Мы с ним о вас говорили. Он в восторге от вашего профессионализма, смекалки, от ваших ног.

 — Не хватало еще, чтобы вы с Касто обсуждали мои ноги!

 — Во всяком случае, смекалку обсудили. В общем, не знаю, стоит ли мне продолжать. Я должна думать о своей карьере, а для него это и вовсе важнее всего. Когда следствие закончится, нас больше ничто не будет связывать. Мы наверняка перестанем видеться.

 Ева тоже так думала, когда влюбилась в Рорка. Но этого почему-то не случилось…

 — Вас тянет к нему, он вам нравится, вам с ним интересно?

 — Очень.

 — И секс устраивает?

 — Невероятно!

 — В таком случае, Пибоди, приказываю вам как начальник: продолжайте!

 Пибоди улыбнулась и тихо сказала, отвернувшись к окну:

 — Я подумаю.