• Следствие ведет Ева Даллас, #41

9

 Не обращая внимания на открывавшийся перед нею вид, Ева с бокалом вина в руке сидела на крыше пентхауса. Рядом сидел Рорк — может ли зрелище быть для нее приятнее? И она заметила то, чего не уловила, спеша в отель.

 — Ты на кого-то зол, — констатировала она. Рорк неопределенно пожал плечами:

 — Уж точно не на тебя.

 — Тогда на кого? Или на что?

 — Видишь ли, с меня достаточно копов — опять-таки ты не в счет. Пока что.

 Ева мысленно отмотала назад цепочку дел, вспомнила, что именно взял на себя Рорк. ОЭС.

 — Если это местные из ОЭС, не нужно туда возвращаться. Нет смысла, раз ты тут себе все устроил. Если хочешь, можешь связываться отсюда с Финн, когда тебе удобно.

 — Ну, раз ты сама туда вернешься, смысл есть. Пока мы в Далласе, ты от меня ни на шаг, — напомнил он ей. — К тому же на фоне всего остального мелкая неприятность ничего не значит.

 — Смотря о чем речь. Что за неприятность? Не просто же в общении же с копами дело…

 — Уж поверь мне, для человека с моими… хм… склонностями день в участке — не пикник с шампанским.

 Рорк умел читать ее мысли и делал это так хорошо, что Еве частенько становилось не по себе. И она решила не пускать все на самотек. Наклонилась, взяла его за руку:

 — Рорк…

 — Да черт с ним. Ерунда, честное слово. Отец Риккио — тоже коп — следил за моим. Риккио мне об этом рассказал специально. И, можешь быть довольна, посмотрел на меня с этим их техасским подозрением.

 — Да это же… да как же он… — задохнулась Ева.

 — А ты бы на его месте вела себя разве не также?

 — Возможно, и да. Вероятно. Но все равно это уж слишком. Ты здесь, чтобы им помочь, ты — консультант, официально уполномоченный Департаментом полиции и безопасности Нью-Йорка. Какое им, мать их, дело до Патрика Рорка? Чертов Риккио, у него человек в заложниках у педофила-садиста, жизнь его человека в опасности — вот о чем он должен думать сейчас, а не тебя поддавливать.

 — Ну что ж, во многом я с тобой соглашусь. Но пятно на моей биографии все же останется… ммм? Так уж все в жизни устроено.

 — Жизнь — вообще дерьмо.

 — Зачастую да. Но раз уж я со своими проблемами тебе надоел, мне полегчало. Есть хочу…

 Ева рывком поднялась с кресла и размашистыми шагами пошла под крышу.

 — Чертов Даллас. Ненавижу этот город. Несправедливо? Плевать. Может, что-нибудь хорошее здесь и есть… люди живут хорошие — что мне до этого? Они здесь встретились, твой отец с моим.

 — Ева, Риккио не знает и не имеет доступа к информации, с которой он мог бы найти какую-либо связь между Патриком Рорком, Ричардом Троем и лейтенантом Евой Даллас.

 — Но она есть. — Ева остановилась и, резко развернувшись, вернулась. — И всегда будет — это… пятно. — То, о чем она думала с самого момента приземления в Далласе, вырвалось наружу. — И мы никогда до конца от него не отмоемся. Что бы мы ни делали, кем бы мы ни стали, чего бы ни достигли — они всегда будут частью этого. Ничего тут не изменить. Это всегда будет так, и здесь, в Далласе, это только сильнее.

 — Да. Сильнее. — Рорк встал и подошел к ней. — Значит, придется поскорее найти Мелинду Джонс, разобраться с Макквином и вернуться домой.

 Рорк прижался к ней лбом, Ева закрыла глаза.

 — Хороший план. Понятный и чистый, как стеклышко.

 — Угу…

 — Тогда поторопимся. Как тебе такое: в качестве компенсации за весь этот спектакль от копов я с тобой ужинаю, потом занимаюсь своими отчетами. Что скажешь на гамбургеры с техасской говядиной?

 — Скажу, что мыслишь ты здраво, — ответил Рорк, беря ее за руки. — Но подумай еще об одном. Без этого чертова пятна мы не стали бы теми, кто теперь есть, и не старались бы с таким упорством его смыть. Каждый по-своему.

 — Наверно, да. Но… — Еву прервал звонок мобильного телефона. Она бросила взгляд на экран. — Пибоди.

 — Займись этим. Я уж как-нибудь справлюсь с ужином в одиночестве.

 — Отлично. Прости. Да, Пибоди. Ты его нашла?

 Рорк вошел в номер и принялся, поглядывая на нее, программировать автоповара. Ева ходила взад-вперед по крыше, сунув одну руку в карман, в другой сжимая телефон. Она разговаривала отрывисто, взгляд ее стал холодным, глаза превратились в щелочки. Типичный коп.

 «Снова за работу, оттирать пятно», — думал тем временем Рорк.

 — Цивета взяли тепленьким с полными карманами наркотиков, — объявила Ева, — амилнитрит, «Сексапил», «Зонер» и еще хрен знает что. Арестовали в квартале от молодежного центра, это как усугубляющее. Учитывая, сколько раз он уже сидел, Рио ему за это от десяти до пятнадцати одной левой выбьет. Согласится на сделку и запоет как миленький, надо только, чтобы Пибоди его хорошенько обработала.

 И она вновь принялась расхаживать вокруг своей доски с фотографиями.

 — Надо чтоб она дала Бакстеру по-черному на него насесть, а сама пусть сыграет помягче, вроде как понять его хочет.

 — Ты уверена, она справится? — недоверчиво спросил Рорк.

 — Да, уверена, — ответила Ева. — Но все равно хотела бы быть там.

 — Тебе просто охота кого-нибудь потрепать на допросе.

 — Еще как! Гляди, что Пибоди досталось: Стиббл, Лоуэт, теперь вот еще и Цивет. А мне что? Пузатый Вик, лучший друг полицейского, бармен с отменной памятью. Ну и где справедливость?! — Она чертыхнулась и села за рабочий стол. — Все равно, надо тряхануть бывших соседей напарницы. Может, там с кем-нибудь позабавлюсь.

 — Да уж, тебе точно причитается. Пойду поужинаю у себя в кабинете, поиграю в «найди фургон» без полицейских ухмылочек за спиной, — сказал Рорк, удаляясь.

 А Ева села писать отчет и проверять успехи остальных членов команды. Они уже отбраковали часть съемных квартир и некоторые из сданных внаем машин, но работы было еще предостаточно.

 «Большой город, — думала она. — Куча квартир, куча автофургонов. Что может быть еще? Что ему еще могло понадобиться? Чего ему не хватало?»

 Ева откинулась в кресле, положила ноги на стол, прикрыла глаза.

 «Вино! Хорошее вино! — вспомнила она. — В том треклятом логове у него был неплохой набор, в основном каберне».

 Ей вспомнился сервант с педантично расставленными бокалами для вина. Двенадцать лет назад она не отличала хрусталь от дешевой стекляшки, но теперь знала, что это были дорогие бокалы. Посуда — столовые наборы из четырех предметов, хороший стиль, строгий классический фарфор с рельефным рисунком по краю.

 В пакетах из магазина — свежие фрукты и овощи. Никаких полуфабрикатов. Немного сыру, длинный этот, как его, багет. В холодильнике яйца. Настоящие куриные.

 Хорошая еда, дорогое вино, изысканные тарелки и бокалы под них. В тюрьме ему всего этого должно было не хватать.

 И сейчас он захочет всего, чего ему не хватало.

 Не меняя позы, Ева продолжила мысленно бродить по его квартире.

 Мебели мало, никаких безделушек. Чисто, аккуратно. Экологически чистая бытовая химия, внезапно озарило Еву. Без ароматизаторов.

 В спальне кровать с перекладинами в изголовье. Они ему нужны, чтобы закреплять веревки и наручники. Хорошее постельное белье — в шкафу два запасных комплекта — белое без рисунка, чистый хлопок.

 Он всегда делал это на кровати, на чистых дорогих простынях.

 Для дорогих простыней нужна химчистка.

 Ванная комната. Полотенца тоже из чистого хлопка, снова белые. Всегда белый. Мыло, шампуни, средства по уходу за телом. Снова все природное, никаких добавок, никакой химии.

 С такими запросами нужны специальные магазины. Он должен был оставить указания напарнице. Заказывает здесь или в Интернете? Может, и так, и так.

 Видеокамеры наблюдения, звукоизоляция, наручники и цепи. Это важно, но этим уже занимаются местные и ФБР.

 Нужно, чтобы они занялись и остальными деталями тоже.

 Ева спустила ноги на пол и принялась, ходя кругами вокруг доски с фотографиями, диктовать компьютеру новый список задач.

 — Сообщить обо всех точках продаж данных товаров в окрестностях Далласа и в Интернете. Отследить все покупки постельного белья, столовых наборов и чистящих средств за последние шесть недель, средств по уходу за телом за последние четыре недели. Продуктов питания за последние два-три дня. Также проверить, какие химчистки специализируются на белых вещах из натурального хлопка.

 Когда в кабинет вошел Рорк, она все еще диктовала.

 — Послать список всем участникам расследования с пометкой «срочно».

 Принято, выполняю… Задача выполнена.

 — Я многое упустила, — таким сообщением встретила Ева Рорка. — Сосредоточилась на самой женщине, а о мелочах, повседневных вещах не подумала. Тарелки, полотенца. Черт, это же тоже его привычки, часть психологического портрета.

 — Значит, они есть в его деле, и остальные члены команды это прочитали.

 — Да, но остальные члены команды в той его квартире не были, не видели его тарелок, дорогих вин. Не видели бутылку «Чистоты от природы» под раковиной.

 — Ты помнишь марку чистящего средства? — удивился Рорк.

 — Да, помню, и даже если это где-то и закопано в описи найденного, кто на это обратит внимание, если я прежде все вместе не состыкую? Сообрази я вспомнить об этом раньше, уже посадили бы людей это искать.

 — И сколько же тебе потребовалось времени, чтобы все вспомнить, учитывая, что это была первая за сегодня возможность сесть и, не отвлекаясь, спокойно подумать?

 — Довольно мало. Черт, но оно ведь весь день зудело во мне, — недовольным тоном отозвалась Ева, покачиваясь на пятках. — Можно было бы и раньше вспомнить. Напарница наверняка купила все по Интернету. Чтоб отследить такие покупки, времени уйдет больше.

 — Ты считаешь, она в него влюблена.

 Ева еще раз внимательно посмотрела на фотографии, снова почувствовала что-то знакомое.

 — Думаю, ей так кажется.

 — Готов спорить, кое-что она купила в Далласе. Например, постельное белье. Она ведь обустраивает дом, так? Наверняка ей захотелось все потрогать, пощупать, она же ради него старается!

 — Думаешь?

 — Не для всех женщин шопинг есть смертный грех… — Рорк бросил на Еву многозначительный взгляд. — Говоришь, она такая бывалая. Но она вполне может захотеть сама выбрать для него вещи типа постельного белья, пофантазировать, как они будут вместе на нем смотреться. И вот в этом ее прокол!

 — Недурно. Прям почти как Мира. Ну что ж, если так и какой-нибудь продавец ее опознает, это будет прорыв в расследовании. А пока что…

 — Пока что у меня есть еще одна неплохая зацепка. Их автофургон — по крайней мере, это вполне может быть именно он.

 — Что, так быстро?

 — Я начал искать еще днем, в ОЭС. Но оказалось, что в спокойной обстановке мне работается намного лучше. Светло-синий грузовой автофургон пятьдесят второго года выпуска, — зачитал Рорк, заказывая им еще по чашке кофе. — Зарегистрирован на «Христианскую лигу сочувствия», кстати, несуществующую. Я решил, если машину напарница покупала как сестра Сьюзен, то записать ее могла на какую-нибудь религиозную организацию, и стал искать.

 — Ого!

 — Кстати, я тебя удивлю. Религиозные организации приобретают автофургоны прямо-таки как часть облачения. Вот у этого конкретного предыдущим владельцем оказался некий Джеремия Констанс, набожный христианин. Проживает в Мэйвиле, это такой городок на самой границе Техаса с Луизианой. Учитывая, что сестра Сьюзен по документам якобы тоже из Луизианы… В общем, совпадение показалось мне интересным. Он продал фургон за наличные, бумаги подписаны сестрой Сьюзен Дэвон.

 — Сбрось мне эти сведения!

 Ева бросилась к своему столу.

 — Попробуем его отследить. Кузов она наверняка перекрасила — но это будет еще одна зацепка. И номера поменяла — и это нам даже на руку. Сейчас пну федералов, чтоб все перерыли, съездили к этому богобоязненному Джеремии.

 — А я все еще занимаюсь денежным следом. Макквин неплохо замел следы.

 — Да, он хорош, — кивнула Ева, рассылая новые сведения. — Но ты лучше.

 — Это само собой, но спасибо.

 — Что ж, дело сдвинулось с мертвой точки! Надо не терять темпа. Ну, кто со мной в поход на мирных техасских горожан?

 — Йи-хо! — издал клич Рорк и залихватски осушил чашку с кофе.

* * *

 За окном вечерело. По автостоянке рядом с приземистой старой многоэтажкой носилась ватага детей. Судя по крикам, стоянка выполняла также функцию игровой площадки. Ева всегда удивлялась, почему дети не умеют играть молча.

 Система безопасности на входной двери была почти что удовлетворительной, но из-за жары двери были распахнуты настежь — заходи кто хочешь, бери что хочешь, — безопасность не сильно беспокоила жителей.

 Стоило Еве выйти из машины, в нее тут же врезался один из мальчишек.

 — Ты водишь! — выпалил он сгоряча.

 — Ага. Уже бегу, — улыбнулась Ева.

 Мальчишка осклабился, демонстрируя два отсутствующих передних зуба, — если ему повезет, вскоре у него отрастут постоянные.

 — Мы играем в салки. А ты кто?

 — Полицейский.

 — В полицейских и грабителей мы тоже играем! — обрадовался парнишка. — Мне нравится быть грабителем. Хочешь меня арестовать?

 — Спроси лет через десять.

 Ева оглядела здание, потом мальчишку. Все равно надо было с чего-то начинать; она вытащила фотографию Сарайо Уайтхед.

 — Знаешь ее?

 — Эта тетя тут больше не живет.

 — Но раньше жила.

 — Ага, ну да, — и он сделал движение бежать дальше.

 — Стой. — Ева едва успела его ухватить. — Она одна тут жила?

 — Наверно. Она дрыхла все время. Вечно орала из окна: хватит шуметь, тут люди спят. А мама сказала, что за беда, день на дворе, детям можно играть и кричать сколько влезет.

 — Как зовут твою маму?

 — Маму зовут Бекки Роббинс, а папу Джейк. Я — Чип. Я с четвертого этажа, и у нас есть черепаха Бутч. Хочешь покажу?

 — А мама дома?

 — Конечно, где ж еще! Ма-а! — завопил мальчишка, да так пронзительно, что у Евы зазвенело в ушах.

 — Боже, ну у тебя и глотка.

 — Не говори «боже», надо говорить «бомже».

 — Думаешь, «м» что-то меняет?

 — Мама говорит, да. Ма-а!

 — Черт! — опять поморщилась Ева.

 — Не-а! — затряс головой Чип. — Нельзя. А вот «черд» можно.

 — Чип Роббинс, сколько раз тебе говорить: вопить можно, только если тебя насаживают на вилы!

 У высунувшейся в окно женщины были такие же, как у Чипа, черные вьющиеся волосы.

 — Ну ма, тут полицейская тебя спрашивает! Гляди! — Он схватил Еву за руку и помахал ею.

 Ева отдернула руку и еле сдержалась, чтобы тут же не стереть с нее липкий след непонятного происхождения.

 — Миссис Роббинс, могу я к вам подняться? — крикнула она, показывая жетон.

 — А что такое? У Чипа, конечно, шило в заднице, но он золото, а не ребенок.

 — Я по поводу вашей бывшей соседки. Можно я к вам поднимусь?

 — Я лучше сама спущусь.

 — Мама не любит пускать незнакомых, когда папы дома нет, — прокомментировал Чип. — Он сегодня работает до поздноты.

 — Ясно.

 — Папа водит аэротрамвай, а мама работает у нас в школе. Я уже во втором классе!

 — Рада за тебя, — ответила Ева, взглядом ища у Рорка поддержки, но тот лишь улыбнулся.

 — А вы арестуете грабителя?

 — А что, есть?

 — Мой приятель Эверет стащил в магазине шоколадку. Но его мама узнала и заставила заплатить из карманных денег. Он потом целый месяц сидел вообще без сладостей. Хотите, арестуйте его, вон он там, — весело сдал приятеля Чип.

 — Похоже, он свою вину перед обществом искупил.

 «Боже — бомже — да где ж там его мать?» — мысленно взмолилась Ева.

 — На вот, с ним поговори, — сказала она, в отчаянии предлагая на съедение Рорка.

 — Ладно. Ты тоже из полицейских?

 — Ни в коем случае, — решительно открестился Рорк.

 — Ты говоришь как-то не по-нашему, — протянул Чип. — Ты не из французских? У нас в магазине одна тетя из них, тоже не как мы разговаривает. Я знаю одно слово!

 — Какое слово?

 — «Банджур». Это значит «привет».

 — Я тоже знаю одно слово.

 — Какое? — обрадовался Чип.

 — Дигуйт. Так говорят «привет» у меня на родине.

 — Дигуть, — нетвердо повторил Чип.

 — У тебя отлично получается.

 — Чип, хватит приставать к полицейским, беги играть!

 Наскоро причесанная, Бекки Роббинс, шлепая по асфальту тапочками, выбежала из подъезда. Схватив сына за плечи, она на секунду прижала его к себе и оттолкнула.

 — Ладно, пока! — крикнул тот и, засверкав пятками, с воплем вернулся в гущу дворовых игр.

 — В чем дело? — не скрывая возмущения, осведомилась миссис Роббинс. — Соседи говорят, утром из ФБР приезжали, теперь вот полиция…

 — Вы знаете женщину, представляющуюся как Сарайо Уайтхед?

 — Да, соседи сказали, фэбээровцы тоже про нее спрашивали. Она тут раньше жила, на втором этаже. Уж полгода как съехала или даже больше. А что? Она что-то натворила? Фэбээровцы ничего такого не сказали, но Эрлин, соседка моя, говорит, что так и знала. А теперь и вы тут. Она мне всегда не нравилась — в смысле, Сарайо, не Эрлин.

 «Ясно, в кого Чип такой болтун», — подумала Ева.

 — Почему? — поинтересовалась она.

 — Да от нее слова приветливого не дождаться было! Понимаю, в ночную смену приходится работать, но чтоб на детей огрызаться — не только на моего, — этого я не люблю.

 Уперев руки в боки, Бекки уставилась на носящихся орущих детей материнской разновидностью подозрительного взгляда.

 — Да кто она вообще такая, чтоб им тут запрещать играть? Лето ж на дворе! День! И не первый раз, между прочим, и даже с бранью, представляете? — добавила она, повернувшись к Еве с Рорком, но еще не сменив взгляда. — Я ей так прямо тогда и сказала. Купи, говорю, себе, что ли, затычки в уши. Так что она натворила?

 — Узнаем, когда ее найдем. В гости к себе она никого не водила?

 — Кроме той другой женщины, никого больше у нее не видела. Молодая такая, симпатичная.

 — Это она? — спросила Ева, показывая фото Мелинды.

 — Ага, та самая. Она тоже что-то натворила? Жаль, она такая милая казалась…

 — Нет, она ничего не сделала. Больше никого не помните?

 — Ну, мужик какой-то однажды приходил. Очень толстый. Сказал, она у него работала, искал ее. Но она к тому времени уже съехала. Просто уехала и все, даже мебель оставила. Хотя она ее, оказывается, в прокат брала. Но все полностью оплатила, и за квартиру тоже. Мне хозяйка квартиры сказала. В общем, никто по ней особо не скучал, — подытожила она.

 Ева продолжила молча на нее смотреть.

 — Есть еще кое-что… — Бекки переступила с ноги на ногу и глянула по сторонам. — Было у меня одно подозрение, поручиться не могу, но…

 — Если вы что-то видели, слышали, знаете или подозреваете, это все может нам помочь.

 — Не хочу никого обвинять — даже ее, — но раз уж даже до ФБР дело дошло, и вы тоже… В общем… мне кажется, она что-то принимала. По крайней мере иногда.

 — Наркотики.

 — Ага. Мне так кажется. У меня двоюродный брат этим увлекался, так что я знаю, на что оно похоже. Глаза у нее иногда были такие, руки тряслись. Пару раз от нее точно «Зонером» пахло. Когда тогда по поводу детей ругались, я ей сказала, мол, пусть примет, чего она там глотает или курит, и отключится, чтоб их не слышать. Нехорошо, конечно, было так говорить, но очень уж она меня разозлила. Она так на меня в ответ глянула!.. Честное слово, я даже испугалась. Хлопнула дверью прямо у меня перед носом. Ну, я постояла и пошла к себе. А на следующий день я собралась на работу, иду к своей машине, гляжу — а у Джейка все колеса проколоты. Мы с мужем рядом паркуемся. Я знаю, это она сделала. Понимаю, что опять ее обвиняю, но я точно это знаю. Только не докажешь же. К тому же это я с ней ругалась, а не Джейк. Он, как я, на людей не заводится. Если б она мне шины располосовала, может, я б на нее в полицию и нажаловалась. А Джейку ведь машина для работы нужна, ему далеко добираться. Он тогда целый день потерял из-за этих шин.

 — И вы об этом в полицию не сообщили?

 — Ну почему же. Должны были, для страховки. Хотя все равно они нам только часть покрыли. Джейк сказал, чтобы я на нее ничего не катила, так что я промолчала. Да она бы все равно все отрицала — может, даже еще похуже чего сделала б. После того случая я к ней даже не подходила. В общем, когда она испарилась, слез я по ней не проливала.

 Ева опросила еще нескольких соседей, но Бекки Роббинс уже сообщила все, что ей было нужно.

 — Неплохо, неплохо, — бормотала Ева по дороге в отель. — В баре ей изображать честную работягу еще удавалось, но дома…

 — Дома ей хотелось отдохнуть, — подсказал Рорк, — побыть самой собой.

 — Точно. Принять дозу любимой дряни, отдохнуть в тишине, заткнуть сволочную соседку — ты у себя дома, имеешь право. А если та продолжает высовываться, имеешь право ей отплатить. Особенно если знаешь, как это верней всего сделать: лишить кормильца семьи тачки, чтоб не мог на работу ездить. Всадить ему и всей его семье туда, где побольней, — по кошельку.

 — Она, оказывается, женщина с характером, — добавил Рорк. — И довольно злобным. Детей не любит и, я бы сказал, не считает необходимым поддерживать с другими людьми отношения.

 — Они ей не нужны. Но она умна, неоплаченных счетов не оставила. Не нужно, чтобы кто-нибудь ее искал, даже если она уже и сменила документы.

 — Зато теперь мы знаем, что машины у нее тогда еще не было. Значит, на работу ходила пешком или добиралась на общественном транспорте. Что, кроме Мелинды, к ней никто не ходил, и никто, кроме бывшего босса, ее не искал.

 «Рорк ловит все с первого раза, — подумала Ева. — Никогда не приходится ему разжевывать».

 — Значит, кто бы ей наркоту ни продавал, ходила за ней она сама. И мужчин не водила, соседи бы обязательно заметили — значит, терпеливо ждала Макквина. По крайней мере дома. Некоторые барыги за наркоту натурой берут — но это бизнес, это бы изменой не считалось. Секс — это бизнес.

 — Как мне нравится наш общий бизнес…

 — Угу… — Ева откинулась на сиденье. — Вот только ни скрутить никого, ни пригрозить кому не удалось. Какие они все общительные. Говорят, говорят, говорят — особенно этот пацан. Будто и не в Америке живем.

 — Будто к французам попала? — подначил Рорк.

 Ева рассмеялась.

 — Может, им в воду что-нибудь добавляют? Может, не стоит пить из-под крана? А то тоже начнем со всеми болтать, не спрашивая, выкладывать абсолютно незнакомым людям все, что только можно.

 — Боюсь, в кофе тоже добавляют воду.

 — Но она же там кипяченая, разве нет? Микробы, вызывающие болтливость и дружелюбие, от кипячения должны погибать. Обязаны. Ладно, стемнело уже. Я знаю, что мы хорошо разогнались, но уже стемнело. Мелинда у него там уже почти целые сутки.

 Ева вздохнула.

 — Стемнело, — пробормотала она. — Макквин любит охотиться в темноте.