- Трилогия круга, #3
15
Они похоронили Тинина солнечным утром: тени облаков игриво приплясывали на холмах, на ветках рябины звонко пел жаворонок. Праведник освятил землю, прежде чем в нее под траурные звуки флейты и барабанов опустили тело бесстрашного воина Гилла.
Здесь были все, кто знал Тинина, и многие, даже никогда не встречавшиеся с ним. Траурная процессия растянулась через все залитое солнцем кладбище до самого замка. Три флага Гилла были приспущены.
Мойра стояла рядом с Ларкином, не проронив ни единой слезинки. Она слышала, как плачет мать Тинина, но сама плакать уже не могла. Остальные из круга шести стояли сзади, и от этого ей было легче.
Теперь здесь, на кладбище, рядом с могилами родителей, появились два надгробных камня друзьям юной королевы. Все они стали жертвами войны, начавшейся задолго до того, как Мойра узнала о ней. Но закончить войну предстоит именно ей — независимо от исхода.
Мойра отошла от могилы, чтобы родственники могли побыть одни. Ларкин взял ее за руку, и она крепко стиснула его ладонь. Посмотрела на Киана, но из-под капюшона были видны лишь его глаза. Потом окинула взглядом остальных.
— Всех ждут дела. Нам с Ларкином нужно еще раз поговорить с семьей, а потом все встретимся в гостиной.
— Идем. — Блэр шагнула к Ларкину и прижалась щекой к его щеке.
Мойра не разобрала ее шепота, но Ларкин отпустил ее руку и крепко обнял Блэр.
—Мы быстро, — Ларкин отстранился, прикоснувшись к руке Мойры. Она была готова поклясться, что кожей чувствует его печаль.
Не успела Мойра подойти к семье погибшего, как мать Тинина высвободилась из объятий мужа и направилась к Киану. По ее лицу текли слезы.
—Это сделали такие, как ты! Они убили моего мальчика.
Хойт шагнул вперед, но Киан преградил ему дорогу.
—Да.
— Ты должен гореть в аду, но ты — здесь, рядом с нами, а мой мальчик лежит в земле.
— Да, — повторил Киан.
Мойра обняла убитую горем женщину за плечи, но та решительно стряхнула руку королевы.
—Это вы, все вы. — Мать Тинина указала пальцем на братьев. — Это существо вам дороже, чем мой мальчик. — Она бросила гневный взгляд на Мойру. — Теперь он мертв. Мертв. Вы не имеете права стоять здесь, у его могилы. — Он плюнула под ноги Киану.
Разрыдавшись, мать Тинина закрыла лицо руками. Муж и дочери увели ее с кладбища.
— Мне очень жаль, — пробормотала Мойра. — Я с ней поговорю.
— Оставь ее. Она права. — Киан повернулся и пошел прочь от свежей могилы.
У ворот замка его догнал Нилл.
— Сэр Киан, мне нужно сказать вам пару слов.
— Сколько угодно, как только я уйду с этого проклятого солнца.
Киан и сам не знал, зачем он пошел на кладбище. В свое время он видел многих покойников, слышал достаточно скорбных рыданий. Мать Тинина была не первой, кто видел в нем врага, кто смотрел на него со страхом и ненавистью.
Войдя внутрь замка и укрывшись от солнца, Киан пришел в себя.
— Говори, что хотел. — Он сбросил ненавистный капюшон плаща.
— Скажу. — Всегда веселое лицо здоровяка было напряженным и мрачным. Нилл коротко кивнул и, обхватив ладонью рукоять меча, посмотрел в глаза Киану. — Тинин был моим другом и одним из лучших людей, кого я знал.
— Все это я уже слышал.
— Но не от меня, правда? Я видел, во что превратился Шон, этот безобидный и немного глуповатый парень. Я видел, как он сбросил тело Тинина с лошади, будто мусор в канаву.
— Для него это и был мусор.
Нилл снова кивнул, и его пальцы еще крепче сжали рукоять меча.
—Да, вот во что он превратился, и вы, кстати, тоже. Но я видел, как вы подняли тело Тинина с земли. Видел, как вы несли его к замку — так человек несет друга. В вас нет ничего, что я увидел в Шоне. Мать Тинина вне себя от горя. Он был ее первенцем, и разум ее помутился. Тинин не хотел бы, чтобы вина за его кровь пала на вас. Говорю это вам как его друг. И вот еще что: мои боевые товарищи на вашей стороне. Даю слово.
Он отпустил рукоять меча и протянул руку Киану.
Люди никогда не переставали его удивлять. Раздражали, нервировали, развлекали, иногда учили. Но чаще всего удивляли — своими неожиданными поступками.
Наверное, это одна из причин, почему он так долго прожил среди них и еще не потерял интереса к их обществу.
— Благодарю тебя. Но прежде чем пожать мою руку, ты должен знать: во мне все-таки есть то, что ты увидел в Шоне. Разница очень невелика.
— На мой взгляд, она достаточно большая. И мне кажется, вы используете это, чтобы сражаться. Можете на меня рассчитывать, сэр Киан. Вот вам моя рука.
Киан ответила на рукопожатие.
—Я тебе благодарен, — вновь повторил он и начал подниматься по лестнице. Уже один.
С тяжелым сердцем Мойра возвращалась в замок. Она понимала, что времени на скорбь и утешение у нее нет. То, что Лилит сделала с Шоном и с Тинином, должно было вывести их из равновесия.
Единственный способ залечить раны — действовать, нанести ответный удар.
— Мы можем использовать драконов? Они уже обучены нести седоков.
— Животные умны и прекрасно приспосабливаются к обстоятельствам, — ответил Ларкин. — Нужно лишь хорошо держаться в седле и не бояться высоты. Но до сих пор все происходящее воспринималось ими как игра. Я не знаю, как они поведут себя в бою.
— Пока их надо использовать как транспортное средство. Вы с Блэр лучше всех понимаете их. Нам нужно... — Мойра умолкла, увидев направляющуюся к ним тетку. — Дэрдра. — Женщины обнялись и расцеловались. Дэрдра дружила с матерью Тинина. — Как она?
— Раздавлена горем. Безутешна. — Опухшие от слез глаза Дэрдры остановились на лице Ларкина. — Как и любая мать, потерявшая сына.
Ларкин обнял ее.
—Ты не должна беспокоиться за меня и Орана.
—Ты говоришь о невозможном. — Дэрдра улыбнулась на мгновение, но, быстро посерьезнев, повернулась к Мойре. — Я знаю, как тебе трудно и как ты занята. Но мне нужно с тобой поговорить. Наедине.
— Конечно. Я скоро вернусь, — добавила Мойра, обращаясь к остальным, и обняла Дэрдру за плечи. — Пойдем в гостиную. Я прикажу приготовить чай.
— Не беспокойся.
— Нам обеим это не помешает. — Проходя через зал, Мойра попросила одного из слуг, чтобы чай принесли наверх, в гостиную.
— Как Шинан? — спросила Мойра, поднимаясь по лестнице.
— Устала, оплакивает Тинина, волнуется за мужа и братьев. Я не позволила ей пойти на кладбище и заставила остаться дома. Ей нужно отдохнуть. Я беспокоюсь за нее, за ребенка, которого она носит, за остальных детей.
— Шинан сильная, и у нее есть ты.
— Вряд ли это поможет, если Фалин погибнет, как это случилось с Тинином. Если Оран уже...
— Перестань. У нас нет выбора. Ни у кого.
— Нет. Только война. — Дэрдра вошла в гостиную и опустилась на стул. Ее лицо, обрамленное четким контуром темного платка, казалось старше, чем несколько недель назад.
— Если мы не будем сражаться, они убьют нас, как убили Тинина. Или сделают то, что сделали с беднягой Шоном. — Мойра шагнула к камину и подбросила торф в огонь. Несмотря на яркое осеннее солнце, она продрогла до костей.
—Сколько человек погибнет в бою? Скольких убьют?
Мойра выпрямилась и повернулась к тетке. Дэрдра не первая задавала этот вопрос, требуя у королевы ответа.
— Откуда мне знать? Что ты от меня хочешь? Ты, которая дружила с моей матерью еще до того, как она стала королевой? Что, по-твоему, я должна делать?
— Боги выбрали тебя. Кто я такая, чтобы давать советы?
—У нас с тобой одна кровь, мы родные люди. Вздохнув, Дэрдра опустила взгляд на руки, сложенные на коленях.
—Я так устала. Дочь боится за своего мужа, а я за своего. Боюсь за сыновей. Моя подруга сегодня похоронила сына. Я знаю, Мойра, что ничего не поделаешь. Эта чума пришла к нам, и ее нужно уничтожить.
В комнату торопливо вошла служанка с чаем.
—Оставь поднос, пожалуйста, — сказала Мойра. — Я сама налью. В большой гостиной уже накрывают завтрак?
Девушка присела в поклоне.
—Да, Ваше величество. Когда я готовила чай, повар уже распорядился о завтраке.
—Спасибо. Ты можешь быть свободна. Мойра села и разлила горячий, ароматный чай по чашкам.
— Бери печенье. В трудные времена не стоит отказывать себе в маленьких радостях.
— Именно о радостях в трудные времена я и хотела с тобой поговорить.
Мойра передала тетке чашку.
—Я могу что-то сделать, чтобы хоть как-то облегчить твое состояние? Помочь Шинан и детям?
—Да. — Дэрдра сделала маленький глоток и поставила чашку. — Мойра, твоя мать была мне лучшей подругой, и я хочу поговорить с тобой, как с собственной дочерью.
— Я всегда считала тебя своей второй матерью.
— Говоря о войне, ты сказала о том, что у нас нет выбора. Но кое-кого мы все-таки вправе выбирать. Я имею в виду избранников.
Мойра откинулась на спинку стула. Она поняла, о чем пойдет речь.
—Да.
—Как королева, объявившая себя воином и доказавшая это, ты имеешь право выбирать свое окружение. Ты даже обязана использовать все доступные тебе средства, чтобы защитить свой народ.
— Да, и я сделаю все, что смогу.
— Киан пришел к нам из другого мира. Ты веришь, что его прислали к нам боги?
— Я это знаю. Он сражался бок о бок с твоим сыном. Он спас мне жизнь. И не один раз. И после этого ты будешь осуждать меня и проклинать Киана, как проклинает его мать Тинина?
—Нет. — Дэрдра осторожно вздохнула. — В этой войне он — оружие. Используя его, ты можешь спасти себя, моих сыновей, всех нас.
— Ты ошибаешься, — ровным голосом возразила Мойра. — Его нельзя использовать как меч или копье. То, что Киан уже сделал, и то, что он намерен предпринять, чтобы уничтожить эту чуму, он совершает по собственной воле.
— По воле демона.
— Как тебе будет угодно. — Взгляд Мойры стал жестким.
— И ты делишь ложе с этим демоном.
— Я делю ложе с Кианом.
— Как ты могла? Мойра! Мойра. — Дэрдра протянула руки к племяннице. — Ведь он не человек, а ты отдалась ему. К чему это приведет?
— Это уже ко многому привело — я говорю о себе.
Откинувшись на спинку стула, Дэрдра закрыла ладонями глаза.
— Думаешь, боги послали его тебе ради этого?
— Не знаю. Ты задавала себе такой вопрос, когда начала делить ложе с моим дядей?
— Разве можно сравнивать? — возразила Дэрдра, — У тебя нет ни стыда, ни гордости.
— Стыда нет, а гордости — сколько угодно. Мы любим друг друга.
— Разве может демон любить?
— А разве может демон раз за разом рисковать жизнью, пытаясь спасти человечество?
— Речь идет не о его храбрости, а о твоем выборе. Думаешь, я забыла, что такое молодость, волнение в крови, беззаботность? Но ты королева, и у тебя есть долг перед страной, перед народом.
— Я чувствую этот долг каждую минуту, я живу с ним в сердце.
—А ночью ложишься в постель с вампиром.
С трудом сдерживаясь, Мойра вскочила и подошла к окну. Солнце по-прежнему сияет на небе, подумала она, яркое и золотое. Оно льет свет на траву, на реку, на перепончатые крылья драконов, неторопливо кружащих над замком Гилла.
— Я не прошу тебя понять мои чувства и мои поступки. Я требую уважения.
—Ты говоришь как племянница или как королева?
Мойра повернулась к тетке — в обрамлении солнечного света, струящегося через окно.
— Богам было угодно, чтобы я родилась у матери и стала твоей племянницей. По их же воле я подняла меч и начала править Гиллом. Ты переживаешь за меня, и я это понимаю. Но отвергаю твое осуждение. Я вручила Киану свою жизнь. И свое тело тоже. И сделала я это исключительно по собственному выбору.
— А как же твой народ? Он не понимает, как их королева сделала своим любовником демона, одного из этих мерзких порождений ночи?
— А разве все мужчины хорошие, тетя? Добрые, смелые, сильные? Мы такие, какими родились, или такие, какими сделали себя сами? Я имею в виду свой народ, ради защиты которого готова пожертвовать жизнью. Пусть займутся более важными вещами. У людей есть о чем волноваться, о чем думать, что обсуждать, — помимо того, с кем королева проводит время в своей спальне.
— А что будет, когда война закончится? Это существо будет делить с тобой трон?
Солнце по-прежнему светит, подумала Мойра, хотя сердце окутала тьма.
— Когда все закончится и если мы останемся живы, каждый вернется в свое время и в свой мир. Я его больше никогда не увижу. Если мы потерпим поражение, я лишусь жизни. Если победим, я лишусь сердца. Но не говори мне больше о выборе или о долге.
— Ты его забудешь. Когда все будет позади, ты все забудешь — его и это временное помешательство.
— Посмотри на меня, — тихо произнесла Мойра, — Ты же знаешь, что не забуду.
— Да. — Глаза Дэрдры наполнились слезами. — Знаю. Жаль, что это с тобой случилось.
—Нисколько. Я не о чем не жалею. С ним жизнь моя наполнена до краев — такого не было прежде, и такого больше не будет никогда. Нет, я не жалею, ни о едином мгновении.
Все уже собрались в большой гостиной и ждали Мойру. Гленна сняла крышку с тарелки, стоявшей у кресла королевы.
— Наверное, еще не остыло, — сказала она. — Ешь поскорее.
— Да, спасибо. Нужно поесть, чтобы поддержать силы, — кивнула Мойра, но посмотрела на тарелку с едой так, словно это было горькое лекарство.
— Ну, — с ослепительной улыбкой произнесла Блэр, — как начался день?
Смех — хоть и горький — немного ослабил напряжение.
— Дерьмово. Думаю, это самое подходящее слово, да?
— Точнее не скажешь.
— Ладно. — Мойра заставила себя есть. — Лилит снова нанесла нам удар, пытаясь, как обычно, посеять страх, панику, лишить нас мужества и уверенности. Она надеялась, что наши стражники поверят Шону и впустят его в замок. Он приехал с поручением: если мы сдадимся, Лилит обещает оставить нас в покое.
— Ложь часто гораздо привлекательнее правды, — заметила Гленна. — Но, судя по всему, время не ждет.
— Да. Пришла пора нам шестерым покинуть замок и направиться к полю битвы.
— Согласен, — кивнул Хойт. — Но прежде чем тронуться в путь, нужно убедиться, что лагеря по-прежнему в наших руках. Убив Тинина, они могли захватить укрепление. Со слов демона нам известно только то, что Тинина убил ребенок и что он был один.
— Да, это сделал ребенок. — Киан пил чай, почти наполовину разбавленный виски. — Раны на теле, — объяснил он. — Взрослый вампир не мог оставить такие следы. Но мы действительно не знаем, в чьих руках сейчас лагерь.
— Мы с Хойтом можем взглянуть, — предложила Гленна.
— Хорошо бы. Но недостаточно. — Мойра продолжала есть. — Нужно расспросить выживших.
— Если таковые есть.
Мойра подняла взгляд на Ларкина и почувствовала то же, что и он. Страх за Орана.
— Если таковые есть, — повторила она.
— Если бы Лилит уничтожила наш лагерь, гонец не преминул бы этим похвастаться. Кроме того, она прислала бы больше тел.
— Да, я согласна. Но мы должны принять меры, чтобы не допустить новых потерь.
— Ты хочешь, чтобы мы полетели на драконах? — Ларкин посмотрел на Мойру. — Вот почему ты спрашивала, готовы ли они.
— Нужно отправить к полю боя всех, кого только возможно. Тех, кто пойдет пешком или поедет верхом, нужно охранять с воздуха. Ларкин и Блэр могут лететь уже сегодня. Пусть возьмут с собой небольшой отряд. Облетите все лагеря, доставьте туда оружие и людей, соберите сведения и выясните, что еще мы должны сделать. Вернетесь до наступления ночи или останетесь в одном из лагерей до утра.
— Нет смысла посылать двоих, — перебил Киан. — Лететь должен я один.
— Эй! — Гленна взмахнула куском хлеба. — Значит, все удовольствие достанется тебе?
— Я предлагаю это исходя из практических соображений. Во-первых, все, кроме нас с Гленной, видели поле битвы. Пора уже и мне взглянуть на местность. Во-вторых, с этим чертовым плащом я могу путешествовать при свете солнца, а ночью я двигаюсь быстрее, чем любой из вас. Я буду в безопасности. Я вампир и намного быстрее распознаю присутствие своих собратьев, чем даже наш охотник на вампиров.
— Убедительные аргументы, — кивнул Ларкин.
— Я все равно собирался взглянуть на все сам. Так что мы убьем одним ударом двух зайцев. Кроме того, никто не станет спорить, что мой отъезд успокоит страсти, всколыхнувшие народ Гилла.
—Она была не в себе, — пробормотала Блэр.
Киан пожал плечами, сообразив, что речь идет о матери Тинина.
— Все зависит от точки зрения. Время уходит, и хотя бы один из нас уже должен быть на поле боя, особенно ночью, когда Лилит сама может выйти на разведку.
— Ты не собираешься возвращаться, — медленно произнесла Мойра.
— Не вижу в этом смысла. — Их взгляды встретились, и они были красноречивее слов. — Я пришлю кого-нибудь с донесениями и всем прочим. Остальное я расскажу, когда вы прибудете сами.
— Ты уже все решил. — Мойра пристально смотрела ему в лицо. — Я вижу. Но все мы в одной связке, и каждый должен высказать свое мнение. Хойт?
— Откровенно говоря, мне не нравится, когда кто-то из нас отделяется от круга. Но это необходимо, и Киан больше всего подходит для окончательной разведки. Мы можем наблюдать за ним, как наблюдали за Ларкином в Ирландии, когда он проник в пещеры. При необходимости можем вмешаться. — Он перевел взгляд на жену. — Гленна?
— Да. Согласна. Ларкин?
— Тоже. С одним дополнением. Мне кажется, ты не прав, Киан, полагая, что двое — это много. Думаю, нельзя действовать в одиночку. Я могу отвезти тебя туда, приняв облик дракона. И, — продолжил он, предупреждая возражения, — у меня больше опыта в обращении с драконами, чем у тебя. На случай, если возникнут неприятности с ними или с врагом. Так что предлагаю нам лететь вместе. Блэр?
— Проклятье. Парень прав. Возможно, один ты оказался бы там быстрее, Киан. Но тебе нужен тот, кто умеет обращаться с драконами, особенно если ты берешь с собой отряд.
— Да, так разумнее, — заключила Гленна. — Гораздо разумнее. Голосую за это предложение.
— Я тоже, — сказал Хойт. — Мойра?
— Значит, так тому и быть. — Она встала, понимая, что отправляет навстречу опасности двух людей, которых любит больше всего на свете. — Остальные подготовят оружие, обезопасят замок и через два дня присоединятся к ним.
—Серьезно, — задумчиво произнесла Блэр и кивнула. — Но мы справимся.
—Вот и хорошо. Ларкин, ты подберешь драконов, а потом вместе с Кианом займешься отбором людей. Я хочу — если вы не возражаете, — чтобы Нилл остался с нами. Пойду распоряжусь насчет продовольствия и амуниции.
Закончив с делами и надеясь, что они помогли ей успокоиться, Мойра направилась в спальню Киана. Постучала, затем открыла дверь, не дожидаясь ответа. Занавески на окнах были плотно задернуты, и в комнате было темно; она вскинула руку и усилием воли зажгла свечи. Ярко вспыхнувшее пламя как будто предупредило, что ее спокойствие только кажущееся.
Киан продолжал укладывать вещи.
— Ты не поделился со мной своими планами.
— Нет.
— И что же: так бы и ушел ночью, не сказав ни слова?
— Не знаю. — Киан выпрямился и посмотрел на нее. Подумал, что так много не может дать ей или требовать от нее. Но честность не относилась к этим вещам.
— Да. Говоря откровенно, сначала я действительно собирался уйти «по-английски», не прощаясь. Но ты пришла ко мне, и мои планы изменились.
— Вот как... — медленно произнесла Мойра. — А когда пройдет Самайн, ты тоже исчезнешь, не попрощавшись?
— Что проку в этих разговорах?
— Но ко мне это не относится. — Мойра почувствовала, как ее охватывает паника от одной мысли, что вот-вот произойдет решающая битва и ее жизнь если не закончится, то коренным образом изменится. Разве она не знала, что паника давно прячется у нее глубоко внутри и только и ждет случая, чтобы вырваться наружу? — Для меня слова драгоценны. Ты хочешь уйти. Я вижу. Хочешь.
— Нужно было сделать это раньше. Если бы я поторопился, то успел бы выйти за дверь до того, как ты пришла ко мне. Избавить тебя от этого... Тебе нельзя быть со мной. Это принесет тебе только страдания.
— Как ты смеешь? Как ты смеешь обращаться со мной, словно с ребенком, который требует слишком много сладостей? Я смертельно устала от нотаций; меня постоянно кто-то поучает: делай то, думай это, чувствуй совсем другое. Если хочешь уйти, уходи, но не оскорбляй меня.
— Мой отъезд не имеет отношения к тому, что происходит между нами. Просто он необходим. Ты же согласилась — и все остальные.
— Но ты бы обошелся и без нашего согласия.
Киан смотрел на нее, пристегивая меч. Страдание уже ранило их души — он знал, что так будет, с того момента, как прикоснулся к ней.
— Да. Но так проще.
— Значит, ты меня бросаешь?
— А что, если да?
— Тогда тебе придется сражаться на двух фронтах, негодяй.
Киан не смог удержаться от смеха. Нет, их связывает не только страдание. И он это запомнит.
—Тогда мне повезло, что я тебя не бросаю. Мойра, этой ночью ты понимала, что должна сама уничтожить того, кто когда-то был мальчиком, которого ты знала и любила. Я тоже это понимал и не стал щадить тебя, не сделал этого сам. Теперь я знаю, что должен уйти — без тебя. И ты это знаешь.
—Но от этого не легче. Возможно, мы уже никогда не будем вдвоем, не сможем принадлежать друг другу. У меня было так мало времени — мне хочется больше.
Она крепко обняла его.
— У нас так и не было нашей ночи. Она не продолжалась до утра.
— У нас было несколько часов. И я буду помнить каждую минуту.
— Я жадная. И уже волнуюсь, что ты уезжаешь, а я остаюсь. И сегодня ночью не будем вместе.
И не только сегодня. Они оба понимали, что она имеет в виду не только сегодняшний день.
— У женщин Гилла есть традиция дарить мужчине что-нибудь на прощание?
— Что ты хочешь от меня получить?
— Локон твоих волос. — Киан сам удивился своей сентиментальности и немного смутился.
Но когда Мойра отстранилась, он увидел, что просьба тронула ее.
— Будешь носить с собой? Часть меня?
— Да, если ты пожертвуешь ей.
Она поднесла руку к волосам, потом замерла.
— Подожди, подожди. У меня кое-что есть. Сейчас принесу. — Снаружи донеслись трубные крики драконов. — Ой, они уже готовы. Я спущусь вниз. Не улетай. Обещай, что дождешься, пока я выйду попрощаться.
— Буду ждать.
—«В этот раз», — мысленно добавил Киан, глядя ей вслед.
Укрывшись в тени, Киан внимательно разглядывал драконов, отобранных Ларкином, и людей, которых они выбирали вместе.
Нахмурившись, он посмотрел на ком застывшей грязи, который протягивала ему Гленна.
— Спасибо, но я уже позавтракал.
— Очень смешно. Это бомба.
— Это комок грязи, рыжая.
— Да, оболочка из земли — заколдованной земли, — внутри огненный шар. Если сбросить его сверху... — Она взмахнула руками, издала свистящий звук, потом сымитировала взрыв. — Теоретически.
— Теоретически.
— Я проверяла, но не с высоты полета дракона. Ты должен завершить испытания.
Нахмурившись, Киан повертел в руках комок земли.
— Просто бросить?
— Точно. В каком-нибудь безопасном месте.
— А эта штука не взорвется у меня в руках и не превратит в факел?
— Для этого нужна скорость и сила. Но не помешает подняться повыше, прежде чем бомба взорвется. — Она приподнялась на цыпочки и расцеловала Киана в обе щеки. — Береги себя. Через пару дней увидимся.
Все еще хмурясь, он опустил бомбу в один из карманов упряжи, которую Блэр смастерила для Ларкина;
—Мы будем наблюдать. — Хойт положил руку на плечо Киана. — Постарайся не впутываться в неприятности, пока мы снова не будем вместе. И ты тоже, — обратился он к Ларкину.
—Я уже предупреждала, что надеру ему задницу, если он позволит себя убить. — Блэр ухватила Ларкина за волосы, пригнула к себе и поцеловала. Потом повернулась к Киану.
—Общих объятий не будет.
Блэр ухмыльнулась.
— Согласна. Держись подальше от острых деревянных предметов.
— Это как раз входило в мои намерения. — Он смотрел на Мойру, спешившую к конюшням.
— Я задержалась, — задыхаясь от бега, сказала она. — Значит, вы готовы. Ларкин, береги себя. — Она обняла брата.
— Ты тоже. — Ларкин сжал ее в объятиях. — По коням! — крикнул он и, улыбнувшись Блэр, превратился в дракона.
— Вот то, о чем ты просил. — Мойра протянула Киану серебряный медальон. — Отец подарил его матери после моего рождения, чтобы она сохранила локон моих волос. Я вытащила тот и положила другой.
И заколдовала, как смогла, мысленно добавила она.
Приподнявшись на цыпочки, Мойра надела медальон ему на шею. Потом — ничуть не смущаясь окружающих — обхватила его лицо руками и поцеловала в губы долгим, нежным поцелуем.
—У меня есть еще локоны, и они буду ждать тебя. Так что не делай глупостей.
Киан надел плащ, накинул капюшон и застегнулся. Вскочил на спину Ларкина и посмотрел в глаза Мойре.
— Через два дня, — напомнил он.
И взмыл в небо на золотом драконе. Остальные драконы с трубными криками устремились за ними.
Наблюдая за тем, как уменьшаются и исчезают вдали сверкающие точки, Мойра вдруг поняла, что шестеро, избранных богами, уже не вернутся из долины в замок Гилл как круг.
За ее спиной Гленна махнула Хойту, чтобы он оставил их, затем обняла Блэр и Мойру.
— Ну что, дамы, нужно собираться в дорогу, чтобы вы могли вновь встретиться со своими мужчинами.
