- Следствие ведет Ева Даллас, #33
14
Ева проверила три имени, которые дала ей Тереза, пока Рорк вез ее домой.
– Чавес Стивен. Досье в милю длиной, меню самое разнообразное, в разных штатах. Простое нападение, вооруженное нападение, пара арестов за наркоту, сексуальное нападение – оправдан, – угон автомобиля с отягчающими, мошенничество, грабеж. Много раз пересекал границы штатов, множество отсидок в разных казенных заведениях.
– Много приводов и задержаний, не приведших к суду. Чуть больше семи лет назад задержан за хранение краденого, вышел под залог и исчез. Это было в Аризоне. – Ева бросила взгляд на Рорка.
– А когда Тереза в последний раз контактировала с Лино семь лет назад, он был в Неваде. В соседнем штате.
– На что спорим, они с Лино встретились и выпили за старую дружбу? – предложила Ева.
– Только дурак стал бы спорить, что они не встретились и не выпили за старую дружбу. И где он сейчас?
– А вот это самый интересный вопрос. Исчез из поля зрения примерно в одно время с Лино. Инес и Сото до сих пор живут в Нью-Йорке. Инес работает техником-смотрителем жилого комплекса в своем старом районе. Отсидел срок за ограбление накануне совершеннолетия. После выхода задержан за нарушение порядка в пьяном виде, заплатил штраф, с тех пор чист. Вот уже десять лет как. Подружку Лино Сото задерживали за наркоту – хранение и продажа, – сексуальные приставания без лицензии, нападение. Недавно прошла испытательный срок, отпущена. Надо же, как удачно: работает в винном погребке рядом с церковью Святого Кристобаля. Обожаю такие совпадения.
– Кто мог бы тебя за это винить? Итак, кого навестим первым?«Повезло мне, – думала Ева. – Копу нужен такой парень, чтоб не ныл насчет сверхурочной нагрузки».
– Я могла бы застать их обоих утром, но… Инес живет там же, где работает, а раз так, его можно навестить и сегодня, мы не промахнемся. – Ева продиктовала адрес. – Спасибо.
– Считай, ты мне задолжала. Эта полицейская работа так скучна, что помереть можно с тоски. Одни разговоры, и никто еще не пытался нас убить.
– Ну нельзя же все время веселиться! Но ты не унывай, может, Джо Инес вытащит «перышко» и попытается воздух из нас выпустить.
– Не пытайся меня утешить, Ева.
Ева засмеялась и вытянула ноги.
– Хочешь поговорить о смертельной опасности? Пожалуйста. Пибоди сегодня встречалась с Надин и Луизой, намечается предсвадебная вечеринка для девочек. Я должна быть хозяйкой, но, надеюсь, они избавят меня от этой почетной обязанности.
– Ну, это еще не смертельная опасность. По правде говоря, все это звучит вполне разумно и нормально.
– Да, наверное. Но я поставила условие: никаких игр и никакого стриптиза. Со всем остальным, думаю, я смогу справиться. Просто придется сидеть в женской компании, пить всякую девчоночью муру и есть торт. – «Все-таки есть в этом деле и светлые стороны, – добавила Ева про себя. – Торт, например». – Видимо, надо подарить Луизе подарок на свадьбу.
И Ева бросила умоляющий взгляд на Рорка.
– Нет, – решительно отказался Рорк, – я не возьму это на себя, даже не проси. Как и ты, я понятия не имею, что в таких случаях полагается дарить.
Ева сокрушенно вздохнула: ее последняя робкая надежда погасла.
– Я вообще не понимаю, почему столько мероприятий непременно сопровождается подарками? После этой девчачьей вечеринки нам придется делать им подарок на свадьбу, так? Черт, ну что можно подарить паре взрослых людей, у которых уже все есть, а если им еще что-то нужно, они могут купить себе все это сами?
– Им предстоит обставить новый дом, – напомнил Рорк. – Я поговорил с матерью Пибоди, заказал для них чайный сервиз. Чайник, чашки, блюдца и так далее. Она великолепный мастер, весьма изобретательный.
– Гм. Хорошая мысль. Ну почему я сама до нее не додумалась? Могла бы сделать подарок Луизе на этот ее девичник. – Ева задумалась. – Инес – единственный из всех названных Терезой, кто женился.
– Прости, как это связано с предыдущей темой? – спросил Рорк.
– Просто навело меня на мысль… Ну, понимаешь, подарки, свадьбы… Он единственный, кто женился, завел детей.
– И единственный, кто сумел себя реабилитировать. По крайней мере, так это выглядит.
– Не знаю, какое отношение одно имеет к другому, но это любопытно. Или взять, например, саму Терезу. Насколько я понимаю, она забеременела и вышла замуж не за того парня. Он с ней скверно обходился, она терпела, делала, что могла, делала то, что считала правильным. Муж смылся, она растит ребенка одна. На еду хватает, но она не может оградить сына от неприятностей. Потом сын тоже сбежал. Она снова вышла замуж, на этот раз за порядочного человека, родила еще одного ребенка. На этот раз она прилично зарабатывает, и сын растет нормально, ни во что не ввязывается.
– Природа или воспитание? – с улыбкой поинтересовался Рорк.
– И то, и другое. Всегда и то, и другое. Но самое главное – это сделать выбор. Лино первые несколько лет жизни видел, как его отец бьет мать, измывается над ней. И когда он услышал, как этот ублюдок Солас бьет жену и насилует дочь, у него крышу снесло. Он выбился из образа священника и врезал Соласу. Это его слабое место. Он повсюду таскал с собой подарок матери, но к ней так и не вернулся, даже не навестил, а иконку хранил.
– И время от времени посылал ей деньги, – напомнил Рорк.
– И это тоже. Собирался вернуться домой богатым, важным господином. Совсем непохожим на того ублюдка, который избивал его мать. Это и есть определяющий фактор его патологии. Если нам не наплевать.
– Но тебе же не наплевать? Интересно, почему.
Ева ответила не сразу.
– Она знала, что он погибнет. Тереза. Она знала: есть в нем что-то такое, что ей никогда не исправить, от чего никогда не избавиться. Что-то, заставившее его избрать такую дорогу. Теперь у нее хорошая жизнь, но все равно она будет его оплакивать. Черт, да она уже его оплакивает.
– Да, – согласился Рорк. – Она уже его оплакивает.
– Когда будет можно, я отдам ей эту иконку, и она будет хранить ее до самой смерти. В память о своем мальчишке. Я говорила с людьми, которые его знали в последние годы, работали с ним… Он вызывал симпатию. Его уважали, стремились к общению с ним. Я думаю, он был хладнокровным убийцей. Во всяком случае, он готов был убивать, он был готов на все, чтобы достичь своей цели. Но что-то в нем такое было, что-то было похоронено в этом закоренелом преступнике. И это не дает мне покоя, хотелось бы знать, что было похоронено и почему.
– Ему хотелось большего, – предположил Рорк. – Он хотел того, что не мог получить и не хотел заслужить. Такое желание может поработить человека.
Ева задумалась.
– Ты тоже собирался разбогатеть и стать важной персоной. В этом была твоя цель.
– Да.
– Но ты никогда не хоронил себя, не давал своей цели себя поработить.
– Ты видишь параллели и хочешь понять. Для меня границы, проведенные законом, были… как бы это сказать? Опциями. Нет, даже больше: они были брошенным мне вызовом. И у меня был Соммерсет, своего рода компас. Он вел меня в нужном направлении. Сам я, возможно, выбрал бы совсем другую дорожку…
– Не выбрал бы, – перебила его Ева. – Ты был слишком горд.
Рорк удивленно выгнул бровь.
– Ты так думаешь?
– Ты с самого начала знал, что деньги – это еще не все. Деньги дают уверенность, деньги – это символ. Но это не самое главное. Главное – знать, что с ними делать. Деньги есть у многих. Люди делают деньги или просто берут. Но не каждый способен что-то создать, даже имея деньги. Лино не смог бы. Он мог бы стать богатым, но никогда не стал бы влиятельным. Поэтому он на какое-то время украл влияние.
– Сутану священника.
– В том мире, куда он вернулся, это делало его влиятельным. Держу пари: ему это нравилось – чувствовать власть, авторитет, уважение. Вот почему он сумел это выдержать. Вот почему держался так долго.
– Очевидно, не выдержал кто-то другой, – заметил Рорк.
– Да, похоже на то. – «Сколько еще он должен был продержаться? – спросила себя Ева. – Сколько ему оставалось ждать, чтобы забрать обещанное богатство и славу?» – Тереза, может, и не сумеет его опознать. По правде говоря, я не представляю, как ей это удастся. Но я уже знаю, что это Лино Мартинес лежит в ящике из нержавейки в морге. И теперь мне остается только понять, кто хотел его смерти и почему.
Может, у Джо Инеса найдутся ответы на вопросы. Ева оглядела двенадцатиэтажный жилой дом из стали и бетона с автоматически открывающейся дверью и защитными решетками на окнах первых двух этажей.
Она отключила сигнализацию своим универсальным ключом, вошла и окинула взглядом маленький вестибюль. В воздухе чувствовался слабый запах моющего средства с лимонной добавкой. На белом в крапинку полу высился искусственный фикус в ярком горшке, рядом стояли два стула.
– Квартира 2А.
Ева решила не рисковать, не вошла в дохленький на вид лифт и вместе с Рорком поднялась по лестнице. В коридор из-за дверей квартир просачивались звуки: работающий телевизор, детский плач, негромкая музыка. Но стены и двери были чистыми, как и в вестибюле. Под потолком ровно горели лампочки.
Судя по первому впечатлению, Джо Инес делал свою работу исправно.
Ева постучала в дверь квартиры 2А. Дверь открылась почти тотчас же. На пороге стоял мальчик лет десяти с падающим на лоб чубчиком по последней моде фанатов скейтборда и стаканом апельсинового сока в руке.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – откликнулась Ева. – Я хочу поговорить с Джо Инесом. – И она показала свой жетон.
Мальчик опустил стакан, глаза у него округлились от возбуждения и любопытства.
– Полиция? А почему?
– Потому.
– А у вас есть ордер или что-то в этом роде? – Мальчик прислонился к дверному косяку и с шумом отхлебнул ярко-оранжевый сок. Можно было подумать, что они все вместе сидят где-нибудь на стадионе и следят за игрой. – В кино всегда про это спрашивают.
– Твой папа сделал что-нибудь незаконное? – спросила Ева, и мальчик фыркнул.
– Да никогда! Папа! Эй! Папа, пришла полиция.
– Митч, перестань валять дурака, тебе уроки делать надо. Твоя мама сейчас… – Мужчина вышел из другой комнаты, вытирая руки о домашние штаны, и остановился как вкопанный. – Извините. Иди, Митч, посиди с близнецами.
– Ой, ну па-а-ап!
– Живо! – приказал Инес и ткнул большим пальцем себе за спину.
Мальчишка что-то проворчал себе под нос, ссутулил плечи и нехотя поплелся куда указывал отец.
– Чем я могу вам помочь? – спросил Инес.
– Джо Инес? – уточнила Ева.
– Так точно.
Ева демонстративно устремила взгляд на его левое предплечье.
– «Солдадос»?
– Было дело. А что вас интересует?
– Лино Мартинес.
– Лино? – Как и у сына, глаза отца округлились. Только в них не было ни возбуждения, ни любопытства. Ева прочла в них опаску. – Он вернулся?
– Мы хотели бы войти.
Инес всеми десятью пальцами, как граблями, прочесал волосы, затем отступил на шаг.
– Я присматриваю за детьми. У моей жены сегодня встреча с подругами. Не знаю, удастся ли Митчу одному справиться с близнецами.
– Вот и не будем терять время. Когда вы в последний раз контактировали с Лино Мартинесом?
– Господи, да уж лет пятнадцать прошло. Может, даже больше. Он сбежал, когда мы еще сопляками были. Лет по шестнадцать-семнадцать.
– И с тех пор вы с ним не общались?
– Мы с ним плохо расстались. Сказали друг другу пару ласковых.
– О чем?
Его взгляд стал непроницаемым.
– Господи, да кто же это помнит?
– Вы оба были членами банды, известной своей жестокостью.
– Да. У меня осталось вот это на память, и я уж постараюсь, чтобы мои дети не повторяли моих ошибок. Я отсидел срок, но это вам и без меня уже известно. Я пил, но бросил. Завязал. Вот уже почти тринадцать лет, как я чист. Неужели вам этого мало? Сколько лет должно пройти, чтобы вы перестали ко мне цепляться?
– Почему Лино сбежал?
– Я думаю, хотел вырваться отсюда. Они со Стивом – Стивом Чавесом – сказали, что хотят податься в Мексику. Может, и подались. Я только знаю, что они сбежали вместе. С тех пор я их не видел и не слышал.
– Вы ходите в церковь? – задала следующий вопрос Ева.
– А вам-то что? – Под пристальным взглядом Евы он тяжело вздохнул. – Стараюсь не пропускать по воскресеньям.
– Вы посещаете церковь Святого Кристобаля?
– Да, конечно, это… О, вы насчет священника! – На лице Инеса отразилось облегчение. – Того, что умер во время заупокойной службы по старому мистеру Ортицу. Я не смог прийти, у нас прорвало водопровод на пятом этаже. Вы опрашиваете всех прихожан или только тех, кто входил в банду?
– Вы знали Флореса? – не отвечая, продолжала Ева.
– Да нет, почти не знал. Видел его, конечно, время от времени. По воскресеньям мы ходим к девятичасовой мессе. Моей жене нравятся проповеди отца Лопеса, а я не против: по крайней мере, обычно он бывает краток.
– Ваши дети не посещают молодежный центр?
– Митч без ума от скейтборда. Плевать он хотел на командные игры, по крайней мере, сейчас. Близнецам всего пять, и они… – Тут из дальней комнаты донеслись вопли и визг. Инес мрачно усмехнулся. – В данный момент мы держим их на коротком поводке.
– Как насчет Пенни Сото?
Инес отвел глаза.
– Да, она все еще живет тут по соседству, – проговорил он с прохладцей. – Но мы разошлись в разные стороны. У меня семья, хорошая работа. Я давно уже не ищу неприятностей себе на голову.
– А что за неприятности были у Лино Мартинеса, когда он сбежал?
И опять Ева прочла ответ в его глазах: осведомленность, страх, досаду.
– Тут я ничем не могу вам помочь. У Лино вечно были какие-нибудь неприятности. Послушайте, я не могу оставить этих троих, – Инес мотнул головой назад, – без присмотра. Я ничего не знаю о Флоресе, а что касается Лино… Это единственное, что нас связывало. – Он похлопал по татуировке. – Придется мне попросить вас уйти. Я должен присмотреть за мальчиками, пока они друг друга не поубивали.
– Тут что-то есть, – заметила Ева, когда они вышли наружу. – Что-то случилось, и это что-то заставило Лино дать деру много лет назад.
– По-твоему, Инес не знает, что Лино вернулся?
– Мне так не показалось. Он хочет оставить прошлое позади, злится, когда оно его цепляет. Честно говоря, не могу его за это винить. В этом смысле он похож на Терезу. Построил себе новую жизнь и хочет ее удержать. И тут появляется Лино. – Ева забралась в машину и устроилась поудобнее. – И тут появляется Лино, – продолжала она, когда Рорк сел за руль. – Препятствие, напоминание, камень на шее, называй, как хочешь. Лино – символ прошлого, прошлых ошибок, неприятностей, отбрасывающих тень на новую жизнь. Правда, он мертв, но для этих двоих… его смерть ничего не меняет.
Рорк выехал со стоянки и направил машину к дому.
– Если то, что заставило Лино дать деру из Нью-Йорка, было делом достаточно крупным, мы это найдем. Надо провести медийный поиск того времени, оно и обнаружится.
– Может быть. Но знаешь, что? У матери не было в глазах того выражения, что у Инеса. Ну, вот этого, знаешь: «О черт, ну вот опять это дерьмо». Почему она не знала? Она считала, что он уехал, чтобы разбогатеть и стать важной шишкой, а не потому, что бежал от чего-то. А может, мне просто показалось? – Ева устало потерла глаза. – Чувствую что-то, но реакции противоречат друг другу. Все, с кем я ни поговорю, реагируют по-разному. Надо все это дело обдумать и рассортировать.
– Ты все больше узнаешь о том, каким он был.
– Мне нужна официальная идентификация. Чтобы все было по закону, по протоколу. Но ты прав: я начинаю лучше его представлять. Придется пропустить завтрашнюю мессу, – решила Ева и послала Пибоди электронное письмо, сообщая о перемене планов.
– Я думаю, для тебя это значения не имеет. Обойдешься без церкви ради святого дела: чтобы допросить Пенни Сото и опознать убитого.
– Все равно мне надо переговорить с Лопесом. Ладно, перехвачу его в приходском доме после Сото. Подружка, – задумчиво проговорила Ева. – Детская дружба. Вот у меня, например, этого нет, а у тебя есть. Как далеко заходит верность детской дружбе?
– Слишком расплывчатый вопрос. На него не дашь определенного ответа.
– Твой закадычный друг детства что-то сделал или чего-то не сделал, и это вызвало разрыв между вами. Вы с ним поссорились, он делает ноги. Ты будешь защищать его по-прежнему? Будешь держать рот на замке пятнадцать лет спустя только потому, что вы были когда-то… скажем, членами одной команды? – допытывалась Ева.
– А теперь вопрос сформулирован слишком общо, лейтенант. Многое конкретно зависит от того, что он сделал или чего не сделал, от того, как это нечто отразилось на мне, на тех, кто мне дорог. Если я открою рот, что это изменит? Уничтожит то, что было сделано, или, может быть, уравновесит чаши каких-то весов? Уравняет какой-то незакрытый счет?
– Ты держал бы рот на замке, – проворчала Ева. – Опять-таки из-за своей гордости ну и преданности тоже. Ничего, я выну это из Инеса, если понадобится.
– Не сомневаюсь. У него, кстати, не было символа крови на татуировке, – добавил Рорк.
– Верно, не было. В отличие от Лино и Чавеса. У него есть уголовное досье, и там про наколку все сказано. Но как мне узнать, убивал Лино или нет, когда кучка хнычущих идиотов стерла файлы? «Ах, бедные, сбитые с толку, неразумные детки! Они убивают, калечат, сеют хаос, надо дать им шанс начать сначала», – проговорила Ева тонким, сюсюкающим голоском. – А может, у него и не было досье…
– Дай мне немного времени, и я получу эту информацию, если Лино хоть когда-либо был арестован или задержан. Даже просто допрошен.
Ева покосилась на него, она и сама уже обдумывала эту возможность. У Рорка было самое мощное в мире незарегистрированное оборудование.
– Сколько тебе нужно времени?
– Не могу заранее сказать, пока не приступлю к работе.
Ева вздохнула.
– Я не смогу это использовать. Насколько мне известно, сейчас никакой непосредственной угрозы чьей-то жизни нет. Это просто легкий способ обойти препятствие.
– Что я слышу? – Рорк постучал пальцем по уху. – Ах да, это твоя гордость говорит.
– Это не гордость, это процедура. Я не стану обходить закон, чтобы удовлетворить свое любопытство. И даже если это гордость во мне говорит, что с того?
Они проехали в ворота. Рорк взял руку Евы, поднес к губам и поцеловал.
– Мы с тобой пара гордых людей. Кстати, гордость считается одним из семи смертных грехов. Хочешь, испробуем остальные? Я в первую очередь выбрал бы похоть.
– Ты всегда выбираешь похоть. И во вторую очередь и в третью тоже. Вплоть до последней.
– Иногда мне нравится сочетать ее с алчностью.
Едва остановив машину, Рорк нажал на замок пристяжного ремня, схватил Еву за рубашку и подтянул к себе.
– Эй!
– Сама виновата. Разбередила мне душу разговорами о юности, о добрых старых временах. – Стремительный и ловкий, он откинул спинку своего сиденья, притянул Еву и посадил ее на себя. – Нахлынули дорогие сердцу воспоминания… Как раздеваешь девушку в машине… в любой машине, какую мне удавалось… э-э-э… позаимствовать в то время.
– И у тебя было время на секс после угона машины?
– Дорогая, время на секс есть всегда.
– Только в твоем расписании. Господи, да сколько у тебя рук? – Ева шлепнула по ним, оттолкнула, но он успел расстегнуть на ней рубашку и взволновать ее. – Слушай, если хочешь потрахаться, в доме есть прекрасная кровать, да и не одна, небось несколько дюжин.
– Дело не в том, что мне хочется потрахаться, во всяком случае, не все сводится к этому. – Рорк провел пальцем по ее шее. – Дело в самом моменте. Хочется вспомнить грехи молодости.
– Говори за себя. У меня не было времени на грехи молодости.
Ева потянулась к ручке двери, собираясь открыть ее и выбраться из машины, но руки Рорка сомкнулись вокруг нее.
– Ты никогда не занималась сексом в машине? – засмеялся он.
– Нет, занималась! Тебе лезут в голову похотливые мысли всякий раз, как мы садимся в один из твоих лимузинов.
– Это совсем не одно и то же. Секс в лимузине – это для взрослых. Это зрелый, изощренный секс. А здесь мы теснимся на переднем сиденье полицейской машины, лейтенант в возбуждении и в легком замешательстве.
– Ничего подобного. Ни того, ни другого. – Но пульс у нее зачастил, дыхание пресеклось, когда его пальцы заскользили по тонкому трикотажу у нее на груди. – Это просто смешно! Мы взрослые люди, мы женаты. Мне руль упирается в спину.
– То, что мы взрослые и женаты, значения не имеет. А вот руль – это часть кайфа. Включить музыку, пятый канал, – скомандовал Рорк. – Опустить крышу.
Ева грозно прищурилась.
– Это не сработает. Это неудобно и… глупо. В этой машине я должна работать.
– Я могу заставить тебя кончить через десять секунд.
Она ухмыльнулась и начала обратный отсчет:
– Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять… о черт!
Ева недооценила его быстрые руки, его ловкие пальцы. Рорк успел расстегнуть ей брюки, и она уже не могла сдерживаться.
– Второй заход, – объявил Рорк, оттягивая вниз безрукавку, и втянул ее грудь в рот.
Он довел ее до оргазма руками и губами. Прохладный ветерок обвевал ее лицо, и крик высвобождения отозвался в ночном воздухе. Ева беспомощно взмахнула руками, стараясь за что-нибудь ухватиться. Раздался треск рвущейся ткани, и тот же прохладный ветерок волнующей щекоткой омыл разгоряченную кожу.
Она перестала сопротивляться. Он это видел, чувствовал. Забыла трудный день, работу, тревоги и даже больше – о, намного больше, и как это было чудесно! – забыла свою неизменно поражавшую и трогавшую его внутреннюю границу между «можно» и «нельзя».
Когда-то у нее не было времени на разные глупости, на грехи молодости. Так стоило ли удивляться, что он счел необходимым подарить ей сейчас это легкомыслие? Его жена, его возлюбленная возилась с ним на переднем сиденье автомобиля под звуки музыки, тихо льющиеся в ночном воздухе.
Рорк случайно наткнулся рукой в темноте на ее оружие и засмеялся. Разве это не часть ее прелести? Его преданный и грозный коп отдается ему, уступает слабости своего тела. Требует и отдает, ждет, чтобы он требовал и отдавал.
Ее губы неистовствовали, сжигали его. И вот уже он потерял голову, как и она. Ничего не осталось, кроме отчаянного желания, кроме одной последней мысли. Слиться воедино.
– Я не могу… Как мы теперь…
Ева задыхалась, все ее тело мучительно болело, она пыталась передвинуться, изогнуться, каким-то образом преодолеть пределы пространства, чтобы Рорк мог наполнить ее.
– Просто подвинься… Дай мне… О черт!
Стараясь передвинуть ее бедра, он уперся коленями о приборный щиток, а она ругнулась, потому что, перемещаясь, стукнулась затылком о край ветрового стекла.
Ладно, это можно пережить.
Ева засмеялась как безумная, когда их усилия наконец завершились успехом.
– Ну слава богу, – прошептал Рорк и крепко обнял Еву, просто обнял, пока ее тело сотрясалось от смеха. – Ладно, когда отсмеешься, давай принимайся за дело. Я тут зажат и не могу начать работу без помощи со стороны.
– Да? – Еве никак не удавалось перевести дух между приступами смеха и… «Черт, почему эта дурацкая ситуация так возбуждает?» – подумала она. – Ты застрял?
– Чертовски неудачный дизайн у твоей полицейской машины.
– Чертовски неудачный для случки. На машину я не жалуюсь. – Не сводя с него глаз, она начала слегка покачиваться. Совсем чуть-чуть. Слегка приподняла бедра. Опустила. – Ну как?
– Ты меня убиваешь.
– Ты первый начал.
Она опять задвигалась, на этот раз энергичнее, мучая и его, и себя. Потом сильнее, еще сильнее… Страсть вела ее, задавала темп. Ева наслаждалась своей властью над Рорком, но недолго. Вскоре ее власть стала иллюзорной.
Она почувствовала, как его тело напряглось, содрогнулось и стремительно развернулось, словно выстрелило в нее. Она приняла его в себя и увидела, как эти невероятные глаза потемнели, ослепли… Сама она пустилась за ним вдогонку и нагнала. Они рухнули одновременно.
Ее прерывистое дыхание с трудом вырывалось изо рта, легкие работали, как мехи, тело все еще трепетало, потом успокоилось. Немного отдышавшись, она улыбнулась.
– Надеюсь, завтра мне не придется раздеваться на публике, – заметила Ева. – Потому что у меня на заднице будут синяки от рулевого колеса.
– В последнее время ты прямо-таки одержима мыслью о раздевании на работе. Может, я чего-то не знаю?
– Просто осторожность никогда не помешает.
– Кстати, об этом, как твоя голова?
– Удар пришелся по касательной. – Ева рассеянно потерла затылок. – Как нам теперь распариться? Или мы тут завязли, пока кто-нибудь не обнаружит нас поутру?
– Дай мне минутку. – Рорк слегка подвинул ее. – Это было в тысячу раз лучше и гораздо труднее, чем весь мой предыдущий опыт с сексом в автомобиле. А чем труднее, тем интереснее.
«Вы только посмотрите на него, – подумала Ева. – Волосы взъерошены, на рубашке половина пуговиц оторвана, глаза полусонные и жутко довольные».
– Ты и вправду угонял машины, чтобы заниматься в них сексом?
– Есть множество причин, чтобы угнать машину. Смеха ради, для дела, ну и чтобы было где трахнуть девушку. – Рорк пристал и шутливо чмокнул ее в щеку. – Если хочешь, я что-нибудь угоню, тогда у тебя тоже будет такой опыт.
– Нет, я пас. – Ева оглядела себя. – Ты порвал мое белье.
– Порвал, – ухмыльнулся Рорк. – Так было проще. А теперь давай посмотрим, не удастся ли нам отсюда выбраться.
Он поднял ее, чтобы она могла снять с него ногу и переползти на пассажирское сиденье. Когда они, как могли, привели себя в порядок и застегнули все, что еще могло застегнуться, Рорк подвел машину прямо к крыльцу.
– Слушай, Соммерсет ведь знает, когда мы въехали в ворота, – сказала Ева. – Думаю, он догадался, чем мы тут только что занимались.
– Да, я тоже думаю, что Соммерсет в курсе.
Вылезая из машины, Ева закатила глаза.
– Теперь он знает, каким сексом и как долго.
Качая головой, Рорк поднялся вместе с ней на крыльцо.
– Ты самая неотразимая ханжа на свете.
Ева лишь выругалась себе под нос в ответ на это, пока они входили в дом. Камень упал с ее души, когда она обнаружила, что Соммерсета нет в вестибюле. Если это значит, что она ханжа, ладно, она переживет.
И все же она опрометью кинулась вверх по лестнице прямо в спальню.
– Я проведу проверку по громким делам, засветившимся в прессе на момент, когда Лино бежал из Нью-Йорка.
– Помощь нужна?
– Я знаю, как проводить проверку, – обиделась Ева.
– Прекрасно. Я хочу принять душ, и у меня есть своя работа на пару часов.
Ева задумчиво прищурилась. Ей тоже хотелось принять душ, но этому умнику доверять нельзя.
– В душевой руки прочь, – предупредила она.
Он вскинул руки, потом начал раздеваться и уже взялся было за брюки, но вдруг нахмурился и подошел к ней.
– Тут тоже руки прочь…
– Молчи. Ты, оказывается, не шутила насчет укуса на плече.
Вывернув шею, Ева взглянула на свое плечо и поморщилась: остался синяк и отчетливые следы зубов.
– У этой бабы челюсти были, как у ротвейлера.
– Ранку надо промыть и обработать. Холодный компресс тоже не помешает.
– Все и так хорошо, сестричка Нэнси, – начала было Ева и взвизгнула от боли, когда Рорк ткнул пальцем в ее плечо.
– Будет хорошо, если прекратишь упрямиться и вести себя как ребенок. Доктор прописал промывку, обработку и холодный компресс. Но сначала душ.
Ей хотелось в решительной форме отказаться от предложенного плана, но теперь это чертово плечо заболело.
Ева позволила Рорку обработать плечо и даже запечатлеть на нем целомудренный поцелуй. Пришлось признать, что ей стало значительно лучше.
В домашних брюках и футболке Ева села за стол у себя в кабинете, поставила рядом кружку кофе и занялась поиском. Пока компьютер работал, она откинулась на спинку кресла, перебирая в уме ключевых игроков.
Стив Чавес. Они с Лино бежали из Нью-Йорка вместе, если верить Терезе, и это было подтверждено Инесом. Чавес несколько раз сидел в разных штатах, Лино сумел избежать ареста. За ним не числилось ни единой судимости. Но, сверяя результаты, полученные Макнабом, с досье Чавеса, Ева отметила, что старые друзья не раз оказывались в одном и том же месте одновременно.
Итак, встреча старых друзей?
И насколько она могла судить, они оба исчезли из поля зрения примерно в одно и то же время – семь лет назад. «Ни за что на свете не поверю в совпадение», – сказала себе Ева.
Может, Чавес вернулся в Нью-Йорк вместе с Лино? Может, он тоже присвоил себе чужое имя? А может, он скрывается где-то еще, ждет того же, что и Лино… чего бы там ни ждал Лино? Может быть, это он убрал Лино? А если да, то почему? А может быть, он, как, по ее убеждению, и Флорес, давно гниет в земле?
Пенни Сото. Бывший член банды Инес явно не питал к ней теплых чувств. Ева прочла это у него на лице. Что ж, стоит с ней побеседовать. У нее было больше неприятностей с законом, чем у Инеса, но не было семьи: некого защищать. Стоит немного покопаться, и наверняка найдется, чем ее зацепить, чтобы вытащить из нее информацию.
Надо будет навестить Пенни Сото еще до встречи с Терезой в морге.
А вот к Терезе надо бы присмотреться повнимательней. Кажется, тут она что-то пропустила. Еве показалось, что Тереза уже рассказала все, но, пожалуй, следует провести с ней еще один раунд: может, из нее еще что-то удастся вытряхнуть.
Когда компьютер возвестил о завершении задания, Ева пролистала репортажи, сделанные на протяжении нескольких недель, предшествующих исчезновению Лино.
Убийства, изнасилования, кражи со взломом, наркотики, смерть при подозрительных обстоятельствах и два взрыва.
Ни одно из имен, упоминавшихся в репортажах, не встречалось в имевшихся у нее списках, но Ева решила прокачать их по стандартной процедуре. В первую очередь ее заинтересовали взрывы. Они произошли с интервалом ровно в неделю на территориях соперничающих банд. В обоих случаях были жертвы. Первый взрыв на территории «Солдадос» произошел в школьном актовом зале во время танцевального вечера. Одна жертва, двадцать три несовершеннолетних и двое взрослых пострадали. Имена перечислены. Ущерб – несколько тысяч долларов.
Второй взрыв прогремел на территории «Черепов», в закусочной, где обычно тусовались члены банды. Самодельное устройство на таймере, как и в первый раз, но мощнее. Убиты четверо несовершеннолетних и один взрослый, шестеро ранены.
Полиция заподозрила возмездие за первый взрыв. «Ну, это понятно», – подумала Ева. Уже известных полиции членов банды «Солдадос» задерживали для допроса.
Ева запросила файлы по обоим взрывам. И налетела на каменную стену. Файлы опечатаны.
– Какого черта! – возмутилась Ева и немедленно набрала домашний номер своего шефа.
Ей ответил заспанный голос, видео на телефоне было блокировано. Запоздало спохватившись, Ева глянула на часы и скривилась.
– Прошу прощения, сэр, я не обратила внимания на время.
– Зато я обратил. В чем дело, лейтенант?
– Я иду по следу, это касается взрывов в Восточном Гарлеме семнадцать лет назад. У меня есть основания полагать, что к ним причастен пока еще неопознанный убитый. Мне нужны эти файлы, но они опечатаны. Я должна знать, кто из лиц в моем списке подозревался или был допрошен по делу о взрывах.
Уитни тяжело вздохнул.
– Это срочно?
– Нет, сэр. Но…
– Пошлите запрос мне на компьютер. Домой и на работу. Я дам вам доступ утром. Сейчас уже почти полночь, лейтенант. Идите спать.
И он, не прощаясь, положил трубку.
Несколько секунд она дулась, задумчиво уставившись на дверь, отделяющую ее кабинет от кабинета Рорка. Рорк мог бы забраться в опечатанные файлы за минуту, в этом она не сомневалась. И если бы до этого она додумалась раньше, чем позволила Уитни, ей не пришлось бы выглядеть дурой. И можно было бы с полным основанием попросить Рорка вскрыть файлы. Но теперь, когда она пошла по официальным каналам, придется ждать.
Ева послала запрос, добавила запись вечерних допросов и свои заметки по делу, прикрепила к доске новые фотографии, написала новые имена. Тереза, Чавес, Джо Инес, Пенни Сото. Потом она подошла к двери.
– Я закончила. Иду спать.
Рорк поднял голову.
– Я скоро закончу.
– Ладно. Слушай, а ты смог бы сделать бомбу с часовым механизмом? Я не хочу сказать – сейчас, ты же понимаешь, но раньше, в молодости?
– Да. Я их делал. А что?
– А почему? Потому что сечешь в электронике или во взрывчатке?
– И то, и то, – ухмыльнулся Рорк.
Ева кивнула. Пожалуй, это даст ей пищу для размышлений до утра.
– Ладно. Спокойной ночи.
– Кого или что взорвал Лино?
– Я пока точно не знаю. Но я дам тебе знать.
