• Кузены О'Двайер, #1

Глава 13

 И снова ее подошвы оказались оторваны от пола, а губы прижаты к его губам — головокружительное ощущение. На спине она чувствовала его сжатый кулак, как будто он был готов в любой момент содрать с нее свитер, и это вполне устраивало Айону. Если бы могла изловчиться, она бы уже выскользнула и из свитера, и из всего остального.

 — Нам надо… — Она не дала ему договорить, жадно прильнув к его губам.

 — Где у тебя спальня? — Должно быть, где-то рядом, но если нет — сойдет и продавленный диван.

 — Это… — Он пытался соображать, но в голове был один туман, и тогда он просто подхватил ее под ягодицы и приподнял вверх. Она охватила его торс ногами, руками обвила шею.

 Все вокруг зашаталось и занялось огнем. Айона почти перестала воспринимать тускло освещенную комнату и беспорядок в ней, а Бойл на ходу расчищал себе путь между раскиданных вещей, неся ее на кровать с деревянными шишечками, застланную прохладными белыми простынями.

 Потом ей стало и вовсе безразлично, где она — в лесу, в океане, на многолюдном городском тротуаре или на цветущем лугу. Существовал только он, груз его прижатого к ней тела, сила его нежно скользящих рук, жадный рот, ищущий и получающий свое. Только эти прохладные простыни, делающиеся все горячее и горячее, когда он стянул через голову ее свитер и отшвырнул в сторону.

 В ней все было таким миниатюрным и изящным. Грудь, которая идеально легла в его ладони, руки, нырнувшие под его рубашку и гладящие его кожу. Он не был неуклюж, но с ней, такой маленькой, стал бояться себя и потому старался не спешить и действовать плавно и нежно.

 Но ее бедра выгнулись дугой, пальцы впились в его напрягшиеся мышцы, еще больше возбуждая его.

 Он хотел, чтобы она была голой, — простое, элементарное желание. Хотел, чтобы это маленькое тело обнажилось специально для него, оголилось и стало доступно его рукам, его губам.

 Он нагнулся и потянул пряжку ее ремня. Она что-то сказала, но слова потонули в его поцелуе.

 — Что? Что такое? — Если она сейчас скажет остановиться, он убьет себя.

 — Сапоги. — Ее губы перемещались по его лицу, потом она стала зубами пощипывать его за скулу. — Сначала сапоги.

 — Да, правильно. Сапоги. Правильно. — Он уже был как взведенная пружина и от этого впал в некоторое замешательство, но скользнул вниз, встал на колени в ногах постели и стянул с нее правый сапог. Отшвырнул. Сапог упал с резком стуком. Он потянул за левый, она нагнулась, схватила его за волосы и прижала к себе.

 — Ты такой… Стемнело… Кажется, начинается дождь… Как сердце стучит… — Каждую фразу она отбивала страстным поцелуем. Когда он отбросил второй сапог, что-то затрещало и задрожало.

 — Теперь твои… Дай сниму. — Она потянулась к его сапогам. — Их надо снять, непременно снять… Хочу, чтобы на тебе ничего не было, иначе я с ума сойду.

 — Я тоже.

 — Хорошо, хорошо. — От ее смеха, звонкого от радости и возбуждения, у него вдоль позвоночника снизу вверх побежали мурашки. — Мы с тобой на одной волне. — Первый сапог полетел на пол. — Обними меня, слышишь? Ласкай меня… Везде… Все равно где… Так, с одним я справилась.

 Сама того не ведая, она осуществила свое заветное желание: он был ослеплен.

 — Хоть теперь ты можешь помолчать?

 — Может быть. Возможно. Есть! — Она сдернула наконец второй сапог, скинула его на пол.

 И снова набросилась на него.

 Она чуть не свалила их обоих с кровати, но он сумел обхватить ее и перекатиться на середину. Бойл утонул в очередном поцелуе, а Айона на ощупь судорожно расстегивала его рубашку.

 — Какие у тебя классные плечи! Как я хочу… — Она стащила рубашку, затем через голову стянула с него теплую майку — все это опять-таки полетело прочь.

 Она провела руками по его грудным мышцам и выше, к плечам, оттуда спустилась к бицепсам, издавая такие звуки, словно слизывала с ложки расплавленный шоколад.

 — Какой ты сильный!

 — Я не сделаю тебе больно.

 Она опять засмеялась, теперь уже легко и беззаботно.

 — Я тебе такого обещать не могу.

 Она проворно расстегнула застежку лифчика.

 — Так тебе проще будет.

 — Я не боюсь тяжелой работы. — Он снял и отбросил в сторону лифчик. — А теперь тихо, не отвлекай меня.

 В следующее мгновение Айона потеряла способность соображать, не то что говорить. Она оказалась в круговороте самых разных ощущений: это его руки заставляли ее трепетать, брали, терзали. Прикосновения грубых, натруженных ладоней, отросшей за день щетины возбуждали ее все сильней и сильней.

 Мальчики, поняла она. Все, кто прикасался к ней до сих пор, были мальчики по сравнению с ним. Слишком гладко, слишком легко, слишком отработанно. Сейчас же у нее был мужчина, который ее хотел.

 Он в один миг выдернул ее из джинсов и продолжил жадно обследовать ее тело.

 Там, в лесу, она вызвала бурю. Теперь он вызвал бурю внутри нее, не менее бешеную и неукротимую.

 Она поддалась ему без намека на сопротивление или смущение, доставив ему такое блаженство, что он совсем потерял голову. С каждым ее стоном или вздохом Бойл хотел ее все сильней, а ее своевольные руки воспламеняли нервные окончания в его коже и глубоко под ней. А рот, голодный, ищущий, действовал на него, как наркотик в крови.

 Обезумев от страсти, он взял ее руки, потянул вверх и сомкнул на деревянных шишечках на спинке кровати.

 И в тот миг, как он вошел в нее, ему показалось, что взорвался весь мир. Своей силой, своей яркостью этот взрыв потряс его и ослепил. И на какое-то мгновение лишил сил.

 Потом она поднялась ему навстречу и, шепча его имя, приняла еще глубже.

 И опять он почувствовал себя сильным как бог и окончательно опьянел от страсти и животного возбуждения.

 Бойл толчками проникал в нее, еще и еще, теряя голову от жаркого, податливого тела. Айона двигалась в такт ему, сплетя его пальцы со своими, и бедра ее были похожи на хорошо смазанный поршень, ритмично двигающийся взад и вперед.

 Он словно взлетел — как выпущенная из лука стрела — и воспарил на крыльях блаженства. И словно в тумане слышал, как она захлебнулась от крика, взлетев вместе с ним.

 В изнеможении он упал на нее, забыв, что давит всем телом. В голове еще не унялся круговорот, легкие продолжали усиленно качать воздух. А в его бешено бьющемся сердце словно поселилась пульсирующая боль.

 Девушка шевельнулась под ним, подвигала руками и ногами, пробуя работать мышцами. Ей жутко захотелось обвиться вокруг него, погладить, вдохнуть его запах. Но сил уже не было.

 Он выпил ее до дна.

 Она могла только лежать, утонув в его жарком теле, слушать его частое дыхание и редкий стук дождя за окном.

 — Я тебя раздавлю.

 — Не исключено.

 Бойл приподнялся и неловко откатился на спину, все мышцы его дрожали. Никогда еще он не был так… увлечен.

 И как к этому относиться?

 Она сделала пару глубоких вдохов, свернулась калачиком и пристроила голову ему на грудь. В этом была какая-то бесхитростная нежность, устоять перед которой он был не в силах, и невольно еще ближе притянул ее к себе.

 — Что, замерзла?

 — Смеешься? Да мы с тобой могли бы Арктику растопить. Какое блаженство!

 — А ты сильней, чем кажешься.

 Она приподняла голову и улыбнулась.

 — Мал, да удал.

 — Не стану спорить.

 Он понял, что легче всего сейчас было бы остаться вот так лежать и дать себе ненадолго уснуть. А потом вновь насладиться друг другом. И что с того, что, не успев толком восстановить дыхание после первого раза, он уже думает о продолжении?

 Но вот насчет «легче всего» можно было поспорить.

 — Мне надо отвезти тебя домой.

 Айона помолчала, потом рука, лениво поглаживающая его грудь, замерла.

 — Брэнна, наверное, заждалась.

 — Ох ты! — Он чувствовал, как ее грудь вздымается и опадает. — Ты прав. Ей же надо в точности знать, что произошло в лесу. Я совсем забыла. Как будто это не с нами было. Хорошо, хоть один из нас практичный.

 Айона повернула голову, провела губами по его коже и села.

 В этом сумеречном свете она казалась ему ярким пятном на фоне сгущающегося мрака, и ему захотелось снова прижать ее к себе и держать долго-долго.

 — Надо одеться, — объявила она.

 

 Брэнна ждала Айону и всеми силами удерживала себя от того, чтобы не ходить из угла в угол и не давать волю нервам. Она терпеть не могла довольствоваться обрывками и полунамеками. Бойл, конечно, заверил, что никто не пострадал и что он позаботится об Айоне, пока она не придет в себя, но прошло уже целых два часа!

 Даже больше, поняла она, взглянув на часы.

 Еще хуже было то, что Коннор велел ей не строить из себя наседку и отправился в паб, не желая, по его словам, чтобы она выедала ему мозг своей нервозностью.

 Тем лучше, подумала она с горечью. Пускай идет себе и крутит любовь, если найдет с кем, пропустит пинту-другую, а она пока в одиночестве подумает.

 Если через десять минут Айона не явится — тогда…

 — Наконец-то! — проворчала Брэнна, услышав, как отворяется входная дверь. Она шагнула навстречу, приготовившись прочитать нотацию, но, едва увидев обоих, остановилась и прикусила язык.

 Не надо быть ведьмой, чтобы догадаться, как они провели эти два часа.

 — Так-так… — Она подбоченилась, а Катл запрыгал от радости. — Сейчас попьем чайку, и ты расскажешь, что у вас там произошло. И ты, кстати, тоже, — сказала она Бойлу, не дав ему возразить. — Я хочу услышать все, так что не думай улизнуть.

 — А Коннор здесь?

 — Нет, его нет. Пошел в паб развлекаться, а ты не надейся отмазаться. Вы хоть что-нибудь ели? — озаботилась вдруг она, входя в кухню.

 — Бойл приготовил ужин, — успокоила ее Айона.

 — Вот как? — Удивленно вскинув брови, Брэнна покосилась на Бойла и поставила чайник.

 — Я просто умирала с голоду. После того заклинания с крысами мне тоже очень есть хотелось, но сегодня чуть до голодного обморока не дошло.

 — Интенсивность не всегда такая. Тебе еще в новинку. Но сейчас ты выглядишь бодренько, видно, что о тебе хорошенько позаботились. Слушай, Бойл, ты можешь не ерзать? То, что у вас был секс, не увидит только слепой. Ничего не имею против. Только, пока некоторые занимались столь приятным делом, я себе места не находила в ожидании, что вы явитесь и все мне расскажете.

 — Ох, надо было раньше прийти, не заставлять тебя нервничать.

 Брэнна развела руками, потом смягчилась.

 — Если бы меня после такого кошмара мужчина накормил ужином и уложил в постель, я бы, наверное, тоже не отказалась. Надеюсь, он не оплошал?

 Айона хмыкнула.

 — В обоих смыслах.

 У Бойла вдоль позвоночника побежала волна жара, будто температура подскочила.

 — А можно хотя бы при мне не обсуждать мою интимную жизнь?

 — Ладно, обсудим после твоего ухода. — Брэнна налила ему чаю и чмокнула в макушку.

 — Ты сама-то поела? — спросила Айона.

 — Да нет еще. Вот все расскажете, тогда поем. С самого начала, Айона! А ты, Бойл, слушай, если она что-то упустит — будешь дополнять.

 Айона стала рассказывать, стараясь сохранять спокойствие и не пропустить ни одной детали.

 Брэнна взяла ее за руку.

 — Говоришь, ты вызвала бурю? А откуда ты знала, как это делается?

 — В книжках написано. Я понимаю, мне еще рано, и это большой риск, но… Не знаю, как и почему, но я понимала, что должна сделать именно это. И я чувствовала, что смогу.

 — Почему не позвонили мне? Коннору? Нам обоим, наконец?

 — Все произошло так быстро! Когда назад прокручиваешь, кажется, это длилось часами, потому что рассказываешь по порядку. А на самом деле, думаю, и пары минут не прошло.

 — Если не меньше, — подтвердил Бойл.

 — Ладно, но все же лучше было вызвать нас с Коннором.

 — Или Фина, — вставил Бойл.

 — Его я тоже не исключаю. — Разве что самую малость, призналась себе Брэнна. — Но род есть род, Бойл. Мы с Коннором и Айоной — из одного рода. А тут как раз задействована родовая магия. И ты не очень испугалась. Коннор бы это почувствовал, как уже бывало. Тебе не было страшно, как в тот раз в лесу в одиночку.

 — Немного было, но, конечно, не так. Может быть, оттого, что я все-таки была не одна. Я все время думала, он сделает какую-нибудь пакость Бойлу и лошадям, чтоб до меня добраться. Наверное, потому и удалось сфокусироваться.

 Брэнна кивнула, но призадумалась.

 — Я тебя отвлекаю от темы. Ты сказала, в этот раз он обошелся без тумана?

 — Да.

 — Значит, хотел не столько поиграть у вас на нервах, сколько застигнуть врасплох. И может быть, из тумана он частично черпает силу, вот почему и не был так силен.

 — Не думал, что это потребуется? — Бойл покачал головой. — И ошибся. У нее дерево в щепки разлетелось.

 — Удержать контроль не получилось.

 — Это — вызвав бурю без тренировки-то? Ничего удивительного. Будет чудом, если ущерб сведется к одному дереву.

 — Ну, это то, что я видел, — сказал Бойл. — Если не считать этого мерзавца, улетевшего вверх тормашками.

 — Если бы я удержала энергию под контролем, лучше сконцентрировалась, я бы, возможно, его совсем уничтожила.

 Брэнна махнула рукой.

 — Если бы это было так просто, я бы сама давно это сделала. Ты молодец. Рассказывай теперь до конца.

 Дальше Брэнна слушала, не перебивая, а только кивала.

 — Да, и впрямь молодец. Я бы сказала, ты очень рисковала, но твою интуицию я ставить под сомнение не могу. Она подсказала тебе именно это, и ты ее послушала. Ты цела и невредима. Думаю, Кэвон такого поворота не ожидал. И поплатился. Не исключено, что ты его как-то даже ранила, раз его источник силы — я думаю, это его камень — ослаб. И какое, интересно, у тебя было ощущение?

 — Грандиозное! Как будто каждая клеточка в организме запылала. И будто меня ничто не может остановить.

 При этих словах Брэнна сдвинула брови.

 — А вот это уже опасно. И опасность ничуть не меньшая, чем от зверя.

 — Мне кажется, я понимаю. Отчасти из-за этого чувства неуязвимости я и потеряла контроль — или начала его терять, а в результате сама оказалась во власти своей энергии.

 — Это важный урок, из которого надо сделать выводы. Как раз увлечение собственной силой, жажда еще большего могущества и породили Кэвона.

 Айоне показалось, что она понимает, как это может произойти, как человека способно погубить искушение, соблазн получить неограниченную власть.

 — Мне Бойл помог. Стал со мной говорить. Помог удержать, усмирить бурю, а затем и погасить совсем.

 Теперь брови на лице Брэнны поползли вверх.

 — Так вот как все было? Нешуточное, между прочим, дело — обуздать ведьму, которая не только вызвала бурю, но и оседлала ее. В противном случае вы вдвоем уже путешествовали бы по стране Оз в поисках рубиновых тапочек[6].

 — Но чур, я была бы доброй волшебницей.

 — Хм-м. Я рада, что ты не пострадала. Что вы оба не пострадали. И теперь, думаю, у нас появится время на шлифовку некоторых шероховатостей, пока он не решится напасть снова. Я тобой горжусь! — добавила она, поднимаясь.

 Простые слова, сказанные будничным тоном, но для Айоны они были как бальзам на сердце.

 — Спасибо!

 — Теперь, когда все ясно, мне нужно закончить пару дел в мастерской, — продолжала Брэнна. — Коннору я сама расскажу, а поскольку он обнаружил тебя у Бойла, то лучше будет и Миру поставить в известность. И Фина тоже, — поспешила добавить она, пока этого не сделал Бойл. — Мы через день-другой проведем еще одно собрание, как только я… как только все мы хорошенько осмыслим происшедшее.

 — По-моему, это правильно, — согласилась Айона. — Вместе мы сильней, чем поврозь, правда же?

 — Я тоже на это надеюсь. Увидимся за завтраком, Бойл, — подмигнула Брэнна и вышла.

 — Не знаю, стоит ли мне…

 — Стоит. — Теперь Айона встала на ноги и протянула ему руку. — Действительно стоит. Идем наверх, Бойл.

 Его одолевало такое сильное желание, что сопротивляться было бесполезно. Он встал, взял ее за руку и последовал за ней по лестнице.

 

 Имея строгие инструкции явиться к Брэнне в мастерскую сразу после работы, Айона уговорила Миру подвезти ее домой, поскольку у Бойла было какое-то совещание с Фином.

 — Надо мне машину купить. — Она, нахмурясь, смотрела на узкую извилистую дорогу, по которой Мира мчалась, как если бы это было шестирядное шоссе. — Какую-нибудь подешевле. Дешевую, надежную машинку.

 — Могу порекомендовать.

 — Да, было бы здорово. И еще мне надо научиться ездить не по той стороне дороги.

 — Это вы, американцы, ездите не по той стороне и внушаете всякие страхи человеку, который всего-то выехал за покупками.

 — Это точно. Но вы-то почему ездите по левой стороне? Я читала, это для того, чтобы освободить правую руку для меча, но это ж когда было, что бились на мечах, не слезая с коня!

 — Как знать, как знать… Что-то не припомню, чтобы кто-то бился, не слезая с коня, с помощью бури на ладони, а?

 — Сдаюсь. Может, завтра удастся уговорить Бойла дать мне немножко порулить. Он собрался показать мне какие-то достопримечательности. Я была так поглощена работой и занятиями, что ничего другого до сих пор не видела, если не считать деревни.

 — Выходной день благотворно влияет на душевное состояние. Но чтобы уговорить Бойла пустить тебя за руль его машины, тебе придется долго его упрашивать в самых елейных тонах и, подозреваю, обещать самые экзотические сексуальные забавы, иначе ничего не выйдет.

 — Я хорошо умею водить! — оскорбилась Айона. — Точнее — умела, когда руль был слева. А что, уже все знают, что мы с Бойлом спим?

 — Все, у кого есть глаза. Жаль, сегодня минутки не представилось, а то бы я тебя порасспросила и про твою бурю, и про секс. К сожалению, все время вокруг народ крутился.

 — Не зайдешь? — пригласила Айона, когда они подъехали к мастерской. — Тогда Брэнна не сразу меня запряжет, и я тебе все в подробностях расскажу.

 — Почему чужие амурные приключения всегда так интересны? Может быть, это отвлекает нас от разбора завалов в собственной жизни? В любом случае, — продолжала Мира, не давая Айоне подумать над ответом, — я была бы предельно внимательна, не сомневайся. Но у меня остались кое-какие дела. Давай знаешь что? Встретимся вечером в пабе, и я тебя с удовольствием послушаю — если только у тебя не запланированы новые приключения с Бойлом.

 — Время выпить с подругой найдется. Ты веришь в реинкарнацию?

 — Ну и вопрос! — Мира сдвинула кепку на затылок. — Что это тебя взволновало?

 — Просто подумала, как так получается, что с некоторыми, безусловно новыми для тебя людьми так легко и просто, как будто вы когда-то давно были знакомы. У меня здесь так вышло с тобой, с Брэнной и Коннором. С Бойлом. С Фином.

 — Ну… я ничего не исключаю. У меня ведь в лучших подругах ведьма! Но думаю, главная причина в том, что ты сама человек открытый. Тебя тянет к новым людям, это же видно. И трудно не отвечать тебе тем же, даже если сам не такой.

 — А ты не такая?

 — В большинстве случаев — нет. Я к себе близко мало кого подпускаю. Так легче поддерживать порядок, если можно так выразиться.

 — В таком случае я рада, что ты подпустила меня. Ну, так что — увидимся в пабе? Часа через два?

 — Отлично.

 — Спасибо, что подбросила. — Айона выскочила из машины и помахала рукой. Ей понравилась эта мысль — что она тянется к другим людям. И перспектива пропустить с подругой по стаканчику — тоже. Может, и Брэнна даст себя уговорить — получится тогда импровизированный девичник.

 А после, если повезет, она может и с Бойлом пообщаться. Устроить себе новое приключение.

 Довольная своим планом, она распахнула дверь.

 — Давай сразу начинать, а потом сможем… Ой, Брэнна, прости. Я не видела, что ты не одна. У тебя… клиентка.

 Она потопталась в дверях, не зная, входить или нет, но тут узнала женщину, стоявшую у стола вместе с Брэнной.

 — Ой, здравствуйте. Мы с вами встречались в Эшфорде, я тогда только приехала. Вы дочь Мика. А я Айона, — добавила она, видя, что женщина зарделась и смотрит на нее в недоумении.

 — Да, помню. Отец рассказывал о вас много хорошего.

 — Он такой потрясающий! Одна из причин, почему я люблю свою работу. Простите, что помешала. Пойду…

 — Нет, что вы, ничего, ничего. Я как раз закончила. Брэнна, спасибо. Буду тогда прощаться. Привет Коннору.

 Она торопливо вышла, сунув в карман куртки маленький флакон.

 — Прости. Я знаю, у тебя здесь тоже бывают посетители — ну… помимо лавки в деревне.

 — И там, и здесь. — Брэнна положила несколько купюр в ящик комода. — Сюда обычно приходят за тем, что в деревне я не продаю.

 — А-а..

 — Я не врач, но тайну хранить умею. Однако в данном случае, хоть Кайлин и думает, что это для кого-то секрет, я тебе скажу, потому что со временем это и у тебя могут спрашивать.

 Она взяла ковшик, через воронку налила в пузырек бледно-золотистого жидкого крема из плошки, и в воздухе разлился аромат меда и миндаля.

 — В Гэлоуэй приехал один красавец итальянец, он будет работать в ресторане у своего дяди. Наша Кайлин познакомилась с ним не так давно на вечеринке, и после этого они пару раз встречались. Они как-то вместе заходили ко мне в магазин, и должна сказать, он обходителен, как принц, и раза в два красивее. — Рассказывая, она продолжала работать — разливала жидкость по флаконам, затем обтирала их начисто и запечатывала пробкой.

 — Кайлин по нему с ума сходит, и я ее понимаю. Будь я чуть помоложе, сама бы за ним приударила. Есть и другие претендентки, и его, похоже, это вполне устраивает. И осуждать его за это нельзя, — добавила она, перевязывая горлышко флакона узкой золотой ленточкой. — Но Кайлин не хочет ни с кем делиться и считает, что парня надо лишь чуть-чуть подтолкнуть, чтобы он остановил свой выбор на ней. За этим и приходила.

 — Не поняла.

 Брэнна упаковала флакон в коробку.

 — Она просила сделать приворот и готова была отдать за него сотню честно заработанных…

 — Приворот? И ты это можешь?

 — «Могу» — не значит «делаю». Есть, конечно, способы. Способы всегда есть, только после заклинаний, связанных с сердечными делами, как правило, следуют боль и раскаяние.

 — Ты отказала. Потому что это означало бы лишить человека свободы выбора. И потому что ты колдовством не зарабатываешь.

 Быстрыми и ловкими движениями Брэнна перевязала ленточкой следующий флакон.

 — Всякое заклинание преследует ту или иную выгоду. Ты хочешь чего-то добиться, хочешь кого-то защитить или отвести какую-то беду. Одержать над кем-то верх. Возьми этот крем. От него кожа становится гладкой и душистой, и самооценка человека повышается, а заодно он привлекает того, кто уловит запах. Я его приготавливаю, кто-то его покупает, я получаю деньги. Это тоже выгода.

 — Наверное, именно так к этому и надо относиться.

 — Конечно. Что касается лишения человека права выбора, то порой это действительно происходит, но исключительно с благими намерениями. Так что мы должны быть готовы платить определенную цену, потому что колдовство не проходит бесследно. — Она подняла голову и встретилась с Айоной взглядом своих дымчато-серых глаз. — Ни для нас самих, ни для других.

 — Тогда почему ты ей отказала?

 — Человеческие чувства сами по себе творят чудеса, разве нет? А самые сильные из них — это любовь и ненависть. Мой принцип — не вмешиваться в сферу чувств, не подталкивать их ни в ту, ни в другую сторону, во всяком случае — не применять для этого магическую энергию. Слишком большой риск. А что, если любовь уже пришла и вот-вот расцветет? Если на нее воздействовать, можно получить наваждение. Или бывает, тот, кто заказал приворот, передумал. Или охладел к предмету своей страсти. Или есть кто-то третий, кто любит и был бы любим, если бы магические силы не задвинули его на второй план. Здесь слишком много «если» и «или». Поэтому я не играю в любовные привороты и тому подобные игры. В отношении себя ты со временем решишь сама, но для меня это черта, переступать которую и неэтично, и рискованно.

 — Неэтично — согласна. И больше того — это несправедливо. — Для Айоны это было даже важней. — Да, я тебя понимаю. Злоупотреблять магией нечестно. И любовь должна быть — не знаю… — чем-то священным. Человек должен иметь право любить того, кто ему мил.

 — А кто не мил, того не любить, это тоже важно. Вот почему я отказала. И буду отказывать впредь.

 — И что же ты ей тогда продала?

 — Правду. Она сама решит, как ею распорядиться. Если решит воспользоваться — они оба смогут сказать о своих чувствах, о том, чего они ждут и что надеются получить друг от друга. Если нет — у нее остается возможность довольствоваться тем, что есть сейчас, до тех пор, пока что-нибудь не изменится. Думаю, она выберет скорее второй вариант. Колдовства она побаивается, а к правде еще не готова.

 — Если бы она его любила, то предпочла бы знать правду.

 Брэнна улыбнулась и опустила в коробку очередной флакон.

 — А вот тут ты угадала. Она немного влюблена и потеряла голову от влечения, но до любви ей еще очень далеко. Пока это у нее только в мечтах. Настоящей любви никакая правда не страшна, как бы кто ни хотел ее разрушить.

 Открылась дверь. Вбежал Катл, за ним вошел Фин.

 — Дамы! — Он откинул со лба взъерошенные ветром волосы. — Слышал, у нас опять были проблемы. Ты в порядке, милая? — обратился он к Айоне.

 — Да. Все хорошо.

 — Я рад. Но все же мне хотелось бы услышать детальный отчет, а также — что мы намерены предпринять, учитывая, что следующая атака неминуема.

 — А Бойл с тобой не приехал?

 — У него дела в кузнице, а Коннор на соколином маршруте, так что кроме вас двоих просветить меня некому.

 — Бойл тоже там был. — Брэнна отнесла коробку на полку в задней части мастерской. — Он знает столько же, сколько Айона.

 — Он видит ситуацию по-своему, а мне интересна трактовка Айоны.

 — Фин, у нас дела. Ей необходимо расширять свои познания. И тренироваться.

 — Ну вот, я вам как раз и помогу. — Он скинул пальто.

 — У нас с тобой методики разные.

 — Это точно, и для Айоны это как раз хорошо. Она посмотрит и опробует разные варианты.

 — Это уже не ново — говорить обо мне в третьем лице, когда я тоже здесь, — проворчала Айона.

 — Да, это невежливо, — кивнул Фин. — Ты права. И чтобы загладить свою вину, я бы хотел, когда поработаем, попросить тебя во всех подробностях рассказать, что произошло и как вы спаслись. Мне нужно твое мнение, Айона. Если ты не возражаешь.

 — Я… Мы потом договорились с Мирой встретиться. Но… — Айона оглянулась на Брэнну — та вздохнула и развела руками. — Мы могли бы пригласить ее сюда. И Бойла тоже. По-моему, будет правильно собраться всем вместе и обсудить, что делать дальше.

 — Ладно. Я организую, чтобы нам доставили поесть. Тебе, Брэнна, не придется опять готовить на целую ораву.

 — Я час назад поставила вариться соус к пасте. Его на всех хватит.

 — Тогда я звоню остальным. — Он достал телефон. — И можно будет начинать.