Глава 23
По ее имени – Шеррилин Берк, – по голосу, который он слышал по телефону, а также по резкому северному акценту Эли представлял эту женщину себе худощавой блондинкой в безупречном костюме. Однако на пороге стояла сорокалетняя коротко стриженная брюнетка в джинсах, черном свитере, потертой кожаной куртке и черных кедах. В руках она держала «дипломат».
– Мистер Лэндон.
– Мисс Берк.
Она подняла солнечные очки и оставив их на голове, протянула ему руку.
– Милый песик, – добавила она и протянула руку Барби.
Та в ответ вежливо подала лапу.
– Она громко лает, но, кажется совсем не склонна кусаться. Лая, по-видимому, вполне хватает.
– Наверное. Ну и домик у вас.
– Да, действительно очень большой. Проходите. Может быть, кофе?
– От хорошего кофе никогда не откажусь. Черный, пожалуйста.
– Проходите, садитесь. Я сейчас приготовлю.
– Может быть, для экономии времени я пройду с вами на кухню? Вы сами мне открыли дверь, сами собрались готовить кофе, из чего я делаю вывод, что у вашей прислуги выходной.
– У меня нет прислуги, как вам, наверное, уже хорошо известно.
– Это часть моей работы. И полная открытость с обеих сторон, – добавила гостья с улыбкой, обнажившей кривой резец. Если не возражаете, я бы хотела осмотреть дом. Я, конечно видела журнальные фотографии интерьеров. Но находиться внутри – совсем другое дело.
– Я не возражаю.
Пока они шли в глубь дома, гостья внимательно осмотрела фойе, затем главную гостиную, музыкальную комнату с двойными дверями, которые открывались в гостиную во время приемов и вечеринок.
– Ваш дом кажется бесконечным. Но очень уютным, совсем не похожим на музей. Вы сумели сохранить стиль. Внутренние интерьеры соответствуют архитектуре здания.
– Блафф-Хаус очень важен для моей бабушки.
– И для вас?
– И для меня тоже.
– Он слишком велик для одного человека. Ваша бабушка жила здесь одна в течение последних нескольких лет?
– Да. И она вернется снова, как только врачи ей позволят. А я останусь с ней.
– Все правильно, семья прежде всего. Мне это прекрасно известно. У меня у самой двое детей, мать, которая меня постоянно выводит из себя, и отец, который выводит ее из себя с тех пор, как вышел на пенсию. Отслужил тридцатник.
– Ваш отец был полицейским?
– Да, он был одним из этих «ребят». Но вам это, наверное, тоже известно.
– Часть моей работы.
Она усмехнулась. Затем повернулась и прошла на кухню.
– Да, здесь явно многое переделано, но все равно отражает общий стиль. Вы сами готовите?
– Нет.
– Я тоже, честно говоря, неважная повариха. Но ваша кухня производит впечатление места, где работает профессионал.
– Бабушка любит выпечку.
Эли проследовал к кофемашине, а его гостья удобно устроилась на табурете у высокого стола-стойки.
– И та женщина, которая сейчас выполняет обязанности экономки, очень неплохо готовит. Ее зовут Эйбра Уолш. Она… экономка у вас, не так ли?
– Да, именно так. Неужели моя личная жизнь имеет значение для вас, мисс Берк?
– Называйте меня Шеррилин. Для меня все имеет значение. Такой уж у меня принцип работы. Поэтому я вам очень благодарна за то, что вы дали мне возможность ощутить дух вашего дома. Кроме того, я большая поклонница матери мисс Уолш. И из того, что мне удалось узнать, я заключаю, что и ее дочь достойна восхищения. Она сумела начать здесь заново жить полнокровной жизнью после того, что с ней случилось. Вам это удается?
– Я тоже стараюсь. Прилагаю все усилия.
– Вы ведь были неплохим адвокатом в своей области. – И вновь на лице гостьи появилась и практически тут же исчезла загадочная улыбка. – Значит, теперь вы пытаетесь стать писателем.
– Да, вы совершенно правы.
– Вы обречены на громкий успех. Потомок старого, именитого и очень богатого рода, с именем которого связан громкий семейный скандал и некая страшная тайна.
Внутри у Эли медленно закипало раздражение.
– Я не собираюсь строить свой успех на славе моего семейства или на убийстве жены.
Шеррилин Берк пожала плечами:
– Хотите вы того или нет, но это все равно ассоциируется с вами, мистер Лэндон.
– Лучше называйте меня Эли, если хотите оскорбить.
– Не обижайтесь, я просто, так сказать, снимаю с вас мерку. После убийства вашей жены вы сотрудничали с полицией больше, чем можно было бы ожидать.
– Больше, чем мне следовало, как я теперь понимаю. – Эли поставил перед ней чашку кофе. – Я тогда рассуждал не как адвокат, но когда все-таки начал, то было уже немного поздно.
– Вы любили ее?
Я ведь сам просил, чтобы мне нашли детектива-женщину, напомнил себе Эли. Кого-то со свежим незашоренным взглядом и с тщательным подходом к делу. И вот получил то, что просил, – детектива, который совершенно не похож на того, что работал со мной сразу после гибели Линдси.
Теперь придется смириться с полученным результатом.
– Нет, на момент смерти Линдси я уже не любил ее. И сейчас, как это ни тяжело, я уже не могу точно сказать, любил ли я ее вообще когда-нибудь по-настоящему. Но она очень многое для меня значила. Она была моей женой, чем прежде всего и объясняется мое нынешнее отношение к ней. И теперь я хочу знать, кто убил ее. Большую часть прошлого года я пытался защитить себя, практически не предпринимая никаких усилий найти ответы на упомянутые вопросы.
– Статус главного подозреваемого в деле об убийстве не способствует спокойной жизни. Насколько я знаю, она изменяла вам. И вы пытались пойти на справедливый и цивилизованный развод, в котором на карту были поставлены немалые деньги и репутация вашей семьи. Даже при наличии брачного контракта вы рисков ли потерять очень большие деньги, и тут вы обнаруживаете, что она водит вас за нос. Вы приходите в дом, за который заплатили собственные деньги, так как ее дом на момент покупки находится в доверительном управлении. Вы сталкиваетесь там с ней, ссоритесь, выходите из себя. Затем хватаете кочергу и расплачиваетесь с ней за все. После чего, опомнившись, вызываете полицию и пытаетесь прикрыться старой как мир фразой «я пришел и нашел ее мертвой».
– Да, именно так они и пытались все представить.
– В полиции.
– В полиции, в семье Линдси, в прессе.
– Ее семья не имеет значения, да и журналисты, в принципе, всегда одинаковы. Но и полицейские в конце концов так и не смогли собрать доказательную базу.
– Да, в полной мере, конечно, не смогли. Однако благодаря этому я не становился невиновным ни в их главах, ни в глазах кого бы то ни было еще. Родители Линдси? Они потеряли дочь, поэтому, с их точки зрения, я убийца, ловко ускользнувший от возмездия. Конечно, на газеты и телевидение можно не обращать внимания, но ведь они формируют взгляды очень многих людей. Им почти удалось выиграть дело против меня в суде общественного мнения, и моя семья очень из-за этого пострадала.
Она внимательно его рассматривала, пока он говорил, и Эли неожиданно понял, что она пытается ухватить его внутреннюю суть, так же как она только что проделала с Блафф-Хаусом.
– Вы пытаетесь завести меня? Подзуживаете?
– Не исключено. Из вежливой беседы трудно почерпнуть нужную информацию. Дело Линдси Лэндон на первый взгляд казалось элементарным. Озлобленный муж, секс, измена, большие деньги, преступление, совершенное в состоянии аффекта. В подобных случаях первое подозрение всегда падает на мужа и на человека, обнаружившего труп. В вашем лице соединились оба. Никаких следов взлома, ни малейших следов борьбы. Никаких признаков неудавшегося ограбления. С другой стороны, громкая прилюдная ссора с жертвой утром того же дня. Все очень весомо.
– Я прекрасно осознавал и осознаю весомость всего вами перечисленного.
– Но проблема в том, что на этом все, собственно, и заканчивается. Все только на поверхности просто. Стоит копнуть чуть глубже, и стройное дело тут же рассыпается. Начнем с того, что преступление не укладывается во временные рамки. Время смерти жертвы, время, когда вас несколько свидетелей видели выходящим из вашего офиса, время, когда вы сняли сигнализацию, войдя в дом, – все не складывается. Вы не могли войти и выйти, а затем снова вернуться, так как вас видели в офисе, там у вас были встречи с клиентами, были беседы до шести вечера. Свидетели также точно указывают время ухода жертвы из галереи, где она работала. Она вошла в дом – и это тоже абсолютно точно установлено – примерно за два часа до того, как в нем тем вечером появились вы.
– В полиции считали, что хотя временные рамки очень узкие, но тем не менее чисто теоретически я мог войти, поругаться с ней, убить ее, а затем попытался скрыть следы преступления перед тем, как позвонить в полицию.
– Однако их версия не выдержала испытания практикой – следственным экспериментом, даже экспериментом, проводившимся по инициативе прокурора. Кстати, хороший кофе, – заметила она как бы между прочим и продолжила: – Затем идут свидетельства судмедэкспертизы. На вас не было обнаружено никаких брызг крови. Однако невозможно нанести удар такой силы и не оставить следов в виде брызг. Никаких капель крови у вас на одежде не нашли, а свидетели подтверждают, что на вас, когда вы уходили из офиса, был тот же костюм и галстук у вас не было времени в промежуток примерно в двадцать минут на то, чтобы переодеться один раз, затем переодеться снова. И даже если, предположим, у вас такое время и было, куда делся ваш костюм со следами преступления?
– Вы говорите, как мой адвокат.
– Он, кстати, весьма неглупый парень. К сказанному надо еще добавить отсутствие в вашей биографии свидетельств о склонности к насилию и отсутствие какого-либо агрессивного и криминального поведения в прошлом. И, с какой бы стороны они к вам ни подходили, вы стойко держались своей версии. Им ни разу не удалось сбить вас.
– Потому что это правда.
– Кроме того, поведение жертвы тоже играло вам на руку. Именно она лгала, она изменяла, она хотела, получить львиную долю вашего совместного имущества, будучи по факту из-за тайной любовной связи – виновницей распада вашей семьи. Кстати, пресса не обошла этот аспект стороной.
– Нетрудно вывалять в грязи женщину, которая уже не может себя защитить. Но я стремился не к такой справедливости.
– Тем не менее это сыграло в вашу пользу так же, как и телефонные переговоры между нею и Джастином Зюскиндом, которые произошли после вашей ссоры в тот день. Они сделали его участником разворачивавшейся трагедии.
Эли вдруг понял, что не сможет пить кофе. Он открыл холодильник и достал бутылку минеральной воды.
– Признаюсь, мне очень хотелось, чтобы убийцей был он.
– Но и здесь возникают проблемы. Во-первых, мотив. Если только не принять ту версию, что она решила порвать с ним или вернуться к вам после дневной ссоры. Проблема мотива усугубляется еще и тем, что ваша жена ловко держала свою связь в тайне. Ни друзья, ни коллеги, ни соседи ничего не знали о Джастине Зюскинде. Некоторые, правда, подозревали, что у нее кто-то есть, но она ни с кем никогда о нем не говорила. Слишком многое было поставлено на карту. Ваша жена не вела дневника, а электронные письма, которыми они обменивались, отличались крайней осторожностью. Им обоим было что терять. Встречались они почти исключительно в отелях, загородных ресторанах, небольших мотелях. Ничто из того, что удалось найти полиции, не указывало на возможность конфликта между ними.
– Да, вы правы. – Эли было тяжело ощущать боль от напоминаний об этом, пусть притупившуюся, но все же боль. – Думаю, что она очень дорожила их отношениями.
– Возможно, что так и было, но нельзя исключать и того, что ей просто нравилась такая интрижка. Скорее всего, теперь мы уже никогда этого точно не узнаем. Но самая большая проблема с Зюскиндом – то, что у него благодаря жене имелось алиби. Благодаря жене, которой он изменял. Она выходит на сцену подавленной, даже опустошенной и сломленной происшедшим, но полиции сообщает, что ее муж весь тот вечер провел дома. Они ужинали вдвоем, так как дети были на каком-то школьном мероприятии. Дети вернулись домой примерно в пятнадцать минут девятого и подтвердили, что на тот момент родители были дома.
С этими словами Шеррилин Берк открыла портфель и извлекла из него папку.
– Как вам известно, Зюскинды недавно развелись, Я решила, что его жена может изменить свои показания после того, как их брак распался. Я беседовала с ней вчера. Она очень обижена на мужа и крайне утомлена. По ее словам, брак и муж остались в прошлом, но она ничего не изменила в своих показаниях.
– Какой вывод мы можем сделать?
– Ну, если вы изменяете мужу с одним мужчиной, вполне вероятно, что вы изменяете ему и с другими. Не исключено, что у нее был еще один любовник, который ревновал ее к Зюскинду, или жена любовника решила отомстить. Пока я никого не нашла, но это не значит, что я не смогу никого найти и в будущем. Можно угоститься? – Шеррилин сделала жест в сторону кофемашины.
– Конечно.
– Я бы сама себе сварила, но ваша кофеварка производит впечатление крайне сложного механизма.
– Позвольте за вами поухаживать. Я сварю вам кофе.
– Спасибо. Вы знаете, – я полагаю, детектив, работавший с вами ранее, говорил вам, – ваша жена не всегда пользовалась кредитной картой для оплаты гостиничных номеров. Иногда она оплачивала их наличными, а такую оплату очень непросто отследить. На данный момент у нас имеется несколько свидетелей, видевших ее в нескольких местах с Джастином Зюскиндом. Теперь мы пытаемся найти тех, кто, возможно, видел ее с кем-то другим.
Эли подал ей еще одну чашку кофе, сел и стал листать подготовленные ею документы. Шеррилин тем временем продолжила свой рассказ:
– Ваша жена сама впустила убийцу в дом. Повернулась к нему спиной. Она знала человека, убившего ее, поэтому мы ищем среди тех, кого она знала. Бостонское управление полиции тщательно вело расследование, но тамошним копам очень хотелось, чтобы убийцей были вы, а главный следователь по делу был практически в этом убежден.
– Вулф.
– Точно. Он настоящий бульдог, а вы идеально подходили на роль объекта его ненависти. Вы адвокат по уголовным делам. Уже одно это делает из вас врага для таких, как он. Он надрывается на службе, чтобы убрать подонков с улиц, а вы зарабатываете себе на жизнь тем, что отпускаете их на свободу, и они снова выходят на улицы.
– Как-то все у вас получается слишком гладко и просто. Черно-белая картина без полутонов.
– Прежде чем стать частным детективом, я пять лет проработала в полиции. – Взяв чашку обеими руками, Берк откинулась на спинку кресла. – Кроме черного и белого, я вижу много серого. Знаете, полицейских очень злит, когда какой-нибудь позер-адвокатишка помогает очередному подонку выбраться из дерьма и избежать тюрьмы, ухватившись за какую-нибудь техническую тонкость, или просто благодаря умению искусно плести слова. Вулф смотрит на вас и видит перед собой богатого, избалованного, двуличного пройдоху, который, в его глазах, обязательно виновен в преступлении. И он выстраивает убедительное дело против вас, основанное на косвенных доказательствах, однако не может довести его до суда. И вот вы переезжаете сюда, в Виски Бич, и чуть ли не у вас на пороге происходит следующее убийство.
– Вы говорите уже не как мой адвокат, а как самый настоящий полицейский.
– Я умею говорить по-разному, – невозмутимо отозвалась Шеррилин.
Она извлекла из своего «дипломата» очередную папку и положила ее на стол.
– Кирби Дункан. Он работал в одиночку, тихонько, по старинке. В полиции его любили. Он всегда был там своим и никогда не кривил душой. Вулф его хорошо знал, был с ним дружен и буквально впал в ярость из-за того, что не может повесить убийство Дункана на вас, затем бумерангом возобновить также и дело о гибели вашей жены и довести вас наконец до скамьи подсудимых по двум преступлениям.
– Мне это ясно как день, – сухо заметил Эли.
– Но в данном случае вообще ничего не сходится. Дункан не был идиотом и не стал бы встречаться в одиночку в пустынной местности с тем парнем, за которым следил. И если только им не овладело внезапное и совершенно необъяснимое желание посреди ночи, в грозу, прогуляться до маяка, то единственной причиной такого поведения является договоренность с кем-то, кого он знал. И этот кто-то убил его. У вас превосходное алиби. Кроме того, нет никаких данных о том, что вы и Дункан когда-либо встречались и разговаривали. Нет никаких свидетельств того, что вы выехали из Бостона, где, как подтверждают многие свидетели, находились в тот момент, когда на Эйбру Уолш было совершено нападение в этом самом доме. Нет так же доказательств того, что вы договорились о встрече с Дунканом, убили его, затем вернулись в Бостон, обыскали его офис и квартиру, после чего снова прибыли сюда. Никто ничему подобному не поверит.
– Но Вулф…
Шеррилин отрицательно покачала головой:
– Я думаю, что даже Вулф при всей его нелюбви к вам не способен в такое поверить, как бы ни старался. Но если ему удастся каким-то образом привязать к преступлению мисс Уолш и тем самым доказать, что у вас был сообщник, или обнаружить, что вы контактировали с таковым в Бостоне, тогда, возможно, он из всего этого что-нибудь и слепит.
– Кто-то подбросил пистолет в дом Эйбры.
– Что? – Берк сразу же выпрямилась, и ее взгляд стал таким же пронзительным и раздраженным, как и ее тон. – Почему мне об этом никто не сообщил?
– Извините. Мне самому стало известно об этом только в понедельник.
С мрачным выражением лица его гостья вытащила из «дипломата» блокнот и ручку.
– Опишите мне ситуацию.
Эли сообщил ей все, что было ему самому известно. Берк записала его рассказ какой-то особой скорописью.
– Небрежная инсценировка, – подытожила она. – Тот, кто это сделал, – импульсивный, неорганизованный и, возможно, не слишком умный человек.
– Но заметьте, ему удалось убить опытного сыщика и он до сих пор ловко скрывается от полиции.
– Дуракам часто везет. Мне бы хотелось осмотреть ее дом до возвращения в Бостон.
– Я попрошу Эйбру.
– И еще ту самую яму в вашем подвале. Я попытаюсь выведать что-нибудь у местных копов, узнаю, есть ли у меня с ними что-то общее. – Она постучала ручкой по блокноту, внимательно глядя на Эли. – В своих электронных письмах и телефонных разговорах вы упоминали, что, по вашему мнению, все это как-то связано.
– В противном случае случившееся можно объяснить только сочетанием поистине немыслимых совпадений.
– Возможно. Но есть и еще одно совпадение, которое мне удалось найти и которое мне представляется интересным.
Берк вытащила еще одну папку.
– Примерно пять месяцев назад Джастин Зюскинд приобрел дом известный под названием «Сэнкасл» в северной части Виски Бич.
– Что? Он… он купил здесь дом?
– Да, именно так. Сделка проведена от имени компании «Лигаси Корпорейшен», подставной фирмы, которую он же и основал. Его жена не упоминается ни в документах по сделке, ни в закладной. Если их бракоразводный процесс продолжится, то эта покупка обязательно всплывет. На данный момент стоит предположить, что его жене о доме ничего не известно.
– С какой стати ему вообще покупать здесь дом?
– Ну, здесь прекрасный пляж и все такое прочее. В общем, очень хорошее вложение денег.
На лице Шеррилин Берк снова появилась двусмысленная усмешка.
– Но циник, который сидит у меня внутри, подсказывает мне, что у него были и другие мотивы. Можно было бы предположить, что он собирался следить за вами и поймать вас на какой-нибудь оплошности и таким образе отомстить за гибель своей возлюбленной. Правда пять месяцев тому назад вы здесь не жили, да и не собирались.
– Но ведь Блафф-Хаус никуда не делся, и моя бабушка…
– Ни то, ни другое никак не связано с гибелью вашей жены, насколько я понимаю, а именно для выяснения ее обстоятельств вы меня и наняли. Однако я люблю загадки, в противном случае не стала бы заниматься тем, чем занимаюсь. Кроме того, я очень любопытна. Итак, Зюскинд покупает здесь недвижимость, поблизости от вашего роскошного и всем известного особняка, в том месте, которое, насколько мне известно, вы очень редко посещали после вашей женитьбы.
– Линдси здесь не нравилось. Она не ладила с моей бабушкой.
– Возможно, она однажды упомянула о доме и обо всем, что с ним связано, в интимной беседе с любовником. Через несколько месяцев после ее гибели бывший любовник вашей жены приобретает здесь недвижимость. У вас в подвале появляется яма. Ваша бабушка попадает в больницу. За вами следит частный детектив, которого затем кто-то убивает. И вот теперь орудие убийства подбрасывают в дом женщине, с которой у вас близкие отношения. Что может находиться в центре всего этого, Эли? Явно, не вы. Вас здесь не было, когда был сделан первый шаг. Но тогда что?
– Приданое Эсмеральды – сокровище, которое, скорее всего, не существует, но если даже и существует, то наверняка зарыто не у меня в подвале… Но ведь этот негодяй оставил мою бабушку умирать.
– Возможно. Мы не можем пока этого доказать, но не исключено. Я бы не стала сообщать вам имеющуюся у меня информацию о Зюскинде, если бы не была уверена, что вы не сорветесь и не наделаете глупостей. Не заставляйте меня разочаровываться в моей способности понимать людей.
Эли действительно чувствовал, что может сорваться и наделать глупостей.
– Этот тип мог убить ее. Она лежала без сознания бог знает сколько времени. Беззащитная старая женщина, которую он оставил на верную смерть. Кроме того, он вполне мог быть убийцей Линдси.
Он резко повернулся в кресле.
– Жена тоже может лгать, покрывать его из верности или из страха. Ведь он способен убить и ее. Не исключено, что он и с Дунканом рассчитался. А кто еще мог это сделать? Кого еще могло интересовать, чем я здесь занимаюсь? Вначале я думал, что частного детектива подослало семейство Линдси, но вариант с Зюскиндом более логичен.
– Я и в этом направлении кое-что нарыла. Я любопытна, – напомнила ему Шеррилин Берк. – Пьемонты в связи с вашим делом наняли в Бостоне двух лучших сотрудников одной превосходной юридической фирмы. Однако расследование было прекращено примерно три недели назад.
– Прекращено? Они прекратили расследование?
– Как явствует из моих источников, следователи сообщили, что больше ничего существенного по данному делу найти не могут. Я не говорю, что после того они не могли прибегнуть к услугам какой-то другой фирмы, но абсолютно уверена, что Кирби Дункана они не нанимали.
– Если его нанял Зюскинд, он знал точно, когда я ухожу на прогулку, куда иду и сколько у него есть времени на поиски в доме. Он был здесь, в доме, в ту ночь, которую я провел в Бостоне, потому что Дункан сообщил ему, что я уехал в Бостон. Потом пришла Эйбра. Если бы она не сумела защититься, он бы ее…
Шеррилин продолжала сидеть в кресле, а Эли принялся беспокойно мерить шагами комнату:
– Вы говорили, что Дункан был честный прямой человек.
– Да, такая у него была репутация.
– Винни… помощник шерифа Хансон пошел к нему вечером того дня, когда кто-то незаконно проник в мой дом. Он хотел допросить его. Сообщил Дункану о взломе, о том, что случилось с Эйброй. Прямой честный человек, каким вы хотите представить Дункана, не стал бы работать на клиента, который нарушает закон, нападает на женщину и виновен еще бог знает в чем. Возможно, он сказал Зюскинду, что он о нем думает, и тогда тот решил убить его, понимая, что нанятый им детектив может сообщить о нем в полицию.
– Конечно, все, что вы говорите, звучит очень убедительно. Было бы прекрасно, если бы ваша версия к тому же была бы подкреплена доказательствами. Но на данный момент… – Берк снова постучала пальцем по папкам. – Мы знаем наверняка только то, что он приобрел здесь недвижимость. А его жена, когда я беседовала с ней, вовсе не произвела на меня впечатление слишком преданной ему или, наоборот, напуганной женщины. Она была скорее унижена и обозлена. Не думаю, что она стала бы лгать, выгораживая его.
– Но ведь Зюскинд – отец ее детей.
– Верно. Поэтому я не упускаю это из виду. Ну а пока мне хотелось бы осмотреться здесь повнимательнее, и, может быть, тогда я сумею выяснить, что затевает Зюскинд. Буду держать его, так сказать, на прицеле.
– Мне бы хотелось, чтобы вы передали полиции те сведения о нем, которые у вас имеются.
Шеррилин досадливо поморщилась.
– Не скрою, ваше требование мне не нравится. Поймите, в полиции захотят допросить его, начнут задавать вопросы, применять к нему привычные методы дознания, установления… э-э-э… истины. Это может его напугать, и мы останемся в дураках. Дайте мне немного времени, скажем, неделю. Посмотрим, что я смогу здесь выудить.
– Хорошо. Неделю, – согласился Эли.
– Почему бы вам не показать мне ту знаменитую яму у вас в подвале?
Когда они спустились в подвал, Берк сделала несколько снимков на небольшую цифровую камеру.
– Надо быть по-настоящему увлеченным этим, – заметила она, – Я немного почитала о приданом Эсмеральды, о корабле и тому подобном, просто чтобы получить общее впечатление. Мне бы хотелось, чтобы один из моих сотрудников провел здесь более основательное расследование, если вы, конечно, не против.
– Да, разумеется. Я сам проводил собственное расследование. И если бы здесь что-то было, мы бы уже давно его нашли. Он попусту теряет время.
– Возможно. Но ведь дом-то у вас огромный. В нем много укромных уголков, я полагаю.
– Большая его часть возводилась намного позже истории с «Калипсо». Дом строили и перестраивали вместе с винокурнями, лавками и офисами, поколение за поколением, на деньги, заработанные на торговле виски.
– Вы не Стали заниматься семейным бизнесом? – спросила Берк, когда они направились к выходу.
– Это – призвание моей сестры. У нее все прекрасно получается. Я буду «Лэндоном из Блафф-Хауса». Такой всегда находился в семье с тех самых пор, как появился Блафф-Хаус, когда он еще представлял собой маленький каменный домик на скале.
– Традиции?
– Именно.
– Значит, именно поэтому вы отправились в дом в Блэк Бэй за кольцом вашей бабушки.
– Оно не относилось к нашей совместной собственности, что определялось брачным договором. Но в тот момент я уже не доверял Линдси.
– Да, у вас были основания, – согласилась Шеррилин.
– Кольцо принадлежало Лэндонам. Бабушка дала его мне, чтобы я передал жене как символ того, что она стала частью нашей семьи. Но для Линдси это ничего не значило, что меня страшно злило, – добавил Эли, закрывая за собой дверь в подвал. – Я хотел забрать то, что по праву принадлежало мне. Кольцо, серебряный сервиз, которым наша семья владела на протяжении двух столетий. Картину… Конечно, глупо, – признал он. – Мне не хотелось оставлять ей подарок, сделанный из глубокого искреннего чувства, которое она предала. Глупо, потому что с тех пор… Я не могу даже смотреть на эту картину.
– Однако подобное поведение говорит в вашу пользу. Вы пришли, забрали кольцо, только кольцо. А те драгоценности, которые вы ей покупали? Вы ничего из них не тронули. Вы не забрали их, не раскидали по всей комнате, не выбросили в окно. Вы не выказали ни малейших признаков агрессивного поведения или намерений. Вы не агрессивный человек, Эли.
Он подумал о Зюскинде, о Линдси, о бабушке, об Эйбре.
– В определенных обстоятельствах я могу стать крайне агрессивным.
Шеррилин Берк по-матерински похлопала его по плечу.
– Не меняйтесь, прошу вас. Я остановилась в здешней гостинице. Поговорю с владелицей о Дункане, о том, с кем его здесь видели. Порой люди за чашкой чая с черничным пирогом вспоминают такие вещи, которые начисто вылетают у них из памяти при официальных разговорах с полицейскими. Мне бы хотелось осмотреть дом Эйбры и порыскать вокруг дома Зюскинда. Может быть, мне удастся разговорить кого-нибудь из соседей или владельцев магазинов. Он же не может не ходить за продуктами время от времени. Наверное, берет про запас и покупает еду целыми упаковками.
– Да, конечно. Давайте я позвоню Эйбре по поводу визита к ней домой.
Вынимая телефон, он бросил взгляд на список на доске, прикрепленной к стене.
– Это ее расписание? – спросила Берк.
– Сегодняшнее.
– Занятая женщина.
Пока Эли разговаривал с Эйброй, Шеррилин изучала расписание. Такая деловая женщина должна многое знать о жителях поселка, решила она. И ее знания могут оказаться полезными.
– Она говорит, что ключ вы можете взять у соседки в доме рядом с ее коттеджем. Зовут соседку Морин О'Малли.
– Великолепно! Все эти папки я оставляю вам, у меня есть копии. – Берк закрыта «дипломат» и встала. – Буду держать вас в курсе.
– Спасибо. Вы дали мне хорошую пищу для размышлений, Провожая ее до двери, он вдруг вспомнил. – Пиво. Бар. Хочу вам сказать…
– Вы явно что-то вспомнили. Поделитесь со мной.
– Эйбра… второй случай взлома. Мы были в баре, в котором она работает по пятницам. Она увидела какого-то мужчину, незнакомого и слишком недружелюбного. Он заказал еще одну порцию безалкогольного напитка, но ушел прежде чем Эйбра успела ее принести, как только в баре появился я.
– Как вы думаете, она сможет его описать?
– Там было довольно темно. Она работала с художником из полиции, однако рисунок получился не очень удачный. Но…
– Ей следовало бы взглянуть на фотографию Зюскинда… В папке есть фото. Это, конечно, докажет только то, что он в тот момент находился в баре. Ничего криминального, исходя из того, что у него куплен здесь дом. Однако у нас будет кое-какая зацепка.
Эли понимал, что ему нужны зацепки. Сама мысль о том, что человек, с которым ему изменяла жена, мог убить ее, задела его за живое. Он же, вполне вероятно, мог столкнуть и его бабушку с лестницы и оставить ее умирать. Он мог напасть и на Эйбру. Именно он проник в Блафф-Хаус. Все жители Виски Бич знали Лэндонов, поэтому покупка им дома здесь – явно не случайный поступок. Эли был абсолютно уверен, что дом Зюскинд купил только потому, что он находится поближе к Блафф-Хаусу.
Эли взял папки с собой в библиотеку и уселся с ними за старый письменный стол, вооружившись блокнотом.
И принялся за работу.
Когда в начале шестого вернулась Эйбра, он все еще работал, и собака, встретившая ее у дверей, посмотрела на нее умоляющим взглядом.
– Эли.
– Что? – Он заморгал, удивленно оглянулся и нахмурился. – Ты вернулась?
– Да, вернулась, и даже немного позже, чем собиралась. – Эйбра подошла к столу, окинула взглядом гору бумаг, толстую стопку заметок и забрала две пустые бутылки.
– Сеанс творчества с двумя порциями «Маунтин дью».
– Я уберу.
– Не надо, я уже убрала. Ты обедал?
– Э-э-э…
– Ты выводил собаку на прогулку?
– Э-э-э… – Он перевел виноватый взгляд на печальную Барби. – Виноват. Честно говоря, меня полностью захватила работа.
– Хочу тебе сказать две существенные вещи. Во-первых, я не позволю тебе снова махнуть на себя рукой и не допущу, чтобы ты опять перестал вовремя есть и подсел на безалкогольные напитки подозрительно желтого цвета и кофе. И, во-вторых, я не позволю тебе забывать о нуждах собаки, которая полностью зависит от тебя.
– Ты права. Я виноват перед Барби. Сейчас я ее выведу.
Вместо ответа Эйбра просто повернулась и вышла. Собака бросилась за ней следом.
– Черт! – Эли взглянул на бумаги, на то, что ему удалось написать за это время, и нервным движением запустил пальцы в густую шевелюру.
Но ведь он же не просил заводить собаку. Однако сам взял ее, тут уж ничего не попишешь. Эли встал и прошел на кухню. Кухня была пуста, только на столе возвышалась огромная сумка Эйбры, Он выглянул в окно и увидел, что она вместе с собакой спускается по лестнице к пляжу.
– Буду я еще злиться по таким пустякам! – пробормотал Эли, хватая на ходу куртку и любимый мяч Барби.
Когда он их догнал, Эйбра с собакой уже шагали вдоль полосы прибоя.
– Я вас догнал.
– Нетрудно догадаться.
– Послушай, я получил массу новых сведений от детектива. Причем очень важных.
– Так же, как и здоровье и благополучие твоей собаки, не говоря уже о твоем собственном.
– Каюсь, я совсем забыл о ее существовании. Она же такая чертовски вежливая и скромная. – Так как его слова прозвучали почти как обвинение в адрес Барби, Эли жестом перед ней извинился. – Я постараюсь загладить свою вину. Она любит бегать за мячом. Видишь? – Он отстегнул поводок. – Принеси его, Барби! – И швырнул мяч в воду.
Собака помчалась за ним как на крыльях счастья.
– Вот видишь, она простила меня.
– Она же собака и готова простить почти все.
Эйбра отошла на несколько шагов в сторону, когда Барби, вся мокрая, вернулась с мячом и опустила его на песок.
Эли поднял его и снова бросил.
– Ты ведь забыл покормить ее. Ее чашка для воды была пуста.
– Черт! – Да, он чувствовал себя кругом виноватым. – Клянусь, этого больше никогда не повторится. Я просто…
– С головой ушел в работу, – закончила за него Эйбра. – Ты забыл напоить, накормить и выгулять собаку, да и сам забыл поесть. Полагаю, что ты даже не работал над романом. Ты потратил все свое время и энергию на чтение книг об убийствах и сокровищах.
Нет, черт возьми, он не станет извиняться за это!
– Мне нужны ответы, Эйбра. И я думал, что тебе они тоже нужны.
– Да, ты прав. – Она пыталась успокоиться, когда Эли в очередной раз бросил мяч в воду. – Мне нужны ответы, но не за счет твоего здоровья, если ценой за них будет утрата того, что ты с таким трудом сумел восстановить.
– Ну, не преувеличивай. Всего лишь один-единственный раз не поел. Один-единственный раз, когда передо мной открылись перспективы отыскать доступ в те области, которые мне давно хотелось исследовать. Ведь простого восстановления, о котором ты говоришь, недостаточно.
– Я понимаю. И, возможно я действительно преувеличиваю, но только не по поводу собаки. Здесь не может быть никаких извинений.
– Какого раскаяния ты от меня хочешь?
Эйбра задумалась, взглянула на него, взглянула на Барби.
– Предельного – по поводу собаки.
– Твоя цель достигнута. Я чувствую себя жутко виноватым.
Вздохнув, Эйбра сбросила обувь, закатала брюки до колен и вошла в воду.
– Ты для меня очень много значишь, Эли. Очень много. И это для меня становится проблемой – то, что ты для меня так много значишь.
– Но почему?
– Гораздо легче просто жить своей жизнью. У тебя ведь тоже есть такой опыт, – добавила она, смахивая с лица волосы, которые трепал ветер. – Гораздо легче просто жить своей жизнью, чем снова совершать этот шаг, идти на риск. Становится страшно, когда понимаешь, что не можешь удержаться от того чтобы совершить такой шаг.
Подобный поворот беседы несколько озадачил Эли, и ему стало немного не по себе.
– Ты имеешь для меня гораздо большее значение, чем кто-либо раньше, – сказал он. Признаюсь, я уже не верил, что кто-нибудь снова сможет занять в моей жизни такое место. И мне тоже от понимания этого становится страшно.
– Не думаю, что мы чувствовали бы нечто подобное, если бы встретились на несколько лет раньше. Если бы мы были теми людьми, какими были тогда. Ты ведь вытащил себя из самой настоящей пропасти, Эли.
– Я был не один, мне помогли.
– Мне кажется, что люди принимают помощь, только когда готовы ее принять, понимают они это или нет. И ты был готов ее принять. Мне очень тяжело вспоминать, каким мрачным, усталым и нервным ты был, когда вернулся в Виски Бич. Мне было бы страшно стать свидетелем твоего возвращения к подобному состоянию.
– Этого не произойдет. Никогда.
– Я хочу, чтобы ты получил ответы на свои вопросы. И я тоже желаю их получить. Просто не хочу, чтобы ты из-за них снова вернулся в ту пропасть или на ее противоположный край, что превратило бы тебя в человека, которого я не знала. Я понимаю, это звучит эгоистично, но я не хочу от тебя ничего скрывать.
– Да, да, конечно. – Мгновение он молчал, пытаясь выстроить свои мысли. Но такой уж я негодник. Имею обыкновение забывать, увлекаться, но уже начинаю привыкать к напоминаниям, что так не следует поступать, и мне даже начинают нравиться такие напоминания. На самом деле я не так сильно изменился с тех пор, как в моей жизни произошли те страшные события. Но происшедшее заставило меня собраться с силами, сосредоточиться. Не хочу стать для тебя проблемой, но я ведь не собираюсь возвращаться в прошлое. Я живу в настоящем и хочу в нем оставаться и далее. Вот ответ, в котором я абсолютно уверен.
Эйбра снова убрала с лица волосы и наклонила голову.
– Выкинь галстук.
– Что?
– Выкинь галстук. Один галстук, по своему выбору. И дай мне прочесть один эпизод из книги. Любой. Только один и опять-таки по своему выбору. Символические поступки. Выбросить что-то такое, что связывает тебя с прошлым, и предложить мне что-то, что знаменует для тебя настоящее.
– И это решит все проблемы?
Она небрежно взмахнула рукой.
– Посмотрим. Наверное, мне пора подумать об ужине и проследить, чтобы ты его съел, – Эйбра шутливо ткнула его кулаком в живот. – Ты все еще слишком худой.
– Ты тоже не слишком толстая.
И как будто чтобы доказать это, он поднял ее. Эйбра рассмеялась, обхватив его ногами за талию.
– Значит, мы устроим по-настоящему грандиозный ужин.
Она прижалась губами к его губам. Эли, не отпуская ее, продолжал идти к воде.
Обернувшись, она увидела, куда он направляется.
– Не надо! Эли!
Они вместе вошли в набегавшую волну. Он поскользнулся на мокром песке, и они упали. Задыхаясь, Эйбра поднялась на ноги, и тут на нее накатала следующая волна и опять сбила с ног.
С диким хохотом Эли поднял ее.
– Хотел посмотреть, что получится.
– Ну и вот что получилось: мы промокли до нитки и можем простудиться.
Она убрала с лица волосы, с которых стекала вола. Радостная собака прыгала рядом с ними, Эйбра задумалась. О чем свидетельствует то, что из-за его глупого детского поступка ее раздражение и нервозность прошли, как будто их и не было?
– Дурачок!
– Русалка! – Он снова прижал ее к себе. – Именно на нее ты и похожа.
– У этой русалки есть ноги, которые в данный момент страшно замерзли и все облеплены песком.
– Ну, что ж, не беда. Нужно будет принять долгий горячий душ. – Схватив Эйбру за руку, он потащил ее на берег. – Я помогу тебе очиститься от песка. – Почувствовав сильный порыв ветра, он снова рассмеялся. – Боже! Какой холод! Пойдем домой, Барби!
Я увлечена им так же, как он был сегодня захвачен своей работой, подумала Эйбра. Просто легкое головокружение. Она вытряхнула песок из туфель, и они побежали по берегу.
