Глава 24

 Влетев в прихожую, Эйбра сорвала с себя насквозь промокшую куртку и хлюпающие от воды туфли.

 – Замерзла, замерзла, замерзла! – твердила она, стуча зубами и сбрасывая мокрую одежду.

 Эли, который тоже раздевался, на мгновение замер, засмотревшись на голую, мокрую и дрожащую Эйбру.

 Он все еще боролся с прилипшими к телу джинсами, когда Эйбра выскользнула из комнаты.

 – Подожди минутку! – Ему наконец-то удалось разделаться с джинсами и стянуть с себя трусы. Оставив все лежать кучей на полу в расплывавшейся луже морской воды, смешанной с песком, он бросился вдогонку за ней.

 До него доносился голос Эйбры:

 – Замерзла, о, как же я замерзла!

 Он догнал ее, когда из душа уже полился первый поток горячей воды, сопровождавшийся громким воплем облегчения Эйбры.

 – Тепло, тепло, тепло!

 Она вскрикнула, когда Эли обхватил ее сзади.

 – Не надо! Ты еще очень холодный.

 – Скоро стану горячим.

 Он повернул ее лицом, прижал к себе и схватил прядь волос. Припав губами к ее губам, почувствовал, как все его тело наполняется теплом. Ему хотелось ощутить ее всю – эту влажную кожу, эти стройные линии и соблазнительные изгибы и выпуклости. Ему хотелось слышать ее гортанный смех, звук дыхания. Теперь, когда они вместе стояли в потоке горячей воды, ее дрожь объяснялась возбуждением, предчувствием наслаждения. Ее руки скользили по его телу, слегка царапая ногтями, касаясь чувствительных мест. Они вместе снова и снова двигались по кругу под пульсирующим потоком воды. Ее губы жадным влажным поцелуем впились в его губы.

 Как же ему хотелось сделать ее счастливой, навсегда стереть выражение тревоги, которое он увидел у нее на лице там, на берегу. Хотелось защитить от надвигающейся опасности, которую он предчувствовал всем своим существом. Опасности, которая, как ему теперь казалось, следует за ним повсюду, как тень.

 Но здесь, по крайней мере, здесь и сейчас он ощущал лишь тепло, удовольствие и острое желание. Здесь и сейчас он готов был отдать ей все, что имел.

 Эйбра прижалась к нему, и, когда он повернул ее лицом к себе, лаская ее тело, обхватила его одной рукой за шею, как будто для того, чтобы не дать ему уйти. Затем приподняла лицо навстречу потоку воды так, словно это были струи летнего дождя. Ее тело жаждало большего. Коснуться пальцами здесь, губами там. Он же, терпеливый и неумолимый, доводил ее вожделение до острой боли наслаждения.

 Когда их губы снова встретились, он прижал ее к влажному кафелю и вошел в нее.

 Медленно, очень медленно, поднимаясь, подобно невесомому облачку пара, и падая, подобно водопаду, он парил на влажных облаках наслаждения. Она вглядывалась сквозь туман горячего пара в его глаза. Где-то там, в их глубине, таится ответ на все вопросы, подумала она. Нужно просто принять то, что уже вошло в мою жизнь, и удержать то, чего так давно жаждало мое сердце.

 Тебя, подумала она, полностью отдаваясь страсти. Я ждала тебя.

 Когда Эйбра прижалась лицом к его плечу, одновременно с ним объятая дрожью высшего блаженства, она поняла, что любит его, любит по-настоящему.

 Как будто растворившись в ней, Эли удерживал ее еще одно мгновение. Затем отвел голову Эйбры назад и легонько коснулся ее губ своими.

 – Теперь на тебе нет никакого песка.

 Она рассмеялась, и ее смех стал для него кульминацией счастья.

 

 На кухне Эйбра пыталась сообразить что-то к ужину. Эли между тем разливал по бокалам вино.

 – Мы можем просто сделать сандвичи, – предложил Эли.

 – Не думаю, что это лучший вариант.

 – Ты что, опять пытаешься пробудить во мне чувство вины за пропущенный обед?

 – Нет, мне думается, что это ты уже осознал. – Она выложила на стол чеснок, помидоры «дамские пальчики» и большой брусок пармезана. – Я очень голодна и полагаю, что ты тоже. – Она взяла бокал с вином. – Спасибо. Но поскольку ты поднял тему пропущенного обеда, то просто обязан сказать мне, чем ты так увлекся.

 – Я сегодня встречался со своим детективом.

 – Да, ты мне говорил, что она должна была приехать. – Заинтригованная, Эйбра прервала изучение холодильника и повернулась к Эли. – И она якобы сообщила тебе что-то новое.

 – Можно и так сказать. – Тут ему пришла в голову идея. – Минутку, – произнес он, подняв палец, – я хочу кое-что испробовать. Это займет всего пару минут.

 Он прошел в библиотеку, взял нужную папку, извлек из нее фотографию Джастина Зюскинда. Затем, перейдя в кабинет, снял с нее копию на ксероксе, после чего закрыл глаза и попытался вспомнить портрет, сделанный в полиции по описаниям. Карандашом он удлинил волосы на копии снимка, немного затенил глаза. Он вовсе не считал себя Рембрандтом, и даже до Эстер Лэндон ему было далеко, но попробовать стоило.

 Захватив с собой фотографию и ее копию и заглянув на обратном пути в библиотеку, чтобы взять папки и свои записи, Эли спустился вниз.

 Когда он вернулся на кухню, Эйбра уже поставила две кастрюли на плиту, а на стол – длиннее блюдо с оливками, маринованными артишоками и красным перцем. В данный момент она нарезала чеснок.

 – Как тебе все это удается? – спросил он, закидывая оливку в рот.

 – Кухонная магия. Ну, что ты там такое принес?

 – Папки, которые оставила детектив, – ее, кстати, зовут Шеррилин Берк, – заметки, которые я сам сделал. Она начала все с самого начала.

 К тому времени когда он пересказал ей свои разговор с Шеррилин Берк, сделав паузу перед тем, как сообщить о пребывании Зюскинда в Виски Бич, Эйбра уже разложила по тарелкам макароны с помидорами, базиликом и чесноком и посыпала их тертым пармезаном.

 – И тебе все это удалось сделать за каких-нибудь полчаса? Да, это настоящая кухонная магия, – похвалил Эли.

 Сев на табурет рядом с ним, Эйбра попробовала макароны.

 – Вкусно. Значит, сработало. Итак, она тоже считает, что все загадочные события в твоей жизни как-то связаны между собой?

 – Да, она… Неплохо! – произнес он, прожевав макароны. – Да это же просто великолепно! Тебе следует записать рецепт.

 – И испортить плод минутного вдохновения? Она беседовала с Винни? И детективом Корбеттом?

 – Она планирует встретиться с ними, и у нее есть кое-что еще.

 – Что же именно?

 – Давай вначале попробуем это. – Эли перевернул свою подправленную ксерокопию и положил ее на стол между ними. – Этот парень тебе знаком?

 – Я… Кажется, он похож на того человека, которого я обслуживала в баре в тот вечер. Да, очень похож. – Она подняла фотографию, внимательно всматриваясь в нее. – Да, снимок похож на него даже больше, чем то описание, которое я дала полиции. Где ты его взял?

 Вместо ответа Эли продемонстрировал ей оригинал.

 – Кто это? – спросила она. – Волосы намного короче, да и выглядит он опрятнее и солиднее. Как ей удалось найти человека, которого я видела в баре?

 – Она и не находила его. Перед тобой фотография Джастина Зюскинда.

 – Того самого Зюскинда, у которого была любовная связь с Линдси? Ну, конечно! – Эйбра с раздражением постучала пальцем себя по виску. – Черт! Я же видела его фотографию в газете в прошлом году, но почему-то о ней не вспомнила или у меня как-то не связалось. Просто не обратила внимания, думаю. Что, по-твоему, он делал в баре?

 – Вынюхивал. Присматривался. Несколько месяцев назад он приобрел «Сэнкасл», дом на северной оконечности Виски Бич.

 – Он купил дом в Виски Бич?! Я знаю этот дом. Очень хорошо знаю. Я делала сезонную уборку в доме напротив. Эли, у его поступка может быть только одна причина.

 – Быть поближе к Блафф-Хаусу?

 – Но это же безумие, настоящее безумие, если вдуматься. У него была связь с твоей женой, а теперь, он… Может быть, он и интрижку с ней завел только для того, чтобы побольше узнать о твоем доме и в конечном итоге добраться до сокровища? Или же ему стало известно о сокровище из разговоров с Линдси?

 – Линдси никогда не интересовало то, что связано с Блафф-Хаусом.

 – Но, возможно, помимо своей воли она, связала Зюскинда с Блафф-Хаусом, – продолжала настаивать на своей догадке Эйбра. – Ведь ей было известно о «Калипсо», о приданом Эсмеральды?

 – Конечно. Я рассказал ей обо всем этом, когда впервые привез ее сюда. Я водил Линдси в бухту, где когда-то швартовались пираты. Рассказывал о торговле виски в период «сухого закона». Пытался произвести на нее впечатление с помощью местного колорита и семейной мифологии Лэндонов.

 – И что же она? Впечатлилась?

 – Хороший вопрос. Помню, она раза два за столом во время приемов попросила меня пересказать истории о семействе Лэндонов, но скорее просто, чтобы посмеяться. Все, что было связано с Виски Бич вызывало у нее либо равнодушие, либо высокомерное презрение.

 – Но не у Зюскинда. Знаешь, Эли, ты получил очень важную информацию. Он действительно мог совершить эти преступления: взломы, падение Эстер, убийство Дункана. Линдси…

 – Что касается убийства Линдси, у него есть алиби.

 – Основанное только на словах его жены. Если она солгала…

 – Они развелись, но она продолжает настаивать на своих прежних показаниях. Хотя и с неохотой, по словам Шеррилин, так как никаких теплых чувств к Зюскинду она теперь не питает.

 – Но она ведь и теперь может лгать. – Эйбра подцепила вилкой макароны. – В любом случае он может быть виновен во всех остальных преступлениях.

 – Считается невиновным, пока не доказана вина… – напомнил ей Эли.

 – О, только не разыгрывай со мной адвоката, пожалуйста. Приведи хоть одну серьезную причину, по которой он мог купить здесь дом, кроме преступного намерения.

 – Могу привести сразу несколько. Ему нравится здешний пляж, у него возникло желание хорошо вложить деньги, в его семейной жизни начались нелады, и ему захотелось отыскать уединенное место, чтобы предаваться раздумьям. Они с Линдси могли по какой-нибудь прихоти приехать сюда, и Линдси показала ему Блафф-Хаус, а потом он решил приобрести здесь дом в память о том чудесном дне.

 – Все это ерунда.

 В ответ Эли пожал плечами:

 – Принцип разумного сомнения. Если бы я был его адвокатом, я бы знаешь какой шум устроил по поводу того, что моего клиента допрашивают только из-за приобретения дома в Виски Бич.

 – Если бы я была прокурором, то не меньший шум устроила бы по поводу целой серии странных совпадений. Дом приобретен именно в той части побережья, где твоя семья владеет всем известным особняком, там, где со времени покупки Зюскиндом недвижимости было совершено несколько попыток проникновения. – Эйбра раздраженно засопела, после чего ее лицо приобрело наигранно серьезное выражение. – Ваша Честь, я полагаю, что обвиняемый приобрел названную недвижимость и поселился в ней с единственной целью – незаконно проникать в помещения Блафф-Хауса, намереваясь отыскать там пиратские сокровища.

 Он улыбнулся ей и наклонился, чтобы поцеловать.

 – Имеется возражение. Это не факт, а гипотетическое допущение.

 – Думаю, что адвокат Лэндон мне совсем бы не понравился.

 – Может быть, и не понравился бы, но с тем, что мы имеем на Зюскинда, мне бы в два счета удалось вытащить его сухим из воды.

 – Тогда не будем защищать его. Ты лучше сажи мне, как бы адвокат Лэндон строил обвинение против него?

 – Ну, во-первых, нужно установить, что у него была информация или какой-то интерес к приданому Эсмеральды. И если бы удалось каким-то образом связать те волокна ткани, которые нашли в твоем доме, с ним, то это была бы весомая улика. Ну и, конечно, если бы можно было установить, что пистолет принадлежит именно ему… Инструменты в подвале. Если бы Эстер смогла опознать в нем того человека, который напал на нее. Ну, и так далее до уличения его жены во лжи. А еще лучше найти доказательства того, что он мог находиться у нас в доме, когда была убита Линдси, но на это уже трудно рассчитывать. Отыскать каких-нибудь свидетелей, которые вспомнят, что между ним и Линдси были какие-то конфликты. С этого можно было бы начать.

 Эйбра сделала глоток вина и задумалась.

 – Держу пари, что у него в доме можно найти книги, заметки и разную другую информацию, относящуюся к Блафф-Хаусу и приданому Эсмеральды.

 – При обыске, ордер на который можно получить только при наличии достаточного основания.

 – Не перебивай меня своими юридическими замысловатостями, – отмахнулась от него Эйбра. – И можно было бы провести экспертизу одежды и тканей у него в доме. Взять образец ДНК с пижамы.

 – На все тобой сказанное требуется ордер, для которого необходимо достаточное основание.

 – А пистолет…

 – Не зарегистрирован. Из чего я могу заключить, что он, вероятно, приобрел его на улице за наличные. Или у какого-нибудь подпольного торговца оружием, опять-таки за наличные. В Бостоне сделать подобное не представляет особого труда.

 – И что же в таком случае, место покупки оружия совершенно невозможно отследить?

 – Обойти с его фотографией всех известных торговцев оружием. Найти того самого торговца, после чего заставить его опознать Зюскинда, затем убедить его выступить с официальными показаниями на суде. И шанс на удачу здесь примерно такой же, как в лотерее.

 – Но ведь, в конце концов, кто-то все-таки выигрывает. И твой детектив должен, точнее должна, все это сделать. Я думаю, что нужно подождать и тогда, может быть, Эстер вспомнит обстоятельства того, что с ней случилось. Но, честно говоря, я припоминаю, что тогда было очень темно. Боюсь, что она толком не разглядела его. Скорее всего, только тень, очертания фигуры.

 – Здесь я с тобой полностью соглашусь.

 – С инструментами тоже все сложно. Он, скорее всего, купил их несколько месяцев назад. Кто вспомнит человека, купившего кирку и кувалду? Однако… Мне кажется, тебе следует съездить в Бортов и побеседовать с его женой.

 – С кем? С Иден Зюскинд? С какой стати она станет со мной разговаривать?

 – Черт возьми, Эли, сразу видно, насколько плохо ты знаешь женщин. Особенно обозленных, брошенных и несчастных. Вас обоих обманули, ее – муж, тебя – жена. Это связывает людей. И ты, и она пережили тяжелые времена.

 – Крайне сомнительная связь, если она считает меня убийцей Линдси.

 – Есть только один способ в этом удостовериться – поговорить с ней. Кроме того, пока мы будем там, мы сможем наведаться и в офис Кирби Дункана.

 – Мы?

 – Конечно. Я поеду с тобой. В качестве группы поддержки. – Положив руку на сердце, Эйбрил и изобразила на лице выражение крайнего сочувствия.

 – Прекрасно. В подобных вещах тебе нет равных.

 – Ну, в любом случае я действительно тебе сочувствую. Она будет чувствовать себя увереннее, если рядом будет другая женщина. Соболезнующая и понимающая. И нам определенно следует показать фотографию Зюскинда сотрудникам Дункана.

 – Для этого и существуют детективы.

 – Да, конечно, но неужели тебе самому не интересно? На нынешней неделе я поехать не смогу, занята под завязку. Плюс нам необходимо более тщательно подготовиться к поездке. Вот на следующей неделе я, наверное, смогу выкроить время. Надеюсь, что твоей женщине-детективу повезет. Тем временем мы будем следить за Зюскиндом. И за «Сэнкаслом».

 – Нам нельзя появляться рядом с его домом. Мы его вспугнем, если он нас заметит. И ты не должна подходить к его дому. Это даже не обсуждается, – добавил Эли, прежде чем она успела ему что-то возразить. – Это принципиальный момент. Ведь мы же не можем быть абсолютно уверены, что у него нет второго пистолета. Ну а если оружие у него есть, можно не сомневаться, что он им обязательно воспользуется. У Дункана был зарегистрированный пистолет, но ведь, насколько мне известно, ни в его карманах, ни рядом с его телом не нашли никакого оружия.

 – Гипотетические предположения. Ну, ладно, в общем, я согласна. Нам действительно нельзя появляться рядом с его домом. Пойдем со мной, я тебе кое-что покажу.

 Она провела его на террасу и показала на подзорную трубу.

 – По словам Майка, предыдущие владельцы приобрели дом примерно пять лет назад просто как выгодное вложение денег, как раз перед тем, как лопнул наш финансовый мыльный пузырь. Экономика резко пошла на спад, люди стали меньше тратить на поездки в отпуск, – продолжала Эйбра, повернув подзорную трубу на юг. – В течение года на него не находилось покупателей, даже пришлось снижать цену. А потом…

 Она выпрямилась, оторвавшись от окуляра.

 – О господи! Какая же я идиотка! Тебе нужно поговорить с Майком, ведь он выступал в качестве посредника при его продаже.

 – Ты шутишь.

 – Нет, я просто забыла. Он занимался продажей этого дома. Ему должно быть известно многое.

 – Я обязательно поговорю с ним.

 – А пока можешь посмотреть. – Она постучал по подзорной трубе. – Полюбуйся на «Сэнкасл».

 Эли наклонился и посмотрел в окуляр. Дом находился у самой северной оконечности мыса. Двухэтажное строение, обшитое обычным сайдингом, с просторной верандой, выходящей к морю. Эли сразу же отметил, что окна плотно закрыты ставнями. Небольшая подъездная дорожка, но никакой машины не видно.

 – Производит впечатление нежилого.

 – Ну, вот прекрасный момент, чтобы прогуляться там и рассмотреть его повнимательнее.

 – Нет, – отозвался он, продолжая разглядывать дом.

 – Но я же вижу, как тебе этого хочется.

 Ему действительно очень хотелось, но только не с ней.

 – Единственное, что мы там увидим, – дом с закрытыми ставнями.

 – Держу пари, что мы сможем вскрыть дверкой замок.

 Эли резко выпрямился.

 – Ты что, серьезно?

 Она пожала плечами, но у нее хватило такта тут же принять виноватый вид.

 – Думаю, что вообще-то да. Мы могли бы найти там улики…

 – Абсолютно недопустимый поступок.

 – Опять слышу голос адвоката.

 – Не адвоката, а здравомыслящего человека, – поправил ее Эли. – Это называется проникновение со взломом, и мы ничем подобным заниматься не будем. И тем более не будем залезать в дом человека, который вполне может оказаться убийцей.

 – Если бы меня здесь не было, ты бы ни на что не посмотрел и сделал бы это.

 – Нет, ты ошибаешься.

 Эли надеялся, что слова его прозвучали искренне.

 Она прищурилась, пристально взглянув на него, и тяжело вздохнула.

 – Возможно, я и ошибаюсь. Но, по крайней мере, скажи мне, что тебе очень хочется.

 – Мне очень хочется, чтобы он был там, и я бы пришел туда, вышиб ногой дверь, а потом и его чертовы мозги.

 Холодная ярость звучала в его голосе, и глаза Эйбры расширились.

 – Ого! Тебе что, уже приходилось из кого-то вышибать мозги?

 – Нет. Он будет моей первой пробой. Думаю, мне понравится. Но это все, черт возьми, только гипотетические предположения! – Резким движением Эли сунул сжатые кулаки в карманы и принялся мерить шагами террасу. – Черт, черт, черт! Я ведь не знаю наверняка, убил ли он Линдси, но шанс действительно очень велик. И я уверен, чертовски уверен, что именно он виноват в том, что случилось с Эстер. Я уверен, что и на тебя пытался напасть именно он. Этот мерзавец, скорее всего, всадил пулю в Дункана. Он пойдет на новые преступления, преследуя свою цель. И я ничего не могу сделать, чтобы его остановить.

 – И все-таки.

 Эли остановился, пытаясь избавиться от охватившего его тягостного состояния.

 – И все-таки…

 – Что ты можешь сделать в данный момент?

 – Я могу поговорить с Майком. Могу продумать свою беседу с Иден Зюскинд и выбрать наиболее эффективный подход к ней. Ты можешь опознать в полиции Джастина Зюскинда по его портрету, что даст им официальный повод для беседы с ним. Но это через несколько дней, так как нужно позволить Шеррилин Берк завершить ее расследование. Вряд ли можно ожидать какого-то существенного результата, но, по крайней мере, это его обеспокоит. А я продолжу изучение материалов о приданом и попробую выяснить, почему он считает, что оно должно находиться где-то в доме.

 Продумав план своих дальнейших действий, Эли немного успокоился.

 – Верно, пусть Шеррилин Берк завершит свою работу. Ну, а в качестве страховки можно составить план – как заманить Зюскинда к нам в дом, чтобы я наконец смог поймать его на месте преступления.

 – Чтобы мы смогли, – поправила его Эйбра.

 – Мы можем отсюда наблюдать за его домом, из чего напрашивается логичный вывод, что он точно так же может наблюдать за Блафф-Хаусом. Он наверняка подглядывает за нами, хотя бы время от времени. Нам нужно каким-то образом установить, что он приедет в «Сэнкасл», и тогда мы сделаем вид, будто уезжаем из дому. Даже прихватим с собой пару больших дорожных сумок.

 – То есть создадим впечатление, что мы на какое-то время уезжаем.

 – Дадим ему превосходную возможность проникнуть в дом. Мы припаркуемся в каком-нибудь месте, где он не сможет нас увидеть, затем вернемся сюда пешком и зайдем в дом с южной стороны. После чего проберемся в тайный проход с видеокамерой. Я уже присмотрел одну такую в Интернете.

 – Великолепно. Очень разумный план. И он действительно может сработать. А как же Барби?

 – Черт! Забыл о ней. Ведь она действительно может напугать его своим лаем. Мы оставим Барби у Майка. Неужели они не потерпят несколько часов ее присутствие?

 – Потерпят. Без вопросов.

 – Нам необходимо все это очень тщательно продумать, – сказал Эли. Надо все просчитать и точно выверить время, подумал он. – Шеррилин Берк – хорошая поддержка нам. Будем надеяться, что она вместе с полицией соберет достаточно доказательств, чтобы его арестовать и затем вытянуть из него нужные показания.

 – Признаюсь тебе, мне нравится идея о том, чтобы спрятаться с любимым человеком в потайном месте, – шутливо произнесла Эйбра и обняла его. – И устроить засаду жестокому убийце. Это напоминает эпизод из романтического триллера.

 – Главное – не чихнуть в самый ответственный момент.

 – Да. И говоря об эпизодах из книг…

 – Да-да, я вспомнил. Раз уж договорились, то надо выбрать какой-нибудь самый подходящий. Я подумаю.

 – Не забудь. Ну а как на счёт галстука?

 – Ты что, серьезно?

 – Абсолютно. Можешь прямо сейчас этим заняться, а я вернусь к стирке. Потом я взгляну на твои папки, пока ты будешь мыть посуду. К тому времени Барби уже нужно будет погулять перед сном.

 – Как ты все точно просчитала.

 – Стараюсь. – Эйбра поцеловала его, сначала в одну щеку, потом в другую. – Не забудь. Один галстук, – напомнила она.

 

 С гораздо большей неохотой, чем она первоначально предполагал, Эли поднялся наверх и открыл ту часть шкафа, где хранились галстуки.

 Вообще-то ему очень нравились галстуки. И не то чтобы у него была какая-то эмоциональная привязанность к ним, просто приятно иметь большое количество самых разных галстуков. Иметь возможность выбора. Что, конечно же, никак не объясняет того, зачем он привез их все сюда, в Виски Бич, ведь за все проведенные здесь шесть месяцев он надевал галстук раз пять, не чаще.

 Действительно, может быть, у него к ним развилась какая-то эмоциональная привязанность? В этих галстуках он часто выигрывал процессы. Правда, и проиграл некоторые. В те годы он ежедневно несколько минут обязательно посвящал выбору галстука. Просиживая долгими вечерами в офисе, Эли традиционно распускал узел. За свою жизнь он развязывал и завязывал галстуки, наверное, сотни раз.

 Да, это было в той, другой жизни, вынужден был признать он.

 Эли протянул руку за одним из них – синим с серую полоску, – затем передумал, извлек темно-бордовый с едва различимым узором. Затем и его убрал.

 – О черт!

 Он закрыл глаза, протянул руку и взял галстук вслепую.

 – Да будет так.

 На самом деле ему было тяжело расстаться с галстуком. Чтобы как-то отвлечься от дурного настроения, вызванного этой процедурой, Эли вернулся к себе в кабинет.

 Она обязательно скажет, что эпизод замечательный, подумал он, выбирая, какую сцену предложить Эйбре для чтения. Она ведь наверняка скажет неправду.

 Ему не хотелось, чтобы она лгала. Нужно, чтобы эпизод был действительно интересный.

 Как ни странно, но Эли точно знал, какой эпизод стоит ей предложить – тот, в котором ему потребуется ее помощь.

 Он просмотрел рукопись и нашел нужные страницы. И, чтобы не дать себе возможности передумать, тут же распечатал их.

 – Не будь слюнтяем, – приказал он себе и понес их вместе с галстуком вниз.

 Эйбра сидела за стойкой, поглаживая босой ногой Барби, растянувшуюся на полу. На ней были очки в ярко-оранжевой оправе.

 – Ты носишь очки?

 Она торопливо сорвала их, как будто он раскрыл какой-то не совсем пристойный ее секрет.

 – Иногда. Для чтения. Особенно когда шрифт мелкий. В некоторых местах он действительно очень мелкий.

 – Ну-ка, надень их.

 – Честно тебе скажу, у меня комплекс, и я ничего не могу с собой поделать.

 Эли положил страницы рукописи на стол, взял очки и нацепил их ей на нос.

 – Очень мило.

 – Мне казалось, что, если я стану носить броские оправы, у меня изменится отношение к очкам, но нет, мой комплекс сохранился, и я страшно их не люблю. Надеваю только иногда для чтения и когда делаю что-то из бижутерии.

 – Нет, мне на самом деле нравится.

 Эйбра сделала большие глаза за линзами очков, но, заметив галстук, сняла их.

 – Замечательно! – воскликнула она, взяв у него галстук, и нахмурилась, разглядев этикетку. – «Гермес». Превосходно. Дамы в комиссионном магазине будут в восторге.

 – В комиссионном магазине?

 – Ну, не могу же я просто взять и выбросить его. Кому-то он может понадобиться.

 Эли, не отрываясь, смотрел на галстук, пока Эйбра заталкивала его к себе в сумку.

 – А мне можно будет его купить?

 Рассмеявшись, она отрицательно покачала головой:

 – Ты скоро о нем забудешь. Это для меня?

 Она указала на распечатку.

 – Да. Один эпизод, всего пара страниц. Я решил, что мне лучше сразу со всем разделаться. Как будто сдираешь бинт с зажившей раны.

 – Боль быстро пройдет.

 – Но пока больно. Я не хочу, чтобы ты лгала мне.

 – С какой стати я должна тебе лгать?

 Эли схватил страницы, прежде чем она успела их взять.

 – Ты же прирожденная воспитательница, и ты спишь со мной. Не в твоем характере ранить чувства другого человека. Ты не захочешь причинить мне боль, а это уже будет ложь. Но мне нужно знать точно, производит написанный мной текст нужное впечатление или нет, даже если твое мнение расстроит меня.

 – Я скажу тебе правду. – Она протянула руку за страницами. – Забудь о том, чем я занимаюсь, и лучше загрузи посуду в посудомоечную машину.

 Эйбра положила ноги на вторую табуретку и снова нацепила очки. Взглянув на него поверх страниц и жестом попросив его пока помолчать, она взяла бокал с вином и начала читать.

 Она прочла отрывок дважды в полном молчании, слышалось только постукивание тарелок и журчание воды в раковине. Затем отложила страницы в сторону, сняла очки, так, что ему хорошо были видны ее глаза. И улыбнулась:

 – Я бы немного солгала. То, что я называю «мягкой ложью», потому что она похожа на подушку, которая ослабляет удар. Обоим, и тому, кто лжет, и тому, кто эту ложь выслушивает.

 – Значит, мягкая ложь.

 – Да. И обычно она не оставляет после себя никакого чувства вины. Но сейчас, откровенно говоря, я рада, потому что мне не придется лгать совсем, даже с использованием «мягкой лжи». Ты ведь дал мне любовную сцену.

 – Ну, в общем, да. И не без причины. Я не так уж часто их писал. Мог и сфальшивить.

 – Ну, что ж, тебе сцена вполне удалась. Она довольно сексуальна и романтична, и, что самое важное, ты сумел передать чувства героев. – Эйбра прижала руку к сердцу. – Я поняла, как он страдает. Ей так хочется достучаться до него, чтобы он понял ее чувства. Конечно, все причины описанной ситуации мне не известны, но я поняла, что данный момент многое значит для них обоих. Ты явно не сфальшивил.

 – Он не ожидал, что найдет ее. И я не ожидал, что он найдет ее. И она все переворачивает в его жизни и в книге.

 – А он – в ее жизни?

 – Надеюсь, что да.

 – Но он же – не ты.

 – Мне не хотелось его списывать с себя, но есть некоторые общие черты. И она тоже не ты, но… Я почти уверен, что она будет носить очки в оранжевой оправе, предназначенные для чтения.

 Эйбра рассмеялась.

 – Могу сделать комплимент твоему литературному таланту, Эли. Мне не терпится прочесть всю книгу. Думаю, что буду читать ее, не отрываясь.

 – Ну, что ж, придется немного подождать. Три месяца назад эта сцена у меня не получилась бы. Я бы не поверил, что такое возможно, и не смог бы передать соответствующих чувств. Ты ведь дала мне как писателю нечто значительно большее, чем просто очки для чтения у героини.

 Эйбра обняла его и прижалась щекой к его груди. Неудивительно, подумали она. Стоило сделать тот первый рискованный шаг, как сразу же за ним последовало падение.

 Но она ни о чем не жалеет.

 – Надо вывести Барби.

 При упоминании своего имени собака вскочила и завиляла не только хвостом, но и всем туловищем.

 – И я смогу рассказать тебе о нескольких моих идеях относительно твоего нового кабинета на третьем этаже.

 – Моего кабинета?

 – Всего лишь идеи. Включая… – она направилась за поводком и курткой Эли, так как ее собственная находилась в сушилке, – одну потрясающую картину, на которую я обратила внимание в магазине в деревне. Это картина Эстер.

 – Но у нас в доме уже достаточно картин.

 – Только не в твоем кабинете. – Эйбра закатала рукава куртки и застегнула «молнию». – Плюс твое творчество там должно быть вдохновенным, стимулирующим и личностным.

 – Я знаю, что меня может вдохновить и стимулировать и что может рассматриваться как в высшей степени личностное. – Он протянул руку за другой курткой. – Твоя фотография в полный рост вот в этих самых очках.

 – В самом деле?

 – Да, и не просто в полный рост, но и в натуральную величину, – добавил он, надевая ошейник на Барби.

 – Думаю, твоя идея вполне осуществима.

 – Что? – Он резко поднял голову, но она уже подходила к двери. – Подожди. Я серьезно.

 До него донесся ее смех, и он вместе с собакой бросился за ней вдогонку.