- Мак-Грегоры, #1
Глава 10
Бригему не хватало Лондона, его ритма, его запахов. Большая часть его жизни прошла там или в старом помещичьем доме предков в деревне. Он был хорошо известен в высшем обществе и без труда находил компанию для игры в карты в одном из фешенебельных клубов или собеседников для интересного разговора за обедом. Матери дочерей на выданье старались включить богатого графа Эшберна в список своих гостей.
Бригем пробыл в городе шесть недель, как раз то время, когда весна была в разгаре. Его сад, один из лучших в Лондоне, пестрел цветами и зелеными лужайками. Шедший почти непрерывно дождь сменился в апреле ясными солнечными днями, заманивающими хорошеньких женщин в шелковых платьях и шляпах с перьями в парки и магазины.
Повсюду происходили балы, ассамблеи, игры в карты и мужские собрания. Человек с титулом, репутацией и кошельком Бригема мог вести в Лондоне весьма комфортабельное существование, полное развлечений.
Ему в самом деле недоставало Лондона. Это был его дом. Но понадобилось более шести недель, чтобы понять, что город перестал быть его сердцем.
А сердце теперь находилось в Шотландии. Не проходило ни дня, чтобы Бригем не вспоминал о суровой шотландской зиме и о том, как Сирина согревала ее. Глядя на переполненные улицы и прохожих в прогулочных костюмах и модных шляпах, он размышлял о том, как выглядит весна в Гленроу. Сидит ли Сирина у озера и думает ли о нем?
Бригем вернулся бы назад несколькими неделями раньше, но работа для принца заняла больше времени, чем предполагалось, и результаты были менее удовлетворительны, чем кто-либо мог предвидеть.
Якобитов в Англии было более чем достаточно, но тех среди них, кто выказывал стремление поднять шпагу за неопытного принца, было куда меньше. По совету лорда Джорджа Бригем говорил со многими, описывая им настроения шотландских кланов и передавая сообщения, полученные им от принца. Он проскакал верхом до самого Манчестера и проводил совещания в собственной гостиной.
То и другое было очень рискованно. Правительство было обеспокоено, а слухи о войне с Францией — громче, чем обычно. Сторонники Стюартов находились под подозрением, а самым активным из них грозила в лучшем случае тюрьма. Память о публичных казнях и депортациях была все еще свежа.
Спустя шесть недель у Бригема появилась слабая надежда, что, если Чарлз сумеет действовать решительно и начнет кампанию, английские сторонники к нему присоединятся.
Им есть что терять, думал Бригем. Дома, земли, титулы. Было нелегко сражаться за чье-то дело, рискуя именем, состоянием и жизнью.
Повернувшись, Бригем посмотрел на портрет своей бабушки. Он уже принял решение. Возможно, это произошло, когда он был еще школьником и слушал бабушкины рассказы об изгнанных королях и битвах за справедливость.
Надолго задерживаться в Лондоне было опасно. У правительства имелись способы разоблачать мятежников и сурово расправляться с ними. Пока что имя Бригема оставалось вне подозрений, но он знал, что слухи распространяются быстро. Теперь, когда война с Францией снова казалась неизбежной, ходили разговоры и о новом якобитском восстании.
Бригем никогда не скрывал своих путешествий во Францию, Италию и Шотландию. Если бы кто-нибудь решил покопаться в его недавнем прошлом, то обнаружил бы немало интересного.
Пора уезжать, думал Бригем, пиная ногой тлеющее в камине полено. На сей раз ему придется ехать одному и под прикрытием ночи. А в следующий раз он вернется в Лондон с Сириной, они будут сидеть в этой комнате и провозгласят тост за истинного короля и его регента.
Бригем возвращался в Шотландию ради принца, как говорила Сирина. Но он также собирался заявить права на то, что принадлежало ему. Помимо мятежа, он намеревался выиграть еще одну битву.
Через несколько часов, когда Бригем готовился спокойно провести вечер в своем клубе, его перехватил дворецкий.
— Да, Битон?
— Прошу прощения, милорд. — Битон был так стар, что при поклоне едва ли не слышался скрип его костей. — Граф Уайтсмут хочет поговорить с вами по срочному делу.
— Тогда проводите его сюда. — Бригем скорчил гримасу, когда Паркинс стал хлопотать над его костюмом в поисках пылинок. — Отойдите, Паркинс. Вы доведете меня до припадка.
— Я только желаю, чтобы милорд выглядел наилучшим образом.
— Некоторые дамы предпочли бы видеть меня раздетым. — Так как лицо лакея оставалось каменным, Бригем тяжко вздохнул. — У вас напрочь отсутствует чувство юмора, Паркинс. Бог знает почему я держу вас.
— Бриг. — Граф Уайтсмут, маленький гладколицый человечек всего на несколько лет старше Бригема, шагнул в комнату и остановился при виде лакея. Было сразу заметно, что он сильно возбужден.
— На сегодняшний вечер это все, Паркинс. — Словно располагая неограниченным временем, Бригем подошел к столу у камина в спальне и налил вина в два бокала. Он ждал, пока не услышал, как защелкнулась дверь в соседнюю комнату. — В чем дело, Джонни?
— У нас неприятности, Бриг. — Уайтсмут взял бокал и залпом опустошил его.
— Я об этом догадался. Какого рода неприятности?
— Этот безмозглый Милтуэй сегодня напился до ступора со своей любовницей и разинул рот слишком широко, чтобы мы чувствовали себя спокойно.
Бригем глотнул вина и указал на стул.
— Он называл имена?
— Мы не уверены, но, похоже, он назвал несколько. Ваше напрашивается само собой.
— А кто его любовница? Та рыжая танцовщица?
— Во всяком случае, на голове у нее рыжие волосы, — грубо заявил Уайтсмут. — Коротконогая потаскушка, слишком старая и слишком опытная для юнца вроде Милтуэя. Беда в том, что у молодого идиота денег больше, чем мозгов.
Но романтические связи Милтуэя менее всего заботили Бригема.
— За взятку она будет держать язык за зубами?
— Слишком поздно. Вот почему я пришел. Она уже передала кое-какую информацию, достаточную для ареста Милтуэя.
— Юный болван! — сердито выругался Бригем.
— Все шансы за то, что тебя допросят, Бриг. Если у тебя есть что-то инкриминирующее…
— Я не так юн и не так глуп, — прервал Бригем. Он сделал паузу, убеждаясь, что его решение подсказано логикой, а не импульсом. — А ты, Джонни? У тебя есть прикрытие?
— Да, срочные дела в поместье. — Уайтсмут усмехнулся. — Фактически я уже несколько часов на пути туда.
— Принцу повезет с такими людьми, как ты.
Уайтсмут выпил вторую порцию.
— А как насчет тебя?
— Я уезжаю в Шотландию. Сегодня вечером.
— Бегство докажет твою вину, Бриг. Ты готов к этому?
— Я устал от притворства. Я стою за принца.
— Тогда я пожелаю тебе безопасного путешествия и буду ждать весточки от тебя.
— С Божьей помощью я пришлю ее скоро. — Бригем подобрал перчатки. — Я знаю, что ты пошел на риск, придя сюда, когда тебя считают уехавшим, и не забуду этого.
— Я тоже сторонник принца, — напомнил ему Уайтсмут. — Умоляю тебя не задерживаться надолго.
— Постараюсь. Ты говорил кому-нибудь еще о болтливости Милтуэя?
— Болтливость — это мягко сказано, — пробормотал Уайтсмут. — Я подумал, что лучше всего отправиться прямо к тебе.
Бригем кивнул:
— Я проведу несколько часов в клубе, как собирался, и постараюсь передать нашим друзьям твое сообщение. А тебе лучше убраться из Лондона, пока кто-нибудь не заметил, что ты не на пути в свое поместье.
— Уже на пути. — Уайтсмут взялся за шляпу. — Еще одно предупреждение, Бриг. Сын электора, Камберленд[32]. Не будь с ним беспечен. Он молод, но у него холодный взгляд и подогретые политикой амбиции.
В клубе находилось много персон, знакомых Бригему. Шла игра, и быстро опустошались бутылки. Графа весело приветствовали, приглашая присоединиться к группам, игравшим в карты или кости. Вежливо извинившись, он направился к камину, чтобы распить бутылку бургундского с виконтом Лейтоном.
— Не желаете попытать счастья сегодня вечером, Эшберн?
— Не в картах. — Позади них кто-то громко жаловался на то, как выпали кости. — Прекрасная ночь, — добавил Бригем. — Как раз для путешествий.
Лейтон отхлебнул вина, и, хотя его глаза встретились с глазами Бригема, они не сказали ничего.
— В самом деле? Повсюду говорят о бурях на севере.
— Я чувствую, что рано или поздно буря разразится здесь. — Воспользовавшись шумом за столом, где играли в кости, Бригем склонился вперед долить вина в бокалы и прошептать: — Милтуэй разболтал своей любовнице о его политических взглядах и был арестован.
Лейтон пробормотал что-то нелестное о Милтуэе и откинулся на спинку стула.
— И до какой же степени он распустил язык?
— Я не знаю в точности, но думаю, кое-кого следует предупредить.
Лейтон поигрывал с бриллиантом, приколотым к кружевам на его шее. Он любил подобные безделушки, поэтому его часто принимали за человека, предпочитавшего не обременять себя заботами. Однако, как и Бригем, он принял решение поддержать принца хладнокровно и решительно.
— Считайте, что это уже сделано, дружище. Вам нужен компаньон во время путешествия?
Для Бригема это было сильным искушением. Виконта Лейтона, с его цветными жилетами и надушенными руками, можно было принять за легкомысленного щеголя, но в бою Бригем положился бы на него в первую очередь.
— Не сейчас.
— Тогда выпьем за хорошую погоду? — Лейтон поднял свой бокал и бросил слегка обеспокоенный взгляд поверх плеча Бригема. — Думаю, нам надо выбрать какой-нибудь другой клуб, мой дорогой Эшберн. Это заведение начало открывать двери кому попало.
Бригем посмотрел на играющих, узнав человека, держащего банк, и многих других. Но худощавый мужчина, прислонившийся к столу с мрачным видом и наполовину опустошенным бокалом в руке, был ему незнаком. Этот человек воспринимал проигрыши в манере, не принятой в приличном обществе.
— Вы не знаете его? — Бригем снова глотнул вина, думая о том, что ему, возможно, больше никогда не придется уютно сидеть у огня в этом клубе, выпивая с другом.
— Имею это сомнительное удовольствие. — Лейтон достал табакерку. — Он офицер. Кажется, вскоре отбывает скрестить шпагу с французами, что должно заставить дам вздыхать. Однако мне говорили, что он больше не в чести у наших леди, несмотря на романтический туман, который пытается напустить.
Бригем засмеялся, собираясь уходить.
— Возможно, это связано с недостатком хороших манер.
— Скорее с его обращением с Элис Бизли, когда та имела несчастье быть его любовницей.
Бригем поднял брови с легким любопытством. Игра становилась все оживленнее, а через час Паркинс должен был упаковать его вещи.
— Я слышал, что миссис Бизли хотя и полоумная, но очаровательная.
— Очевидно, Стэндиш счел ее недостаточно очаровательной и испробовал на ней хлыст.
Взгляд Бригема выражал отвращение.
— Есть что-то особенно гнусное в мужчине, который… — Он оборвал фразу, и его пальцы стиснули бокал. — Вы сказали Стэндиш?
— Да. Кажется, полковник. Он заслужил скверную репутацию в скандале с Портеусом в тридцать пятом году. — Лейтон щелчком стряхнул с рукава крупицу табака. — В тот год было достаточно грабежей, поджогов и насилия. Думаю, поэтому он получил повышение.
— Тогда он был капитаном.
— Возможно. — В глазах Лейтона блеснул интерес. — Так вы его все-таки знаете?
— Да. — Бригем хорошо помнил рассказ Колла о капитане Стэндише и его грязных делах: изнасиловании леди Мак-Грегор, сожжении домов беззащитных арендаторов и Сирине. Он встал, и, хотя его взгляд был ледяным, голос оставался прежним. — Думаю, мы должны познакомиться поближе. Пожалуй, я сыграю, Лейтон.
— Уже поздно, Эшберн.
Бригем улыбнулся:
— В самом деле?
Ничего не было легче, чем присоединиться к игре. Через двадцать минут Бригем сорвал банк. Зато Стэндишу не везло. Полковник продолжал проигрывать и, подстрекаемый легким пренебрежением Бригема, делал большие ставки. К полуночи в игре остались только трое. Небрежно развалившись на стуле, Бригем подал знак принести еще вина. Он намеренно пил столько же, сколько Стэндиш, не желая убивать менее трезвого человека.
— Кажется, кости не слишком благоволят вам этим вечером, полковник.
— Или же они слишком благоволят другим.
В голосе Стэндиша звучала горечь. Ему требовалось куда больше денег, чем офицерское жалованье, для удовлетворения страсти к игре и месту в высшем свете. Сейчас его горечь проистекала из неудачи в том и в другом. Его предложение одной молодой леди, не обделенной ни приятностью внешности, ни финансами, было отвергнуто сегодня днем. Стэндиш не сомневался, что эта сучка Бизли успела нажаловаться всем, кто стал ее слушать. Она была шлюхой, думал он, а мужчина имеет право обходиться со шлюхой как ему угодно.
Посчитав очки, выпавшие Бригему, Стэндиш бросил кости и снова проиграл.
— Сожалею. — Бригем улыбнулся и глотнул вина.
— Мне не нравится, когда банк переходит под конец игры. Это портит удачу.
— Похоже, ваша удача повернулась к вам спиной на весь вечер, полковник. — Бригем продолжал улыбаться, но его взгляд вынудил пару человек выйти из игры. — Возможно, вы считаете непатриотичным, что я обыгрываю королевского драгуна, но здесь мы всего лишь люди, не так ли?
— Мы пришли сюда играть или говорить? — осведомился Стэндиш, нетерпеливо требуя еще вина.
— В джентльменском клубе, — ответил Бригем, добавив в голос презрения, — делают и то и другое. Но может быть, полковник, вы нечасто оказываетесь в компании джентльменов.
Третий игрок решил, что игра становится слишком напряженной. Несколько других посетителей прервали свои занятия и прислушались. Другие игры были прерваны, и люди начали собираться вокруг стола. Лицо Стэндиша побагровело. Он не был уверен, но предполагал, что его оскорбили.
— Я провел большую часть жизни, сражаясь за короля, а не околачиваясь в клубах.
— Разумеется. — Бригем снова бросил кости и снова выиграл. — Это объясняет, почему вы так неопытны в светских азартных играх.
— Зато вы, кажется, слишком опытны, милорд. Кости выпадают в вашу пользу с тех пор, как вы заняли это место.
— Вот как? — Подняв бровь, Бригем бросил взгляд на Лейтона, который праздно потягивал вино. — Неужели?
— Вы отлично знаете, что это так. Мне это представляется чем-то большим, нежели просто удачей.
Бригем поправил кружева на шее. Позади воцарилось неловкое молчание.
— В самом деле? Возможно, вы просветите меня, сообщив, чем именно вам это кажется?
Стэндиш проиграл больше, чем мог себе позволить, и выпил больше, чем диктовал рассудок. Ах ты, паршивый аристократ, думал он, с ненавистью глядя на Бригема. А ведь ради таких бездельников солдаты сражаются и умирают на поле боя.
— Просветите всех. Разбейте кости.
Молчание сменилось бормотанием. Кто-то потянул Бригема за рукав.
— Он пьян, Эшберн, и дело не стоит того.
— Неужели? — Все еще улыбаясь, Бригем склонился вперед. — Вы пьяны, Стэндиш?
— Нет. — Стэндиш чувствовал на себе взгляды всех присутствующих. Жалкие щеголи и фаты, высокомерные обладатели титулов и лощеных манер, думал он. Они считают его ниже себя, потому что он отхлестал шлюху. С каким удовольствием он отхлестал бы их всех! — Я достаточно трезв, чтобы понимать, что кости не выпадают в пользу только одного человека, если они не были заранее приспособлены для этого.
Бригем махнул рукой в сторону костей — его взгляд не сулил ничего хорошего.
— Тогда разбейте их.
Послышались протестующие возгласы. Бригем игнорировал их, не сводя глаз со Стэндиша. Ему доставляло огромное удовольствие видеть пот, поблескивающий на лбу полковника.
— Милорд, умоляю вас не действовать опрометчиво. В этом нет необходимости. — Владелец клуба принес требуемый молоток, но стоял, переводя обеспокоенный взгляд с Бригема на Стэндиша.
— Уверяю вас, что необходимость есть. — Бригем в упор посмотрел на колеблющегося хозяина. — Разбейте их.
Нетвердой рукой владелец клуба сделал то, что ему велели. Когда молоток разбивал кости одну за другой, кругом воцарилось молчание. Стэндиш уставился на обломки, лежащие на зеленом сукне. Кости чистые, думал он. Но каким-то образом его одурачили. О, как чешутся руки поубивать всех этих напыщенных, сладкоречивых ублюдков!
— Кажется, у вас кончилось вино, полковник. — Неожиданно Бригем выплеснул содержимое своего бокала в лицо Стэндишу.
Полковник вскочил со стула; вино капало с его щек, как кровь. Выпивка и унижение сделали свое дело. Он бы выхватил шпагу, если бы остальные не схватили его за руки. Бригем не сдвинулся с места.
— Вам не избежать встречи со мной в другом месте, сэр!
Бригем обследовал свою манжету, убеждаясь, что на нее не попало вино.
— Естественно. Лейтон, друг мой, вы будете моим секундантом?
Лейтон взял понюшку табаку.
— Конечно.
Перед рассветом противники стояли на лугу в нескольких минутах езды верхом от города. Туман доходил почти до лодыжек, светлеющее небо было расцвечено пурпурными полосами, как бывает на исходе ночи. Лейтон устало вздохнул, наблюдая, как Бригем заворачивает кружевные манжеты.
— Полагаю, дружище, у вас есть свои причины?
— Есть.
Лейтон хмурился, глядя на восходящее солнце:
— Очевидно, они достаточно веские, чтобы отложить ваше путешествие.
Бригем подумал о лице Сирины, когда она говорила о поруганной чести своей матери, о маленьких изящных руках Фионы.
— Достаточно.
— Конечно, этот тип — свинья. — Лейтон снова нахмурился, на этот раз глядя на росу на своих сапогах. — Тем не менее едва ли разумно драться в сыром поле в такой час. Но если вы должны, ничего не поделаешь. Вы намерены убить его?
Бригем сгибал и разгибал пальцы.
— Да.
— Тогда поторопитесь, Эшберн. Эта история задерживает мой завтрак. — С этими словами Лейтон отошел посовещаться с секундантом Стэндиша — молодым офицером, бледным от страха и возбуждения при мысли о дуэли.
Шпаги признали приемлемыми. Бригем взял одну из них, примерил руку к эфесу и взвесил оружие, словно собираясь купить его, а не пролить им кровь.
Стэндиш стоял наготове. Шпага была привычным для него оружием. Эшберн — не первый и не последний, кого он прикончит ею. Хотя, возможно, думал Стэндиш, вспоминая взгляды и перешептывания окружающих вчера вечером, молодой щеголь будет самой приятной жертвой. Он не сомневался, что быстро прикончит противника и вернется домой с триумфом.
Они отвесили друг другу поклоны и отсалютовали шпагами. Затем тихий луг огласил звон стали о сталь.
Бригем оценил своего противника по первому же выпаду. Очевидно, Стэндиш прошел хорошую школу фехтования и поддерживал себя в форме. Но его стиль был чересчур агрессивным. Бригем парировал удар, выбросив Сирину из головы. Он предпочитал драться без эмоций.
Почва была влажной от росы, а туман приглушал скольжение и топот сапог. Птицы умолкли, и слышалось только звяканье металла.
— Вы хорошо владеете шпагой, полковник, — сказал Бригем, когда они разошлись, описывая круг. — Мои комплименты.
— Достаточно хорошо, чтобы пронзить ваше сердце, Эшберн.
— Посмотрим. — Клинки сталкивались снова и снова. — Но вряд ли вам потребовалась шпага, когда вы насиловали леди Мак-Грегор.
Удивление поколебало сосредоточенность Стэндиша, но он успел блокировать выпад Бригема, прежде чем шпага того достигла цели. Лицо полковника помрачнело, когда он понял, что его привели к этой дуэли, как собаку на поводке.
— Шлюх не насилуют. — Стэндиш атаковал, подстрекаемый вспыхнувшим гневом. — Кто вам эта шотландская сука?
Бригем отразил удар.
— Вы умрете, гадая об этом.
Теперь они дрались молча: Бригем — холодный, как хайлэндский лед, Стэндиш — разгоряченный гневом и недоумением. Клинки шипели и звенели, соперничая с напряженным дыханием дуэлянтов. Смелым движением Стэндиш отбросил шпагу Бригема и нанес контрудар. На плече Бригема расплылось алое пятно.
Более трезвая голова могла бы воспользоваться этой раной к своему преимуществу. Но Стэндиш видел только кровь и чувствовал, что она пахнет победой. Он нападал снова и снова, считая себя в нескольких минутах от триумфа. Бригем отражал удар за ударом, выжидая удобного момента, покуда кровь стекала по его руке в туман. На мгновение он шагнул назад, оставив грудь открытой. Блеск победы сверкнул в глазах Стэндиша, когда он рванулся вперед, целясь Бригему в сердце.
Бригем отбил удар в последнюю долю секунды, повернул свою шпагу и вонзил острие в грудь полковника. Позднее Лейтон заявлял, что даже не успел увидеть, как это произошло. Стэндиш был мертв, прежде чем Бригем извлек клинок наружу.
Вместе с бледным молодым офицером Лейтон обследовал тело.
— Вы убили его, Эшберн. Лучше уезжайте, пока я постараюсь все уладить.
— Спасибо. — Бригем протянул Лейтону шпагу рукояткой вперед.
— Может быть, мне перевязать вам рану?
Бригем с усмешкой бросил взгляд на свою лошадь. Рядом с ней на другой лошади восседал достойный Паркинс.
— Мой лакей этим займется.
Сирина проснулась перед рассветом. Последнюю неделю она плохо спала после того, как однажды пробудилась от сна с колотящимся сердцем, уверенная, что Бригему грозит опасность.
Даже сейчас страх преследовал ее, соединяясь с болью, которую Сирина испытывала после его отъезда. Это глупо, убеждала она себя. Бригем в безопасности в Лондоне. Со вздохом Сирина села, понимая, что больше не заснет. Бригем в Лондоне, повторяла она про себя, но с таким же успехом он мог находиться за океаном.
Какое-то время Сирина позволяла себе верить, что он вернется, как обещал. Но проходили недели, а его не было. И она перестала смотреть на дорогу при звуке лошадиных копыт. Колл и Мэгги поженились больше недели назад. На их свадьбе Сирина наконец дала надежде умереть. Если Бригем не вернулся к свадьбе Колла, то не вернется вовсе.
Она это знала, напоминала себе Сирина, ежедневно выполняя обычную работу по дому. Знала, когда отдалась ему на берегу озера, и поклялась, что не будет сожалеть о происшедшем. Она говорила это себе и помнила, что получила все, чего хотела.
Все, кроме одного. Она не забеременела. Сирина надеялась, понимая, что это безумие — стать матерью ребенка Бригема.
Этого не произошло. Ей остались только воспоминания.
Конечно, у нее были семья и дом. Это помогало заполнить пустоту. Она достаточно сильна, чтобы жить своей жизнью без Бригема. Возможно, она больше никогда не будет счастлива, но нужно довольствоваться тем, что имеешь.
Домашние обязанности облегчали ей душу. Сирина работала одна или вместе с матерью и сестрой. Ради них и ради собственной гордости она сохраняла бодрость духа. Хандра и тоска не для Сирины Мак-Грегор. Впадая в депрессию, она напоминала себе, что у нее был один золотой день.
Однажды ранним вечером Сирина ускользнула из дома. Мать и Мэгги занимались пряжей, а Гвен навещала больную в деревне. Одетая в бриджи, Сирина не попалась на глаза никому, кроме Мэлколма, которого подкупила леденцом.
Она поехала к озеру. Эту слабость Сирина иногда разрешала себе. Когда позволяло время, она сидела на берегу, мечтала и вспоминала. Это словно делало Бригема ближе к ней. Но он вернулся в Лондон, которому принадлежал.
Весна была в разгаре. Легкий ветерок колыхал цветы, деревья покрылись зеленой листвой. Солнечный свет проникал сквозь нее, рисуя причудливые узоры на тропинке. По шороху веток было понятно, что молодой олень пробирался через лес.
Земля у озера была упругой и теплой, хотя вода должна была оставаться ледяной еще несколько недель и сохранять прохладу все лето. Спешившись, Сирина прилегла на холмик почитать и помечтать. Она хотела одиночества, мечтала о коротких минутах безмятежности.
Рядом с ней цвели фиалки. Сирина сорвала несколько, лениво вплетала их в волосы и глядела на стеклянную гладь озера. Высоко на камнях рос вереск, чьи цветы так похожи на пурпурные звезды. Его тонкий запах доносился до нее. Еще выше находились утесы, разглаженные дождями и временем. Там не росло почти ничего, но их нагота казалась Сирине красивой. Они походили на крепости, охраняющие восточный берег озера.
Сирина хотела, чтобы Бригем мог видеть это место теперь, когда ветер был ласковым, а вода такой голубой, что от этого щипало в глазах.
Положив голову на руку, Сирина закрыла глаза, мечтая о Бригеме. Ей показалось, что бабочка села на ее щеку. Дремлющая Сирина лениво смахнула ее. Она не хотела просыпаться в одиночестве. Скоро ей придется вернуться домой и наверстывать часы, украденные для себя. Но еще немного она полежит здесь и помечтает о том, что могло бы произойти.
Сирина вздохнула, почувствовав, что что-то — очевидно, бабочка — скользнуло по ее губам. Она улыбнулась, думая, как приятно было это прикосновение. Ее тело вытянулось, обдуваемое легким ветерком. Как приближение рук любовника, подумала она. Пальцев Бригема. Новый вздох, казалось, наполнил ее грудь. Кровь прилила к телу, губы раскрылись.
— Смотри на меня, Сирина. Смотри на меня, когда я целую тебя.
Сирина машинально повиновалась — ее мысли все еще были скованы дремотой, согревающей тело. К своему изумлению, она увидела глаза Бригема, смотрящие ей в глаза, покуда ее губы были запечатаны поцелуем, слишком настойчивым и властным для любого сна.
— Господи, как же мне тебя не хватало! — Бригем привлек ее ближе к себе. — Каждый день, каждый час…
Неужели это было реальностью? Мысли Сирины текли так же стремительно, как кровь, когда она крепко обняла его, опасаясь, что он исчезнет.
— Бригем! Это действительно ты? Поцелуй меня еще раз, — потребовала она, прежде чем он успел заговорить снова. — И еще, и еще!
Бригем выполнил просьбу — его руки скользили по ее волосам и телу, пока обоих не охватила дрожь. Он хотел рассказать ей, что почувствовал, когда остановил лошадь и увидел ее спящей там, где они впервые занимались любовью. Никто не выглядел более прекрасно, чем его Сирина, лежащая в мужских бриджах, с головой, покоящейся на руке, и цветами, вплетенными в волосы.
Но Бригем не мог найти слов, а если бы нашел, Сирина не позволила бы ему их произнести. Ее губы жадно приникли к его рту. В прошлый раз она казалась хрупкой и немного испуганной, а сейчас была воплощением страсти и желания. Невозможно было оторвать ее от любимого, она бы не вынесла, чтобы их что-то разделяло. Хотя Бригем пытался проявить мягкость во время их первой встречи после стольких недель разлуки, Сирина горела в его объятиях, как пламя.
Не в силах противиться, он сорвал с нее мужскую одежду и нашел свою женщину.
Это было как в первый раз, думала Сирина. Даже еще прекраснее. Руки и рот Бригема словно были повсюду одновременно. Ее кожа влажно поблескивала. Какую бы робость она ни испытывала, впервые отдаваясь ему, сейчас это чувство было сметено охватившей ее страстью. Сирина все сильнее прижимала Бригема к себе, впитывая запахи пота, лошади, крови, возбуждавшие чувственные желания.
— Господи, Рина! — Бригем едва мог говорить. Она словно увлекала его в те места, где он никогда не был, о существовании которых не подозревал. Никакая другая женщина так не властвовала над ним — ни самая опытная французская куртизанка, ни самая светская британская леди. От шотландской дикой кошки он узнал о любви больше, чем казалось возможным.
Кровь стучала у него в мозгу, вызывая сладостную боль. Самообладание, с которым он прожил годы своей жизни, с которым поднимал шпагу и стрелял из пистолета, исчезло, как если бы не существовало никогда. Он привлек Сирину к себе, запуская пальцы в ее волосы, сжимая податливую плоть.
Наконец Бригем проник в нее так глубоко, как только мог. Ногти Сирины впились в его спину, она со стоном двигалась одновременно с ним, вознося бедра ему навстречу и жадно ловя открытым ртом воздух. Потом все мысли исчезли. Хотя глаза были открыты, она не видела ничего, кроме белого слепящего огня.
Тело Сирины вытянулось после испытанного наслаждения, руки безвольно упали наземь. Все вокруг было подернуто дымкой, как будто сон все еще продолжался. Но Бригем лежал на ней, теплый и тяжелый. Сирина с удивлением осознала, что он дрожит. Слабой и уязвимой оказалась не только она, но и он.
— Ты вернулся, — пробормотала Сирина и нашла в себе силы поднести руку к его волосам.
— Я же сказал, что вернусь. — Бригем поцеловал ее снова, но нежно и мягко. — Я люблю тебя, Сирина. Ничто не могло удержать меня от возвращения к тебе.
Она сжала лицо Бригема ладонями, изучая его, и поняла, что он говорит правду. Но это сделало ее лишь более неуверенной относительно будущего.
— Ты отсутствовал так долго. И не сообщал о себе ни слова.
— Сообщать было слишком рискованно. Буря приближается, Рина.
— Да. И ты… — Она не договорила, заметив кровь на своих пальцах. — Бриг, ты ранен! — Сирина приподнялась на колени, сдвинув промокшую повязку на его плече. — Что случилось? На тебя напали? Кэмбеллы?
— Нет. — Он засмеялся, услышав, с какой ненавистью Сирина прорычала имя враждебного клана. — Маленькое дельце в Лондоне перед отъездом. Это пустяк, Сирина.
Но она уже отрывала манжету от его рубашки, чтобы сделать свежую повязку. Бригем вздохнул, зная, что скажет на это Паркинс, но покорно позволил ей обработать рану.
— Шпага, — сказала Сирина.
— Царапина. Мы не будем обсуждать это теперь. Солнце уже садится.
— О! — Сирина заморгала, впервые отметив, как много прошло времени. — Я должна вернуться. Как ты нашел меня здесь?
— Я мог бы сказать, что последовал зову своего сердца, но скажу правду. Это Мэлколм сообщил мне, что ты поехала к озеру.
Волосы, в которых еще оставалось несколько цветов, прикрывали груди Сирины. Она походила не то на колдунью, не то на королеву, не то на богиню. Бригем мог только быть уверен, что она — все, что ему нужно. Он взял ее за руки. Его взгляд был требовательным.
— Скажи мне, Рина…
— Я люблю тебя, Бригем. — Она поднесла его руку к щеке. — Больше, чем могу сказать.
— И ты выйдешь за меня замуж. — Когда Сирина опустила взгляд, Бригем взорвался: — Черт возьми, женщина! Ты говоришь, что любишь меня, почти убиваешь меня своей страстью, но начинаешь уклоняться, когда я говорю о замужестве.
— Я же сказала тебе, что не могу…
— А я сказал тебе, что сможешь. — Он подобрал порванную рубашку и набросил ее на плечо, которое начинало болеть. — Я поговорю с твоим отцом.
— Нет! — Сирина быстро вскинула голову. Мучительно размышляя, она отбросила волосы с лица. Как они могли зайти так далеко и вернуться туда, с чего начали? — Умоляю тебя, не надо!
— Какой выбор ты мне оставляешь? — Бригем набросил рубашку, подождал, пока Сирина отойдет, чтобы одеться самой. — Я люблю тебя, Рина, и не собираюсь провести жизнь без тебя.
— Тогда я попрошу дать мне время. — Она смотрела на него, зная, что должна принять решение. — Так много нужно сделать, Бригем. Так много произойдет с нами. Когда начнется война, ты уедешь, а я буду только ждать. Дай нам обоим время, чтобы разобраться во всем.
— Хорошо, Сирина. Но потом я не оставлю тебе выбора.
