Глава 21

 В конце долгого рабочего дня – два занятия, генеральная уборка и пара сеансов массажа – Эйбра подъехала к своему дому.

 И не могла выйти из машины.

 Ей не хотелось входить в дом. Ей было неприятно сознавать, что она не хочет заходить в свой собственный дом, прикасаться к собственным вещам, пользоваться собственным душем.

 Эйбра любила «Смеющуюся чайку», полюбила ее с самого первого мгновения.

 Она хотела, чтобы к ней вернулось это чувство, былая гордость и спокойствие, ощущение правоты, но сейчас единственным ощущением был страх.

 Этот тип все испортил, кто бы он ни был, тот, кто проник к ней в дом, оставив после себя следы насилия и смерти, подбросив в шкаф оружие. Он – настоящее чудовище.

 Есть только одна альтернатива, сказала она себе. Позволить чудовищу победить – сдаться, просто так сидеть, отдавшись на волю судьбы, – или бороться и победить.

 Если посмотреть на дело именно так, решила Эйбра, то у меня, собственно, и нет никакого выбора.

 Она с трудом вылезла из машины, вытащила массажный стол, сумку и подкатила их к двери. Войдя в дом, Эйбра, перед тем как занести сумку в комнату, приставила стол к стене.

 Она проехала двадцать миль по побережью, чтобы приобрести ароматические палочки, что еще больше удлинило ее и без того перегруженный рабочий день. Но, вытащив палочки из сумки, Эйбра поняла, что съездила за ними не напрасно.

 Она сейчас зажжет их, очистит помещение. И, когда ее дом по-настоящему очистится, она сразу же это почувствует. И, как только дом будет заново отвоеван для нее, она по-настоящему задумается о том, чтобы завести небольшую теплицу и выращивать свои собственные травы в значительно больших количествах. Она будет делать собственные ароматические палочки, и у нее круглый год будут свежие приправы для стола.

 Возможно, она даже сможет их продавать. Еще одно прибыльное занятие. Готовить собственные смеси трав и душистые мешочки-саше.

 Над этим стоит подумать.

 Но в данный момент она сделает все, что в ее силах, чтобы освободить сознание от тягостных и мрачных мыслей, оставив лишь светлые и позитивные. Эйбра зажгла ароматическую палочку, для безопасности поместив ее над раковиной морского ушка, а затем задула огонь, чтобы пошел благоуханный дым. Вот теперь я снова чувствую, что это – мой дом, подумала Эйбра. Полы, потолки, углы комнат снова принадлежат мне одной.

 Проход по всему дому, из комнаты в комнату с ароматическими палочками с запахом белого шалфея и лаванды успокоил ее. Этот запах напомнил ей о том, что она делала здесь для себя и для окружающих.

 Вера, надежда и их символы дают силу, подумала Эйбра.

 Закончив в доме, она перешла в маленькое патио, плавно помахала там ароматической палочкой, чтобы наполнить воздух надеждой и верой.

 И тут она увидела, что по ступенькам, ведущим на пляж, идет Эли с собакой.

 Эйбра подумала, что, наверное, глупо выглядит, стоя здесь с дымящейся палочкой в руках на фоне опускающихся на берег сумерек. И тут же вставила палочку между галькой, уложенной вокруг дзенского фонтанчика. Здесь она естественным образом и совершенно безопасно догорит до конца.

 – Какая очаровательная парочка. – С улыбкой на лице Эйбра направилась навстречу им. – И какой приятный сюрприз. Я всего несколько минут назад вернулась домой.

 – Чем же ты занимаешься?

 – Просто совершала небольшой домашний ритуал. – Эйбра оглянулась и посмотрела на ароматическую палочку. – Чем-то вроде весеннего очищения.

 – Ты жгла ароматические палочки? Это, насколько я помню, отпугивает злых духов.

 – Для меня он в первую очередь связан с очищением от всего темного и негативного. Твои уже уехали? Все было нормально?

 – Да.

 – Извини, что не смогла остаться и проводить их. У меня был очень тяжелый день.

 Что-то не так, подумала она, или что-то не совсем так, как нужно. В данный момент ей хотелось лишь тишины, покоя и – такой редкости в ее жизни – одиночества.

 – Мне многое нужно успеть, – продолжила она. – Почему бы мне завтра утром не заехать к тебе перед занятиями и не забрать список покупок? Я смогла бы купить все до того, как приеду убирать дом.

 – Я хочу, чтобы ты объяснила мне, почему я должен узнавать от Майка, что кто-то подбросил тебе в дом пистолет, который здесь разыскивала полиция. Вот чего я хочу, – недовольным тоном произнес Эли.

 – Знаешь, я просто не хотела поднимать этот вопрос при твоих родственниках. Я вызвала полицию, – добавила она.

 – Полицию, но не меня. Ты не позвонила мне и ничего не сказала.

 – Эли, ты все равно ничего не смог бы сделать, к тому же у тебя дома было полно народа…

 – Ерунда!

 Его тон задел ее за живое. Спокойствие, которое ей удалось обрести благодаря ритуалу, столкнулось с его гневом, словно кремень со сталью.

 – Нет, совсем не ерунда. Мне не было никакого смысла приходить в Блафф-Хаус в субботу и объявлять во всеуслышание, что я только что нашла в своем доме оружие и что по моему дому рыскают полицейские.

 – Смысл был не в том, чтобы объявлять во всеуслышание, а в том, чтобы сообщить мне.

 – Нет, я не согласна с тобой. Кроме всего прочего, это была моя проблема и решать ее нужно было мне.

 – Твоя проблема? – Эли явно чувствовал себя оскорбленным. – Вот, значит, как? Ты можешь приходить ко мне в дом с кастрюлями супа, массажными столами и – о господи! – даже с собаками. Ты можешь входить в мой дом посреди ночи, чтобы закрыть чертово окно, отбиваться от нападения, но, когда кто-то подбрасывает тебе оружие, чтобы бросить на тебя тень подозрения в убийстве, это вдруг оказывается только твоей проблемой и больше ничьей? Убийство, которое, скорее всего, имеет непосредственное отношение ко мне. И это не мое дело?

 – Я ничего подобного не говорила. – Сказав это, Эйбра поняла, насколько жалко звучат такие оправдания. Я ничего подобного не имела в виду.

 – И что же в таком случае ты имела в виду?

 – Я не хотела вовлекать во все это тебя и твою семью.

 – Это произошло с тобой, потому что у нас с тобой отношения. Ты ведь сама организовала нашу связь, ты фактически связала наши судьбы.

 – Организовала? Связала?

 Его слова пронзили ее до самого сердца. Эйбра повернулась, чтобы вдохнуть остатки ароматного дыма и вернуть себе то спокойствие, которое сейчас снова утратила, и поняла, что для этого ей понадобится ароматическая палочка величиной со здешний маяк.

 – Организовала и связала?

 – Да, именно так, с первой минуты моего возвращения сюда. И теперь, когда ты связана со мной, ты заявляешь, что не хочешь никого вовлекать в эти дела. Ты уже меня не просто вовлекла, а привязала крепким канатом. И вдруг, когда дело начинает касаться тебя, оказывается, ты мне совсем не доверяешь и не желаешь, чтобы я тебе помогал.

 – Боже, боже мой! Дело же не в доверии, Эли! Дело просто в не совсем удобной ситуации.

 – Если бы все обстояло так, как ты говоришь, ты бы нашла удобное время, чтобы сообщить мне. Ведь для Морин ты его нашла.

 – Она была…

 – Вместо того чтобы найти время, ты расхаживаешь по дому с зажженной ароматической палочкой и окуриваешь помещение.

 – Не смейся над моим ритуалом!

 – Мне все равно, воскуряешь ты благовония или приносишь в жертву кур. Меня заботит то, что ты мне не рассказываешь о своих проблемах.

 – У меня нет никаких проблем. Полиции известно, что это не мой пистолет. Я позвонила Винни сразу же, как только нашла его.

 – Но не мне.

 – Да, не тебе. – Эйбра тяжело вздохнула, подумав, какой жуткой неприятностью может обернуться попытка совершить правильный поступок. – Тебе я не позвонила.

 – Мои родственники уехали сегодня утром, но ты мне всё равно ничего не сказала. И не собиралась мне ничего говорить даже сейчас.

 – Мне нужно было походить по дому с ароматическими палочками и избавиться от ощущения чего-то чужого, что появилось здесь после всего, что произошло. Становится холодно. Я должна вернуться в дом.

 – Хорошо. Заходи и собирай вещи.

 – Эли, мне просто хочется побыть одной и успокоиться.

 – Ты сможешь побыть одна и успокоиться в Блафф-Хаусе. Слава богу, дом достаточно большой. Здесь тебе нельзя оставаться одной, по крайней мере, до тех пор, пока все не прояснится.

 – Но это мой дом. – В глазах у нее защипало, и она сожалением подумала, что не может списать возникшее ощущение на воздействие дыма. – Я не позволю каким-то подонкам выгнать меня из собственного дома.

 – Тогда мы поселимся здесь вместе.

 – Нет, я не хочу, чтобы ты переселялся сюда.

 – Если ты не хочешь, чтобы я переехал к тебе, тогда я останусь снаружи, но рядом с тобой.

 – Ради бога, Эли, прекрати!

 Эйбра резко повернулась и вошла в дом. Она ничего не сказала, когда он, чуть замешкавшись, проследовал за ней.

 Она прошла прямо на кухню и налила себе бокал вина из уже открытой бутылки шираза.

 – Я могу сама о себе позаботиться.

 – Нисколько в этом не сомневаюсь. Ты можешь позаботиться не только о себе, но и обо всех остальных. Ты не можешь только одного – позволить кому-то другому позаботиться о тебе. И знаешь, как это называется? Высокомерие.

 Она с громким стуком поставила бокал на стол.

 – Это называется независимостью и самостоятельностью.

 – До какого-то предела, конечно, все так. Но затем они переходят в высокомерие и упрямство. И ты перешла названный предел. Ведь речь идет не о протекающей трубе, когда ты можешь сама взять гаечный ключ и все исправить или вызвать слесаря вместо того, чтобы прибегать к услугам того парня, с которым спишь. И если к сказанному добавить еще и то, что парень, с которым ты спишь, сам каким-то образом причастен к этому безумию. И к тому же он адвокат.

 – Я звонила адвокату, – призналась Эйбра и тут же пожалела об этом.

 – Прекрасно! Просто великолепно! – Эли сунул руки в карманы и сделал пару кругов по кухне. – Значит, ты говорила с кем только можно: с полицией, с адвокатом, с соседями. С кем угодно, но только не со мной!

 Эйбра покачала головой:

 – Я не хотела испортить твою встречу с родственниками. Это было бы совершенно лишнее и бессмысленное беспокойство.

 – Но ты же сама беспокоилась.

 – Ну, конечно… Да… Да, я беспокоилась.

 – И хочу, чтобы ты рассказала мне все, что произошло тогда, в подробностях. Я хочу, чтобы ты рассказала мне то, что сообщила полиции, и вспомнила, как они отреагировали на твои слова. Все, что ты можешь вспомнить.

 – Ты говоришь как адвокат.

 Эли долго молча смотрел на нее, и этот взгляд произвел на нее значительно большее впечатление, чем его слова. Она почувствовала себя полной идиоткой. И поняла, что была не права.

 – Дело в том, что мы оба причастны к происшедшему, – произнес он после долгой паузы. Эли говорил спокойно и сдержанно, и она почувствовала, что в своем столкновении с ним потерпела поражение. – Потому, что все началось с меня или с Блафф-Хауса или с меня и Блафф-Хауса одновременно. И, конечно, потому, что я адвокат.

 – Хорошо. Но вначале я соберусь. – Когда он удивленно взглянул на нее, Эйбра пожала плечами. – На улице спать слишком холодно, ты замерзнешь. И я прекрасно понимаю, у того негодяя больше нет причин возвращаться сюда. У него есть причины снова наведаться в Блафф-Хаус. По крайней мере, складывается именно такое впечатление. Поэтому я сейчас соберу кое-какие вещи и поеду с тобой.

 «Что это? Компромисс? – подумал Эли. – Не то ли это, о чем говорила Эстер? Тот самый взаимообмен с целью достичь равновесия».

 – Хорошо.

 Когда Эйбра ушла, он взял бокал с недопитым вином.

 – Мы выиграли это сражение, – сказал он, обращаясь к Барби, – Но думаю, что до победы в войне пока е не далеко.

 Эли дал Эйбре время успокоиться, пока они ехали до Блафф-Хауса, и оставался внизу, пока она, поднявшись наверх, разбирала свои вещи. Если она решит расположиться в отдельной спальне, он уладит эту проблему немного позже. На данный момент ему важно было знать, что она находится рядом с ним и ей ничего не угрожает.

 Зайдя на кухню, он заглянул в холодильник. Остатки ветчины и масса различных полуфабрикатов. Из всего этого даже он смог бы состряпать неплохой ужин.

 К тому времени когда Эйбра спустилась вниз, он уже успел приготовить несколько простеньких закусок, которые расставил на столе.

 – Ты можешь мне все рассказать за едой.

 – Хорошо. – Эйбра села, и ее почему-то успокоило то, что Барби решила свернуться калачиком именно у ее ног, а не у ног Эли.

 – Мне очень жаль, что у тебя по моей вине сложилось впечатление, будто я тебе не доверяю. Конечно, это ложное впечатление.

 – Да, я понимаю, но обо всех подобных впечатлениях мы поговорим позже. А теперь расскажи мне все-таки, что же случилось. Шаг за шагом.

 Его реакция лишь усугубила ее и без того уже подавленное настроение.

 – Мне хотелось помедитировать, – начала она и рассказала все по порядку и во всех подробностях, какие ей удалось вспомнить.

 – Ты не прикасалась к пистолету?

 – Нет. Он упал, когда я выронила коробку, и я так его там и оставила.

 – Насколько мне известно, на нем не нашли никаких отпечатков, верно?

 – Нет, только волокна материи.

 – И с тобой с тех пор никто из полиции больше не связывался?

 – Мне сегодня звонил Винни, поставил меня в известность, что результаты баллистической экспертизы будут готовы завтра или в среду, но, скорее всего, все-таки в среду.

 – А что касается самого пистолета… Он был зарегистрирован?

 – Винни этого мне не сказал. Наверное, он далеко не все может мне говорить. Но ему прекрасно известно, что пистолет не мой. У меня никогда не было оружия. Я даже никогда в жизни не держала в руках пистолет. Если именно из этого пистолета убили Кирби Дункана, то им хорошо известно, что в тот момент я находилась здесь с тобой.

 Получается, будто мы очень ловко покрываем друг друга, подумал Эли. Именно так, вероятно, и истолкует их слова Вулф.

 – Что сказал твой адвокат?

 – Попросил позвонить ему, если меня снова захотят допросить, и тогда он свяжется с детективом Корбеттом. Знаешь, меня вовсе не беспокоит перспектива стать подозреваемой в убийстве. Никто не поверит, что я могла убить Дункана.

 – Но пистолет мог подбросить тебе и я.

 – Это было бы очень глупо с твоей стороны, ты же ведь не дурак.

 – Я мог бы использовать тебя для секса и как прикрытие моих действий. Чтобы ты обеспечила мне алиби.

 Впервые за много-много часов Эйбра улыбнулась.

 – Больше никакого секса, если ты будешь использовать меня в качестве прикрытия. Ну а если серьезно, то в таких действиях не было бы никакой логики. Все равно главное внимание обратили бы на тебя. Ведь именно этого и хотел тот, кто подбросил мне пистолет. И тот анонимный звонок Вулфу. Суть в том, что все это очень похоже на хорошо продуманную инсценировку. Корбетт это прекрасно понимает, он же не идиот.

 – Нет, он, конечно, не идиот. Но возможен и другой подход к происшедшему. Они могут предположить, что ты контактировала с убийцей по меньшей мере трижды за прошедшее время. Здесь, в баре и когда он подбросил тебе пистолет. Вот о чем стоит серьезно беспокоиться, и ты это сама знаешь. Ты ведь тоже не идиотка.

 – Но что же можно сделать? Только проявлять осторожность.

 – Ты можешь уехать. Отправиться к матери в гости, пожить у нее какое-то время. Но ты никуда не поедешь, – добавил он, прежде чем она успела ему ответить, – и я тебя не виню. И тем не менее такая альтернатива для тебя существует. Вторая альтернатива – полностью доверять мне.

 Из-за этих его слов и из-за того, что она сама их спровоцировала, Эйбре стало очень тяжело.

 – Эли, поверь, я тебе полностью доверяю.

 – Нет, в самых опасных ситуациях – не доверяешь. Не знаю, имею ли я право винить тебя за это. Ведь мужчины часто обманывали тебя. Твой отец, например. Одно дело, что у него испортились отношения с матерью, но ведь он все еще твой отец. Однако он не хочет им быть, не желает иметь никакого отношения к твоей жизни. Он обманул тебя.

 – Знаешь, Эли, я на этом не зацикливаюсь.

 – Весьма разумно с твоей стороны, но факт остается фактом.

 Они на какое-то время замолчали, и ее молчание стало своего рода признанием поражения.

 – Да, ты прав. Я никогда не имела никакого значения для него. И я действительно не зацикливаюсь на этом, но факт остается фактом.

 – Ты не делаешь этого потому, что мысли о его отношении к тебе непродуктивны, а ты не любишь непродуктивного подхода к жизни.

 – Очень интересная трактовка. – Губы Эйбры искривились в неком подобии улыбки. – И, скорее всего, верная.

 – И ты не зацикливаешься еще и потому, что понимаешь, что для него это гораздо большая утрата, чем для тебя. Но есть еще и тот подонок. И вот как раз воспоминание о нем терзает тебя сильнее и чаще. Он много значил для тебя, ты доверилась ему, впустила в свою жизнь, а он ответил тебе подлостью и жестокостью.

 – Как бы ужасно это ни прозвучало, но если бы не он, то меня, возможно, здесь сейчас не было бы.

 – Поиск позитива во всем. Отлично. Прими мои комплименты. Но что было, то было. Ты кому-то доверились, а он обманул твое доверие. Почему бы такому не случиться еще раз?

 – Я так не мыслю. Я так не живу.

 – Ты ведешь открытую, активную, яркую жизнь, которая меня восхищает. Жизнь, которая восхищает своей полнотой. И это прекрасно. Ты ни от кого не зависишь, и это тоже прекрасно. Но ведь обязательно наступает такой момент, когда тебе нужно на кого-то опереться, а ты этого не желаешь.

 – Я обязательно бы тебе все рассказала, если бы здесь не было твоих родственников. – Эйбра почувствовала, что ее слова прозвучали не очень убедительно, и поспешила добавить: – Возможно, не сразу, возможно я отложила бы это на какое-то время. Я бы убедила себя в том, что на тебя давят и что нет смысла добавлять к твоим проблемам новые, пока я не получу больше информации или пока ситуация сама каким- то образом не разрешится. Все так. Но дело ведь не в недоверии.

 – Тогда в чем же? В жалости?

 – В заботе, в заботе о тебе. И в моей уверенности в себе. Ты был не прав, когда говорил о высокомерии. Мне приходилось самой заботиться о себе. Я должна была научиться принимать решения, справляться с проблемами и, да, возможно, принимать на себя решение проблем других людей, чтобы восстановить ту уверенность в себе, которую удалось подорвать Деррику. Мне необходимо было знать, что я способна сама со всем справиться даже в той ситуации, когда мне не на кого рассчитывать, кроме себя самой.

 – И даже тогда, когда рядом есть кто-то, на чью помощь ты можешь рассчитывать?

 Чувствуя, что Эли снова оказался прав, Эйбра поняла, что ступила на зыбкую почву. И, возможно, настало время переоценить себя.

 – Я не знаю, Эли, я, честное слово, не знаю ответа на твой вопрос, потому что я очень долго не позволяла себе даже мысли о посторонней помощи. И тем не менее я положилась на твою помощь и поддержку в ту ночь после того, как на меня напали. Я положилась на тебя, и ты меня не подвел.

 – Понимаешь, я не могу в очередной раз связать свою судьбу с женщиной, которая дает взамен меньше, чем берет, или, наоборот, берет меньше, чем дает. Этот опыт достался мне дорогой ценой, но теперь я твердо знаю, что в подобном случае ты в конце концов оказываешься ни с чем, озлобленным, в тоске и в полном одиночестве. Я думаю, что нам обоим следует решить, сколько мы можем отдавать друг другу и сколько брать.

 – Ты обижаешься на меня, потому что я не обратилась к тебе за помощью.

 – Да, этим ты обидела меня. И еще разозлила, но при этом заставила о многом задуматься.

 Он встал и начал собирать тарелки. Никто из них не похвалил ужин.

 – Я подвел Линдси.

 – Нет, Эли. Это не так.

 – Да, именно так. Возможно, наш брак и был ошибкой, но мы ведь оба несли за него ответственность. Ни я, ни она не получили от него того, чего хотели. В конечном итоге я не смог предотвратить того, что с ней произошло. И я до сих пор не знаю, погибла она из-за какой-то моей ошибки, нашей общей ошибки или просто стала жертвой рокового стечения обстоятельств. Я подвел мою Эстер, все реже и реже приезжал к ней и практически перестал видеться с ней. Но она не заслужила подобного пренебрежения с моей стороны. И мы едва не потеряли ее. Мог бы я предотвратить гот несчастный случай, если бы чаще приезжал сюда, больше времени проводил с ней после гибели. Линдси?

 – Ты только что говорил о моем высокомерии, а сейчас делаешь из себя пуп земли.

 – Нет, но я знаю, что оказался в гуще странных событий, и все эти события каким-то непонятным образом вязаны между собой.

 Эли повернулся к ней лицом, но не подошел и не коснулся ее, а продолжал стоять, сохраняя между ними расстояние.

 – Я обещаю тебе, Эйбра, что больше никогда не подведу тебя. Я сделаю все, что в моих силах, понравится тебе это или нет, будешь ты спать со мной или нет, но я сделаю все, чтобы с тобой ничего не случилось. Когда все это закончится, давай постараемся разобраться в наших отношениях и решим, как нам жить дальше.

 Эйбра почувствовала себя загнанной в угол. Она встала и, ничего не ответив на его слова, сообщила:

 – Я помою посуду.

 – Давай я займусь этим.

 – Не забывай о равновесии, о котором ты только что говорил, – напомнила ему Эйбра. – Ты готовил ужин, а я займусь посудой.

 – Хорошо. Мне нужна копия твоего рабочего расписания, – произнес Эли, постаравшись придать своим словам шутливую интонацию.

 Она ощутила сильное покалывание в затылке – хорошо знакомый ей знак.

 – Эли, оно постоянно меняется. В этом вся его прелесть.

 – Мне нужно знать, где ты находишься, когда тебя нет дома. И не принимай меня, пожалуйста, за ревнивца, который собирается отслеживать каждый твой шаг и контролировать все, чем ты занимаешься.

 Эйбра поставила тарелку, которую держала в руках, на стол и сделала глубокий вдох.

 – Я ничего подобного не имела в виду. И к тому же я поняла нечто такое, чего не понимала до сегодняшнего дня и до последних событий. Мне стало ясно, что я принесла с собой больший груз из моего прошлого, чем сама раньше предполагала. Я думаю… надеюсь, что он весь умещается в маленьком чемоданчике и что мне удастся найти способ избавиться от него.

 – Это займет какое-то время.

 – Я думала, что с прошлым покончено, но оказывается, не совсем. Поэтому…

 Она снова взяла тарелку и опустила ее в посудомоечную машину.

 – У меня очень простое расписание. Сначала у меня утренние занятия в церковном подвале, а в половине пятого массаж. Пойду к Грете Пэрриш.

 – Хорошо. Спасибо. Не забуду.

 Эйбра заполнила посудомоечную машину и начала стряхивать крошки со столов и стойки.

 – Ты ко мне не прикасался ни разу с тех пор, как поднялся по ступенькам моего дома. Почему? Потому что разозлился на меня?

 – Наверное, отчасти из-за этого, но главным образом из-за того, что я не знаю, какую реакцию вызовут у тебя мои прикосновения.

 Их глаза встретились, и они несколько мгновений смотрели друг на друга.

 – Откуда я могу знать, какую реакцию они у меня вызовут, если ты ко мне не прикасаешься?

 Эли слегка коснулся руки Эйбры, затем повернул ее к себе и обнял.

 Она отбросила тряпку на стол и ответила на его объятие.

 – Прости. Я пыталась утаить от тебя то, что произошло, хотела сама справиться с этим. Но… О боже, Эли, он же проник ко мне в дом. Копался в моих вещах. Трогал их. Деррик тоже рылся в моих вещах, Касался их, разбивал, ломал, рвал, ожидая моего возвращения домой.

 – Он не причинит тебе никакого вреда. – Эли прижался губами к ее виску. Я не позволю этому подонку сделать тебе больно.

 – Я должна сама преодолеть это. Должна.

 – У тебя получится. Все будет хорошо.

 Преодолеет. Но не одна. Не без его помощи.

 

 Когда на следующее утро она ушла, Эли всячески убеждал себя, что у него нет причин для беспокойства. И не только потому, что церковь, в которую она отправилась, располагалась на расстоянии меньше двух миль от его дома, но и потому, что ему в голову не приходило ни одной причины, по которой кто-то захотел бы причинить ей зло.

 К полудню Эйбра обязательно вернется, и как только он увидит, что она в полной безопасности у него дома, то снова сможет приняться за работу. Эли понял, что в данный момент слишком взволнован, чтобы думать о сюжете своего романа, и спустился в подвал, где потратил почти целый час на осмотр стеллажа.

 На то, чтобы открыть панель со стороны подвала, ушло еще больше времени, и, справившись с этим, он решил смазать дверные петли, на которые она была подвешена.

 Поскрипывание добавляло загадочности, но если ему нужно будет появиться здесь неожиданно, то необходима тишина. Вооружившись фонариком и коробкой с электрическими лампочками, Эли медленно стал двигаться по проходу. Спустя какое-то время он добрался до третьего этажа.

 Там он придвинул к панели стул и, убедившись, что может легко открыть и закрыть ее, вернулся обратно.

 Он поставил стеллаж на место, проверил, может ли он свободно обойти его. Затем вернул на полки их содержимое.

 Маскировка сгодится на тот случай, если понадобится всем этим воспользоваться.

 Ловушка или что-то вроде того. Теперь ему нужны лишь крючок и приманка.

 Находясь в тайных проходах, Эли поднял тучи пыли и сажи, поэтому, закончив с панелью и стеллажом, он помылся, переоделся, затем проверил работу видеокамер и «видеонянь», предназначенных для наблюдения родителей за детьми через Интернет.

 Он наливал свой первый стакан «Маунтин дью» за день, когда в дом вошла Эйбра с сумками, полными покупок.

 – Привет! – Она поставила пакеты на пол и сунула руку в один из них. – Посмотри, Барби, что я тебе принесла! – Она повернулась к собаке и показала ей большую кость из магазина для домашних животных. – Это для хорошей собачки. Ты ведь была хорошей собачкой?

 Барби постучала хвостом по полу.

 – Думаю, что да. А ты был хорошим мальчиком? – спросила она Эли, снимая упаковку с подарка для Барби.

 – Мне тоже принять стойку?

 – Я купила все, что нужно для моей лазаньи, которая – скромно признаюсь – считается легендарной, и для тирамису.

 – Ты умеешь готовить тирамису?!

 – Вот это как раз и требуется выяснить. Я решила, что сегодняшний день должен пройти у меня хорошо, и отчасти причина моей уверенности проистекает из нашего принципа равновесия. Или, точнее, сознания того, что мы начали работу по поиску такого равновесия.

 Она приблизилась к Эли и заключила его в объятия.

 – Я неожиданно поняла, что ты не очень обидчивый и совсем не злопамятный человек.

 – О, я очень обидчивый и крайне злопамятный, – возразил он, – но не с теми, к кому хорошо отношусь.

 – Обида и злопамятность – это негативная энергия, обращенная внутрь, поэтому я рада, что ты, в отличие от некоторых людей, не склонен лелеять свои отрицательные эмоции. Кстати, о негативной энергии. Я тут зашла к себе домой и, знаешь, поняла, что у моего дома улучшилась аура. Не совсем восстановилась, конечно, но существенно улучшилась.

 – Благодаря ароматическим палочкам?

 Эйбра шутливо ткнула пальцем ему в живот.

 – Мне и с ароматическими палочками удается сделать очень многое.

 – Я рад и искренне надеюсь, что ты не собираешься закупить несколько упаковок разных средств ароматерапии, чтобы развеять негативную энергию в Блафф-Хаусе.

 – Такой вариант нисколько не повредит, но мы поговорим на эту тему позже.

 Как можно позже, подумал Эли.

 – Ты сейчас будешь работать? Я сменю постельное белье, соберу все для стирки и не буду тебе мешать до самого обеда.

 – Замечательно. Но вначале я хотел бы тебе кое-что показать.

 – Да, конечно. И что же?

 – Пойдем наверх. – Эли пальцем указал на потолок и взял ее за руку. – Ты кое-что упустила.

 – Упустила?

 Слова Эли задели ее, и она ускорила шаг, последовав за ним.

 – Кое-что очень важное, – добавил он. – Наверху.

 – На третьем этаже? Там я убираю только раз в месяц. Только протираю и прохожусь по комнатам пылесосом. Если ты хочешь его снова сделать обитаемым, то тебе следовало бы…

 – Дело не в этом. Не совсем в этом. Я действительно подумываю о том, чтобы переместить свой кабинет туда, в южное крыло.

 – Эли, потрясающая идея!

 – Да, она мне самому очень нравится. Там прекрасное освещение, из окон открывается восхитительный вид. И очень тихо. К сожалению, я не рисую и не леплю, а то из старой комнаты для прислуги можно было бы сделать великолепную мастерскую.

 – Кстати, мне в голову пришла примерно такая же мысль. Из одной из спален с окнами, выходящими на берег, можно было сделать чудесную маленькую библиотеку для твоих справочников и словарей, что-то вроде библиотеки-гостиной. Ты мог бы там делать перерыв и немного отдыхать, не прекращая работу полностью.

 Эли такие далекоидущие планы не строил, но…

 – Вполне возможно…

 – Я помогу тебе ее обставить, если ты все-таки решишься. А эти потрясающие потолки?! Они дают простор для фантазии. Я всегда считала, что дом должен быть обитаемым полностью. Эстер говорила мне, что много лет назад она задействовала помещения третьего этажа под мастерскую, но потом поняла, что ей лучше работается в гостиной, а еще лучше – на улице. В любом случае ей в ее годы тяжело подниматься наверх, преодолевая два лестничных пролета.

 – Именно так я и собираюсь поступить – использовать весь дом полностью.

 Он прошел по комнате и открыл панель.

 – Это просто сказочно! Погляди сюда. Свет работает. – Эли заключил и выключил свет. – Вот. Вот видишь, ты упустила в жизни нечто очень важное.

 – Я попробую наверстать упущенное, если ты вначале сможешь мне гарантировать, что проход свободен от пауков, которые размерами больше обычных мух. Тебе стоит открыть все такие панели.

 – Я об этом подумываю.

 – Представить себе не могу! Сколько раз я здесь убирала и ни разу не заподозрила, что нечто такое может существовать рядом со мной. Но… Ему, тому типу, неизвестно об этом. – Глаза ее блеснули тревожным огнем, и она внимательно посмотрела на Эли. – Он не знает.

 – Не думаю. По крайней мере, он не пользовался потайными лестницами. Мы с Майком с огромным трудом сдвинули с места тот шкаф. Мне потребовалось больше часа на то, чтобы освободить от банок с соленьями стеллаж и пробраться за него.

 – Очень удобное место для засады. Эли…

 – Я об этом тоже думал.

 – Скорее для нападения, чем для защиты. – Положив руки на бедра, она деловой походкой обошла комнату. – Я знала, что день должен сложиться удачно. Мы сможем сделать нечто принципиально важное. Пожалуй, нам удастся схватить его на месте преступления.

 – Я думал и об этом. Но все не так просто, как кажется. Нельзя вот так взять и наброситься на него с криком: «Стой!» Если самое простое объяснение верно, то это не какой-нибудь примитивный воришка. Это убийца. В таком случае любые поспешные действия с нашей стороны грозят опасностью.

 – Верно, нам нужно все тщательно спланировать, – согласилась Эйбра. – Мне лучше думается, когда я убираю. Поэтому давай я начну, и мы будем думать вместе.

 – Полагаю, нам следует подождать вестей из полиции.

 – Да, да, точно. – Прежнее воодушевление Эйбры немного угасло. – Пожалуй, ты прав. Возможно, им удастся выяснить, кому принадлежит тот пистолет, и тогда все станет ясно. Так будет лучше. Не так захватывающе, конечно, но, с бытовой точки зрения, гораздо правильнее.

 – Что бы ни случилось, в беде я тебя не брошу.

 – Эли. Она обеими руками прикоснулась к его лицу. – Давай еще раз договоримся и пообещаем никогда не бросать друг друга в беде.

 – Договорились. Обещаю тебе.