Крест Морриган

• Страницы:
• «
• ‹
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• 13
• 14
• 15
• ›
• »

9

 Гленна махнула рукой Хойту, и они вышли, оставив Мойру и Ларкина с Кингом. Она посмотрела в сторону кухни, потом в другой конец коридора. Интересно, куда делся Киан?

 — Нужно поговорить. Наедине.

 — Нам пора приниматься за работу.

 — Не спорю, но сначала мы должны кое-что обсудить.

 Хойт нахмурился, но все же кивнул. Если ей так хочется уединиться, в доме есть одно место, где им никто не помешает. Он повел девушку по винтовой лестнице к себе в башню.

 Гленна обошла комнату, осмотрела рабочий стол, книги и инструменты. Подошла к каждому из узких окон, открыла стеклянную створку, сохранившуюся еще с тех времен, когда здесь жил Хойт, снова закрыла.

 — Мило. Очень мило. Не собираешься делиться богатством?

 — Что ты имеешь в виду?

 — Мне нужно место для работы. Более того, я бы сказала, что нам нужно место для совместной работы. И не смотри на меня так. — Махнув рукой, она подошла к двери и закрыла ее.

 — Как именно?

 — А вот так: «Я маг-одиночка, и меня не интересуют ведьмы». Мы связаны друг с другом — и с остальными тоже. Каким-то образом — один бог знает, каким — нам нужно стать командой. Потому что Киан прав.

 Гленна вернулась к одному из окон и посмотрела наружу: кромешная тьма.

 — Он прав. У Лилит будут тысячи воинов. Я никогда не заглядывала так далеко, не мыслила такими масштабами… Впрочем, что может быть масштабнее Апокалипсиса? Разумеется, на ее стороне будут тысячи. А нас всего лишь жалкая горстка.

 — Все случилось так, как нам было сказано, — напомнил Хойт. — Мы первые. Это наш круг.

 Гленна отвернулась от окна и опустила глаза, но маг почувствовал ее страх. И сомнения.

 — Мы чужие друг другу и еще не готовы, взявшись за руки, образовать круг и произнести клятву единства. Мы раздражительны и подозрительны. И даже обидчивы — это касается тебя и твоего брата.

 — У меня нет обиды на брата.

 — Да перестань! Разумеется, есть. — Она откинула волосы, и Хойт увидел, что она разочарована. — Пару часов назад ты поднял на него меч.

 — Я думал, он…

 — Да, да, я должна быть благодарна, что ты бросился меня спасать.

 Презрительный тон девушки задел его рыцарские чувства, и он выпрямился.

 — Можешь не благодарить, черт бы тебя побрал!

 — Если ты когда-нибудь действительно спасешь мне жизнь, моя благодарность будет искренней, обещаю. Но защита благородной дамы — только повод, а самозащита — лишь одна из причин, по которой Киан едва не схватился с тобой. Все это понимают — и ты, и я, и он.

 — Если всем все понятно, тебе незачем болтать попусту.

 — Она шагнула вперед, и Хойт с некоторым удовлетворением отметил, что на этот раз он сумел достойно ответить ей.

 — Ты сердишься на него за то, что он позволил себя убить и — того хуже — превратить в вампира. Киан злится на тебя потому, что ты втянул его во все это и заставил вспомнить, каким он был до того, как Лилит вонзила в него свои клыки. Пустая трата времени и сил. Мы должны либо подавить свои эмоции, либо использовать их. Ведь если ничего не изменится, она нас уничтожит, Хойт. А я не хочу умирать.

 — Если ты боишься…

 — Конечно, боюсь. Неужели ты настолько глуп? После того, что мы видели и с чем мы столкнулись сегодня, не испугается только идиот. — Она закрыла ладонями лицо, изо всех сил пытаясь унять участившееся дыхание. — Я понимаю, что нужно делать, но не знаю как. И ты не знаешь. И остальные тоже.

 Она опустила руки и приблизилась к нему.

 — Давай будем честными друг с другом. Мы обречены зависеть друг от друга, доверять друг другу — так что давай будем честными. Нас ничтожно мало. Да, на нашей стороне магическая сила и способности, но мы всего лишь горстка перед бесчисленной массой врагов. Как нам выжить, не говоря уже о том, чтобы победить?

 — Мы соберем сторонников.

 — Как? — Она вскинула руки. — Как? В этом времени и в этом мире, Хойт, люди нам не поверят. Всякого, кто начнет открыто рассуждать о вампирах, магах, апокалипсических битвах и поручениях богов, либо посчитают оригиналом (в лучшем случае), либо поместят в палату, обитую войлоком.

 Почувствовав потребность в физическом контакте, Гленна провела ладонью по руке Хойта.

 — Мы не должны строить иллюзий. Тут нет кавалерии, спешащей нам на помощь. Кавалерия — это мы.

 — Ты рассказываешь мне о трудностях, но не предлагаешь никакого выхода.

 — Возможно. — Она вздохнула. — Возможно. Но не обрисовав проблемы, не найдешь решения. У врага многократное превосходство в численности. Мы собираемся сражаться с существами — за неимением более точного определения, будем называть их так, — убить которые можно лишь немногими способами. Ими управляет, их возглавляет и вдохновляет вампир неимоверной силы и, если так можно выразиться, жажды. Я плохо разбираюсь в военном деле, но понимаю, когда шансы не на моей стороне. Значит, нам нужно уравнять наши возможности.

 Она рассуждала разумно и хладнокровно — этого Хойт не мог отрицать. Ее откровенность можно было расценивать как храбрость.

 — Как?

 — Понимаешь, мы не в состоянии отрубить тысячи голов — это просто нерационально. Нужно найти способ отрубить голову целиком всей армии, то есть Лилит.

 — Будь все так просто, мы давно бы уже победили.

 — Будь это невозможно, нас не собрали бы здесь. — В отчаянии она ударила кулаком по его руке. — Ты будешь работать вместе со мной, да?

 — У меня нет выбора.

 Теперь в ее глазах мелькнула боль — на мгновение.

 — Неужели тебе это так неприятно? Я тебе противна?

 — Нет. — Такая же мимолетная тень вины скользнула в его взгляде. — Прости. Нет, конечно, не противна. Но мне трудно. Ты меня отвлекаешь — твоя внешность, твой запах, ты сама.

 — О! — Уголки ее губ слегка дрогнули. — Это уже интересно.

 — Но у меня нет на тебя времени — в этом смысле.

 — В каком? Конкретнее, пожалуйста. — Она понимала, что дразнить и искушать его не совсем честно. Но так приятно быть просто женщиной.

 — Речь идет о жизни.

 — Какой смысл в жизни без чувств? Меня тянет к тебе. Ты меня волнуешь. Да, трудно и отвлекает от дела. Но зато помогает ощутить почву под ногами, понять, что в жизни остался не только страх. Мне это нужно, Хойт. Просто необходимо. Я нуждаюсь в других чувствах.

 Кончиками пальцев он коснулся щеки девушки.

 — Я не могу обещать, что сумею защитить тебя. Но попытаюсь.

 — Речь идет не о защите. Мне ничего не нужно — пока, — кроме истины.

 Хойт обхватил ладонями ее лицо и наклонился. Губы Гленны раскрылись навстречу его губам. Его желание — почувствовать, узнать ее — было таким же сильным.

 Человеческие чувства победили.

 Кровь забурлила, мышцы напряглись, сердца забились в бешеном ритме.

 Так легко, подумал он, так просто погрузиться в тепло и негу. Ощутить в темноте объятия Гленны, хоть на минуту, хоть на час забыть обо всем, что ждет их впереди.

 Гибкие руки обняли Хойта, и девушка встала на цыпочки, крепче прижимаясь к нему. Хойт чувствовал вкус ее губ и языка, обещавших наслаждение. Оставалось лишь протянуть к ней руку.

 Губы Гленны, прижимавшиеся к его губам, шевельнулись, произнося его имя — один раз, затем еще. И вдруг между ними пролетела искра, превратившаяся в медленно разгорающееся пламя. Волна жара пробежала по коже, проникая в самое сердце.

 Угли в камине вспыхнули так ярко, словно это был десяток факелов.

 Хойт оторвал от себя девушку, не убирая ладоней от ее щек. Теперь он видел языки пламени, пляшущие в ее глазах.

 — Истина, — прошептал он. — Только я не знаю, в чем она.

 — Я тоже. Но мне так лучше. Я чувствую, что становлюсь сильнее. — Она посмотрела на огонь. — Вместе мы сильнее. И это не случайно: в этом есть какой-то смысл.

 Она отстранилась.

 — Я принесу снизу свои вещи, и мы вместе попытаемся понять, в чем именно состоит истина.

 — Думаешь, общая постель — это ответ?

 — Возможно… по крайней мере, это можно рассматривать как вариант. Но я еще не готова делить с тобой постель. Мое тело стремится к этому, — призналась она. — Но не разум. Отдавая себя другому человеку, я связываю себя серьезными обязательствами. Мы оба уже не будем свободны, как прежде. И мы оба должны быть уверены, что готовы отдавать друг другу больше.

 — Тогда что это было?

 — Контакт. — Ее голос звучал тихо. — Поддержка. — Она коснулась руки Хойта. — Единение. Мы вместе займемся магией, Хойт, серьезной магией. Для меня это занятие так же глубоко интимно, как и секс. И я собираюсь принести сюда все, что мне понадобится.

 Хойт подумал, что женщины всегда были сильными и загадочными существами, даже без всякой магии. А если добавить хоть немного магической силы, то у мужчин практически не остается шансов.

 Кажется, его еще окутывает ее аромат, а на губах все еще ощущается вкус ее поцелуев. Вот оно, женское оружие. А также привычка ускользать.

 Он постарается защитить себя от подобных вещей.

 Гленна собирается ворожить здесь, в его башне, бок о бок с ним. По-видимому, в этом есть глубокий смысл. Но разве мужчина способен сосредоточиться, если он все время отвлекается, видя перед собой женщину: ее губы, кожу, волосы; слыша ее голос?

 Возможно, стоит поставить защитный барьер, по крайней мере временно. Хойт сел за стол и попытался сосредоточиться.

 — Твои зелья и заклинания подождут, — послышался у двери голос Киана. — И любовь тоже.

 — Не понимаю, о чем ты. — Хойт не поднял головы.

 Встретил Гленну на лестнице. Я вижу, когда женщина побывала в объятиях мужчины. Могу почувствовать на ней твой запах. Но я тебя не виню, — лениво добавил Киан, переступая порог и обходя комнату по кругу. — У тебя очень сексуальная ведьма. Очаровательная, — прибавил он в ответ на застывший взгляд брата. — Соблазнительная. Можешь с ней переспать, если хочешь, но позже.

 — С кем мне спать и когда — это тебя не касается.

 — Разумеется, но дело в другом. Большой зал будет использоваться для тренировок. Мы с Кингом уже начали. И я не хочу, чтобы мне проткнули сердце деревянным колом, потому что ты и твоя рыжая слишком заняты друг другом.

 — Я тебя не подведу.

 — А я и не дам тебе такого шанса. Мы не знаем, на что способны новички. Мужчина достаточно хорошо владеет мечом, но все время отвлекается, стараясь защитить сестру. Если она не может сражаться, нужно подыскать ей другое дело.

 — Это как раз лучше выяснить тебе: понять, выстоит ли она в битве.

 — Ладно, проверю, — пообещал Киан. — И остальных тоже. Но нам понадобятся не только мечи и колья, не только мускулы.

 — Я понимаю. У нас будет все необходимое. Предоставь это мне, Киан, — ответил Хойт вслед выходящему из комнаты брату. — Ты еще видел их? Знаешь, как они жили, что с ними стало?

 Киан безо всяких объяснений понял, что речь идет об их семье.

 — Жили, а потом умерли — как и все люди.

 — Значит, они для тебя ничем не отличаются от остальных?

 — Просто тени.

 — Когда-то ты их любил.

 — Когда-то в моей груди билось сердце.

 — А чем измеряется любовь? Сердцебиением?

 — Мы способны любить. Да-да, не удивляйся. Но любить человека? — Киан покачал головой. — Это приведет только к страданиям и трагедии. Твои родители дали мне жизнь — прошлую. Лилит сделала меня вампиром…

 — Ты любил ее?

 — Лилит… — На его лице медленно проступила задумчивая грустная улыбка. — Можно и так выразиться. Но не волнуйся. Это не помешает мне уничтожить ее. Спускайся, и я посмотрю, на что ты способен.

 

 — Два часа рукопашного боя ежедневно, — объявил Киан, когда все собрались внизу. — Два часа работы с оружием — каждый день. Два часа — тренировка на выносливость и два часа — обучение военной науке. Я буду тренировать вас по ночам, а Кинг днем, когда можно заниматься на свежем воздухе.

 — Нам потребуется время на изучение стратегии, — вставила Мойра.

 — Вот и займитесь этим. Враг сильнее вас и гораздо более жестокий, чем вы думаете.

 — Я знаю, какие они.

 — Тебе только кажется. — Киан едва удостоил ее взглядом.

 — Ты убил хотя бы одного — до сегодняшней ночи? — спросила она.

 — Убил, и не одного.

 — В моем мире тот, кто убивает себе подобных, считается злодеем и отверженным.

 — В противном случае тебе пришлось бы распрощаться с жизнью.

 Движения Клана были так стремительны, что никто не успел среагировать. В одно мгновение он оказался за спиной Мойры: одна рука обвила талию девушки, другая приставила нож к ее горлу.

 — Разумеется, нож мне ни к чему.

 — Оставь ее. — Ларкин сжал рукоять своего кинжала. — Не прикасайся к ней.

 — Попробуй остановить меня. — Киан отбросил клинок. — Я только что перерезал ей горло. — Он обхватил руками голову Мойры и легонько толкнул — так, что девушка отлетела к Хойту. — Отомсти за нее, Ларкин. Нападай на меня.

 — Я не могу драться с тем, кто сражался рядом со мной.

 — Но теперь-то я не на твоей стороне, правда? Где твое мужество? Или мужчины Гилла ни на что не способны?

 — Еще как способны! — Ларкин выхватил кинжал, слегка присел и двинулся на Киана, описывая круг.

 — Не тяни, — поддразнивал Киан. — Я безоружен. У тебя преимущество. Используй его.

 Ларкин сделал выпад, взмахнул лезвием. И тут же оказался на полу. Его кинжал отлетел в сторону.

 — Преимущества перед вампиром у тебя нет. Это первый урок.

 Ларкин откинул волосы со лба и рассмеялся.

 — Ты искуснее их.

 — Значительно. — Польщенный, Киан протянул руку и помог Ларкину подняться. — Начнем с простейших приемов — посмотрим, на что вы способны. Выбирайте партнера. У вас одна минута, чтобы сбить его с ног — голыми руками. По моему сигналу меняетесь противниками. Двигайтесь быстро, действуйте жестко. Начинаем.

 Киан увидел, как его брат застыл в нерешительности, а ведьма налетела на него, и он потерял равновесие. Гленна, зацепив ступней его щиколотку, повалила Киана на пол.

 — Приемы самообороны, — объявила Гленна. — Я живу в Нью-Йорке.

 Пока она улыбалась, Хойт круговым движением ноги сбил ее с ног. Она со всего размаху шлепнулась на пол.

 — Черт! Первым делом сюда нужно постелить маты.

 — Смена партнера.

 Они передвигались, маневрировали, боролись. Это больше походило на игру или на состязание, чем на тренировку. Тем не менее, подумала Гленна, свою порцию синяков она заработает, это точно. Оказавшись лицом к лицу с Ларкином, она почувствовала, что тот не будет бороться с ней в полную силу. Поэтому она одарила противника игривой улыбкой и, заметив в его глазах искорки смеха, провела бросок через плечо.

 — Прости. Я люблю выигрывать.

 Смена партнера.

 Над Гленной нависла громадная фигура Кинга. Она долго задирала голову, пока не встретилась взглядом с черным гигантом.

 — Я тоже участвую в тренировках, — сообщил он.

 Гленна действовала инстинктивно: движение рук, быстрое заклинание. Кинг рассеянно улыбнулся, и она коснулась его руки.

 — Может, присядешь?

 — Конечно.

 Гигант послушно сел, и Гленна, подняв голову, увидела, что Киан наблюдает за ней. Краска залила ее щеки.

 — Наверное, это против правил… и вряд ли мне удастся повторить трюк в разгар битвы, но я думаю, что это тоже должно засчитываться.

 — Никаких правил не существует. Гленна — не самая сильная. — Теперь Киан обращался ко всем. — И не самая быстрая. Но умнее всех вас. Она использует хитрость, а не только силу и быстроту мышц. Но ты должна стать сильнее, — сказал он Гленне. — И быстрее.

 Впервые за все время Киан улыбнулся.

 — Возьми меч. Начнем тренировку с оружием.

 К концу следующего часа с Гленны градом катил пот. Рука, державшая меч, ныла, словно больной зуб, — от плеча до запястья. Радостное возбуждение от того, что она занята настоящим делом, чем-то осязаемым, давно сменилось невероятной усталостью.

 — А я думала, что нахожусь в хорошей форме, — пожаловалась она Мойре. — Столько времени убила на пилатес^[16], йогу, бодибилдинг… наверное, все это звучит для тебя как абракадабра.

 — У тебя отлично получается. — Мойра сама чувствовала себя слабой и неуклюжей.

 — Да я едва на ногах держусь. Между прочим, я регулярно тренировалась, причем с большими нагрузками, но сейчас совершенно выбилась из сил. Да и ты не слишком бодра.

 — Это был очень долгий и очень тяжелый день.

 — Мягко сказано.

 — Дамы? Позвольте побеспокоить вас и попросить присоединиться к остальным? Или вы предпочитаете присесть и поговорить о моде?

 Гленна поставила на пол бутылку с водой.

 — Сейчас почти три утра. — Она повернулась к Киану. — Опасное время для сарказма.

 — И самое удобное для врага.

 — Возможно, только не все еще успели привыкнуть к такому режиму. А Мойра с Ларкином сегодня проделали большой и опасный путь. Ты прав: нам нужно тренироваться. Но если мы не будем отдыхать, то не наберемся сил, не сможем выработать быструю реакцию. Посмотри на нее, — потребовала Гленна. — Она едва стоит на ногах.

 — Со мной все в порядке, — поспешно отозвалась Мойра.

 Киан внимательно посмотрел на нее.

 — Ну хорошо. Придется неловкое обращение с мечом и плохую физическую форму списать на усталость.

 — Я владею мечом. — С горящими глазами Мойра стиснула рукоять клинка. Ларкин шагнул вперед, положил ладонь на ее плечо и крепко сжал.

 — И достаточно хорошо. Мойра доказала это сегодня ночью. Но в битве моя сестра предпочитает не меч, а другое оружие.

 — Да? — В единственном слоге, слетевшем с губ Киана, сквозила скука.

 — Она превосходно владеет луком.

 — Возможность продемонстрировать это ей представится завтра, а теперь…

 — Можно и сегодня. Открой двери.

 Повелительный тон девушки заставил Киана удивленно взглянуть на нее.

 — Здесь распоряжаешься не ты, маленькая королева.

 — И не ты. — Она взяла лук и колчан. — Кто-нибудь откроет дверь, или мне придется сделать это самой?

 — Я тебя не выпущу.

 — Он прав, Мойра, — сказала Гленна.

 — Я не собираюсь выходить. Ларкин, будь добр.

 Ларкин подошел к дверям, выходящим на широкую террасу, и распахнул их. Мойра вставила стрелу в лук и приблизилась к порогу.

 — Моя цель — дуб.

 Киан встал рядом, остальные сгрудились позади них.

 — Не особенно далеко.

 — Она имеет в виду не ближнее дерево, — пояснил Ларкин и махнул рукой: — Вон то, справа от конюшни.

 — Нижняя ветка.

 — Я ее едва различаю, — заметила Гленна.

 — А ты? — Мойра повернулась к Киану.

 — Превосходно.

 Девушка подняла лук, замерла, прицелилась. И выпустила стрелу.

 Гленна услышала свист, затем глухой стук — стрела попала точно в цель.

 — Ух ты! Мы заполучили Робин Гуда.

 — Хороший выстрел, — спокойно произнес Киан и повернулся, собираясь уйти. Движение у себя за спиной он почувствовал раньше, чем прозвучал резкий окрик Ларкина.

 Мойра вставила в лук новую стрелу и теперь целилась в него.

 Поняв, что Кинг готов броситься на девушку, Киан поднял руку, останавливая его.

 — Целься в сердце, — посоветовал он Мойре. — В противном случае ты только разозлишь меня. Не вмешивайся. — Теперь он обращался к Хойту. — Пусть решает сама.

 Лук дрогнул, затем опустился. Девушка отвела взгляд.

 — Мне нужно поспать. Простите. Мне нужно поспать.

 — Конечно. — Гленна взяла у нее лук и отложила в сторону. — Пойдем вниз, я помогу тебе устроиться. — Она повела Мойру за собой, и ее взгляд, предназначавшийся Киану, был таким же острым, как наконечник стрелы.

 — А они? Они спят?

 Гленна догадалась, кого имеет в виду Мойра. Вампиры. Киан.

 — Да, похоже на то, что спят.

 — Как хочется, чтобы наступило утро и выглянуло солнце. Тогда они расползутся по своим щелям. Я слишком устала и не в состоянии думать.

 — Тогда не думай. Ну вот, давай разденемся.

 — Кажется, я потеряла свои вещи в лесу. У меня нет ночной рубашки.

 — Завтра поищем. Можешь спать без одежды. Хочешь, я посижу с тобой?

 — Нет. Спасибо, не нужно. — Она сдержала подступившие к глазам слезы. — Я как ребенок.

 — Просто уставшая женщина. Утром ты будешь лучше себя чувствовать. Спокойной ночи.

 Гленна хотела вновь подняться к остальным, но передумала и направилась в свою комнату. Плевать, если мужчины подумают, что она отлынивает — ей тоже хотелось спать.

 Во сне ее преследовали кошмары: вопли истязаемых острыми ножами терзали мозг, вонзались в сердце. Куда бы она ни сворачивала в путанице лабиринта пещер, везде ее ждала черная пасть провала, словно намереваясь проглотить; ее тело содрогалось от страшных криков и стонов.

 Но хуже криков — еще хуже — был смех.

 Сны привели Гленну на скалистый берег бурного моря, где багровые вспышки молний вспарывали непроглядную мглу неба и черные воды.

 Ветер сбивал ее с ног, а острые камни, разбросанные по земле, впивались в ступни, сдирая кожу.

 В густом лесу пахло кровью и смертью, а тени были такими густыми, что Гленна чувствовала, как они касаются ее кожи, будто холодные пальцы.

 Она знала, что ее прихода ждут с нетерпением — об этом нашептывали ей шелест крыльев, шорох змеиных тел, клацанье когтей о землю.

 Гленна слышала волчий вой, и в этом звуке угадывался голод.

 Твари преследовали ее — безоружную, с сердцем, готовым выскочить из груди. Гленна бежала, не разбирая дороги, крик замер в саднящем горле.

 Она выбежала из леса на утес, нависавший над бушующим морем. Волны бились об острые, словно лезвия бритвы, скалы. Объятая ужасом, она каким-то образом описала круг и оказалась над пещерой, скрывавшей то, чего боялась даже смерть.

 Ветер хлестал ее, и в нем слышалась песнь силы. Его силы — горячей, чистой силы мага. Гленна потянулась к ней, но магия ускользнула из дрожащих пальцев, и Гленна осталась одна.

 Повернувшись, она увидела Лилит, величественную в своем алом одеянии, красота ее казалось ослепительной на фоне черного бархата неба. По обе стороны от нее два черных волка нетерпеливо подрагивали, готовясь к смертельному прыжку. Лилит гладила их спины, сверкая перстнями на пальцах.

 Она улыбнулась, и Гленна почувствовала, как что-то словно притягивает ее. Подспудное и внушающее ужас желание.

 — Между дьяволом и морской пучиной. — Лилит щелкнула пальцами, и волки сели. — Боги никогда не предлагают своим слугам достойный выбор, правда? А я могу.

 — Ты — смерть.

 — Нет, нет и нет. Я — жизнь. Они лгут. Это они — смерть. Плоть и кости, разлагающиеся в земле. Что могут дать тебе боги? Семьдесят пять, восемьдесят лет? Ничтожно мало.

 — Я проживу столько, сколько мне отмерено.

 — И будешь дурой. Я считала тебя умнее и практичнее. Ты знаешь, меня не победить. Ты уже устала, измучена, и тебя одолевают сомнения. Предлагаю выход — но не только. Гораздо больше.

 — Стать подобной тебе? Охотиться и убивать? Пить кровь?

 — Как шампанское. О, этот вкус первой крови… Я тебе завидую. Этот первый пьянящий глоток, момент, когда забываешь обо всем, кроме тьмы.

 — Я люблю солнце.

 — С твоей-то кожей? — Лилит весело рассмеялась. — После часа на пляже ты поджариваешься, как бекон. Я покажу тебе прохладу. Холодную, холодную тьму. Она уже внутри тебя — ждет, пока ее освободят. Чувствуешь?

 Гленна лишь покачала головой — на самом деле она действительно ощущала тьму.

 — Лгунья. Пойдем со мной, Гленна, и ты всегда будешь рядом. Я подарю тебе жизнь, вечную жизнь. Вечную юность и красоту. Силу, во много раз превосходящую ту, что дали тебе боги. Ты будешь править собственным миром. Я дам его тебе — твой мир.

 — Зачем тебе это?

 — А почему бы и нет? У меня много миров. И мне нравится общество таких женщин. Что для нас мужчины? Лишь орудия. Захочешь, и они будут твоими. Я предлагаю тебе этот щедрый дар.

 — Ты предлагаешь мне проклятие.

 Смех Лилит звучал мелодичной, чарующей музыкой.

 — Боги пугают детей россказнями про ад и вечное проклятие. Используют эти сказки, чтобы держать вас в повиновении. Спроси Киана, согласен ли он променять бессмертие, красоту, молодость и гибкое тело на оковы и ограничения смертных людей? Уверяю тебя, никогда. Пойдем. Пойдем со мной, и я подарю тебе величайшее из наслаждений.

 Она шагнула вперед, и Гленна, подняв обе ладони, выжала все, что только можно, из своей стынущей от ужаса крови и попыталась построить магический круг.

 Лилит взмахнула рукой. Ее синие глаза наливались кровью.

 — Думаешь, твоя жалкая магия остановит меня? Я пила кровь колдунов, питалась ведьмами. Они все во мне — и тебя ждет та же участь. Пойдешь сама — получишь жизнь. Будешь сопротивляться — смерть.

 Лилит приблизилась, и волки встали, готовые последовать за ней.

 Гленна почувствовала глубоко внутри какое-то первобытное ощущение: завораживающее, восхитительное и темное притяжение. Казалось, сама кровь отвечает на призыв. Вечность и сила, красота и юность. В обмен на одно мгновение.

 Достаточно лишь протянуть руку.

 В глазах Лилит ярким пламенем полыхало торжество. Она улыбнулась, обнажив клыки.

 С мокрым от слез лицом Гленна повернулась и прыгнула со скалы в пенящиеся волны. Она выбрала смерть.

 Проснувшись, Гленна села на постели, в ее ушах еще звучал крик. Но кричала не она. Ей все еще слышался голос Лилит, ее яростный вопль.

 Задыхаясь, Гленна вылезла из кровати. Закутавшись в одеяло, дрожа от ужаса и холода, стуча зубами, она бросилась вон из комнаты и побежала по коридору, словно за ней гнались демоны. Инстинкт привел ее в единственное место в доме, где она чувствовала себя в безопасности.

 Очнувшись от глубокого сна, Хойт обнаружил в своих объятиях плачущую обнаженную женщину. В предрассветной мгле ее лицо было почти неразличимо, но Хойт узнал ее тело, ее запах.

 — Что? Что случилось? — Он хотел оттолкнуть девушку, схватить лежащий у кровати меч. Но Гленна льнула к нему, как плющ к дубу.

 — Нет. Не уходи. Обними меня. Пожалуйста, обними меня.

 — Ты холодная, как лед. — Он подтянул одеяло, пытаясь согреть ее, судорожно собираясь с мыслями. — Ты выходила наружу? Проклятье. Ты колдовала?

 — Нет, нет, нет. — Гленна крепче прижалась к нему. — Она пришла. Она пришла. В мою голову, в мой сон. Нет, не сон. Это было на самом деле. На сон не похоже.

 — Перестань. Прекрати. — Хойт стиснул ее плечи. — Гленна!

 Голова девушки откинулась назад, дыхание прерывалось.

 — Пожалуйста. Мне холодно.

 — Постарайся успокоиться. Пожалуйста. — Голос его теперь звучал нежно. Он осторожно смахнул слезы с ее щек, поплотнее завернул в одеяло и притянул к себе. — Обычный сон, ночной кошмар. Только и всего.

 — Нет. Посмотри на меня. — Она повернула голову, чтобы Хойт мог видеть ее глаза. — Это был не просто сон.

 Он понял, что девушка права. Вряд ли это можно назвать простым сном.

 — Расскажи мне.

 — Она была в моей голове. Или… выманила меня, мое сознание. Как в тот раз, когда ты раненый сидел в лесу внутри магического круга, в окружении волков. Такое же ощущение абсолютной реальности. Ты же знаешь, что это было наяву.

 — Да, знаю.

 — Я бежала. — Гленна начала рассказ о том, что случилось с ней ночью.

 — Лилит пыталась переманить тебя. А теперь подумай. Зачем ей было это делать, не будь она уверена, что мы сильны и способны противостоять ей?

 — Я умерла.

 — Нет, нет, ты не умерла. Ты здесь. Холодная. — Хойт принялся растирать ей руки, спину. Сможет ли он когда-нибудь согреть ее? — Ты живая — здесь, со мной. В безопасности.

 — Она была прекрасна. Соблазнительна. Меня не тянет к женщинам… ну, ты понимаешь… но Лилит… В этом было что-то сексуальное. Я жаждала ее, несмотря на страх. Меня завораживала сама мысль о ее прикосновении.

 — Это всего лишь своего рода гипноз. Но ты не поддалась. Не слушала, не верила.

 — Я слушала, Хойт. И какая-то часть меня поверила ей. Какая-то часть меня хотела того, что предлагала Лилит. Очень хотела. Вечную жизнь, власть и силу. Где-то в глубине души у меня шевельнулась мысль: «А почему бы и нет?» И отказаться от всего этого — а я едва не согласилась — оказалось труднее всего, что мне приходилось делать в жизни.

 — Но ты смогла.

 — В этот раз.

 — Так будет всегда.

 — Это были твои скалы. Я ощущала твое присутствие. Чувствовала, что ты где-то рядом, но не могла прикоснуться к себе. Я была совершенно одна — такого острого чувства одиночества мне еще не приходилось испытывать. А потом я бросилась в море со скалы и почувствовала, что никому в этом мире нет дела до моей жизни.

 — Ты не одна. Ты здесь, со мной. — Он поцеловал ее в лоб. — Ты не одна, правда?

 — Я не трусиха, но мне страшно. И темнота… — Вздрогнув, она обвела взглядом комнату. — Я боюсь темноты.

 Хойт сосредоточился на свечи у кровати и на дровах в камине, заставив их запылать.

 — Уже рассветает. — Он взял девушку на руки и поднес к окну. — Смотри туда, на восток. Видишь, солнце встает.

 Гленна увидела посветлевший краешек неба. Холодный ком внутри потихоньку начал таять.

 — Утро, — прошептала она. — Наступает утро.

 — Ты выиграла эту ночь, а Лилит проиграла. Пойдем, тебе нужно еще поспать.

 — Я не хочу оставаться одна.

 — Не бойся.

 Хойт отнес ее на кровать, прижал к себе. Девушка еще дрожала, и он прижал ладонь к ее лбу. Усыпил — он это мог.

 Ее разбудил скользящий по лицу солнечный луч. Она проснулась. Мага не было рядом.

 Хойт задул свечи, но оставил слабый огонь в камине. Как любезно с его стороны, подумала она, садясь в постели и накидывая одеяло на плечи. Он был добр и нежен, успокоил, сумел убедить ее, что она в безопасности, — она очень нуждалась в поддержке и получила ее.

 И все же Гленна чувствовала неловкость. Она прибежала к Хойту, как истеричный ребенок, спасающийся от чудовища, которое прячется в ванной. Вся в слезах, дрожащая и растерянная. Самой ей было не справиться с нахлынувшими эмоциями, и она искала кого-то — Хойта, кто ее спасет. Гордилась своей смелостью и умом, но не выдержала даже первой встречи с Лилит.

 Не осталось ни мужества, с отвращением подумала она о себе, ни магической силы. Их уничтожили страх и соблазн. Нет, дело обстоит еще хуже: страх и соблазн заморозили эти качества где-то в глубине, откуда она не смогла их извлечь. Теперь, при свете дня, Гленна понимала, как глупо себя вела, как легкомысленно. Ничего не предприняла для своей защиты — ни до, ни во время, ни после встречи с Лилит. Бежала по пещерам, через лес, на скалы, потому что ее заставляли бежать. Гленна позволила страху подавить все мысли и чувства, кроме отчаянного желания спастись.

 Она больше не повторит эту ошибку.

 И не будет сидеть тут, бесконечно размышляя о том, чего уже не вернешь.

 Гленна встала, завернулась в одеяло и выглянула в коридор. И испытала облегчение, никого не увидев и не услышав ни единого звука. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, пока она окончательно не придет в себя.

 Девушка приняла душ, оделась, с особой тщательностью привела себя в порядок. Вдела в уши янтарные сережки, помогавшие концентрировать магию. Застелив постель, положила под подушку аметист и веточку розмарина. Выбрав одну из привезенных с собой свечей, она поставила ее рядом с кроватью. Этой ночью, готовясь ко сну, нужно обязательно зажечь ароматическую свечу, чтобы отпугнуть Лилит и не дать ей и другим вампирам проникнуть в ее сны.

 И еще понадобится меч из оружейной комнаты. Тогда она будет в безопасности.

 Прежде чем выйти из комнаты, Гленна взглянула на себя в зеркало. И пришла к выводу, что выглядит бодрой и решительной.

 Она будет сильной.

 Первым делом Гленна отправилась на кухню, поскольку считала ее центром любого дома. Кто-то сварил кофе, и методом исключения Гленна вычислила, что это был Кинг. Здесь уже завтракали — в воздухе витал запах бекона. Но кухня была пуста; грязных тарелок в раковине тоже не оказалось.

 Гленне понравилось, что тот, кто ел — или готовил, — убрал за собой. Беспорядок ее раздражал, но взваливать на свои плечи всю работу по дому ей тоже не хотелось.

 Неплохо бы позавтракать, подумала она, наливая себе кофе из кофеварки. Но воспоминания о ночном кошмаре были еще свежи, и безлюдность дома вызывала неприятные ощущения.

 Из кухни Гленна направилась в библиотеку, которая ассоциировалась у нее с главной артерией сердца — их средневекового замка-убежища.

 Там она, испытав чувство облегчения, увидела Мойру.

 Девушка сидела на полу рядом с камином в окружении книг. Она склонилась над одним из фолиантов, словно студент, готовящийся к экзамену. На ней была туника цвета овсянки, коричневые штаны и сапоги для верховой езды.

 Услышав шаги Гленны, Мойра подняла голову и застенчиво улыбнулась.

 — С добрым утром тебя.

 — Доброе утро. Занимаешься?

 — Да. — Застенчивость исчезла, а серые глаза девушки засияли. — Это самая замечательная комната в доме, правда? У нас в замке тоже огромная библиотека, но эта ничуть не хуже.

 Гленна присела на корточки и постучала пальцем по книге толщиной с потолочную балку. На кожаном переплете рельефно выделялось одно-единственное слово: ВАМПИР.

 — Готовишься? — спросила Гленна. — Изучаешь врага?

 — По-моему, разумно узнать обо всем, с чем нам предстоит столкнуться, как можно больше. Не все книги, что я успела прочесть, одинаково описывают вампиров, но кое в чем они совпадают.

 — Можешь спросить Киана. Думаю, он ответит на любые твои вопросы.

 — Мне нравится читать. Гленна ограничилась кивком.

 — Где ты взяла одежду?

 — А, эту? Рано утром пошла в лес и отыскала свою сумку.

 — Одна?

 — Мне ничто не угрожало. Я шла по солнечной стороне. Вампиры не выносят солнца. — Мойра посмотрела в окно. — От тех, которые напали на нас ночью, ничего не осталось. Даже пепел исчез.

 — А где остальные?

 — Хойт поднялся в свою башню, чтобы работать, а Кинг отправился в город за продуктами, ведь народу теперь прибавилось. Никогда не встречала такого гиганта. Он приготовил всем завтрак и предложил сок какого-то фрукта. Апельсина, кажется. Очень вкусно. Интересно, я смогу взять с собой семена апельсина, когда мы вернемся в Гилл?

 — Не вижу никаких препятствий для этого. А где Ларкин, Киан?

 — Ларкин, наверное, еще спит. Обычно его не добудишься. А вампир в своей комнате. Кажется. — Она провела пальцем по тисненому названию фолианта. — Почему он на нашей стороне? В книгах я не смогла найти объяснения.

 — Значит, из книг можно узнать не все. Я нужна тебе?

 — Нет. Спасибо.

 — Тогда я перекушу, а потом пойду наверх — поработаю. Видимо, Кинг вернется и начнет пытку, которую он для нас придумал.

 — Гленна… я хочу поблагодарить тебя за вчерашнее. Я была такой усталой и расстроенной. Чувствовала себя чужой.

 — Знаю. — Гленна накрыла ладонью руку Мойры. — Мне кажется, что все мы испытывали одни и те же чувства. Может, так и задумано — вырвать нас из привычной обстановки и собрать вместе, чтобы мы поняли, каким оружием обладаем — каждый в отдельности и все вместе — для борьбы с этими тварями. Она встала.

 — Пока не придет пора уезжать, нам нужно сделать это место своим домом.

 Оставив Мойру в окружении книг, Гленна вернулась на кухню. Там она нашла горбушку черного хлеба, отрезала от нее ломтик и намазала маслом. Черт с ними, с калориями. Откусив кусок, она стала подниматься по винтовой лестнице в башню.

 Дверь в комнату оказалась закрытой. Гленна хотела постучать, но потом вспомнила, что теперь это не только убежище Хойта, но и ее рабочее место. Положив бутерброд на кружку с кофе, она решительно открыла дверь.

 Несмотря на светло-голубую рубашку, черные джинсы и ботинки на толстой подошве, Хойт все равно выглядел магом. И дело не только в гриве черных волос или в этих ярко-голубых глазах. В нем чувствовалась сила, подходившая ему больше, чем чужая одежда.

 Хойт поднял голову, и по его лицу пробежала тень недовольства. Интересно, всегда ли он раздражается, когда его прерывают или отвлекают? Через мгновение его лицо просветлело, и Гленна с удивлением обнаружила, что он ее внимательно разглядывает.

 — Значит, ты встала.

 — Как видишь.

 Он вернулся к своему занятию: начал переливать какую-то бордовую жидкость из чаши в бутылочку.

 — Кинг отправился за провизией.

 — Знаю. Я видела Мойру в библиотеке. Читает — все книги подряд.

 Похоже, от чувства неловкости им не избавиться, поняла она, наблюдая, как он молча продолжает работать. Лучше с этим примириться.

 — Я хотела извиниться за то, что побеспокоила тебя ночью, но с моей стороны это была бы лишь дань вежливости. — Она умолкла. Прошла секунда, другая, прежде чем Хойт оторвался от своих занятий и посмотрел на нее. — Мне бы хотелось, чтобы ты ответил, что беспокоиться нет нужды и что все в порядке. Просто я была напугана и расстроена.

 — В общем-то, недалеко от истины.

 — Конечно, но поскольку мы оба это знаем, мое извинение — дань вежливости. Так что я не буду извиняться. Просто поблагодарю.

 — Не вижу разницы.

 — Для меня разница есть. Ты был здесь, когда я в тебе нуждалась, и ты успокоил меня. Сделал так, что я почувствовала себя в безопасности. Показал мне солнце. — Она поставила кружку, освобождая руки, и приблизилась к Хойту. — Я залезла к тебе в постель посреди ночи. Голая. В истерике. Уязвимая и беззащитная.

 — Сомневаюсь насчет последнего.

 — В тот момент я действительно была беззащитна. Больше такого не повторится. Ты мог бы овладеть мной. Мы оба это знаем.

 Долгое молчание подтверждало ее правоту лучше любых слов.

 — Кем же нужно быть, чтобы овладеть тобой в такой момент? Воспользоваться твоим страхом?

 — Не тем, кто ты есть. И я благодарна тебе, что ты именно такой. — Она обогнула стол, приподнялась на цыпочках и поцеловала Хойта в обе щеки. — Очень. Ты успокоил меня, Хойт, усыпил. Оставил огонь в камине. Я этого не забуду.

 — Тебе уже лучше.

 — Да. Теперь лучше. Меня застали врасплох, но больше такого не повторится. Я не была готова к встрече с Лилит. А теперь сделаю все, чтобы отразить ее вторжение. Я не приняла мер предосторожности, даже простейших, потому что устала. — Гленна подошла к камину, в котором Хойт поддерживал слабый огонь. — Я проявила неосмотрительность.

 — Да. Точно.

 Она склонила голову и улыбнулась.

 — Хочешь меня?

 Он снова погрузился в свои занятия.

 — Это к делу не относится.

 — Принимаю твой ответ за утвердительный и обещаю, что, когда в следующий раз залезу к тебе в постель, истерики не будет.

 — Когда ты в следующий раз залезешь ко мне в постель, спать я тебе не дам.

 — Ладно. — Она засмеялась. — Значит, мы поняли друг друга.

 — Сомневаюсь, но желать тебя это не мешает.

 — Ну что ж, ты, пожалуй, прав. Но я, кажется, начинаю тебя понимать.

 — Ты пришла сюда работать или отвлекать меня от дела?

 — И за тем, и за другим. И поскольку второго я уже достигла, пришло время спросить, над чем ты работаешь.

 — Над созданием щита.

 Заинтересовавшись, она подошла ближе.

 — Больше похоже на науку, чем на магию.

 — Наука и магия не исключают, а дополняют друг друга.

 — Согласна. — Гленна понюхала чашу. — Немного шалфея, — заключила она. — И гвоздика. А что ты использовал для закрепления?

 — Агатовый порошок.

 — Разумный выбор. А какой щит ты хочешь создать?

 — От солнца. Это для Киана.

 Гленна попыталась поймать его взгляд, но Хойт отвел глаза.

 — Понятно.

 — Мы рискуем подвергнуться нападению, выходя из дома ночью. А для него смертельны лучи солнца. Защитив Киана, мы сможем работать и тренироваться усерднее. Если у Киана будет щит, за вампирами можно было бы охотиться и днем.

 Гленна молчала. Да, она начинала понимать. Хойт — очень хороший человек, чрезвычайно требовательный к себе. Поэтому его нетерпение, раздражительность и даже деспотизм вполне можно объяснить.

 И он очень любит брата.

 — Думаешь, Киан скучает по солнцу?

 Хойт вздохнул.

 — А ты не скучала бы?

 Она коснулась его плеча. Хороший человек, вновь промелькнуло у нее в голове. Очень хороший человек, который заботится о брате.

 — Чем тебе помочь?

 — Возможно, я тоже начал тебя понимать.

 — Неужели?

 — Ты искренняя. — Он посмотрел на девушку. — Искренняя и целеустремленная. Этим качествам трудно сопротивляться.

 Гленна взяла чашу из его рук и поставила на стол.

 — Может, поцелуешь меня? Нам обоим этого хочется, и наши желания очень мешают работе. Поцелуй меня, Хойт, и мы успокоимся.

 — Ты думаешь, поцелуй нас успокоит? — В его голосе сквозило удивление — легкое, как тень.

 — Проверим на опыте. — Гленна положила ладони ему на плечи и принялась перебирать пальцами его волосы. — Но в данную секунду я точно знаю, что не могу думать ни о чем другом. Сделай одолжение. Поцелуй меня.

 — Одолжение, говоришь…

 Губы ее были мягкими и податливыми. Хойт старался быть нежным, наслаждаясь их вкусом так, как мечтал об этом ночью. Он провел рукой по волосам девушки, потом по спине, чтобы почувствовать ее тело, а не только аромат волос и вкус ее губ.

 Внутри у него что-то раскрылось, словно ослабла сжатая пружина.

 Гленна скользнула пальцами по его сильному подбородку и позволила себе забыть обо всем. Остались лишь покой и наслаждение — и мерцающее тепло где-то в глубине.

 Наконец их губы разомкнулись, и она, прижавшись щекой к щеке Хойта, на мгновение застыла.

 — Мне лучше, — шепнула она. — А тебе?

 — И мне тоже. — Он отступил на шаг, поднес руку девушки к губам. — И я подозреваю, что не откажусь от еще одного сеанса успокоения. Чтобы лучше работалось.

 Гленна довольно рассмеялась.

 — Ради дела — все, что угодно.

 Они трудились около часа, но жидкость, выставленная на солнце, каждый раз закипала.

 — Может, попробовать другую магическую формулу? — предположила Гленна.

 — Нет. Нам нужна его кровь. Для самого снадобья и для проверки.

 Гленна задумалась.

 — Попроси его.

 Дверь распахнулась, словно от удара, и на пороге появился Кинг. На нем были штаны из камуфляжной ткани и зеленовато-оливковая футболка. Свои многочисленные косички он завязал в толстый пушистый хвост. Гленна подумала, что он один выглядит как целая армия.

 — Бросайте свою магию. Все на улицу. Пора заняться телом.

 Если в прошлой жизни Кинг не был сержантом-инструктором по строевой подготовке, то в процессе перевоплощений его души этот этап был явно пропущен. Пот заливал глаза Гленны, которая атаковала манекен, сооруженный Ларкином из соломы и тряпок. Она поставила блок предплечьем, как ее учили, и вонзила деревянную пику в чучело.

 Но враг не остановился — он передвигался при помощи системы блоков, управляемых Кингом, — и в конечном итоге сбил ее с ног, повалив на спину.

 — Ты убита, — объявил Кинг.

 — Черт. Я же его проткнула.

 — Ты не попала в сердце, рыжая. — Черный гигант стоял над ней, огромный и безжалостный. — Как ты думаешь, велики ли у тебя шансы? Если не можешь справиться с одним, который идет прямо на тебя, что ты будешь делать с тремя, подкрадывающимися сзади?

 — Ладно, ладно. — Она встала и отряхнулась. — Давай еще раз.

 — Вот это другое дело.

 Гленна повторяла упражнение снова и снова, пока не возненавидела соломенное чучело так же сильно, как своего учителя истории в десятом классе. Переполнившись отвращением, она повернулась, схватила меч обеими руками и искромсала манекен на куски.

 — Нормально. — Кинг задумчиво потер подбородок. — Теперь он точно мертв. Ларкин, ты не сделаешь еще одного? Можно тебя кое о чем спросить, рыжая?

 — Валяй.

 — Почему ты не расправилась с манекеном с помощью магии?

 — Магия требует сосредоточенности. Возможно, ее удастся применить в крупной битве — мне так кажется. Но теперь все мое внимание было сосредоточено на мече и пике, особенно если учесть, что я не умею с ними обращаться. Если отвлекусь, то выпущу оружие из рук или промажу. Над этим мне нужно поработать.

 Гленна оглянулась, чтобы убедиться, что Хойт ее не слышит.

 — Обычно мне нужны инструменты, заклинания, ритуалы. Но я могу делать вот что. — Она раскрыла ладонь, сосредоточилась, и от ее руки отделился огненный шар.

 Движимый любопытством, Кинг дотронулся до него. Затем отдернул обожженный палец, облизнул и начал на него дуть.

 — Здорово.

 — Огонь — это одна из четырех стихий, подобно воздуху, земле и воде. Но если я извлеку огонь во время битвы и направлю на врага, он может поразить и одного из нас.

 Кинг внимательно разглядывал мерцающий шар.

 — Это вроде как целиться из ружья, не умея стрелять. Не знаешь, в кого попадет пуля. Или чего доброго прострелишь себе ногу.

 — Да, похоже. — Гленна погасила огонь. — Но все равно приятно знать, что этот трюк есть у тебя в запасе.

 — Отдохни, рыжая, пока ты кого-нибудь не прибила.

 — Не возражаю. — Она вернулась в дом, надеясь утолить жуткую жажду и что-нибудь перекусить. И едва не столкнулась с Кианом.

 — Не знала, что ты уже на ногах.

 Он стоял в стороне от солнечного света, проникавшего в комнату через окно, но так, чтобы видеть все происходящее во дворе.

 — Ну? — спросила Гленна. — Как у нас получается?

 — Напади враг сейчас, вас передушат, как цыплят.

 — Знаю. Мы неуклюжие, и у нас нет чувства локтя. Но мы будем стараться.

 — Придется.

 — Послушай, сегодня утром ты полон благожелательности и поддержки. Мы тренируемся больше двух часов, но для всех эти упражнения непривычны. Представлению Кинга о воине лучше всех соответствует Ларкин, но и он еще зелен.

 Киан едва удостоил ее взглядом.

 — Созрейте — или умрете.

 Усталость не проблема, подумала Гленна. Пот и боль в мышцах можно вынести. Но ей нанесли оскорбление.

 — Довольно трудно заниматься тем, чем мы занимаемся, когда один из нас полный козел.

 — Так ты называешь реалиста?

 — Пошел ты! — Гленна прошла в кухню, сложила хлеб, фрукты и несколько бутылок воды в корзину, подхватила ее и, не обращая внимания на Киана, вышла из дома.

 Во дворе она поставила корзину на стол, который Кинг приспособил для оружия.

 — Еда! — Ларкин набросился на корзину, словно умирал от голода. — Дай бог тебе здоровья, Гленна. Я тут совсем зачах.

 — Да, прошло уже два часа с тех пор, как ты наелся до отвала, — вставила Мойра.

 — Повелитель тьмы считает, что мы недостаточно усердны и сравнивает нас с цыплятами на пикнике для вампиров. — Гленна взяла яблоко и впилась в него зубами. — Я ответила, что мы докажем: он ошибается.

 Она еще раз откусила яблоко, затем повернулась к новому чучелу. Сосредоточилась, прицелилась и швырнула. Яблоко полетело в соломенный манекен, на лету превращаясь в деревянную пику, которая проткнула и ткань, и солому.

 — Ух ты, — выдохнула Мойра. — Здорово.

 — Иногда злость усиливает магию.

 Пика выскользнула из чучела и упала на землю — уже в виде яблока. Гленна искоса взглянула на Хойта.

 — Есть над чем поработать.

 — И все-таки нам не хватает сплочения, мы еще не команда. Нужно подумать о том, что может нас объединить, — убеждала Гленна Хойта. Она сидела в башне, втирая мазь в синяки и ссадины, а он листал страницы книги заклинаний. — Обычно у команды есть униформа или командный гимн.

 — Гимн? Мы будем еще и петь? Может, просто нанять трубадура?

 Братья похожи друг на друга не только внешностью, но склонностью к сарказму, подумала Гленна.

 Нам нужно найти что-то, что бы нас объединило. Посмотри на нас — даже теперь. Мы с тобой тут, в башне, Мойра и Ларкин куда-то ушли вдвоем, а Кинг и Клан сидят в зале и придумывают для нас новые мучения. Хорошо, когда команда разбита на группы, каждая из которых занята своим делом. Но мы еще не стали командой.

 И для этого нам нужно взять арфу и запеть? Мы заняты серьезным делом, Гленна.

 Ты меня не слушаешь. — Терпение, напомнила себе она. Хойт сегодня занимался не меньше ее и точно так же устал. — Речь идет о символе. Да, у нас общий враг, но цели — разные.

 Подойдя к окну, она заметила, что тени удлинились, а солнце опустилось почти к самому горизонту.

 — Скоро стемнеет. — Она сжала пальцами кулон, и на нее снизошло озарение. Так просто и очевидно.

 — Ты ищешь защиту для Киана, который не может выйти из дома днем. А для нас? Мы тоже не должны рисковать, появляясь на улице после захода солнца. Лилит может дотянуться до нас даже в доме, проникнуть в наше сознание. Как насчет щита для нас самих, Хойт? Что защитит нас от вампиров?

 — Свет.

 — Конечно. А символ? Крест! Нужно сделать кресты и наделить их магической силой. Они станут не только щитом, но и оружием, Хойт.

 Он вспомнил о крестах, которые Морриган вручила ему для защиты родных. Но его сила — даже объединенная с силой Гленны — не могла соперничать с могуществом богов.

 — И все же…

 — Серебро, — пробормотал он. — Их нужно сделать из серебра.

 — С красной яшмой для защиты в ночное время. Нам понадобятся чеснок и шалфей. — Она начала рыться в сумке с сушеными корнями и травами. — Я приготовлю зелье. — Схватив книгу, Гленна принялась торопливо листать страницы. — Знаешь, где можно взять серебро?

 — Да.

 Он спустился на первый этаж и прошел в комнату, которую теперь превратили в столовую. Обстановка тут была новой — по крайней мере для него. Столы из темного тяжелого дерева, стулья с высокими спинками и замысловатой резьбой. Темно-зеленые шторы на окнах из плотного и тяжелого шелка создавали ощущение лесной тени.

 На стенах висели картины: ночные пейзажи с лесными чащами, полянами и утесами. И тут брат защищается от света, подумал Хойт. Или он просто предпочитает тьму — даже в живописи?

 В высоких шкафчиках с дверцами из узорчатого стекла ярким блеском сверкала дорогая стеклянная и фарфоровая посуда. Коллекция богатого и влиятельного человека, у которого в запасе вечность.

 Интересно, есть ли среди этих вещей нечто особенное, дорогое сердцу Клана? Хотя при таком обилии ценностей один предмет вряд ли может что-то значить.

 На самом большом подносе стояли два высоких серебряных подсвечника. Хойт узнал их.

 Они принадлежали матери.

 Хойт взял один подсвечник и увидел мать — словно отражение в озерной воде — сидящую за прялкой. Притопывая ногой, она напевала одну из старинных песен, которые так любила.

 Синее платье, на голове накидка, лицо спокойное и юное, а умиротворенность окутывала ее, словно тончайший шелк. Теперь он заметил ее округлившуюся фигуру — она вынашивала ребенка. Нет, поправил он себя, детей. Его и Киана.

 На сундуке рядом с матерью стояли два подсвечника.

 

 «Это свадебный подарок моего отца, и из всех подарков он — самый дорогой для меня. Когда-нибудь один достанется тебе, а один — Киану. Этот дар будет передаваться из поколения в поколение, и, зажигая свечу, все будут вспоминать о том, кто его подарил».

 

 Хойт подумал, что ему не нужно зажигать свечу, чтобы увидеть мать, и эта мысль немного успокоила его. Он направился в башню, держа в руке тяжелый подсвечник.

 Гленна подняла голову от котелка, в котором смешивала травы.

 — Отлично. Какой красивый. Даже жалко расплавлять. — Она повернулась и внимательно рассмотрела подсвечник. — Тяжелый. Старинный, наверное.

 — Да, он очень старый.

 Она все поняла, и сердце ее замерло.

 — Семейная реликвия?

 — Это мое наследство, и я имею право им распоряжаться. — Хойт тщательно следил, чтобы лицо и голос оставались бесстрастными.

 Гленна хотела сказать, что нужно поискать другой предмет, с которым не связаны дорогие его сердцу воспоминания, но передумала. Кажется, она поняла, почему Хойт сделал такой выбор. Таковой была цена. За магию приходится платить.

 — Твоя жертва усилит чары. Подожди. — Она сняла кольцо со среднего пальца правой руки. — Бабушкино.

 — В этом нет необходимости.

 — Это личная жертва. Хочу внести свой вклад. Мы просим многого. Мне нужно время, чтобы составить заклинание. В книгах я не нашла ничего подходящего, и поэтому мы должны поработать над теми, что уже известны.

 Появившийся в дверях Ларкин увидел, что Гленна и Хойт увлеченно роются в книгах. Он окинул взглядом комнату, но порога не переступил.

 — Меня послали за вами. Солнце садится, и пора собираться на вечернюю тренировку.

 — Передай, что мы придем, когда закончим, — сказала Гленна. — Мы не можем прерваться.

 — Передать-то я передам, но вряд ли ему это понравится. — Ларкин закрыл дверь и удалился.

 — Кажется, я поняла, что нужно делать. Нарисую кресты, какими они мне представляются, а потом мы вместе визуализируем их. Хойт?

 — Он должен быть неоскверненным, — пробормотал Хойт. — Созданным не только магией, но и верой.

 Гленна оставила его в покое и принялась делать набросок. Крест должен быть простым и хорошо всем знакомым. Подняв голову, девушка увидела, что маг сидит, закрыв глаза. Наверное, копит силы и сосредотачивается.

 Такое серьезное лицо. Располагающее, вызывающее, полное доверия. Казалось, она всегда знала это лицо, тембр и модуляции этого голоса.

 Как бы то ни было, времени у них мало. А будет еще меньше — всего несколько песчинок в песочных часах.

 Если они победят — нет, когда они победят, — Хойт вернется в свою эпоху, в свою жизнь, в свой мир. А она — в свой. Но все уже будет иначе. И нечем будет заполнить образовавшуюся пустоту.

 — Хойт.

 Маг открыл глаза. Они изменились — стали глубже и темнее. Гленна подвинула ему рисунок.

 — Ну, как? Пойдет?

 Он взял лист, внимательно рассмотрел.

 — Да, только…

 Хойт взял у нее карандаш и добавил несколько линий на длинном основании кельтского креста, который нарисовала Гленна.

 — Что это?

 — Огамическое письмо^[17]. Древние знаки.

 — Я знаю, что такое огамическое письмо. Что означает эта надпись?

 — Свет.

 — Превосходно. — Она с улыбкой кивнула. — А вот и заклинание. Мне оно кажется подходящим.

 Хойт взял другой листок, потом посмотрел на Гленну.

 — Рифма?

 — По-другому я не умею. Привыкай. И мне нужен магический круг. С ним надежнее.

 Кивнув, Хойт поднялся, чтобы вместе построить круг. Ритуальным ножом с белой рукояткой Гленна начертила магические символы на новых свечах и подождала, пока Хойт зажжет их.

 — Воспламеним огонь вместе. — Он протянул Гленне руку.

 Магическая сила подбросила ее руку, проникла в самое сердце. Пламя, белое и чистое, горело почти у самого пола. Хойт взял котелок и поставил его на огонь.

 — Серебро древнее, серебро мягкое, — он опустил подсвечник в котелок, — огонь превращает в патоку.

 — Башня волшебная, пламя яркое, — продолжила Гленна, добавляя яшму и травы, — силу освободит жаркую. — Она опустила в котел бабушкино кольцо.

Небо, вода, воздух, земля,

Где же магия твоя?

Сделай твоим слугам милость!

Часа испытаний близость

Укрепляет души и сердца,

Помоги изгнать мрак подлеца!

Трижды три раза просим — мы те,

Кто верно служит тебе на земле!

Пусть этот крест ярко сияет в ночи.

 Когда они трижды три раза повторяли последнюю строчку, из котелка поднялся серебристый дым, а пламя под ним вспыхнуло ярче.

 Дым окутал Гленну и, казалось, заполнил ее целиком. Их с Хойтом голоса крепли, и теперь девушка видела только глаза мага, смотревшие прямо на нее.

 Откуда-то изнутри поднимался жар. Таких сильных и глубоких ощущений ей еще не приходилось испытывать. Свободной рукой Хойт всыпал в котел остатки толченой яшмы, и Гленну словно закружило вихрем.

 

 Всякий крест серебряный, Превратись в щит немедленно!

 

 Комната озарилась яркой вспышкой, от которой задрожали стены и пол. Котелок опрокинулся, и расплавленное серебро расплескалось в огонь.

 Гленна едва не упала, но сильные руки Хойта подхватили ее. Своим телом он заслонил девушку от вспыхнувшего пламени и рева ветра.

 Затем Хойт увидел, как открывается дверь. На мгновение в проеме появилась фигура Киана, будто растворившаяся в этом невыносимом свете. И быстро исчезла.

 — Нет, нет! — таща за собой Гленну, Хойт выскочил за пределы круга. Огонь сжался сам по себе, а затем с громоподобным звуком потух.

 Сквозь звон в ушах Хойт услышал крики.

 На полу, истекая кровью, лежал Киан, его наполовину сгоревшая рубашка еще дымилась.

 Опустившись на колени, Хойт пытался нащупать пульс брата, пока не вспомнил, что все равно не сможет его найти.

 — Боже, боже, что я наделал?

 — Он сильно обожжен. Сними с него рубашку. — Голос Гленны был холоден, как вода, и столь же спокоен. — Аккуратно.

 — Что случилось? Что, черт возьми, ты натворил? Сукин сын. Киан. Господи Иисусе!

 — Мы произносили заклинание. Он открыл дверь. А комната была наполнена светом. Никто не виноват, Ларкин, — продолжала Гленна, — помоги Кингу отнести Киана в его комнату. Я сейчас приду. У меня есть кое-какие снадобья.

 — Он жив. — Хойт говорил тихо, пристально глядя на брата. — Он не умер.

 — Он не умер, — повторила Гленна. — Его можно спасти. Я хороший лекарь. Можешь мне поверить.

 — Я помогу. — Мойра шагнула вперед, но прижалась к стене, когда Кинг и Ларкин подняли Киана. — Я тоже кое-что умею.

 — Хорошо. Иди с ними. Сейчас принесу все необходимое. Хойт, я действительно могу ему помочь.

 — Что мы наделали? — Хойт растерянно смотрел на свои руки. Они все еще вибрировали от остатков магической силы, но теперь казались ненужными и бесполезными. — Такого со мной еще не было.

 — Поговорим об этом позже. — Гленна взяла его за руку и потащила за собой в комнату в башне.

 На полу был выжжен круг — яркая белая линия. В его центре сверкали девять серебряных крестов с красным кружком яшмы в центре.

 — Девять. Трижды три. Обдумаем это потом.

 — А пока, мне кажется, пусть они полежат здесь.

 — Остынут.

 Не слушая ее, Хойт переступил черту и поднял один их крестов.

 — Холодный.

 — Отлично. Замечательно. — Мыслями Гленна была уже с Кианом. Искала средства, чтобы помочь ему. Она схватила сумку. — Мне нужно вниз, к нему. Никто не виноват в произошедшем, Хойт.

 — Уже дважды. Дважды я чуть не убил его.

 — В таком случае я виновата не меньше тебя. Идешь со мной?

 — Нет.

 Она открыла рот, собираясь возразить, но, помедлив, просто покачала головой и бросилась по лестнице вниз.

 

 В роскошной спальне на широкой кровати лежал вампир. У него было лицо ангела. Падшего ангела, подумала Мойра. Она отправила мужчин за теплой водой и бинтами — на самом деле для того, чтобы они не путались под ногами.

 И осталась одна с лежащим на кровати вампиром, неподвижным, словно труп.

 Если положить ему руку на грудь, сердцебиения не почувствуешь. Поднесенное к губам зеркальце не затуманится. И рефлексов у него нет.

 Она читала об этом — и о другом тоже.

 Но вампир спас ей жизнь, и она у него в долгу.

 Мойра подошла к кровати и попыталась использовать свои небольшие возможности в магии, чтобы успокоить обожженную плоть Клана. К горлу подступила тошнота. Девушке еще не приходилось видеть таких сильных ожогов. Неужели человек — или любое другое существо — способен оправиться от таких ран?

 Киан открыл глаза — обжигающе-синие. Его пальцы сомкнулись на запястье Мойры.

 — Что ты делаешь?

 — Тебе больно. — Голос дрожал, и ей это не нравилось, но страх перед ним — перед тем, что она осталась с ним одна, — был слишком велик. — Несчастный случай. Сейчас придет Гленна. Мы тебе поможем. Лежи тихо. — Она увидела, что ему больно, и страх немного отступил. — Не шевелись. Я могу немного облегчить боль.

 — Может, ты предпочитаешь, чтобы я горел в аду?

 — Не знаю. Но точно не хочу быть среди тех, кто отправит тебя туда. Я не должна была целиться в тебя вчера вечером. И мне стыдно, что я заставила тебя поверить в то, что выстрелю. Ты спас мне жизнь.

 — Уходи, и будем считать, что мы в расчете.

 — Гленна уже идет. Тебе хоть немного легче? Киан закрыл глаза, и по его телу пробежала дрожь.

 — Мне нужна кровь.

 — Ну, моей крови ты не получишь. Моя благодарность не простирается так далеко.

 Ей показалось, что губы Киана дрогнули — совсем чуть-чуть.

 — Не твоя, хоть я и не сомневаюсь, что она мне понравится. — Он умолк, превозмогая боль. — В ящике, в том конце комнаты. Черный ящик с серебристой ручкой. Мне нужна кровь, чтобы… просто нужна.

 Мойра отошла от кровати и открыла ящик. Вид прозрачных пакетов с темно-красной жидкостью вызвал новый приступ тошноты.

 — Давай сюда — кидай, а потом беги, если хочешь, но мне нужна кровь.

 Она принесла кровь и смотрела, как он пытается сесть и обожженными руками открыть пакет. Потом молча отобрала его у Киана и сама открыла его, немного расплескав.

 — Прости. — Собравшись с духом, она одной рукой приподняла голову Киана, а другой поднесла пакет с кровью к его губам.

 Он смотрел ей в глаза, пока пил, и она заставила себя не отводить взгляда.

 Когда Киан осушил пакет, Мойра опустила его голову на подушку, принесла из ванной губку и вытерла ему губы и подбородок.

 — Маленькая, но храбрая, да?

 Она уловила сарказм в его голосе — и отзвук былой силы.

 — У тебя нет выбора, потому что ты такой, какой есть. И у меня нет выбора — я такая, какая есть. — При виде влетевшей в комнату Гленны, она отошла от кровати.

 — Обезболивающее нужно? — Гленна нанесла мазь на кусок марли.

 — А что у тебя есть?

 — Вот это. — Она осторожно расправила ткань на груди Киана. — Мне очень жаль, что так вышло. Нужно было запереть дверь.

 — Запертая дверь для меня не препятствие — по крайней мере, в собственном доме. В следующий раз можете повесить предупреждающую табличку или что-то в этом роде… твою мать!

 — Прости. Я знаю, что больно. Через минуту полегчает. Табличку, говоришь? — ласково приговаривала она, продолжая обрабатывать его раны. — «Взрывоопасная магия. Берегись!»

 — Не помешает. — У него создалось впечатление, что ожог проник до самых костей, как будто огонь взорвался не только снаружи, но и внутри его. — Чем, черт возьми, вы там занимались?

 — Мы и сами от себя такого не ожидали. Приготовь еще одну повязку, Мойра. Киан?

 — Что?

 Гленна просто смотрела на него — пристальным, внимательным взглядом — держа руки над самыми сильными ожогами. Она чувствовала жар, но не облегчение.

 — Не поможет, пока ты не перестанешь сопротивляться, — сказала она. — Пока не поверишь мне и не расслабишься.

 — Высокая цена за небольшое облегчение, особенно с учетом того, что ты тоже виновата в моих страданиях.

 — Минуту, — сказала Гленна. — Дай мне одну минуту. Я хочу тебе помочь, и тебе нужно в это поверить. Поверь мне. Посмотри на меня, взгляни мне в глаза. Да, вот так.

 Теперь получилось. Тепло и облегчение. Тепло и облегчение.

 — Ну вот, уже легче. Чуть-чуть легче. Да?

 Киан понял, что она сняла боль. Взяла себе — не всю, но какую-то часть. Он этого не забудет.

 — Немного. Да. Немного легче. Спасибо.

 Она приложила еще один компресс и снова взяла свою сумку.

 — Сейчас промою и обработаю раны, а потом дам снадобье, которое поможет тебе отдохнуть.

 — Мне не нужен отдых.

 Вернувшись, она присела на край кровати, намереваясь промыть раны на его лице. Затем удивленно провела пальцами по щеке Киана и повернула его голову.

 — Мне казалось, было хуже.

 — Было. Я же говорил, что на мне все быстро заживает.

 — Повезло тебе. Как со зрением?

 Взгляд его жгучих синих глаз остановился на ней.

 — Прекрасно тебя вижу, рыжая.

 — Возможна небольшая контузия. У вас бывают контузии? Думаю, да, — заключила Гленна, не дожидаясь ответа. — Еще ожоги есть? — Она потянула простыню вниз, затем хитро посмотрела на Киана. — Эти слухи о вампирах — правда?

 Он рассмеялся, но тут же вскрикнул от вернувшейся боли.

 — Сказки. Мы остаемся точно такими же, какими были до превращения. Можешь взглянуть сама, хотя в том месте ожогов нет. Удар пришелся в грудь.

 — Ладно, пощадим твою скромность… и мои иллюзии. — Гленна взяла его за руку, и лицо Киана стало серьезным. — Я думала, что мы тебя убили. Хойт испугался. Теперь он жутко переживает.

 — Неужели? Он переживает. Может, он хочет поменяться со мной местами?

 — Ты прекрасно знаешь, что он бы не отказался. Не знаю, как ты, но Хойт тебя любит. Он ничего не может с этим поделать, и у него не было стольких столетий на преодоление братских чувств.

 — Братьями мы перестали быть в ночь моей смерти.

 — Нет, ты не умер. И ты обманываешь себя, если так думаешь. — Она встала. — К сожалению, больше я ничего не могу сделать. Вернусь через час и займусь тобой снова.

 Она собрала вещи. Мойра, выскользнувшая из спальни раньше ее, ждала в коридоре.

 — Чем его так обожгло?

 — Трудно сказать.

 — Нужно выяснить. Это мощное оружие против таких, как он. Мы должны использовать его.

 — Но мы не управляли этой силой. Я не знаю наших возможностей.

 — Выясни, — настаивала Мойра.

 Гленна открыла дверь своей комнаты и поставила сумку. Она не могла заставить себя вернуться в башню.

 — Насколько я могу судить, эта сила управляла нами. Огромная, безбрежная. Слишком могущественная для нас. Даже вдвоем — а мы объединили наши возможности — нам не удалось совладать с ней. Словно мы оказались внутри солнца.

 — Солнце — тоже оружие.

 — Если не умеешь обращаться с мечом, можно отрубить собственную голову.

 — Значит, учись.

 Гленна опустилась на кровать, вытянула руку.

 — Я дрожу, — сказала она, глядя на трясущуюся ладонь. — У меня внутри все трясется. — Я даже не подозревала, что так бывает.

 — А я пристаю к тебе. Прости. Ты выглядела такой уверенной и спокойной, когда лечила вампира.

 — У него есть имя. Киан. Называй его по имени. — Слова Гленны прозвучали резко, и голова Мойры дернулась, словно от пощечины. — Мне жаль твою мать. Это очень печально, только он не убивал ее. Если бы твою мать убил блондин с голубыми глазами, ты начала бы ненавидеть всех голубоглазых и белокурых мужчин?

 — Это не одно и то же.

 — Почти, особенно в нашем положении.

 На лице Мойры застыло упрямое выражение.

 — Я напоила его кровью и постаралась снять боль. Помогала тебе лечить его ожоги. Этого достаточно.

 — Нет. Постой, — приказала Гленна, увидев, что Мойра повернулась к выходу. — Подожди. Меня трясет, и от этого я становлюсь раздражительной. Подожди несколько минут. Я выглядела спокойной, потому что со мной всегда так. Справляюсь с кризисом, а потом разваливаюсь. Теперь наступила вторая часть нашей программы. Но я сказала то, что хотела, Мойра. Впрочем, ты тоже. Он нам нужен. И ты должна думать о нем и обращаться с ним как с личностью, а не как с вещью.

 — Они разорвали мою мать на кусочки. — Глаза Мойры наполнились слезами, но в голосе чувствовался вызов. — Его там не было, он в этом не участвовал. Он взялся за меч, чтобы защитить меня. Я все понимаю, но ничего не могу с собой поделать. — Девушка прижала ладонь к сердцу. — Ничего. Они лишили меня даже траура. Не позволили оплакать собственную мать. А теперь я здесь, и все, что у меня осталось, — только скорбь и гнев. Кровь и смерть. Я не хотела такой доли. Вдали от своего народа. Вдали от всего, что мне близко и дорого. Почему мы здесь? Почему боги призвали именно нас? Почему мы до сих пор пребываем в неведении?

 — Не знаю, но с ответом придется подождать. Мне жаль твою мать, Мойра, очень жаль. Но не ты одна переполнена скорбью и гневом. Не ты одна мучаешься неразрешимыми вопросами и жаждешь вернуться к привычной жизни.

 — Ты к ней когда-нибудь вернешься. А вот я уже не смогу. — Мойра распахнула дверь и выбежала из комнаты.

 — Превосходно. Лучше не бывает. — Гленна уронила голову на руки.

 Хойт положил каждый крест на кусочек белой льняной ткани. Они были прохладными на ощупь, и хотя металл слегка потускнел, серебро по-прежнему излучало ровное, холодное сияние.

 Маг поднял обгоревший до черноты котелок Гленны. Вряд ли он теперь на что-то годен. Интересно, для чего этот сосуд был предназначен изначально? Свечи, надписанные Гленной, превратились в бесформенные кучки воска, разбросанные по полу. Нужно навести порядок. Придется убрать всю комнату, прежде чем тут опять можно будет заниматься магией.

 Магический круг тонкой белой линией теперь навечно отпечатался на полу. Наружная часть двери и стены коридора были испачканы кровью брата.

 Киан стал жертвой, подумал Хойт. За силу всегда приходится платить. Он отдал подсвечник матери. Гленна пожертвовала кольцо своей бабушки, но этого оказалось мало.

 Огонь был таким могучим, ярким, горячим. Тем не менее на коже не осталось ожога. Хойт поднял ладонь и тщательно осмотрел ее. Никакой отметки. Дрожит. Но абсолютно чистая.

 Свет заполнил его, но не поглотил. И накрепко соединил с Гленной, словно они стали одной личностью, одной силой.

 И эта сила была пьянящей и безмерной.

 Она обрушилась на брата, будто гнев богов. Пока маг наслаждался властью над молнией, та ударила во вторую его половину.

 Теперь Хойт был полностью опустошен. Но сила по-прежнему присутствовала в нем, она распирала мага, будто тяжелая свинцовая глыба, втиснутая в корпус его тела. И чувство вины — оно переполняло Хойта.

 Он переделал все свои дела, осталось разве что навести порядок в комнате. Он попытался успокоиться, занять себя чем-то простым, не требующим внимания. В комнату ворвался Кинг, но Хойт стоял неподвижно, покорно ожидая удара, направленного прямо в лицо.

 Отлетев в другой конец комнаты, Хойт подумал, что на него обрушился смерч. Ударившись о стену, он обмяк и сполз на пол.

 — Вставай. Вставай, сукин сын.

 Хойт сплюнул кровь. Перед глазами все плыло, и он видел несколько черных гигантов с кулаками размером с окорок. Придерживаясь за стену, он поднялся.

 Великан ударил его снова. На этот раз красная пелена сменилась черной, затем все заволокло серой завесой. Голос Кинга доносился словно издалека, но Хойт подчинился ему, пытаясь подняться.

 Цветная вспышка прорезала серую пелену, теплая струя растопила леденящую боль.

 В башню вихрем влетела Гленна. Ударив Кинга локтем в солнечное сплетение, она бросилась к Хойту и закрыла его своим телом.

 — Прекрати! Тупой ублюдок! Хойт, что с твоим лицом?!

 — Уходи, — с трудом выговорил он и, превозмогая боль, оттолкнул девушку, снова попытался встать.

 — Давай, ударь меня. — Кинг развел руки и похлопал себя по подбородку. — Дарю тебе удар. Даже два, несчастный ты сукин сын. Это больше, чем ты дал Киану.

 — Значит, он мертв. Отстань от меня. — Он оттолкнул Гленну и повернулся к Кингу: — Давай. Заканчивай.

 Сжатые кулаки Кинга опустились. Противник едва держался на ногах, кровь текла у него из носа и изо рта. Один глаз заплыл. А он стоял, покачиваясь, и ждал следующего удара.

 — Он тупой или просто свихнулся?

 — Ни то, ни другое, — огрызнулась Гленна. — Он думает, что убил брата, и поэтому молча стоит и позволяет избивать себя до смерти. Винит себя точно так же, как ты винишь его. Вы оба ошибаетесь. Киан жив. Он поправится, Хойт. Он просто отдыхает. Отдыхает.

 — Не умер?

 — У тебя ничего не вышло, но второго шанса не будет.

 — Ради всего святого! — Гленна повернулась к Кингу. — Никто не хотел никого убивать.

 — Отойди, рыжая. — Кинг ткнул в нее пальцем. — Еще тебе достанется.

 — А почему бы и нет? Если Хойт виноват, то и я тоже. Мы работали вместе. Делали то, зачем сюда явились, черт возьми! Киан появился в неподходящее время — все просто и трагично. Если бы Хойт желал причинить вред Киану, ты бы тут не стоял. Он сразил бы тебя силой мысли. А я бы ему помогла.

 Глаза Кинга превратились в щелочки, уголки рта опустились. Но руки были бессильно опущены вниз.

 — И что вас остановило?

 — Это против нашей природы. Тебе не понять. Но если ты не полный болван, то должен понимать, что Хойт любит Киана и предан ему не меньше, чем ты. С самого рождения. А теперь убирайся. Уходи.

 Кинг разжал кулаки, потер ладони о брюки.

 — Возможно, я был не прав.

 — Поздно извиняться.

 — Пойду посмотрю, как там Киан. Если что, вернусь и закончу начатое.

 Не обращая на него внимания, Гленна повернулась к Хойту и попыталась поддержать его.

 — Ну вот. Теперь тебе нужно сесть.

 — Может, оставишь меня в покое?

 — Не оставлю.

 Хойт молча опустился на пол. Вздохнув, Гленна взяла бинт, налила воды из кувшина в чашку.

 — Похоже на то, что мне придется весь вечер вытирать кровь.

 Она опустилась на колени, смочила бинт, затем осторожно смыла кровь с лица Хойта.

 — Я солгала. Ты бестолковый. Глупо позволять себя бить. Глупо винить себя. Это трусость.

 Заплывшие, налитые кровью глаза Хойта посмотрели на нее.

 — Поосторожнее.

 — Это трусость, — повторила она, голос был хриплым от подступивших к горлу слез. — Сидишь тут и убиваешься вместо того, чтобы спуститься вниз и помочь. Узнать, как себя чувствует брат. Кстати, ненамного хуже, чем ты в данный момент.

 — Я не в том настроении, чтобы выносить твои колкости и кудахтанье. — Он отвел ее руки.

 — Превосходно. Отлично. — Она бросила бинт в чашку, расплескав воду. — Тогда лечи себя сам. Я устала от вас всех. Сомневаетесь, жалеете себя, ни на что не способны. Если хочешь знать мое мнение, Морриган сплоховала, собирая такую команду.

 — Сомневаетесь, жалеете себя, ни на что не способны… Забываешь, что ты одна из нас. Ведьма.

 Гленна склонила голову набок.

 — Устарело. Теперь мы используем слово покрепче — «сука».

 — Это твой мир. Твой.

 — Совершенно верно. Пока ты сидел тут, мог бы найти время и кое о чем подумать. Сегодня мы совершили нечто потрясающее. — Она ткнула пальцем в разложенные на столе серебряные кресты. — Такое происходит со мной впервые в жизни. И этот факт должен был сплотить нашу пеструю компанию. А мы снова разбрелись по разным углам и скулим. Боюсь, что момент упущен, а магическая сила растрачена впустую.

 Она выскочила из комнаты и едва не столкнулась с Ларкином, который поднимался по лестнице.

 — Киан встает. Говорит, что мы потеряли много времени и поэтому ночью будем заниматься на час дольше.

 — Передай, что он может поцеловать меня в задницу.

 Ларкин удивленно заморгал, затем перегнулся через перила и проводил взглядом спускавшуюся девушку.

 — Симпатичная задница, — еле слышно произнес он.

 Заглянув в комнату, он увидел сидящего на полу окровавленного Хойта.

 — Матерь Божья, неужели это Гленна?

 Хойт хмуро посмотрел на Ларкина и решил, что испытания еще не закончились.

 — Нет. Ради всего святого, разве я похож на человека, которого может избить женщина?

 — Я ее боюсь. — Ларкин старался держаться подальше от магии, но не мог бросить беспомощного человека. Он подошел к Хойту и присел на корточки. — Черт, ну и дела. Пара подбитых глаз тебе обеспечена.

 — Ерунда. Дай мне руку.

 Ларкин с готовностью помог ему встать и подставил плечо, чтобы Хойт мог на него опереться.

 — Не знаю, что тут происходит, черт возьми, но Гленна вне себя, а Мойра заперлась в своей комнате. Киан выглядит ужасно, хотя встал с кровати и собирается нас тренировать. Кинг открыл бутылку виски, и я подумываю, не составить ли ему компанию.

 Хойт осторожно дотронулся до скулы и со свистом втянул воздух, когда невыносимая боль разлилась по всему лицу.

 — Ничего не сломано. Хоть тут немного повезло. А она тут со своими нотациями…

 — Слова — самое грозное оружие женщин. Судя по твоему виду, немного виски тебе тоже не повредит.

 — Наверное. — Хойт оперся ладонью о стол, стараясь не потерять равновесие. — Ларкин, постарайся собрать всех в зале для упражнений. Я скоро буду.

 — Это опасно. Тебе надо подлечиться. Но, раз ты просишь, сделаю. Постараюсь быть милым и очаровательным с дамами. Они либо клюнут, либо оторвут мне голову.

 Ларкин остался цел, но девушки пришли с явной неохотой. Мойра сидела, скрестив ноги и опустив опухшие от слез глаза. Гленна стояла в углу, мрачно уставившись в бокал с вином. Кинг занял другой угол, позвякивая кубиками льда в низком стакане для виски.

 Киан сидел, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Лицо его было белым как мел, а просторная рубашка не скрывала синевато-багровых ожогов.

 — Только музыки не хватает, — нарушил молчание Ларкин. — Вроде той, что исполняют у погребальных костров.

 — Будем тренировать силу и скорость. — Киан обвел взглядом комнату. — Пока вы не продемонстрировали ни того, ни другого.

 — Снова оскорбления? — усталым голосом спросила Мойра. — И вообще, к чему все эти жалкие потуги? Скрещивать мечи, обмениваться ударами? Подобных ожогов я никогда в жизни не видела, а час спустя ты уже на ногах. Если уж такая магия не способна убить тебя, то на что мы можем рассчитывать?

 — Насколько я понимаю, ты предпочла бы видеть на моем месте кучку пепла. Сожалею, что разочаровал тебя.

 — Она имела в виду совсем другое. — Гленна раздраженно провела рукой по волосам.

 — А ты теперь стала ее переводчиком?

 — Я не нуждаюсь в толмаче, — огрызнулась Мойра. — И нечего указывать, что я должна делать целыми днями, черт бы вас побрал! Я знаю, что их убивает, — читала книги.

 — Ах да, ты читала книги. — Киан махнул рукой в сторону двери. — Тогда, пожалуйста. Выйди и прикончи парочку вампиров.

 — По крайней мере, это лучше, чем кувыркаться, словно в цирке, — парировала она.

 — Тут я на стороне Мойры. — Ларкин накрыл ладонью рукоять кинжала. — Нужно начать на них охоту, перейти в наступление. А мы даже не выставили часовых и не отправили разведчиков.

 — Это другая война, мальчик.

 Глаза Ларкина сверкнули.

 — Я не мальчик, и то, что я видел, не похоже на войну.

 — Ты не знаешь, кто тебе противостоит, — вставила Гленна.

 — Знаю. Я сражался с ними, собственными руками убил троих.

 — Молодых и слабых. Лилит не станет посылать против тебя лучших. — Киан встал. Движения его были скованными и давались ему с явным трудом. — Не забывай, что тебе повезло — помощь подоспела вовремя. Но при столкновении с опытным и искусным врагом у тебя нет шансов.

 — Я сумею себя защитить.

 — Попробуй на мне. Давай, нападай.

 — Ты ранен. Это нечестно.

 — Оставь честность женщинам. Одолеешь меня, и мы вместе выйдем из дома. Начнем охоту.

 В глазах Ларкина вспыхнул интерес.

 — Даешь слово?

 — Обещаю. Если справишься со мной.

 Ларкин бросился вперед, затем повернулся вокруг своей оси, чтобы дезориентировать Киана. Нанес удар, сделал обманное движение, снова повернулся. Киан же просто протянул руку, схватил Ларкина за горло и приподнял над полом.

 — Не советую танцевать с вампирами, — сказал он и отбросил противника на середину комнаты.

 — Скотина. — Мойра вскочила и бросилась к брату. — Ты его чуть не задушил.

 — «Чуть» не считается.

 — Без этого нельзя было обойтись? — Гленна встала, склонилась над Ларкином и прижала ладони к его горлу.

 — Парень сам напросился, — заметил Кинг, и Гленна резко повернулась к нему:

 — Парочка забияк, вот вы кто.

 — Я в полном порядке. Ничего страшного. — Ларкин откашлялся, прочищая горло. — Ловко, — сказал он Киану. — Я и глазом моргнуть не успел.

 — Вот когда будешь успевать, тогда и отправишься на охоту. — Киан попятился и осторожно опустился в кресло. — Пора приниматься за дело.

 — Я бы попросил немного подождать, — сказал Хойт, входя в комнату.

 Киан не удостоил его взглядом.

 — Мы достаточно долго ждали.

 — Еще немного. Мне нужно кое-что сказать. Сначала тебе. Я проявил беспечность, но и ты тоже был не прав. Мне следовало запереть дверь на засов, но и ты не должен был открывать ее.

 — Теперь это мой дом. Твоим он был много веков назад.

 — Не спорю. Но закрытая дверь напоминает о правилах вежливости и об осторожности, особенно когда дело касается магии, Киан. — Хойт ждал, пока брат посмотрит на него. — Я не хочу причинить тебе боль. Можешь мне не верить. Но я правда не хочу причинить тебе боль.

 — Не уверен что могу сказать то же самое в твой адрес. — Киан дернул подбородком, указывая на лицо Хойта. — Это твоя магия?

 — Еще одно последствие ее действия.

 — Должно быть, больно.

 — Еще как.

 — Ну, тогда мы почти в расчете.

 — Именно для этого мы тут собрались — чтобы все уладить. — Хойт повернулся и обвел взглядом комнату. — Чтобы покончить со спорами и обидами. Ты была права. — Теперь он обращался к Гленне. — В твоих словах содержится истина, хотя, на мой взгляд, ты слишком много говоришь.

 — Неужели?

 — Мы разобщены, и пока такое положение сохраняется, надежды на победу у нас нет. Даже если тренироваться все дни напролет. Потому что — повторяю твои слова — враг у нас общий, но цели разные.

 — Цель — сражаться с ними, — перебил его Ларкин. — Сражаться и убивать. Уничтожить всех.

 — Почему?

 — Потому что они демоны.

 — Он тоже. — Хойт положил ладонь на спинку кресла, в котором сидел Киан.

 — Он на нашей стороне. И не угрожает Гиллу.

 — Гилл. Ты думаешь о Гилле, а ты, — Хойт повернулся к Мойре, — о матери. Кинг присоединился к нам потому, что предан Киану. Я тоже — в определенном смысле. А ты, Киан, почему ты здесь?

 — Потому что я сам по себе. Никакой преданности — ни тебе, ни ей.

 — А ты, Гленна?

 — Если я не буду сражаться, если хотя бы не попытаюсь, то все, что нам дорого, может исчезнуть. Можете считать, что это моя внутренняя потребность. Кроме того, добро нуждается в солдатах, чтобы биться против зла.

 Потрясающая женщина, подумал Хойт. Всех пристыдила.

 — Вот он, ответ. Единственный. И только одна Гленна его знает. Мы нужны, необходимы силам добра. И это важнее храбрости, мести, верности или гордости. Мы нужны. Сможем ли мы сплотиться и совершить то, что должно? Нас всего лишь горстка, и у нас в запасе нет тысячи лет. Нас шестеро, но это только начало. Нам больше нельзя оставаться чужими друг для друга.

 Отодвинувшись от кресла Киана, он сунул руку в карман.

 — Гленна говорила, что нужно создать символ и щит, знак общей цели. Единство цели — это самая сильная магия из тех, что я знаю. Мне с ней не справиться. — Он покосился на Киана. — Я верю, что они смогут защитить нас, если мы будем помнить, что щит нуждается в мече, и использовать щит и меч для одной общей цели.

 Хойт извлек из кармана серебряные кресты и протянул один Кингу:

 — Наденешь?

 Кинг поставил стакан и взял крест на цепочке. Внимательно посмотрел в лицо Киану, затем надел крест.

 — Можешь приложить к глазу лед.

 — Есть и другие средства. А ты? — маг протянул крест Мойре.

 — Постараюсь быть достойной его. — Она бросила на Гленну виноватый взгляд. — Я вела себя не лучшим образом.

 — Как и все мы, — успокоил ее Хойт. — Ларкин?

 — Не только ради Гилла, — сказал Ларкин, надевая крест. — Теперь не только.

 — И ты. — Хойт протянул крест Гленне, затем подошел ближе, заглянул ей в глаза и сам надел его ей на шею. — Сегодня ты всех нас пристыдила.

 — Постараюсь не превращать это в привычку. Здесь. — Она взяла последний крест и надела на Хойта. Потом осторожно коснулась губами его разбитой щеки.

 Маг вернулся к Киану.

 — Если ты хочешь предложить мне надеть крест, то зря теряешь время.

 — Я знаю, что ты не можешь этого сделать. Ты не такой, как мы, но я все равно прошу тебя быть с нами — ради общей цели. — Он протянул брату кулон в виде пентаграммы, похожий на тот, что носила Гленна. — Камень в центре — это яшма, как и в крестах. Пока я не знаю, как сделать для тебя щит. Поэтому предлагаю символ. Возьмешь?

 Киан молча протянул руку. Хойт опустил кулон на цепочке в подставленную ладонь, и вампир слегка встряхнул его, словно оценивая вес.

 — Металл и камень — еще не армия.

 — Но оружие.

 — Справедливо. — Киан продел голову в цепочку. — Если церемония закончена, мы наконец можем заняться делом, черт возьми?

• Страницы:
• «
• ‹
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• 13
• 14
• 15
• ›
• »