- Мак-Грегоры, #1
Глава 12
Принц Чарлз действительно поставил свою королевскую ногу на землю Шотландии в разгар лета, однако триумфа, как надеялись он и многие другие, не вышло. Когда он высадился на острове Эрискей, Мак-Доналд из Бойсдейла посоветовал ему отправляться домой. Ответ принца был кратким и красноречивым:
— Я прибыл домой.
С Эрискея принц и семь человек, которые приплыли с ним, отправились на большую землю. Но и там якобиты были преисполнены скорее беспокойства, нежели энтузиазма. Однако Чарлз разослал письма хайлэндским вождям, в том числе Кэмерону из Лохиэла. Последний, хотя неохотно и с тяжелым сердцем, но согласился оказать принцу поддержку.
Поэтому 19 августа 1745 года в Гленфиннане перед девятью сотнями преданных людей был поднят штандарт. Отец Чарлза был провозглашен Яковом VIII Шотландским и Яковом III Английским, а молодой принц — регентом.
Маленькая армия двинулась на восток, постепенно набирая силы. Кланы поднимались, произносились клятвы, мужчины прощались с женщинами и присоединялись к марширующему войску.
Путешествие Бригема по Шотландии с Иэном и Коллом помогло ему лучше узнать страну. По иронии судьбы, они ехали по одной из дорог, построенных с целью помешать хайлэндскому мятежу. Используя ее и холмы для прикрытия, они избежали правительственных гарнизонов в Форт-Уильяме и Форт-Огастесе.
Настроение повсюду было приподнятым, а люди — такими же суровыми и готовыми к битве, как их земля. Как всегда полагал Бригем, энергии и силы молодого принца оказалось достаточно, чтобы объединить их. Когда мужчины думали о предстоящих сражениях, они думали не о смерти, а о победе и о торжестве справедливости, которую попирали так долго.
Некоторые из них были молоды. Бригем видел будущее на их энергичных лицах, в том как они смеялись и смотрели на принца, который носил хайлэндскую одежду и прикрепил к голубому берету белую кокарду — символ своего дома.
Другие были стары, и их лица отражали прошлое — гордость, не имеющую возраста, битвы, уже проигранные и выигранные. Они смотрели на принца, с его свежей стюартовской кровью, как на клей, который соединит кланы вместе.
Но старых и молодых, энергичных и сомневающихся Чарлз увлекал одной силой своей личности. Это было его время и его место. Он намеревался достичь своей цели.
Стояла прекрасная погода, дули теплые ветры. Кто-то сказал, что сам Бог благословил мятеж. Какое-то время это казалось так. Люди и оружие, потерянные для якобитов, когда «Элизабет» повернула назад, были забыты. Торфа для костров было достаточно, а вода в горных источниках была свежей. Играли волынки, виски лилось рекой, и по ночам люди спали крепко, как и спят мужчины, пустившиеся в авантюру.
Бригему сообщили, что на север отправлена правительственная армия под командованием генерала сэра Джона Коупа[34]. Он сразу же передал новости непосредственно принцу и увидел, как рот того изогнулся в довольной улыбке.
— Итак, мы наконец начнем сражаться.
— Похоже на то, ваше высочество.
Утро было теплым, наполненным рассеянным солнечным светом Шотландии. В лагере пахло лошадьми, солдатами и дымом. Вид суровых холмов смягчал буйно растущий вереск. Орел, рано начавший охоту, кружил в небе.
— Хороший день для битвы, — пробормотал Карл, изучая лицо Бригема. — Вы бы предпочли, чтобы с нами был лорд Джордж?
— Лорд Джордж — отличный полевой командир, ваше высочество.
— Безусловно. Но у нас есть О’Салливан [35]. — Чарлз жестом указал на высокого ирландского солдата удачи, который собирал людей для дневного перехода.
Бригем не сомневался в преданности принцу ирландца, но чувствовал, что в нем больше фанфаронства, чем осмотрительности.
— Если на нас нападут, мы будем отчаянно драться.
— Жду этого с нетерпением. — Чарлз, положив руку на эфес шпаги, оглядывался вокруг. Он чувствовал к этой земле глубокую и искреннюю привязанность. Когда он станет королем, то позаботится, чтобы Шотландия и ее народ были вознаграждены. — Это было долгое путешествие, Бригем, от самого двора Людовика с его хорошенькими личиками.
— Долгое, ваше высочество, — согласился Бригем. — Но его стоило предпринять.
— Скажу вам, что на некоторых хорошеньких личиках были слезы, когда вы уезжали. Вы уже успели разбить сердца и в Шотландии?
— Для меня теперь существует только одно лицо, сир, и одно сердце, которое я постараюсь не разбивать.
В темных глазах принца мелькнул интерес.
— Ну и ну! Похоже, блистательный лорд Эшберн влюбился в хайлэндскую девицу. Скажите, mon ami [36], она так же хороша, как очаровательная Анн-Мари?
Бригем криво улыбнулся:
— Умоляю ваше высочество не делать сравнений, особенно в присутствии хайлэндской девицы. У нее на редкость буйный темперамент.
— Неужели? — Чарлз подал сигнал привести его лошадь. — Мне не терпится увидеть ее и посмотреть, что за женщина сумела заманить в ловушку мужчину, пользовавшегося наибольшим спросом при французском дворе.
Волынки не переставали играть на дороге, но войск Коупа нигде не было видно. Поступили известия, что он идет окольным путем в Инвернесс. Дорога в Эдинбург была открыта для мятежников. Силами трех тысяч, после короткой, но жестокой битвы, они захватили Перт. После этого они продолжили марш на юг, разгромив два полка драгун.
Бои только воспламеняли мятежников. Наконец-то вместо разговоров и планов начались действия! С мечом и волынкой, щитом и топором они были само неистовство. Выжившим предстояло рассказывать истории об их маниакальной смелости и дерзости, которые сами по себе служили оружием.
Соединившись с лордом Джорджем Марри в Перте, они вошли в Эдинбург и захватили его.
Город пребывал в панике. Новости о вторжении предшествовали хайлэндской армии, и ходили слухи о варварах, каннибалах и головорезах. Стража бежала, и, покуда Эдинбург спал, группа Кэмеронов атаковала часовых, обеспечив контроль над столицей.
Под командованием принца не было ни грабежей, ни мародерства. К жителям Эдинбурга относились с сочувствием и справедливостью, как к подданным истинного короля.
Прошел всего месяц с тех пор, как в Гленфиннане был поднят штандарт и Яков провозглашен королем, а его сын и регент уже готовился открыть королевский двор в Холируд-Хаус [37].
Колл был рядом с Бригемом, когда принц на своем сером мерине въехал в Холируд-Парк. Посмотреть на него собралась целая толпа. Крики и приветствия сопровождали кортеж, ибо народ радовался при виде молодого человека в камзоле из тартана и голубом берете. Возможно, он еще не был принцем Англии, но уже был признан их принцем.
— Слышишь их? — Колл с усмешкой склонился вперед в седле. — Здесь наша первая настоящая победа, Бриг.
Бригем с трудом удерживал свою лошадь, когда они ехали по узким переполненным улицам.
— Готов поклясться, что принц мог бы повести их на Лондон, сказав лишь слово. Надеюсь, что припасы и люди, в которых мы нуждаемся, скоро прибудут.
— Мы могли бы одержать победу, даже если бы силы противника превосходили наши в десять раз — как в Перте или Колтбридже. — Сентябрьский ветер заставил Колла поморщиться. — Господи, как же здесь грязно! Нет, мне подавай хайлэндские холмы. Здесь же просто дышать невозможно!
Город был битком набит домами и лавками, в том числе построенными из глины и дерева. Каменные здания были высокими, как орлиные гнезда, с фасадами из четырех или пяти этажей и зачастую девяти-десятиэтажными задними стенами, тянущимися вверх вдоль крутых холмов.
— Хуже, чем в Париже, — согласился Бригем.
Вонь доносилась из замусоренных переулков, но люди, приветствующие принца, казалось, не замечали ее.
Над грязными трущобами тянулась Ройал-Майл. Эдинбургский замок, величавый и уже обладавший древней историей, высился на страже одного конца этой великолепной улицы. На нижнем краю склона находился Холируд-Хаус, где дворец и аббатство стояли рядом перед мрачными утесами. Он неоднократно был сценой волнений и бурных страстей. Мария, королева Шотландии [38], была его самым знаменитым и обреченным обитателем. Она жила там, вышла замуж за своего кузена Генри Стюарта Дарнли [39]в Холирудском аббатстве и видела, как ее любовник Риццио [40] был убит им в маленькой столовой ее же апартаментов. В замке родился ее сын Джеймс [41], который, пережив бурное детство, стал королем Шотландии и Англии.
Здесь, в этом вместилище великолепия и интриг, праправнук Джеймса, Чарлз, держал свой двор, вновь оживив Холируд-Хаус. Он приезжал верхом к дворцу, где некогда обитали его предки. Спешившись, он медленно проходил под аркой, чтобы вскоре появиться у окна своих новых апартаментов, махая рукой кричащей толпе.
Эдинбург поддерживал принца, а он поддерживал Эдинбург.
Ему предстояло доказать это через несколько дней, когда Коуп двинул свои войска на юг.
Предупрежденные якобиты встретили правительственную армию на востоке от города, в Престонпансе. Драгуны в красных мундирах стояли лицом к лицу с хайлэндерами в килтах или брюках из тартана. Бригем, с кожаным щитом в одной руке и шпагой в другой, присоединился к Мак-Грегорам. Вначале в поле воцарилось молчание — только гулкие звуки волынок слышались в туманном воздухе. Как удары сердца людей, добровольно идущих на смерть, думал Бригем. Утренний ветер развевал знамена противоборствующих армий.
При первой же схватке в небо взвились воинственные крики. Пехотинцы сталкивались друг с другом с грохотом мечей и топоров. Шотландцы дрались как демоны, продолжая сражаться, даже истекая кровью. Как случалось и прежде, английская пехота не могла противостоять ярости хайлэндской атаки. Красная линия заколебалась и начала разламываться.
Тогда вперед со зловещим стуком подков и звоном мечей устремилась кавалерия. Бригем, столкнувшись с противником, игнорировал шум и проклятия вокруг. Пуля просвистела мимо его уха, но взгляд не утрачивал холодной решимости. Кэмбелл с дороги из Лондона узнал бы этот взгляд. Бригем был человеком, готовым умереть, но уверенным, что этого не произойдет.
Пушечный дым становился все гуще, поэтому противники сражались будто в тумане. В пылу битвы пота проливалось не меньше, чем крови, — запах того и другого наполнял воздух. Птицы-падалыцики, привлеченные звуками сражения, уже кружили над головами дерущихся.
Маневрируя на своей лошади среди остатков английской армии, Бригем видел белые кокарды якобитов и пледы Мак-Грегоров, Мак-Доналдов, Кэмеронов. Некоторые падали вокруг него от ударов штыков и сабель. Снова и снова гремели пушки, разбрасывая камни, грязь и смертоносный металл. Некоторые люди кричали, падая наземь, другие умирали молча.
Спустя десять минут битва закончилась. Драгуны искали спасения в бегстве, отступая к холмам на лошадях и пешком. По зеленой траве и серым камням текла кровь. На земле лежали распростертые тела убитых и раненых. В тот день победно звучали волынки и высоко реяло знамя дома Стюартов.
— Почему мы продолжаем торчать в Эдинбурге, когда нам следует маршировать на Лондон? — осведомился Колл, шагнув во внутренний двор Холируда с пледом на плечах, так как сумерки были холодными.
На сей раз Бригем мог только согласиться с нетерпением Колла. Они пробыли почти три недели при новом дворе Чарлза. Сам двор был великолепным, с ассамблеями и советами во дворце, но принц не забывал своих людей и делил время между Холирудом и лагерем в Даддингстоне. Моральный дух там был достаточно крепким, хотя многие разделяли чувства Колла.
Балы и приемы могли подождать.
— Победа в Престонпансе обеспечила нам более сильную поддержку. — Бригем распахнул плащ навстречу сырому вечернему воздуху. — Сомневаюсь, что мы должны задерживаться здесь.
— Советы! — проворчал Колл. — Каждый божий день у нас очередной совет. Если у нас есть проблемы, дружище, так между лордом Джорджем и О’Салливаном. Я готов поклясться, что если один из них скажет «черное», то другой тут же поклянется, что это белое.
— Знаю. — Этот конфликт причинял Бригему немалое беспокойство. — Сказать тебе по правде, Колл, О’Салливан тревожит меня. Я предпочел бы более уравновешенного командира, для которого важнее не эпизодические поражения противника, а полная победа.
— У нас не будет ни того ни другого, пока мы торчим при дворе.
Бригем улыбнулся, глядя в наступающую ночь:
— Тебе недостает Хайлэндса, Колл, и твоей жены.
— Да. Прошло всего два месяца с тех пор, как мы покинули Гленроу, но мы так мало времени провели вместе. Я особенно беспокоюсь, так как Мэгги ждет ребенка.
— Мужчина должен беспокоиться о тех, кого любит.
— Многие мужчины среди нас знают, что, когда начнется марш на юг, может пройти год, прежде чем мы снова увидим наши дома и семьи. — Не желая впадать в мрачное настроение, Колл хлопнул Бригема по плечу. — По крайней мере, для тебя здесь достаточно хорошеньких женщин. Удивляюсь, что ты не выбрал ни одну из них. Ручаюсь, что за последние несколько недель своим равнодушием ты разбил дюжину сердец.
— Ты мог бы сказать, что у меня кое-что на уме. — Вернее, кое-кто, подумал Бригем. Одна-единственная. — Может, разопьем бутылочку и поищем игру? — Когда Колл кивнул, они вместе двинулись назад через двор.
Бригем заметил женщину, идущую сквозь тенистую арку, но его взгляд скользнул по ней без всякого интереса. Однако, сделав еще три шага, он остановился, медленно повернулся и стал смотреть на нее. Темнело очень быстро, и Бригем мог видеть только то, что она высокая и стройная. На ее голову и плечи был наброшен плед. Она могла быть служанкой или одной из придворных дам, вышедшей подышать воздухом. Бригема интересовало, почему незнакомка так мучительно напоминала ему его фарфоровую пастушку.
Хотя он не мог видеть ее лица, но был уверен, что она смотрит на него так же внимательно.
Досадуя на себя, Бригем зашагал дальше, но какая-то необъяснимая сила вынудила его снова остановиться и повернуться. Женщина все еще стояла там, скрестив руки на груди и высоко подняв голову.
— Что с тобой, черт возьми? — Колл тоже остановился и усмехнулся, заметив женскую фигуру в арке. — Ну, если дело в этом, полагаю, ты вряд ли захочешь играть со мной в кости.
— Нет, я… — Бригем оборвал фразу, когда женщина подняла руки, чтобы сбросить плед с головы. Вечерний свет попал на ее волосы, сверкающие, как заходящее солнце.
— Сирина? — Бригем не верил своим глазам.
Она шагнула вперед, и он увидел ее улыбающееся лицо. Его сапоги гулко зазвенели по булыжникам, когда он побежал через двор. Прежде чем она успела произнести его имя, он заключил ее в объятия.
— Так вот оно что, — пробормотал Колл, глядя, как его друг привлек к себе его сестру для долгого и страстного поцелуя.
— Почему ты здесь? Как ты приехала? — Бригем поцеловал ее снова, не дав ответить.
— Пусти-ка, приятель. — Колл освободил Сирину из объятий Бригема. — Что ты делаешь в Эдинбурге и где Мэгги?
— Она здесь. — Запыхавшаяся Сирина снова приникла к Бригему. — И мама, и Гвен, и Мэлколм. — Протянув руку, она шутливо дернула брата за бороду. — Принц пригласил нас ко двору. Мы прибыли почти час назад, но не знали, где найти вас.
— Мэгги здесь? Где она? С ней все в порядке? — С присущим ему нетерпением Колл повернулся на каблуках и побежал через арку.
— Бригем…
— Не говори ничего. — Он погрузил руки в ее волосы, вдыхая их запах и снова прижимаясь губами к ее губам. — Ты стала еще красивее, Сирина. Я мог умереть от тоски по тебе.
— Я думала и молилась о тебе каждый день. Когда мы слышали о битвах, я почти сходила с ума, ожидая твоих писем, сообщающих, что ты невредим.
Она отодвинулась, чтобы посмотреть на него. Так как Бригем и Колл прискакали из лагеря, он еще не успел переодеться в придворное платье. Сирина с облегчением отметила, что он был тем же человеком, который покинул Гленроу почти три месяца назад.
— Я боялась, что ты изменился. — Она облизнула губы и окинула взглядом здания. Сирина не видела ничего более величественного, чем дворец с его башнями, шпилями и высокими светящимися окнами. — Здесь все так прекрасно — и замок, и аббатство!
— Где бы я ни был, между нами ничего не изменится, Рина.
Она положила голову на его плечо:
— Я постоянно молилась о том, чтобы ты был в безопасности и не искал утешения в объятиях другой женщины.
Он засмеялся и поцеловал ее волосы:
— Не стану спрашивать, о чем ты молилась с большим жаром. У меня никого нет и не может быть, кроме тебя. Этой ночью я найду больше, чем простое утешение в твоих объятиях.
Сирина улыбнулась, коснувшись губами его щеки:
— По правде говоря, моим самым большим желанием после того, чтобы найти тебя целым и невредимым, было провести с тобой ночь любви.
— Постараюсь осуществить оба твоих желания.
Она поцеловала его и покачала головой:
— Я должна разделить комнату с Гвен. Для вас, милорд, было бы неподобающе приходить в мою постель, так же как и для меня искать коридоры к вашей.
— Этой ночью ты разделишь со мной комнату как моя жена.
Ее рот открылся от удивления, и она выскользнула из его объятий.
— Это невозможно.
— Это вполне возможно, — поправил Бригем. — И так будет. — Не дав ей заговорить, он увлек ее в арку.
Принц был в своих апартаментах, готовясь к вечернему приему. Хотя просьба Бригема об аудиенции в такой час удивила его, он дал согласие.
— Ваше высочество. — Бригем поклонился, войдя в гостиную Чарлза.
— Добрый вечер, Бригем. Мадам, — приветствовал Сирину Чарлз, когда она присела в реверансе. Сирина была готова убить Бригема за то, что он потащил ее к принцу, даже не дав времени смыть дорожную грязь и причесать волосы. — Должно быть, вы мисс Мак-Грегор. — Чарлз поцеловал ей руку. — Легко понять, почему лорд Эшберн больше не обращает внимания на придворных дам.
— С вашей стороны было очень любезно, ваше высочество, позволить мне и моей семье приехать.
— Я многим обязан Мак-Грегорам. Они поддерживали моего отца и меня. Такая преданность не имеет цены. Почему бы вам не сесть? — Он сам проводил ее к стулу.
Сирина никогда не видела таких комнат. Высокий потолок украшала лепнина в виде фруктов и цветов, а с его центра свисала люстра. Фрески на стенах изображали победы Стюартов в битвах. В камине возле стула Сирины потрескивал огонь. На клавесине посреди комнаты лежали раскрытые ноты.
— Сир, я должен просить вас о милости.
Чарлз сел, указав Бригему на стул.
— Уверен, что я обязан вам больше чем одной милостью.
— Преданность не предполагает долга, ваше высочество.
Взгляд Чарлза смягчился. Теперь Сирина понимала, почему его называют красавчик-принц. Дело было не только в его лице и фигуре, но и в его сердце.
— Дело не в долге, а в признательности. О чем вы хотите просить меня?
— Я бы хотел жениться на мисс Мак-Грегор.
Улыбнувшись, Чарлз постучал пальцем по колену:
— Я уже догадался об этом. Должен признаться, мисс Мак-Грегор, что в Париже лорд Эшберн был весьма обходителен с придворными дамами, а в Холируд-Хаус оказался весьма эгоистичным.
Сирина благочестиво сложила руки на коленях:
— Не сомневаюсь, сир, что лорд Эшберн — благоразумный воин. Он уже имеет некоторое представление о свирепом и яростном характере членов клана Мак-Грегоров.
Чарлз весело рассмеялся:
— Поэтому я тоже не решусь вам перечить. Вы хотели бы обвенчаться здесь, при дворе?
— Да, сир, и этим вечером, — ответил Бригем.
Светлые брови Чарлза поползли вверх.
— Этим вечером, Бригем? Такая спешка… — Он оборвал фразу, снова посмотрев на Сирину. Пламя в камине бросало игривые отблески на ее волосы, — вполне понятна, — закончил принц. — Вы имеете согласие Мак-Грегора?
— Да, сир.
— Ну, тогда… Вы оба католики? — Получив утвердительный ответ, он задумался. — Тогда аббатство подойдет. Конечно, есть вопрос насчет оглашения и так далее, но думаю, если человек не может обойти такие препятствия, ему нечего претендовать на трон. — Принц поднялся, вынудив Сирину и Бригема тоже встать. — Я устрою ваше венчание этим вечером.
Бледная, не вполне уверенная, что это не сон, Сирина нашла родителей в их комнате.
— Сирина! — воскликнула Фиона, увидев, что ее дочь все еще в дорожном костюме. — Ты должна переодеться. Двор принца не место для грязных сапог и испачканных юбок.
— Мама, я выхожу замуж.
— Черт побери, девочка! — Иэн поцеловал ее растрепанные волосы. — Мы знаем об этом.
— Сегодня вечером.
— Сегодня? — Фиона поднялась со стула. — Но как…
— Бригем отвел меня к принцу. Он принял меня в таком виде. — Сирина расправила юбки, зная, что мать поймет ее чувства. — И он… они… — Она переводила взгляд с отца на мать. — Мама!
— Ты хочешь выйти за него?
Сирина колебалась, чувствуя старые сомнения. Инстинктивно она поднесла руку к груди. На тяжелой цепи под ее корсажем висел изумруд, который дал ей Бригем.
— Да, — ответила она. — Но все произошло так быстро… — Он снова уедет на войну, подумала Сирина. — Да, — повторила она более уверенно. — Больше всего на свете я хочу принадлежать ему.
Фиона обняла Сирину за плечи:
— Тогда нам нужно многое сделать. Оставь нас, пожалуйста, Иэн, и пошли служанку за Мэгги и Гвен.
— Вы гоните меня, миледи?
Фиона и Сирина взяли его за руки.
— Боюсь, у тебя вызовет сильную неприязнь женская работа, которую придется проделать в ближайшие часы.
— Ладно, ухожу. — Иэн задержался, чтобы обнять дочь. — Я всегда гордился тобой. Сегодня я передаю тебя другому мужчине, и ты примешь его имя. Но ты всегда будешь Мак-Грегор. — Он поцеловал ее. — Наш род по праву считается королевским.
Не было времени размышлять о том, что должно было произойти, прежде чем ночь подойдет к концу. Слуги бегали по комнатам с кувшинами горячей воды, в которую Фиона добавляла духи для ванны ее дочери. Гвен и Мэгги болтали, распарывая и накладывая новые швы в платье, которое Сирине предстояло надеть на свадьбу.
— Это очень романтично, — заметила Гвен, окидывая стежки критическим взглядом.
— Это безумие. — Мэгги огляделась вокруг, зная, что Сирина моется за ширмой. — Очевидно, Рина с помощью каких-то чар заставила Бригема так поспешить. Должно быть, он не такой уж чопорный, как мне казалось раньше.
— Представь себе. — Гвен осторожно передвинула атлас цвета слоновой кости. — Пойти к принцу! Мы не успели распаковать вещи, а уже переделываем мамино бальное платье в свадебное для Сирины.
Мэгги откинулась назад, притронувшись к округлившемуся животу. Ребенок, которого она носила, стал особенно активным по ночам. Распаковке придется подождать, как ей — встречи с Коллом. Она подавила смешок, вспомнив, как Колл взревел, когда их прервали, как только они подошли друг к другу. Мэгги подняла голову, когда из-за ширмы появилась Сирина, завернутая в полотенце; с ее волос и кожи капала вода.
— Платье будет красивым, — сказала ей Мэгги. — И ты тоже.
— К огню, — распорядилась Фиона, вооруженная щеткой. Зная, что дрожь Сирины не имеет ничего общего с холодом, она стала успокаивать дочь, высушивая ей волосы. — Свадьба — одно из самых драгоценных воспоминаний для женщины. Прошло много лет, но я четко ее помню.
— Мне действительно нужно так бояться?
Фиона взяла ее за руку:
— Думаю, чем сильнее любовь, тем больше страх.
Сирина слабо усмехнулась:
— Тогда я, очевидно, люблю его больше, чем знаю сама.
— Я бы не могла желать лучшего мужа для тебя, Рина. Когда кончится война, у вас будет хорошая жизнь.
— В Англии, — вздохнула Сирина.
Фиона начала расчесывать ей волосы щеткой, как делала много раз. Ее руки становились особенно ласковыми при мысли о том, что вскоре она будет лишена этого удовольствия.
— Когда я вышла замуж за твоего отца, то оставила свою семью и свой дом. Я выросла под звуки и запах моря. Девочкой я взбиралась на утесы и наблюдала, как волны разбиваются о камни внизу. Лес Гленроу был для меня чужим и пугающим. Я не была уверена, что смогу выдержать пребывание так далеко от всего, что знала и любила.
— И как же ты это выдержала?
— Любя твоего отца еще сильнее.
Они оставили волосы Сирины распущенными и струящимися по спине, поблескивающими в пламени свечей. Корсаж ее платья был свободным, едва касаясь груди и позволяя ей свободно подниматься и опускаться вместе с ниткой жемчуга. Рукава колоколом опускались до запястий. Жемчуг мерцал и на юбке, где она расширялась над обручами и нижними юбками. Пояс на талии украшал букет светлых диких роз. С колотящимся сердцем Сирина шагнула в аббатство.
Это было место легенд, радости, отчаяния и чудес. Там ей предстояло обвенчаться.
Бригем ждал ее. В колеблющемся свете ламп и свечей Сирина подошла к нему. Она всегда считала, что он выглядит особенно элегантно в черном, но никогда еще не видела его таким красивым. Серебряные пуговицы сверкали, компенсируя строгий покрой костюма. Впервые с тех пор, как Сирина познакомилась с Бригемом, на нем был парик, чья мягкая белизна придавала романтичность его лицу, контрастируя с темно-серыми глазами.
Сирина не замечала ни принца, ни скамьи, заполненные лордами и леди, которые пришли наблюдать за церемонией. Она видела только Бригема.
Когда ее рука коснулась его руки, она перестала дрожать. Вместе они предстали перед священником и произнесли обеты.
Часы били полночь.
Принц решил, что свадьба, даже столь поспешная, заслуживает торжества. Спустя несколько минут после того, как Сирина стала леди Эшберн, она оказалась в картинной галерее дворца, где Чарлз дал свой первый бал в ночь, когда захватил город.
В длинном широком зале уже звучала музыка. Сирину целовали и поздравляли незнакомые люди, ей завидовали дамы, ее разглядывали мужчины. Голова у нее уже кружилась, когда ей поднесли первый бокал шампанского. Она глотнула его, чувствуя, как пузырьки лопаются у нее на языке.
Воспользовавшись своей привилегией, Чарлз пригласил ее на первый танец.
— Вы поистине прекрасная невеста, леди Эшберн.
Леди Эшберн!
— Благодарю вас, ваше высочество. Как я могу выразить вам благодарность за то, что это стало возможным?
— Ваш муж очень ценен для меня, миледи, как солдат и как друг.
Ее муж!
— Вы можете положиться и на его, и на мою преданность, сир, в качестве как Лэнгстон, так и Мак-Грегор.
Бригем пригласил ее на следующий танец, проигнорировав жалобы друзей, которым хотелось потанцевать с новобрачной.
— Ты довольна, любовь моя?
— Да. — Странная робость, подумала Сирина, чувствуя, что краснеет, улыбаясь ему. Бригем выглядел по-другому в парике и блеске драгоценностей. Совсем не так, как тот мужчина, который перекинул ее через плечо, угрожая бросить в озеро. Он был не менее великолепен, чем сам принц. И казался таким же незнакомым. — Это красивая комната.
— Видишь портреты? — спросил Бригем, подведя ее за локоть к стене. — Это восемьдесят девять шотландских монархов. Мне говорили, что картины заказал Карл II[42], хотя он никогда не входил в Холируд-Хаус и вообще не возвращался в Шотландию после Реставрации [43].
Она знает шотландскую историю, с раздражением подумала Сирина, но попыталась изобразить интерес.
— Да. Это Роберт Брюс [44], храбрый воин и любимый король.
— Мне следовало догадаться, что такая начитанная женщина, как ты, должна знать историю своей страны. — Он склонился к ее уху. — А что ты знаешь о военной стратегии?
— Военной стратегии?
— Ага, значит, есть кое-что, чему я могу обучить тебя. — Прежде чем Сирина успела ответить, Бригем потащил ее к двери. Ей едва хватило времени вскрикнуть, когда он схватил ее в объятия и побежал по коридору.
— Что ты делаешь? Ты сошел с ума!
— Я убегаю. — Когда музыка стала тише, он замедлил шаг. — И я сошел с ума в тот момент, когда ты появилась в аббатстве. Пускай они пьют и танцуют. Я веду мою жену в постель.
Бригем поднялся по лестнице, даже не удосужившись кивнуть слуге, который поклонился им, выпучив глаза. Все еще держа Сирину в объятиях, он ногой открыл дверь своей комнаты и таким же способом закрыл ее за ними. После этого он бесцеремонно опустил Сирину на кровать. Она попыталась изобразить возмущение.
— Вы так обращаетесь с молодой женой, милорд?
— Я еще даже не начал. — Повернувшись, он запер дверь на засов.
— Может быть, я хотела потанцевать еще один-два раза.
— О, я намерен танцевать с тобой до рассвета и даже позже.
Сирина усмехнулась:
— Есть разные танцы, сассенах.
— Да, — усмехнулся он в ответ. — И я имею в виду не менуэт.
Сирина пригладила юбку.
— Тогда что? — Она прищурила глаза, думая, слышит ли он, как быстро и громко стучит ее сердце. — Гвен считает, что ты романтичен. Сомневаюсь, что она будет так думать, когда я расскажу ей, как ты швырнул меня на кровать, словно мешок с мукой.
— Романтика? — Бригем зажег свечи, стоящие у кровати. — Ты этого хочешь, Рина?
Она пожала почти обнаженными плечами:
— Об этом мечтает Гвен.
— Но не ты? — Бригем со смехом скинул камзол и бросил его на стул с небрежностью, которая вызвала бы у Паркинса дрожь. — Женщина имеет право на романтику в свою брачную ночь. — Неожиданно он опустился на колени перед кроватью и стал снимать с нее туфли. — У меня не было возможности сказать тебе, как великолепно ты выглядела, стоя рядом со мной в аббатстве. Все мои мечты стали явью.
— Я подумала, что ты выглядишь как принц, — пробормотала Сирина, вздрогнув, когда он провел пальцем по ее ноге.
— Этой ночью я только мужчина, влюбленный в свою жену. — Бригем коснулся губами ее лодыжки, от которой соблазнительно пахло мылом и духами. — Очарован ею. — Его губы медленно скользнули вверх к колену. — Порабощен ею.
— Я боялась. — Сирина привлекла его к себе. — Боялась с того момента, как шагнула в аббатство. — Она глубоко вздохнула, когда он провел губами вдоль края ее корсажа, касаясь груди.
— И все еще боишься. — Уверенными пальцами Бригем расстегнул ее платье, наблюдая, как оно бесшумно падает вниз.
— Нет. Я перестала бояться, когда ты подхватил меня и побежал по коридорам. — Сирина улыбнулась и такими же уверенными руками сбросила жилет с его плеч. — Тогда я поняла, что ты снова стал моим Бригемом.
— Я всегда твой, Рина. — Он мягко опустил ее на кровать и показал, насколько правдивы его слова.
