• Следствие ведет Ева Даллас, #41

21

 Сон приснился ей перед самым рассветом. Она была заперта в темноте, вокруь были лишь шепоты и всхлипывания. Было холодно, очень холодно, а запястья и лодыжки, словно тиски, сжимали наручники.

 Он был где-то рядом, и эта мысль кривым ножом страха врезалась ей во внутренности.

 «Нет, только не так», — думала она, изо всех сил дергая за цепи.

 Лучше умереть любым из тысячи других способов, но только не так, только не от его руки.

 В комнату начал медленно просачиваться свет, красный свет, проглядывающий сквозь щели и трещины, размазывающийся по темноте, словно подтеки крови.

 Оказалось, не видеть было лучше.

 Они сгрудились вокруг нее, эти девочки с пустыми взглядами, полными отчаяния. Они сидели в ледяной комнате ее ночных кошмаров, смотрели на нее и дрожали от холода. У всех них было ее лицо. Лицо ребенка.

 Она с удвоенной силой накинулась на цепи, скручивая, пытаясь порвать. Она услышала, почувствовала хруст треснувшей кости. Одна из девочек вскрикнула, все, как одна, схватились за руку.

 — Это все неправда, это неправда. Это — сон.

 — Он реален настолько, насколько ты сама его таким делаешь, — донесся до нее голос доктора Миры; она сидела, закинув одну хорошенькую ножку на другую, в глубоком синем кресле, как у нее в кабинете.

 — Вы должны мне помочь.

 — Ну конечно же. Я этим и занимаюсь. Итак, расскажи мне, что ты почувствовала, обнаружив себя в этом месте?

 — Да какая, к черту, разница, что я почувствовала? Нам нужно отсюда выбираться!

 — Так и запишем: злость, — безмятежно сказала Мира и отпила чая из фарфоровой чашечки. — Но я думаю, было и еще кое-что. Что еще ты почувствовала, кроме злости, Ева? Давай докопаемся до истины.

 — Помогите нам! Вы же видите, им страшно.

 — Им?

 — Мне страшно. Мне страшно!

 — Ну вот, так уже лучше, — Мира довольно улыбнулась и подняла за нее тост чашечкой. — Давай поговорим об этом.

 — На это нет времени. — Голова у Евы ходила ходуном, а страх завязывался узлом глубоко внутри, вгрызался в нее до костей. — Он скоро вернется.

 — Он вернется, только если ты сама ему это позволишь. Что ж, время вышло, на сегодня достаточно.

 — Бога ради, не бросайте нас здесь. Заберите девочек, заберите их отсюда.

 — Нет, — сказала нежным, словно поцелуй, голосом Мира и покачала головой. — Что касается тебя, ты этого не заслужила.

 — А что насчет меня? — рядом возникла женщина, напарница, мать; поперек ее горла зияла влажная от крови рана. — Погляди, что ты со мной сделала.

 — Я тебя не убивала! — крикнула Ева, в страхе вжавшись в стену, и девочки вокруг нее, как одна, от испуга сжались в комочек.

 — Тупая сучка, это все из-за тебя! — рявкнула та и ударом ладони отшвырнула одну из девочек; боль ощутила Ева. — Тупая, уродливая, бесполезная сучка. Не надо было вообще тебя рожать.

 — Но ведь родила. Как ты могла ненавидеть плоть от своей плоти? Как ты могла ненавидеть ребенка, которому была нужна? Как ты могла позволить ему прикасаться ко мне?

 — Ноешь, ноешь, ноешь, ты всегда только и делала, что ныла. Ты — ошибка, вот ты кто, и теперь из-за того, что ты живешь, я мертва. — Лица начали сменять одно другое, Стелла превратилась в Сильвию, Сильвия в Стеллу. — Все, что он тебе сделал, ты сама заслужила. Все, что он тебе еще сделает.

 — Он мертв! Он ничего не сможет сделать, потому что он мертв.

 — Тупая шлюшка. Как же ты тогда здесь очутилась?

 — Да-а-а, черт, как дочь во всем винить, родная мать любого обставит, — Пибоди опустилась на корточки рядом с Евой, сочувственно улыбнулась. — Ну как ты тут?

 — А ты сама, черт подери, как думаешь? Выводи отсюда детей. Вызывай подкрепление. Дай мне оружие. Мне нужно оружие.

 — Эй, Даллас, попридержи коней!

 — Попридержи коней? — Ева от злости рванула за цепи. — Ты, на хрен, в своем уме? А ну, отрывай задницу от пола и делаю свою работу!

 — Я и делаю свою работу. Мы все ее делаем. Сама погляди.

 Ева, как сон внутри сна, увидела свой «загон», сидящих за столами и загородками копов. И Фини в мятом пиджаке, неподвижного посреди безудержного движения ослепительных красок отдела электронного сыска. А надо всем этим — стоящего, заложив руки за спину, майора Уитни, пристально наблюдающего за происходящим.

 — Офицеру нужна помощь, — пробормотала Ева, теряя сознание.

 — Даллас, ну а мы чем занимаемся? Изо всех сил помогаем, прямо как ты меня и учила. Вон, глянь на моего, — Пибоди с довольной ухмылкой показала на Макнаба, гарцующего в высоких кроссовках дикой раскраски и без конца тараторящего на своем компьютерном языке. — Вон он как работает. Ну вот скажи, где найдешь тощую попку круче, чем у него? А вот твоему сейчас нелегко.

 Рорк сидел за столом и работал на компьютере, двух сенсорных экранах и что-то говорил в микрофон с наушниками. От нее его отделяла стеклянная стена. Его телефон сигналил, по настенным экранам с бешеной скоростью проносились какие-то цифры и символы.

 Волосы у него были убраны назад в хвост, глаза яростно и напряженно сверкали, но даже издалека Ева читала в них изнеможение и тревогу.

 — Рорк, — позвала она, и в этом единственном слове выразилась вся любовь, весь страх, все отчаяние.

 — Когда так беспокоишься, трудно мыслить ясно, замечать все детали. Он любит тебя. Когда тебе больно, ему тоже больно.

 — Я знаю. Рорк.

 — Видимо, придется пройти сквозь стену, — улыбнулась Пибоди. — Давай, ты же мой герой.

 — Никакой я не герой.

 — В этих, — Пибоди постучала пальцам по наручникам, — точно.

 — Сними их с меня.

 — Как?

 — Найди ключ. Найди ключ и сними их к чертовой матери!

 — Хотела бы, Даллас, но в этом-то вся загвоздка. Ты сама должна его найти. И лучше ты это сделаешь, прежде чем он доберется до еще кого-нибудь. Прежде чем он доберется до тебя. Ты ведь всегда была сообразительной. Не дай ей выставить тебя тупой.

 — И как же прикажешь мне что-либо найти взаперти? Как… — За дверью послышались шаги, и Ева осеклась, вжавшись в стену. — Он возвращается.

 — Он и не уходил, — сказала мать, подходя к двери.

 — Не открывай! Пожалуйста!

 — Ноешь, ноешь, ноешь, — повторила та и открыла дверь.

 В комнату, очаровательно улыбаясь, вошел Макквин.

 — Здравствуй, девочка, — произнес он голосом ее отца.

 И, истекая кровью из множества отверстий, пошел на нее.

* * *

 Ева рывком вскочила в постели, судорожно хватаясь за горло. Вдохнуть не получалось. Сердце в ее груди бешено стучало, но воздух в горло так и не проходил.

 Она даже не почувствовала, как отчаянно бодает ее в бок Галахад.

 Рорк ворвался в комнату, вскочил на кровать и крепко схватил за запястья.

 — Ева, я здесь. Посмотри мне в глаза.

 Она посмотрела. Ева увидела его лицо, невыносимо пронзительные на фоне бледной кожи синие глаза. Увидела в них страх и попыталась произнести его имя.

 — Дыши! Дыши, тысяча чертей! — Рорк изо всей силы встряхнул ее, едва не оторвав от земли.

 От неожиданности спазм, сжимавший ей горло, отпустил, и когда Ева выдохнула жадно захваченный воздух, Рорк крепко обнял ее.

 — Все хорошо, теперь все хорошо. Просто держись за меня.

 — Он вернулся за нами.

 — Нет, детка, нет. Его здесь нет. Здесь только ты и я. Только ты и я.

 — Ты там был, за стеклом.

 — Я здесь, я рядом. — Он взял ее лицо в свои ладони так, чтобы она увидела, почувствовала его. — Ты в безопасности, — добавил он, как и Ева, тяжело дыша, прижался губами к ее лбу, щекам, затем закутал ее в шаль.

 — Та комната. Я была в той комнате. Он запер меня в ней. Не знаю, которая из двух это была. Они все были там. Все девочки. Они все были мною.

 — Все уже закончилось.

 «Нет, — подумала она и закрыла глаза. — Ничего не закончилось».

 — Прости меня. Нельзя мне было тебя одну оставлять.

 Ева открыла глаза, посмотрела по сторонам. Убедилась, что это их номер. Спальня, мягкий свет включен на минимум яркости. Галахад — он опять принес ей кота — сидит рядом на страже, как верный пес.

 — Куда ты уходил?

 — Работа. Чертова работа, — выругался он глухо. — Не хотел тебя будить, поднялся к себе в кабинет. Ты спокойно спала, вот я подумал… Не нужно было тебя оставлять.

 Теперь Ева вгляделась в его лицо, отбросила собственные переживания и заглянула в его. И увидела чувство вины, страх, тревогу, злость.

 «Все это, — подумала она, — и в нем все это».

 — Я кричала?

 — Нет. Ты стала метаться и отбиваться, а когда я прибежал…

 — Как ты узнал? Откуда знал, что нужно бежать?

 — Смотрел за тобой на мониторе.

 — Ты смотрел, как я сплю, — медленно произнесла она, — пока работал?

 — Я надеялся, ты проспишь еще немного. Еще рано, только рассвело.

 — Но ты работал и смотрел, как я сплю.

 — Подглядыванием это точно не назвать.

 Ева нетерпеливо отмахнулась и от шутки, и от нотки обиды в его голосе.

 — Ты беспокоился на мой счет и поэтому вынужден был присматривать за мной и одновременно пытался работать? — повторила она.

 Ева вспомнила, каким он был в ее сне, за стеклянной стеной, делая кучу дел одновременно — и с таким усталым лицом.

 — Естественно, я беспокоился, — ответил Рорк.

 — Что мне может присниться кошмар?

 — Он тебе и приснился, так что…

 Ева снова отмахнулась и на этот раз вскочила с кровати.

 — И тебе, значит, пришлось присматривать за мной, словно я ребенок какой-нибудь больной, и еще мучиться совестью, что урвал пару минут для собственных дел, пока гребаное солнце еще не поднялось? Все, вот это уже просто край! Хватит, достаточно, пора на этом ставить точку. И я собираюсь ее поставить.

 Рорк молча смотрел, как она в гневе мечется по комнате.

 «Любопытно, она отдает себе отчет в том, что буквально пышет гневом и при этом совершенно не одета?» — подумал он.

 И почувствовал, что, вот так наблюдая за ней, впервые за эти несколько дней — с того самого утра, когда Ева вошла в его офис в Нью-Йорке, — он испытал внутренний покой.

 — Я это больше терпеть не намерена! — продолжала бушевать Ева. — Тебе даже на минутку отлучиться купить Солнечную систему нельзя, вдруг я вконец развалюсь. Ну и как в таких условиях прикажете работать?

 — Вообще-то в данный момент предложения солнечных систем меня не интересуют.

 — В жизни всякое случается, не мне тебе рассказывать. Всякие ужасные, мерзкие, неописуемые гадости, заслуживаешь ты того или нет. У тебя отец был мерзавцем, детство тебе устроил — сущий ад, и ничего, ты не сидишь тут и не распускаешь на этот счет сопли.

 — Нет. Как и ты.

 — Вот именно! — Ева ткнула в него пальцем. — В самую сраную точку, и пора уже все это спустить в унитаз. Я сопли распускать не собираюсь. Я не слабая и не тупая. Я — коп, мать вашу.

 — До мозга костей.

 — Так точно, так что пусть вся эта хрень зарубит на своем подсознательном носу: больше я ей собой помыкать не допущу. И чтобы у тебя такое вот выражение на лице было, я тоже больше не допущу. Я — коп, мать вашу, и мне по барабану, как и почему. Главное — делать свою работу, делать хорошо, с головой и до победного конца. Главное — ты и я. Главное — ты, потому что я тебя, черт возьми, люблю!

 — Я, черт возьми, тебя тоже.

 — Еще бы! И ни на какую трусливую соплячку ты бы в жизни не запал!

 — Это верно, — согласился Рорк. — В жизни бы не запал.

 — Ну так, — подытожила Ева, переведя наконец дыхание. — Значит, все. Решено: — Она ударила себя ладонями по бокам и, нахмурившись от подозрительно звонкого шлепка по голой коже, глянула вниз. — Я голая.

 — Что, правда? — спросил Рорк, чувствуя, как его распирает от смеха — ощущение было чудесным. — И в самом деле. Лично я не против.

 — Еще бы, — Ева схватила халат, который он наверняка заранее подложил, уходя работать, рывком надела на себя. — Я чертовски зла.

 — Да неужели?

 Она протопала к автоповару и заказала две кружки кофе. Затем пристально посмотрела на кота, сверлящего ее взглядом, и добавила еще блюдце молока. Блюдце она поставила на пол, а кружки взяла в руки и вернулась к Рорку.

 — Спасибо, — сказал он.

 — Я не к тому, чтобы ты не волновался. Тебе положено волноваться, я все понимаю. Но я не хочу видеть, как все эти переживания на тебя наваливаются — с нашего первого же дня здесь.

 — Твоей вины в этом нет.

 — Я дала этому себя втянуть, а потому и тебя заодно. Я должна взять это все под контроль. Мамочка меня не любила, ах, какая досада.

 Рорк обнял ее за талию и усадил рядом.

 — Мы оба с тобой знаем, что все немного сложнее.

 — Да наплевать, я не дам ей запудрить себе мозги так, чтобы я не могла нормально думать, а ты был всегда на взводе. И никаких больше мук совести! Хочешь чувствовать себя виноватым, пусть для этого будет нормальный повод, такой, за который мне бы тебе в морду хотелось дать, а не за то, что нужно отойти на секунду сделать кое-что по работе.

 — Главное — ты. Ты мне это сама сказала. Но я постараюсь придержать чувство вины до ближайшего мордобойного повода.

 Рорк обнял Еву рукой за плечи, и они принялись вместе пить кофе.

 — Ты хорошо спала. До того момента.

 — Спасибо проведенному полному курсу спагетти с фрикадельками. Кто выиграл?

 — Понятия не имею. Я сразу после тебя уснул.

 — Значит, мы оба поспали. Неплохой задел. Давай-ка вот о чем договоримся: поймаем этого сукина сына — и домой.

 — С радостью.

 — Мне надо одеться и глянуть еще раз, что у нас есть на данный момент. Потому что, если есть во всей этой подсознательной фигне хоть капля здравого смысла, я что-то упустила. Мы все что-то упустили.

 — Погоди еще минутку, — шепнул Рорк, когда она попыталась встать.

 Так они и остались сидеть втроем — он, она и кот — и смотреть, как на небе разгорается новый день.

* * *

 У себя в кабинете Ева заказала вторую кружку кофе и принялась разглядывать доску с фотографиями. Завтракать ей не хотелось.

 — В участок сегодня собираешься? — спросил Рорк.

 — Участок? А, к Риккио. Не уверена. Тут такая штука. Мелинду мы освободили, она была приманкой. Именно из-за нее я и попросилась, чтобы меня сюда откомандировали. Риккио не против того, чтобы я продолжала с ними работать. Федералы, думаю, тоже, хотя у всех у них уже было время изучить дело Макквина, так что особой необходимости во мне лично нет. Но если только мы не тупим по-крупному, велика вероятность того, что он схватит еще какую-нибудь девочку и станет махать ею перед моим носом, пока не заведет туда, куда ему нужно. Так, может, лучше никуда не ездить и просто доделать свою работу? — сказала она и пожала плечами. — В любом случае здесь нам обоим лучше работается, так что зачем тащиться туда, если — или пока — у нас нет ничего конкретного по делу?

 — Я не против, чтобы работать здесь. Пришли результаты твоего поиска по возможным квартирам.

 — Хорошо. Слушай, а разгреби-ка ты пока ту кучу дел, которые ты там наоткладывал на потом в своей Вселенской империи Рорка?

 — Хорошее название. Однажды использую.

 — Я собираюсь начать сначала. Пройдусь заново по всем данным, записям с допросов, хронологиям и прочему. Считай, заново открою дело, так что это займет какое-то время. Можешь прислать мне результаты поиска, я их добавлю в общую кучу.

 — Идет. Но на разгребание кучи дел в «ВИР» у меня есть Соммерсет и Каро, плюс еще кое-какие люди. Так что если наткнешься на что-нибудь или мне нужно будет с чем-нибудь помочь, сообщи.

 — Ага.

 Ева села за стол и загрузила отчет о происшествии и написанное Бри тем же вечером заявление о пропаже сестры.

 Надо было признать, все детали она по-прежнему держала в голове. Она ничего не забыла, просто не могла понять, что же именно она, местные или федералы во всем этом упустили. Тем не менее Ева еще раз проверила все хронологи, перечитала стенограмму разговора о Сарайо с барменом и показания ее соседки.

 Затем прочесала все, что прислали ей Пибоди, Финн и остальные члены команды. Шаг за шагом, этап за этапом вспомнила все свои действия с момента приземления в Техасе, проанализировала каждый факт, предположение и результат вероятностного анализа по Макквину и его передвижениям.

 Сняв трубку телефона, она все еще была погружена в свои мысли.

 — Даллас.

 — Макквин вышел на связь, — послышался голос Риккио. — Хочет говорить с вами. Переключить звонок?

 — Секунду, — сказала Ева. — Макквин звонит Риккио, — выпалила она, вбежав в кабинет Рорка. — Сможешь отследить звонок отсюда?

 — Да.

 — Сейчас соединят, — она вернулась за стол. — Я готова.

 — Не хотите отключить видео?

 — Нет, пусть видит меня.

 — Соединяю.

 Ева придвинулась поближе к экрану. «Пусть хорошенько меня рассмотрит, — думала она. — Я выспалась, начеку. Я готова к бою».

 — Ева.

 — Айзек. Как жаль, что мы вчера разминулись.

 — Взаимно, Ева, взаимно. Так что я как раз все подготавливаю для нашей скорейшей встречи.

 — А почему бы не прямо сейчас? Я ничем не занята.

 — Терпение, моя дорогая. Мне нужно еще кое-что подготовить, чтобы наше воссоединение прошло идеально. Мне, как ты знаешь, пришлось избавиться от обслуги, так что у меня тут небольшая нехватка рук.

 — Да, Айзек, в этот раз ты малость спешил, не был так осторожен. В Нью-Йорке тебя ждет всего лишь пересадка. Жить ты будешь на спутнике.

 — О нет, у меня другие планы.

 — Какие же?

 — Давай так: я все тебе расскажу, как только ты почтишь присутствием мою комнату для гостей. А пока — я тут снял увлекательное домашнее видео. Решил, тебе понравится кусочек.

 Пустой экран сменился спальней Макквина и мерзостью, творившейся в ней. Воздух разорвали крики и мольбы о помощи Дарли.

 Ева усилием воли заставила себя смотреть, не подавать виду, хотя внутри ее маленькая девочка рыдала вместе с девочкой на экране.

 Запись резко оборвалась.

 — Будешь у меня, досмотрим с начала до конца, — сказал Макквин. — Я приготовлю попкорн. Ну, бай-бай!

 Когда на экране возникло каменное лицо Риккио, Ева все еще держалась.

 — Куча помех, все зашифровано. Все равно пытаемся определить место звонка.

 — Переулок влюбленных в Хайленд-парке, — вклинился Рорк. — Звонил на ходу.

 — Вас понял, — мгновенно среагировал Риккио. — Высылаю людей на место. Даллас, вы с нами?

 Ева покачала головой:

 — Дождусь вашего отчета.

 Она завершила звонок и осталась сидеть в каменной неподвижности.

 — Я в порядке, — сказала она, когда в кабинет вошел, неся стакан воды, Рорк.

 — Неправда, и, притворяясь, ты никак нам не поможешь.

 — Мысленно я все это уже видела, знала, что он — они — с ней делали. Накрутить этому я себя не позволю, — проговорила она, но стакан все равно осушила. — Я не еду с ними, потому что Макквина там все равно уже нет. Пусть едут, пусть делают, что могут, но его там уже даже и рядом нет.

 — Согласен.

 — Его новой квартиры там также рядом нет, так что можем исключить этот район из зоны поиска. Хайленд-парк, говоришь? Переулок влюбленных, мать его. Это он специально.

 — Наверняка. Позвать Миру?

 — Да, чуть позже — для дела, не для меня. Поможет скорректировать его психологический портрет. Все эти годы на нарах он был ограничен в средствах самовыражения. Мог демонстрировать свою, как он считает, гениальность только женщине, которую все равно планировал потом убить. А теперь он нашел выход и новый вид удовольствия в том, чтобы хвалиться. Он звонил, чтобы встряхнуть меня, убедиться, что нас по-прежнему кое-что связывает, но также и чтобы похвастаться. Он уже не может все просчитывать, как раньше, и нам это на руку. Но это также делает его более непредсказуемым.

 «Спокойнее», — мысленно приказала она себе.

 — Если тебе не трудно, отправь Мире сводку последних событий и запись этого разговора. Попроси ее проанализировать это и внести изменения в его психологический портрет. Как закончит, обсудим это с ней и тогда уже перешлем обновленную версию местным и федералам.

 — Хорошо. Ева, не нужно это пересматривать.

 — Ты же знаешь, это нужно для дела.

 — Тогда сделай это попозже. Ты сама сказала: он позвонил тебе, чтобы встряхнуть, похвастаться. Учитывай, что, вполне возможно, также и чтобы сбить тебя со следа, заставить думать о своих изуверствах вместо того, чтобы заниматься его поисками.

 — Да, ты, наверно, прав. Я планирую закончить перебирать дело и запустить пару новых анализов на вероятности. Маловероятно, чтобы в этом кусочке видео были какие-нибудь зацепки где его новая квартира. Но то, что она есть и в ней есть «гостевая комната», он подтвердил. Да, — подумав, добавила она, медленно кивая головой. — Он сдает. А я сдавать не собираюсь.

 Она снова погрузилась с головой в работу, пересматривая заметки, делая на полях новые, сверяясь с картой. Запустив анализ и получив достаточно высокую вероятность, исключила из поиска район Хайленд-парка. Подкорректировав свой и Рорка списки квартир, она принялась рутинно обзванивать все компании, устанавливающие звукоизоляцию.

 — Давай с этим помогу, — сказал Рорк, увидев, чем она занимается. — Только, чур, ты пойдешь отдохнешь. Уже почти час дня, ты с самого рассвета работаешь и еще ничего не поела.

 — Все равно ничего не выходит. Во всех квартирах из моего списка звукоизоляцию установили еще в процессе строительства. У тебя то же самое, плюс еще во время перепланировки. В домах такого класса звукоизоляция — само собой разумеющееся, так что специально кого-то нанимать ему бы не пришлось.

 — Значит, переключимся на системы безопасности и электронику. После того, как пообедаем.

 — Ага, я сама сделаю. Пусть оно пока осядет, обмозгуется. Если я что-то упустила, если где-то здесь лежит ключ, я его в упор не замечаю.

 — Что будем есть?

 — Не знаю, — Ева без особого интереса пролистала меню автоповара. — Есть начос, — сказала она и немного приободрилась. — В Техасе ведь начос должны быть хороши, так? И еще черепаший суп. Неплохо.

 — Я — за, — отозвался Рорк, с облегчением подумав, что с тарелкой супа, да еще и плошкой соуса для начос Еве точно придется остаться есть за столом.

 Ева нажала кнопку, сходила к холодильнику за напитками. И сделала еще пару кругов вокруг доски.

 — Начало, снова самое начало, — Ева села, зачерпнула соусу. — Вот он поселился в Нью-Йорке.

 Превосходное место для охоты. У него кругом денег понапихано, крупные, солидные суммы, но он выбрал недорогую квартиру в спальном районе. Вторую квартиру в Нью-Йорке мы не нашли, но это не значит, что ее не было. Опять-таки более дорогостоящая. Потом он попался, сел. Но в тюрьме нашел людей, через кого можно действовать. Стибблом и охранником дело не ограничивалось. Кто-то должен был быть у него на побегушках, обеспечивать связь в обход тюремного контроля. Все это стоит денег. Мальчиков на побегушках нужно содержать. Стало быть, если у него была вторая квартира — а я считаю, она была, — почему бы не продать ее? Деньги вложить.

 — Правдоподобно.

 — Ведь если она у него все еще была, почему же, как сейчас, он не осел там? Зачем вернулся в ту, где я его арестовала? Мог бы вместо отеля воспользоваться этим жильем. Если там уже кто-то жил, не проблема, обошелся бы с ними так же, как с Шустером и Копески. Как ни крути, ему, так только веселей. А вот если он ту квартиру продал, она для него уже ничего не значила. Оборвалась связь, — сказала она, запуская пальцы в свою шевелюру.

 — Как сказать… Но я слушаю, продолжай.

 — Я пока не вижу, к чему это все ведет, ну да ладно. Нью-йоркскую напарницу он убил прежде, чем я его арестовала. Все, что мы о нем знаем, указывает на то, что напарниц он убивает перед тем, как перебраться на новое место. Но никаких признаков того, что он собирался оставить Нью-Йорк и эту квартиру, мы не нашли. Он там свою коллекцию хранил.

 — Та напарница ему надоела.

 — Да, либо она его жутко достала, либо где-то напортачила. Но допустим, она ему просто надоела. Должна же у него была быть новая кандидатура, так? Кто-то на замену, хотя бы потенциально.

 — Я бы предположил, что да. Да, — повторил Рорк, довольный тем, что картина у них в головах начала проясняться. — И разве ему не нужно было бы — или не хотелось бы — иметь для этого новую квартиру? Такую, куда не наведывалась бы старая напарница или куда можно было бы привести потенциальную жертву без вопросов, что это за запертая комната. Такую, где с ней можно было бы спокойно встречаться, натаскивать ее, приучать к себе.

 — Такую, чтобы больше соответствовала его запросам.

 — Я в принципе мог бы ее найти, дай только время, — подумав, сказал Рорк. — Но не вижу, чем бы в данный момент это могло тебе помочь.

 — Просто дополнительные сведения. Он прочно засел в Нью-Йорке. Городок как раз в его вкусе, и ему там просто жуть до чего весело живется. Каждый день слушает, как журналисты пугают маньяком Коллекционером, как полиция ни на шаг не приблизилась к его поимке. Он от всего этого тащится, может, даже планирует уже найти себе новую мамочку. Жизнь прекрасна. И тут у него под окнами грабят какого-то бедолагу, и на пороге его квартиры нарисовываюсь я.

 — Такое развитие событий он запланировать не мог.

 — Нет, хотя у него всегда на все был готовый план. Готовится, строит планы на случай непредвиденных… — Ева застыла, не донеся ложку с супом до рта. — План!

 — Кажется, кого-то только что осенило, — заметил Рорк.

 — Он планирует. — Ева вскочила со стула и бросилась к доске с фотографиями. — Весь этот его контроль за обстоятельствами, готовность к неожиданностям. Он всегда ко всему готов, потому что действует по плану, по заученному трафарету! Вот почему он так успешно все проворачивал. Чем же еще ему было заниматься в тюрьме, как не планированием? Нет, он там засиживаться не собирается, он выберется. Пусть не скоро, но это не беда. Сначала нужно все подготовить. Нужно время, чтобы натаскать шестерок, чтобы изучить тюремную жизнь и чтобы показать, какой он примерный мальчик и как заслужил плюшки от начальства. Время, чтобы найти напарницу, начать еще обучать. И когда уже все будет готово, он сможет начать игру.

 Рорк сразу понял, к чему она клонит.

 — Мы со своим поиском недостаточно далеко заглядывали.

 — Да. Мы смотрели квартиры за последние пару лет. Этого мало.

 — Двенадцать лет — долгий срок. Умно. Кому придет в голову начинать искать настолько издалека?

 — Настолько — не нужно. Вот! — Ева ткнула пальцем в фото Мелинды. — Вот откуда надо начинать — с момента, когда она посетила его в тюрьме. Что бы там он до того ни планировал, она все изменила. Ключ — Мелинда. Если у Макквина есть свой извращенный бог, это был его знак свыше. Он ее схватил — она была у него последней, — а я ее освободила. Мелинда — из Далласа. Так и знала, что у него в голове от этого законтачит. Так и случилось. Как я могла это все упустить?

 — Чушь собачья, — отозвался Рорк. — Ничего ты не упустила. Ты до вчерашнего дня даже и не думала, что у него в Нью-Йорке было второе логово. С чего тебе было об этом думать? — Он встал, подошел к доске. — Когда она к нему приходила?

 — В августе пятьдесят пятого.

 — Значит, начнем искать с этого времени.

 — Новостройка. Почему бы ему не построить что-нибудь на заказ по собственным планам, в точности то, что ему нужно?

 Ева вытащила телефон и уже почти позвонила Пибоди, как вдруг вспомнила, о чем они условились. И послушно набрала номер Риккио:

 — Кажется, у меня кое-что проклюнулось.

 Пока Риккио искал, кого поставить на новое направление поиска, Рорк уже запустил собственный.

 — Федералы как раз собирались заморозить его счета, — сказала она ему. — Так что я выиграла нам еще пару часов. Ради этого они подождут.

 — Ну конечно, никакой спешки, как обычно, — проворчал Рорк.

 Ева открыла рот, чтобы съязвить в ответ, но, глянув на него, замолчала. Рорк сидел за компьютером и сенсорным экраном, на стене за ним по настенному экрану пробегали какие-то символы. Волосы он убрал в хвост.

 «Но теперь уже никакой стеклянной стены, — подумала она. — И измождения с тревогой на лице…»

 Вместо едкого ответа она просто подошла к нему, наклонилась и поцеловала в макушку.

 — Я еще ничего не нашел, — удивился, взглянув на нее, Рорк.

 — Найдешь. Я звоню Мире. Может быть, она нам пригодится. И Фини. Нужно сообщить ему последние новости.

 — Только не отсюда.

 Открывая дверь Мире, Ева еще раз бросила взгляд на Рорка.

 — Не заговаривайте с ним, — предупредила она. — Когда он так погружен в работу, может огрызнуться. Я правда не знаю, осталось ли у нас еще того чая…

 — Я всего заказал с запасом, и я не огрызаюсь. К дьяволу все это налево.

 Ева молча закатила глаза и пошла за чаем.

 — Спасибо.

 — Можем выпить это в гостиной.

 — Нет, мне и самой неплохо бы видеть фотографии, — ответила Мира полушепотом, так как Рорк уже переключился на ирландский. — Кажется, он сдает.

 — Да нет, просто это в нем от злости просыпается ирландец.

 — Я не о Рорке, — слегка улыбнулась Мира. — Я имела в виду Макквина. Он много времени провел за решеткой и, как и многие в такой ситуации, привык к размеренной, упорядоченной жизни. Свобода после долгого заключения многих пугает, чрезмерно возбуждает или сбивает с толку. Как можно принимать решения, когда возможность делать это самому у тебя отняли?

 — Но Макквин в тюрьме принимал решения. Он выбрал себе напарницу, выбрал новое место жительства, выбрал первую жертву — Мелинду.

 — Да, но даже эти решения были нелогичны. Он ведь в первую очередь — педофил. И вот он рискует опять оказаться в тюрьме только ради того, чтобы убить тебя.

 — Это я его остановила. Он ведь еще и самовлюбленный псих.

 — Это так. По моим представлениям — и по твоим тоже, — первым делом он должен был залечь на дно, затем начать подыскивать себе новых жертв и только затем уже заняться тобой. А он начал с тебя. И с самого момента побега действовал импульсивно, нетерпеливо, вопреки своим привычкам и правилам. Его самомнению нанесен непоправимый ущерб. Он это отрицает, но все его действия слишком поспешны… лишены былой элегантности. Вот как сегодня: позвонил тебе, показал эту запись…

 — Я в порядке. — Ева пристально посмотрела Мире в глаза.

 — Его поступок говорит, что он старается восстановить самомнение, продемонстрировать, насколько он уверен в себе.

 — А как же галстуки и оливки?

 — Что-что? — непонимающе посмотрела на нее Мира.

 — Он накупил кучу всякого барахла, всего с избытком, это не согласуется с его прежними привычками. Ну, например, дюжину одинаковых галстуков, прорву банок с оливками. И так далее. И Мелинда говорит: когда Сильвия ему позвонила, он целую минуту стоял в ступоре. Вытащил нож и просто застыл. Словно забыл, что собирался делать.

 — Это согласуется с моей теорией, — кивнула Мира. — Свобода после длительного заключения может быть желанной, но от этого не менее травматичной. Она усложняет принятие решений. И еще больше — приспособление к неожиданно меняющимся обстоятельствам. — Как и Ева, она внимательно посмотрела на фотографии на доске. — Я считаю, он будет сдавать все больше. Его действия будут все больше и больше расходиться с его некогда нерушимыми принципами. И он сделается все более и более жестоким. Если он похитит еще одну девочку, он будет ее пытать. Может быть, даже убьет, просто потому что насиловать и мучить покажется ему недостаточным. Все, кроме тебя, станет казаться ему недостаточным. Он станет идти на все большие риски, чтобы схватить тебя. Пока ты жива, он будет чувствовать себя ущербным. Ты наказала его. В некотором ужасном смысле теперь его мать — это ты.

 — Вот черт. Кое о чем я и сама догадывалась, но до этого не дошла.

 — Ты не подходишь под шаблон. Слишком молода, не наркоманка, не слабая или поддающаяся на его приемы. Но. Мать била его, наказывала и, что еще важнее, много лет подряд ограничивала его свободу и контролировала его действия.

 — Так что ему пришлось убрать ее, а потом периодически заменять кем-то, кого он контролировал сам.

 — По-моему, весьма вероятно, после его матери ты была первой и единственной женщиной, которой удалось лишить его свободы и контроля над собственными действиями.

 — И собираюсь сделать это опять. — Ева удостоверилась, который час. — Осталось меньше часа до того, как федералы заморозят его счета. И что он сделает тогда…

 — «Тогда» может и не наступить, — победно заявил Рорк. — Нашел. Это оно.

 — Ты отфильтровал места, подходящие по всем нашим критериям?

 — Нет, конечно. Ты что, в самом деле думаешь, я столько возился бы с какими-то там вероятностями? Бог свидетель, какие мне приходится терпеть оскорбления. Я нашел ту самую квартиру.

 — Откуда ты знаешь? — быстро спросила Ева и получила в ответ уничтожающий взгляд, — Да черт, не ставлю я под сомнение твой огромный мужской авторитет в этих вопросах. Мне же нужно еще убедить Риккио и федералов в том, что ты прав.

 — Я точно прав. Он купил долю в строящемся доме, двухкомнатная квартира, две ванные, кухня по последнему слову техники, собственный лифт — шестьдесят шестой этаж. Было это в сентябре пятьдесят пятого.

 — Почему же ты раньше не видел, что он перевел эти деньги? Сумма должна была быть нехилой.

 — Потому что, как ты и сама могла бы догадаться, у него был еще один секретный счет.

 Ева видела, как досадовал он на собственный промах, и предпочла промолчать.

 — Это был корпоративный счет, — продолжил Рорк, — и он нанял юридическую фирму управлять всеми средствами и переводами. Сама фирма находится в Коста-Рике. Это я знаю наверняка, потому что, когда нашел квартиру, сделал поиск — с этим бы любой дилетант справился, — мрачно добавил он, — и в конце концов вышел прямо на него. Квартиру арендовала «Экзекьютив тревел», очередная подставная фирма, но она приносила ему неплохие дивиденды, сдавая квартиру в субаренду частным корпорациям. Те использовали ее для своих сотрудников, прилетавших в Даллас в командировку или для деловых встреч.

 — Так значит…

 — Однако, — продолжил, не обращая на реплику внимания, Рорк, — три месяца назад квартиру сдавать перестали под предлогом ремонта. Именно тогда Макквин заказал установку там всей необходимой электроники. В данный момент она по-прежнему никому не сдается.

 — Это оно.

 — Как я и говорил. Так что, лейтенант, отзывайте федералов и вызывайте волкодавов. Пора поставить в этом деле точку.