- Трилогия круга, #3
14
Киан поцеловал ее на балконе. Она будет помнить все, каждую мелочь. Ей никогда не забыть тихую музыку ночи, прохладный воздух, непринужденную опытность его губ.
Сегодня она не будет думать о восходе и обязательствах, которые принесет с собой новый день. Ночь принадлежит Киану, и пока она с ним, ночь будет принадлежать и ей.
—Ты целовал многих женщин.
Он улыбнулся и снова коснулся губами ее губ.
—Да.
—Сотни.
— Как минимум. Она прищурилась.
— Тысячи.
— Вполне вероятно.
— Гм. — Мойра оттолкнула его, потом повернулась и облокотилась на каменные перила. — Думаю, мне нужно издать указ: каждый мужчина Гилла должен прийти и поцеловать свою королеву. Чтобы я тебя догнала. Одновременно это будет исследование — сравнение. Посмотрю, насколько ты хорош.
— Интересно. Боюсь, твои соплеменники тебя разочаруют.
— Да? Откуда тебе знать? Ты целовался с мужчинами Гилла?
Киан рассмеялся:
— Ты умна.
— Мне говорили об этом. — Мойра не пошевелилась, когда он подошел к ней и преградил ей путь, уперев ладони в перила по обе стороны от ее рук. — А разве тебе нравятся умные женщины?
— Теперь нравятся, особенно когда у них глаза цвета ночного тумана, а волосы, как гладкая дубовая кора.
— Серое и коричневое. Я всегда считала эти цвета тусклыми, но с тобой я не чувствую себя блеклой. — Она прижала руку к его сердцу. Оно молчало, но Мойра видела биение пульса в его глазах. — С тобой я не стесняюсь и не волнуюсь. С тех пор, как ты поцеловал меня.
Она прикоснулась губами к тому месту, где лежала ее ладонь.
— Я подумала, что должна знать. Внутри меня словно поднялся занавес. И мне кажется, он больше никогда не опустится.
— Ты принесла мне свет, Мойра. — Киан не решился сказать ни ей, ни себе самому, что, когда он уйдет, этот свет погаснет.
— Сегодня на небе луна и яркие звезды. — Она накрыла его ладони своими. — Давай не будем зашторивать окна, пока не ляжем спать.
Они вернулись в комнату, залитую светом луны и свечей. Мойра уже знала, что должно произойти, — тепло превратится жар, жар — в пламя. В чувства и ощущения, которые переполнят их с Кланом.
Снаружи донесся крик совы. Ищет пару, подумала Мойра. И почувствовала, что в ее жизни происходит то же самое.
Она сняла с головы венец, отложила его в сторону и поднесла руки к серьгам. Потом заметила пристальный взгляд Киана и поняла, что ее простые жесты, эта прелюдия может возбуждать даже опытного мужчину.
Поэтому она медленно сняла серьги, наблюдая, каким взглядом Киан смотрит на нее. Серебряный крест, спрятанный за лифом платья, тоже был снят. Таким образом Мойра продемонстрировала свое полное доверие к Киану.
—У меня нет служанок. Поможешь со шнуровкой?
Она повернулась к нему спиной и приподняла волосы.
—Думаю, нужно попробовать изготовить «молнию». Простая вещь, но так облегчает одевание.
—Столько очарования приносится в жертву удобству.
Мойра с улыбкой оглянулась.
— Тебе легко говорить. — От прикосновений его пальцев, сражавшихся со шнуровкой, по телу пробегала дрожь. — А какое изобретение тебе нравится больше всего?
— Водопровод.
— Скорость, с какой он дал ответ, заставила Мойру рассмеяться.
—Мы с Ларкином испортились и тоже скучаем по нему. Я изучала трубы и резервуары. Думаю, мне удастся построить что-то вроде твоего душа.
—Королева-водопроводчик. — Отодвинув ткань, Киан прижался губами к ее плечу. — Твои таланты бесчисленны.
—А теперь я представляю себя слугой джентльмена. — Мойра повернулась к нему. — Мне нравятся пуговицы, — сказала она и принялась расстегивать его рубашку. — Разумно и красиво.
Все это можно отнести и к ней самой, подумал Киан. Мойра быстро справилась с рубашкой. Потом взъерошила себе волосы.
— Думаю, мне нужно постричься. Как Блэр. Тоже разумно.
— Нет, ни в коем случае! — Пальцы Мойры остановились на пуговице джинсов, и внутри у него все замерло. — Киан провел руками по ее волосам, от макушки до талии. — Они прекрасны. Мне нравится, как они рассыпаются по плечам, струятся по спине. Как светятся на твоей коже.
Польщенная, она бросила взгляд в высокое зеркало. И вздрогнула, увидев себя полураздетую. Одну.
Мойра быстро отвела взгляд и ответила ему непринужденной улыбкой.
— Но с ними много возни и...
— Это тебя пугает?
Не было смысла притворяться, что она не поняла, о чем он говорит.
—Нет. Просто немного неожиданно. А тебе трудно? Не видеть своего отражения?
— Все равно ничего нельзя поделать. Привыкаешь. Очередная ирония судьбы. Получаешь вечную молодость, но не можешь любоваться собой. Хотя...
Киан повернул ее так, что они оба оказались лицом к зеркалу. Потом поднял ее волосы и отпустил. Мойра засмеялась, увидев, как они взлетают и опускаются сами собой. Киан положил ладони ей на плечи.
—Всегда найдутся способы себя развлечь. — Он снова поднял ее волосы и прижался губами — и зубами — к шее.
У нее перехватило дыхание, глаза широко раскрылись.
— Нет, нет, — прошептал Киан, когда она хотела повернуться к нему лицом. — Смотри в зеркало. — Пальцы скользнули по ее коже — по обнаженным плечам к расшнурованному лифу, едва державшемуся на груди. — И чувствуй меня.
— Киан.
— Тебе когда-нибудь снилось, что к тебе приходит любовник — ночью, в темноте? — Он спустил платье до талии и провел пальцами по ее груди. — Как он прикасается к тебе. Как его губы и ладони обжигают кожу.
Она накрыла ладонями его руки, стремясь почувствовать их. Потом покраснела и опустила руки — отражение в зеркале обхватило собственную грудь.
Киан улыбнулся за ее спиной — невидимый.
— Ты сказала, что не я лишил тебя невинности. Возможно, ты была права, но теперь я наверстаю упущенное. Это... так вкусно, и я изнываю от желания.
— Я уже не невинна, — возразила она, чувствуя, что дрожит.
— Нет, ты невинна. И больше, чем ты думаешь. — Киан медленно гладил пальцами ее соски, пока они не затвердели. — Тебе страшно?
— Нет. — Мойра вздрогнула. — Да.
— Страх лишь усиливает удовольствие. — Киан сбросил платье на пол и наклонился к ее уху. — Переступи, — шепнул он. — Теперь смотри. Смотри на свое тело.
Страх переплетался с возбуждением, и Мойра уже не владела своими чувствами. Тело стало беспомощным, разум застыл. Невидимые руки и губы скользили по ее телу, эротичные и властные. Она видела свой трепет, видела удивление и наслаждение на своем лице.
Глаза ее затуманились, она была готова отдаться Киану в ту же секунду.
Но пальцы призрачного любовника, играя, скользнули вниз, оставляя за собой след трепещущей плоти. Потом, когда они снова обхватили ее грудь, она, уже не стесняясь, накрыла их ладонями.
Мойра застонала, но не отрывала взгляда от зеркала. Пытливый ученый никогда не отворачивается от новых ощущений, нового знания. Киан чувствовал ее трепет, инстинктивное движение бедер — наслаждение постепенно окутывало ее. Блики света играли на нежной коже, разгоряченной приливом чувств и расцветшей, словно роза.
Он играл, легко скользя пальцами по ее бедрам, по самым чувствительным местам, намекая — всего лишь намекая — на то, что ее ожидает впереди. Дыхание Мойры стало прерывистым.
—Возьми, — прошептал Киан. — Возьми то, что ты хочешь. — Он сжал ее ладонь и опустил вниз, между своих ног. И удерживал там.
Мойра инстинктивно отпрянула, но он продолжал вести ее к новому, неизведанному наслаждению. Она чувствовала спиной его сильное тело, слышала его голос, шептавший слова, уже не достигавшие сознания, но в зеркале была только она, беззащитная перед собственным желанием.
Мойра тяжело дышала, ее тело словно расплавилось.
Киан повернул девушку к себе так быстро, что она потеряла равновесие — хотя все равно не удержалась бы на ногах, когда он жадно и настойчиво поцеловал ее. У нее хватило сил лишь прильнуть к нему; ее сердце колотилось о его грудь, словно молот о наковальню.
Никогда в жизни Киан еще не испытывал такого желания. Безумное желание, удовлетворить которое могла только она. Вся его искушенность, весь его опыт оказались бесполезны, когда Мойра притянула его к себе. Забыв обо всем, он опустил ее на пол и погрузился в нее, торопя слияние тел.
Потом Киан вновь повернул ее лицо к зеркалу, и Мойра подчинилась движениям его сильных бедер. А когда волны экстаза пробежали по ее телу, он вложил в свой взгляд всю свою волю и страсть, пока ее глаза не открылись. Пока она не увидела, кому теперь принадлежит.
Он снова овладел ею, доводя до исступления, пока ее желание не сравнялось с его собственным, А потом, уткнувшись лицом в ее волосы, словно рухнул в зияющую бездну.
Она могла бы лежать так, обессиленная и опустошенная, всю оставшуюся жизнь, но Киан поднял ее. Подхватил на руки и встал — одним плавным, непринужденным движением.
— Это глупо, — шепнула она, уткнувшись носом ему в шею, — и, наверное, очень по-женски. Но мне нравится, что ты, такой сильный, становишься слабым, когда мы любим друг друга.
— Я всегда слаб, могри, когда дело касается тебя.
Он назвал ее своей любимой, и ее сердце вновь учащенно забилось.
—Нет, не надо, — запротестовала она, когда Киан опустил ее на кровать и повернулся к окну, чтобы задернуть занавески. — Еще рано. Впереди еще почти вся ночь. — Мойра свесилась с кровати и взяла ночную рубашку. — Я хочу вина. И сыра. Опять проголодалась.
Мойра вышла, а Киан подошел к камину и добавил еще торфа. И запретил себе думать о том, что он делает. Каждый раз, когда он был с ней, в его душе появлялся еще один шрам — в ожидании дня, когда им придется расстаться навсегда.
Она это переживет, постарался успокоить себя Киан. И он тоже. Живучесть — вот что роднит людей и демонов. Еще никто не умирал от разлуки с любимым.
Мойра вернулась с подносом в руках.
—Мы можем есть и пить в постели — полный разврат. — Она поставила поднос на кровать, потом села сама.
— Кажется, я тебя уже достаточно развратил.
— Неужели? — Мойра откинула волосы за спину и медленно улыбнулась. — А я надеялась на продолжение. Но если ты продемонстрировал все, что знаешь, мы можем повторить.
— Я проделывал такое, что ты и представить себе не можешь. И я не хочу, чтобы ты это представляла.
— Хвастаешься. — Она заставила свой голос звучать непринужденно.
— Мойра...
— Не нужно сожалеть о том, что происходит с нами, или о том, что, как тебе кажется, не может или не должно происходить. — Она смотрела ему прямо в глаза. — Не сожалей о своих прошлых поступках. Если подумать, то это были лишь шаги по дороге, которая привела тебя сюда. Ты здесь нужен. Ты нужен мне.
Киан подошел к кровати.
— Ты понимаешь, что я не могу остаться?
— Да, да. Да. Но сегодня я не хочу говорить об этом. Давай сохраним иллюзию хотя бы на одну ночь.
— Я не могу сожалеть о том, что происходит с нами. — Он ласково коснулся ее волос.
— И этого достаточно. — Должно быть достаточно, напомнила себе Мойра, хотя с каждой уходящей минутой она чувствовала, как где-то внутри растет и ширится скорбь.
Мойра взяла кубок и твердой рукой протянула ему. Увидев, что в кубке кровь, Киан удивленно посмотрел на девушку.
—Я подумала, что тебе это сейчас необходимо. Для восполнения сил.
Покачав головой, он присел на кровать.
—Итак, поговорим о водопроводе?
Мойра подумала, что ослышалась, — мысль поговорить о водопроводе пришла бы ей в голову в самую последнюю очередь.
—О водопроводе?
Ты не единственная, кто провел исследования. Кроме того, нельзя не учитывать тот факт, что я видел, как такие вещи становятся частью повседневной жизни. У меня есть парочка идей, как все организовать.
Улыбнувшись, она отхлебнула вина.
—Просвети меня.
На составление проекта они потратили довольно много времени — Мойре даже пришлось встать и принести бумагу и перья, чтобы сделать наброски чертежей. Интерес к тому, что люди его эпохи считали само собой разумеющимся, открыл для нее новые грани личности Киана.
Хотя удивляться не стоило — если вспомнить его огромную библиотеку в Ирландии. В доме, который он посещал не чаще двух раз в год.
Мойра поняла также, что Киан, обладая недюжинными талантами и многочисленными способностями, легко добивался успеха. Он был умен, ловок, обладал тонкой душой. И деловой хваткой.
Мойра не сомневалась, что если бы он родился в Гилле, то стал бы богат и знаменит. Его бы уважали и ценили. Мужчины обращались бы к нему за советом и за помощью. А женщины флиртовали при первой же возможности.
Она не сомневалась, что они обязательно встретились бы и полюбили друг друга. И он вместе с ней управлял бы этой богатой и мирной землей.
У них были бы дети с его прекрасными синими глазами. И мальчик — как минимум один — с маленькой ямочкой на подбородке, как у отца.
Ночами, такими же долгими и тихими, как эта, они строили бы планы для своей семьи, своего народа, своей земли.
Почувствовав пальцы Киана на щеке, она с трудом оторвалась от своих грез.
—Тебе нужно поспать.
— Нет. — Мойра тряхнула головой, пытаясь вновь сосредоточиться на чертежах — удержать ускользающие минуты. — Я замечталась.
— Еще минута, и ты бы уже всхрапнула.
— Неправда. Я не храплю. — Она не стала возражать, когда он собрал бумаги. Глаза у нее действительно закрывались. — Наверное, нам нужно немного отдохнуть.
Мойра встала, чтобы задуть свечи, а Киан шагнул к окну, собираясь задернуть занавески, но, когда она вернулась в постель, открыл дверь и вышел на балкон.
— Ради всего святого, Киан, ты почти голый. — Схватив его рубашку, она поспешила к нему. — Надень хотя бы это. Холода ты не боишься, но мне не хотелось бы, чтобы тебя увидела стража — в чем мать родила. Это неприлично.
— Приближается всадник.
— Что? Где?
— На востоке.
Мойра посмотрела на восток, но ничего не увидела. Но спорить не стала.
—Один?
—Двое, но первый ведет за собой второго. Скачут галопом.
Кивнув, Мойра вернулась в спальню и стала быстро одеваться.
— Страже приказано никого не впускать. Я посмотрю. Может, кто-то заблудился. В этом случае мы не можем оставить их за воротами, без защиты.
— Никого не впускай, — приказал Киан, рывком натягивая джинсы. — Даже знакомых.
— Не впущу. — Тихо вздохнув, она надела венец и снова стала королевой. И уже как королева взяла меч.
— Думаю, это заблудившиеся. В поисках еды и крова.
— А если нет?
— Тогда они проделали долгий путь, чтобы встретить смерть.
Стоя в сторожевой башне, Мойра видела всадников — по крайней мере, их силуэты. Двое, как и говорил Киан. Первый ведет за собой лошадь второго. Оба без плащей, хотя ночь была холодной, с первыми заморозками.
Она повернулась к Ниллу, которого разбудили, когда стража заметила всадников.
—Мне нужен лук.
Нилл подозвал одного из часовых, взял у него лук и стрелы.
— Врагу нет смысла скакать прямо на нас. Их всего двое. И им не пройти через ворота без приглашения.
— Скорее всего, это не враг. Но ворота все равно не открывать, пока мы все не выясним. Двое, — прошептала Мойра, когда они приблизились, и их удалось как следует рассмотреть. — Второй, похоже, ранен.
— Нет, — возразил Киан.— Мертв.
— Откуда... — начал Нилл, но тут же умолк.
— Ты уверен?— спросила Мойра.
— Мертв и привязан к лошади. Первый тоже мертв, но его превратили в вампира.
— Ладно. — Мойра вздохнула. — Нилл, скажи страже, чтобы смотрели в оба, — там могут быть и другие. И ничего не предпринимали без команды. Посмотрим, что ему нужно. Может, дезертир? — спросила она Киана, но тут же отвергла эту идею. — Нет, дезертир отправился бы подальше на восток или на север и спрятался бы там.
— Может, рассчитывает на какой-то обмен? — предположил Нилл — Мы подумаем, что человек, которого он везет, еще жив, и впустим их. Или же он владеет ценной информацией.
— Послушаем, что нам скажет этот незваный гость. Во всяком случае, нам это никак не может повредить, — сказала Мойра и с силой сжала руку Киана.
— Всадник. Это Шон, сын кузнеца!
— О, боже. Ты уверен...
— Я узнаю себе подобных. Его послала Лилит. Она может позволить себе пожертвовать одним новообращенным. Она отправила его в замок потому, что ты его знаешь. И жалеешь. Возьми себя в руки.
— Он был совсем еще мальчиком.
— Но теперь он демон. Второй избежал этой участи. Посмотри на меня, Мойра. — Киан взял ее за плечи и повернул к себе. — Мне очень жаль. Это Тинин.
Она отстранилась, прислонилась к стене и пристально вгляделась в темноту. Теперь уже были слышны шепот и приглушенные возгласы — стражники узнали Шона. В их голосах звучала радость, надежда — и приглашение.
— Послушайте меня! — Мойра повысила голос, чтобы ее услышали стражники. — Это не Шон. Его убили демоны. Они использовали образ Шона, чтобы проникнуть на территорию замка. Этот юноша — вампир. Ворота не открывать, всадников не впускать. Я приказываю.
Она вновь посмотрела на всадников. И вздрогнула от боли — Киан оказался прав. Ко второй лошади был привязан Тинин — или его изуродованное тело.
Ей хотелось заплакать, уткнуться в плечо Киана. Опуститься на каменный пол и в рыданиях излить скорбь и ярость.
Мойра выпрямилась, не чувствуя холодного ветра, теребившего ее плащ и волосы. Вставив стрелу в лук, она ждала приближения вампира с его страшным даром.
—Не разговаривать с ним! — приказала она. Тот, кто некогда был Шоном, поднял голову и махнул рукой собравшимся на стене замка.
— Откройте ворота! — крикнул вампир. — Откройте ворота! Это я, Шон, сын кузнеца. Они гонятся за мной. Со мной Тинин. Он тяжело ранен.
— Ты не войдешь на территорию замка! — крикнула в ответ Мойра. — Лилит убила тебя только для того, чтобы ты еще раз умер здесь.
— Ваше величество, — остановив лошадей, Шон заставил себя неуклюже поклониться. — Ведь вы меня знаете.
— Да, знаю. Как умер Тинин?
— Он ранен. Потерял много крови. Я убежал от демонов и пробрался на ферму, в лагерь. Но я сам был ранен и слаб, и Тинин, благослови его бог, вышел мне навстречу, хотел помочь. Демоны набросились на нас. Мы едва спаслись.
— Лжешь. Это ты его убил? Тот, в кого она тебя превратила, убил друга?
— Миледи. — Вампир умолк, увидев, что Мойра подняла лук и прицелилась ему в сердце. — Я его не убивал. — Он поднял руки, показывая, что безоружен. — Это сделал мальчик. Принц. — Хихикнув, он прикрыл рот рукой, и этот характерный для Шона жест болью отозвался в сердце Мойры. — Принц хитростью выманил его из дома и убил. Я только привез его к вам, как приказала истинная королева. Она передает послание.
— И какое же?
— Если вы сдадитесь и признаете ее как правителя этого мира и всех других миров, если вложите меч Гилла ей в руку и увенчаете короной ее голову, вас пощадят. Вы будете жить здесь как хотите, потому что Гилл слишком мал и ей не интересен.
— А если нет?
Шон вытащил кинжал и перерезал веревки, удерживавшие тело Тинина на лошади. Потом небрежным толчком сбросил его на землю.
—Тогда вас ждет его судьба — каждого мужчину, каждую женщину, каждого ребенка, кто выступит против нее. Вас будут пытать.
Вампир сорвал с себя тунику, и в свете луны стали видны еще не зажившие ожоги и раны.
—Мы будем охотиться на всех, кто переживет Самайн. Насиловать ваших женщин, калечить ваших детей. Мы сделаем все, чтобы в Гилле не осталось ни одного бьющегося сердца. Вам нас не остановить. Я жду ответа, чтобы передать его королеве.
—Слушай ответ истинной королевы Гилла. Когда после праздника Самайн взойдет солнце, ты и тебе подобные превратитесь в прах, который ветер унесет в море. В Гилле от вас не останется и следа.
Мойра отдала лук Ниллу.
—Ты получил ответ.
— Она придет за вами! — крикнул вампир. — И за предателем, который стоит рядом.
Вонзив пятки в бока лошади, он пустил ее галопом.
Мойра подняла меч и взмахнула им, направив на вампира струю пламени. Он вскрикнул, превратился в огненный шар и рухнул на землю. От него осталась лишь кучка пепла.
— Он был из Гилла, прошептала она, — и заслужил смерть от меча. Тинин... — Мойра лишилась голоса.
— Я принесу его. — Киан коснулся ее плеча и посмотрел в глаза Нилла. — Тинин был хорошим человеком и по-дружески относился ко мне.
Не дожидаясь ответа, Киан прыгнул со стены. Он словно парил в воздухе,
Нилл тыльной стороной ладони ударил по руке стоявшего рядом стражника, когда увидел, что тот тайком скрестил пальцы, защищаясь от демона.
—Я не потерплю рядом с собой тех, кто оскорбляет сэра Киана.
Киан взял тело Тинина на руки и поднял голову, ища глазами Мойру.
—Откройте ворота, — приказала она. — Чтобы сэр Киан смог принести Тинина домой.
Королева склонилась над погибшим, сняла с него рваную и грязную одежду.
—Позволь мне, Мойра.
Она покачала головой и стала омывать лицо Тинина.
—Я сама. Мы с ним дружили с детства. Я должна это сделать. Не хочу, чтобы Ларкин видел его таким.
Дрожащими руками она осторожно водила губкой по ранам и укусам на теле Тинина, не останавливаясь ни на секунду.
—Понимаешь, они и с Ларкином были большими друзьями, еще с детских лет. Играли вместе. Как ты думаешь, неужели это с ним сделал ребенок?
Киан молчал, Мойра внимательно посмотрела на него.
— Ребенок Лилит, — наконец, произнес Киан. — Исчадие ада. Давай я разбужу Гленну.
— Ей очень нравился Тинин. Его все любили. Нет, Гленне не нужно сюда приходить. Они точно так же изуродовали мою мать. Нет, хуже, даже хуже. А я отвернулась. Теперь я не имею права отворачиваться.
— Хочешь, чтобы я ушел?
— Думаешь, из-за этих укусов и рваных ран я стану считать тебя таким же, как те, кто это сделал? Неужели я настолько слаба и неразумна?
— Нет, я думаю, что женщина, которую я вижу перед собой, чей голос я слышу, — самая сильная из всех, кого я знал. И я никогда так не уродовал человека.
Он твердо выдержал наполненный болью взгляд Мойры.
— Хочу, чтобы ты об этом знала. Я пролил много крови, часто бывал жесток, но никогда не делал того, что сотворили с ним.
— Ты убивал быстро и аккуратно.
Эти слова острым ножом пронзили его сердце,
—Да.
Мойра кивнула.
—Лилит бросила тебя, не обучив, и ты почти ничего не перенял от нее. В отличие от этого
мальчика. Думаю, в тебе что-то сохранилось от прошлой жизни, от воспитания, которое ты получил в детстве. Сегодня я узнала интонации Шона, его жесты — некоторые из вас способны сохранять свои прежние черты. Я знаю, что ты не человек, Киан, но ты и не монстр. В тебе есть и то и другое, и ты ведешь непрерывную борьбу, чтобы удержать эти две половины в равновесии.
Она тщательно обмывала тело Тинина — осторожно, словно тело ребенка. Затем облачила его в одежду, которую по ее приказу принесли из комнаты воина.
— Ради всего святого, Мойра, позволь мне.
— Я знаю, что ты хочешь помочь. Беспокоишься обо мне. Но я должна сделать это сама, для него. Он был первым, с кем я поцеловалась. — Голос дрогнул, но Мойра взяла себя в руки. — Мне было четырнадцать, а ему шестнадцать. Это был нежный и сладкий поцелуй. Мы оба смущались, как это всегда бывает в первый раз. Я его любила. Так, как ты любил Кинга. Лилит отняла их у нас. Их, но не любовь.
— Клянусь любыми богами, в которых ты веришь, — что уничтожу ее.
— Один из нас обязательно это сделает. — Наклонившись, Мойра коснулась губами щеки Тинина и отошла от тела.
И только потом тяжело осела на пол и разрыдалась. Киан опустился на колени рядом с ней, и Мойра прижалась к нему, изливая в слезах свою боль и скорбь.
